***
Ибрагим стоял возле трона, на котором восседал падишах. На его лице была счастливая и безмятежная улыбка, что можно лишь позавидовать. Свершилось то, чего Сулейман так долго ждал и на что надеялся, читая молитвы. На радостях от рождения близнецов в Стамбуле было приказано устроить пышные празднества в честь новорождённого наследника и султанши. Всех щедро потчевали всевозможными блюдами: сладостями, жареным на вертеле мясом, пловом, щербетом. Вино лилось рекой, а отовсюду были слышны крики восхваления повелителя, пожелания долгих лет, здоровья ему и его детям. Столица гудела от гуляний. — Поздравляю, повелитель. Вы заслужили это. После стольких страданий, в вашем саду наконец наступила весна. Дай Аллах счастья и здоровья вашим детям, вам и госпоже. — Спасибо, Паргалы, чувствую себя баловнем судьбы. — мужчина широко улыбнулся. — Это не только рождение долгожданных наследников, а и знак, что поход на венгров будет успешен. — Несомненно. Я как раз пришёл к вам по этому поводу, — сжимая в руках документы и показывая на них взглядом, ответил Ибрагим. — Здесь, — он потряс свитками. — Доказательства всех слов, сказанных мною на прошлом Диване в адрес Мустафы-паши и Ахмеда-паши. Сулейман взял бумаги и принялся изучать, пробегая по каждой написанной строке глазами, стараясь вникнуть в суть. Однако в документах были точные подсчёты, а недостачи по многим позициям кричали о вине чиновников. Как они посмели пойти на такое преступление? — В это трудно поверить, но факты — упрямая вещь, — сказал грек, ожидая последующей реакции султана. — Государственная измена, — вздохнул мужчина. — Власть портит людей и толкает на бесчинства. Эти люди служили ещё моему отцу, и за ними никогда не наблюдалось подобного. — Всё меняется, повелитель. Нет гарантии того, что верные вчера люди останутся верны и сегодня, но прошу вас, не будем об этом. Вскоре состоится церемония обрезания шехзаде Мустафы, всё ли к ней готово? — Да, Ибрагим. Я на днях обсуждал этот вопрос с валиде, всё идёт так, как было запланировано. Однако я также решил выдать Хатидже за Бали-бея. Хотел посоветоваться с тобой. — О чём, повелитель? То, что султанша выходит замуж, немало удивило грека. Совсем недавно она клятвенно признавалась в любви ему, хоть даже смысл был не в этом, а сейчас он узнаёт, что султан одобрил свадьбу. Или же госпоже навязали данный брак? Нет, быть этого не может, падишах дал слово, что его сестра во второй раз выйдет замуж не иначе, как по любви. — Думаю ввести Малкочоглу в совет Дивана. Что скажешь по этому поводу? — Даже не знаю, — растерялся Паргалы. — Бали-бей, вне всяких сомнений, предан династии Османов и государству. Он отважный воин и, насколько мне известно, с обязанностями хранителя покоев справляется отлично. — Валиде спросила меня про этот брак, а Хатидже заявила, что вовсе не против. Недолго думая, я дал согласие. Однако должность Бали-бея… Нужно подумать над этим, время ещё есть. Разговор перетёк на общие темы. Сулейман интересовался, как живётся в Топкапы Ибрагиму и Хюррем, на что грек ответил, что на днях они отправляются обратно на Ипподром, ведь всё успешно разрешилось. Султан предложил оставаться во дворце столько, сколько душе угодно, но Паргалы был непреклонен. Не хотел признаваться повелителю, но не особо жаловал Топкапы и чувствовал себя некомфортно. Сулейман догадывался о причинах стремления Ибрагима домой, но озвучивать свои предположения не стал, лишь сказав, что ожидает пару на предстоящей церемонии. Мужчина вышел из султанских покоев в приподнятом настроении. Наконец-то они с Хюррем отправятся на Ипподром, где смогут позволить себе то, чего не могли здесь. Атмосфера Топкапы давила и несколько угнетала. Осознание того, что во дворце снуют личности, которые обо всём докладывают тем, кто щедро им заплатил, заставляло быть предельно осторожным и внимательным. Внезапно из-за поворота выпорхнула Хатидже султан без сопровождения вереницы верных служанок. Увидев Ибрагима, она усмехнулась и пошла ему прямо на встречу. Паргалы мысленно выругался, но делать вид, что он выбрал не ту дорогу или у него появились неотложные дела, которые требовали его возвращения назад, было крайне глупо. — Госпожа, — поклонился он, когда девушка максимально близко приблизилась к нему. — Ибрагим, — кивнула Хатидже. — Рада тебя видеть, как твои дела? — Радуюсь жизни, султанша. Всё просто прекрасно, как ваше здравие? Повелитель поведал, что вы вскоре выйдете замуж за Бали-бея, с чем я вас искренне поздравляю. Хатидже отвернулась, лишь улыбнувшись, и по привычке потянулась рукой к кулону, висящему на шее. — Да, матушка предложила, и я подумала, что это замечательная идея. Бали-бей — настоящий мужчина, который не допускает даже мысли меня обидеть. Ибрагим понял намёк и мысленно ухмыльнулся. Женщины! Их логику понять слишком сложно. — Несомненно, Малкочоглу — хороший человек, храбрый воин и преданный слуга нашего повелителя. Он, как никто, наиболее подходящая кандидатура в мужья для вас. — Я всегда думала, что это ты, Ибрагим. — вздохнула Хатидже. — Но ты предпочёл меня кому? Даже не знаю, как её назвать. — Госпожа, я прошу вас не выражаться таким образом о моей любимой супруге. — Иначе что? Ты меня осудишь за мои слова? Вы все рабы, жалкие, ничтожные… — девушка вскипела, но было видно, что ей больно. — Я же любила тебя, Ибрагим. Ждала, верила, надеялась. Но ты так жестоко растоптал мои чувства. Отказал, отверг меня. — Султанша, — начал мужчина. — Замолчи, — резко прервала девушка, вскинув руку. — Если бы ты знал, как это больно, обжигаться от любви. Я не знаю, чем она лучше меня, и видимо никогда не узнаю. Чувствовал ли Ибрагим сожаление? Нет. Хатидже султан не смогла вызвать у него даже жалости, как тогда, когда они ехали в карете после её визита на Ипподром. О каких растоптанных чувствах говорит она? Разве он обещал, давал ей хоть малейшую надежду? Госпожа сама придумала себе невесть что, а теперь сходит с ума от этих мыслей, которые не дают ей покоя. Грек уже понял, что внезапная свадьба — это лишь возможность вызвать ревность и негативные эмоции у него, а для девушки — забыться и переключиться. Он видел, как Хатидже султан подняла глаза, посмотрев выше его плеча, затем резко сократила расстояние между ними и прикоснулась своими теплыми губами к нему, вовлекая в поцелуй. Ибрагим сперва был ошарашен, но, тут же опомнившись, слегка оттолкнул от себя девушку. Через мгновенье стало ясно, что за представление устроила султанша. К ним стремительной походкой подошла Хюррем. Глаза её метали молнии, а взгляд бегал от мужчины к госпоже и обратно. Руки девушки сжались в кулаки, но она постаралась прийти в себя. — Что здесь происходит? — не утруждая себя обязательным поклоном, громким тоном спросила она. — Хочу тебя поздравить, Хюррем, — пропела Хатидже. — Твой муж великолепно целуется. Тебе повезло. Девушка усмехнулась, поджав губы, и вопросительно приподняла бровь. — Да вам откуда это известно? Вы напали на Ибрагима словно змея, укусив его при этом. Не думаю, что после такого можно рассчитывать на взаимность. Никак не оставляете попыток поссорить нас? — Попыток? Слишком громко сказано. Если бы я действительно хотела этого, то вы бы давно уже не были вместе. — Прекатите преувеличивать свои возможности, Хатидже султан. Все мы знаем, на что вы способны. Для того, чтобы приехать в чужой дворец и учинить скандал… — подколола Хюррем. — Ума много не нужно. Хатидже покраснела, Ибрагиму внезапно стало весело, но он сдержался. Его Хюррем… Настоящая львица. — Как ты смеешь со мной так говорить? Кто я, а кто ты? — Я ничего такого не сказала, султанша. Всего лишь правду, разве это запрещено? — Какую правду? — закричала Хатидже. — Какая у тебя может быть правда? Что ты себе возомнила? Это Махидевран подослала тебя? Я видела, что за подарок вы ей преподнесли, захотели намеренно унизить меня и валиде. Бессовестные! — И счастливые, — ответила Хюррем, взяв за руку Ибрагима. — У нас и мысли не было оскорбить вас, госпожа. Этот подарок лишь из чистых побуждений. — Я знаю все ваши замыслы, даже не сомневайтесь в этом. Однако ни у вас, ни у Махидевран ничего не получится. Вот только вы сильно пожалеете, если решите перейти нам дорогу! — закончила Хатидже и, смерив презрительным взглядом пару, подхватила юбки платья и гордо пошла дальше по коридору. — Корона возымела впечатляющий эффект, как я посмотрю, — усмехнулся Ибрагим. — Не знал даже, что подарок так воспримут. — Она впечатлила Хатидже и мать повелителя, — закатила глаза Хюррем. — Госпожа же просто осталась довольна. — Ты хорошо придумала, любимая, это несомненно того стоило. Какой порыв, какая реакция! — Махидевран султан заслужила подобный подарок, хотят этого другие или нет. Рождение близнецов возвысило её как никогда прежде. Все с трепетом произносят её имя, слуги сражаются за её благосклонность, а любовь повелителя крепчает с каждым днём. — Не могу понять твой мотив, — приложил палец ко рту Ибрагим. — С чего такое отношение к султанше? — Она женщина, которая преданно любит, а это уже заслуживает уважения. — Прям, как и ты, — усмехнулся мужчина и резко прижал девушку к себе, срывая с её губ страстный поцелуй. — Поехали домой, Хюррем, я сильно соскучился, — прижавшись щекой к её волосам, сказал грек. — Не сильнее, чем я, — проводя пальчиками о широкой спине мужчины, прошептала она. — Здесь бы поспорил. Поцелуй возобновился, и прервать его никому не было под силу. Ни Хатидже султан, ни повелителю, ни даже самому Аллаху.***
— Дайе, как себя чувствует Нурай? Она не обделена вниманием? — спросила Айше Хафса, сделав очередной стежок в вышивке. — Нет, госпожа, с султаншей находятся постоянно кормилица и служанки, которые пристально следят за состоянием ребёнка. Всё хорошо. — Если что случится, то спрошу с тебя в первую очередь. Я уже давно не видела внучку, в последнее время столько дел навалилось. И приближающаяся церемония, и скорый приезд Диларии, мне нужно продумать каждую мелочь. На днях женщина получила письмо от Хусейна бин Джанибека, который заверял, что его драгоценная дочь отправилась в Стамбул. Одной проблемой стало меньше. Айше Хафса не сомневалась в красоте девушки, поэтому с нетерпением ждала её прибытия. После рождения ещё одного шехзаде Махидевран стала почти непобедима. Она до этой поры ничего не боялась, а теперь и подавно получила абсолютную свободу действий, устранив последнюю соперницу. Ей было совершенно безразлично то, что своими интригами она оставила дитя без матери, ведь цель достигнута. Дилария — их последний шанс пошатнуть власть Гюльбахар, иначе придёт конец. — Она приедет до церемонии или же после? — После, — ответила валиде, отложив в сторону незаконченную вышивку. — Церемония на следующей неделе. Всё ли готово? — Да, последние приготовления заканчивает Махидевран султан. С её фонда ещё ранее были выделены средства на построение медресе и столовой для нуждающихся, насколько мне известно, на днях госпожа виделась с архитектором, который ей сообщил, что строительство подошло к концу. Также ею было передано неколько вакфов на другую благотворительность. — Чего она добивается этим? Повышает свой авторитет в глазах народа? Такие богатые подношения… Махидевран вряд ли бы сама смогла осуществить это, видимо кто-то ей помогает. Она заходила ко мне сегодня утром. Спрашивала о новых покоях. Видите ли, её комнаты ей уже не подходят, и потребовала новые для Мустафы. — Но у султанши родились близнецы, возможно, действительно стоит… — начала осторожно хазнедар. — Что, Дайе? Может быть, мне отдать ей свои покои? Или что ты предлагаешь? Покои Махидевран уступают лишь покоям Хатидже. Приказывать обустраивать новые я не собираюсь. А Мустафа ещё недостаточно взрослый для того, чтобы иметь свои отдельные комнаты. — Как вам угодно, госпожа. — Однако начни готовить покои для Диларии, я не могу заселить её в комнату для фавориток, нужно же как-то позлить Махидевран. — К приезду княжны всё будет готово, даже не сомневайтесь. Какие будут распоряжения по поводу свадьбы Хатидже султан? — спросила Дайе-хатун, пока госпожа вновь не вернулась к вышивке. Чего уж точно Айше Хафса не готова была обсуждать, так это скорую помолвку дочери. После принятия решения женщине показалось, что она поторопилась со свадьбой, но вернуть всё вспять было поздно. Хатидже дала согласие, а Сулейман одобрил. Её дочь во второй раз выходит замуж. Если первый брак был вынужденной мерой, то второй… Валиде не знала. Позиция дочери совершенно непонятна. Не ответила отказом, но и проявление счастья отсутствовало. Однако Айше Хафса хотела для своей девочки всего наилучшего. — Нужно начать готовить платье, но для этого следует посоветоваться с Хатидже, без её ведома ничего начинать не стоит. После церемонии обрезания займёмся вопросом свадьбы. Дайе, великий визирь и его жена уехали? Меня несколько напрягало их присутствие в Топкапы. Не знаю даже, с какой целью мой сын их пригласил сюда. — Ибрагим-паша и Хюррем-хатун покинули дворец. Повелитель разрешил им остаться так долго, как они того пожелают, но они решили вернуться обратно. — Слава Аллаху, хоть одной проблемой меньше. Выходка на церемонии имянаречения у меня до сих пор не выходит с головы. Ты даже не представляешь, какое унижение я тогда испытала! Благо, что Хатидже заступилась, но Сулейман был непреклонен и упрям. Всё сделал так, как того хотела Махидевран. Не удивлюсь, если корона — это никакой не подарок, а её очередной ход против меня. Если все необходимые приготовления завершены, то ты пока свободна, Дайе. Хазнедар поклонилась и оставила Айше Хафсу одну. Женщина вновь принялась за вышивку, но вскоре отложила окончательно это дело. Уж сильно болели глаза от напряжения. На улице была тёплая погода, так что валиде распорядилась накрыть ей трапезу в саду и приказала позвать Хатидже, чтобы она присоединилась немного развеялась.***
Махидевран задумчиво выбирала украшения к сегодняшнему наряду. Церемония прошла успешно, и ей необходимо было отправиться к Мустафе. Празднество удалось на славу. Вовремя закончилось строительство медресе и столовой, Челик-ага постарался и выполнил план в обещанные сроки. Вся столица веселилась и прославляла повелителя и его наследников. Конечно, ведь такой пир бывает нечасто. Интересно, насколько пышной будет свадьба Хатидже султан? Откинув серьги с топазами, девушка нахмурилась. Аллах, что же выбрать к платью? Она хотела сегодня выглядеть прекрасно. Из подаренной Ибрагимом ткани — дорогого дамаста Махидевран приказала сшить платье. Не такое, как все предыдущие, а особенное. Полностью закрытое, даже без малейшего намёка на декольте, не вычурное, но неимоверно роскошное, для настоящей госпожи. Её любимого глубокого красного цвета. Цвета страсти и любви. Платье расшито рубинами, что было непозволительными растратами, но только не для неё. Гюльбахар недолго думала над украшениями. — Гюльшах! — Что вы хотели, госпожа? — из соседней комнаты выбежала служанка и тут же поклонилась. — Как там Хакан и Дениз? — С ними всё хорошо, Разие и Сельма подле них. — Хорошо, — улыбнулась Махидевран. — Принеси мне теперь корону, хочу надеть её сегодня. — Но, султанша… — Ты будешь пререкаться? Немедленно подай её и помоги надеть! Гюльшах испуганно поклонилась и побежала за короной. Затем закончила причёску госпожи и сверху на завитые, собранные волосы водрузила украшение. Сказать, что отобрало речь — это ничего не сказать. Гюльбахар была великолепна без лишних слов. В покои постучались, и после приглашения влетел Сюмбюль-ага, который увидев султаншу, низко поклонился. — Госпожа, наш шехзаде чувствует себя хорошо. Вы можете пойти к нему. Но вас ожидает в саду повелитель. Сказал, что это срочно. — С какой целью? — надевая серьги, стоя у зеркала, спросила девушка. — Не знаю, султанша. — Можешь идти, я немедленно отправлюсь в сад. Но евнух замялся, не делая ни шага. Было видно, что он хочет что-то сказать. — Госпожа, у меня есть важная, но весьма неприятная новость для вас. — Сюмбюль, всё потом, — Махидевран заставила евнуха замолчать. — Не желаю слышать сегодня ничего плохого. У меня замечательное настроение для этого, и ты не испортишь его. Потом расскажешь, хорошо? — Как пожелаете. — Ступай теперь, — взглянув на себя в последний раз в зеркало и убедившись, что она как всегда красива, девушка поспешила к повелителю. Сулейман стоял у фонтана. Махидевран улыбнулась и уверенно пошла к нему. Мужчина не обратил внимание на приближающуюся девушку, но, когда она положила руку ему на плечо, он нежно сжал её. — Моя роза, ты пришла ко мне и озарила лучами света мой мир. — Сулейман, хоть мы виделись вчера, но я успела уже соскучиться. Что ты со мной творишь? — прижавшись к спине падишаха, тихо спросила Гюльбахар. — Сюмбюль-ага сказал, что ты хотел меня видеть. — Да, у меня есть для тебя кое-что. Идём со мной. — взяв девушку за руку, ответил мужчина. Махидевран послушно пошла за Сулейманом. Что он приготовил? Гюльбахар сгорала от нетерпения, желая узнать об этом. Они подошли к Мраморному павильону и остановились. — Что это значит, повелитель? — спросила Махидевран у внезапно ставшего серьёзным султана. — Смотри туда. — показывая на окно, ответил он. Махидевран натянуто улыбнулась и устремила взгляд в окно. Посредине комнаты сидел Шейх-уль-Ислам Эбуссуд-эфенди и вещал мужчинам, сидящим по обе стороны от него. — По воле всемогущего Аллаха, по завету избранного Пророка, по решению улемов, в присутствии свидетелей как представитель Махидевран султан принимаешь ли ты в мужья султана Сулеймана Хана, сына султана Селима Хана? — Принимаю, — послышался ответ Сюмбюля. — Как представитель султана Сулеймана Хана берешь ли ты в жёны Махидевран султан, дочь князя Темрюк-бея, которую вы просили? — Принимаю. — А вы в качестве свидетелей подтверждаете? — Подтверждаем, — раздалось громко. — Я в присутствии всех свидетелей объявляю этот брак свершённым. — объявил Эбусууд-эфенди. Одинокая слеза покатилась по щеке Махидевран, но девушка лучезарно улыбалась. — Это свадьба, Сулейман? — Моя любимая, — сказал мужчина, притянув Гюльбахар в свои объятия. — Ты великая радость души моей, несравненная госпожа моего сердца, моя вечная и никогда не угасающая любовь, мать моих дорогих Мустафы, Хакана и Дениз, моя жена. — Сулейман, ты — свет, озаряющий в ночи мой путь, моё биение сердца и моё дыхание. Я безмерно счастлива, но боюсь одного, что это всего лишь сон, и я сейчас проснусь. — Тшш, — прервал поцелуем девушку падишах. Казалось, что они унеслись отсюда далеко и воспарили на небеса, где в окружении пушистых облаков начиналось их счастье и безмятежная радость.***
— Дайе, где Махидевран? Мустафа уже очнулся и ждёт её, а она до сих пор не соизволила появиться. — Я видела, что она была в саду, — ответила Айше Хафсе хазнедар. — Прохлаждается на прогулке? Какая безответственность! — Повелитель позвал султаншу туда. — Не беспокойтесь, матушка. — сказала Хатидже, которая прервала беседу с Гюльфем и посмотрела на женщину, которая явно была не в себе из-за нервозности. — Сулейман её позвал, но куда? Их нет. Договорить не дал громкий крик и открывшаяся дверь. — Султан Сулейман Хан Хазретлери! — Наконец-то, — проворчала валиде. — Сынок, мы как раз вспоминали тебя и Махидевран. Где вы были? Что-то произошло? За Сулейманом шла Гюльбахар, увидев которую, Айше Хафса чуть не закричала в гневе. Мерзавка посмела надеть ту самую корону, которая стала полным унижением для женщины! Она возвышалась над головой девушки, сверкая золотым блеском и переливами драгоценных камней. Султан протянул ладонь, в которую счастливая и улыбающаяся Махидевран вложила свою руку и тихонько вздохнула. Хатидже и Айше Хафса с ужасом смотрели на эту сцену. Что происходит? — Валиде, — сказал мужчина, вырывая женщину из ступора. — У меня есть прекрасная новость. Только что Шейх-уль-Ислам Эбуссуд-эфенди провёл над нами с Махидевран обряд никяха. Надеюсь, что этот брак принесёт нам счастье. Все застыли в оцепенении, а Хатидже чуть не подавилась щербетом, сильно закашлявшись. — Госпожа! — крикнула Гюльфем, похлопывая девушку по спине. — Всё хорошо, — прохрипела Хатидже. — Почему же вы молчите, матушка? Скажите хоть что-нибудь! Махидевран приподняла подол платья и медленно подошла к женщине, присев перед ней в поклоне и намереваясь взять руку для почтительного приветствия. Айше Хафса, даже не взглянув на неё, с гневом отняла руку. — Валиде, — с удивлением произнесла Гюльбахар. Женщина, не обратив должного внимания, поднялась с тахты и подошла к султану. — Ты, верно, моей смерти хочешь? — зло прошипела женщина и схватилась за голову, резко зашатавшись, но мужчина подхватил её под руку, не дав при этом упасть. — Матушка! — испуганно ахнула Хатидже. — Подайте немедленно воды! Сулейман довёл женщину до тахты и усадил её. Служанка тут же подбежала со стаканом воды, который Айше Хафса сразу осушила. — Валиде, вам уже лучше? — немного погодя обеспокоенно спросил падишах. — Ты сделал непоправимую ошибку, — покачала головой она. — Ты ничего не видишь перед собой. Потакаешь слепо Махидевран, а она с радостью тобою пользуется. Сулейман нахмурился. Валиде подозвала Дайе, которая вместе с Хатидже помогли ей встать. Кинув взгляд, полный презрения, на стоящую рядом Махидевран, женщина покинула покои. — Подумать только, он женился на ней, — оставшись наедине с дочерью, сказала Айше Хафса. — Вот этого я и боялась, как он мог со мной так поступить? Не посоветовался даже, какой позор! Аллах, пощади меня! — Матушка, не стоит так нервничать, умоляю вас, — попросила слёзно девушка. — Пожалейте себя. Вы не знали, что именно подобной реакции и ожидала Махидевран? — Да лучше бы мне умереть, но не видеть всего этого! — в сердцах крикнула женщина. — Валиде, да что вы такое говорите? Вы обо мне подумали? Кроме вас, меня никто не любит, — обиделась Хатидже. — Вот, о чём вы мечтаете? Поскорее оставить нас? — Доченька, — прошептала Айше Хафса. — Нет, послушайте меня. Если вам не жаль себя, то помните хотя бы, что у вас есть дочь, которая постоянно переживает о вашем состоянии, до которого вы сами себя и довели! Разве вы не допускали мысли о том, что повелитель женится на ней? Он готов ради неё на всё, и это давно уже всем стало известно. Брат приказал убить мать своей родной дочери, лишь слепо потакая желаниям Махидевран. А она, родив близнецов, уже ни перед чем не остановится, пока не уничтожит нас. Все эти глупые наложницы, убийства, подкупы… Это всё мелочи перед её главным желанием. И сейчас, поступая так, валиде, вы даёте ей все шансы, чтобы цель Гюльбахар наконец была достигнута! — Ты права, Хатидже. Мало того, за ней стоит великий визирь. Я догадываюсь, что это именно он снабжает её огромными средствами и говорит, как лучше поступить. — Именно! — вспылила девушка. — И с этим нужно немедленно что-то делать. Противостояние вышло на новый уровень. И теперь или мы её, либо она нас.