Говорят, это город любви

Отпуск подходит к концу, вечером вылет в Сеул, а там уж и до Ильсана недалеко. Намджун прогуливается рядом с остатками крепости Бастилии, что совсем недалеко от его отеля. Солнце еще не село, но уже нацелилось на горизонт, и от этого на душе как-то тоскливо, и если во все прошлые разы парень возвращался домой с удовольствием и новыми силами, то сейчас Париж никак не хочет отпускать его. Может дело в мягкой постели отельного номера? Кажется, будто еще нигде Намджуну не было так удобно засыпать, как в отеле Ламбер. А может это все сад Пале Руаяль, где можно найти очень нежный на вкус цветочный чай и множество ароматов самых разных цветов? Или же сад Растений, где несколько веков назад лекарь Людовика Восьмого выращивал лекарственные травы, а сейчас там растут необыкновенной красоты персиковые розы? Быть может, Сквер Иоанна, где по весне цветет сакура? Все это вполне вероятно, кто же спорит, но Намджун все еще чувствует след от чужих пальцев на своей щеке, хотя сжимал Сокджин совершенно не сильно. В шорохе послеполуденного ветра он слышит шепотом сказанное «Tu es très belle» и вертит в руках телефон, думая, стоит ли попрощаться. Конечно стоит, но пока Ким не может решиться и подобрать нужные слова, ведь вряд ли Сокджин рассчитывал на столь скорый отъезд младшего. На улице тепло. Чемодан собран, билет куплен, и Намджун сидит в зале ожидания в аэропорту, возможно, впервые за много лет не спасая чью-то душу, а ломая ее. Хотя, быть может он мыслит слишком категорично? Максимализмом Ким никогда не страдал, но вот дело касается Сокджина, и все его «никогда» превращаются в «ну…есть одно исключение». Телефон из рук Намджун так и не выпустил, потому что сказать старшему надо, обязательно надо. Может даже дать адрес, мол, загляни, как будешь в Корее. А с другой стороны, к чему вообще это? У Намджуна своя жизнь, у Сокджина — своя, и младший рассуждает, что нечего им пересекаться, потому что чувствует жар в груди от одной лишь мысли. Но парню нельзя влюбляться, слишком уж тяжело это заканчивается каждый раз, и пусть Сокджин похож на того самого, на идеального, на то что нужно, Намджун не оставляет ему шансов. «Через двадцать минут я вылетаю в Сеул. Спасибо за эмоции и за мороженое.» Примерно пять минут спустя ему отвечают лишь: «Не забудь про оставшиеся два желания, mon bébé (мой малыш).» Кажется, Сокджин отпускает его с легким сердцем, и от этого то ли радостно, то ли обидно до чертиков. Наверное, все сразу. Перелет проходит успешно, но Намджун выходит из аэропорта сонный и уставший. Отец с сестрой стоят на парковке возле потрепанной Hyundai Avante, чтобы довезти парня и его вещи до квартиры, в которой тот живет. — Оппа! — сестра крепко обнимает за шею, и на какое-то время Намджун искренне счастлив воссоединению. — Как долетел? — Отлично, как раз вовремя, — Намджун плюхается на заднее сидение, перед этим убрав чемодан в багажник, и проверяет телефон, но больше Сокджин ничего не пишет. — Кормили в этот раз хорошо, я даже пожалел, что не могу ужинать в самолете всегда. — Ну конечно, питаешься в одних кафешках, — бубнит себе под нос отец, но улыбается, потому что тоже рад видеть сына. — Завел бы себе жену, поел бы домашней еды. — Да он себе француженок выглядывал, пап, — смеется Джиен, а Намджун отводит взгляд, потому что никакая француженка не приготовит шоколадный пирог так, как это может Сокджин. — Неужели? — отец тоже подхватывает веселье и на пару секунд оборачивается назад, пока машина стоит на светофоре. — И как поиски, Ромео? — Не удались, — Намджун отмахивается от них. — Буду приходить на ужин к вам с мамой, раз мне так необходима домашняя еда. — Оппа, — хнычет Джиен. — После последнего твоего прихода папе пришлось заново прибивать полку, а мне покупать новый сервиз. Давай я лучше тебе приносить буду? — Тебе нужно больше времени на учебу тратить, я вот что скажу, — осаживает ее Намджун. — Не беспокойтесь, я не голодаю. Разве что в эмоциональном плане. Парень всегда путешествовал, чтобы восстановиться, но в этот раз все пошло не по плану, потому что сердце свое он оставил на лавочке Площади Невинности. Красивое название. Когда Намджун остается один в квартире, становится совсем плохо. Чемодан разобрал, приготовленный Джиен ужин разогрел и даже оповестил начальство, что с завтрашнего дня выходит на работу, поэтому дел совсем не осталось, а пустая голова начинает заполняться совершенно не тем, чем нужно. Ким в пятидесятый раз читает единственное сообщение от Сокджина «Не забудь про оставшиеся два желания, mon bébé.», а после вертит в руках мятый рекламный буклет с номером телефона. Единственное воспоминание. Нет, Намджуну не грустно, Намджун даже не влюблен, точно не влюблен, но внутри что-то щемит от ощущения, что можно было получить больше, сделать больше, произнести больше. Ему становится стыдно. Стыдно, потому что в памяти вновь и вновь всплывает сцена с мороженым, когда Сокджин так неожиданно вжал его в стену и попросил открыть рот. Внизу живота тянет от этих картинок, и Намджун пугается такой реакции, но ничего с собой поделать не может, поэтому сбегает в душ, где можно хоть немного остудиться. В Париже сейчас день. Ким, возможно, сейчас на работе. Намджун тоже выходит на работу утром следующего дня и получает много внимания от коллег, мол, как он свежо выглядит, да какой улыбчивый, да как стал похож на француза. Всех, включая самого путешественника, эти слова смешат. Намджун работает в издательстве новостного журнала и отвечает за то, чтобы все статьи были достоверными, грамотно написанными и предоставленными в срок. Несмотря на должность начальника небольшого отдела, свободного времени у него куда больше, чем у остальных. Проходит месяц, и Намджун почти не вспоминает о до сих пор хранящемся в телефона «Не забудь про оставшиеся два желания, mon bébé.». Сокджин вынужден превратиться в прекрасный образ из прошлого, по которому Намджун почти не скучает. Со временем все уходит, но почему-то одинокие вечера никак не вписываются в этот самый временной поток, и именно по вечерам Ким помнит все. Каждое слово, каждое движение. Он даже не знал, что память способна на такое, но он будто заново ощущает прикосновения старшего, его шепот, запах, вкус его шоколадного пирога и его безумно возбуждающее «открой ротик». Возбуждающим оно стало только со временем, но чем дальше, тем хуже. Намджун живет своей жизнью, окутывает людей своей исцеляющей аурой, выслушивает, поит чаем, дает советы и скучает по Сокджину.