***
Синцзе оттянул прилипшую к телу влажную футболку и подул под неё. Концерт прошёл как по маслу — это не могло не радовать. Почти весь стафф уже вовсю отмечал окончание последнего концерта тура в гримёрке, пока с Синцзе снимали аппаратуру в дверях. — Ну что, присоединишься? — Шаньян демонстративно держала в руках два бокала с шампанским, и Синцзе жестом попросил подождать секунду, пока он будет готов. После того, как его освободили от проводов, Синцзе, ничуть не стесняясь, стащил с себя насквозь промокшую футболку по дороге к сумке с вещами, чем вызвал одобрительно-завистливые восклицания женской половины сотрудников. — Ты бы прикрылся, а то тут у некоторых тумблер профессионализма отключился с полчаса назад, — посмеялась Шаньян беззлобно, пока Синцзе вытирался мокрым полотенцем, чтобы надеть чистую футболку. — Такое тело вообще грех прятать, за тобой, небось, толпы девушек бегают, чтобы номерок заполучить, — с восхищением выдала дама постарше Синцзе лет на десять. — Умный, талантливый, обходительный, да ещё и всё при тебе — и рост, и голос, и лицо, и тело. — Мне это неинтересно, — смущённо улыбнулся Синцзе, надев свободную чёрную футболку без рисунка. Он забрал у Шаньян бокал и свой телефон и потянулся, чтобы чокнуться с остальными. — За окончание тура! Спасибо, что были со мной и помогали воплощать всё это в жизнь. Я очень благодарен за вашу работу и поддержку, ура! — Чтоб этот тур был не последним! — добавил Джойс. Синцзе сделал глоток, прислонившись к туалетному столику бедром, и разблокировал телефон, чтобы по привычке проверить диалог с Байсянем. И когда он увидел уведомление о прочтении, бокал едва не выскользнул из его рук. — Что-то случилось? Ты в лице переменился за секунду... — обеспокоенно произнёс Джойс так, чтобы никто не услышал. — Да нет, всё в порядке. Я выйду пока покурить, развлекайтесь и собирайтесь потихоньку, у нас бронь в ресторане на десять вечера. — Синцзе посмотрел на часы и прикинул, что пару сигарет придётся выкурить, чтобы не нарваться на лишние вопросы. Шаньян вышла к нему, когда он закурил вторую. Прислонилась к стене рядом с ним и тоже закурила. — Что-то с Сянем? — спросила она без эмоций. Шаньян долго не могла принять тот факт, что он не отступится от Байсяня, как бы трудно и больно ни было. За прошедшие полгода они прошли буквально всё — от попоек и драк в каких-то богом забытых районах Пекина до полной апатии и нежелания следовать графику. В перерывах между этим Синцзе ударялся то в насилие над собственным телом — тренировки по восемь, а то и десять часов в качалке нельзя было назвать умеренными даже при бесцельном шатании в половину времени между тренажёрами, — то в насилие над собственным разумом посредством то игр ночи напролёт, то головоломок, то ещё чего. Синцзе с лёгкостью погружался во всё, кроме работы, а вот вытащить его было невозможно. Спустя какое-то время его отпустило и он перестал с таким маниакальным упорством уходить во что-то с головой, однако с музыкой всё ещё были проблемы. И Шаньян первое время сходила с ума вместе с ним, не зная, как выполнять свою работу, если он не желал выполнять свою. И они оба знали, в чём и в ком была проблема. — Ты готова слушать или тебе просто ответить односложно? — сделал затяжку Синцзе и выпустил густой клуб ментолового дыма. Шаньян все полгода говорила ему забыть о Байсяне и жить дальше — А ты будешь постоянно считать меня врагом партии, когда я хочу для тебя лучшего? — Я не сомневаюсь в твоих намерениях насчёт меня, но можно наконец просто понять, что он уже намертво стал частью моей жизни? — Ты уверен, что он всё ещё любит тебя? Она давила на самое больное и знала об этом. — Я уверен, что я люблю. И для меня этого достаточно. Синцзе выбросил окурок в мусорку и зашёл обратно в здание. Шаньян шла следом ни слова не говоря. Они давно договорились, что личная жизнь не обсуждается даже намёками при посторонних, чтобы ничего не выплыло наружу. Синцзе часто задавали неподобающие вопросы о личной жизни и о девушках, а ему приходилось проявлять всё своё мастерство, чтобы не провоцировать чужое любопытство. Звонок от директора застал его за столом, когда было выпито алкоголя уже прилично. Синцзе не стал отлучаться от общего стола, сидя с краю, и как ни в чём не бывало ответил на звонок. — Да, учитель. — Отмечаете? — В голосе слышалась улыбка. — Прости, что не смог присутствовать. Поздравляю с успешным завершением тура. — Спасибо. Вы знаете, для меня важна ваша поддержка. — Не буду тянуть... Звонили из Кореи, насчёт Байсяня. — Синцзе подсознательно напрягся при этих словах, даже не зная, о чём пойдёт речь. — Можешь выдохнуть, новости хорошие. Ему одобрили пять дат на китайские фансайны. — Но это же ведь всего лишь... — Они хотят проверить его, поэтому сразу заявили, чтобы в эти даты ты не пытался с ним встретиться. Даже если он будет провоцировать. За вами, вероятнее всего, будет вестись слежка первое время, поэтому нельзя давать корм журналистами и сталкерам. — Я понял. — Завтра у тебя в три часа что-то есть? Синцзе отвёл трубку и похлопал Шаньян по плечу, чтобы узнать завтрашний график. — Нет, только утром до обеда. — Значит, после графика дуй в агентство, они хотят сделать видеоконференцию в три часа, так что без опозданий. — Понял, тогда до встречи завтра. — Сильно не напивайтесь там, чтобы завтра живы были. Синцзе прибило поутру к кровати, несмотря на малое количество выпитого. Голова не то чтобы болела, но звенела от каждого неаккуратного движения. Как итог — он сидел в ожидании звонка в кабинете директора в самом что ни на есть «волшебном» состоянии. Синцзе подсознательно ожидал подставы, но, когда к видеоконференции на этапе настройки подключился Исин, ему захотелось выйти к чёрту из кабинета. Хотя чего он ожидал? Что Бэкхёна просто так передадут под крыло в незнакомое агентство? Наивная душа... — Всем добрый день, меня зовут Чжан Исин, я директор сольной студии СМ Интертеинмент в Китае. На данном этапе наши переговоры по поводу Байсяня пришли в некий тупик в плане, каким образом организовывать деятельность, какую, сколько, кто будет этим заниматься... — Мы предлагаем заключить предварительный трёхсторонний контракт между нами, студией Исина и вами, — доложила директор Хан, прикладывая скан образца договора. — Контракт в каком плане? Деятельности Байсяня или конфиденциальности его личной жизни? — спросил директор Лю. —Потому что если вы имеете в виду деятельность, то сложно будет скрыть причастность Синцзе ко всему этому и нашу заинтересованность в вопросе. — Мы можем выставить всё так, что прошедшее сотрудничество пошло на пользу и мы решили его продолжить, — высказался один из мужчин, сидящих возле директора Хан. Всего вместе с ней сидело пятеро человек, и Синцзе впечатляли масштабы как работы агентства, так и недоверия артисту. — К тому же, если Байсянь будет продвигаться в Китае и у людей возникнут вопросы, например, «а где он живёт?», «а с кем он встречается вечерами?» и тому подобные, то вы свою причастность уже точно не отмажете. Да и замаскировать какие-либо слухи официальным документом можно всегда. — Директор, я с ними согласен, — кивнул Синцзе, стараясь не смотреть в камеру. — Мы можем создать контракт-фикцию, по ней вы не будете обеспечивать Байсяня деятельностью, только отвечать за конфиденциальность. — Всю работу по обеспечению Байсяня проектами возьмёт на себя руководство моей студии, — заверил Исин, вальяжно попивая воду из стакана. — Я могу гарантировать, что они с этим проблем вам не доставят, часть проектов просто перейдёт из архива СМ сюда и мы свяжемся с заказчиками, которые ждут относительно недолго. — У нас есть предложение по жилью, — неловко вставил Синцзе после короткой паузы. — Думаю, безопаснее будет, если у Байсяня будет своя квартира, а не отель, если деятельность будет постоянной. Я просмотрел сотни предложений в Пекине, наткнулся на несколько похожих и сравнил ценовые категории и районы. Это небольшие двухэтажные квартиры, расположенные в закрытом жилом комплексе с охраной. В двух из таких комплексах соседние подъезды выходят в разные стороны, а вход в такие квартиры располагается со сдвигом на этаж. Грубо говоря, если в первом подъезде входные двери в такие квартиры на чётных этажах, то во втором на нечётных. — Хочешь сказать, что если купить две квартиры в соседних подъездах, например, на пятом и шестом этажах, то они будут пересекаться одним этажом? — спросил другой мужчина в очках. — Да, и подъезды выходят на разные стороны дома. Даже если кто-то захочет следить, это будет проблематично. Мужчина кивнул и что-то записал на листе. Синцзе чувствовал себя как на экзамене. На него пялилось шесть пар глаз, а он словно защищал докторскую степень, а не любимого человека. — Тогда вариант с жильём оставим тебе, посмотри расположение комплексов, район не слишком далеко от центра, инфраструктуру. Когда будешь готов, свяжитесь с нами, мы заключим сделки в один день, чтобы не упустить квартиру. Ну и сразу найди ремонтную бригаду, которая сделает между квартирами дверь. Кстати, по поводу квартиры, — директор Хан закусила кончик ручки и посмотрела в блокнот. — Пожалуйста, не сообщай ничего Байсяню, а также не делай ремонт раньше времени. Фансайны должны пройти без приключений. — Мы поняли, — с улыбкой ответил директор Лю. — Ещё какие-то вопросы? — Хотела узнать, всё ли у вас нормально? — директор Хан явно обращалась к нему. И явно спрашивала про Байсяня. Синцзе сжал кулаки и ослепительно улыбнулся. — Да, всё в порядке. Они разберутся позже, когда Байсянь приедет. Для неё у них всё прекрасно. Их проблемы её не касаются. И плевать, что Синцзе в курсе последних новостей — ей не обязательно знать.***
Машина притормозила возле дома мягко, Бэкхён просил везти его настолько медленно, насколько это вообще возможно. Инхо вопросов не задавал, но каждый раз обеспокоенно косился. Бэкхён и хотел домой, и не хотел. У него было два дня отдыха, но нужно было наконец собраться с духом. Бэкхён открыл бардачок и увидел стопку цветных конвертов, которые вряд ли можно было назвать почтовыми. Стопка выросла за то время, которое он пытался её игнорировать. Рядом лежал знакомый листок, сложенный вдвое — от Исина. — Это все письма? — Да. Ещё одно придёт через пару дней. Возможно. — Инхо говорил отрывисто, словно ему неловко говорить о таком, но Бэкхён действительно был благодарен. — Спасибо, — сухо поблагодарил его Бэкхён и сгрёб все письма стопкой в руку, листок тоже прихватил. С первым письмом, которое Бэкхён порвал на клочки, пришлось повозиться, — что сохранил их... Просто мне нужно было набраться смелости. Думаю, сейчас наилучший момент сделать это, — произнёс Бэкхён, смотря на стопку в руках, словно гипнотизируя её. Он говорил так, как будто снова убеждал себя в чём-то, заставлял. Он поправил тонкую круглую оправу очков на переносице и улыбнулся. — Если ты не хочешь этого делать, зачем? — оказалось, не один Бэкхён так считает. — Я никогда не наберусь смелости, если буду продолжать жалеть себя и делать вид, что только я достоин жалости и что только мне одному больно. — Бэкхён ткнул пальцем в письма и посмотрел на Инхо. — Здесь наверняка есть опровержение. И даже если мне будет в сотню раз хуже от этого знания... Я должен знать это, потому что иначе нельзя. Я потерял слишком много времени ради призрачного облегчения, мечтая не думать и не вспоминать — заморозить то время хоть на чуть-чуть. Не знаю, понимаешь ли ты, но те воспоминания причиняли мне огромную боль, с которой я боролся в одиночку. Это неправильно. И если я прав... Мне станет легче. — Что если не станет? — осторожно спросил Инхо. — Тогда, наверное, уже ничего не поможет в этой ситуации? — неловко усмехнулся Бэкхён. — Приезжай за мной послезавтра вечером. — Хорошо, я напишу. Бэкхён попрощался и вылез из машины. На душе было всё так же тяжело, несмотря на то, что перед ним был его дом. Чтобы пересилить себя и сделать первый шаг, ему понадобилось несколько секунд. Он поправил ремешок наплечной сумки и зашёл в подъезд. Ещё несколько секунд потерял, чтобы собраться с духом и набрать код на двери. — Я дома! — выкрикнул он, слыша шум на кухне. — Сынок! — Мама выбежала встречать его, когда он уже снял обувь и поставил её в шкаф. Обняла и коснулась ладонью щеки. — Выглядишь уставшим. Ты надолго? — На два дня, — улыбнулся он и поцеловал ладонь матери, взяв после этого её руку в свою. — Зато ты выглядишь замечательно. А где Моннён? Его не слышно... — Твой брат пошёл с ним и детьми гулять, — сказала она и пошла обратно на кухню, Бэкхён пошёл за ней. — Хён тоже здесь? — удивлённо переспросил он, сев за небольшой обеденный стол. — Они вчера с невесткой приехали. Ты голоден? Я рис только поставила. Ты же не предупреждаешь никогда о приезде... — Всё нормально, мам. Я не всегда сам знаю, когда могу приехать... — Что за письма? От поклонниц? — кивнула она на стопку, которую Бэкхён до сих пор держал в руках. Бэкхён покачал головой и с сомнением посмотрел на письма. — От любимого человека... Мама словно сразу поняла настроение Бэкхёна, подошла к нему и прижала к себе, поцеловала в макушку и взъерошила волосы. — Нашему Бэкхёни сейчас, кажется, нелегко... Я застелю постель в твоей комнате, посмотри пока телевизор. Бэкхён зашёл в свою комнату вслед за матерью и, кинув сумку под идеально чистым столом, положил стопку писем на стол. Рядом легли обрывки первого письма, что он достал из кармана ветровки. Письма в стопке, судя по почтовым штампам, шли друг за другом. Снизу стопки лежал листок от Исина. — Твой любимый человек из Китая? — обняла его мама за пояс. — Ты что-то знаешь? Мама, ты что-то знаешь... — мягко высказал Бэкхён свои подозрения. — Много ли я могу знать, сынок? — Ты не говоришь «девушка», ты говоришь «человек». Наверное, ни один родитель просто так не стал бы говорить так осторожно, не подозревая. — Ты прав. Когда у тебя только началась карьера, я часто следила за тем, какие слухи ходят, и когда ты говорил про ту девушку, Тэён... Я помню, ты говорил, это нужно компании. Я помню, ты говорил, что хочешь попробовать свои силы в этих отношениях и на сколько тебя хватит. — Мама отвела его к кровати, усадила и села сама, взяв за руку. От её речи Бэкхён чувствовал тревогу. Тревогу за её чувства. — Сынок, мама всё чувствует, даже если ты редко приезжаешь домой, — она поправила его чёлку, отводя её с глаз, и улыбнулась. — Вы ведь с ней недолго были вместе. А недавно, когда ты попал в больницу... Я видела парня, китайца, который разговаривал с Чанёлем, это он? Бэкхён до боли закусил нижнюю губу, понимая, что врать бессмысленно, и едва заметно кивнул. — Он выглядел решительным. Он тебя старше? — Младше. На три года. Но ты права, он производит впечатление не по годам взрослого человека, — грустно улыбнулся Бэкхён, вспоминая Синцзе за работой. — Пока не улыбается. — У тебя есть его фотографии с улыбкой? Сердце неприятно кольнуло. Сможет ли он сдержатся при маме? Сможет ли она понять его и не осуждать? Бэкхён колебался, и это не могло ускользнуть от взгляда его матери. — Вы расстались... — догадалась она, и губы Бэкхёна дрогнули, а глаза защипало. — Мы были неосторожны, и часть нашей жизни вышла в сеть. Компания перекрыла мне кислород, — осипшим от эмоций голосом произнёс Бэкхён и тронул костяшкой пальца внешний уголок глаза, где скопились слёзы. — Скоро полгода как мы не виделись... — Сокровище моё, иди ко мне. — Мама притянула его к себе и обняла, гладя по волосам, успокаивая. — Мам, только папе не рассказывай, не надо ему... — Конечно нет, конечно... Это твоя тайна, захочешь — расскажешь. — И ты не сердишься?.. — Это твоя жизнь, и тебе решать, с кем её провести, кто я такая? — Мамуля... — Правильно, мамуля... Вытри слёзы и нос выше или реви уже на полную, не сдерживайся. А то хлюпаешь тут непонятно... Бэкхён засмеялся, шмыгнув носом, после чего мама оставила его в комнате одного, напомнив про письма. Он всегда думал, что именно от неё у него такая высокая эмпатия и чувствительность. Хоть и не сказал бы, что в их семье хоть кто-то был совсем не чутким человеком. Бэкхёну всегда много чего позволялось, и реакцию матери на то, что его привлекают парни, можно было предугадать. К тому же у неё уже были внуки, а за счастье Бэкхёна никто гарантий не давал. А хотелось бы. Его мысли прервались заливистым собачим лаем и детскими криками. Но прошла пара минут, после чего Моннён, счастливо виляя хвостом, с языком наперевес ворвался в чуть приоткрытую дверь, звеня прогулочным поводком, который с него снять не успели. Запрыгнул на кровать с разбегу, слегка поскользнувшись на паркете, и ткнулся мордой в уже подставленную для него ладонь. Следом в дверях появился брат, облокотившийся на дверной косяк и молча наблюдавший за тем, как Бэкхён пытался снять поводок с неугомонного Моннёна, крутившегося вокруг себя и прыгавшего от радости. — Моннёни скучал по Бэкхёни... Бэкхён наконец поймал пса так, чтобы тот не барахтался, и снял поводок, уже успевший дважды обмотаться вокруг него, после чего отдал поводок брату, который подошёл и присел на край кровати. — Мы утром уезжаем. Мама сказала, ты здесь на пару дней, так что успеешь с ним ещё погулять. И просили предупредить, что ужин будет готов минут через пятнадцать. Дети скучали по своему дяде. — Хорошо, сейчас приду, — сухо ответил Бэкхён, слегка кивнув. — Хён-а, у тебя всё хорошо? — Да, на работе дела отлично, даже отдыхать некогда, — без заминки соврал Бэкхён. Не то чтобы это была неправда — но только об агентстве. Жизнь Бэкхёна уже почти полгода витала где-то за пределами работы, и работа не занимала его мозги. Ему было всё равно, он не мог переживать о чём-то другом, когда все его мысли поглощало только одно. Чондэ прав — Бэкхён увяз в одном человеке, сузив до него собственную вселенную. И когда его не стало рядом, жизнь Бэкхёна закономерно исчезла вместе с ним.