***
Хюррем сидела в беседке вместе с Нигяр. Эта девушка за последние месяцы после того, как Ибрагим покинул её, стала для наложницы настоящей подругой. Мало того, что она терпеливо с ней занималась, знакомя со множеством удивительных вещей, так ещё и стала единственной, кто умеет общаться. Мелек-хатун только задирала голову и не обращала на Хюррем никакого внимания. Лишь однажды между ними завязалась словесная перепалка. — Скоро Ибрагим наиграется с тобой, и ты окажешься там, где тебе следовало быть, Хюррем. — служанка схватила девушку за локоть, когда та проходила мимо неё. — Что тебе нужно, хатун? — подчёркнуто пренебрежительно спросила наложница. Мелек только покраснела и заскрипела от злости зубами. — Тебе недолго оставаться в этом дворце. После похода господин избавится от тебя. — Уж не думаешь ли ты, что Ибрагим тебя заметит? — Хюррем с силой вырвала из захвата локоть. — Я видела все твои ничтожные попытки завладеть его вниманием. С самого начала догадалась, что ты питаешь к нему чувства. — Заткнись, не смей об этом говорить! — закричала хатун. — Мелек, мне жаль тебя. Так стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы приковать хотя бы единственный взгляд к себе. Но всё зря. Согласись, что ты лишь служанка, к которой Ибрагим не испытывает ничего. — Нет! Господин обращал на меня внимание до того момента, как ты не свалилась на наши головы. — сказала Мелек, пытаясь в этом убедить больше себя. — Ты сама хоть в это веришь? Запомни, хатун. Он никогда к тебе не прикоснется. Не захочет. Ибрагим только мой. Если станешь на моём пути, то я тебя уничтожу, будь в этом уверена. — прошипела девушка и бросила растерянную Мелек посреди коридора. Нигяр открыла глаза Хюррем по-поводу служанки. Даже калфа заметила, как Мелек крутится возле Ибрагима, стараясь ему во всём угодить. Это внимание иногда было даже навязчивым. Видно, что мужчине подобное не нравится, но он никогда не поднимал этот вопрос. По крайней мере, не при всех. Хюррем всегда закрывала глаза на это, но ведь она же не думала, что начнёт влюбляться в Ибрагима! Конкуренции даже на уровне Мелек она не потерпит. Нужно найти способ избавиться от неё. — Когда же Ибрагим вернётся? — сминая лепестки цветочного бутона, спросила девушка. — Не знаю, Хюррем, может хочешь написать ему письмо? Я могу помочь, но твои успехи в изучении языка настолько хороши, что думаю, моя помощь здесь излишняя. — Нет, Нигяр. Я не буду писать Ибрагиму. Знаю, что он скоро вернётся. — Ты скучаешь по нему? В последнее время вижу тебя без улыбки на лице. — Не знаю. Мне трудно определиться со своими чувствами. С одной стороны, я очень хочу стать для Ибрагима кем-то большим, но с другой — я всего-навсего рабыня. — девушка сжала лепестки в руке. — Я бы не сказала, Хюррем, что он видит в тебе простую наложницу. Конечно, вы мало общались, но нужно помнить о том, что Ибрагим обязан часто отлучаться по долгу службы. — Нигяр перебил острый взгляд девушки. — Не в этом дело. Думаешь, что я не знаю о том, что он занятой человек? Прекрасно это понимаю и не претендую на служебный долг. Но всё же, какие это отношения? Там, где я родилась и выросла, подобное не принято в обществе. Я до сих пор удивляюсь вашим традициям. Кто мы друг другу с Ибрагимом? Никто. Он в любой момент может выставить меня за дверь или завести пару-тройку новых наложниц. Я такого не потерплю. — Хюррем, ты о чём? Так заведено здесь. Ислам разрешает мужчине соединяться со столькими женщинами, сколько его душе будет угодно. У нашего повелителя есть целый гарем девушек. Но также есть и жена Махидевран, которая подарила ему наследника. Ибрагим также может захотеть любую, но он не приводит других девушек. На твоём бы месте я бы радовалась этой удаче. — Погоди, ты сказала «жена»? Значит, брак всё же существует в вашем обществе? — Да, но здесь немного другое. Махидевран султан родила нашему падишаху шехзаде, но она не является его законной супругой. Чтобы стать полноправной женой, необходимо заключение никяха. — А что для этого нужно, Нигяр? Ибрагим может сделать меня своей женой? — с интересом спросила девушка. — Не думаю, Хюррем. Во-первых, ты до сих пор христианка. Ислам запрещает браки с иноверцами. Ну, а, во-вторых, извини, конечно, но ты продолжаешь по закону оставаться рабыней. Необходимо, чтобы Ибрагим даровал тебе свободу. — Понятно. — сказала Хюррем и отвернулась от Нигяр, устремив свой взор на цветы. — Ты обиделась? — Нет. С чего ты взяла? — Я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но мне необходимо было это сказать. Если Ибрагим действительно полюбит, то он обязательно сделает тебя свободной и заключит с тобой никях. — Надеюсь на это. — вздохнула девушка, продолжая рвать лепестки бутона. — Не надейся, Хюррем, а знай. — Я, пожалуй, пойду уже во дворец, что-то замерзла. Ты со мной? — Нет, я хочу ещё подышать свежим воздухом. Иди, я скоро вернусь. Девушка направилась внутрь. Не давали покоя слова Нигяр. Значит, ей нужно принять ислам, и лишь тогда её шансы на брак возрастут. Но одного желания Хюррем здесь явно недостаточно. Ибрагим ничего не говорил ей о своих чувствах, а надеяться на то, что они взаимны, пока не стоит. Любила ли она мужчину? Вряд ли то, что она ощущала к нему, можно назвать полноценной любовью. Влюблённость? Да. Но не более. Зачем Хюррем думать о браке? Из чисто своих побуждений. Ведь это укрепит её положение, и она перестанет думать о том, что Ибрагим сможет избавиться от неё. Связать судьбу с этим человеком было весьма перспективно. Он имеет определённый статус и влияние. Но как же быть со щемящей в груди болью? Неужели Хюррем так быстро позабыла о своих принципах? С таким успехом она вполне могла завязать отношения с Квятковским. Вот только какой бы статус девушка получила бы? Любовницы? Даже без вариантов. А здесь есть шанс стать законной женой. Это прежняя Александра думала бы о любви и прислушивалась к чувствам, а она, Хюррем, руководствуется лишь разумом. Девушка проникла в комнату Ибрагима. Охранников при входе не было, что было странно, ведь они даже после того, как мужчина покинул дворец, всегда стояли у дверей в его покои. В комнате всё напоминало о нём. Несколько оставленных на столе книг, аккуратно сложенные перья и чернильница, карты, которые лежали на кровати. Она подошла к письменному столу и провела нежно рукой по тёплой отполированной древесине. Место, которое он любил чаще всего. Девушка села в кресло и взяла в руки книгу. Маккиавели «Государь». Полистав пару страниц, Хюррем отложила её на место. Вдруг её взор зацепился за шкаф, встроенный в стол. Она открыла его и стала рассматривать содержимое. Там были какие-то свитки, дополнительные запасы новых перьев, несколько книг и на самом низу — тетрадь в кожаной обложке. Именно она заинтересовала Хюррем. Запомнив точное расположение вещей, девушка аккуратно достала тетрадь и, раскрыв, принялась читать. «Сегодня шехзаде пожаловал мне должность хранителя покоев. Не знаю принесёт мне она что-то новое или же в моей жизни ничего не изменится. Сулейман в последнее время слишком много значения придаёт моему статусу. Во время ужина он попросил обращаться к нему как к брату и сказал, что считает меня почти равным себе. Но я так не считаю. По-прежнему остаюсь рабом — греком Тео из Парги, которого благодаря моей неимоверной везучести выкупил однажды шехзаде. Я замечаю, что многие недовольны нашим близким общением. Сама валиде не одобряет того, что Сулейман так много проводит со мной времени (даже больше, чем со своей любимой фавориткой Гюльбахар). Но шехзаде не обращает на это внимание. Я держусь на плаву только благодаря его милости. Конечно, его благосклонное отношение ко мне иногда переходит все границы. Подумать только, он приказал пошить для меня кафтан, который практически идентичен своему! Я не знаю, долго ли продлятся наши тёплые отношения, но я этому безмерно рад и готов отдать жизнь за шехзаде». Хюррем стала листать дневник дальше. Значит, Ибрагим был рабом. Тем, кем сейчас является и она. Но удача одарила его своим вниманием, и он попал в услужение к самому повелителю! Девушка с первого дня не могла даже догадываться о том, что мужчина — раб. Всё в этом роскошном дворце кричало о его высоком статусе. И сейчас осознание того, что они похожи судьбой, было особенно странным. «Это был трагический, но в то же время великий день. Пришла весть о том, что султан Селим скоропостижно скончался. Шехзаде Сулейман стал десятым правителем Османской империи. Сегодня началась подготовка к отправке из Манисы в Стамбул. Я хочу верить, что это принесет новые возможности». Девушку привлекла одна из последних записей в дневнике. «Вечером в мой кабинет пришла Хатидже султан, что стало для меня неожиданностью. Госпожа призналась мне в любви, которую, по её словам, испытывает уже давно. Честно сказать, сильно озадачен этим. Много думал. Пожалел, что не дал однозначного ответа. В мыслях совершенно другое…». Хюррем закрыла дневник. Хатидже султан? Если она не ошибается, то это сестра падишаха. Она призналась Ибрагиму в любви? И что теперь будет? Он женится на ней? Неужели всё то, что задумала Хюррем теперь не имеет никакого значения? Время покажет.***
Сулейман сидел на песке. Ветер холодил его разгоряченную грудь. За прошедшее время результата не было. Войско продолжало терпеть потери. Родос оказался для них непреступной крепостью, которая сейчас гордо возвышалась вдалеке. Лучи солнца освещали её, и казалось, что именно это не даёт воинственным османам взять священные христианские стены и рыцарей, которые столь доблестно их защищали. Было слышно непрекращающуюся канонаду артиллерии, крики и громкие молитвы воинов. Мужчина пропустил песок сквозь пальцы. Нащупал камешек и повертел его в руках. Сулейману показалось, что песчинки — это воины - османы, а весь этот пляж — империя. Набегала шумная волна и относила камешки в море, где на дне они находили свой покой. На этом месте должен был сидеть его отец — великий Селим Хан. Возможно, именно из-за этого, неся чудовищные военные потери, Сулейман не приказывает отступать. Нет, он должен выполнить волю отца. Иначе зачем он сюда пришёл? Только, чтобы победить. Всё остальное для него в данный момент второстепенно. Сулейман поставил цель и просто обязан её достичь. Мужчина вспомнил о Махидевран. Как она там? За все время пребывания вдали от столицы он ни разу не получил письма от неё. Часто писала валиде, беспокоилась о своём храбром сыне. Но его огорчало то, что Махидевран не прислала ему даже небольшого послания. Неужели девушка не смогла его простить? Любила ли она его так, как пылает чувствами к Гюльбахар Сулейман? Единственная, кому он готов покориться душой. Отдать себя в её волшебные руки, которые так невинно обнимали его, будто и не было той бешеной страсти, которой они не так давно предавались. Махидевран околдовывала. Умела чувствовать его настроение и желания. Ради неё он готов пойти против всего мира. Когда, казалось, что любовь погасла, они сумели разжечь пламя из еле тлеющего уголька. Его Махидевран, повелительница века и самого Сулеймана. — Повелитель, — раздался совсем рядом голос. — Ибрагим? Что за вести ты мне принёс? Положение остаётся прежним? — Готовимся к последнему штурму. Дай Аллах, на этот раз всё пройдет успешно. — Твой план принёс положительные сдвиги в ходе осады. Ты большой молодец. Благодаря активным подрывным работам мы смогли уничтожить ещё один бастион и попасть за внешние стены. Но даже помощь Андре д’Амарала не помогла нам. Очевидно его вычислили и попросту казнили, от него нет никаких вестей. — Повелитель, я отдал приказ воинам также бомбардировать крепость посланиями к жителям Родоса. В случае их добровольной сдачи, они смогут спасти свою жизнь и безпрепятственно покинуть крепость. В результате нам был предложен мир, но на весьма проигрышных условиях. Переговоры закончились неудачно. Мы готовимся предпринять заключающий штурм. Известно, что ресурсы защитников чрезвычайно истощились, что нам на руку. — Это странно слышать, Ибрагим. Наше непобедимое войско не может дать отпор паре тысяч рыцарей. Флот оказался бессилен, новации провальны. Люди умирают не только от войны, а и от чумы. Ахмед-паша предпринял правильные действия, которые приблизят нас к успеху. Но, какой ценой нам достанется этот успех? Вопрос Сулеймана так и не нашёл своего ответа, а разбился о волны. — Я также принёс вам пару писем из столицы. — передавая султану в руки свитки, сказал Ибрагим. Мужчина сразу же принялся читать первое послание. И о, чудо, писала Махидевран. «Повелитель, моя радость и моя печаль. Мой сон и моя явь. Навсегда преданная вам телом и душой рабыня целует вашу величественную руку. Я сгораю каждую ночь от необъятной любви и с нетерпением жду вашего пребытия. Столь долгая разлука вводит меня в бесконечный сон. Я жду того дня, когда вы разбудите меня своим жарким поцелуем и прогоните грозовые тучи над моей головой. Как ваши успехи? Надеюсь, Аллах помогает вам во всём, и наши бесконечно храбрые воины одержали победу. Я писала вам, но так и не дождалась ни одного ответа на свои письма. Знаю, что вы заняты, но верно ждала от вас хотя бы маленькую весточку о том, что вы в здравии. Наш шехзаде также целует вашу руку и ждёт своего отца с победой. Повелитель, спешу сообщить радостную новость: я жду от вас чудесного малыша. Поскорее возвращайтесь и вновь дарите нам безграничное счастье. Искренне и всегда ваша Махидевран». — Ибрагим, ты передавал мне всю почту из столицы? — До единого письма, повелитель. Сулейман на секунду нахмурился, а после его лицо озарила широкая безмятежная улыбка. — Паргалы, я снова стану отцом. Моя любимая беременна. — Поздравляю. Радуюсь за вас и Махидевран султан. Дай Аллах, родится крепкий и здоровый ребёнок. — Аминь, Ибрагим. — Теперь мы просто обязаны, повелитель, одержать победу. — Прикажи палить из пушек и бить в барабаны. Лишь поработив последнего защитника Родоса, мы вернёмся в столицу! На следующий день войско пошло на очередной штурм крепости. Несмотря на грандиозные планы, он не оказался удачным. Положение спасло только то, что у защитников не было больше сил выдерживать осаду. Филипп де л’Иль-Адам поднял над крепостью белый флаг. Родос пал. Для этого понадобилось полгода, вместо планируемых двух месяцев. Турки, не менее обессиленные, чем рыцари-госпитальеры были рады возобновить переговоры. Ахмед-паша на официальном уровне от магистра Ордена принял капитуляцию. Османов признавали победителями, но сам Филипп де л’Иль-Адам вместе с оставшимися в живых рыцарями свободно покинул остров, забрав при этом все священные реликвии. Сам Родос переходил в руки султана. Средиземное море становилось внутренним озером Османской империи. Сулейман не радовался подобной победе. В столицу вернулся хмурым и без пышных процессий. Остров дался почти неподъёмной ценой.***
Махидевран ликовала. Её любимый возвращается домой. Уже сегодня она сможет встретить его и поцеловать. Как долго длилась эта ужасная разлука! — Госпожа, как я рада видеть ваши вновь сияющие глаза. Вы прекрасны. — Гюльшах, наконец-то увижу нашего повелителя. О, Аллах, как же я ждала этого. Не спала ночами с мыслями о нём. И вот совсем скоро мы встретимся. Ты распорядилась, чтобы Мустафу привели? — Да, султанша. Шехзаде сейчас приведёт Сельма. Что за наряд прикажете готовить? — Готовь моё бордовое платье с пышной юбкой и золотую диадему, украшенную алмазами, я хочу выглядеть сегодня лучше, чем обычно. — Вы всегда выглядите замечательно, госпожа. Махидевран улыбнулась Гюльшах и сказала ей делать причёску. Дверь отворилась, и с радостными криками вбежал Мустафа. — Мама, мама! Мы скоро увидим папу? Он уже приехал? — Ещё нет, сыночек. Но мы сейчас идём его встречать. Только приготовимся и сразу же пойдём, хорошо? — откладывая зеркало в сторону, сказала девушка. — Ты наряжаешься для папы? Я тоже хочу! — Конечно, маленький. Сельма, — обратилась к служанке Махидевран. — Иди и переодень моего сына в лучший кафтан. — Хорошо, госпожа. — сказала девушка и, позвав шехзаде, ушла в другую комнату. — Гюльшах, что там та змея, есть какие о ней слухи в гареме? — Девушки сказали, что она стала чрезмерно гордой, султанша. Они вовсе перестали её узнавать. Раньше была тихой и забитой, словно мышь. Сейчас же себя ведёт так, будто полноправная жена нашего повелителя. Ни с кем не общается, кроме одной рабыни, которая водится с ней, а также настроила против себя почти всех наложниц. — Так и нужно. Пусть продолжает. Её устранят без моего содействия. Валиде возвысила её перед остальными, кому такое понравится? Ещё не родила, а ведёт себя как султанша. Дрянь. — Госпожа, девушки в гареме искренне хотят поблагодарить вас за вашу щедрость. — Завтра схожу к ним. — сказала Махидевран и надела серьги. — Сегодня великий день, и никто не сможет мне испортить настроение, даже валиде. Гюльбахар вместе с сыном вошла в главный зал, где все уже собрались. — Махидевран, — прошипела Айше Хафса. — Где ты ходишь? Я вижу, как ты рада приветствовать моего льва с победой. Какая только наглость! Возможно, ты хотела вовсе не прийти? — Валиде, я больше всех собравшихся в этой комнате ждала возвращения повелителя. Почему-то я не вижу здесь вашей любимицы Айлин. Как это вы её не привели сюда, ведь провели же в покои падишаха? — Замолчи, Махидевран. Ты забыла своё место. Как смеешь мне дерзить подобным образом? — Пожалуйста, давайте не будем ссориться. Только не в этот великий день. Брат будет расстроен этим. — обратилась Хатидже. — Внимание! Султан Сулейман Хан Хазретлери! В дверь грозной тучей вошёл мужчина. Сулейман выглядел уставшим, но, увидев семью, тут же улыбнулся. — Папа, ты наконец-то пришёл, мы с мамой тебя так ждали! — Мустафа подбежал к отцу и запрыгнул тому на руки. — Да, мой лев, я вернулся к тебе. — Ты победил всех неверных? — не унимался мальчик. Сулейман только горько усмехнулся и подошёл с сыном на руках к Махидевран. Мужчина поставил Мустафу возле матери. Валиде недовольно поджала губы. Хатидже с опаской посмотрела на Айше Хафсу. — Моя Весенняя роза. — подав руку девушке, сказал Сулейман. — Повелитель, я так ждала вас. Аллах услышал мои молитвы. — поцеловав руку, сказала Гюльбахар. — Это ты дала мне силы. Узнав о том, что моя любимая ждёт ребёнка, во мне открылось второе дыхание. — мужчина ласково погладил ещё только намечающийся животик. Валиде покраснела от возмущения. Что? Махидевран беременна? Быть этого не может! Почему только сейчас женщина узнаёт об этом? Но дальше гневаться было некогда, к Айше подошёл Сулейман. — Валиде, — мужчина поцеловал руку матери. — Сын, я так счастлива видеть тебя здоровым и невредимым. Ты выполнил волю своего отца. Селим бы гордился тобой. — Матушка, Родос дался нам тяжело. Всё пошло не по плану. Много потерь. Мы потеряли почти сто тысяч войска, а это почти всё, с чем отправлялись в поход. — Сулейман. Победы не всегда бывают лёгкими. Я помню, что Белград довольно просто тебе дался. Да, пусть этот остров было сложно взять, но ты всё же сделал это, сынок. Я горжусь тобой. — валиде крепко обняла мужчину. — Брат, ты вернулся. — Хатидже бросилась на шею султану. — Не представляешь, как мы все тебя ждали. — Моя любимая сестра, я тоже рад тебя видеть. — Сулейман заключил девушку в тёплые объятия. — Сулейман, ступай отдохни после трудной дороги. Ещё будет время пообщаться со всеми. — сказала валиде. Мужчина кивнул и отправился в свои покои. Все остальные остались на местах. Валиде, кинув на Махидевран пренебрежительный взгляд и окликнув Хатидже, также покинула зал приёмов.***
В своих комнатах женщина прокручивала новость о том, что Гюльбахар беременна. — Она точно ведьма. — валиде, рассказав всё Дайе, сидела с дочерью. — Не говорите так, матушка. Всё же Махидевран — мать Мустафы и вашего будущего внука или внучки. Пусть Аллах пошлёт ей и её малышу здоровья. — Хатидже, я знаю, что она проклинает Айлин каждый день. Сын даже не спросил за неё. Такое чувство, что он просто забыл. Как Махидевран смогла сообщить ему? И когда она сама узнала о беременности? Почему нам до сих пор не сообщил никто об этом? Она скрывала? Или же это очередная игра? А то, что Сулейман, проигнорировал меня и сперва подошёл к Махидевран? Тирада женщины была прервана стуком и вошедшим султаном. Хатидже и Айше Хафса переглянулись между собой. — Валиде! У меня есть к вам разговор. — Что случилось, сын? — слегка настороженно спросила женщина. — Я сегодня же созываю диван и приказываю лишить Пири-пашу должности великого визиря. — Сулейман, почему? Он верой и правдой служил ещё твоему покойному отцу Селиму и тебе. В чем причина такого решения? — Его план похода на Родос оказался провальным. Именно по причине этого упущения мы имеем такие жертвы. Паша отказывался признать то, что Родос нам не взять за пару месяцев. — Из-за этого ты хочешь лишить империю такого мудрого и опытного политика? — Валиде, это не самое страшное. Пири Мехмед-паша настоятельно советовал мне сдаться и прекратить священную войну. Вы знаете, что это недопустимо даже для великого визиря. — Теперь я поняла, Сулейман. Но что ты хочешь от меня? Ты перестал советоваться со мной в последнее время. Мужчина пропустил мимо ушей данное обвинение. — Кого вы имеете на примете на эту должность? Мне трудно решить. Если у вас есть идеи, то поделитесь ими со мной. — Я не думала над этим вопросом, сын. Никогда не сомневалась в Пири-паше. Но, если дело обстоит подобным образом, то, на мой взгляд, Мустафа-паша наиболее достоин этой должности. Он верой и правдой уже на протяжении многих лет служит нашему государству. Никогда не проявлял себя с негативной стороны. — Хорошо, я услышал вас, валиде. Есть ещё одно. — Что, сын? — Я знаю, что по вашей воле письма от Махидевран не доходили до меня. — Это клевета, Сулейман. Она в очередной раз оболгала меня перед тобой. Неужели ты не видишь того, что эта девушка не остановится ни перед чем? Махидевран хочет нас с тобой рассорить. — Валиде, — вздохнул мужчина. — Я слышу от вас подобные слова уже в который раз. Когда прекратится всё это? Махидевран носит вашего внука, а вы её обижаете. — Сын, я первый раз слышу о том, что Гюльбах беременна. Возможно, это очередной её хитрый план. С ней ты забыл о Айлин-хатун, которая также носит твоего ребёнка. Что скажешь на это? — Матушка, я никому не позволю вмешиваться в мои дела с гаремом. Но также никому не разрешено неуважительно относится к моей жене. — Ты говоришь, что никому не позволено, но Махидевран вмешивается постоянно. Или же на неё эти требования не распространяются? — женщина с упрёком посмотрела сыну в глаза. — Я не хочу больше возвращаться к этой теме. Это был последний раз. В следующий одним разговором всё не закончится. — Сулейман, да ты слышишь, что мне говоришь? Из-за какой-то рабыни ты будешь осуждать меня? — Валиде, поосторожнее. Иначе последствия не понравятся никому. — сказал напоследок мужчина и вышел из покоев матери. Женщина схватилась за сердце. К ней сразу же кинулись Дайе-хатун и Хатидже. — Госпожа, вам плохо? Позвать лекаря? — Всё хорошо. Она здесь ничем не поможет, Дайе. Мой сын ослеп. Совсем не видит очевидного. Махидевран полностью прибрала его к своим рукам. И мы уже вряд ли сможем с этим что-то сделать.