***
Сулейман открыл первый военный совет после похода на Родос. Король Венгрии Людовик Ягеллонский стремительно терял бразды правления. Чехия погрузилась в череду междоусобиц, её правитель князь Карел Минстербергский непозволительно высоко поднял налоги для населения и способствовал распрям национальных меньшинств, всячески ущемляя их в правах. Это сыграло на руку местной чешской политической элите, которая стремилась расчленить государство и править одноособно в каждом. Венгрия также не отличалась крепкой позицией: она находилась в состоянии анархии, которая установилась после подавления восстания Дьёрдя Дожи. Против Людовика сформировалась аристократическая оппозиция во главе с церковным деятелем Томашом Бакошем и маркграфом Георгием Бранденбург-Ансбахом. Они ненавидели короля и самостоятельно против его воли сформировали регентский совет. Людовик был прекрасно осведомлён в намерениях османов продвинуться в сердце Центральной Европы, тем самым закрепить своё главенствующее положение на Балканах. После взятия Белграда, Сулейман полностью открыл себе дорогу в Венгрию. Однако не торопился с походом, выжидая наиболее благоприятной ситуации в ослабленном государстве. — Мустафа-паша, что известно про обстановку в Венгрии? — Король Людовик Ягеллонский во главе с парламентом издал указ о повышении налога для того, чтобы сформировать армию из иностранных контингентов. Однако по нашим сведениям всё не так просто. Деньги оседают в казне знати, а венгерское войско находится в плачевном состоянии. — Вскоре мы отправимся на Мохач, нужно начать военную подготовку к походу. — Когда планируете выступать, повелитель? — В начале лета. После проведения торжественной церемонии обрезания шехзаде Мустафы сразу же отправляемся. К тому времени будем совершать подготовку. Какое количество сил мы сможем мобилизировать? — Сулейман тщательно рассматривал карту, делая пометки. — Около пятидесяти тысяч, повелитель. Возможно, несколько больше. — Хорошо. Я думаю, что этого вполне нам хватит для уверенной победы. Людовик сможет выставить не более тридцати тысяч. — А как быть с возможной помощью венграм от Папы Римского, веницианского дожа, Сигизмунда Старого и эрцгерцога Фердинанда? — У них свои проблемы. Не думаю, что помощь будет такой, что составит нам серьёзную угрозу. Пора покончить с венгерским засилием раз и навсегда. Ходжа Синан-ага, пиши от моего имени послание Людовику. Писарь развернул свёрток и приготовился записывать, обмакнув перо в чернильницу. Сулейман подвёлся и принялся ходить из стороны в сторону. — Людовик, если ты не утратил последней королевской чести своих предков, если не желаешь зла своему народу, то прими от меня, султана Сулеймана Хана, повелителя всего мира, следующее предложение. Ты немедленно передашь в руки всю власть Яношу Запольяи и будешь мною помилован. В противном случае тебя ждёт жалкая смерть от османского священного меча. Перестань прятаться за юбкой своей мудрой жены Марии Австрийской и поступи хоть раз в этой жизни как настоящий мужчина. — падишах замолчал, подошёл к писарю и поставил на послании свою печать. — Это сильно разозлит венгерского короля, — начал Мустафа-паша. — На такую реакцию я и ожидаю. Ибрагим-паша! Грек вышел вперёд и поклонился. — Назначаю тебя сераскиром предстоящего похода. Да поможет тебе Аллах. — Аминь, повелитель.***
Айлин сидела с Ирем в ташлыке. После того случая с ранением Разие прошел почти месяц. За это время девушка почти всегда сидела в своих покоях. Сегодня был один из немногочисленных дней, когда ей было позволено выйти за пределы комнаты. Она была счастлива наконец-то выйти на свободу и вздохнуть полной грудью. Со дня на день Айлин должна разродиться. Ей было грустно, ведь валиде пообещала сразу же разлучить её с ребёнком, а её саму сослать в старый дворец. Время в Топкапы было сочтено. Ирем заверила подругу, что отправится вместе с ней. И хоть Айлин просила её остаться, чтобы присматривать за новорожденным малышом, та не соглашалась, упрямо твердя, что её не бросит одну. Отчасти девушка была рада этому. Всё же вместе не так страшно, как наедине. — Не могу поверить, что это происходит со мной. — Не бери в голову. Ты не виновата, это всё жестокие игры, выиграть в которых, нам не судилось. — успокаивала подругу Ирем. — Как можно оставить это без внимания? Меня разлучат с ребёнком! — Да, это страшно, но жизнь продолжается, Айлин. Ты не привыкнешь к малышу, что было бы гораздо хуже, ведь расставание тогда воспринялось бы слишком тяжело. — Наверное, ты права. — Внимание! Махидевран султан Хазретлери! — раздалось на весь гарем, и девушки встали со своих мест, чтобы поприветствовать госпожу. Айлин была единственной, кто проигнорировал появление султанши, но, когда кинула взгляд на Махидевран, то заметила семенивших за ней Гюльшах и Разие. Последняя увидела девушку и улыбнулась ей. — Разие? — девушка поднялась на ноги, подбежала и схватила служанку за руку. — Что ты здесь делаешь, паршивка?! Махидевран остановилась и посмотрела на Айлин. — Ты разве не видишь, хатун? Разие прислуживает мне. Немедленно отпусти девушку! — Это ты всё подстроила! — Айлин закричала на Гюльбахар. — Ты виновата в том, что меня обвинили в покушении на эту гадюку. Своей клеветой и грязными интригами добилась своего! — Айлин, не нужно, — Ирем схватила подругу за руку, но та лишь отмахнулась от неё как от назойливой мухи. — Успокойся, хатун. Ты забыла своё место, кажется. В этой ситуации вся вина на тебе, — Махидевран опасно приблизилась к девушке. — Нечего меня обвинять в своём провале. Ты первая перешла мне дорогу. Моли Аллаха, что вообще осталась жива. Гюльбахар смерила презрительным взглядом девушку и, позвав служанок, вышла из ташлыка. Ирем бросилась к упавшей на колени Айлин. Та громко дышала и смотрела вслед Махидевран. — О, Аллах, у меня отошли воды! — по ногам девушки потекла жидкость. — Скорее зови лекаря!***
Валиде, пребывая в беспокойстве, ходила по своим покоям. Недавно Дайе пришла и сообщила, что Айлин рожает. Женщина молила Аллаха, чтобы всё прошло упешно, и ребёнок выжил. Айше Хафса не могла больше терпеть и решила, что отправится к Сулейману, чтобы вместе пойти к Айлин. Сын оказался у себя. Стражники пропустили султаншу сразу же. — Сынок! Айлин-хатун рожает. Идём же поскорее к ней, чтобы провести обряд имянаречения над малышом. Сулейман поднялся из-за стола и поцеловал руку матери. — Валиде, уже известно, кто появился на свет? — Ещё нет, но возможно, всё разрешилось, идём и узнаем. Они шли по коридору к покоям девушки, как вдруг из-за поворота выскочил Сюмбюль и поклонился. — Повелитель, валиде. Айлин, дай Аллах, успешно разродилась. — Ну, Сюмбюль, порадуй же нас хорошими новостями! — У вас родилась прекрасная дочь, — улыбнулся евнух и тут же поймал мешочек с золотом, который кинул ему радостный Сулейман. Валиде сперва огорчилась тем, что Айлин не подарила ей внука, но, увидев малышку, тут же сменила гнев на милость. Женщина взяла из рук измученной, но счастливой матери небольшой пищащий комочек, завернутый в тёпленькое одеяло. Девочка была с карими глазками и тёмными завитками волос, прямо как у её Сулеймана, когда тот родился. Малышка сонно причмокивала и вскоре уснула. На обряд пришли Махидевран, которая так и сияла от триумфа, и Хатидже. Гюльбахар подарила колыбельку и монеты для новорожденной. Абсолютно все умилились девочкой. Султан взял дочь и поцеловал в крошечный лобик. — Твоё имя Нурай, — произнёс пару раз мужчина, погладил щёчку малышки и передал матери. — Айлин, поздравляю тебя с замечательной доченькой, — сказала радостно Хатидже, передавая Айлин шкатулку с украшениями в подарок. — Присоединяюсь, да пошлёт Аллах ей здоровья и легкой судьбы. — Аминь, Махидевран султан. Сулейман с одобрением посмотрел на Гюльбахар и вышел из покоев Айлин, даже ничего не сказав ей. — Жаль, что так и не удалось тебе стать султаншей, — вздохнула Махидевран. — Мало того, отправишься в старый дворец и больше не увидишь Нурай. — Замолчи немедленно, бесстыжая. У тебя совесть вообще есть? Выйди из покоев сейчас же! — валиде разозлилась не на шутку. Махидевран только улыбнулась, поклонилась султаншам и молча вышла с гордо поднятой головой. — Спасибо, госпожа. Разрешите пару дней восстановиться и собрать вещи, а после мы с Ирем уедем? — спросила Айлин, прижимая к сердцу доченьку. — Ты останешься в Топкапы, дорогая, — ответила Айше Хафса и увидела удивлённое лицо девушки продолжила: — Мы знаем, что ты невиновна в истории с Разие. Это всё подстроила Махидевран. — Но повелитель… — Не беспокойся, я всё улажу. Главное, что нам известна твоя непричастность к тому преступлению. Айлин поблагодарила султанш и поцеловала Нурай, которая смешно засопела. Валиде с нежностью наблюдала за этой сценой.***
Хатидже пришла в сад. На небе звёзд не было, поэтому единственным источником освещения были горящие факелы. Девушка стала возле кустов и принялась ждать Бали-бея. Он передал записку, в которой просил встречи. Могла ли она отказаться от такого? Конечно, нет. Хатидже дожидалась мужчину, как вдруг кто-то схватил её за талию и поцеловал в шею. — Что вы себе позволяете? Немедленно отпустите меня. Я — сестра повелителя! — гневный возглас заглушила рука, которую девушка хотела тут же укусить. — Тише, султанша! Это всего лишь я. Не пугайтесь так. — Бали-бей? — успокоилась Хатидже и крепко обняла Малкочоглу. — А вы ожидали увидеть кого-то другого? Я уже начинаю вас ревновать. — Не волнуйся, тебя невозможно променять на кого-то. — девушка взяла руку мужчины и несильно сжала. — Если бы я не сделал первый шаг, вы бы не решились. Помните, как я украл вас у дверей повелителя и затащил в свои покои, чтобы поговорить? Вы тогда чуть не убили меня в порыве гнева. — Я сильно испугалась, — смущённо пролепетала девушка. — А тебе не следовало так делать! Зато я первая позвала тебя в наше тайное место. Так что один один. — Вы правы. Постойте, — мужчина вынул из кармана коробочку и взял Хатидже за руку. — Это вам. Увидев его, я сразу же вспомнил о вашей нежной, словно утренняя роса, красоте. Султанша с восхищением смотрела на кольцо, которое ей одел на палец Бали-бей. Розовый сапфир в золотом ободке сверкал в свете пламени факелов. — Аллах, какое оно красивое! — Как и вы, госпожа. — Малкочоглу нежно прикоснулся к губам девушки. — Я так рада находиться здесь, рядом с тобой. — прикоснулась щекой к щеке мужчины Хатидже. — Так не хочу, чтобы это всё закончилось. — Не думайте об этом, вы будете счастливы. — Без тебя — нет. — Вас можно поздравить, теперь вы тётя во второй раз? — решил сменить тему Бали-бей. — Ах, Нурай такая замечтельная малышка! Так люблю детей! Я самая счастливая тётя на свете. — И самая красивая. Вы прекрасны, Хатидже султан. Я восхищаюсь вами и искренне радуюсь как ребёнок, когда выдается возможность увидеть вас. Девушка потянула Бали-бея в беседку. Пара продолжила свидание, наслаждаясь тихой ночью, которая опустилась на Стамбул. Малкочоглу обнимал Хатидже и наслаждался безмятежностью.***
— Она до сих пор во дворце! Повелитель же говорил, что её после рождения ребёнка выпроводят из Топкапы. Что поменялось?! — Госпожа, вам нельзя волноваться. — Гюльшах пыталась успокоить девушку, которая была сильно взволнована. — И что с неё взять? Родила девочку, совсем не конкурентка. — Я не буду спокойна, пока она здесь. Айлин не даёт мне свободно вздохнуть, понимаешь? — Гюльбахар махнула рукой. — Возможно, вам стоит навестить супругу Ибрагима-паши — Хюррем, чтобы немного отдохнуть? — Она приедет на днях. Не хочу никуда ехать. Где Мустафа? Мустафа! — девушка громко позвала мальчика. Шехзаде сразу пришёл из соседней комнаты. — Валиде, вы меня звали? — Да, сынок, чем ты там занят? У тебя всё хорошо? — Матушка, вы меня пугаете. Я у вас на виду, недавно спрашивали же. — ответил Мустафа. Махидевран крепко обняла сына. — Извини, дорогой, я немного перенервничала и забылась. Если хочешь, то сходи с Сельмой в сад, погуляй там. — Я хочу доиграть с ней в шахматы, а после мы обязательно пойдём. Если желаете, можете присоедениться. Я также навещу сегодня свою сестру Нурай и Айлин-хатун. — Почему ты к ней пойдёшь? Сам решил? — Махидевран обняла сына и выжидающе взглянула в его глаза. — Нет, вместе с валиде султан, вы разве против? Если не хотите, я не пойду. — Всё хорошо, сходи к Нурай. Я отдохну пока. — девушка присела на тахту и прикрыла глаза. Мустафа только удивился поведению своей мамы, но ничего не сказал. Махидевран чувствовала, как нервное напряжение достигло предела. Нет, она не сможеть сидеть спокойно, сложив руки. Девушка действительно не хотела запрещать сыну видеть сестру. В этом нет ничего плохого. Он старший брат и может проявить заботу о малышке. Но тогда, когда Айлин покинет пределы этого дворца! Махидевран знала, что валиде — та самая причина, по которой хатун ещё здесь вот уже как месяц. Айше Хафса поняла, что история с Разие — не более, чем авантюра Гюльбахар, и что Айлин совершенно невиновна. Конечно, выставить доказательств никто не смог, но хатун осталась рядом с Нурай султан в Топкапы. — Нет, я не могу так! — вспылила девушка и обратилась к служанке. — Пойду к повелителю. — Госпожа, — только и успела сказать Гюльшах, но Махидевран уже вышла. Она шла с уверенностью в том, что в очередной раз получит желаемое. Иначе и быть не должно. Девушка решила, что в открытую не стоит ничего требовать у Сулеймана, а вот невзначай спросить о происходящем можно. — Проходите, султанша. — стражник беспрекословно пропустил госпожу внутрь. Султан обедал. Увидев Махидевран, он улыбнулся, встал и молча подошёл к ней. — Пойдем, пообедаем, любимая. Как ты? — Увидела тебя и стало лучше, — присаживаясь на подушки, тепло сказала девушка. — Я также счастлив видеть тебя. Надеюсь, Мустафа успокоился? Он так увлечен Хюррем и Ибрагимом, что я подозреваю, его душа больше лежит к ним. — Вовсе нет, постоянно спрашивает, когда они навестят нас в следующий раз. — усмехнулась Гюльбахар. — Рада, что шехзаде растёт таким активным и любознательным. — Перед походом на Венгрию запланировано торжество обряда обрезания. Уже поговорил об этом с валиде, она поддержала меня. Что ты скажешь по поводу этой идеи? — Это хорошее решение, Сулейман. Ты снова идёшь на войну? — огорчилась девушка. — Я не переживу этого. — Любимая, это моя прямая обязанность — заботиться о благополучии Османской империи, чтобы однажды передать её в руки Мустафы. Обещаю, что вернусь быстро. К тому же, мне есть к кому возвращаться, — мужчина нежно погладил животик Махидевран. Девушка была вполне удовлетворена этим ответом. — Нурай такая хорошенькая малышка! Не перестаю ею умиляться. Как жаль, что её мать пренебрегла благополучием дочери. — отламывая ложечкой десерт, будто невзначай сказала Гюльбахар. — К чему ты ведёшь? Валиде сказала, что Айлин души не чает в дочери и всё время проводит с ней. — Это верно, но госпожа разве не сказала, что на хатун лежит страшный грех? — отправив в рот кусочек пирога с кизилом, девушка посмотрела на хмурого мужчину, который взглядом потребовал объяснений. — Ещё будучи беременной, она совершила покушение, которое оказалось неудачным, на одну из твоих наложниц. Ты не знал об этом, Сулейман? Мать нашей маленькой султанши — несостоявшаяся убийца. Султан промолчал, но Гюльбахар была уверена, что её слова попали точно в цель. Всю оставшуюся трапезу они избегали разговора про Айлин. Махидевран почувствовала невероятное облегчение.***
Айлин в своих покоях пела колыбельную и укачивала Нурай. Девушка разжала маленький кулачок дочери и поцеловала крохотные пальчики. Она поняла, что дети — это наибольшее счастье. Хатун полюбила свой новый статус матери. Пусть и не стала султаншей, но она безумно обрадовалась девочке, ведь так хотела именно малышку. Всё, казалось, наладилось: ей разрешили остаться в Топкапы, валиде и Хатидже султан стали вновь относиться к ней тепло, как и раньше. Айлин даже забыла про ссору с Разие и Махидевран, вот так она была окрылена своей крохотной Нурай. Внезапно в покои зашёл Сюмбюль-ага и ещё пару слуг, которые тут же принялись выносить сундуки с вещами. — Сюмбюль-ага, неужели нам с доченькой выделили покои ещё больше? Евнух махнул рукой и жестом позвал вошедшую девушку. — Забери немедленно у хатун Нурай султан и отнеси малышку к валиде. Айлин в ужасе вскочила и с силой прижала к себе дочь в защитном жесте. — Госпожа хочет видеть нас? Я в состоянии сама сходить к ней. — Отдай султаншу, хатун. Ты по приказу повелителя отправляешься в старый дворец сейчас же. — Не отдам! Что значит отправляюсь в старый дворец? Валиде разрешила мне остаться. — Я выполняю приказы нашего падишаха, Айлин. Не делай глупостей, отдай султаншу и немедленно собирайся в дорогу. — вздохнул евнух. — Я хочу видеть повелителя. — Хатун, не вынуждай применять силу! Не доводи до греха, падишах разрешил тебе навещать дочь. Ты будешь с ней видеться. Не усугубляй своё положение. Девушка даже не думала выполнять то, что ей сказал Сюмбюль. Нет, ни за что. Она не отдаст свою девочку. Нурай будет плохо без матери! — Стража! — закричал мужчина, когда увидел, что Айлин сама не отдаст маленькую госпожу. — Немедленно заберите у хатун Нурай султан. Айлин кричала, отбивалась и не отдавала никому ребёнка. Но евнухи были сильнее. Они отобрали у девушки дочь и немедленно понесли её из покоев. — Нет, нет, нет! Нурай! — кричала Айлин, захлёбываясь слезами и вырываясь из захвата. — У тебя мало времени, собирайся. С малышкой всё будет хорошо. — сказал напоследок Сюмбюль-ага, с грустью взглянув на хатун. После ухода евнуха девушка стала в истерике крушить всё в своих покоях. Она не могла поверить, что это происходит с ней. Ещё пару минут назад Айлин держала в руках свою дочь, но сейчас она стоит у её пустой колыбельки, сжимая в руках детское одеяльце. Боль, разочарование, злость. Девушка задыхалась от нахлынувших эмоций. Ирем, когда вошла в покои, обнаружив страшный беспорядок и подругу в таком ужасном состоянии, кинулась сразу же к ней. — Аллах, что случилось? — Её забрали у меня. — мёртвым голосом ответила Айлин. — Забрали по приказу повелителя! Разлучили меня со смыслом моей никчёмной жизни! Жестокие, какие же они все жестокие! — закричала девушка. — Ненавижу! — Айлин! — Ирем осторожно притронулась к руке подруги. Девушка тяжело поднялась на ноги, покачнувшись и чуть не упав. — Не трогай меня, я сама. — откинув руку Ирем, сказала Айлин и, пошатываясь, побрела из покоев. — Ты куда? Девушка, вытирая слёзы, пошла к той, которая была виновницей всех её несчастий. — Махидевран! Махидевран! — крик услышали почти все жители Топкапы. Гюльбахар спокойно вышла из своих покоев и направилась навстречу Айлин. Та была в ужасном состоянии. Порванное платье, мокрое от слёз лицо и красные, налитые кровью глаза. — Хатун? Почему ты звала меня? Захотела попрощаться напоследок? — Это ты виновата, змея! Ты оклеветала меня перед повелителем! Из-за тебя меня разлучили с Нурай! — Тише, Айлин. Я тебя предупреждала, что в этом дворце жизни тебе не будет. — спокойно сказала Махидевран и продолжила: — Разлука с родным ребёнком — страшная вещь, но ты сможешь навещать малышку. — Да покарает тебя Аллах за все твои грехи, Махидевран! — закричала Айлин, — Гореть тебе вечно в аду! Ты также познаешь всю боль, что я испытываю, только в разы страшнее! — Я уже в том аду, о котором ты так громко говоришь, хатун. Выстрадала не меньше твоего! Айлин не удержалась и, резко замахнувшись, со всей силы ударила девушку, а затем толкнула её. Махидевран упала словно тряпичная кукла, ударившись головой о мраморный пол. Хатун испуганно посмотрела на свои руки и перевела полный ужаса взгляд на султаншу, которая была без сознания. Аллах, что она натворила? Теперь её казнят! — Госпожа? — раздался крик Гюльшах, которая увидела бездыханную Гюльбахар, и стоящую над ней хатун. — Срочно лекаря!