Цветы над черепами

Тур закончился. В голове не укладывалось, что завтра не надо бежать на поезд, подскакивать на кочках в ночном переезде по трассе, просыпаться от электрического света и тащиться с паспортом в зубах на стойку регистрации. Федор наконец спал в своей кровати, со своей девушкой, и постепенно успокаивался: все, он дома. Андрей писал ему каждый день. Жаловался на навалившиеся со всех сторон долги в универе, заверял, что диплом все равно получит, потому что ему идут навстречу, делился, что с ума сходит от духоты. Сообщения от него копились, порой их было по десять штук, когда Федор только просыпался, и постепенно он стал пролистывать их, почти не читая. Андрею словно и не нужна была ответная реакция. Он продолжал писать. Обещал, что скоро переедет в Питер. Присылал ссылки на квартиры. К последней из ссылок добавил профили девчонок, которые станут его соседками. Время бежало. Федор писал альбом, Андрей писал ему слова. Ты встретишь меня? На это точно нужно было ответить. Федор долго смотрел на сообщение Андрея, раздумывая. Конечно, должен ответить он. Любой бы на его месте встретил друга в аэропорте и подвез до квартиры, угол в которой он снял вслепую. Но Федор не был любым. Они трахались. Они ебались почти весь тур, и он до сих пор иногда закрывал глаза и видел Андрея, самозабвенно отсасывающего ему, а не свою любимую. Они словно с ума сошли и потеряли всякий стыд, им не было дела до Беседина, который, конечно же, все сразу понял и тактично промолчал. Они дотрагивались друг до друга в гримерке перед выступлениями, и Андрей вылетал на сцену в эйфории, а ночью или утром стонал от того, как касался его Федор, и приходилось класть ему на лицо подушку, чтобы хоть как-то заглушить. Все это осталось позади, словно было горячечным сном. И теперь, когда Андрей наконец переедет и будет жить совсем рядом, будет звать его в бары и приходить в гости, резко накрыла реальность того, что происходило между ними. Время шло. Андрей прислал вопросительный знак. — Что не отвечаешь? — спросила Ника, проходя мимо. Положила ладонь на плечо и чмокнула в макушку. — Он забавный. — Да уж, обхохочешься, — пробормотал Федя и написал Андрею: какой рейс? Спустя пару недель он, дождавшись сообщения от Андрея, заехал на территорию аэропорта. Андрей уже стоял на улице, вытянул шею, выглядывая нужную машину. Федор, припарковавшись, махнул ему рукой, и Андрей, мгновенно выделив его взглядом среди таксистов и встречающих, подхватил несуразно огромный баул, как пушинку, и пошагал к нему. Федор, обойдя машину, открыл багажник, заговорил: — Бросай сюда, и поехали, тут пять минут бесплатная парковка… Андрей грохнул свой баул под ноги, и руки его привычно оказались на шее, он прижался грудью, глубоко втянул воздух и выпалил: — Я тыщу лет тебя не видел. Федь, я так скучал. В его голосе не было ни капли обиды за то, что Федор оставлял почти все его сообщения без ответа. Что ни разу не написал сам, не спросил, как дела. Что даже не предложил помощи в поиске комнаты. Что несколько месяцев делал вид, будто они незнакомы. Федор одеревеневшей рукой обнял его за талию. Вдвоем они закинули баул в багажник. Андрей плюхнулся в машину, громко хлопнув дверью, и затрещал, как его все это время изводила мать, уверенная, что он сторчится в Питере, как он защитил диплом и получил свой вкладыш с гордыми троечками, как сосед в самолете снял обувь с носками и шевелил пальцами ног весь полет… Федор слушал его, дурея от пустословия. Ему стало тошно. Он так долго пытался выбросить Андрея из головы, а просыпался со стояком и ускользающим сном, где Андрей, изнывая, умолял дотронуться до него. Игнорировал его жажду общения в надежде, что до Андрея наконец дойдет: между ними ничего нет, они так, напарники, приятели, а Андрей никак не желал поднять с пола чувство собственного достоинства. И вот теперь он вез Андрея в съемную конуру, и ладонь Андрея то и дело оказывалась поверх его руки, лежащей на ручке коробки передач. — Замолчи, — прервал Андрея Федор. — Кирилл здорово мне помог с этой комнатой, сам бы я так и искал до сих пор, — болтал Андрей. Федор скинул его ладонь со своей руки, переключил на пятую, прибавляя газа, и повторил: — Ты можешь помолчать? У меня уже голова трещит. Он быстро кинул взгляд на Андрея. Тот смотрел на него не отрываясь. Федор переключился на дорогу. — Федь… Что случилось? — И тут же, без перехода, съерничал: — Вероника не дает? — Не смей ее имя произносить своим паршивым ртом, — процедил Федор. — Странно, раньше мой рот паршивым не считал… Федор выдохнул. По его бедру скользнула ладонь. Он хотел было оттолкнуть руку Андрея, но все тело прошило мурашками. Так остро вспомнилось все, что захотелось завыть. Андрей медленно повел ладонью от колена вверх, цепко сжимая, и тихо заговорил: — Если не хочешь меня знать — так и скажи. Если ты через силу со мной ебался. Его ладонь подобралась к паху. От несоразмерности раздражителя и реакции крыло. Его так не вставляло от минета девушки, как от руки Андрея, просто лежащей поверх ширинки. Звенело в ушах от возбуждения, от нестерпимой жажды, чтобы снова — именно с ним — с ядовитым диким цветком, от которого одна только боль. — Хочу, — одними губами произнес Федор. Резковато затормозил на светофоре. — Не слышу. Так же, как не слышал и не видел ответа на мои сообщения. — Не делай мне мозг, а? — взвился Федор, с трудом вырываясь из морока от близости Андрея. — То, что мы по пьяни подрочили друг другу, вовсе не значит… Сзади засигналили. Федор, выругавшись, торопливо тронулся. — Хочешь посмотреть мою комнату? — буднично спросил Андрей, убирая руку. — Давай, — нехотя сказал Федор. Вряд ли только его символическое согласие искупит вспышку гнева и оскорбления. Господи, Андрей просто рассказывал, что с ним происходило в последнее время, надо было молча пропустить все мимо ушей, и не пришлось бы теперь ехать в этой натянутой тишине. Дом располагался не так уж далеко от центра, меньше часа на машине. Федор вытащил баул из багажника, пока Андрей глазел на облупившийся фасад. Они затащили сумку на третий этаж мимо расписанных маркерами и баллончиком стен, по заплеванной лестнице, по углам валялись окурки. — У меня подъезд получше, — заметил Федор. Андрей посмотрел на него и пожал плечами: — В Красе хуже. Он долго жал на кнопку звонка. Потом закрутилось: открыли сразу две девчонки, едва совершеннолетние по виду, с цветными волосами, засветились вроде искренние улыбки, сверкнули торжественно переданные ключи. Федор вместе с Андреем посмотрел на кухню, где, несомненно, ставились солями и спивались, и грязную ванную. Наконец он оказался в комнате, и Андрей закрыл дверь, выдохнув. Он огляделся. С окна едва пробивался свет, зато кровать в углу стояла приличная. — Хорошо, — улыбнулся Андрей и посмотрел на Федора. — Уверен? Андрей кивнул. — Ну, я пошел? — не то сказал, не то спросил Федор. Андрей лишь дернул плечом — мол, сам решай. Он стоял напротив окна, и тень лежала на его лице. Он стянул куртку и сбросил ее на пол. Всколыхнулись воспоминания-ощущения ярко, словно только вчера Федор сам срывал с него одежду, чтобы впиться губами в голую кожу, чтобы укусом проверить его на прочность, а Андрей почти вскрикивал, и в ответ только ласково касался тела. Загорелось внутри мгновенно. Федор потянулся к нему, взял за руки и поднял к нему голову. Закрыл глаза. Дыхание Андрея он чувствовал, как свое собственное. Пара миллиметров — и они столкнутся губами. Андрей его пощадил. Или не задумывался ни о чем подобном, а попросту поддался желаниям. Он схватил Федора за лицо руками, впился в его губы своими, целуя так жадно, как не было даже в первый раз. Сталкиваясь зубами, он отчаянно целовался, лез языком в рот, и от влажного неаккуратного поцелуя Федора плавило и вело. Он стиснул талию Андрея пальцами, полез под майку, ища голой кожи. Пропустил, когда Андрей взял верх, и опомнился, только когда врезался лопатками в стену. Всем весом Андрей навалился ему на грудь. На него встал, до одури хотелось его сейчас и здесь. Федор торопливо расстегивал его ширинку, тянул вниз одежду, пока Андрей вылизывал его шею — аккуратно, чтобы не оставить следов. До кровати не добрались. Федор сполз спиной по стене, и Андрей оседлал его бедра. Федор уткнулся лицом ему в грудь, глубоко вдохнул — горько от пота, хорошо запредельно. Андрей обхватил его член, прижался губами к виску, зашептал: — Я ночами не спал. Хотел тебя. А ты игнорил. Федор положил руки на его поясницу. Погладил по спине. Размазывало от мерных движений Андрея, хотелось целовать его — пора уже признаться себе, что их секс перерос механическое удовлетворение, и любить его сложно, разделять его зависимость больно, но иначе — как иначе? — Я не хочу… не хотел этого, — выдохнул Федор. Андрей замедлил движения. Дрогнул. — У меня есть… Андрей закрыл рот ему ладонью, не дав сорваться чужому имени, и Федор благодарно к ней приник. — Мне плевать, — сказал Андрей, медленно проводя кулаком по его члену. — Я уже люблю за двоих. Уходить в этот раз от него было тяжело из-за огромного чувства вины. В груди раскрылись шипы, Андрей ранил его, заронив семена дикого цветка, Андрей вспарывал его насквозь.