***
— Майк! Ну наконец-то! Мы с Дэниэлом уже было подумали, что ты не придешь! — девушка надула свои хорошенькие губки. — Не мог вырваться из горячих объятий своей драгоценной Джейн? — Миа мило улыбалась, а Майк смотрел на нее и недоумевал: "И как я раньше не замечал этой фальшивой улыбки, недовольно поджатых губ, горящих ревностью и неприкрытой враждебностью черных глаз". Майк тяжело поднялся с кресла в холле гостиницы, где он просидел больше часа, ожидая друзей, и протянул девушке помятый снимок. Миа мгновение смотрела на него, не решаясь взять фотографию в руки, будто бы боялась замараться, и глаза ее лихорадочно забегали, придумывая оправдание. Уиллеру показалось, что он слышит, как у нее в голове поворачиваются винтики и шестеренки. — Я могу все тебе объяснить, Майки, — наконец проговорила Мерфи. Брюнет сложил руки на груди: — Ну, попробуй. Миа сделала шаг к парню и положила свою ладонь на его руку: — Давай поднимемся в номер, и я все тебе расскажу… — Говори здесь, — резким движением Уиллер брезгливо скинул руку девушки. Миа вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него, сделав глубокий вдох, она произнесла: — Я не жалею о своем поступке. Как и любой человек, я имею право бороться за свое счастье. Девушка решила сменить тактику и проникновенно заглянула в темные глаза, в которых плескалось презрение. Она постаралась не замечать этого холодного взгляда и с воодушевлением произнесла: — Неужели ты сам не видишь, что мы с тобой идеальная пара?! Нас ждет чудесное будущее! Мы молоды, талантливы и амбициозны! Я уверена — вместе мы добьемся огромного успеха! Весь город будет у наших ног, а затем и весь мир! — Так ты сделала это только из-за собственных амбиций? — голос Майка был безжизненным. — Нет! Не только из-за этого! Ты мне нравишься, даже больше — ты мне очень дорог! Я могу дать тебе больше, чем кто-либо, сделаю все, что пожелаешь! Обещаю, ты будешь счастлив со мной! Ты достоин большего, чем отношения на расстоянии с этой несчастной простушкой, Джейн Байерс! Руки Уиллера сжались в кулаки, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не ударить эту бессердечную стерву. Он процедил сквозь зубы: — Не смей говорить о ней в таком тоне, не смей даже имени ее произносить. Ты и мизинца ее не стоишь. Ты — мелкая, расчетливая, самовлюбленная дрянь, — он почувствовал, как от бессильной злости жаркая краска заливает его лицо, — и из-за тебя я потерял любовь всей моей жизни! Потерял навсегда… Майк взглянул на девушку и понял, что она ни капельки не раскаивается в содеянном, она даже не поняла, что, похоже, играючи разбила два влюбленных сердца. — Не нужно винить во всем только меня! Ты не можешь отрицать, что сам пришел тогда на вечеринку, а я всего лишь воспользовалась ситуацией! — Да, я пришел и буду жалеть об этом всю мою жизнь! Мне было плохо после ссоры с Джейн, и я пришел тогда ей назло! Но я верил в нашу дружбу и не думал, что ты можешь пойти на такое! — голос брюнета сорвался на крик. Он схватил свои вещи и направился к выходу, но маленькая ручка Мии вцепилась в него мертвой хваткой: — И куда ты собрался, Уиллер?! Решил сбежать?! — в голосе девушки проскочили истерические нотки. — Ты не можешь сейчас нас бросить! А как же конкурс и наше выступление? Как же наша группа? Ведь мы вкалывали два года! Два года непрерывной работы! Ты не имеешь права просто так взять и уйти! — в глазах девушки не было слез, только неприкрытая паника — ее мечты о прекрасном будущем рушились, как песочные замки во время прилива. — Ты еще не поняла? — тихо спросил брюнет. — Мне плевать на все это! Но знаешь, что больше всего обидно в этой ситуации? — девушка во все глаза смотрела на Майка. — Ты ведь даже не осознаешь, что ты натворила… Возможно, я смог бы тебя понять, если бы ты делала это во имя большой и чистой любви… Девушка вцепилась в свой последний шанс и горячо воскликнула: — Но я правда люблю тебя! Майк грустно усмехнулся: — Разве это любовь?.. Тебе неизвестно, что значит любить кого-то, кроме себя. Майк выдернул руку из ее цепких пальцев и вышел из гостиницы, оставив в холле растерянную девушку, сжимающую в руках фотографию, разрушившую сразу несколько жизней.***
— Вы уверены, что здесь безопасно? Мы могли бы поискать что-нибудь менее броское и заметное, — Новиков выглянул в окно, и его взгляд упал на здание с вывеской «Добро пожаловать в старшую школу Лэйк Форест», — и разве нам не нужно быть в Хоукинсе, чтобы открыть врата? Бреннер снисходительно посмотрел на русского коллегу: — С помощью этих двоих мы сможем открыть врата везде, где захотим. Я нашел прекрасное место недалеко от озера Мичиган, где нам никто не помешает. Сейчас главное для нас — чтобы Одиннадцать захотела нам помочь. Нам срочно нужен козырь, чтобы она не посмела отказаться. Думаю, пора наведаться в гости к Байерсам, — Бреннер задумчиво потер свой подбородок, мыслями сейчас он был далеко. — Тогда не пора ли нашему папаше начать действовать? — Новиков кивком головы указал на безучастно сидящего на кровати Хоппера. Бреннер подошел к мужчине и положил руку ему на плечо. Джим поднял на Мартина безжизненные голубые глаза. — Пора, Четырнадцать, — произнес седой мужчина, и шериф, как по щелчку, мгновенно вырубился, его почерневшие глаза закатились, а зрачки быстро-быстро задвигались под веками.***
— Ты уверен, что хочешь остаться? Я не обижусь, если ты уйдешь, — Тесса нежно коснулась щеки шатена и поцеловала любимые родинки на шее. Уилл посмотрел в светящиеся искренним беспокойством глаза, ставшие для него родными, и почувствовал в душе волну нежности к этой уверенной в себе и одновременно очень ранимой девушке. — Джейн сейчас дома, и ей ничего не угрожает, она многое перенесла за эти два дня и проспит до самого утра, — Уилл уже не раз порывался рассказать Тессе о способностях Оди, но боялся, что девушка может испугаться и проболтаться кому-нибудь. Не то, чтобы он не был уверен в ней, но все же не каждый сможет принять и переварить такую информацию. К тому же он так и не узнал, что происходит между Оди и его девушкой. — Так ты узнал, что все-таки случилось? Я знаю, в это сложно поверить, но я беспокоюсь за твою сестру. Уилл пристально посмотрел в голубые глаза и наконец решился: — Я давно хотел спросить тебя, Тесс, — Байерс почувствовал, как напряглась блондинка в его объятиях, но решил идти до конца. — Что произошло между тобой и Джейн? Только прошу, не говори ту же чушь про ревность, что и она. Я знаю свою сестру, она не способна на ненависть к человеку из-за каких-то нелепых событий двухлетней давности. Тесса осторожно высвободилась из объятий Уилла и, нащупав шелковый халат, который в порыве страсти улетел куда-то на пол час назад, накинула его на хрупкие плечи. Девушка села на край кровати и обхватила себя руками, словно бы пытаясь защититься от чего-то. Уилл ощутил, как что-то перевернулось в душе от этого жеста. Он сел в кровати и положил теплую ладонь на спину девушки, и она вздрогнула от его прикосновения. Байерс жалел, что задал этот вопрос, он понял, что больше не хотел знать ответа, но звенящую тишину маленькой комнатки нарушил тихий голос девушки: — Я так боялась этого вопроса и одновременно ожидала его… Я больше не могу скрывать это от тебя, Уилл… Она резко обернулась и прижалась к груди Байерса, спрятав лицо в изгибе его шеи: — Только пообещай мне, что постараешься понять меня! О прощении я и не смею просить… Уилл крепко прижал к себе любимую, поглаживая ее шелковистые светлые волосы, а она нерешительно начала свой рассказ, который временами прерывали ее судорожные вздохи и тихие всхлипы. С каждой произнесенной фразой лицо парня темнело все больше. Девушка отстранилась от шатена и низко опустила голову, на ее длинных ресницах дрожали слезинки: — Прости меня, что я молчала столько времени. Я знаю, что не достойна твоего прощения и твоей любви… И я пойму, если ты возненавидишь меня. Уилл устало потер свои глаза, все чувства в его душе смешались, и он решил, что лучше всего сейчас промолчать и не рубить сгоряча. Уйти, а дома обдумать все как следует. В полной тишине он оделся и, обувшись и накинув на плечи куртку, направился к окну, через которое вот уже несколько месяцев пробирался в спальню к Тессе. Напоследок он обернулся, и в сердце кольнуло от вида хрупкой, сжавшейся в комочек фигурки: — Я не могу ненавидеть тебя, Тесс… Но сейчас в моей голове творится такой хаос, и я боюсь, что не смогу сдержаться и наговорю тебе много обидных слов. Я должен все обдумать. Девушка не верила своим ушам, она с надеждой посмотрела в любимые ореховые глаза: — Я буду ждать, сколько потребуется, Уилл. Я так люблю тебя… Байерс не ответил и через мгновение исчез в проеме окна, а Тесса еще долго сидела, уткнувшись лицом в свои колени, не замечая пронзительного ветра, дующего из открытых ставней.***
Майк шел по пустынной дороге, пытаясь поймать машину и автостопом доехать до Лэйк Форест. Байерс ясно дал ему понять, что Уиллеру там не рады, но он не мог оставить все так, как есть, и вернуться домой — Майк никогда бы не простил себе того, что, имея шанс все изменить, он не использовал его. Ради этого он готов выдержать ненависть лучшего друга и даже принять пару ударов, если понадобится. Майк знал Уилла с детства, он надеялся, что друг уже остыл и сможет понять и простить его. Но вот в Оди он не был так уверен… Все вокруг летело ко всем чертям, и Майк пытался понять, где же и когда он упустил тот момент, когда все началось. Словно злой рок навис над ним и Оди, который постоянно разводил влюбленных в разные стороны. Злодейка-судьба издевалась над ними и, подарив короткое мгновение счастья, снова чинила им препятствия. Мимо промчалась наверно уже сотая по счету машина, и Уиллер спрятал замерзшие руки в карман куртки. Майк дал себе слово, что он обязательно доберется до девушки и заставит ее выслушать его, даже если ему придется идти до Лэйк Форест пешком. Но, словно в ответ на его внутренний монолог, мимо проехала машина и, резко затормозив, сдала назад. Приветливый седой мужчина с большими кустистыми усами открыл дверь и произнес: - Темнеет, и надвигается метель, а здесь у нас ужасные ветра. Прыгай скорее в машину, сынок, довезу в два счета! Майк благодарно улыбнулся водителю и сел на переднее сиденье, обхватив гитару ледяными руками. — Едешь домой? Или может ты бродячий артист? — улыбнулся старик и кивком указал на чехол с инструментом. — О, нет… — Майк бережно провел рукой по гитаре. — Это уже в прошлом. Я еду к своей девушке — от этого зависит моя судьба. — Уверен, она очень обрадуется! Ты ведь влюблен в нее, верно? — мужчина тепло улыбался парню. — Безумно, — прошептал Майк и отвернулся к окну, пытаясь скрыть страдание, которое отразилось в его агатовых глазах. — Это подходящее слово, — произнес мужчина, — только безумец готов идти сорок миль пешком к своей девушке в такой мороз. Уже стемнело, когда Майк наконец добрался до знакомого дома. В окнах первого этажа горел свет, и парень ощутил, как от волнения у него вспотели ладони, а мышцы живота стянула судорога. Он подошел к калитке и краем глаза заметил какое-то движение. Уиллер повернулся к дороге и увидел высокую худощавую фигуру, направляющуюся в его сторону. Когда мужчина поравнялся с уличным фонарем, Майк оцепенел и потерял дар речи, а его глаза потрясенно округлились. — Ну здравствуй, Уиллер, — тяжелый кулак прилетел парню прямо в челюсть, и Хоппер подхватил потерявшего сознание парня и исчез с ним в темноте переулка.***
После долгого разговора с матерью, Оди провалилась в тяжелый, вязкий сон. Ей снилась мама, ее настоящая мама, Бреннер, Хоппер, и… Майк… Все смешалось в этом странном сне, и девушка заметалась на кровати. Неожиданно она открыла глаза и поняла, что снова оказалась на «другой стороне». Она несколько раз сильно ущипнула себя, но так и не смогла понять, явь это или дурной сон. За ее спиной послышался голос мужчины, которого она давно считала мертвым, и от страха волосы зашевелились у нее на затылке. — Здравствуй, Одиннадцать. Не ожидала увидеть своего папу? Оди резко развернулась и потрясенно замерла — всего в паре шагов от нее стоял Бреннер. Он был именно таким, каким она его запомнила — седые волосы, наглаженный черный костюм, строгий галстук и начищенные до блеска туфли. — Не обнимешь своего отца? — Бреннер раскрыл объятия и сделал шаг в ее сторону. Девушка попятилась назад, но уперлась спиной в стену. Она хотела закричать, но голос не слушался ее. — Бедняжка Оди, ведь, кажется, так тебя называет этот несносный мальчишка Уиллер? Бедняжка, — повторил он, — ты столько страдаешь. Никто тебя не любит, ты никому не нужна. Девушка затравленно огляделась в поисках спасения, но куда бы она ни бежала, везде ее преследовал этот высокий седой мужчина. Она со всей силы укусила свою ладонь, оставив на ней следы зубов, но не смогла проснуться. — А знаешь, почему это происходит, Одиннадцать? Почему тебя продолжают обманывать и предавать? — девушка закрыла уши, но назойливый голос звучал прямо в ее голове, — Это наказание за то, что ты монстр, убийца. По твоей вине погибло столько человек, даже твоя мать больна по твоей вине. Вокруг тебя пахнет смертью. И ты никогда не сможешь этого изменить. Ты всегда будешь помнить и знать об этом, и никогда не сможешь спокойно жить с этой болью, с этим чувством вины. Девушка замотала головой, пытаясь избавиться от его вкрадчивого голоса и, упав на колени прямо в ледяную воду, беззвучно закричала. Оди поняла, что голос больше не звучит в ее голове, и открыла глаза. Прямо на нее с фотографии на стене смотрел улыбающийся Хоппер, и девушка с облегчением откинулась на подушки, но неприятное чувство того, что грядет что-то страшное, не отпускало ее. Оди взглянула в окно, на улице стояла непроглядная темень. Она проспала весь день и почти целую ночь. Спать больше не хотелось, и Оди направилась в ванную комнату. Ледяные струи освежили голову девушки и согнали остатки дурного сна. Она завернулась в мягкий пушистый халат и, приняв решение приготовить себе чашечку кофе, осторожно спустилась по скрипучим ступеням, боясь разбудить домашних. На первом этаже Оди почувствовала смутно знакомый запах, который тут же пробудил в ее мозгу сотни воспоминаний об отце — это был запах его сигарет. Кто-то забыл выключить свет в гостиной и, войдя в комнату, девушка вздрогнула от неожиданности — на диване, уставившись в одну точку напротив, сидела Джойс с сигаретой в руке. Оди недовольно покачала головой — мать бросила курить после их переезда из Хоукинса и стойко держалась все эти годы. Должно быть, она о чем-то глубоко задумалась — пепел упал на колени, и Джойс даже не пыталась стряхнуть его. Девушка проследила за остекленевшим взглядом матери, ноги девушки подкосились, и она тяжело осела на пол — у камина, прислонившись к стене, стоял отец, держа в руках своею любимую шляпу. Он улыбнулся уголками губ, но глаза его остались холодными: — Привет, ребенок.