***
— Вы с Джойс обойдите амбар и проверьте все выходы, а мы с Тессой постараемся бесшумно подкрасться к воротам, — деловито распоряжалась Нэнси. — Ты с ума сошла! Я не отпущу тебя одну! — в глазах Джонатана возмущение, злость и тревога превратились в гремучий коктейль, и он схватил Нэнси за плечи и сильно встряхнул. — Ауч! Это ты с ума сошел, Байерс! — девушка высвободилась из рук Джонатана и потерла ноющие плечи. — У меня есть оружие и я, в отличие от некоторых, умею с ним обращаться. Возможно, нашим близким сейчас требуется помощь, а ты устраиваешь истерику на ровном месте! Шатен с силой стиснул зубы, но промолчал — он знал, что с Нэнси Уиллер спорить бесполезно. Джойс мягко коснулась руки старшего сына: — Джонатан, девочки смогут постоять за себя, сейчас не время для пререканий, мы должны идти. Байерс встретился взглядом с умоляющими глазами матери и сдался. Обернувшись, он резко прижал к себе любимую и прошептал, уткнувшись в ее мягкие пушистые волосы: — Пожалуйста, будь осторожна… Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Нэнси нежно взяла Джонатана за руку и погладила шрам на ладони: — Не беспокойся за меня. И береги маму… Не оглядываясь, чтобы не передумать, Байерс взял дрожащие пальцы Джойс в свою крепкую ладонь и поспешил к амбару. «Как сказал один мудрец, у нас одна общая драма». «Одной больше, одной меньше…» «Мы все переживем…» — Нам пора, — прошептала Тесса, и Нэнси очнулась от тяжелых воспоминаний.***
Уилл открыл глаза и почувствовал леденящий душу и сердце холод, который сковывал каждое его движение. Ощущения были схожи с теми, которые он испытал, когда застрял в «изнанке». А затем он увидел его — этот взгляд, лишенный даже намека на человечность, в нем не было ни-че-го. Уилл взглянул на Хоппера и вздрогнул — в его глазах плескалась та же вязкая темнота, что и во взгляде сестры. Едва стоя на ногах, Майк бросился к Оди, но, сделав шаг, рухнул на колени. Байерс понял, что обязан что-то сделать. Он бросил короткий взгляд на Бреннера, тот стоял неподалеку, сцепив пальцы и прикрыв глаза. Шатен заметил на его висках датчики, точно такие же, которые охватывали бритую голову шерифа. Ассистент доктора был совсем близко, его руки, держащие оружие, мелко подрагивали, и Уилл решил действовать. Он незаметно подполз к мужчине со спины и схватил того за шею. — Медленно опусти пистолет, — сквозь зубы процедил Байерс, и в тот же момент дверь в амбар с грохотом распахнулась. Мужчина воспользовался заминкой и, извернувшись в крепких руках парня, выстрелил в него. Раздался оглушающий звук еще одного выстрела, и Новиков упал, как подкошенный. Нэнси взглянула в стеклянные глаза мужчины и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Пуля попала прямо в висок, и кровь аккуратно струйкой стекала на землю. Девушка с отвращением отбросила револьвер в сторону и, качнувшись, прислонилась к стене. Услышав выстрелы, Бреннер испуганно огляделся и, заметив труп коллеги, дернулся всем телом в сторону шерифа, но вовремя подоспевший Джонатан скрутил его и повалил на землю. Тесса на ходу стянула с себя стеганную куртку и зажала рану на бедре Уилла, из которой рваными толчками выплескивалась кровь. Ее руки дрожали, а в распахнутых голубых глазах застыл ужас. В тот же момент она почувствовала теплые ладони на своих руках и пустым взглядом посмотрела на Джойс: — Очнись, Тесс! — голос женщины звенел от напряжения, но в карих глазах горел решительный блеск. — Уилл, ты слышишь меня? — парень слабо кивнул. — Детка, нам нужно найти что-то наподобие жгута, мы сейчас не должны паниковать, — вновь обратилась она к блондинке, и Тесса, встряхнув непослушными кудрями, наконец пришла в себя. Она быстро стянула ремень со своей талии и обернула его вокруг бедра Байерса. Уилл застонал от боли, но девушка, закусив губу, затянула ремень потуже. Джойс огляделась вокруг и только сейчас заметила Ларсена, который все еще не пришел в себя. Женщина подхватила его под руки и поползла с ним к выходу из амбара.***
«Хватит сопротивляться, Одиннадцать. Ты должна пойти со мной. Я смогу помочь тебе. Не будет больше ни сожаления, ни тоски, ни боли…» «И любви не будет?..» «Любовь приносит только боль и страдания, а ты рождена для чего-то большего. Мы вдвоем сможем завоевать весь мир». «А как же Майк?..» «Забудь о нем. Он не достоин тебя. Уиллер разобьет твое сердце и потанцует на его осколках. Люди способны только на предательство. Я сделаю так, чтобы тебе больше не пришлось страдать, не пришлось чувствовать». «Нет! Нет, это не так! Я не могу пойти с тобой… Что будет с мамой, братьями?!» «Обещаю, завтра ты и не вспомнишь об этих людях! И Уиллер тоже исчезнет, как будто бы его никогда и не было». «Но я люблю его…» «Ты забудешь о нем. Я помогу… Тебе нужно сделать только один шаг, и мы навсегда будем вместе. Нужно всего лишь избавиться от Уиллера». Оди все глубже погружалась в эту беспросветную глубину, в которой чувствам и воспоминаниям не было места. Слова шерифа прозвучали, как гром среди ясного неба. Мужчина сделал шаг назад, и удовлетворенная улыбка появилась на его лице — девушка была полностью в его власти. Словно со стороны Оди увидела яркие всполохи в кончиках непослушных пальцев, тянущихся к темноволосому парню, который казался ей смутно знакомым и услышала его умоляющий шепот: — Оди, ты должна сопротивляться. Я люблю тебя! — последние слова парень выкрикнул и вскочил на ноги, но, схватившись за горло, снова упал на колени. Оди медленно сжимала пальцы в кулак, отстраненно наблюдая за тем, как он задыхается. — Оди, — прохрипел брюнет, и где-то на самом краю сознания девушки зашевелились обрывки воспоминаний. — Эй, эмм, имя у тебя есть? Перед глазами мелькнуло тонкое запястье с вытатуированным на нем номером. Глаза темноволосого мальчика расширились от удивления: — Это настоящая?! — он потянулся к руке девочки, но та быстро спрятала ее, натянув рукав до кончиков пальцев. Мальчик неуверенно улыбнулся: — Извини, я еще не видел ровесника с татушкой… Что это значит — 11? На языке крутились слова, которые никак не хотели укладываться в осмысленные фразы, и девочка дважды ткнула себя пальцем в грудь. — Твое имя? Одиннадцать? Ладно… Эмм… Меня зовут Майк, сокращенно от Майкл. Можно звать тебя Оди, сокращенно от Одиннадцать? Девочка неуверенно кивнула и почувствовала, как от этого нежного голоса и нового, первого в ее жизни имени по всему телу неожиданно разлилось тепло. Пальцы девушки дрогнули, позволяя Уиллеру сделать глубокий вдох, а затем сжались с новой силой. «Ты молодец, Одиннадцать, не позволяй ему дурить себя, — прозвучал в голове холодный голос. — Ты сильна. Ведь ты не человек — ты монстр». — Я — монстр, — послышался ее безжизненный голос. — Не слушай его, Оди! Ты вовсе не монстр… Ты — самый сильный, храбрый и добрый человек из всех, кого я знаю… — глаза брюнета начали закатываться. — Оди… — Майк! Мальчик с волнистыми волосами заключил ее в крепкие объятия. Слезы катились по щекам, а в душе разлилось такое облегчение, что подкашивались ноги, но крепкие руки Уиллера не давали ей упасть. Неожиданно темноволосый отстранился и с нежной улыбкой произнес: — Я не терял надежду! Я звал тебя каждую ночь… Каждую ночь! — Триста пятьдесят три дня, я слышала… Мальчик посмотрел на нее растерянным взглядом: — Почему ты мне не ответила, не дала знать?.. — Я ей не позволял, — с вызовом ответил высокий усатый мужчина, но девушка уловила виноватые и одновременно тревожные нотки в его голосе. Картинка вновь исчезла, расплылась, как чернильное пятно в тетради, на которое попала капля воды, но чувства никуда не исчезли. Оди тряхнула головой, избавляясь от страшного наваждения, и ее глаза приобрели свой неповторимый янтарный оттенок. В ту же минуту ее пальцы разжались, открывая доступ к воздуху, и Уиллер с облегчением глубоко вздохнул, посылая девушке свою любящую и ободряющую улыбку. Она взглянула на него полным сожаления взглядом и медленно обернулась к шерифу. По его лицу было видно, что он делает отчаянные попытки вернуть контроль над ее разумом, но Оди уже вполне пришла в себя: — Отец, вспомни меня… Ты должен вспомнить… Ведь это же я — Джейн! Пожалуйста, вспомни… — прошептала она и, закрыв глаза, послала отцу картинку из прошлого. — Так, давай сюда, — девочка передала в руки шерифа плоскогубцы, он надкусил ими тонкую проволоку и закрепил ее на старой мышеловке, найденной в хижине. — Так. Это у нас растяжка — сигнализация, — мужчина старательно закручивал проводок на пуле, прикрепленной к дощечке, и терпеливо объяснял девочке принцип действия этого устройства, — так ее оставляешь и, если кто-нибудь подойдет близко, она издаст громкий-громкий звук, как выстрел. Бах! — девочка вздрогнула всем телом, а шериф добродушно рассмеялся, но через мгновение его лицо стало серьезным. — Плохие люди тебя не найдут, мы тебя защитим… Джим задрожал всем телом, будто бы его свело мучительной судорогой, но он все еще сопротивлялся. Тогда Оди направила на него целый поток воспоминаний, которые бережно хранила в своем сердце: замороженные вафли, оставленные для нее в лесу, смешной танец Джима под его любимую песню, совместные просмотры вестернов долгими вечерами, нехитрый ужин из полуфабрикатов с обязательным десертом, настольные игры до одурения, чтение книг по ночам, первое неудавшееся печенье, старое раскладное кресло, первый нагоняй за поцелуй, который Уиллер пытался украдкой сорвать на крыльце… По щеке мужчины скользнула одинокая слеза. Он открыл глаза и взглянул на дочь своими ясными голубыми глазами: — Прости меня, Оди. Я не смог выполнить обещания. Я столько всего натворил… — Папа, ты не виноват! — девушка осторожно приблизилась к отцу и погладила его склоненную голову. — Я не смог сопротивляться, не смог защитить тебя… — Шериф не выдержал понимающего и любящего взгляда дочери и закрыл лицо своими большими руками. Оди подошла еще ближе и нежно обняла отца. Хоппер на мгновение застыл, а затем зарылся лицом в макушку девушки, а его плечи мелко затряслись. Бреннер не мог пошевелиться. Весь его план летел ко всем чертям, и холодное бешенство, зародившись в районе желудка, вскоре растеклось по венам, а рассудок помутился. Он не может проиграть! После стольких лет, когда он так близок к осуществлению своей мечты, его не может победить какая-то девчонка! Он приложил все силы и вырвался из рук не ожидавшего такой прыти от старика Джонатана. Схватив пистолет Новикова, Мартин прицелился и выстрелил в свой неудавшийся эксперимент. Оди ощутила со спины крепкие объятия и, резко обернувшись, встретилась с растерянным и непонимающим взглядом Майка. Уиллер покачнулся, и Оди подхватила его под руки, но не смогла удержать, и они тяжело осели на промерзший насквозь пол заброшенного амбара. Хоппер очнулся словно ото сна и, издав животный рык, одним движением головы выбил пистолет из рук своего безумного создателя. Шериф с сожалением посмотрел в родные, полные слез, янтарные глаза и прошептал: — Прости меня за все, доченька … Оди не успела ничего понять и только растерянно наблюдала, как Джим набросился на Бреннера и заключил того в смертельные объятия. В одно мгновение тело шерифа вспыхнуло как спичка, раздался душераздирающий крик Бреннера, сгорающего заживо. Земля под ногами содрогнулась, и стены здания чудом не обрушились на людей. Через минуту все закончилось, и на земле осталась только горстка пепла… Все события в голове закрутились словно в замедленной съемке. Потрясенные глаза Уилла, отчаянный крик Джойс, кровь на руках, угасающий взгляд Майка, дрожащие пальцы Нэнси, прижатые к горлу, из которого рвались громкие рыдания… Оди обхватила обеими руками голову Майка и прижала ее к груди. Он хотел что-то сказать, но закашлялся, захлебнувшись собственной кровью, и крепче вцепился в рукав ее куртки. — Тише, Майки, я с тобой… Я рядом… Я всегда буду рядом, я так люблю тебя… Слезы текли нескончаемым потоком и капали, исчезая в густых темных кудрях. Сердце разрывалось на мелкие кусочки. Майк поднял полный сожаления, любви и прощения взгляд и нежно коснулся перепачканного в его крови лица девушки. Его зрачки внезапно сузились, а широко раскрытые вишневые глаза потускнели и замерли навсегда… Оди прижалась лбом к его покрытому холодной испариной лбу и завыла в голос, вцепившись в Майка и баюкая его, как ребенка, вжимая его в свое трясущееся от рыданий тело, словно желая растворить в себе. Вокруг стояла звенящая тишина, которая бывает на поле боя после сражения, нарушаемая только душераздирающим плачем девушки. Никто не осмелился подойти к ней, потревожить ее всепоглощающее горе… В голове, отравляя, мешая дышать, билась одна единственная мысль: «Это моя вина — я убила его…» Если бы можно было вернуть все назад! В тот день, когда она сбежала из этой треклятой лаборатории. Оди бежала бы так быстро и так далеко, как только возможно, подальше от ночного Хоукинского леса, от Майка Уиллера, от Джима Хоппера … Сердце остановилось на мгновение, а затем бешено забилось в груди, и Оди потеряла сознание.