***
«Вы говорите совсем как Хоппер!» Джойс вспомнила старого друга и, почувствовав привычную боль в сердце, смахнула слезинку. Если бы он увидел, в каком состоянии находится его дочь, то убил бы Уиллера на месте. В памяти возник высокий усатый мужчина с пронзительными голубыми глазами и копной светлых волос. Горячая волна сожаления обожгла Джойс, выбивая прерывистый выдох из груди. Зачем она противилась своему чувству? Зачем предпочла не замечать неимоверной тяги к этому храброму, уверенному в себе, искреннему и самоотверженному мужчине? Они могли бы быть счастливы… Могли бы жить сейчас в доме у озера большой и дружной семьей… Джойс всерьез полагала, что на ней какое-то проклятье. Стоило ей обрести свое счастье, как злодейка судьба снова выбивала у нее почву из-под ног: несчастливый брак с Лонни, смерть Бобба Ньюби, Хоппер, которого она практически убила своими руками… Слезы градом покатились из глаз женщины, боль в груди стала нестерпимой. Джойс несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и изгоняя из головы страшные картинки взрыва в подземной лаборатории. Она зажмурилась, призывая светлые воспоминания о Джиме. Женщина вспомнила, как злился и бесился Хоппер, наблюдая за влюбленными подростками, которые готовы были целоваться целый день напролет. Как ревновал дочку к сопляку Уиллеру и заставлял подростков оставлять дверь открытой на три дюйма. Как они вместе писали речь, которую Джим так и не успел произнести:«Я уже долго хотел поговорить с вами кое о чём. Понимаю, это непростой разговор, но я желаю вам только добра. Я знаю, что вы очень дороги друг другу. Именно поэтому для меня важно установить определённые границы, которые позволят создать условия, что лягут в основу комфортного, доверительного, открытого общения, чтобы мы могли делиться своими чувствами».
Тяжесть снова сдавила грудь женщины и она сцепила зубы, чтобы остановить рвавшиеся наружу рыдания. Но боль потери не прошла — она останется с ней навсегда.***
Джейн постучала в дверь и, услышав короткое «Открыто!», осторожно вошла в комнату брата и протянула ему дверную ручку, которая отвалилась от сильного удара. — Можешь починить? — виновато спросила девушка. — Снова?! Это в который раз за месяц?! Ты скоро так дом разнесешь! — возмущенно проговорил Байерс. Джейн опустила глаза и прошептала: — Прости, что доставляю тебе неудобства… Я не специально, клянусь… Плечи девушки опустились, а губы задрожали. У Уилла сжалось сердце от этой картины, и он, протянув руки к сестре, крепко прижал ее к себе, поглаживая ее мягкие волосы. — Что с тобой происходит, Оди? — нежно спросил он, прижимаясь губами к небольшому шраму, пересекающему ее бровь. — Расскажи мне о своей печали. Ты же знаешь, я всегда рядом. От его нежного голоса и теплых слов девушке захотелось расплакаться, как маленькой девочке, но она сдержалась и постаралась улыбнуться — ей вовсе не хотелось портить отношения между братом и Майком: — Что может со мной происходить? Я даже из дома не выхожу… Уилл пристально взглянул в грустные янтарные глаза и мягко упрекнул сестру: — Ты снова забыла — друзья не лгут. Меня тебе не обмануть — я чувствую твою боль. — Тогда твои чувства тебя обманывают — я счастлива! У меня чудесная семья, любящий парень, заботливая подруга — что еще нужно для счастья? — наигранно веселым голосом ответила девушка. Уилл недоверчиво покачал головой: — Твои глаза не умеют врать, сестренка. Хватит уже думать о других. Подумай наконец и о себе. Хватит сидеть в своем коконе — этим ты не сможешь ничего исправить, так же как и предотвратить. Дай волю своим чувствам и эмоциям и просто начни жить. Долго сдерживаемые слезы потекли по щекам девушки и, по-детски всхлипнув, Джейн благодарно посмотрела на брата: — Спасибо, Уилл… ты всегда находишь самые нужные слова. Байерс нежно улыбнулся ей, но в его взгляде промелькнула грусть. Сердце девушки сразу почувствовало, что брата что-то беспокоит, и, заглянув в орехово-зеленые глаза, она встревоженно произнесла: — А с тобой что? Ты выглядишь… потерянным?.. Парень некоторое время молчал, а затем произнес на выдохе: — Мы с Сарой расстались, — и, присев на край кровати, уронил лицо в свои ладони, а затем зарылся пальцами в свои густые темные волосы. Оди знала, что бесполезно что-либо вытягивать из Уилла, поэтому, присев рядом с братом, взяла его горячие ладони в свои прохладные руки: — Мне очень жаль… — прошептала она, — возможно, все еще поправимо? — в голосе девушки промелькнула надежда и тут же разбилась о полный безысходности взгляд Байерса. — Все уже давно шло к этому, — тихо произнес Уилл, — к сожалению, так бывает… Ты думаешь, что встретил своего любимого и единственного человека, но судьба играет с тобой злую шутку, и вот вы в одно мгновение становитесь совершенно чужими друг другу, — Уилл, низко опустив голову, не сводил глаз с причудливого рисунка ковра. Оди почувствовала, что в горле встал ком, ей показалось, что Уилл имел ввиду не только себя и Сару, но и их с Майком. Ей не хотелось верить, что любовь может так легко и просто закончиться. Сглотнув тяжелый ком и пожелав брату спокойной ночи, девушка отправилась в свою комнату. Полночи она крутилась в постели, думая о словах Уилла, и лишь под утро окунулась в беспокойный сон.***
Морозный воздух щипал щеки. Девушка огляделась вокруг: везде, куда хватало взгляда, расстилалась снежная пустыня. Оди зябко поежилась — куртки на ней не было — и поплотнее завернулась в любимую клетчатую рубашку. Рубашку отца. Лихорадочно вспоминая, каким же образом она оказалась здесь, девушка вдруг услышала глухой стук. Она вся превратилась в слух, но никак не могла понять откуда он идет. Стук повторился уже громче, и Оди почувствовала небольшую вибрацию в ступнях. Опустившись на колени, она расчистила рукой верхний слой снега и увидела под собой толщу прозрачного льда, а под ней искаженное лицо Хоппера. Девушка отшатнулась от неожиданности, а потом бросилась к расчищенному от снега месту. Отец изо всех сил стучал по льду, но из-за воды движения его были слабыми и замедленными. Оди разрыдалась в голос: — Папа! Папа, я сейчас! Я помогу! — ее маленькие кулачки застучали по ледяной поверхности, разбиваясь в кровь, но все ее попытки были тщетными. Силы покинули ее, а руки нещадно саднило от ран и мороза. Хоппер, последний раз взглянув на дочь, приложил ладонь к прозрачной поверхности, и Оди сделала тоже самое. Горькие слезы текли по ее замерзшим щекам, а из груди вырывались тихие рыдания: — Папа, ты мне так нужен… Как бы я хотела, чтобы ты был здесь… Мужчина пошевелил губами, и Оди прочла по губам: — Я здесь.