За закрытой дверью

— Ты не будешь? Бэкхён подвинул тарелку с жёлтой редькой в сторону Инхо и снова сосредоточился на своей. Тот всюду сопровождал его по приказу свыше уже две недели, и Бэкхён был рад хотя бы за то, что ему достался не второй принципиальный мудак, но и о Синцзе разговоры больше не заводились. Один раз Инхо попытался спросить у Бэкхёна что-то, но словил убийственно тяжёлый взгляд и больше не затрагивал эту тему. — Сегодня письма пришли, я сортировал и наткнулся на одно, — осторожно произнёс Инхо, подцепляя палочками тонкий пластик редьки. Второй рукой он пододвинул Бэкхёну небольшой конверт с латиницей. Бэкхён вздохнул, взяв конверт, порвал на восемь частей и бросил в мусорку под столом. — Эй, это же... — Я знаю. Хочешь сохранить его письма — не подсовывай мне, — без эмоций отбрил Бэкхён. Всё ещё было тяжело. Если точнее ― с каждым днём становилось только хуже. — Я не хочу ничего слышать или знать о нём сейчас. Мы расстались, если ты ещё не в курсе последних новостей. — Но ведь... — Можно, пожалуйста, нет. — Перебил Бэкхён на полуслове, выставив вперёд руку. — Никаких вопросов или замечаний. Эта тема больше не обсуждается, я сыт по горло этим всем. — Но он же тебя... — Нет значит нет, окей? — рыкнул Бэкхён, звякнув палочками по тарелке. — Я не хочу. Мне больно. Ещё одно упоминание — и я попрошу сменить охрану. То, что ты знаешь о моей личной жизни, не даёт тебе право в ней копаться. Мы не друзья, если ты один раз мне помог. Бэкхён взял в руки палочки снова, но продолжить есть не смог — раздражение внутри бурлило. Он отодвинул стул и извинился, предупредив, что подождёт в машине. Все, кто знал об их отношениях, все эти две недели считали своим долгом напомнить ему о Синцзе и спросить, как он там. Бэкхён до боли сжимал челюсти и кулаки и едва сдерживался, чтобы не вмазать. Даже Синцзе выполнил его желание против своей воли, а другие не могут. Хотя, судя по всему, и Синцзе не выдержал, раз написал письмо спустя всего две недели. Агентство молчало. Единственное, что напоминало обо всей ситуации, это нахождение рядом личного охранника, сопровождавшего его буквально везде, стоило только выйти за порог квартиры. Они действительно сделали так, чтобы Бэкхён не продохнул от графика. Выезды засветло и возвращения домой глубоко за полночь стали напоминать ему о дебютных временах, когда только коснись подушки головой — и отрубаешься за долю секунды. Он даже начал путаться в графике ― спасал лишь Ёнмин, постоянно напоминавший ему о том, что нужно сделать и куда приехать. Звонок мобильного разбудил задремавшего на пару минут на заднем сиденье Бэкхёна. Он по привычке быстро взглянул, кто звонит, и принял входящий. — Тебя ждут вечером в агентстве. У тебя там трансляция и репетиция вроде, и загляни в конференц-зал между ними, — без приветствий произнёс Ёнмин. — Что-то сдвинулось с мёртвой точки, хён? — Бэкхён не хотел давать себе ложных надежд, но любопытство всё равно брало верх. — Я не знаю, Бэкхёни, меня просто просили передать тебе информацию. — Хорошо, спасибо. Внутри ёкнуло. Бэкхён вспомнил, как несколько минут назад хладнокровно порвал конверт с письмом Синцзе. Руки похолодели. Он мог надевать маску высокомерия и холодности перед людьми сколько угодно, но стоило ли врать самому себе? Бэкхён закусил нижнюю губу и начал судорожно размышлять. А вдруг Синцзе знал о чём-то и решил сказать ему раньше? Вдруг их агентства смогли договориться? Вдруг что-то наконец сдвинулось? Им же могли пойти навстречу, в конце концов? Хлопок водительской двери вытащил Бэкхёна из раздумий, едва не заставив подскочить на месте. — Стой! — тормознул Бэкхён Инхо, уже повернувшего ключ в замке зажигания. — Я сейчас, две секунды... Бэкхён выскочил из машины, как ошпаренный, боясь не успеть. Официантка, собиравшая с их стола посуду, очень удивилась, когда Бэкхён подлетел к столику, да ещё и полез в мусорку доставать обрывки письма, после чего спешно вернулся в машину. — У меня создалось впечатление, что ты собирался сбежать... — признался Инхо. — Мы же с тобой договорились, да? Ты просто катаешь меня по графику и не напрягаешься, а я не напрягаю тебя. — Сжимая в руках клочки бумаги, Бэкхён пристегнулся и дал отмашку, что можно ехать. — Мне некуда и незачем бежать. Именно поэтому я только и могу что бежать от боли, насколько это возможно. — Бэкхён кинул остатки от письма в бардачок и посмотрел на внимательно следящего за его действиями Инхо. — Просто так совпало, что, возможно, он что-то знает. Но до встречи с руководством я не хочу ничего знать. Если руководство ничего мне не предложит, то и не захочу. Пока пусть побудет у тебя. Но я всё ещё напоминаю — я не хочу ничего знать о нём. Вообще ничего. ― Он слишком много повторялся в последнее время. Но только для того, чтобы до людей наконец доходил смысл сказанных им слов. Трансляция прошла ужасно. Потели руки, голос сипел через раз и дрожал, когда Бэкхён пытался говорить на китайском. Щёки горели, а сам он только и думал, что о предстоящем ковре у руководства. Да и та выволочка не желала наступить как можно скорее. Бэкхён сидел под дверью и вспоминал, как учитель Ли Суман хвалил его за навыки и способности, тогда как президент Хан его только отчитывала. Времена меняются... — Заходи, — позвал его Ёнмин, открыв дверь, и пропустил внутрь. Бэкхён ещё ни разу не видел столько народа, чтобы они собирались по чью-то душу. А сейчас сбор был однозначно по его проблеме. Бэкхёну сесть не предложили, оставив стоять перед всеми спиной к экрану, на котором явно только что закончился с кем-то видеозвонок. — Ну что ж, я предлагаю начать, чтобы не тянуть кота за все подробности, — смачно стукнув стопкой листов по столу, выравнивая её, предложила президент Хан. — Господин Ким, может, с вас начнём? Вы у нас активист... Мужчина при фиолетовом галстуке слегка усмехнулся подобной лести, поправив узел у горла, и обратился к Бэкхёну, чьи ноги конкретно не желали выстаивать всю тираду и норовили подкоситься на полпути к завершению. — Бэкхён-щи, вот мы здесь все уже в курсе тотального переполоха, который вы устроили с ещё одним артистом не нашего агентства, — начал неспешно мужчина. — И мы вроде как и в курсе произошедшего, но я всё-таки хочу кое-что узнать у вас. Из первых уст, так сказать... Могу я поинтересоваться, какую оценку своему поступку вы бы дали сейчас? — Это было любовное безрассудство. — Бэкхён отчаянно хотел оправдаться. Непонятно, перед вышестоящими ли или перед самим собой. — Послушайте, я знаю, что... — Достаточно, Бэкхён-щи. Я услышал, что хотел, — мягко остановил его мужчина. — Оставьте нас ненадолго, нам нужно ещё посовещаться. Подождите снаружи. Когда Ёнмин тронул его за плечи, чтобы вывести, Бэкхён понял, каким деревянным он стал там от напряжения. Он ждал ответа так скоро, как это возможно, но они только увеличивали его агонию, задавая глупейшие вопросы. Бэкхён вышел из конференц-зала не без помощи, опасаясь попросту навернуться даже на ровной поверхности, и, сев на скамейку в коридоре, обнял голову руками, съёжился, пытаясь исчезнуть из этого мира. Но мир вокруг, как назло, продолжал существовать, несмотря на его страдания. После десяти минут ожидания Бэкхён ушёл за кофе к автомату. Взял и себе, и Ёнмину, прислонился к широкой колонне спиной и посмотрел в стаканчик. — Они разорвут со мной контракт, да?.. — Я не знаю, Бэкхён, но я думаю, всё обойдётся. Для компании ты ценный артист. Бэкхён так не думал. Сколько раз он уже видел несправедливость компании по отношению к артистам, что за себя становилось страшно. Компания желала исключительно выгоды для себя, Бэкхён же стал спусковым крючком для колоссальных убытков. — Заходите, — открыли им дверь. Ёнмин держал Бэкхёна за руку, и Бэкхён мог оценить, какими холодными были его собственные руки, когда он заходил обратно. В этот раз им предложили сесть напротив. — Траектория, которую компания выбрала для твоего дальнейшего продвижения в индустрии, выглядит следующим образом: так как Кёнсу внезапно уходит в армию, групповой альбом будет сложен в реализации, а значит, график будем забивать индивидуальными релизами. Твой сольный альбом... насколько готов? — президент Хан говорила тихо, но её тон казался требовательным и не допускал возражений. — Где-то наполовину. — Бэкхён упёрся взглядом в столешницу, понимая, что ничего хорошего ему не светит. «Компания сделает всё, чтобы развести вас». — Ускорьтесь с записью и постановкой — сегодня же дадим отмашку стилистам и прочему стаффу готовить тебя к дебюту. Как только Кёнсу заступит на службу, твой выход. После тебя Чанёль с Сехуном. Всё ясно? — Да, президент, — едва слышно произнёс Бэкхён. — Твоя задача — выложиться на двести процентов. Словно вас на сцене двое. Бэкхён с трудом сдержался, чтобы не сказать что-нибудь на очевидную провокацию или предупреждение, но свой резкий подъём замаскировал низким поклоном, после чего вышел за дверь, подавив желание хлопнуть ею так, чтоб стены задрожали. Направился быстрым шагом в конец коридора к переходу в здание для тренировок, не обращая внимание на оклики Ёнмина, догнавшего его только на лестнице, где тот со смаком вмазал кулаком по стене, прижимаясь к ней лбом. — Эй, Бэкхён!.. — Ёнмин остановился, увидев, как Бэкхён опускает руку, всю в ссадинах на костяшках. — Господи, да всё же хорошо, что случилось? Ты же уже пару лет о сольнике грезишь... — Если б этот сольник, хён, не был разменной монетой и способом заткнуть мне рот, я был бы счастлив до небес. — Бэкхён с отвращением скривил губы в усмешке и развернулся, чтобы подняться по лестнице к переходу. — Я ничего другого и не ожидал, подсознательно чувствовал, что мне крылья пообломают, но что так быстро... Осталось лишь удостовериться, что я смогу выйти на сцену... в таком отвратительном состоянии.