***
Хюррем вышла из кареты и побежала во дворец. Локоны метнулись за своей хозяйкой, обдуваемые порывами ветра и хлеставшие по лицу. Девушка стремительно вошла в распахнутые двери. — Ибрагим, любимый, я… Но в главном зале никого не оказалось, она хотела было уже подниматься наверх, но заметила Нигяр, сидящую на тахте за книгой. Калфа оторвалась от чтения и удивлённо посмотрела на вбежавшую. — Хюррем? — Нигяр, где паша? — нетерпеливо спросила девушка. — Разве вы не должны были приехать вместе с Топкапы? — раздался уверенный вопрос. — Нет, — глаза Хюррем заметались из стороны в сторону. — Когда я покинула Махидевран султан и попрощалась с детьми, мне сообщили, что Ибрагим уже выехал в дорогу. Его ещё нет? — голос сорвался на хрип. Калфа поднялась с тахты и подошла к девушке, взяв ту за руку, а затем повела её, чтобы усадить на место, и подать ей воды. — Хюррем, паша не прибыл. Ты уверена, что ничего не перепутали, сказав, что он отправился в путь? — Да нет же! — с раздражением ответила девушка, сжимая руки в кулаки. — Аллах, он мог попасть в беду. Почему мы только не поехали вместе? Что теперь будет, Нигяр? Мой Ибрагим… — Даже не думай об этом! Паша — храбрый и сильный мужчина, никакие враги ему не страшны. Скорее всего, задержался в дороге или возникли неотложные дела. — В столь поздний час? — закричала Хюррем. — Нет, с ним точно что-то произошло! Я немедленно отправляюсь, — вскочив с тахты и направляясь к двери, кинула девушка. — Куда? — Нигяр поймала безумную за руку и резко потянула. — Ты с ума сошла? Это опасно! Где ты собираешься искать пашу, да и сама посуди, насколько это глупо! Слабая и беззащитная девушка одна ночью в лесу… Ты хочешь, чтобы великий визирь казнил меня на месте, узнав, что я не помешала тебе так сумасбродно поступить? Не бывать этому! — А ты подумала о моих чувствах? Ибрагим может быть ранен или того хуже, — зажала руками в ужасе рот девушка. Сердце забилось, что есть мочи. Её любимый в опасности. Воображение подкидывало страшные картины, которые Хюррем старалась отогнать прочь, но руки упрямо задрожали, а плечи затряслись от приближающихся рыданий. — Хюррем, пожалуйста, послушай, — но девушка не обратила на слова внимания. — Хюррем! — терпение калфы было на исходе. — У паши надёжные телохранители, он сам неоднократно участвовал в войнах. Ты думаешь, что этот человек не сможет остаться целым и невредимым? — Я знаю, но не могу взять себя в руки и успокоиться. Сильно волнуюсь за него. Не переживу, если с ним что-то случится. — Не смей говорить так! Всё будет хорошо, — Нигяр обняла девушку, зная, что она не перестанет переживать, пока не убедится, что паша жив и невредим. — Дай Аллах, — вытирая набежавшие на глаза слёзы, ответила Хюррем. — Уже поздно, иди ляг и поспи. Ты устала за день. — Нет, не сдвинусь с этого места, пока не увижу Ибрагима. Да и какой может быть сон в моём состоянии? Лучше подожду его здесь. Время тянулось мучительно медленно. Хюррем поглядывала нетерпеливо в окно в надежде увидеть приближающегося верхом на коне мужчину. Но ничего не происходило. Вариантов было не так много. На Ибрагима могли напасть в дороге. Но Нигяр была права. Он не может так просто сдаться. Обязательно будет бороться до последнего. Да и нет равных ему по силе. Хюррем от усталости прикрыла глаза и не заметила, как задремала. Разбудил её громкий звук открывшейся двери. В зал вошёл Ибрагим. Его вид был помят и слегка потрёпан, глаза горели злостью и звериной яростью. Рукав кафтана быд разодран, на плече виднелась кровоточащая царапина. Девушка ахнула и побежала к мужчине, обвив руками его шею. — Ибрагим, ты жив, слава Аллаху! Ты ранен! — Разве может быть иначе? Успокойся, всего лишь небольшая царапина. — усмехнулся Паргалы, притягивая к себе Хюррем за талию. — Теперь я убедилась, что ты в полном порядке. Я так переживала, места себе не находила. Приехала домой, а тебя нет. Мне ещё в Топкапы сказали, что ты отправился назад. Что же тебя так задержало? — слова лились неиссякаемым потоком. — После разговора с повелителем я направился на Ипподром, но по дороге попал в засаду. Один из моих телохранителей был убит. — Паша, вы… — Всё хорошо, Нигяр, отправляйся отдыхать. Калфа поклонилась и оставила Ибрагима и Хюррем одних. Девушка обеспокоенно посмотрела на мужчину. Его гнев чуть утих, но было видно, что он до сих пор взбешен произошедшим. — Кто осмелился, дорогой? Не укладывается в голове просто. Ты допросил виновных? — Нет, трое было убито, а ещё один успел скрыться. Я точно не знаю, кто мог пойти на это, но догадываюсь, Хюррем. Благо, ты не отправилась со мной и избежала неприятностей. — мужчина прикоснулся губами ко лбу девушки. — Ты расскажешь об этом повелителю или сохранишь в тайне? Мне кажется, что молчать не стоит, он вправе знать о произошедшем. — Не знаю пока. Ситуация непростая, и я хочу найти сбежавшего мерзавца и попытаться допросить его, чтобы разузнать, кто отдал приказ. — То же самое, что искать иглу в стоге сена. Где теперь его найти, это невозможно! — Не думай об этом, Хюррем. Ты сейчас очень нужна мне, как никогда. Пойдём со мной в хаммам. — прошептал Ибрагим, заправив локон девушке за ухо. Девушка послушно пошла за мужчиной. Грек крепко сжимал руку девушки своей ладонью. Ему нужно было расслабиться и отдохнуть. Нападение было неожиданным. Путь преградили большие ветви сломанных деревьев, и пока все принялись расчищать дорогу, их окружили почти незаметно подкравшиеся наёмники, вооружённые кинжалами и саблями. Бой завязался моментально, без какого-либо сигнала. Лица нападавших были закрыты тканью, поэтому разобрать было невозможно. На Ибрагима набросились сразу двое, и одному удалось прорвать остриём сабли его кафтан, задев лезвием плечо. После этого мужчина озверел и яростно кинулся в атаку, одному он перерезал горло, а другого заколол молниеносным ударом. Обойтись без жертв не удалось. В этот вечер Ибрагим лишился телохранителя, который был подло убит. Хюррем молчала, когда мужчина сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Раздался тяжёлый вздох. Девушка кинула короткий взгляд, чтобы убедиться, что грек в порядке. Она не хотела его лишний раз тревожить, терпеливо ожидая, пока он сам первый что-то скажет или предпримет. Но Ибрагим оставался по-прежнему молчаливым и задумчивым. Хюррем не выдержала и, полностью искупавшись, отправилась в покои. Мужчина последовал за ней, одновременно закончив омовение, а после надев халат. Девушка не выдержала больше, повернулась и положила руку ему на грудь, чем вызвала волну возбуждения. — Я не в силах больше терпеть твоё угрюмое молчание. Позволь себе расслабиться, любимый. Забравшись на ложе, Хюррем протянула руки, приглашая Ибрагима в свои объятия. Грек тут же оказался возле неё, прижал девушку к себе, и с силой поцеловал. По её телу пробежала сладостная дрожь. Его горячие губы стали покрывать каждую клеточку её тела. Хюррем затрепетала, ощущая себя пленённой ланью. Поцелуи прожигали кожу насквозь, а, когда мужские губы добрались до вершинки пышной и упругой груди, накрыв её при этом, девушка испытала непередаваемое наслаждение. Его руки, ровно как и губы, были абсолютно везде. Ибрагим не торопился, растягивая удовольствие. Ему хотелось распалить Хюррем до крайности, довести до состояния животного безумия. Девушка начала поглаживать мужчину. Безудержный трепет пронёсся по его венам. Подмяв Хюррем под себя, Ибрагим снова впился в неё поцелуем. Их языки боролись за первенство. Девушка стонала под ним, а грек удовлетворённо усмехнулся. Он любовно, но весьма настойчиво раздвинул её бёдра. Затем нежно вошёл, вызвав бурный восторг, вырвавшийся из девичьей груди. Она призывно откликнулась на его ласки и прогнулась в спине. Хюррем представила себя качающейся на волнах, и, чем сильнее они становились, тем больше её уносило куда-то в даль, где девушку ждало одно лишь блаженство. — Любовь моя, — почти рычал Ибрагим в порыве чувств, которые поглощали его с головой. — Навеки твоя. — отвечала Хюррем, сжимая крепко мужские плечи и подставляя свою шею под пылающие губы. Она позволила сегодня достичь пика ему одному, не думая о своих потребностях, ведь знала, что он нуждался в этом. Ибрагим откинулся на подушки, притянув желанное тело своей женщины к себе. Ещё долго водил пальцами по атласной коже, пока окончательно не уснул. Хюррем, лишь убедившись, что любимый мужчина отправился в безмятежный мир сновидений, разрешила и себе закрыть глаза.Страсть
13 июля 2020 г. в 00:47
— Госпожа, вы не представляете, как я рада за вас! Вы — самая счастливая девушка в мире. Пусть вашу жизнь наполняют лишь приятные эмоции и события.
— Благодарю, Хюррем, — улыбнулась Махидевран, отламывая кусочек от лепёшки. — Хорошо, что ты приехала с Ибрагимом сегодня. Вы одни из немногочисленных, кто искренне поздравил нас.
— Разве могло быть иначе? Вы так долго ждали этого момента, и вот наконец он стал реальностью. Повелитель сошёлся с вами браком, мечты воплотились.
Гюльбахар медленно прожевала гезлеме и задумалась. Она — законная супруга султана Сулеймана Хана, мать его троих детей, но так ли радужно всё было? Стать женой падишаха — это лишь очередной шаг на пути к вершине. Важный, но не решающий. Враги по-прежнему имели большую, нежели она, силу, и недавний случай с валиде и Хатидже лишь прямое тому подтверждение. Не сказать, что девушка надеялась увидеть радостные эмоции на лицах своих врагов, но реакция превзошла все ожидания. Айше Хафса и её дочь настолько ненавидят Махидевран, что, не скрывая своего отношения к ней, открыто выказали недовольство перед Сулейманом. Что же, пусть так, ведь подобное лишь сыграло на руку самой Гюльбахар, которая вновь смогла показать свою особую, несправедливо принижаемую роль султану.
— Не все так просто, Хюррем. Война продолжается. Они не допустят моего возвышения, не позволят жить и дышать спокойно. Уверена, что у них есть уже очередной план против меня.
— Вы про валиде и Хатидже султан? — понимающе спросила девушка, принимая более удобную позу на подушке и расправляя пышное платье.
— Именно. Жаль, что ты не увидела трагедии, которая разыгралась пару часами ранее. Когда мы вошли с повелителем в покои, и он объявил о нашей свадьбе, валиде схватил удар, а Хатидже чуть не подавилась от неожиданности. Очевидно, что они не знали о намерениях падишаха, иначе бы в жизни не допустили этого.
— Вам же лучше. Султанша, у вас трое прекрасных детей, вы пользуетесь всеобщим уважением и почтением. Этого ли недостаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливой?
Махидевран отставила в сторону тарелку с недоеденным десертом и омыла руки в чашке, после насухо вытерев их отрезом ткани.
— Дело далеко не в этом. — увидев непонимание на лице Хюррем, Гюльбахар поспешила продолжить: — Когда я только попала в гарем повелителя в Манисе, он тогда ещё был шехзаде, я думала, что радость жизни заключается лишь во внимании любимого мужчины, зависти в глазах других наложниц, дорогих нарядах и украшениях. Ты не сможешь поверить, но я действительно завидовала Гюльфем, положение которой было в то время достаточно высоким. Вернее, — запнулась девушка и перевела взгляд на пальцы рук, где на одном кроваво красовался перстень, подаренный ей Сулейманом. — Я переживала из-за того, что мои платья были не так красивы, а покои не настолько просторны.
— Мне кажется, что это вечная проблема, — весело сказала Хюррем, догадываясь, к чему именно клонит султанша.
— Пусть враги твердят, что моя воображаемая корона достигала невиданных высот с того момента, как только они впервые увидели меня, но раньше я была наивной молодой девушкой, которая не особо вникала в гаремные интриги и правила выживания во дворце. Я родилась в семье черкесского князя. Не была простой рабыней, как утверждают многие. Несмотря на наивность, я умела правильно вести себя и знала хорошую жизнь, чего, к примеру, не видели почти все наложницы гарема.
Хюррем немного смутилась от подобных слов, ведь она и есть самая настоящая рабыня, которую Ибрагим избавил от незавидной участи пребывания в доме для низменных утех всех желающих. Именно бывший хранитель покоев, а сейчас уже великий визирь Османской империи, непозволительно возвысил её. Познала бы она такую жизнь, если бы не злополучный набег татар? Гордая Александра продолжала бы свято верить в сказки, рассказанные матушкой, и в короля, который когда-то сделал бы её своей королевой. Почему же только сейчас она осознала, насколько это смешно? Да, красиво, но совершенно глупо. Теперь уже Хюррем прекрасно понимала, что короли не ездят по полю в поисках девушки, в которую можно влюбиться без памяти, что на каждом шагу можно встретить того, кто будет в разы красивее тебя. Явный пример этому — гарем султана. Сотни писаных красавиц, которые годами могут томиться, не ведая мужской ласки. Махидевран — сильная личность. Да, очень красива, но помимо этого — имела твёрдый характер и холодный ум. Ею можно восхищаться, ведь то, что имеет она сейчас, госпожа добилась своими силами.
— Никто же не смеет сказать и слова против вас…
— Хюррем, я веду к тому, что счастье не в рубинах, шёлке и преклонении перед тобой, а в благополучии. Ты думаешь, что валиде оставит меня в покое? — Махидевран резко поставила кубок с щербетом на поднос. — Нет. Она не терпит меня, моего возвышения, всячески пытаясь рассорить нас с повелителем. Однажды ей это почти удалось, только вот ненадолго — Айлин не оправдала надежд и теперь лежит в холодной земле. Валиде говорит, что я лишь позорю династию своим поведением, но никто не обращает внимание на Хатидже султан, поступки которой должны вызывать большее негодование и осуждение. Однако она — представитель Османской династии, — подражая голосу и тональности сестры Сулеймана, сказала Махидевран. — Значит, её порядки совершенно не касаются.
— Вы что-то задумали?
— Нет, — покачала головой девушка. — В том и дело, что ничего. Свадьба несомненно укрепила мои позиции, это окончательный ответ тем, кто шептался обо мне, и презрительно называл рабыней.
Хюррем вздохнула. Она по-прежнему рабыня. Желаемой свадьбы между ней и Ибрагимом очевидно так и не видать. Он не собирается, она продолжает молчать. Да и что, если так подумать, она ему скажет? От подобных вариантов становилось лишь смешно.
— Госпожа, я покину вас, — поднимаясь на ноги, сказала Хюррем. — Уже вечер, а у вас впереди первая брачная ночь с повелителем, вам следует подготовиться. К тому же, Ибрагим отошёл обсудить с падишахом важные дела и утверждал, что вскоре отправится на Ипподром. Скорее всего, он уже добрался и ждёт меня. С вашего позволения ещё раз навещу шехзаде и близнецов. — поклонилась напоследок девушка.
— Конечно, — согласилась Махидевран. — Ступай, Хюррем. Не забывай навещать нас чаще, хотя я постараюсь вскоре приехать погостить к вам.
— Ждём вас с нетерпением. — улыбнулась Хюррем и пошла к детям.
После её ухода Гюльбахар распорядилась, чтобы Разие подготовила хаммам. Она собиралась насладиться банными процедурами, чтобы избавиться от усталости прожитого дня и подготовиться к ночи.
— Гюльшах! Немедленно поди ко мне, есть поручения.
Из соседней комнаты тут же вышла служанка и приготовилась слушать указания своей госпожи, которая собиралась снять свою драгоценную корону.
— Спрячь корону, а после приготовь платье на этот вечер, мне необходимо выглядеть изумительно для повелителя.
Гюльшах кивнула и подбежала к Махидевран, помогая снимать ей украшение, чтобы сильно не повредить причёску. Через время с заданием она успешно справилась, но пряди Гюльбахар торчали в разные стороны. Девушка тут же схватила из расписной шкатулки гребень и принялась поправлять локоны. Махидевран провела несколько раз по волосам, а после оставила это бесполезное занятие и отправилась в хаммам, предварительно переодевшись в шёлковый халат.
В бане сидела Хатидже, которая увидев вошедшую, приняла важный вид и сделала надменное выражение лица. Гюльбахар лишь мысленно усмехнулась и прошла мимо неё. Разие сразу же приступила к массажу.
— Готовишься к ночи, Махидевран?
Девушка никак не отреагировала, а лишь продолжила наслаждаться расслабляющими движениями рук служанки, которая разминала плечи.
— Это правильно, — не унималась Хатидже. — Ведь, возможно, она станет одной из последних в твоей счастливой семейной жизни с моим братом.
— Не завидуйте, султанша, совсем скоро и вы познаете прелесть первой брачной ночи, только уже во второй раз.
— Ты, ты…
— Не утруждайте себя, этот чудесный вечер никто не сможет мне испортить, даже вы.
Хатидже вскочила и выхватила из рук своей испуганной служанки халат, накинула его на себя и направилась к выходу. По дороге она подскользнулась и чуть не упала, устояв на ногах только благодаря своевременной помощи. После этого вспыхнула и покинула хаммам, пребывая в полном раздражении.
Махидевран была полностью удовлетворена. Унижение сестры Сулеймана — её наслаждение. Как жаль, что это случается так редко. В такие моменты искренне, но немного по-детски понимаешь, что мелкая гадость принесла хоть какие-то, но хлопоты.
Разие в последний раз ополоснула волосы султанши розовой водой и принялась промокать их, чтобы убрать излишнюю влагу. Гюльбахар нетерпеливо ждала, пока служанка закончит со всем, и она сможет поскорее отправиться к повелителю. Наконец хатун взъерошила немного пряди для придания большей пышности и отошла, склонившись в поклоне.
— Всё готово, госпожа.
— Прекрасно, Разие. Заканчивай сама и отправляйся к детям, не оставляй их надолго.
— Как прикажете.
К приходу девушки Гюльшах уже подготовила платье и всё необходимое. Кроваво-красный шёлк, рубины и духи. Теперь она полностью готова к встрече. На лице обезоруживающая улыбка.
— Султанша, возможно, вам стоит сделать причёску?
— Нет, всё так, как надо, Гюльшах. Не хочу сегодня перегружать себя. Локонов, свободно рассыпавшихся по плечам, будет вполне достаточно, — улыбнулась Махидевран, подводя сурьмой глаза, тем самым делая последний штрих.
Когда служанка покрыла красным муслином голову Гюльбахар, то в покои после стука вошёл Сюмбюль-ага.
— Госпожа, — поклонился евнух. — Повелитель ждёт вас.
— Я готова, — отложив зеркало в сторону, ответила Махидевран. — Идёмте.
Путь давался девушке тяжело. Она слишком нервничала, хоть и старалась держать гордую осанку и невозмутимый вид перед слугами. В их с Сулейманом отношениях наступил совершенно новый этап. Свадьба — значимое событие, а когда сам султан сочетается браком — крайне редкое. Махидевран была особенной, ведь именно её падишах взял в законные жёны. Ни Гюльфем, ни Айлин, ни одну из его многочисленных наложниц, а свою Весеннюю Розу. Брак — подтверждение дарованной свободы, обязательство, то, что не принято для правителя мира, ведь по традиции он не мог принадлежать одной-единственной женщине. Гюльбахар доказала, что любовь выше каких-то там обычаев и укладов. Надеялась ли она на подобный подарок судьбы? Нет, Махидевран точно знала, что так произойдёт, иначе и быть не могло.
Они подошли к двери покоев Сулеймана и остановились. Гюльшах всё время поправляла платье своей госпожи, а Сюмбюль что-то бормотал себе под нос.
— Проходите, султанша, падишах готов принять вас. — сказал стражник, распахнув перед девушкой дверь.
Махидевран прикрыла глаза и мягко переступила порог, заходя в покои. Дороги назад нет. Она знала, что Сулейман увидел её и ожидает дальнейших действий. Девушка подошла к нему, присела на пол, взяв в руки подол его кафтана, и поцеловала край одеяния. Мужчина сразу же поднял её с колен и пронзительно посмотрел в глаза, его взгляд был виден даже через ткань. Сердце девушки бешено колотилось. Падишах плавно откинул с её лица муслин.
— Я так ждала этого момента, повелитель. — она опустила чёрные ресницы, чтобы не выдать своих слёз.
Сулейман вместо ответа привлёк её к своей широкой груди и чуть слышно произнёс:
— Я люблю тебя, Махидевран. Во имя Аллаха говорю тебе, что моё сердце принадлежит тебе, — его рука гладила шелковистые волосы Гюльбахар. Моя душа взывает к твоему райскому лику, заставляя меня говорить слова любви тот же час, как только увижу тебя. Любовь поработила меня, поставила перед тобою на колени. Я люблю, а, значит, буду любить, пока дышу.
— О, великий, — прошептала Махидевран, роняя слёзы счастья. — Ты открыл мне красоту, свет, указал правильный путь к твоему сердцу. Если бы Аллах дал мне выбор, я бы пожелала остаться с тобой до конца своих дней, любоваться твоим могуществом, выпивать тебя до дна. Ты — моя жизнь, Сулейман. Моя погибель и спасение. Без тебя я просто никто в этом мире. Рядом с тобой же — мне нет даже равных.
Тонкие руки сомкнулись вокруг шеи повелителя, и Махидевран прикоснулась мягко к губам любимого.
— Мне не жить без тебя, и я буду любить до скончания века.
Мужчина подхватил Гюльбахар на руки и уложил её на постель, после нежно избавив от платья. Затем он сам стремительно избавился от одежды и лёг рядом с нею. Рука девушки накрыла ладонь Сулеймана, их пальцы переплелись. Первый раз они просто лежали молча, наслаждаясь полной тишиной, которую прерывали лишь редкие обоюдные вздохи. Так было до того момента, пока падишах нетерпеливо не поцеловал её. Бархатные глаза Махидевран были наполнены жгучей страстью, она закрыла их, полностью покоряясь воле своего господина и желая насладиться блаженством. Его руки никогда прежде не касались её так чувственно и невероятно нежно.
Горячими губами он ловил её редкие слёзы, а большие ладони обхватывали её лицо, которое Сулейман покрывал кроткими поцелуями, касаясь девичьих щёк, век и губ. Любовь — величайший дар, подаренный ему Аллахом.
— Я так люблю тебя, моя Весенняя Роза, — прошептал Сулейман на ухо Махидевран, согревая её шею теплом своего дыхания. Он слегка прикусил мочку уха и провёл языком по нежному плечу, вдыхая неповторимый цветочный аромат волос.
Потянувшись к мужчине, девушка утратила прежнюю собранность, на короткое мгновение ей даже показалось, что сердце птицей выпорхнет из груди. Это было слишком чудесно!
— Люби меня, Сулейман! Я хочу быть твоей, прямо сейчас…
И он откликнулся всем своим существом на её томный призыв. Покрывал поцелуями каждый участок её сладкого и терпкого, словно миндаль, тела. Возносил на вершины блаженства. Сжимал в страстном порыве её руки над головой и гладил роскошную грудь губами, лаская соски и превращая их в драгоценные жемчужины. Повелевал ею, упивался властью, был рабом, недостойным даже её величественного взгляда. Он был всем и одновременно с тем — абсолютно никем. И она пылко отдавалась ему. Да, умела прекрасно это делать, как никто другой. Выгибалась, будто кошка, представляя его жадному взору свою прекрасную наготу. А он без зазрения совести брал, пользуясь подобной щедростью.
Что это, если не счастье? Чувствовать её, вкушать, проникать? Девушка издавала громкие стоны, заставляя Сулеймана распыляться ещё сильнее. Страсть затмила его разум. Он забыл своё имя, помня лишь своё назначение — преклоняться перед своей госпожой. В беспамятстве целовал руки девушки, гладил её волшебные волосы, слепо смотрел в полуночные глаза. Она лишь мягко улыбалась, поощряя каждое его действие. Взяла контроль на себя, отвечая на жаркие поцелуи.
Насытившись ласками, они одновременно решили перейти на более близкий уровень. Однако здесь главенство взял Сулейман, а Махидевран с радостью поддалась ему. Возбуждающе, ярко и всепоглощающе. Он брал в плен своим взглядом и одновременно с этим проникал глубже. Покорял, подчинял своей воле и заставлял играть по его правилам. Их соитие было похоже на войну, и Сулейман лишь тогда одержал победу, когда они вместе лежали переплетённые и изнемождённые. Любопытный месяц заглядывал в покои, где только что погас пожар, потушенный двумя любящими сердцами.