Круги на воде

его речь — ледяной ручей, его облик суров и строг. защити короля королей, короля всех моих дорог. — джио россо

— Мы можем изменить весь мир, — произносит Дарклинг, глядя на Железный Трон с подножия; на причину войн и тысячей смертей; на причину, по которой ныне не удаётся вдохнуть, не почувствовав гари. Легко угадать, что, произнося столь величественные и страшные слова в зале замка, теперь похожего на склеп, он улыбается с той мягкостью, с коей целовал Алину в лоб перед их отбытием в столицу. Роковым для неё самой. Знай Алина, что после пепел станет оседать на коже, путаться в волосах и одеждах, подобно первому снегу, то не позволила бы и шагу сделать королю драконов из Винтерфелла. Запереть стоило, не отпускать от себя, не позволить оседлать огнедышащего монстра из легенд. — Вместе, — добавляет Дарклинг, оборачиваясь; чёрный плащ шелестит по плитам подобно разворачивающимся драконьим крыльям. Возможно, тот самый дракон с кварцевыми глазами в этот миг наблюдает за ними; возможно, чувствует всю тяжесть на плечах Алины. Дарклинг смотрит на неё без прежней наледи во взгляде, от чего по костям ползут глубокие трещины. — Вместе? — переспрашивает она глухо, оторопело. Несколькими днями ранее эти слова были самыми желанными — из уст того, кто смог-таки завоевать сердце королевы Севера. — Ты хочешь, чтобы я осталась при дворе? Ей нужно вернуться на Север. Вырезать чужой лик из своей памяти, не брать на себя бремя жаждущих освободиться от призрачных оков. Дарклинг окидывает взглядом тронный зал, ныне открытый всем ветрам. Где же оно — сожаление от сотворённого? Разве выжженные дочерна улицы, обваленные дома и трупы, коим нет конца, не достойны хотя бы капли раскаяния? Алина шарит взглядом по его лицу, вгрызается волчьей пастью в попытках поймать эту тень за ускользающий драконий хвост. «Я не собираюсь останавливать колесо. Я его сломаю». — Я предлагаю тебе гораздо больше, моя милая волчица, — он становится рядом, убирает волосы от лица, погладив костяшками пальцев по щеке. С нежностью того мальчишки, в которого Алина посмела влюбиться. Только что от этой нежности останется, когда придёт время сломать проклятое колесо? — Что скажешь? Что скажет? Она никогда не сможет простить себя в любом из случаев: за допущенную ошибку, за разбитое сердце и за жизни каждого, кто обратился обугленными костьми. Алины Старковой не станет через мгновение, и она позволяет себе малодушное промедление, глядя в серые глаза Дарклинга, короля Вестероса, короля драконов. Цвет их столь схож с водами на побережье Драконьего Камня. Им стоило остаться там. В Винтерфелле. Где угодно, но лишь бы не стоять на развилке дорог, когда дальнейший путь проложен — сталью, огнём и кровью; когда Алина произносит роковые для них обоих слова: — Моё сердце принадлежит моему королю. И крепче сжимает нож.