***
— Прошу тебя, Уилл, успокойся… Вот увидишь, все будет хорошо! Вы ведь за два года впервые поссорились, я уверена, это ненадолго, — Джойс погладила склоненную голову сына. — Нет, мама, она меня не простит… Я ведь хотел как лучше, но, видимо, только все испортил, — он устало потер свои глаза. — А все эта чертова связь! Я даже не знаю, как это работает, но я чувствую то же, что и она, и на меня это сильно влияет! Словно… словно мы с ней сиамские близнецы, только срослись не телом, а душой. Джойс положила свою ладонь на безвольно лежащую руку сына и осторожно сказала: — Знаешь, Уилл, иногда людям лучше не вмешиваться в чужие отношения… Тем более, когда дело касается сестры и лучшего друга. Байерс резко повернул к ней свое лицо и посмотрел на нее горящим от возмущения взглядом: — Да, Уиллер — мой друг! Но он ее не достоин, мама! Весь последний год он Оди в грош не ставил, словно забыл все то, что она делала для всех нас! Я чувствую, что она итак уже на грани и, если он снова обидит ее, боюсь, может случиться что-то страшное! — Уилл вскочил с дивана и нервно зашагал по гостиной. — Вы ведь совсем не понимаете, что нас связывает, правда? Это не просто дружба, не просто любовь, это что-то такое, для чего я не знаю названия. Иногда ни с того ни с сего я чувствую, будто бы проглотил раскаленные угли и не могу вздохнуть, а в душе просыпается такая боль, от которой слезы сами по себе наворачиваются на глаза. Я готов жизнь отдать за сестру! Готов и к убийству, если потребуется! — Уилл задохнулся от этой быстрой и пламенной речи и несколько раз глубоко вздохнул. Он посмотрел в испуганные, полные сострадания глаза матери и продолжил. — Оди не нужна была Уиллеру все эти месяцы, и, когда у нее, наконец, все стало налаживаться, он вдруг вспомнил о ней! Да он просто чертов эгоист! Джойс подошла к сыну и обхватила его лицо руками: — Тогда ты должен объяснить ей это, Уилл. Она поймет, она всегда тебя понимает. Парень тяжело вздохнул: — Боюсь, что на этот раз все слишком серьезно. Она меня ненавидит, — парень вспомнил их ссору и коснулся ладонью щеки. Ему казалось, что место удара все еще горит нестерпимым жаром. Джойс притянула сына за плечи и осторожно прижала к груди: — Вы оба слишком много значите друг для друга, чтобы испытывать ненависть. Оди приедет, и вы все спокойно обсудите. Вот увидишь, завтра ты будешь смеяться над своими переживаниями, — парень только грустно усмехнулся и горестно покачал головой. Джойс, придерживая сына за плечи, мягко подтолкнула его к кухне: — Ты обещал помочь мне с ужином, помнишь? Скоро приедут твой брат и Нэнси, и я хочу, чтобы мы провели этот вечер в кругу семьи. Женщина нежно улыбнулась, заглядывая в грустные глаза сына, и Уилл почувствовал, что, несмотря на ее улыбку, матери сейчас тоже нелегко. Он взял себя в руки и постарался улыбнуться: — Я помогу тебе при одном условии — ты испечешь свой фирменный черничный пирог!***
— Крис прошу тебя, побыстрее! — девушка нетерпеливо ерзала на переднем сидении машины. — Куда уж быстрее! Мы итак летим на всех парах! Машина промчалась мимо вывески «Добро пожаловать в Чикаго, штат Иллинойс!» со скоростью света. Крис нерешительно посмотрел на девушку: — Не хочу тебя накручивать, но это огромный город, а мы совсем не знаем куда ехать. Оди сжала зубы, чтобы не разреветься в голос, она и так ругала себя всю дорогу за то, что не спросила у Нэнси адреса: — Я попробую его найти. Оди закрыла глаза и попыталась отыскать Майка, но в суете большого города среди шума сотен машин она никак не могла сосредоточиться. Ларсен бросил обеспокоенный взгляд на девушку: лицо ее потемнело от напряжения, и она прижала к носу платок, который моментально окрасился в ярко-красный цвет. Неожиданно машина резко затормозила, и девушка едва не ударилась о панель. Она испуганно раскрыла глаза и посмотрела на Ларсена — он во все глаза пялился на надпись на рекламном щите: «Чикаго приветствует всех зрителей и участников конкурса «Песни нашего века»! 19 февраля, стадион Солджер Филд 16:00». Крис перевел взгляд на девушку: — Кажется, мы нашли его. Крис еле передвигал ноги, не столько из-за боли, сколько от напряженной гонки по улицам города. Оди устроила на дорогах полный хаос, на ходу переключая все светофоры, встречающиеся на пути, на зеленый свет, и у Криса до сих пор поджилки тряслись от страха — они несколько раз едва не попали в серьезную аварию. Он не успевал за девушкой и искренне недоумевал, откуда у нее все еще есть силы, ведь она потеряла много крови, но не успели они остановиться возле стадиона, как Оди практически выпрыгнула из машины, не дождавшись, пока она тормознет. Ларсен, чертыхаясь, оставил авто на парковке и обнаружил Джейн, отчаянно пытающуюся объяснить охранникам, которые никак не хотели ее впускать, что ей срочно нужно попасть на конкурс, но они и бровью не повели. В глазах девушки стояли слезы: — Прошу вас, мистер! — обратилась она к седовласому охраннику. — Это вопрос жизни и смерти! — Оди сложила ладони в умоляющем жесте, но пожилой мужчина был непреклонен. — Простите, мисс, не положено. Джейн почувствовала прилив злости и жар в пальцах, по которым уже бежали едва контролируемые разряды, но ее остановила крепкая рука, схватившая девушку за горящую ладонь и нетерпеливый голос Ларсена: — Что здесь происходит? — строго спросил он. — Вы хоть знаете с кем имеете дело?! Охранники переглянулись, но с места не сдвинулись. — Простите, мисс Байерс, я сейчас же доложу начальству, и этих остолопов выгонят с работы в считанные минуты, — он заискивающе смотрел на застывшую в замешательстве девушку. Охранник постарше спросил: — Простите, но я не совсем понял, кто вы? Ларсен изобразил на лице крайнее возмущение: — Кто вы?! Да как вы смеете спрашивать такое?! Перед вами восходящая звезда рок-н-ролла — Джейн Байерс, которая из-за двух кретинов опаздывает на свое выступление. Ее отец — известный продюсер — будет очень недоволен тем, что она не участвовала в конкурсе, в который он вложил немало средств! Джейн состроила оскорбленную гримасу и, вскинув подбородок, надменно взглянула на мужчин. Молодой охранник оглядел девушку с головы до ног и, засуетившись, что-то прошептал на ухо старшему коллеге. — Прошу простить нас, мисс Байерс, мы вас сразу не узнали, проходите. Девушка схватила Криса под локоть, и они гордо прошествовали мимо мужчин, но не успели друзья завернуть за угол, как оба взорвались от безудержного смеха: — Ты сумасшедший, Крис Ларсен! — Оди бросилась к нему и прижалась к его груди. Крис перестал смеяться и, оцепенев на мгновение, обвил руки вокруг ее хрупких плеч и прижался подбородком к русой макушке. Оди осторожно отстранилась от Криса и благодарно улыбнулась другу. Блондин нерешительно опустил руки и грустно произнес: — Тебе пора, ботаник… Не зря же мы мчались сюда, рискуя жизнью. Оди нежно коснулась губами его щеки: — Спасибо, Крис… спасибо за все, — и, развернувшись, побежала к двери, ведущей на стадион. Ларсен взъерошил свои светлые волосы: — Да, я действительно сумасшедший, Дженни… Сам привез свое счастье в руки своему сопернику.***
Сцена была просто огромной по сравнению с теми, где группе уже посчастливилось выступать. От волнения они еле волочили ноги, ребятам казалось, что она не просто огромная, а бесконечная. Наконец они вышли на середину, и благодарные зрители, заполнившие стадион, тут же разразились бурными аплодисментами, поддерживая начинающую группу. Отовсюду слышались приветственные крики и подбадривающий свист. Майк почувствовал себя увереннее и коротко кивнул друзьям. Он бережно коснулся струн, и под его пальцами зазвучало нежное соло гитары. Майк закрыл глаза и попытался вызвать в памяти образ Одиннадцать — обычно это сразу срабатывало, но в голове крутились только обрывки фраз их последнего разговора. Уиллер ощущал, что он опустошен и совсем не готов к выступлению. Вместо текста песни вопросы, на которые он не знал ответа, отдавались болью в пульсирующих висках.Неужели все вот так и закончилось? Неужели любовь прошла? И была ли она вообще? Через несколько мгновений к соло гитары присоединились клавиши, и Майк, собрав волю в кулак, запел свою песню. Его хриплый, надломленный голос поплыл над залом, вызывая у слушателей мурашки. Он пел о девушке с огромными медовыми глазами, в которых для него была сосредоточена вся Вселенная, о своей первой и чистой любви, которая способна выдержать все. Пел о расставании, которое разбило сердца двоих на мелкие осколки, и о долгожданной встрече, которая навсегда соединила влюбленных детей. Он больше не мог петь эту песню, она приносила боль израненному ожиданием и тоской сердцу, и Майк почувствовал, как сбилось дыхание от чувства безысходности. Голос его дрогнул, а пальцы промахнулись мимо струн, и песня оборвалась. Зрители в зале притихли, жюри конкурса и близнецы выжидающе смотрели на парня, стоявшего с опущенной головой. Неожиданно мертвую тишину прорезал тонкий девичий голосок: — Майк! Майк, я здесь! — Уиллер нервно дернулся, и его взгляд заметался по стадиону в поисках девушки, которой принадлежал этот до боли родной голос. Майк почувствовал, как болезненно свело судорогой горло, а в носу защипало. Наконец он увидел вдалеке маленькую хрупкую фигурку, пытающуюся пробиться сквозь толпу, и на его глазах выступили слезы облегчения — она здесь! Она приехала! Любопытные зрители расступились и пропустили запыхавшуюся девушку к первым рядам. Оди взглянула на него своими огромными, влажными, янтарными глазами и улыбнулась сквозь слезы. Эта улыбка будто бы говорила: «Эй, я здесь, все хорошо! Нужно продолжать!» Уиллер почувствовал, как огромная тяжесть неопределенности, обиды и тоски, которые огромным камнем легли на его душу в тот вечер, когда девушка решила расстаться с ним, упала с души, и Майк счастливо улыбнулся девушке, а зрители радостно захлопали и засвистели, поддерживая влюбленных. Парень взял микрофон в руки и обратился к жюри, сидящим перед сценой: — Прошу простить меня! Если вы позволите, я начну снова! — он с надеждой смотрел на людей, от которых сейчас зависела судьба его группы. Члены жюри, переглянувшись друг с другом, что-то обсудили, а затем один из них благосклонно кивнул, и зрители снова разразились аплодисментами. Уиллер запел свою песню, и теперь она зазвучала так, как нужно. Он не сводил влюбленного взгляда с девушки в первом ряду. Он видел слезы в ее глазах, видел, как она кусает свои губы, чтобы не расплакаться, и чувствовал, что волна счастья накрывает его с головой, сбивая взволнованное дыхание, а все эмоции накалены до предела — она любит его! Зрители ликовали и подпевали легко запоминающемуся припеву песни, а члены жюри одобрительно кивали, но Майк ничего не замечал вокруг. Ему казалось, что сейчас здесь существуют только они: Майк и Оди. До встречи с Одиннадцать Майк Уиллер был обычным неудачником, ботаном и задротом, над которым издевались в школе все кому не лень, кроме его лучших друзей. Но девушка полюбила его таким, какой он есть. Для нее он был самым сильным, храбрым и умным парнем, с ним она могла быть слабой, могла быть настоящей. И Оди изменила его. Благодаря ей и ее любви Майк стал увереннее в себе, он чувствовал себя ее защитником, настоящим мужчиной. Но Демогоргон был побежден, Истязатель разума исчез навсегда, а портал закрылся, и на смену опасности и адреналину, будоражащему кровь и обостряющего чувства до предела, пришла суета повседневной жизни, которая слегка остудила чувства молодых людей. Однако сейчас Майк вдруг четко осознал, что важнее этой девушки у него никого нет. Все, к чему он так стремился и чего добивался эти два года — все это было для нее, и если Оди нет рядом, то все это не имеет абсолютно никакого значения. Он ведь знал об этом, просто среди мнимых важных дел, которыми он завалил себя от тоски по родной душе, обитающей в полутысяче километров от него, он ошибочно поменял свои приоритеты, и девушка с медовыми глазами приняла второстепенную роль в его жизни. К сожалению, иногда два человека должны расстаться, чтобы понять, как сильно им нужно снова быть вместе. И сегодня, стоя на этой сцене, глядя в родные, светящиеся любовью и нежностью глаза, Майк наконец вспомнил о том, что Оди всегда была для него самой красивой и желанной девушкой во всем мире, его любимой и единственной, с которой он мечтал провести вместе всю жизнь, половинкой его души. И пусть люди вокруг твердят, что не бывает любви в таком юном возрасте, теперь Майк знал: его чувства настоящие, он будет любить ее всегда. Уиллер больше не мог терпеть и, не дожидаясь окончания песни, снял с плеча гитару и бросился вниз по лестнице, выходящей в зал. В несколько широких шагов он преодолел расстояние и заключил любимую в крепкие объятия, прижавшись к дрожащим и соленым от слез губам в отчаянном глубоком поцелуе. Оди почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и вцепилась пальцами в футболку Майка, но его крепкие руки не дали ей упасть. Наконец, он оторвался от ее губ и прерывисто дыша прижался лбом к ее лбу. Зрители радостно загудели, и Майк, счастливо улыбнувшись, прошептал: — С днем рождения, любимая!