Задолго до начала войны
Закончив с водными процедурами, Чимин стоит в ванной, чувствуя, как дрожь идёт по всему телу. Мурашки табуном куда-то бегут, делают круги, возвращаются назад, заставляют Чимина съеживаться едва ли не каждую секунду. Он сам себя успокаивает, говорит, что всё хорошо, мысленно даёт себе пощечин, дышит глубоко, пытается угомонить бешено стучащее сердце, но всё рушится, когда слышится обеспокоенный голос Чонгука. — Чимин, с тобой всё в порядке? К слову, Чимин находится в ванной комнате минут тридцать, а звук воды прекратился минут двадцать назад. Он стоит возле двери, пытаясь нажать на ручку и выйти, но на протяжении этих двадцати минут каждая попытка заканчивается неудачей. Чимин не понимает, что с ним. Не понимает откуда взялся страх — слиться с Чонгуком воедино этой ночью. Он ведь осознанно пошёл на этот шаг, с трезвой головой принял его предложение и не меньше Чонгука хотел создать с ним семью. Он его любит. Сегодня они стали законными супругами, Чонгук никогда не вызывал сомнений в завтрашнем дне, и сейчас то, что омега боится его, любимого человека и новоиспеченного мужа, просто немыслимо. — Чимин? — Д-да, — прокашливается он, чтобы исправить дрожащий голос, — иду. Чимин понимает, что проторчать здесь всю брачную ночь у него не получится. Он сильно переживает и нервничает, но сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, буквально волоча самого себя, выходит из комнаты и сразу же натыкается на Чона. Чимин начинает дрожать еще больше, моля небеса не выдавать его состояния. Но Чонгук не дурак, он видит его смятение и беспокойство. Понял, что тот волнуется за свою первую брачную ночь, еще когда исчез звук льющейся воды из крана. — Я… — путается в словах Чимин. — Иди сюда, — Чонгук прижимает его к себе и ласково проводит по спине. — Всё хорошо, душа. Всё хорошо. Чонгук обнимает его крепко, будто боится, что его у него заберут, он не перестаёт его поглаживать и аккуратно целует в макушку, параллельно вдыхая запах его волос. Оба расслабляются. Сегодня был один из важнейших дней их жизни, самый главный и безусловно выматывающий. Они не закатывали пир на весь мир, спокойно обручились в присутствии Намджуна, Тэхёна и одного парня, с которым Чимин работает в школе. Пара хотела разделить своё счастье с самыми близкими. Не было шикарного застолья, разных видов блюд и бесконечного количества алкоголя. Всё прошло так, как они хотели — спокойно, без всякого ненужного шума и усталости. — Чонгук, я… боже, я так глупо сейчас веду себя, — Чимину не легко признаваться в страхе, но это же Чонгук. Кто как не он, сможет понять его? — У меня иголки будто по всему телу. Я правда переживаю. Я… ведь никогда не… — Я знаю. Мы можем просто лечь спать, если ты хочешь. Я не могу заставлять тебя, если ты сам этого не захочешь, — говорит Чонгук и внимательно смотрит на него, выжидая ответ. Чимин не может ничего ответить, его глаза смотрят вниз, а зубы кусают губы. С одной стороны своя же неуверенность порождает страх, а с другой его тело и душа требуют Чонгука. Да и супружеский долг никто не отменял, в конце-то концов. Чонгук прекрасно видит замешательство в его глазах; он должен ему помочь. Старший аккуратно приподнимает его подбородок и заставляет смотреть на себя. — Но если ты хочешь, то один твой кивок, и я отгоню твои страхи, Чимин. Я с тобой, слышишь? Ты — моя любовь, ты — моё всё, ты — моя семья, и я безумно люблю тебя. Чимину требуется несколько секунд, чтобы сказать тихое, но такое уверенное «я хочу». Чонгук поднимает его на руки, ощущая приятную тяжесть тела, и направляется к заправленной кровати. Он не переставая целует его шею и линию подбородка, но омега не может расслабиться. А когда альфа аккуратно укладывает Чимина на постель, следом ложась сверху, тот вообще превращается в статую. — Успокойся, чего ты так, — со смехом просит его Чонгук, а Чимин легонько бьёт его в плечо и возмущенно цокает, — просто доверься мне, — и впивается в его губы, будто не видел его несколько десятков лет. А Чимин постепенно начинает таять. Когда Чонгук целует его так глубоко и чувственно, у Чимина не получается контролировать свой голос и он протяжно стонет, понятия не имея, как действует на Чонгука. Старший хочет его так сильно, что хочется сделать все быстро, жестко, без прелюдий, но он себе запрещает, садит собственные желания на цепь и концентрируется на том, чтобы доставить как можно больше удовольствия своей паре. Чонгук, с громким звуком оторвавшись от его губ, начинает целовать его подбородок, оглаживая всё тело Чимина ладонями. Чимин же и представить не мог, что поцелуи и касания альфы настолько будут будоражить его сознание и заставлять что-то загораться огнём внутри. Чимин в удивлении от самого себя. Только что он боялся выходить за дверь, а сейчас тонет в наслаждении и желает, чтобы то, что делает с ним Чонгук, никогда не заканчивалось. Он чувствует, как что-то тягучее, липкое и горячее разливается внутри, заставляя его глубоко вдыхать и выдыхать, и неосознанно разводит ноги шире, не в силах удерживать свои стоны на узде. Он вытягивает шею, давая Чону больше места для его губ, и полностью позволяет тому управлять собой. — Какой же ты вкусный, — шепчет Чонгук, целуя везде, куда он только может достать. — Тебе нравится? — произносит он, оставляя аккуратные поцелуи на животе, который рефлекторно втягивается, а потом возвращается к груди, целуя прямо под сердцем. — Мне… так хорошо, — с трудом разговаривает омега, не зная куда деться от крышесносных ощущений. Ему нравится. Безумно нравится. — Особенно, когда ты целуешь живот, — признается он и выдает довольное и тягучее «ах», когда Чон целует снова его живот. Чимин лежит под ним, такой прекрасный в своем не озвученном желании, в то время, как Чонгук, не позволив себе навалиться на него всем весом, жадно бродит языком по мягкому животу. Чимина буквально подбрасывает на кровати, когда пальцы альфы касаются мокрого входа. Те приятные ощущения непонятно куда делись. Стыд сковал все его тело. Чимин пытается свести колени и куда-то отползти, но Чон не даёт. — Т-ш-ш, — снова целует его в губы Чонгук и, пока младший отвлёкся на его глубокий поцелуй, аккуратно вводит палец. Он чувствует, как Чимин втянул живот и немного расслабился. Чон улыбается, когда Чимин, почему-то сгорая от стыда, все никак не может попросить его повторить движения пальцев. Чонгук решает не издеваться над ним и снова погружает палец в горячую тесноту, наблюдая за тем, как закатываются глаза мужа. Чимин раздвигает ноги еще шире, прижимает их к коленям, кажется напрочь забыв про стеснение, чему альфа безусловно рад, давая немое разрешение ввести еще один палец. Чонгук правильно двигает в нём пальцами и правда радуется, когда тот не сдерживает стоны от приятных ощущений. — Чонгук, — тянет последнюю гласную Чимин, не открывая глаз, — давай же… — Нельзя. Ты еще не готов, — младший возмущается, но слушает мужа и соглашается с тем, что он плохо растянут. Если он не хочет боли, то не нужно торопиться. Когда в нем без дискомфорта свободно двигаются три пальца, Чонгук говорит ему максимально расслабиться и слушать его. — Я тебя очень люблю, — оставляет поцелуй на его лбу Чонгук, пристраиваясь. — Ты у меня такой красивый, у меня от тебя крыша едет. Ни о чем не думай. Максимально расслабься сейчас. — И я тебя сильно люблю, — говорит он и в следующую секунду не сдерживает стон боли. С глаз скатываются слезы одна за другой, а руки сильнее обхватывают плечи. — Извини, — с сожалением произносит Чонгук, видя, как ему больно, пытаясь отвлекать омегу под собой поцелуями, но Чимин натянут будто струна и напряжен. — Расслабься, — проводит рукой по напряженному животу Чимина, — ты делаешь нам обоим больно, — хмурит брови Чон, — отпусти себя, вручи своё тело мне, и я подарю тебе настоящее наслаждение. Ты же веришь мне? — Верю. Чимин постепенно сбрасывает с себя цепи, которых он сам себе нацепил, и как только это происходит, Чонгук глубоко целует до дрожи в ногах и погружается дальше, насколько ему позволяет не до конца расслабленный омега. Чонгук гладит его тело, оставляя после себя мурашки, которые кружат голову Чимина, чувственно целует и жарко шепчет ему слова в любви в ушко. Младший неосознанно расслабляется, млея от его действий, а Чон удачно этим пользуется. — Всё хорошо, — говорит ему Чонгук, не переставая гладить его, погрузившись в него полностью. Он не двигается, хотя крышу сносит от желания. — И что же хорошего в занятии сексом? — скорее, себя спрашивает Чимин, не понимая, где здесь ловить наслаждение. Приятного мало. Сейчас вообще как-то непонятно. — Я тебе покажу, почему люди готовы убить за секс, — говорит Чонгук и маленько делает движение, но тут же перестаёт под болезненный стон супруга. — Ты опять зажимаешься, любовь. Расслабься полностью, мне нужно начать двигаться, иначе я не смогу сделать тебе хорошо. — Да я расслабился! — немного раздражённо отвечает омега, а Чон кусает его за подбородок и перемещает свои губы на его ухо. Он оттягивает зубами его мочку и горячо дышит в ушную раковину, довольно улыбаясь, когда Чимин начинает ёрзать и тяжело дышать, немного выгибаясь вперёд. — Надо же какой злой мальчик. Не злись, — шепотом произносит старший, нарочно выдыхая прямо в ухо Чимина, и начинает руками спускаться к бёдрам, приближаясь к внутренней стороне. Чимин не замечает, как раздвигает ноги ещё шире и то, как неосознанно даёт возможность Чонгуку двигаться. Чимин довольно стонет. У него внутри будто что-то взорвалось. — Сделай… — облизывает губы Чимин, — сделай так ещё. — Вот так? — уточняет Чонгук, глубже толкнувшись в него, и в следующую секунду гордится собой из-за того, что его омега едва ли не сползает с кровати из-за кружащих голову ощущений. — Ещё. Хочу ещё. Чонгук, ещё, — Чимин выгибается весь, почти достаёт своими губами губы мужа и, закатывая глаза, громко стонет. И Чонгук, яростно целуя его, но не причиняя никакой боли, ускоряет свои движения, концентрируясь на том, чтобы его фрикции приносили удовольствие обоим. Чимин крепче обнимает его и руками, и ногами и целует не менее напористее. Он и подумать не мог, что занятие любовью может настолько срывать крышу. Скорее всего, это прямая заслуга Чонгука, потому что когда заходили те самые секретные разговоры о первом сексуальном опыте, многие делились тем, что им было до ужаса больно. А Чимину сейчас не больно — ему до одури хорошо. Чонгук не перестаёт его целовать, гладить во всех местах и сжимать его задницу. Тело Чимина — это больная тема для Чонгука. Боже, насколько же оно притягательно! Сколько же он мучался, когда смотрел на его фигуру и понимал, что не может прикоснуться, обнять, сжать, укусить, поцеловать, потому что не имел прав на него. Теперь вот он сполна насыщается своей заветной мечтой. — Чон… Чонгук, я кажется… — Чимин не успевает договорить, как начинает сильно дрожать и буквально видеть яркие вспышки перед глазами. В его теле происходит что-то грандиозное, настолько весомое, что он едва ли не задыхается. Удовольствие напрочь сносит голову. Его ноги сильно дрожат, и если бы не Чонгук, придерживающий его, то Чимин возможно его бы ударил. Когда пик наслаждения отпускает, омега лежит на спине, очень лениво играясь с короткими волосами мужа, и громко дышит. Он расслаблен, доволен, но неожиданно вздрагивает и заставляет Чонгука приподняться на локтях. — Чонгук, ты… ты внутрь… — Нет, — мягко улыбается ему Чонгук, — мы решимся на ребёнка, когда будем оба к этому готовы. А сейчас скажи, тебе понравилось? — сильнее подминает его под себя Чон и глазами, полными любви, смотрит на него. — Очень. Сначала было как-то непонятно, но позже я чуть не сошёл с ума. А я боялся, с ванной не выходил, — смущается Чимин, но в следующую секунду от смущения не остаётся и следа. — Я теперь люблю секс, и поэтому, мой любимый муж и отец моих будущих детей, тебе придётся усиленно обеспечивать меня этим занятием. — Вот оно как, — играет бровями он, — мой дорогой муж и папа моих будущих детей, дело в том, что я тоже люблю секс, поэтому тебе придётся запасаться силами и энергией. В следующие ночи я не буду тебя жалеть и ты сорвёшь свой голос, я тебе обещаю. — Вот и договорились.***
— Смотри, какой злой, — со смехом указывает Тэхён на Чонгука, который в самом-то деле очень злой. Намджун усмехается себе под нос и беззвучно смеётся вместе с Кимом младшим. Сегодня все движения Чона резкие, он весь дёрганный какой-то, на любое обращение недовольно рычит, фыркает, психует и постоянно поглядывает на часы. Тэхён равнодушно смотрит на то, как листы бумаг летают по кабинету и шариковые ручки в десятый раз падают на пол. — То, что нас вызывают на работу в выходные, — привычное дело, но только не после брачной ночи, да, Чон? — всё-таки не сдерживается Тэхён и получает испепеляющий взгляд друга. — Ты имеешь в виду, когда после брачной ночи хочется весь следующий день валяться с супругом на кровати? — гогочет Намджун вместе с Тэхёном, совсем не обращая внимания на недовольное лицо Чонгука. — Завидуйте молча, — громко швыряет папку на стол Чонгук, а потом принимается собирать разбросанные ручки. — А вообще, почему меня вызвали? — возмущается он, — я сегодня здесь вообще не нужен. Ладно тебе надо свой выговор отрабатывать, Намджун вокруг врача своего крутится, ему плевать дома он или на работе, так что здесь делаю я?! Меня могли не трогать хотя бы один день! — Что, Чимин настолько оказался хорошим прошлой ночью, а, — подмигивает и игриво толкает его локтем Тэхён. Намджун прикрывает лицо руками, смеясь про себя, а Чонгук по очереди запускает в него только собранные с пола ручки. — Полковник Ким, вы ведёте себя неподобающе, — доносится откуда-то хорошо известный ему голос, и Тэхён крутит головой в стороны, не понимая откуда он слышит Мин Юнги. Его нигде нет. Кажется, паранойя. — Хватит оглядываться, я через окно всё слышу. Тэхён быстро подходит к окну и видит нагло улыбающегося лейтенанта. — Как долго Вы подслушиваете чужой разговор, лейтенант Мин? — недовольно спрашивает Ким, который точно стукнул бы его по лбу, не будь он омегой и младше. — Это вы мне мешаете и не даёте расслабиться своими вопросами, которые вообще вас касаться не должны и которых мне приходится слышать! И вообще, полковник Ким, не помню, чтобы Вы до конца отработали свой выговор, — скрещивает руки на груди и наслаждается тем, как меняется выражение лица Тэхёна. — Что, филоним, да? — Не помню, чтобы Вас приставили следить за тем, как я отрабатываю свой выговор, лейтенант Мин, — тоже скрещивает руки на груди Тэхён, повторяя за ним. — Что, скучно на работе, да? — Вы не в том положении, чтобы спорить со мной, несмотря на то, что занимаете должность выше, — улыбается он ему, хоть и внутри себя уже успел отпинать мужчину, которого он терпеть не может. — Мой Вам совет — идите работать и не мешайте моему кратковременному отдыху. — Ну да, ну да, идеальнее места, чем кабинет старшего полковника, для отдыха не нашлось. — Всё верно. Я не виноват, что окна кабинета, в котором вы все трое любите сплетничать, выходят на то место, где я люблю быть. — Что значит «сплетничать», лейтенант Мин? — возмущается Намджун, подходя ближе. — Вот именно, — поддерживает его Чонгук. — Что мне взять и всё вам пересказать? — выгибает бровь Юнги. — Если Вам есть, что пересказать, — усмехается Ким младший. — Сами напросились. Вы можете присесть, мой разговор будет долгим. Сначала я расскажу, как генерал-майор напортачил в своём рапорте и облегчённо выдохнул, когда проверки не было, потом как он материл нового мед.брата, захотевшего пообедать с Хвасой, и обсуждал с вами, как его проучить. Про Намджуна вы говорите много, но опустим детали, я могу не успеть рассказать про Чонгука и Тэхёна, мой перерыв скоро закончится. Далее я перейду на Чона, который оказывается пропустил рабочий день без уважительной причины, но вы его прикрыли, скажу о том, что ему сильно нравится задница его омеги, но не нравится, когда вы тоже оцениваете её по достоинству. Упомяну Тэхёна, который с гордостью вам рассказывал, как он каждый день зажимается с нашим поваром в прачечной, потом вы обсуждали, какой омега глупый на самом деле, и однажды, как у Тэхёна на него не встал, хотя тот вытворял такие манипуляции, что даже у мёртвого бы встал. Ну, дальше говорить я не буду. Устал. По мере того, как Юнги говорил, у всех троих рот открывался кажется до самого пола. Они и подумать не могли, что у их душевных откровений мог быть слушатель. — Что знает Мин Юнги — знает вся армия, — говорит Тэхён, хотя знает, что это неправда, что этот лейтенант почти ни с кем не разговаривает, не то чтобы сплетни таскать, ему это не интересно, но этот омега сейчас его сильно раздражает, хочется его как-нибудь уколоть. — Всё может быть, главное, Вы, полковник Ким, — подходит близко к нему лейтенант и говорит ему на ухо, — в следующий раз говорите тише о своих интрижках на рабочем месте, — отстраняется и смотрит на всех троих. — Вы просто не представляете сколько мне надо усилий, чтобы выкинуть все ваши сплетни из своей головы. Я их уже и забыл, но вы мне о них напомнили. Поэтому в качестве компенсации можете угощать меня едой всю неделю. В нашей столовой не очень-то и вкусно готовят. А, извиняюсь, еда нашего повара очень вкусная, Ким Тэхён не даст мне соврать, — подмигивает Юнги Тэхёну и уходит, оставив трёх мужчин в удивлении. Так забавно то, что их трое, они альфы, занимают высокие должности, но ничего Юнги сделать не могут. — Сука такая, — скрипит зубами от злости Тэхён. Этот Мин Юнги когда-нибудь точно его доведёт.***
— Подполковник Ван, как себя чувствуете? — Сегодня мне значительно легче. Правда немного плечо ноет, — говорит Ыну. Хваса его внимательно слушает и просит поднять руку вверх. Как только Ыну её приподнимает, тихо шипит и аккуратно опускает. — Я сделаю перевязку. Вам нужно себя немного поберечь. Я помогу Вам снять рубашку. Она ловит себя на мысли, что даже не засматривается на тело мужчины, как делала это раньше, ибо мало кого не порадует спортивное и накаченное тело мужчины. Хотя атлетическая форма подполковника стоит того, чтобы обратить внимание. Ох уж этот Ким Намджун, который прочно и надолго заел в её голове и из-за которого она никого вокруг не видит. Хваса почти заканчивает перевязку, когда в комнату входит Намджун, будто получил известие о том, что Хваса его вспомнила. — Здравия желаю! — вскакивает со стула Ыну и снова шипит, когда резко дёргает рукой, намереваясь отдать честь. — Ну что ж Вы так, — цокает девушка, принимаясь по новой делать перевязку, — генерал-майор Ким, у полковника травма. Всё не так серьёзно, но временно ему нельзя напрягать руку. — Хорошо. Голос Намджуна недовольный. Как и его выражение лица. Он ревнует и ревность свою скрывает плохо. Хваса пытается скорее закончить дело и отпустить парня, пока Ким в нём не проделал дыру. Все полторы минуты, что перевязывает Хваса, Ыну не знает куда деться. Он не в курсе любовных дел между его начальником и врачом, а поэтому считает виноватым себя, что так неудачно упал и получил травму, тем самым разозлив вечно злого генерала-майора. Настроение Кима чувствует и Хваса. Она бросает на него не добрые взгляды, будто говорящие «успокойся», осторожно указывает на Вана, который уже не может скрывать, что он хочет поскорее уйти отсюда, но Намджун скрещивает руки на груди и сжимает челюсть. — Всё готово, — налегке произносит девушка и едва ли не смеётся, когда подполковник второпях благодарит её и будто ужаленный покидает, пропитанную гневом генерала-майора, комнату. — Ну и что это было? — А что было? — невозмутимо тянет Намджун, будто это не он так яростно дышал через нос. — Намджун, не беси меня, — ближе подходит к нему врач. — Убирай свою ревность куда подальше и не пугай моих коллег. — Он не твой коллега, — искоса смотрит на неё Намджун и встаёт рядом, чтобы уместить руки на её талии и притянуть ближе к себе. — И вообще, у нас что врачей не хватает? Только ты и всех лечишь, попросила бы кого-нибудь другого заняться им. — Ким Намджун, — раздражённо произносит Хваса, собираясь высказать ему своё негодование, но Намджун коротко целует её в губы. — Намджун! — пыхтит она, пытаясь отстраниться, но Ким крепко держит её и снова целует. — Да хватит! — вскрикивает она, пытаясь выпутаться из его объятий. Намджуна забавляет её поведение, он смеётся, ни на сантиметр не отпускает от себя и каждую секунду целует в губы, хоть и та усиленно не даёт себя целовать. — Такая милая. — Я тебе твои яйца отрежу! — Потом же сама их будешь пришивать, — со смехом говорит мужчина и всё-таки отпускает её и вовремя уворачивается от поочерёдно летящих на него вещей: три куска бинта, какие-то таблетки, папка, линейка, ручка и, мать его, штапель. Хваса кинула в него всё, что лежало на её столе. В последнюю очередь она берёт ножницы в руки и переводит очень странный взгляд на Намджуна, что тут же побледнел. — Ты зачем их взяла? Положи на место! — Как зачем? А как же я буду пришивать то, что ещё не отрезано? — с озадаченным лицом спрашивает она, будто действительно собралась ему кое-что отрезать. На деле Намджун до сих пор не понимает, когда она шутит и когда нет, потому что от этой особы можно ожидать что угодно. — Я буду кричать! Хваса, я тебе говорю, положи эти чёртовы ножницы на место! — Естественно будешь, — усмехается Хваса, а потом резко кладёт орудие пыток на место. Намджун с удивлением смотрит на то, как она вдруг собирается уходить. — Ты куда это собралась? — Соберёшь бумаги, — кивает головой на валяющуюся папку, которую она планировала поднять сама, — а мне надо успокоиться, вдруг ещё на свидание из-за испорченного настроения не пойду. — Ты не посмеешь не прийти! Я столько готовился к нему!***
— Нравится? — с нескрываемым волнением спрашивает Ким, ожидая положительный ответ. Хваса, заворожённая видом, поворачивается к нему лицом и крепко обнимает, тут же почувствовав крепкие объятия в ответ. — Я в восторге, Намджун! Это безумно красиво, — говорит Хваса и смотрит ему прямо в глаза. Намджун ей улыбается в ответ. — Я рад. Хваса снова поворачивается к нему спиной и внимательнее рассматривает каждую деталь, каждую мелочь. Намджун потрясающе украсил небольшую лесопосадку, недалеко расположенную от базы. Да даже если бы и Намджун просто подарил ей здесь букет полевых цветов, Хваса была бы очень счастлива. Начав с ним встречаться, девушка поняла, что её возлюбленный тот ещё романтик, который скрывается за вечно хмурым, угрожающим лицом. Даже если он постоянно весь в работе и занят, Намджун успевает радовать свою девушку. То цветы полевые подарит, то вкусности разные принесёт, естественно не без использования своих полномочий. Есть у него один парнишка, который хочет-не хочет исполняет его приказы, но кому-то об этом знать необязательно. А Хваса каждый раз смущенно улыбается, принимая подарки. В который раз она убеждается в том, что внешность действительно обманчива. За этим огромным и злым медведем вон скрывается настоящий джентльмен. — Когда ты всё это успел? — Хваса рассматривает горящие лампочки сверху, много разных цветов и красиво украшенный небольшой стол, на котором лежат фрукты, какие-то ягоды, два вида каких-то блюд и бутылка вина. — И откуда здесь электричество? — Ну всё хватит, не спрашивай ничего. Это секрет, — отмахивается Намджун. Он точно не будет говорить, что за несколько месяцев вперёд подключил солдат, у которых явно не было выбора не согласиться. Попробуй отказать генералу-майору. — Давай лучше за стол, — Намджун отодвигает стул для Хвасы. Девушка с улыбкой присаживается, и только потом Ким садится на свой стул. Тот открывает вино не самой лучшей марки конечно, разливает в бокалы и передаёт ей.***
— Намджун, — стонет ему в губы девушка, кажется, прощаясь со своей головой, — господи, ты такой большой, — она откидывает голову на подушки и выгибается в спине, а Намджун припадает губами к её груди, не переставая двигаться. Хваса теряется из-за крышесносных ощущений. С одной стороны мужчина двигается в ней так правильно, заставляя давиться воздухом, а с другой его язык на её груди и его руки на её теле сводят с ума. Тело Кима сильное, большое, жаркое, крепко прижимающееся к ней, и Хваса не отказывает себе проводить по горячей коже и стальным мышцам руками, ногами. — Люблю тебя. — И я тебя люблю, — ни секунды не теряя говорит мужчина и, чтобы продлить удовольствие, замедляется, а потом меняет их местами, не выходя из её тела. Хваса удобно располагается на нём, придерживаемая Намджуном за талию, и, откинув мешающие волосы, совершает движения. Ким закрывает глаза, совсем немного откидывает голову назад, упираясь затылком в изголовье кровати, и порыкивает время от времени. Он помогает ей двигаться, жадно проводя руками по талии, по бокам и по ягодицам, сжимая. Намджун сам отодвигает волосы от её лица, откидывает с плеч, гладит их, нежно проводит руками, а потом её вновь целует, затрагивая губы и подбородок, и линию челюсти, и шею, и ключицы. — Завтра тебе придётся как-то скрыть свою шею, — большими ладонями ласково оглаживает следы своих губ. — Мхм, — сбито произносит она наряду с тягучим стоном, — Намджун, ты… — Я понял, — кивает он ей и, обхватив её по крепче, уже сам толкается сильнее, окуная их обоих в удовольствие. Хваса бы точно упала с Намджуна, если бы старший её не держал, тяжело дыша, а сам Ким еле слышно стонет, изливаясь. Спустя несколько секунд мужчина снова её целует и понимает, что её губы самые сладкие, самые мягкие в мире, предназначенные лишь для него одного. — Я же говорил тебе, что у тебя сногсшибательная фигура? — в подтверждение своих слов легонько шлёпает её по ягодицам и задерживает руки на изящной талии. — Почти каждый день, — улыбается ему она и смотрит на то, как красиво и правильно смотрятся мужские ладони на ней. — Я молиться готов на твоё тело. Оно создано будто для меня одного, — Намджун целует её шею, ключицы, грудь, руками продолжает гладить, нежно проводить по коже. — И вообще, ты такая красивая. — Под стать своему мужчине, — подмигивает Хваса и проводит руками по стальным мышцам Кима. Эти двое потрясающе гармонируют друг с другом. Девушка, не удержавшись, снова его целует, а Намджун, положив её на спину, разводит девичьи ноги.***
— Стой, Чонгук, подожди, — сбито шепчет Чимин, пока новоиспеченный муж целует его в шею и шарит руками по телу, зажимая у стены. Если смотреть со стороны, то Чимина у стены можно даже не заметить, потому что Чонгук полностью спрятал того своими плечами и спиной, и лишь выглядывает маленькая чиминова ладонь, крепко держащаяся за шею альфы, как способ не упасть из-за бешеного напора Чона. Последний ни на миг не отстраняется от Чимина, хаотично переходя с губ до шеи и двумя руками сжимая его ягодицы. — Дай мне хотя бы книги убрать, всё там помялось, как я ученикам это… — вытягивая шею в противоположную сторону от Чонгука, пытается говорить убедительно Чимин, но муж его не слушает. — Помолчи, — резко поднимает его, заставляя рефлекторно обвить свою поясницу ногами, и вновь вжимает в стену, не оставляя между их телами ни миллиметра пространства. — Так хочу тебя, что аж челюсть сводит. — С чего это? На работе кого-то привлекательного увидел? — задирает подбородок Чимин, решив, что немного поиграет с нервами мужа. — Утром я видел тебя в своей форме, — говорит Чонгук, и Чимин сразу понимает о чём он, но своего удивления не выдаёт. — И? Я часто ношу верх от твоей формы. — На голое тело, Чимин. На совершенно голое тело, — ухмыляется Чонгук той ухмылкой, от которой у Чимина ноги сводит. — Перед моими глазами до сих пор стоит то, как ты крутился перед зеркалом в нашей спальне. С каждым твоим движением моим глазам открывалось вот это замечательное место, — в подтверждение своих слов сжимает ягодицы в своих руках. Утром, выпроводив Чона на работу и начиная собираться на свою, Чимин без задней мысли решил накинуть мундиры. Когда он увидел свое отражение, улыбнулся. Одежда, определенно, была слишком велика, но божественно подчеркивала его ноги и бедра. Пуговицы он оставил расстегнутыми, оставляя открытой верхнюю часть тела, однако подолы мундир прикрывали паховую область. Он открыто любовался собой, поворачиваясь спиной к зеркалу, то влево, то направо, не зная, что, вернувшийся за забытым рапортом, муж наблюдает за ним. — Я еле на работу ушёл. Сам себя за шкирку из дома выгнал. Знал бы ты с каким трудом я на работе ходил, с неизвестно какими силами заставил себя не сорваться к тебе в школу и не увезти домой, плюнув на всё и на всех. Что же ты делаешь, м? — ушко его кусает. — Я думал, что ты ушёл на работу. — Сделаю вид, что я поверил, в любом случае, твой утренний вид мне понравился. Очень, — сжимает задницу и сходит с ума, видя, как Чимин откидывает голову назад. — Где и как ты хочешь? — Хочу на кровать, — целует в скулы Чонгука Чимин, — и здесь тоже хочу. — Есть, — говорит Чонгук, — будет сделано, — он снимает с мужа всю одежду, параллельно целуя и губы, и подбородок, и шею с плечами. — Поставь меня на пол, — шепчет возбужденный Чимин, представляя, как Чонгуку будет неудобно дальше. — Нет, — он крепче хватает омегу, подбрасывает его слегка, приподнимая, и входит, наблюдая, как он прикрывает глаза и невольно закусывает губу. — Чонгук, — тихо стонет он, пока Чон сам приподнимает и опускает его на себя. Старший сейчас кажется Чимину таким сильным, ведь омега далеко не пушинка, и до одури красивым. Чимин снимает с плеч его рабочую одежду, оставив свисать где-то на логтях, чтобы открыть к себе доступ на крепкие мышцы рук, которые отчетливо вздуваются при его движениях рук вверх-вниз. Потрясающе. К слову, Чонгук полностью одет, лишь Чимин обнажен. Оба задыхаются от того, как им хорошо. Чонгук сам руководит процессом, все держит под своим контролем, сам выбирает ритм, угол проникновения и дарит любимому наичистейшее наслаждение. Чимин становится всё более громким, податливым и открытым и повторяет это свое тягучее «Чонгук», даже и не представляя, как сводит старшего с ума. Чон не знает, как держится, и не кончает в эту же секунду. Он же наоборот ещё больше воодушевляется, возбуждается и набирается сил. Будто бы рождается заново с функцией сделать Чимину настолько хорошо, чтобы он задыхался в удовольствии и видел звёзды перед глазами. Хорошо Чимину — хорошо Чонгуку. Так было всегда и будет. Каждая их близость, словно в первый раз, только с добавкой красок и страсти. Оба отдаются сполна и получают всё самое лучшее. Оба знают, что так как сейчас, у них не будет никогда ни с кем. Никто не произнесёт имя «Чонгук» так, как это делает Чимин, заставляя кровь бегать по венам быстрее, и никто не будет целовать, как Чонгук. Они созданы друг для друга, были рождены, чтобы быть вместе. — Я не могу больше, — сбито хрипит Чимин, полностью повиснув на муже, и не сдерживает очередного стона, когда видит, как пот льётся по лбу альфы. Он полностью вспотел, а мышцы настолько большие и их так отчётливо видно, что кажется сейчас разорвут его кожу. — Боже мой, Чонгук, — Чимина добивает потрясающее тело мужа наряду с его толчками, и он громко вскрикивает, начиная дрожать всем телом из-за накрывшего оргазма. Чимин невольно сжимает его в себе особенно сильно, и Чонгук следом изливается, издав приглушенный стон. Спустя несколько секунд он, придя в себя, целует Чимина в лоб и усаживает его на себе поудобнее, всё так же не отпуская. — Ты совмещаешь приятное с полезным, старший полковник? — слабо улыбается омега, гладя его мышцы. — Хорошая была тренировка, — целует его в нос Чонгук и направляется в их комнату, тут же положив омегу на кровать. Он устраивается между его ног и наваливается на него, снова целуя любимые губы. — Ты уже готов? — удивлённо спрашивает Чимин, а Чонгук в подтверждение водит твёрдым стволом по его промежности. — Так быстро, — озвучивает он, а Чон кусает его за губу, — я ещё не отошёл, до сих пор потряхивает. И вообще, я хочу спать, — хнычет, как маленький ребёнок, просто решая поластиться мужу. — Извини, любовь, но сегодня нормально поспать у тебя не получится. По крайней мере, пока я не возьму тебя в своей форме на твоё голое тело. — Тогда снимай свои вещи, полковник, — ещё теснее прижимает мужа к себе Чимин своими ногами, обхватившими его талию.