Говорят, это город любви

Сокджин обещает. И Сокджин приходит. Намджун вроде как готов на все 100%, но, когда открывается входная дверь, готовность спадает до 90%. Когда Сокджин улыбается и здоровается, разматывая шарф, она снижается уже до 80%, а после по-доброму насмешливого «Prêt, bébé? (готов, малыш?)», в нем остаются несчастные 50%, но младший улыбается и говорит, мол, на все сто. Оба уже отработали, поэтому вечер и ночь только в их распоряжении, отчего воздух наполняется особенной терпкой сладостью, от которой у парней кружится голова. Намджун не любит спонтанный секс, поэтому сейчас все идеально. Сокджин идеален, пусть в идеал Намджун не верит. — Не спал с парнями? — на всякий случай спрашивает старший, хотя все и так очевидно. — Особо не было желания, — Намджун обнимает его и касается мягких от бальзама губ, пока Сокджин пытается деть куда-нибудь пальто, которое держит в руках. Ким тянет старшего в спальню, где тот бывает достаточно редко, и, останавливаясь в темной комнате, начинает стягивать с него пеструю рубашку, чем-то напоминающую гавайскую. Из-за отсутствия достаточного количества света видны только очертания талии, только общие черты, крупные детали, но больше и не требуется. Сокджин наклоняется к Намджуну и покрывает нежными поцелуями шею, успокаивая то ли его, то ли себя, пока младший чересчур смело опускает свои руки к чужим брюкам и ловко расстегивает ремень. — Ты меня раздеваешь? — немного удивленно смеется Сокджин и помогает. — Думал, мне придется тебя спаивать и уламывать. — Я мужчина, а не школьница, хен, — поддерживает веселье Намджун, пока недостаточное возбуждение позволяет это сделать. Старший не дает парню закончить с брюками и останавливает, мягко обхватывая запястья и поднимая его руки вверх. Однотонная домашняя футболка отправляется на пол, к контрастирующей с ней рубашке, а Намджун — на кровать. Он не ложится, почти падает, поэтому из легких выбивается воздух, а Сокджин не дает ему вдохнуть снова, впиваясь в губы поцелуем. Теперь уже не до смеха. Младший обвивает руками шею и целует в ответ, пока Ким изучает ладонями покрывающееся мурашками тело, оглаживает грудь, бока, отчего Намджун томно вздыхает, сам того не замечая. — Vous avez la peau douce (у тебя мягкая кожа), — его голос полон желания, отчего младшему становится немного не по себе, но в то же время возбуждение накатывает новой, более сильной волной. — И большая грудь. Под одеждой не видно. — Merci, — шепчет Намджун, закусывая губу, когда Сокджин подхватывает его бедро и притягивает ближе, заставляя прижаться промежностью к чужому колену. Старший выцеловывает до этого неизвестные Намджуну узоры на его груди, спускаясь к животу и оставляя дорожку легких засосов, между делом обещает пометить его всего, а тот мелко дрожит и путается пальцами в карамельного цвета волосах. Оба решают, что прелюдий достаточно, когда Намджун затыкает себе рот ладонью и стонет от случайного прикосновения к его паху. Они слишком напряжены, чтобы продолжать в том же размеренном темпе и при этом оставаться в своем уме. Парням нужно больше. В темноте Сокджин стаскивает с Намджуна сначала штаны, потом белье и бросает все это рядом с кроватью, а младший смотрит слегка недоверчиво, но его взгляда при таком освещении не видно. — Est-ce que je t'effraie? (ты боишься меня?) — тихо спрашивает Сокджин, когда на нем тоже не остается одежды и он нависает над младшим, целуя его лицо. — Je m'inquiète (я волнуюсь), — признается Намджун на все еще кривом французском, но на этот раз старшего произношение не смешит, а скорее заводит. — Я рядом, — говорит он на родном корейском, разводя ноги младшего в стороны, и тот собирается снова их сдвинуть, но Сокджин не дает. — Даже не думай. Он этого тона по телу бегут мурашки, и кто бы мог подумать, что когда-нибудь Намджун дойдет до такого. Да, он мечтал об этом почти год. Ему хочется почувствовать Сокджина рядом каждой клеточкой тела, поэтому сопротивляться бесконечно глупо. Они целуются. В этот раз не кто-то один, а одновременно, подаются навстречу губам друг друга и сливаются, пока старший на ощупь смазывает парня и вводит палец. Тот сразу стонет в поцелуй и распахивает глаза, потому что ощущения совершенно новые, Намджун никогда с парнями не был, в отличие от Сокджина, да и нижнюю позицию занимает, наверное, впервые. Ким вводит глубоко, а младший весь сжимается, поэтому приходится шептать ему на ухо, чтобы расслабился. — Ça ne fait pas mal (это не больно), — обещает Сокджин. — Сделай так еще раз, — на выдохе просит Намджун, прогибаясь в спине и прижимаясь к старшему. Тот расплывается в пошлой улыбке, потому что впервые видит младшего таким, и выполняет просьбу. Ким растягивает его медленно, а Намджун водит рукой по чужому члену. Слегка неуклюже. Но Сокджину сносит крышу, поэтому за одним пальцем следует второй, который проходит не так туго, как ожидалось из-за уже разогретых мышц и смазки. Намджуну кажется, что он ослышался, а потом понимает, что возбужденное хныканье издает он сам. Когда Сокджин вводит в него уже не пальцы, а твердый и требующий внимания член, из младшего вырывается что-то хриплое, задыхающееся и чертовски сексуальное, поэтому старший замирает, стараясь себя контролировать. Намджуну слишком непривычно с чем-то посторонним внутри себя, несмотря на возбуждение и желание, поэтому он неосознанно делает попытку отстраниться, но Сокджин крепкими пальцами фиксирует его бедра, не давая никуда деться. Младший тугой. Даже слишком, поэтому двигаться Сокджину сложно, но он делает это, растягивая парня до конца уже собой. — Мхах. — выдыхает Намджун и притягивает к себе старшего для поцелуя, в котором почти безжалостно кусает его, потому что тот входит слишком глубоко, а Ким слишком чувствительный. Сокджин укладывает чужую ногу себе на плечо, двигаясь уже не кое-как, а в пойманном темпе. Он тоже стонет, а Намджун слышит в этих стонах легкий французский акцент (или у него едет крыша). Младший никогда не чувствовал ничего подобного с девушкой, потому что сейчас он целиком и полностью в руках Сокджина. Сокджин внутри, Сокджин снаружи, Сокджин, кажется, заполнил всю комнату, потому что ничего, кроме Сокджина, парень не чувствует. — Comme? (нравится?) — с ухмылкой впервые за долгое время произносит старший и входит резче, со шлепком собственных бедер о бедра Намджуна, и вытягивает из того слишком откровенный стон. Другого ответа и не нужно. Сокджин переворачивает его на живот, и младший поднимает бедра к верху, упираясь лицом в мятую простынь, чувствуя, как ладони старшего поочередно сжимают ягодицы с желанием шлепнуть, но не решаясь, не зная, можно ли. Намджун и сам не знает. Точнее, не успевает об этом подумать, потому что Ким снова входит без предупреждения и выбивает жалобный стон. Младший чувствует, как наливается член у него внутри. Чувствует каждую венку. Пара глубоких и резких толчков, сводящих с ума, и Намджун проезжается щекой по простыне, потому что Сокджин, вжимает его в кровать и кончает. Пусть в презерватив. Намджун все равно чувствует. Младшего трясет, потому что он еще не кончил, но сейчас натянут каждый нерв, попробуй только тронуть. И Сокджин пробует. Он тяжело дышит Намджуну в шею, постанывая после оргазма, а потом одновременно просовывает руку между его ног и кусает за шею. Тело содрогается. Вход до сих пор пульсирует, у Намджуна дрожат ноги, потому что в памяти не всплывает ни одного раза, когда оргазм был хотя бы приблизительно такой же сильный. — Х-хеен~, — младший дышит часто и глубоко, а Сокджин кладет ладонь на вздымающуюся при дыхании спину и ласково проводит по ней подушечками пальцев, от чего Намджун снова вздрагивает. — Ты молодец, — тихо и искренне хвалит его старший, потому что снизу быть тяжелее и физически, и психологически. В душ они идут по отдельности, Намджун первый. Пока он дожидается Сокджина, собирает одежду, постель, включает свет и даже успевает поставить чайник. У него дрожат ноги. Внизу живота до сих пор тянет, а нормально ходить мешает ощутимый дискомфорт между ног, но в целом все в порядке. Все становится совсем отлично, когда кухню наполняет запах апельсинового чая, а старший обнимает его со спины, утыкаясь носом в шею и шепотом произнося «ты очень красиво стонешь».