Следующие несколько дней прошли в относительно спокойном царстве средневековой библиотеки. Гермиону наполняло чувство удовлетворения, стоило взглянуть на длинный список всех существующих книг в собственных руках, который избавлял от обременительной надобности выискивать нужную информацию долгими часами, но потом ее постигло глубокое разочарование: среди всего ей так и не удалось обнаружить хоть малейшую зацепку, приближающую возвращение домой хоть на минуту. Слова великого дракона оставались такими же непонятными, как таинственные надписи на шкатулке. Поиск разгадки занимал все мысли днем, и даже во сне Гермиона продолжала видеть перед собой бессвязные символы, что никак не желали складываться во что-то осмысленное. Попытки эти были такими же бесполезными, как любое заклинание, произнесенное без волшебной палочки. И даже Великий Мерлин не мог ей помочь.
Что уж говорить о лживом хорьке, который не то что не хотел ей помогать, но и отказывался выполнять даже самые справедливые условия соглашения. Сначала он заявил, что желание ее должно ограничиваться лишь шестым столетием, затем, когда она попросила о несущественной мелочи, начал выдумывать все новые и новые отговорки. Впрочем, чего еще ожидать от подлого слизеринца?
Поймав себя на том, что вновь хмурится, Гермиона поспешила выбросить из головы все, что могло испортить настроение, и сконцентрировалась на работе.
Которой, к сожалению, было мало: библиотекой редко кто пользовался. Особенно по прямому назначению. Если подумать, за эти несколько дней сюда забрел только один невнимательный слуга, что заплутал в бесконечных коридорах в поисках кухни.
Еще был Гавейн, с завидным увлечением рассматривающий упорядоченные полки, будто действительно интересовался литературой. Приходил он каждый день, и вскоре Гермиона догадалась, что книги его мало занимают. Пребывание его в библиотеке каждый раз все удлинялось, а список запрашиваемых книг все укорачивался, пока в последний раз рыцарь и вовсе не забыл о том, зачем пришел. Однако Гермиона не протестовала обществу вежливых собеседников, а вскоре пришлось признать, что сэр Гавейн оказался намного приятнее в общении, чем при первой встрече. И даже напомнил Виктора Крама, что пленил ее своими благородными манерами еще на четвертом курсе. И пусть имелись причины полагать, что, узнай Гавейн о том, кем она является на самом деле, он бы вновь отправил ее в темницу ожидать смертной казни, Гермиона позволила себе верить в лучшее. В конце концов, это именно то, что делал всю жизнь Великий Мерлин.
Не заметить, как действительность отличается от легенд, было невозможно. Ведь даже великий волшебник всех времен оказался совсем не тем, кем представлялся последующим поколениям. Гермионе очень хотелось узнать Мерлина получше, получить часть его знаний, но за эти несколько дней, что они провели в одном доме, шанса все не предоставлялось: он уходил рано утром, а возвращался ближе к ночи настолько уставший и разбитый, что сразу падал в кровать и засыпал. Должно быть, Мерлину приходилось нелегко выполнять свое предназначение и при этом скрывать магический дар, сохраняя природный оптимизм и веру в светлое будущее. На такое способен не каждый.
За размышлениями она отвлеклась настолько, что заметила пришедшего лишь тогда, когда тот громко откашлялся, привлекая к себе внимание.
Гермиона вздрогнула и развернулась, наткнувшись на проницательный взгляд лорда Агравейна, очевидно подметившего ее непроизвольное смятение.
— Извини, не хотел тебя напугать, — он улыбнулся левым уголком губ, но черные глаза при этом остались безучастными. — Джеффри сказал, что теперь ты здесь всем заведуешь.
— Я лишь помогаю, — скромно кивнула Гермиона.
— Что ж, тогда, думаю, ты сможешь мне помочь. Я ищу записи сбора налогов за прошлый год… Гермиона, верно? — шире улыбнулся Агравейн.
— Одну минуту, — она быстро сверилась со списком, который оставила подсыхать на столе, затем прошла к нужной полке, стараясь казаться уверенной.
— Вижу, ты навела здесь порядок, весьма похвально, — как бы невзначай заметил Агравейн, оглядываясь по сторонам и быстро оценивая перемены. — Будто волшебство какое-то! В чем твой секрет?
В голове Грейнджер прозвенел маленький тревожный колокольчик, сигнализирующий об опасности, но она выдавила из себя улыбку и проследила, чтобы голос не дрогнул от переполнившей все внутренности тревоги.
— Только ум и рассудительность, ничего более.
— Мне жаль, что ваше прибытие в Камелот было омрачено неприятными подозрениями, — наигранно опечалился лорд, издав сочувственный вздох. — Но сами понимаете, тяжелые времена требуют решительных мер. Вы, если не ошибаюсь, из Элдора?
— Верно, — осторожно ответила Гермиона, раздумывая, как можно от него избавиться.
— У вас там была библиотека?
Невинное любопытство на лице Агравейна не могло сгладить неприятного ощущения, что беседа эта плавно перетекает в допрос. Понимая, что не может не ответить, не вызвав при этом подозрений, Гермиона как можно более вкрадчиво произнесла:
— Не такая огромная, как у вас, конечно.
К сожалению, этого было недостаточно.
— Судя по наведенному порядку, ты весьма образованная молодая леди. Кто твои родители?
— Ну… — мысли хаотично закружились в голове, выискивая как можно более правдоподобный ответ, пока Агравейн пристально наблюдал за ней, очевидно рассчитывая поймать на лжи, что только усугубляло затянувшуюся паузу.
Ей нужно было срочно что-нибудь сказать, но все возможные ответы казались слишком рискованными. Неизвестно, насколько хорошо лорд осведомлен о жителях Элдора. Что, если она по неосторожности поставит под удар не только себя, но и Мерлина, который столь великодушно прикрыл их перед этими ненавистниками магии? С каждой новой секундой молчания на лице Агравейна все сильнее сгущались черные тучи, но прежде чем разразился гром, Гермиона расслышала спасительные крики:
— Здравствуйте! — эхом разнееся по коридору громкий голос. — Я говорю: «Здравствуйте»! Где ваша помощница?! — и решительные шаги в ее сторону. — Где тебя носит? — накинулся на нее Малфой, затем, заметив, что она не одна, выдавил из себя кислое: — Милорд?
Тот ответил на приветствие пренебрежительным кивком и с заметным разочарованием обратился к Грейнджер:
— Благодарю за помощь, Гермиона. Впредь, если мне что-либо понадобится, я знаю, к кому обращаться.
Слова эти слишком напоминали угрозу, поэтому, провожая его недоверчивым взглядом, Гермиона решила, что отныне будет настороже.
— Еще один твой поклонник, Грейнджер? Не староват ли? — фыркнул Малфой, вырвав ее из оцепенения.
— Твоя ирония неуместна, — она скрестила руки на груди. — Между прочим, этот человек нас подозревает. Нам нужно срочно придумать правдоподобное объяснение.
По задумчивому виду Малфоя можно было предположить что он пытался найти решение их проблем. Но иллюзия рассеялась спустя мгновение, стоило ему раскрыть рот.
— Все из-за того, что ты записалась в библиотеку.
— Вообще-то, я ищу способ вернуть нас обратно, — укоризненно покачала головой Гермиона.
— И как? Нашла? — он скептично приподнял бровь.
— Нет, но уверена, если…
— Зато успела навести порядок на этой свалке, — он демонстративно взял с полки книгу и, пройдясь пальцами по корешку, брезгливо положил на несколько сантиметров левее нужного. Гермиона, нервно вздохнув, переставила ту на законное место. — Что, нашла свое призвание, Грейнджер?
— Я стараюсь, понятно? Так что, если у тебя самого нет гениальных идей насчет того, где мы должны искать ответы, не мешай и займись чем-то полезным, — игнорируя его заносчивый вид, почти кричащий о том, что совет ее вскоре будет самым надменным образом отвергнут, она решила подсказать четче: — Выполни, к примеру, условия пари и приготовь мне печенье, — и выжидательно склонила голову набок.
— Во-первых, я не умею, — начал загибать пальцы Малфой в ее привычной манере. — Во-вторых, не понимаю, зачем вообще я должен это делать?
— Что ж, тогда позволь помочь, — недобро улыбнулась Гермиона. — Во-первых, — она мстительно цокнула, — вот тебе рецепт, — не глядя взяла заранее подготовленную кулинарную книгу и вручила ее Малфою. — Во-вторых, спешу напомнить: именно ты затеял весь этот глупый спор и проиграл. Так что даже не думай уйти от ответственности. К тому же сильно сомневаюсь, что у тебя имеются какие-то другие важные дела.
— Мне льстит, что тебя так интересует мое времяпрепровождение, — ехидно усмехнулся он. — Но мне все равно любопытно, почему ты так бездарно тратишь свое единственное желание и как намерена заставить меня выполнять то, чего делать мне в принципе не хочется? — он небрежно бросил книгу на грязный пол.
— Подними, — процедила Гермиона, сжав кулаки.
— Нет.
Уговаривая себя не поддаваться на провокации всяких несносных кретинов, Гермиона подняла книгу сама, изумляясь, как прилизанному хорьку каждый раз удавалось довести ее до ручки. Малфой явно был профессионалом в своем деле.
Пока она тихо закипала, он по-хозяйски расхаживал по библиотеке, то и дело переставляя разные книги на непредназначенные им места. Интересно, почему ему так жизненно необходимо постоянно играть на чужих нервах? Вскоре Малфой, нарочито не замечая смертоносных взглядов, добрался и до письменного стола, будто что-то выискивал. Догадки подтвердились, потому что, разглядев составленные ею списки, он взял их в руки и стал с интересом изучать.
— Положи на место, Малфой! — гневно вскрикнула Гермиона, увидев, как он неосторожно касается еще не высохших чернил.
— А что? Ты что-то скрываешь? — подозрительно сощурился он.
— Ты испортишь мои записи своими пальцами! — запаниковала Гермиона, сделав два коротких шага в его сторону, и протянула руку в надежде, что он отдаст пергамент по-хорошему.
Но он лишь фыркнул, размазывая чернила уже намеренно. Мерзавец.
— Ты рассортировала по алфавиту родословные всех жителей Камелота? Серьезно, Грейнджер? Это и есть твой гениальный план? — он демонстративно бросил список на стол. — Забирай, тут все равно ничего интересного…
— Посмотри, что ты наделал! — не выдержала Гермиона. — Ты испортил всю мою работу!
— Ох, какая жалость… — Малфой театрально прикрыл рот рукой, изображая сожаление, и потянулся к следующему списку. — Сколько их тут, Грейнджер? Ты завела отдельный для каждой секции?
— Отдай, — потребовала она угрожающим шепотом, но он только поднял листок повыше над головой.
— Попробуй повежливее, — усмехнулся мерзкий таракан.
— Отдай чертову бумагу, Малфой!
— Попробуй еще раз.
В попытках достать злосчастный список, Гермиона сделала рывок в сторону Малфоя и подпрыгнула выше, схватив его за рукав, но тот дернулся назад, из-за чего они врезались в ближайший стеллаж, и прежде, чем успели понять, что случилось, книжная полка перевернулась, а Гермиона и Драко оказались в другой, совершенно незнакомой комнате.
Вокруг царила полутьма, нарушаемая лишь тонкими лучами, пробивающимися сквозь маленькие щели в камнях. В слабых светлых участках кружились пылинки, заставляющие чуть поморщиться, стоило вдохнуть поглубже сырой, спертый воздух. Вскоре, когда глаза немного привыкли к освещению, в комнате стали заметны и разнообразные старинные предметы: ближе к стенам стояли громадные железные сундуки, покрытые густым слоем паутины, и шкафы, заполненные всевозможными баночками и статуэтками; на полу, куда ни взгляни, можно было заметить разбросанные фолианты, свитки и вазы, облепленные густым слоем грязи и забвения.
Только вот выхода нигде не наблюдалось.
— Поздравляю, — саркастично произнес Малфой, состроив кислую мину. — Теперь мы застряли в твоей любимой библиотеке. Возможно, навсегда.
— Перестань утрировать, — закатила глаза Гермиона. — И, между прочим, ты сам виноват, — заметив на его лице назревающий протест, что уже почти готов был сорваться с возмущенно-приоткрытых губ, она поспешила сменить тему: — Обойдемся без бесплодных конфронтаций. Скорее всего, обратный механизм должен находиться где-то в этой комнате.
Малфой пренебрежительно приподнял брови, и Гермиона могла поклясться, что расслышала тихое ругательство в адрес «невыносимых всезнаек», но зацикливаться на этом не стала, предпочитая сконцентрироваться на поисках. Которые вскоре дали плоды: на стене обнаружился рычаг, очевидно предназначенный для обратного перемещения. Только вот он был сломан и не желал поддаваться даже самым настойчивым обоюдным усилиям.
— Прошу, скажи, что у тебя имеется в запасе план «Б» специально для такого случая, — процедил Малфой с заметной тревогой.
— Нужно поискать что-то, что поможет сдвинуть рычаг, — хмуро ответила Гермиона, получив в ответ гневное рычание.
В секретной комнате оказалось полно занимательных вещиц, которые требовали более внимательного изучения, однако раздражающее ворчание где-то поблизости то и дело отвлекало. И если поначалу Грейнджер усердно игнорировала Малфоя с его пессимистичными замечаниями и глупыми шутками, с каждой минутой, переходящей в час, это становилось все сложнее. Особенно когда уязвимая часть ее рассудка начала сомневаться в успехе и поддалась неконтролируемой панике.
Уже в который раз она оказывалась в безвыходной ситуации из-за Малфоя, а самое ужасное — вместе с ним.
Огорченно присев на один из сундуков после бесцельных и долгих попыток отыскать хоть что-то полезное, Гермиона почти неосознанно начала перебирать содержимое соседнего шкафа. Пока не нащупала ветхий фолиант, закрытый на заковыристый замочек. Потертая лазурная обложка была усеяна серебристой пыльцой, будто спокойные озерные воды — отражением далеких созвездий; пожелтевшие страницы местами были разорваны и выглядывали со всех сторон. Под пальцами угадывалось нечто таинственное, почти волшебное, поэтому Гермиона преисполнилась намерением раскрыть книгу.
Однако ее вновь отвлекли:
— Грейнджер, я что, один должен стараться?
— Я делаю все, что в моих силах, — нахмурилась Гермиона, пытаясь взломать замочек найденным кусочком гвоздя. — В конце концов, я тоже имею право на отдых.
— Конечно, прохлаждайся сколько угодно, — хмыкнул Малфой. — Ведь у нас полно времени.
Гермиона тихо передразнила его, с интересом наблюдая, как он борется с заржавевшим рычагом куском деревяшки. Когда же Мистер Гениальный План после очередной неудачной попытки чуть не грохнулся на пол, она не смогла сдержать злорадного смеха. Который вскоре оборвался, когда Малфой, пылающий возмущением, обернулся к ней.
— Тебе, как я вижу, нравится здесь находиться, — прошипел он, бросив на нее злобный взгляд, скорее всего надеясь, что она превратится в ледяную статую.
— На что ты намекаешь?
— У меня складывается ощущение, что ты не очень торопишься вернуться в наше время.
— Что ты несешь? — изумилась Гермиона.
— Просто анализирую и сопоставляю факты, — он пожал плечами, прежде чем продолжить. — Ты быстро отыскала работу, подружилась с местными знаменитостями, даже нашла себе нового избранного, спасающего мир…
— Я хоть что-то делаю вместо того, чтобы выносить всем мозг постоянными жалобами и беспочвенными претензиями.
— И что ты сделала, позволь поинтересоваться? — нарочито спокойным тоном спросил Малфой. — Вычистила средневековую помойку? Составила никчемный список никому не нужных книжек? — кивок в сторону измятой бумаги, которую она заполняла три дня. — Ах, наверное, твоя интрижка с рыцарем приблизит нас к возвращению в двадцатый век!
— Моя интрижка, — она изобразила в воздухе кавычки, — тебя никак не касается! И кстати, именно благодаря Гавейну мне удалось вернуть шкатулку — единственное, что в силах отправить нас домой.
— Уверен, ты уже отблагодарила его за этот великодушный жест за нас двоих.
Неприятно ухмыльнувшись, он повернулся к ней спиной, и старания Гермионы сохранить хоть какую-то видимость спокойствия вновь разлетелись на мелкие кусочки, будто опасный фитилек зажегся у нее в голове. Не в силах совладать с пылающим внутри возмущением, она вскочила с места и запустила тяжелым фолиантом в Малфоя, которому в очередной раз за несколько дней удалось вывести ее из душевного равновесия.
Цели предмет не достиг, однако шум от падения заставил белобрысого мерзавца удивленно подпрыгнуть и развернуться.
— Такой, условно говоря, человек, как ты, не имеет никаких моральных прав оскорблять меня или Гавейна своими грязными домыслами! — выпалила она, сжав кулаки.
— Домыслами? — хмыкнул Малфой, бросив презрительный взгляд на упавшую книгу. — Грейнджер, неужели ты действительно веришь, что этот проходимец вызвался тебе помогать, не ожидая ничего взамен? Либо ты бесконечно глупа, либо слишком хорошо разыгрываешь наивность.
— Да будет тебе известно, некоторые порядочные мужчины помогают девушкам исключительно по соображениям чести и совести, — она вздернула подбородок, затем с ответным презрением бросила: — Просто такому испорченному и эгоистичному папенькиному сынку этого не понять.
— Да как ты смеешь? — его лицо скривилось от отвращения, пока серые глаза разглядывали ее, будто оценивая. — Совсем забыла свое место? Или считаешь, раз оказалась среди магглов и жалких волшебников, можешь говорить все, что вздумается? Посмотрим, будешь ли ты такой смелой, когда вернешься в двадцатый век.
На секунду Гермиона оцепенела, не веря собственным ушам, словно в нее самым бесчестным образом запустили Оглушающим заклинанием, но вскоре замешательство ее сменилось нарастающей злостью.
— Серьезно, Малфой? Ты угрожаешь мне возвращением?
— Всего-то указал на очевидное, — безразлично пожал он плечами и отвел взгляд обратно на рычаг.
— Очевидное, — повторила она сквозь сжатые зубы. — И какое оно, это твое очевидное? Сдать меня своей тетушке? Убить собственными руками? Что из этого ты подразумеваешь под очевидным? — ногти впились в ладонь, пока она ожидала ответа, однако его все не следовало, что лишь сильнее выводило из себя. При этом Малфой казался до омерзения безучастным, словно происходящее никоим образом его не затрагивало. Только вот это было мерзким, лицемерным притворством. — А может, ты сам боишься возвращаться в собственный дом, где тебя заставят выполнять грязную работу?
— Закрой свой рот, Грейнджер! — злобно прорычал Малфой, сделав неосознанный шаг в ее сторону. — Решила, что изучила меня, как одну из своих гребаных книжек? Думаешь, раз мы оказались в одной средневековой куче дерьма, стали союзниками? Спешу разрушить твои жалкие иллюзии: мне совершенно наплевать на то, что будет после возвращения, так что не впутывай меня в свои проблемы.
Нужные слова были готовы вырваться наружу, но Малфой оборвал зрительный контакт, и те неозвученным комком застряли в горле, потому что продолжать спор стало бессмысленно.
Гермиона отвернулась от его ненавистного лица, чувствуя, как видимость застилают предательские слезы: обиды, злости, усталости и разочарования. Кажется, даже когда ее держали пленницей в Малфой-мэноре, она не ощущала такой беспомощности, как сейчас. По крайней мере, тогда не нужно было так стараться выбраться из одной ловушки, чтобы затем вернуться в другую.
Сзади послышался глухой стук, как если бы кто-то гневно пнул металлическую поверхность, а после и навязчивый скрежет, от которого Гермиона не могла избавиться так же, как от нежелательного присутствия за спиной. И постоянной тревоги, что преследовала ее, стоило представить возможные варианты событий по возвращении. Гермиона ощущала себя меж двух огней, защищаясь глупой надеждой. Впрочем, на что именно она рассчитывала? На сотрудничество с Пожирателем? На то, что он хоть немного пересмотрел свои взгляды? Да, возможно, он и помог ей однажды, но разве это давало повод забыть обо всем остальном?
В любом случае, если до этого у нее и были иллюзии, теперь они размылись в неразборчивое пятно, словно чернила на списке библиотечных книг. Как и остальные старания разложить по полочкам и решить все проблемы. И пусть Гермиона всем существом стремилась вернуться в свое время, к друзьям, семье, она вдруг отчетливо осознала, что боится этого так же сильно, как возможности провести остаток дней в средневековье.
Из мрачных мыслей ее вырвал скрежет поворачивающегося рычага и скрип разодвигающейся двери, заставившие бросить взгляд через плечо и заметить триумфально усмехающегося Малфоя.
— Видишь, Грейнджер, от меня хоть какая-то польза есть.
Кажется, он хотел добавить еще нечто столь же ядовитое, однако слушать дальше Гермиона не стала, уверенным шагом направившись прочь из комнаты и оттолкнув его плечом.
— Иди к черту, Малфой.
***
Грейнджер выскочила из библиотеки так быстро, что Драко даже не успел насладиться ощущением победы или прокричать вслед нечто нелицеприятное. Он продолжал стоять на месте, провожая ее взглядом, пока внутри все сильнее разрастались шипящие язычки гнева. И даже находясь взаперти с ней и ее постоянными упреками, он не злился так, как сейчас, когда она посмела уйти посреди разговора, оставив его задыхаться от переполняющего недовольства.
Грейнджер заслужила каждое слово: своим заносчивым упрямством, тошнотворным оптимизмом и никому не нужной деятельностью; даже голосом, в котором слышалось плохо скрытое пренебрежение, распространяющееся исключительно на него; вечно хмурыми бровями и проницательно-осуждающим взглядом. Она раздражала всем своим существом, до самых кончиков взлохмаченных волос, что напоминали о гнезде, где восседал его филин. Но особенно сильно Драко ненавидел ее дурацкую привычку морщить нос из-за каждой пылинки и псевдогриффиндорское дерьмо, которым она пыталась заразить всех кругом. И даже его.
Пусть остается в шестом веке, раз ей здесь так нравится, все равно уже прилично обустроилась, будто задумалась о перспективе долгосрочного пребывания. Кто знает, может, она станет высококвалифицированным библиотекарем. Или откроет какое-нибудь очередное ГОВНО в защиту никчемных волшебников. Быть может, внедрится в королевский совет, узаконит магию и изгонит всех противников как прокаженных, а после выйдет замуж за неотесанного рыцаря магловского происхождения и напишет исторические хроники о своих похождениях.
Драко почувствовал тошноту и поспешил разогнать ужасающие картинки, понимая, что иначе рискует окончательно потерять рассудок. И с чего он ведет этот нелепый монолог с самим собой? Почему ему вообще есть дело до мнения какой-то там грязнокровки? В конце концов, у нее не было никаких оснований смотреть так разочарованно.
Неужели она действительно рассчитывала, что он самозабвенно бросится спасать ее, наплевав на очевидный риск? Если так, то у Грейнджер не все дома. Разве у него на лбу появился геройский шрам, обязывающий взять на себя миссию по спасению мира? Возможно, она спутала его с «Великим» Мерлином, от которого пользы даже меньше, чем от ее никчемных списков глупых книжек.
В любом случае его это никак не касалось, поэтому Малфой решил взять себя в руки и не думать о всяких глупостях. Он уже собрался покинуть осточертевшую затхлую комнату, когда взгляд зацепился за предмет под ногами: ту самую книгу, которую в него столь грубо швырнули. Видно, удар о каменную поверхность оказался слишком сильным, потому что книжный замок был надломлен, а после легкого нажатия и вовсе распался на части.
С первой же пожелтевшей страницы обнаружилось, что о магии здесь можно узнать больше, чем во всей этой бесполезной библиотеке. Однако рассматривать книгу в полутьме было неудобно, поэтому Драко, взяв ее с собой, отправился искать более комфортное место для чтения. И даже успел прихватить с собой сочное зеленое яблоко со стола глуховатого начальника этой помойки.
Коридоры замка пустовали, освещаемые яркими факелами на стенах и тусклым светом луны, что пробивался сквозь сводчатые окна. За ними уже простиралась густая ночь. Драко приподнял рукав рубашки, посмотрел на будильник и с ужасом осознал, что провел наедине с Грейнджер чертовых четыре часа. Неудивительно, что он чувствовал себя таким истощенным и нервным. К тому же совершенно не горел желанием возвращаться в лачугу лекаря. Тем более, как ему было известно, Гаюс вместе с Мерлином сейчас должны веселиться на дне рождении принца.
С этими мыслями Малфой забрел в восточную часть замка, где нашел уютный уголок с мягким диванчиком, на котором можно было вполне удобно расположиться, покусывая яблоко, и погрузиться в увлекательное чтиво.
Книга была полностью посвящена маленькому народу Ши. С виду они напоминали корнуэльских пикси с тем лишь различием, что умели принимать человеческий облик, сея смуту и хаос среди магглов или же просто принося последних в жертву Триединой богине. Никто уже и не помнил, когда именно Ши поселились на Авалонском озере, но легенд с тех пор сложилось на несколько сотен страниц. Можно предположить, что эти крылатые создания всегда обитали вблизи Камелота, по крайней мере, со времен старой религии, чем и объяснялись их древняя магия и знания.
Более всего Драко заинтересовали их познания в области применения магической энергии. На одной из страниц был изображен деревянный посох с вырезанными на нем рунами и наконечником в виде редкого камня. Изучив повнимательнее прилагающееся описание и сделав правильные предположения относительно принципа работы предмета, Драко заметил очевидное сходство с волшебной палочкой, отсутствие которой тяготило его больше, чем когда-либо в сознательной жизни.
Воодушевившись неожиданным открытием, Малфой вдруг расслышал приближающиеся шаги и обернулся, чтобы наткнуться на любопытное зрелище: с конца коридора к нему горделивой, но неровной походкой шествовал Артур Пендрагон собственной персоной. И все бы ничего, если бы на его высочестве не отсутствовали штаны. Кажется, праздник прошел крайне забавно.
Малфой замер в надежде остаться незамеченным, но тщетно.
— Эй ты! Белобрысый!
Взвешивая возможные варианты побега, Драко вскоре пришел к вполне очевидному заключению: выбора у него нет. Впрочем, как и всегда. Он мысленно выругался, спрятал книгу и, скрипя зубами, поднялся с места.
— С днем рождения, — выдавил он из себя.
— Благодарю, — икнул будущий правитель Альбиона, покачнувшись на ровном месте. От падения его спасла лишь стена.
— Может, наденете брюки? — предложил Драко, решив тактично напомнить принцу об элементарных нормах поведения в общественных местах.
Смотреть без жалости на безнадежные попытки Артура вернуть брюки на законное место не получалось. Как и сдержать язвительный смешок, когда вконец запутавшийся принц потерял равновесие и приземлился на свою королевскую задницу.
— Помоги мне, — властно потребовал он, смотря вверх со своего незавидного положения.
Однако, к счастью, в коридоре возникла еще одна фигура, стремительно подбегающая все ближе и ближе. Вскоре Драко распознал в бегуне Мерлина.
— Артур, я ищу тебя по всему замку! — вскрикнул он, спеша помочь принцу с его непосильной задачей.
— Его высочеству захотелось присесть и отдохнуть, — не удержался Малфой. — Похоже, праздник удался на славу.
— Если кому-то расскажешь, я тебя повешу, — на мгновение голос Артура приобрел угрожающую трезвость, так что Драко понял, что это отнюдь не шутка. — И кстати, белобрысый, почему ты не проявляешь ко мне должного уважения? Где поклон и почтительное обращение к королевской особе? Неужели в Элдоре все такие невоспитанные?
— Думал, вас могут оскорбить излишние заискивания, — холодно ответил Малфой, тщательно маскируя неподдельное возмущение за наигранно-вежливой улыбкой.
— Почему это должно меня оскорбить? — недоуменно нахмурился венценосный маггл.
— Просто Мерлин мне столько рассказывал о вас… — начал Драко, усиленно не замечая знаков со стороны встревоженного Мерлина. — О том, какой вы справедливый и великодушный правитель, какое королевство хотите построить: где все будут равны, где не будет места никаким притеснениям и неуважению к обычному… народу, — Драко самодовольно ухмыльнулся, когда на лице Артура возникло задумчиво-глупое выражение, будто он все не мог определиться: недоволен он или польщен. Поэтому пришлось прийти ему на помощь: — Вы ведь к этому стремитесь, Ваше Высочество?
— Естественно, — пожал Артур плечами после недолгих колебаний.
А Мерлин, очевидно воодушевившись благосклонным ответом, поспешил уточнить:
— То есть мне не обязательно беспрекословно терпеть твои оскорбления и выполнять за тебя всю грязную работу и я при желании могу отплатить тебе той же монетой?
— Нет, — снисходительно улыбнулся Артур. — В конце концов, у всех нас есть определенные обязанности. Верно, белобрысый?
— Логично, — согласился Драко, решив, что проблемы Мерлина — это проблемы исключительно самого Мерлина.
Между тем Артур уже счел разговор оконченным и нетвердым шагом направился в сторону лестницы, придерживаясь за каменные перила. В передвижениях его сквозил ощутимый риск очередного падения, так что верный слуга поспешил на помощь.
— Артур, твои покои в другой стороне, — Мерлин подбежал к нему, готовый при необходимости подстраховать.
Однако принц отмахнулся от него, недовольно пробурчав под нос:
— Мне нужно к отцу… Я хочу поблагодарить его за то, что он пришел на праздник.
Отказываться от своих намерений принц не собирался, так что Мерлину пришлось последовать за ним к Восточной башне. Драко на мгновенье засомневался, но пошел следом, решив, что ему выдался неплохой случай поговорить с Великим волшебником без лишних коварных ушей. Особенно после такой своевременной находки в виде наводки на потенциальную волшебную палочку.
— Вы можете идти, — милостиво позволил Артур, когда они дошли до покоев Утера Пендрагона. — И, Мерлин, завтра можешь приступить к работе после обеда.
Артур зашел внутрь, и сквозь приоткрытую дверь Драко разглядел большую мрачную комнату, в центре которой на массивном царском кресле дремал человек с напряженно сжатой челюстью и беспокойными складками между седыми бровями. Присмотреться повнимательнее не удалось, так как дверь вскоре захлопнулась.
— Это и есть тот самый Утер Пендрагон? — разочарованным шепотом поинтересовался Драко, все сильнее удивляясь происходящему. — Отец венценосного блондинчика? Гроза всех волшебников? Узурпатор, истребивший половину Альбиона?
— Потише! — шикнул на него Мерлин, с тревогой оглядываясь на стражников, что неподвижно несли службу у королевской опочивальни. Затем потянул Малфоя за собой обратно к лестнице, бросая на ходу немногословное: — Король болен.
Вопросов от этого меньше не стало, напротив — любопытство заплясало с новой силой. В конце концов, не каждый день выпадает возможность получше узнать историю. Пусть и против собственной воли.
— Почему ты не вылечишь его? — осторожнее поинтересовался он, прослеживая за изменениями на лице Мерлина. Обычно простодушное и наивно-оптимистичное выражение сменилось чем-то мрачным. Понять, что именно заставило его принять такой несвойственно-серьезный вид, было невозможно, как и предугадать ответ, который может и не последовать.
— Магия способна вылечить далеко не все.
— И все же магия в силах исполнить многое, — вдруг осенило Драко. Перед глазами появилась та самая ветхая страница, что посеяла слабую надежду во всем этом беспросветном средневековом дерьме. — Послушай, Великий Мерлин…
И он поведал все, что удалось узнать из древнего фолианта. Если легенды о народе Ши Мерлин слушал с оттенком легкого пренебрежения и скуки, будто знал о них не понаслышке, то описание волшебного посоха сразу привлекло его внимание: он даже приостановился, чтобы лучше рассмотреть книгу. Оказалось, ему доводилось сталкиваться не только с Ши, но и с этим волшебным предметом, да и лично использовать посох в собственных целях. Как Драко и думал, артефакт усиливал и направлял потоки магии в нужное русло, а значит, мог послужить неплохим аналогом волшебной палочки. Оставалось лишь выяснить секрет создания.
Но прежде чем Мерлин успел получше задуматься над вопросом, тишину ночного замка разорвали громкие тревожные крики:
— Стража! Стража! — донесся голос Артура со стороны Восточной башни. — Кто-нибудь! Помогите!
Малфой не успел опомниться, как Мерлин уже со всех ног бежал в сторону королевских покоев. Нечто необъяснимое заставило пуститься следом, игнорируя весомые доводы о том, что не стоит совать нос не в свои дела. Однако отступать было поздно: они уже добежали до коридора, где голос Артура смешивался со звуками борьбы и истошными болезненными воплями. На этот раз стражники, минутами ранее стоявшие у двери, лежали неподвижно, истекая кровью. Сзади слышался тяжелый топот, очевидно принадлежавший подоспевшему отряду, а из приоткрытой настежь двери — скрежет стали, неожиданно оборвавшийся отчаянным криком принца:
— Нет! Отец!
Из комнаты выскочил человек в потрепанной черной мантии, скрывающий лицо под капюшоном. Плечом он задел Мерлина, из-за чего тот пошатнулся, однако прежде чем подозрительная личность успела скрыться за ближайшим поворотом, его остановил неожиданный поток магии, сбивший с ног, затем королевская стража. Малфой успел заметить уже знакомый золотой блеск в глазах Мерлина, спустя секунду ворвавшегося в комнату, будто случайное падение злоумышленника не имело к нему никакого отношения.
Драко растерянно замер на пороге, как и стражники: в центре комнаты лежал мертвый человек в таких же темных одеяниях, а рядом в положении полусидя — Артур, придерживающий за бессильно откинутую назад голову раненого в спину короля.
— Нет, ты не умрешь! — отчаянно качал головой принц. — Ты мне нужен…
— Я знаю, что не был примерным отцом… — прохрипел Утер так тихо, что половина слов беззвучно повисла в напряженном воздухе. — Камелот был всегда важнее… прости… но знай, Артур… — рука короля коснулась щеки сына, но затем ослабла и упала. — Я всегда любил тебя…
Глаза короля закрылись.
— Отец! Нет! — голос Артура сорвался от поступивших слез, он не замечал никого вокруг, продолжая бессвязно повторять те же слова, будто это могло что-то изменить.
Никто не осмеливался вмешиваться, и тогда к раненому королю подошел Мерлин. Он опустился рядом, начав осторожно проверять пульс.
— Он жив.
Слова его заставили Артура поднять голову и быстро вернуться к реальности. Он перевел взгляд на схваченного наемника, и в стеклянных прежде глазах заметалась клокочущая ярость.
— В темницу его, — процедил он, смотря на преступника с неудержимой ненавистью. — И я хочу знать все о том, кто его подослал.
На этом приказы принца не закончились, потому что в скором времени и Драко невольно попал под королевскую раздачу. Пока Мерлин помогал Артуру уложить раненого на кровать, Драко послали за Гаюсом, который наверняка уже воинственно похрапывал, просматривая девятый сон. Впрочем, злить или возражать агрессивно настроенному Пендрагону не было никакого желания.
***
Гаюс появился спустя десять минут и сразу же разогнал всех, кто толпился у королевских покоев. К тому времени весь замок стоял на ушах, а слухи, несомненно, успели разлететься по всему Камелоту. Судьба правителя между тем висела на волоске, а многочисленные вопросы взволнованного Артура настолько утомили и без того встревоженного Гаюса, что тот отослал его подальше, посоветовав принять успокоительную настойку и терпеливо ждать в коридоре.
К счастью, к тому моменту подоспела Гвиневра. Утешить Артура не удалось даже ей, но по крайней мере он перестал носиться по замку нервной тенью.
Сам Мерлин, все еще не успевший целиком поверить в происходящее, тихо наблюдал за работой Гаюса, по сосредоточенному лицу которого понять, насколько все плохо, не представлялось возможным. Мрачные складки между бровей не внушали никакой надежды, как и рана короля, из которой непрерывно струилась кровь, останавливаясь лишь благодаря постоянным усилиям лекаря.
Сколько все длилось, сказать было сложно, но Гаюс вдруг тяжело вздохнул и впервые за все время заговорил, попросив позвать Артура. Тот ворвался спустя миг и сразу же приступил к вопросам.
— Ты его вылечишь, Гаюс?
— Клинок задел сердце. У него внутреннее кровотечение, — сдержанно ответил Гаюс, затем, предчувствуя новые вопросы, пояснил: — Боюсь, осталось лишь ждать. Мне жаль, Ваше Высочество.
Напряженно рассматривая отца, Артур кивнул, будто не доверял голосу. За несколько лет знакомства с наследным принцем Мерлину не раз доводилось видеть, как тот сталкивается с трудностями и, вне зависимости от того, насколько безвыходно обстояли дела, справлялся с ними. Только на этот раз все было иначе: Артур еще никогда не выглядел настолько потерянным и расстроенным. И Мерлина это сильно тревожило.
Как и причастность короля Одина в совершенном нападении. Очередном нападении и, Мерлин был уверен, далеко не последнем. Правитель граничащего с Камелотом королевства разжигал войну уже на протяжении долгого времени, а желание отомстить Артуру за смерть сына с каждым разом лишь укреплялось. По словам пойманного наемника, достаточно быстро сдавшемуся убедительным «уговорам» Агравейна, целью покушения и на этот раз был именно принц, которого успели опоить зельем еще на празднике. Мерлину оставалось винить себя за ненаблюдательность и неумение разглядеть подвох в странном поведении Артура, который, если вспомнить, и выпил не так уж много. Было страшно представить, чем все могло закончиться, если бы Утер не закрыл собой сына.
К счастью, Артур был вне опасности. Он стоял у окна, выходящего на дворцовую площадь, и наблюдал за собравшейся толпой. Площадь Камелота была освещена многочисленными свечами в честь короля, словно народ уже прощался с правителем.
— Я не могу видеть это, — тихо произнес Артур, не отрывая взгляда от окна. — Он ведь не умер.
— Они готовятся к худшему, — осторожно заметил Мерлин.
— Я не сдамся, — он упрямо сжал челюсть, как делал каждый раз перед неравной схваткой, отказываясь признавать поражение.
— Это тяжело принять, но… мы здесь бессильны.
— Есть способ излечить его, — Артур неожиданно перевел взгляд на Мерлина, и от всколыхнувшегося там безумного проблеска стало не по себе.
— Какой? — спросил Мерлин, уже предчувствуя ответ и переполняясь опасениями.
— Магия.
Озвученное слово заполнило собой воздух, которым вдруг стало слишком сложно дышать, затем сменилось громкой тишиной, где собственные мысли зазвучали оглушительнее прежнего. По оценивающему взгляду Артура стало понятно, что брать слово назад он не собирается, как и отступать от задуманного. Однако что-то мешало Мерлину ответить. Что-то напоминающее страх и нехорошее предчувствие. И то, что о своей задумке Артур сказал именно ему, даже не подозревая, что вылечить Утера с помощью магии было проще простого. Если, конечно, забыть обо всех предостережениях Киллгарры и собственном предназначении, а также закрыть глаза на угнетенных волшебников, с которыми Утер Пендрагон зверски расправлялся не одно десятилетие. И на всех, кто ждал, когда трон займет более справедливый и великодушный правитель: король настоящего и грядущего. Ведь именно в этом и заключалось все предназначение Мерлина.
— Я столько ему не сказал, — Артур прислонился к стене, обращаясь уже не к кому-то конкретному, глядя в пустоту. — Он не может умереть.
— Артур, я понимаю, что ты чувствуешь, но магия…
— Скажи, Мерлин, а ты бы ради отца воспользовался магией?
Вопрос застал Эмриса врасплох. Когда ранили его отца, Балинора, магия оказалась бессильна. Прошел не один год, но воспоминания все еще наполняли сердце непреодолимой тоской и сожалением. Он знал его лишь несколько дней, но сделал бы все, чтобы познакомиться с отцом поближе, рассказать о многом, научиться… И просто быть семьей.
— Я бы пошел на все.
