— Послушай, Мерлин, почему бы тебе не призвать Килгарру? Твой друг мог бы отнести нас к гробнице в считанные секунды, — поинтересовался Драко. Под маской его ложно-непринужденного любопытства отчетливо читалась очередная неозвученная жалоба.
— Великий дракон не любит, когда его используют в качестве ездовой лошади, — сухо отозвался Мерлин. Хоть сам не раз задумывался, пожалуй, даже мечтал о подобном исходе. Да и о том, насколько проще стала бы жизнь, если бы окружающие его создания хоть изредка опускались до помощи другим, временно забывая о своей излишней принципиальности и неуместной гордыне.
Бесчувственные эгоисты…
— Но ты мог бы ему приказать, — настаивал Малфой с наигранным оптимизмом. — Ты же последний повелитель драконов и могущественнейший колдун столетия! Разве нет?
Мерлин глубже втянул воздух, остужая нарастающее внутри, подобно колючему деревцу, раздражение, и только после возразил:
— Сила не дает мне права безответственно распоряжаться ею и подчинять свободу других в угоду собственным нуждам, — пусть порой и хотелось. Очень сильно. До скрежета зубов. — К тому же Килгарра не просто последний из ныне живущих драконов, — убеждал он спутников и себя, подняв указательный палец. — Он мой давний друг и верный советник. Кем же я буду, если прикажу ему нечто противоположное его желаниям?
Мерлин с вызовом вздернул бровь, с удовлетворением отмечая согласие на лице Гермионы.
— Человеком, который ценит собственное время и здоровье соседей? — предположил между тем Драко. — Пойми меня правильно,
верный друг с железными принципами… — он почти закатил глаза, но в последнюю секунду сдержался. — При нашем исключительном везении и несомненном таланте находить неприятности, пешком мы доберемся до цели к следующему столетию. Следовательно, есть большая, я бы даже сказал, громадная вероятность того, что еще один твой приятель, Борден, найдет драгоценное яйцо раньше нас. И что тогда, Мерлин? Вряд ли Килгарра будет счастлив услышать, что вновь стал последним драконом, так как мы не успели спасти весь его род от тотального и безвозвратного уничтожения.
Хоть слова Малфоя сочились сарказмом, на что мгновенно указала Гермиона, сложно не признать: часть их правдива. В конце концов, именно из-за непростительной оплошности Мерлина и его опрометчивой доверчивости существование всего драконьего рода оказалось под угрозой. Гаюс предупреждал его. Килгарра предупреждал его. Даже внутренние инстинкты и весь печальный опыт прошлых ошибок.
Только вот повернуть время вспять и поступить иначе — невозможно. При всем желании…
Может, призвать Килгарру действительно не такая уж плохая затея? Конечно, дракон будет долго пылать огнем и дышать не менее смертоносными упреками, однако если это поможет спасти яйцо…
Мерлин замер, привлеченный остатками чужой магии.
— Кажется, мы уже близко, — сказал он, магическим взглядом исследуя местность. — Борден прошел через эту пещеру. Совсем недавно. Час, может, два назад.
Драко и Гермиона переглянулись, с подозрением рассматривая мрачный узкий проход, поэтому Мерлин прошел вперед первым, слыша за спиной неуверенную поступь и все больше погружаясь во тьму. Со всех сторон их окутали спертый запах сырой земли и могильный холод, дышавший терпкой неизвестностью. До ушей доносился размеренный стук капель о твердую поверхность, и, кроме звуков неспешных шагов, то было единственным, что осмеливалось нарушить мертвенную тишину пещеры.
Глаза постепенно привыкли к царившему мраку, позволяя по смутным очертаниям угадать острые сталактиты, свисающие с потолка, и мох, покрывающий влажные камни. Гладкие серые стены вели прямо до первой развилки, где выбор упирался в абсолютно идентичные проходы. Борден свернул направо, где туннель переходил в длинный сужающийся коридор.
— Ты уверен в том, куда идешь? — в гнетущей тишине голос Драко разнесся звенящим эхо.
Мерлин кивнул. Шум воды становился все громче, а в самом конце туннеля различался тонкий луч света.
Откуда-то из глубины донеслись жалобный писк, шелест крыльев. Следом бесцеремонно потревоженные летучие мыши пронеслись над головами незваных гостей черным визжащим вихрем. Кто-то тихо выругался, под ухом послышался лязг острых зубов. Одно из крылатых созданий по неосторожности запуталось в волосах Гермионы, спровоцировав крик ужаса, разнесшийся по всей пещере, и топот ног.
— Ненавижу мышей… — она брезгливо поморщилась, приглаживая взлохмаченные кудри дрожащими пальцами.
— Наверное, бедняжка перепутала твои волосы со своим гнездом, — предположил Драко и прежде, чем ему напомнили о сделке, пожал плечами, изображая невинность: — А что? Здесь ведь очень темно и легко ошибиться.
— Как же ты меня бесишь! — укоризненно прошипела Гермиона, дрожа от злости. — Ненавижу тебя даже больше мышей!
Драко смиренно вздохнул:
— Понимаю, Грейнджер, твои нервы на пределе, наверняка ты напугана и утомлена после столь долгого, изнурительного путешествия. Но, — он наставительно покачал головой, — не стоит оскорблять и срываться на тех, кто не несет ответственности за весь этот кошмарный, бесконечно выматывающий поход. Согласись, не очень вежливо, Грейнджер.
В ответ Гермиона прорычала нечто неразборчиво-раздраженное и, ускорив шаг, вырвалась вперед, скорее всего проклиная
День вежливости вместе с лицемерием их общего друга. Но спустя пару гневных шагов так же резко замерла.
Как и остальные.
Узкий коридор обрывался, переходя в просторный грот в форме вытянутого полумесяца с высоким потолком, усеянным кристаллами, точно звездное небо. Откуда толстыми нитями свисала паутина, напоминавшая клочья ветхого гобелена. В самом центре сотворенного природой зала зияло отверстие, из которого лился дневной свет, рассеивающийся по всему пространству пляшущими пылинками и отражающийся в разноцветных кристаллах. Он был направлен на зеркальный водоем, обрамленный длинными корнями и колючим плющом. За ним — небольшой водопад. И…
…ничего.
— Куда дальше? — спросила Гермиона. — Кажется, это…
— Тупик, — сухо констатировал Драко.
— Невозможно. — Мерлин еще раз огляделся, потер переносицу. — Следы точно вели сюда. Здесь должен быть выход…
Он заметался по гроту, ощупывая серые холодные камни, обросшие мхом, будто рассчитывал найти невидимый тайный проход или подсказку. Хоть что-то. Мерлин проверил каждый из возможных углов, сосредоточил магическое зрение до боли в глазах. В груди застрял воздух, настолько тяжелый, что хотелось кричать, крушить все кругом, ругаться. Только бы избавиться от жгучего разочарования и колкой досады.
Неужели они проделали весь этот длинный путь, преодолели град опасностей, чтобы оказаться… Где они вообще?
За спиной послышалось язвительное ворчание:
— И что теперь, Великий Эмрис? Поправь меня, если ошибаюсь, но, судя по всему, мы слегка заблудились.
— Может, попробуешь свериться со следами еще раз? — предложила Гермиона.
Невозможно определить, что раздражало в спутниках сильнее: прикрытый сарказм или искренняя надежда.
— Следы здесь обрываются, — признал Мерлин после недолгого молчания и устало провел рукой по волосам. — Не уверен, вероятно, в Трискелионе имелась подсказка, открывшая Бордену путь.
— Которой у нас, к прискорбнейшему сожалению, нет, — заключил Драко. — Следовательно, все наши старания стоят не больше поломанной волшебной…
— Заткнись, Малфой, чтоб тебя! Заткнись! — воскликнула Гермиона, с ожесточением выставив вперед руки. — Ты умудряешься даже без каких-либо оскорблений плеваться ядом и портить и без того поганое настроение! У нас и так хватает поводов для беспокойства, так что, ради всего святого, просто закрой свой рот! Выслушивать твои мерзкие жалобы дальше — выше моих сил!
В гроте воцарилось неловкое молчание.
— Не представляю, о чем ты, — оборвал ее Драко, пожав плечами.
— Неужели? — Гермиона сделала устрашающий шаг в его сторону. — Полагаешь, я слепая идиотка, не замечаю, как ты мысленно меня оскорбляешь всеми известными одному тебе грязными словами и проклинаешь на каждом шагу?
— Не может быть! — он демонстративно содрогнулся, прикрыв ладонью источник всех своих несчастий. — Неужели ты научилась читать мысли?
— Зачем мне это? Ты даже не пытаешься их скрывать!
— По условиям нашего договора я могу думать, о чем только захочу, — заявил он с вызовом, выпятив подбородок, и выставил в воздухе указательный палец. — Мы живем в свободной стране, — и тихо добавил: — Насколько мне известно.
— Скользкий мерзавец! — еще один угрожающий шаг и скрежет зубов, после которого Малфой, стушевавшись, отступил к водопаду.
— Как невежливо и грубо… — покачал он головой, не желая замечать адского пламени в ее глазах. — Похоже, именно тебе следует лучше контролировать негативные эмоции.
— Как же ты меня бесишь!
Вздохнув, Мерлин обреченно опустился на валун рядом с мрачным водоемом и, прикрыв ладонями уши, уперся подбородком в колени. Минута. Только минута. Он точно заслужил одну несчастную минуту отдыха, тишины и относительного спокойствия. Однако даже сквозь закрытые уши до него продолжали долетать обвинительные крики и искусно завуалированные оскорбления. Казалось, им не будет ни конца, ни края.
Вероятно, бурные ссоры доставляют Гермионе и Драко немалое, пусть и не совсем здоровое, удовольствие. Никак иначе объяснить их извечную ругань у Мерлина не получалось. Ровно как и изменить положение вещей. Что уж там. Они спорили так пылко и самозабвенно, что, скорее всего, не заметили бы, напади на них ревущий Минотавр с полчищем озверевших горных троллей. Впрочем, ни одно чудовище в здравом рассудке не решилось бы вмешаться в их словесную дуэль…
Эмрис тихо застонал.
Не прошло и пяти минут, а Гермиона уже шипела и тряслась от злости, подобно свирепой мантикоре, приближающейся к намеченной жертве, которая между тем продолжала легкомысленно отшучиваться, прикрываясь показным высокомерием и циничной иронией, точно броней. При этом не забывая отступать от разъяренной ведьмы на безопасное расстояние.
— Грейнджер, со всем уважением, но ты ведешь себя крайне неразумно, — Драко поучительно выставил вверх указательный палец, чудом увернувшись от сокрушительного удара тяжелой сумочкой, где, между прочим, находились все их припасы. — К тому же насилие не слишком приветствуется в приличном обществе. Даже если на дворе — варварское средневековье.
— Будь проклят день, когда я дотронулась до той шкатулки! — взорвалась Гермиона.
Еще один удар обрушился на Малфоя и на этот раз попал в цель.
— Ауч! — пожаловался он, потирая место ушиба. — Слушай, Мерлин, у вас в Камелоте случайно нет никаких прав, защищающих невинных от?..
Договорить Драко не успел. После очередного шага назад его нога зацепилась об острый каменный выступ, а сам он, не удержав равновесия, грохнулся в озеро, прямо под оглушительную струю подземного водопада. Мерлин обеспокоенно вскочил с места, Гермиона наклонилась вперед.
— Малфой? — взволнованно позвала она, обращаясь к темным водам, ведь прошла целая минута, а Драко все не было видно. — Ты меня слышишь?
Ответа не последовало, поэтому встревоженная Гермиона склонилась еще ниже над водой. Еще ниже, протянула руку и…
Неожиданно вынырнув, Драко схватил ее за запястье, затем резко потащил за собой в озеро, спровоцировав испуганный визг и последующие проклятия.
«
Что ж, они вернулись туда, откуда начали, — Мерлин устало прикрыл глаза, вновь опускаясь на неудобный холодный камень. —
Наверное, так предназначение наказывает меня за все совершенные ошибки…»
— Чертов кретин! — промокшая до нитки Гермиона набросилась на не менее мокрого Драко с воинственно сжатыми кулаками и успела ожесточенно ударить его по плечам пару раз, пока он не перехватил ее руки в воздухе. — Я думала, ты утонул!
— Только не говори, что переживала, — усмехнулся он, сдерживая ее попытки вырваться. Смутившись, она прорычала нечто неразборчивое ему в лицо. Его улыбка стала шире. — О, Грейнджер, неужели это правда?
— Размечтался! — Гермиона гордо вздернула подбородок, сложила губы в осуждающую ниточку.
— Неужели?
— Я надеялась, что ты ударился головой, задохнулся и заткнулся навек!
Он насмешливо фыркнул:
— Ты не умеешь лгать.
По какой-то причине Мерлин чувствовал себя весьма неловко, наблюдая за этой яростной и вместе с тем до нелепости странной схваткой. Оба стояли в воде по пояс, но, похоже, совершенно не замечали ни холода, ни промокшей насквозь одежды, ни протекающих минут, ни Мерлина, ни чего бы то ни было еще, сосредоточившись исключительно друг на друге.
Гермиона, заметно проигрывающая в росте, решительно приподняла голову навстречу к лицу ухмыляющегося Малфоя, очевидно, чтобы удобнее было сверлить его убийственным взглядом. Однако того это ничуть не смущало. Напротив, он самодовольно возвышался над ней с ощущением явного превосходства и победным блеском в глазах. Ровно до того момента, как Гермиона, растерявшая терпение, не ударила его локтем по гордо выпяченному подбородку, заставив болезненно прошипеть и отскочить ближе к водопаду, шум которого приглушил последующие крики, где — Мерлин знал наверняка — затонуло множество не самых вежливых слов и умозаключений.
Как вдруг прямо над ними раздался громкий треск, а следом земля затряслась под ногами.
— Что происходит? — растерялась Гермиона.
— Кажется, я на что-то наступил! — прокричал Драко сквозь рев воды. — Я вижу свет!
Переполненный внезапной надеждой, Мерлин, не раздумывая, бросился под водопад, прошел сквозь него к стене, где через узкую трещину пробивались яркие солнечные лучи, и, осторожно ощупав треснувший камень, развернулся к Малфою:
— Куда именно ты наступил?
— По-моему, сюда, — он неопределенно указал на тьму под ногами.
Вобрав в грудь побольше воздуха, Мерлин погрузился в воду, разглядывая каменистое дно магическим зрением, и вскоре сквозь непроглядный мрак обнаружил небольшой выступ, по форме напоминающий драконий коготь. Стоило надавить на него рукой, как в уши ударил громоподобный рокот; под пальцами завибрировала ударная волна. Мерлин продолжал придерживать рычаг, пока кислород в легких иссякал, а в глазах темнело.
Тридцать секунд… Сорок… Шестьдесят…
Он не различал, что происходит над ним, и не решался всплывать.
Сто…
Чьи-то руки схватили его за плечи, потянули наверх. Он откашлялся, жадно глотая воздух, и сразу же увидел Гермиону, указывающую на недавнюю трещину, теперь превратившуюся в широкий проход.
— Ты нашел выход! — воскликнула она с восторгом.
Мерлин едва ли успел перевести дыхание, когда огромный плоский валун, висевший над образовавшейся аркой, со скрежетом заскользил вниз, прикрывая собой выход. Не теряя времени, они выбежали прочь из пещеры, расслышали за спинами грохот, треск. А после все шумы резко затихли, позволив выпустить облегченный вздох навстречу лучам теплого солнца.
Впереди раскинулись вересковые поля насыщенного лилово-желтого оттенка, покрытые разноцветными дикими травами и цветами; над ними, кружась, пели птицы; по склонам извилистых холмов в кристальное озеро стекались ручьи; а рядом, в глубине густой лесной прослойки, остроконечным шпилем возвышалась одинокая черная башня.
— Это она, гробница Асканара? — взволнованно прошептала Гермиона, разглядывая шаткое строение, склоненное набок под тяжестью громоздкой крыши.
— Выглядит как-то ненадежно, — опасливо заметил Драко.
— Она стоит здесь больше четырех сотен лет и рухнет не раньше, чем выполнит свое предназначение, — возразил Мерлин, затем, поймав на себе недоверчивые взгляды, пожал плечами: — Так говорится в легенде.
— Легенде? — переспросили друзья.
Вздохнув, Мерлин зашагал вниз по склону, попутно начав поведанный Гаюсом рассказ:
— В стародавние времена правитель этих земель, волшебник, завоеватель и первый повелитель драконов — могущественный Асканара — предвидел несчастья и мор, грозившие обрушиться на Альбион после его смерти. Однако допустить заката эпохи драконов не мог. Тогда мудрый чародей воздвиг из земли башню, подобную которой еще никто не видел. Вид ее вселял ужас, убранство превосходило роскошь королевского двора, высотой она достигала неба, пронзая облака…
— Кто-то явно склонен приукрашивать действительность, — придирчиво прокомментировал Драко за его спиной. — Тут всего-то пять этажей…
— Помолчи, Малфой, — вмешалась Гермиона. — Мерлин, пожалуйста, продолжай. Нам очень интересно.
И он продолжил:
— Там Асканара спрятал яйцо древнейшего из драконов и окружил стражами, чтобы уберечь от всякого, кто пожелал бы ему навредить. Согласно преданию, лишь повелителю драконов под силу пройти все смертоносные ловушки и хитроумные препятствия гробницы, карта к которой, как вам уже известно, в Трискелионе.
— Звучит не очень обнадеживающе, — заключил Драко. — А еще я кое-чего не понимаю, — не дожидаясь ответов, он перешел к вопросам. — Почему Асканара не подумал, что повелитель драконов может погибнуть, так и не отыскав Трискелион? Или — без обид, Мерлин — оказаться таким же подлецом и себялюбивым обманщиком, как наш знакомый яйцекрад? Как этот мудрейший чародей вообще мог столь уверенно полагать, что его драгоценную гробницу найдут прежде, чем она обрушится под тяжестью сомнительных архитектурных решений? Учитывая, насколько бездарно он продумал детали, да и весь шаткий план в целом, то, что мы здесь и живы, — чудо!
— И правда, — неожиданно поддержала его Гермиона. — По-моему, это излишне вычурное и несвоевременно авангардное строение слишком сильно бросается в глаза, чтобы быть тайным хранилищем. Да и вся эта история с Трискелионом, который, между прочим, не так уж сложно украсть…
— Вот именно! — закивал Драко. — Да любой проходимец может найти эту супертайную башню!
Мерлин едва не подавился возмущением:
— Очень рад, что вы хоть в чем-то сошлись во мнениях, но не я придумал всю эту легенду, да и архитектурные решения для башни, поэтому буду крайне признателен, если вы отложите все свои животрепещущие вопросы на… неопределенное время.
Вероятно, что-то в его обманчиво-спокойном голосе все-таки выдало нарастающее раздражение, поселившееся в душе Мерлина с того самого дня, как несносная парочка ворвалась в его и без того запущенное существование. Пожав плечами, они нехотя притихли, продолжая обмениваться сомнениями теперь уже навязчивым шепотом.
Эмрис еще никогда так не проклинал свой обостренный магическим даром слух.
Между тем солнце клонилось к закату. Они преодолели спуск, добравшись до неглубокой впадины, окруженной темным хвойным лесом. Сквозь дремучие заросли и кроны черных деревьев расползалось маковое поле, в центре которого расположилась захваченная временем башня.
Гранитные плиты ее потрескались, обросли слоем изумрудного мха и колючими, точно проволока, репьями; сквозь неровные пустоты в стенах, когда-то служившие окнами, проглядывали полуразрушенные винтовые лестницы, уходящие ввысь. В центре у основания — массивная дверь, покрытая ржавчиной и густым слоем забвения. Выгравированные на ней лозы будто отяжелели и склонились под бременем веков; равномерно высеченные углубления, где когда-то, должно быть, лежали каменья, теперь пустовали.
— Похоже, здесь побывала не одна разбойничья шайка, — хмыкнул Драко.
Но Мерлина тревожило другое.
— Борден нас опередил, — он указал на разомкнутый замок в центре двери. — Нужно спешить.
И они проникли во мрак. В воздухе даже спустя столетия витали остатки древней могущественной магии Асканара. Мерлин почувствовал их каждой клеточкой тела, словно туман окутал его призрачным покровом Старой Религии.Могущество, мудрость, жертва — ими была пропитана башня от самого основания до последнего камня. Ими она
питалась. Ими сражалась против забвения и…
…и незваных гостей…
Дверь, откуда они вошли, захлопнулась, Мерлин заметил клубящийся дым, выплывающий из пастей каменных драконов, размещенных у входа.
— Не дышите! — он прикрыл нос рукавом и сверился со следом. — Туда!
И они побежали подальше от ядовитого дыма, ползшего за ними по пятам, подобно огромной змее, достигли противоположного конца, но вскоре наткнулись на запечатанную дверь.
— Нужен ключ. — Мерлин указал на пустующее отверстие в форме Трискелиона.
— Которого у нас нет! — очевидно поддавшись панике, Драко схватил его за плечи и с силой затряс. — Думай, Великий Мерлин! Потому что я не намерен умирать только из-за того, что ты лишился магии и потерял…
Нарушить условия договора он не успел.
—
Бомбарда Максима! — выкрикнула Гермиона.
Однако неисправная палочка подвела их вновь, взорвав одну из статуй, выпускающих дым. Ядовито-зеленое облако вырвалось из каменной оболочки и зашевелилось под ногами.
— Это конец… — обреченно заключил Малфой, прикрывая ладонью глаза. — Мы все ум…
АПЧХИ!!!
По заброшенному коридору разнесся громоподобный звук, напоминавший рев дракона; Мерлина отбросило на пол ударной волной, и разрушительный поток неконтролируемой магии снес непреодолимую стену, едва не завалив их камнями. Не мешкая, они прошли сквозь расщелину, глубоко вдыхая затхлый, но безопасный воздух, когда Гермиона, откашлявшись от пыли, схватила Мерлина за локоть и спросила:
— Когда ты в последний раз принимал зелье против болезни Ши?
— Вообще-то… — он задумчиво постучал пальцами по подбородку, припоминая все события минувшего дня, — я потерял его в лесу, когда мы попали в ловушку. Или когда на нас напали разбойники? Кажется, во второй раз… Не уверен.
— Ты ведь понимаешь, что это значит?
— Моя магия, — прошептал Мерлин. — Она возвращается.
По всей видимости, Гермиону сильнее беспокоила простуда, потому что после его ответа между ее бровями пролегла хмурая складка. Он уже собирался заверить, что беспокоиться не о чем, а болезнь давно ослабла, когда, закончив отряхивать одежду от пыли, вмешался Драко:
— Что ж, на этот раз твоя безответственность спасла нам жизнь. Также прошу заметить, что не пытаюсь никого обидеть. Простая констатация факта, верно, Грейнджер?
Под его невинным взглядом Гермиона недобро сощурилась, но, не поддавшись на провокацию, промолчала. Должно быть, весь этот злосчастный
День Вежливости окончательно вымотал бедняжке нервы, раз вместо споров она прошла вперед, к закрученной каменной лестнице, остановилась прямо перед ней, настороженно всматриваясь в самый верх высокой башни, куда лежал их единственный путь.
— Я пойду первым, — вызвался Мерлин и ступил на неровную поверхность, сопровождая каждый свой шаг короткими паузами. Так он беспрепятственно дошел до первого лестничного пролета и подал знак друзьям следовать за собой.
Они уже преодолели три пролета, когда шаткие ступени вдруг начали трястись и раскалываться прямо под их ногами. Так стремительно, что пришлось перейти на бег и перепрыгивать через образовавшиеся провалы, которых становилось все больше и больше. Мерлин не собирался смотреть вниз, но взгляд сам собой метался ко дну, следом за падающими туда обломками. Сбившееся дыхание подводило его, силы иссякали; пару раз он, оступившись, едва не упал.
Еще немного…
Он рухнул на устойчивую платформу, восстанавливаясь. Спустя миг туда же опустился Драко. Уперев руки в колени, он испустил громкий вздох облегчения, когда со стороны развалившейся лестницы донесся пронзительный крик. Обернувшись, Мерлин увидел повисшую над пропастью Гермиону. Она держалась рукой за край камня, грозящего обрушиться в любой момент, а путь к ней был отрезан широкой брешью, соединенной с этажом лишь узким подобием моста.
Судорожно соображая, Мерлин подошел ближе к краю безопасной площадки, пытаясь оценить расстояние. Но внимание то и дело перескакивало от испуганного лица Гермионы к ее тонким пальцам, цепляющимся из последних сил за шаткий камень.
— Я падаю! — вскрикнула она, соскальзывая.
Еще никогда Эмрис не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным. Время будто замерло, в голове звенело, но медлить дальше было нельзя. Он уже шагнул ближе к краю, когда Драко, разбежавшись, обогнал его сзади, прыгнул на крошечный каменный островок рядом с Гермионой. Затем наклонился, схватил ее за руку и потянул наверх.
Соседние ступени тряслись, обрушивались, выбивая почву из-под ног; сверху сыпались обломки балок и песок. Пальцы Гермионы выскользнули из рук Малфоя, но он успел поймать ее за запястье в воздухе. Твердой опоры под ногами становилось все меньше, послышался болезненный вскрик. Рыкнув, Драко резко потянул Гермиону к себе, она сразу же вцепилась в его плечи; он поскользнулся, пытаясь уместиться на крошечной поверхности и поглядывая на полуразрушенную дорожку у стены. Места для двоих явно не хватало.
К тому моменту Мерлину удалось спуститься по уцелевшим балкам, протянуть руку сначала Гермионе, потом Малфою и перетащить их к верхней площадке. Стоило всем троим оказаться в относительной безопасности, как последний островок полетел вниз и с глухим шумом разлетелся на кусочки. Следом разнесся вздох облегчения; кто-то нервно прыснул, кто-то присвистнул, а сковывающее напряжение, треснув, обратилось в хохот.
— Думал, мы все умрем! — признался Мерлин сквозь душивший смех.
— Мы были к этому близко! — весело поддержал его Драко и обратился к Гермионе: — Особенно ты, Грейнджер!
— Точно! — рассмеялась она, уставившись в пропасть, затем серьезнее произнесла: — Ты спас меня, Малфой, — и обернулась к нему. — Спасибо.
— Кажется, это вошло у меня в привычку… — беззлобно проворчал он и, очевидно пытаясь скрыть смущение, пренебрежительно хмыкнул: — К тому же не очень и хотелось, чтобы наши раздробленные кости стали достоянием будущих поколений.
— Бордена бы такой вариант точно порадовал, — добавил Мерлин и сразу же поморщился: — Черт… Борден…
О том, что их миссия все еще не закончена, вспомнили и остальные. Веселье стихло, послышался утомленный, полусмиренный вздох, после чего волшебники, собравшись с силами, огляделись и заметили у стены массивную железную дверь с позолоченной рукоятью в форме драконьего хвоста. Они переглянулись в немом вопросе, Драко жалобно покачал головой, Гермиона прикусила губу. Но что бы ни ждало их впереди, назад пути у них уже буквально нет. Поэтому, сглотнув, Мерлин повернул ручку, раскрыл дверь и, дослушав протяжный скрип, прошел в огромный мраморный зал с высокими колоннами.
Черные стены украшали фрески, изображающие огнедышащих драконов; под ногами простирался пурпурный ковер; с потолка свисали бесчисленные светильники. По виду комната не имела абсолютно никакого отношения к ветхой башне, в которой находилась, и выглядела убранной, словно в ней все еще кто-то жил. Но кроме них, непрошеных путников, здесь стояли лишь три железных рыцаря, преграждающих путь. Первый держал в руках огромный изогнутый меч; у второго, кроме щита, увесистая булава, пронизанная вдоль острыми шипами; у последнего — длинное остроконечное копье.
А в самом конце ковровой дорожки — маленькая деревянная дверь.
— Надеюсь, чтобы пройти дальше, нам не нужно сражаться с ними, — нахмурилась Гермиона и на всякий случай достала из кармана волшебную палочку.
— Ты видишь все в черном свете, — пожал плечами Драко. — Наверняка это просто гора заржавевшего железа. — Он уверенно шагнул вперед, подошел вплотную к первому рыцарю и развернулся: — Видите? Ничего нео… Оу…
За его спиной раздался гулкий лязг металла, заставивший вздрогнувшего Малфоя отскочить подальше от ожившей статуи. А она неожиданно заговорила:
Ни жив, ни мертв, пленен людьми,
Дрожу, кричу в стенах тюрьмы,
Язык в оковах, кровь шипит,
Расплаты час врагам грозит.
Закончив, железный мечник поставил перед незваными гостями огромные песочные часы и перевернул их вверх дном.
— Наверное, он хочет, чтобы мы отгадали его загадку, — предположил Мерлин.
— Прискорбно, но у нас нет времени играть со статуями! — рявкнул Драко и попробовал обойти рыцаря сбоку. Однако тому это очень не понравилось: замахнувшись мечом, он стремительным движением рассек рубашку Малфоя, сбил его с ног, затем враждебно направил клинок прямо в шею. — Хорошо! — сдавленно простонал Драко, сжав ладонью рану на плече. — Загадка так загадка! Мы их обожаем! Верно, Грейнджер?
— Заткнись уже, Малфой! — раздраженно потребовала она. — Ты мешаешь мне думать. Может, это…
— Дракон? — вмешался Мерлин, осененный неожиданной догадкой.
И, судя во всему, ошибся: песок в часах посыпался быстрее; статуя, издав свирепый рев, вновь замахнулась мечом. Драко едва успел увернуться от атаки, прокатившись по мраморным плитам к колонне, вскочил на ноги, пригнулся, когда острие пронеслось в паре сантиметров от его макушки. Страж последовал за ним, не прекращая выпадов мечом, пока Гермиона, закрыв руками уши и зажмурившись, снова и снова бормотала загадку. Желая перевести внимание на себя, Мерлин запустил в разгневанную статую камнем. Тщетно. Она даже не обернулась.
— Живее! — жалобно поторопил Драко. Клинок вошел в стену в опасной близости от его шеи. — Он убьет меня! Убьет!
— Поняла! — вдруг воскликнула Гермиона. — Правильный ответ — огонь!
В ту же секунду мечник замер, сложил оружие в железные ножны и, склонив голову, вновь погрузился в сон. Но не успели волшебники перевести дыхание и порадоваться одержанной победе, как следом пробудилась вторая статуя и проговорила:
Каждый час, каждый день
Бредет по миру, словно тень,
Не убежать и не скрыться,
Ведь с ней — не договориться.
— Вы, должно быть, шутите… — проворчал Драко и, недолго думая, добавил: — Туча?
Страж ударил булавой в массивную колонну, отчего та затрещала, а помещение затряслось, как во время разрушительного землетрясения.
— Ты ошибся! — недовольно подсказал Мерлин.
— Хм… ветер? — менее уверенно предположил Драко. — Ночь?
Очередная колонна задрожала, встретившись с булавой; с потолка посыпались тяжелые камни.
— Хватит угадывать! — гневно выкрикнула Гермиона, укрывшись под защитой массивного стола. — Если вы все еще не заметили, с каждым неверным ответом песок в часах бежит все быстрее и быстрее, а мне бы не хотелось узнать, что будет, когда он совсем иссякнет!
…словно тень…
— Через пять минут мы все равно узнаем… — уворачиваясь от камнепада, Драко заполз под тот же стол.
Рыцарю с булавой это не понравилось. Следующий сокрушительный удар обрушился на их маленькое укрытие. Еще один. И еще. Мраморная поверхность раскололась на две ровные половинки, Гермиона и Драко инстинктивно прикрыли руками головы, закричали, когда над ними нависла статуя, готовая замахнуться вновь.
…не убежать, не скрыться…
Прямо как от ударов булавой и…
— Смерть! — закричал Мерлин. — Это — смерть!
Страж нехотя опустил руку, выдавил звук, отдаленно напоминающий вздох разочарования, затем медленно, печально поплелся к первой статуе, со скрежетанием волоча за собой булаву, точно шлейф.
Тогда Мерлин обратил взгляд на третью статую.
Пожирает всё кругом:
Зверя, птицу, лес и дом.
Сталь сгрызёт, железо сгложет,
Крепкий камень уничтожит,
Власть его всего сильней,
Даже власти королей.
Последняя статуя, размерами превосходящая своих собратьев, выжидательно замерла. С каменной выдержкой наблюдая, как минуты иссякают вместе с последними песчинками в часах, в оглушительной тишине, не ускоряемые неверными догадками и предположениями. Одна за другой, пока, наконец, последняя капля не упала на золотистую горку, сопровожденная взволнованно-напуганным вдохом. Тогда рыцарь вонзил копье в стену, растрескавшуюся от мощного удара, точно хрупкое стекло. Раздробленные камни посыпались на пол, приоткрыв потайной вход, откуда вместе с пылью и грозным шумом возникла дюжина статуй-лучников, держащих наготове свинцовые стрелы с заостренными наконечниками. Враги заполнили мраморный зал, сомкнулись тугим кольцом, вынудив отступить к центру, где стояли бесполезно застывшие часы.
Драко громко сглотнул:
— Видимо, мы все-таки узнаем, что будет, если закончится в… — он резко замолк на полуслове, замер с приоткрытым ртом, изумленно округлив глаза, хлопнул себя по лбу и произнес: — Время. Черт возьми… — Драко закричал: — Стоять, ублюдки! Наш ответ — время!
Мерлин прикрыл глаза, досчитал до десяти, прежде чем уверился, что ударов не последовало и он все еще жив. А после увидел прямо перед собой устрашающую статую рыцаря с копьем, вытянувшую вперед заросшую мхом руку, в которой лежал серебряный ключ.
***
Гермиона никогда бы не подумала, что настанет день, когда она возненавидит загадки сильнее плотоядных слизняков, прорицание и безумную улыбку не менее безумной Лестрейндж. Но жизнь — коварная штука, полная сюрпризов. И теперь, стоя перед таинственной дверью в ожидании новых ловушек, Грейнджер поняла, что насытилась хитрыми головоломками по самое горло, а еще искренне надеялась: та стрела, выпущенная из декоративной груды доспехов вслед за захлопнувшейся дверью, была последним испытанием, уготовленным великим и ужасным Асканарой.
И, похоже, на это рассчитывала не она одна.
— Каким же жестоким и извращенным человеком нужно быть, чтобы додуматься до подобного? — недоумевал Малфой, карабкаясь вверх по веревочной лестнице. — И откуда взялась уверенность, что будущий Повелитель драконов обязательно сумеет выкарабкаться из этих развалин и разгадать все… — он откашлялся, — загадки?
— Ну, мы ведь справились? — легкомысленно усмехнулся Мерлин.
В ответ прозвучало недоверчивое фырканье, резко сменившееся глухим стуком и протяжным «Ауч!». Малфой замер у самого потолка, под круглым металлическим люком. Гермиона расслышала нечто неразборчивое, в чем, как ей показалось, присутствовало грязное ругательство, однако обращать внимания на этот раз она не стала. В конце концов, несложно признать: это, безоговорочно, самый ужасный день для вежливости из всех возможных. Даже Мерлин — олицетворение терпимости и оптимизма — не раз срывался, доведенный чередой нескончаемых проблем, обрушившихся на их неподготовленные головы за какие-то сутки. Что уж говорить о Малфое, чья чаша терпения и в лучшие времена была размером с чайную ложку.
К тому же… он спас ей жизнь. Поэтому Гермиона промолчала, позволив непристойному ворчанью пройти мимо ушей и раствориться в скрежете отодвигаемого люка.
Они забрались в него и очутились в полутьме холодной комнаты. Дикий плющ заполз сквозь выбитые окна и обвил колючими стеблями стены; клочья обветшалого ковра под ногами захватили густой слой пыли и забвения; повсюду покоились пепел, осколки битого стекла и былого величия. А в самом центре — обсидиановый гроб посреди семи зажженных свечей, вспыхнувших, стоило подойти достаточно близко. На крышке гроба сиял кроваво-огненный рубин размером с кулак, оттеняющий выгравированные надписи, а внизу — человека в мантии, с длинным посохом в руке и застывшей печалью на иссохшем лице.
— Этот язык… — Гермиона провела ладонью по холодной поверхности гроба, присматриваясь к незнакомым полустертым рунам. — Я видела похожие символы в хогвартских архивах, но… — она неуверенно прочла: —
Freagair mo ghlao. Что это значит, Мерлин?
— Откликнись на мой зов. Это язык друидов, — ответил он задумчиво и дотронулся до рубина пальцами, закрыл глаза, глубоко вдыхая спертый воздух гробницы. И произнес каким-то не своим, глухим голосом, походившим на драконий рык: —
O drakon, e male so ftengometta tesd'hup'anankes!
Щелчок.
Драгоценный камень засиял слепящим золотым пламенем.
Щелчок.
Столь же резко погас, погрузился в обсидиановую плиту, обжигая края и вычерчивая отверстие, из которого наружу пробилась густая голубоватая дымка.
Щелчок.
Дымка стала еще гуще, а со дна на поверхность поднялось нечто крупнее и желаннее рубина. Сапфировое, переливающееся серебряной скорлупой драконье яйцо, со знакомым свечением.
Но откуда это странное ощущение, словно Гермиона видела его не впервые? Почему так хочется дотронуться до жесткой оболочки и…
Ее схватили за волосы и грубо оттащили назад, приставив к горлу нож. Во второй раз за злополучный день.
— Какая встреча! — хриплый голос проник ей в ухо и заставил повернуть голову в сторону, чтобы наткнуться на мерзкое лицо Джулиаса Бордена, затем расслышать его гнусный смешок: — Признаюсь, не ожидал увидеть вас снова, тем более живыми. Похоже, я недооценил тебя, Мерлин. Старик обучил тебя лучше, чем меня…
— Отпусти ее! — потребовал Мерлин, держа в руках драконье яйцо.
— Не раньше, чем ты отдашь мне заслуженную награду, — нож сильнее сдавил горло Гермионы.
И не мешай ей острый клинок, она бы непременно выразила все свое возмущение парочкой нелицеприятных фраз, обличающих средневековые предрассудки, из-за которых именно ее, предполагаемо слабую и беззащитную девушку, всегда выбирают в качестве заложницы. Мириться с подобным положением вещей Гермиона не собиралась. Она поймала взгляд растерянного Малфоя, посмотрела вниз на свой карман, где лежала волшебная палочка.
Давай же, Малфой… Просто выиграй мне время…
Будто отвечая на ее беззвучную просьбу, он едва уловимо кивнул и с наигранным удивлением поинтересовался:
— Как тебе удалось пройти все эти хитрые ловушки, когда мы чуть не погибли?
Грейнджер мысленно простонала, ведь ни один злодей в здравом рассудке не позволит одурачить себя столь очевидным способом, да еще в столь выгодных для себя условиях.
К счастью, Борден проницательностью не отличался.
— Трискелион мне помог, — ответил он с явным бахвальством. Гермиона медленно потянулась рукой к сумке. — Я потратил полжизни на его поиски, жаль, никто не предупредил, что взять яйцо и покинуть гробницу можно, только зная язык этих тупых тварей, — его тон сочился отвращением. — Мне повезло, что по пути подвернулся такой наивный болван, как ты, Мерлин. Наверное, мне даже стоит тебя поблагодарить.
Где же эта дурацкая палочка? Как бы до нее дотянуться?..
Мерлин нахмурился, рука его сжалась в кулак.
— Башня все равно не выпустит тебя с яйцом. Как и я.
Еще немного…
— Ты не в том положении, чтобы угрожать, мальчик, — усмехнулся Борден, вытягивая вперед свободную руку. — Лучше просто отдай мне яйцо. Ну же, Мерлин, я не намерен ждать вечно, а твоя подружка…
— Остолбеней!
Заклинание ударило его в грудь и отшвырнуло к стенке. Саму Гермиону отбросило ударной волной в сторону Малфоя, едва сохранившего равновесие при столкновении. Послышался знакомый, характерный хруст, а когда они наклонились за волшебной палочкой, то увидели глубокую трещину, проходящую вдоль всего основания.
Тем временем Борден поднялся на ноги, придерживаясь рукой об ушибленные ребра.
— Так и знал… — прохрипел он, сплевывая сгусток крови. — Гаюс не оставил старых привычек, — его недобрый оценивающий взгляд остановился на Гермионе, заставив инстинктивно сжать в руке сломанное оружие. — Но, признаться, не думал, что он возьмется обучать кого-то магии прямо под носом у безумного короля. Да еще и такую обаятельную молодую девушку…
— Держись от нее подальше, мерзкий извращенец! — Малфой угрожающе ткнул в него пальцем.
Фыркнув, Борден примирительно выставил вперед руки:
— Нам незачем враждовать. Тем более теперь, когда мы все так близко к цели, — его пристальное внимание вновь сосредоточилось на яйце, и, почувствовав это, Мерлин крепче прижал то к себе. — Мы станем богаче всех королей, даже если продадим его и разделим золото поровну!
— Продадим? — холодно переспросил Мерлин. — Так ты затеял все это ради пригоршни монет?
— Очевидно, ты не в курсе рыночных цен, — Борден пренебрежительно закатил глаза. — Яйцо дракона…
— Бесценно, — со злостью процедил Мерлин. — Как и сами драконы, рожденные свободно скитаться по миру и нести мудрость Старой Религии. И я не позволю такому беспринципному подонку, как ты, поставить под угрозу будущее их великого рода.
— И как же ты намерен мне помешать? — губы врага презрительно скривились. — Ты всего лишь обычный слуга, мальчик у принца на побегушках. Жалкий ученик не менее жалкого старца, потратившего жизнь на исполнение приказов умалишенного узурпатора. Что вообще ты можешь знать о Старой Религии, магии и драконах?
— Значительно больше, чем ты можешь вообразить, — в глазах Мерлина сверкнули золотые искры пламени. Нечто опасное, разрушительное возникло в самом окружающем его пространстве и заструилось по всей комнате, точно потоки электричества перед раскатом грома.
И Борден нахмурился. Вся его самонадеянность вдруг испарилась, будто по щелчку пальцев, перевоплотившись в полнейшее недоумение. Гермиона знала: он тоже чувствует, как воздух вокруг все сильнее раскаляется, заряжается, кипит от магии. Уже можно уловить ее знакомый запах, такой непохожий по силе на все то волшебство, слетающее с конца привычной волшебной палочки. Запечатанная зельем магия звенела и разрасталась, как огонь, захватывающий сухие листья.
Гермиона отступила к стене, потянув за собой Малфоя.
— Кто ты?.. — ошарашенно спросил Борден.
Мерлин осклабился.
— Так и не догадался?
По гробнице разнесся свист порывистого ветра, в центре закружилась воронка и за мгновение разрослась до потолка. Она сорвалась с места, завертелась, сметая со своего пути куски ковра, крышку гроба, и метнулась к застывшему в ужасе расхитителю. Его лицо исказилось внезапным пониманием, с губ слетел неразборчивый крик за секунду до того, как его поглотил вихрь и швырнул к колонне.
Мерлин поднял руку — Борден впечатался в стену. Еще одно движение тонких пальцев, и дикие стебли плюща зашевелились вокруг обездвиженного тела, стянули колючими нитями, не оставив никаких шансов на спасение.
— Я — последний повелитель Драконов!
***
Они стояли перед обломками разрушенной башни, разлетевшейся на камни сразу же, стоило оттуда выйти вместе с последним драконьим яйцом. Его Мерлин продолжал бережно держать в руках, как если бы все еще опасался за сохранность. За последние полчаса он не проронил ни слова, только изучал ночное небо, густо усыпанное созвездиями. И ждал.
Глядя на него сейчас, Драко было сложно сопоставить этот образ с той сокрушительной силой, которую он нес в себе там, в заброшенной гробнице. Его магия — необузданная, мощная, древняя — отличалась от современных заклинаний так же, как дикий огонь от прирученного костра в гостиной. Впервые Малфой задумался о том, как века изменили ее, лишив первозданной мощи и заключив в деревяшку. Но здесь она все еще жила сама по себе, нестесненная, свободная. Притягательная. Быть может, остыв после событий этого ужасного бесконечного дня, Мерлин согласится поделиться своими знаниями? Ради такого Драко был не прочь проявлять вежливость и терпение.
— У тебя такое лицо, будто ты задумал нечто недоброе, — голос проницательной Грейнджер вывел его из мыслей.
Он пожал плечами, не собираясь делиться своими прекрасными затеями, и искусно направил диалог в актуальное русло:
— Всего лишь хотел предложить переименовать эти руины в Гробницу Джулиса Бордена, неудавшегося вора и неудачника, но передумал. Этот подлый ублюдок недостоин подобных почестей.
Драко прикусил язык, искоса взглянул на Грейнджер.
— Согласна, — кивнула она.
— То есть ты не собираешься напомнить о нашей сделке? — удивился Драко.
— Некоторые люди не заслуживают вежливости, — хмыкнула она, сдув с лица выбившуюся прядь волос, и добавила с наигранным сожалением: — К тому же уже давно за полночь, следовательно, твой день вежливости наконец-то закончился. Теперь, Малфой, ничто не мешает тебе делать и говорить, что вздумается. А учитывая, сколько всего у тебя должно было накопиться за сутки…
— Верно, — согласился он после недолгого колебания.
Кажется, он ждал этой минуты триумфа целую вечность. По крайней мере, именно так ощущалось бремя сделки в течение их путешествия. Сколько раз за сутки ему приходилось прикусывать язык и одергивать себя от необдуманных слов ради этого момента? Даже когда его разбудили посреди ночи, вытащили из теплой постели навстречу опасным приключениям; даже когда оставили без одежды в холодном лесу, наедине с бесчестными разбойниками; даже когда жизнь висела на волоске, а его так бесила Грейнджер… Все это время, если что и спасало от безумия, то только предвкушение победы и радужная перспектива бросить в лицо поверженной ведьме все новые проклятия, которые Драко успел выдумать у себя в голове. Он даже составил список.
Однако сейчас вся подготовленная речь вылетела из головы вместе с тщательно составленными планами на месть, а ощущение триумфа затерялось где-то по дороге. Вероятно, в тех бескрайних непроходимых лесах или в лабиринтах пещеры. Малфой не был уверен. Как и в том, почему в мыслях постоянно всплывала картинка с напуганной Грейнджер, висевшей на краю хлипкой, полуразрушенной лестницы. Он также не был уверен, хотел ли знать ответ. Ведь загадок на сегодня ему точно хватило. Как, впрочем, и на всю оставшуюся жизнь…
— Но, знаешь, сейчас я для этого слишком устал, — он вздохнул, опускаясь на влажную траву и подмечая, как вопросительно изогнулись брови Грейнджер. — Вот завтра, когда высплюсь в относительно удобной и безопасной обстановке… — самодовольно улыбнувшись, Драко удобнее устроился на мягкой земле, подложив под голову руки. — К тому же у меня уже подготовлено для тебя подходящее желание.
— И какое же, позволь поинтересоваться? — Она явно занервничала.
— Завтра, Грейнджер, — повторил он, сквозь зевок. — Ты узнаешь о нем завтра…
А пока она, вздохнув, пристроилась рядом. И скажи ему кто-то день назад, что он будет молча лежать рядом с Грейнджер, любуясь ночным небосводом, Малфой бы точно рассмеялся. И все-таки… Он отыскал достаточно знакомых созвездий, чтобы признать: если что и осталось неизменным за века — так только сочетание луны и звезд.
Затем почувствовал, что его клонит в сон, глаза слипаются. Как вдруг большая тень пронеслась над ними, затмив лунный свет и заставив вскочить на ноги. Килгарра приземлился рядом с руинами, но будто их не увидел. Все его внимание сразу сосредоточилось на яйце в руках Мерлина. Почудилось, что дракон улыбнулся. И не заспорил, когда трое волшебников начали взбираться на его спину, устроились между шипами, проходящими вдоль всего могучего хребта.
Драко переполнил искренний трепет, ведь о полетах на драконах он не смел мечтать даже в самых смелых своих фантазиях. Но Грейнджер его восторга явно не разделяла. Напротив, стоило Килгарре взмахнуть огромными крыльями и сорваться с места, она, тихо взвизгнув, вцепилась пальцами в рубашку Малфоя и крепко обхватила его сзади. Зажмурившись с таким отчаянием, что не заметила ни его озадаченно-смущенного взгляда, ни последующего смирения.
Впрочем, к счастью для Грейнджер, полет закончился быстрее предполагаемого. Расстояние, на которое пришлось потратить сутки, дракон преодолел за считанные минуты, после чего опустил их неподалеку от замка, ближе к темному лесу, где и начались все их ночные приключения.
— Благодаря вам мой род продолжится. Я перед вами в неоплатном долгу, — поклонился Великий дракон. — Осталось дождаться рождения моего сородича.
В огромных янтарных глазах появилось нечто странно напоминающее нежность.
— Когда это произойдет? — полюбопытствовала Грейнджер, на удивление быстро оправившись после полета.
— Драконов призывают в этот мир повелители, — терпеливо объяснил Килгарра, затем обратился к Мерлину: — Ты — последний повелитель драконов, Великий Эмрис, и эта священная ответственность ложится на тебя. Ты должен дать ему имя.
Мерлин сосредоточенно прикрыл глаза, провел ладонью по жесткой скорлупе и в трепещущей тишине прошептал:
— Эйсуза…
Послышалось постукивание; Килгарра взволнованно выпустил из ноздрей дым; Грейнджер ахнула; скорлупа надломилась и треснула, выпуская из себя нечто белое, с заостренными коготками и перламутровой чешуей. Оно аккуратно расширило отверстие, просунулось вверх, озвучив необычный, ни на что непохожий писк. Следом показалась маленькая вытянутая голова с сапфировыми, непомерно большими и выразительными глазами.
— Ты выбрал подходящее для нее имя. На языке драконов оно означает «солнце», — одобрительно кивнул Килгарра. — Рождение белого дракона всегда было большой редкостью и трактовалось по-разному, однако сейчас я уверен: она сулит благо для всего Альбиона. Для тебя, Артура и страны, которую вы построите.
Маленький дракон отломил кусочек скорлупы зубами.
— Она такая красивая, — умилилась Грейнджер.
— Ты заберешь ее с собой? — поинтересовался Мерлин.
— Сначала она должна пройти посвящение.
— Посвящение? — переспросил Драко.
— Соберите скорлупу, — потребовал Килгарра вместо вразумительных объяснений. — Когда Эйсуза сожжет ее первым пламенем, она станет частью драконьего рода и обретет свою истинную…
— Ты знал! Все это время! — Неожиданно громко перебила его Грейнджер, обвинительно ткнув пальцем в смертельно опасного дракона. — Ты знал, что скорлупа — часть нашей загадки!
— Что ты несешь? — шикнул на нее Драко.
— Первое пламя разрушит пустую обитель, — она нетерпеливо закатила глаза. — Ну? Ничего не напоминает?
— Мордредова мать… — изумился он, прикрыв ладонями рот, осененный неожиданной догадкой. — Строчка из нашей загадки! Мы разгадали ее!
— Вообще-то, это сделала я.
— Не будь занудой…
— Но… — задумчиво протянул Мерлин. — Тогда нам придется взять Эйсузу с собой, в Камелот.
Мгновенно среагировав, Килгарра выпустил изо рта струю огня, опалив ближайшее дерево, ударил хвостом по земле и прорычал:
— Вы не посмеете! — его огромная лапа опустилась в опасной близости от яйца с вылупившимся драконом, который испуганно сжался в комок поближе к «пустой обители». — Она моя по праву!
— Dragorn! — вмешался Мерлин, подняв руки. — Non didlkai! Kari miss, epsipass imalla krat, — и только убедившись, что его огнедышащий друг утихомирился, вновь перешел на человеческую речь: — Никто не посмеет ее у тебя забрать, но я обещал Драко и Гермионе вернуть их назад, в их время, поэтому позволь Эйсузе отправиться со мной. Клянусь, я верну ее сразу же, после ритуала.
Дракон раздраженно взревел, затопал ногами, однако, в конце концов, покорно вздохнул.
— Разве ты оставил мне выбор, юный чародей? Но знай, я подчиняюсь твоему решению не по доброй воле, а только потому, что ты меня вынудил.
И, разъяренно взмахнув крыльями, Килгарра улетел, растворился в ночи, оставив Мерлина застывшим в мрачном молчании.
— Да уж, — зевнул Драко, не желая замечать предостерегающих взглядов Грейнджер. — Похоже, ты его расстроил.
— Уверена, он остынет сразу же, как мы вернем ему Эйсузу, — с наивным оптимизмом заявила она, между делом собирая обломки скорлупы в походную сумку. Маленький дракон заинтересованно следил за каждым движением, затем, осмелев, подкрался к ее руке, неся в зубах очередной осколок.
— Она полностью под вашей ответственностью, — справившись с налетом мрачности, строго уведомил Мерлин. — Завтра возвращается Артур, так что у меня не будет времени за ней присматривать. Ваша задача — следить, чтобы о ее существовании не узнала ни одна живая душа. И еще, — он сощурился, — объяснять Гаюсу, откуда в его доме появился детеныш дракона, тоже придется вам.
— Как скажешь, Повелитель драконов, — Драко закатил глаза и поплелся в сторону замка.
Потому что единственное, о чем хотелось думать сейчас, — жесткая, но такая желанная подушка и неудобная прелестная кровать.
