Per aspera ad astra

Нару перестала хныкать и, наконец, успокоилась. Чонгук поворчал за испачканную ее тушью рубашку, шутливо, безобидно — так, чтобы Ким хоть немного улыбнулась. Как только Нару убирает все салфетки, Чонгук берет Нару за руку и ведет её куда-то в неизвестном направлении. — Куда мы? — В комнату VIP-гостей. Где бы ни была вечеринка, будь то клуб или званый ужин, всегда есть место, где собираемся лишь мы, — непонятно объясняется он, но до Нару все же доходит, почему на той вечеринке друзья Тэ сидели отдельно. — Лишь мы? — Наша компания. Ты многих уже знаешь. Чонгук ведет Нару на второй этаж. Вроде, приятный вечер, балом даже можно назвать, но даже тут они умудрились создать свою атмосферу, думает Нару, как только видит, что в комнате все сидят за диванчиками, развалившись, а в центре, на журнальном столике, снова лежит бутылка. — Я уж подумал, ты покинул нас, — улыбается Хосок, закидывая ногу на ногу. — Как я мог? Мы слишком долго не собирались такой компанией, — Чонгук садится на свободное место напротив Тэхёна, а Нару остается стоять. Мест больше не было. Это была небольшая комната, подготовленная специально для таких встреч. В основном сидели лишь парни, Сухва сидела на коленях у Тэхёна, а та рыжая — на коленях Намджуна. Юнги время от времени подносил к губам целую бутылку виски и морщился после каждого глотка. Намджун лезет в карман и достает пачку сигарет, несмотря на неприязнь Тэхёна к запаху дыма. — Иди ко мне, — внезапно говорит Чонгук и тянет Нару за запястье к себе, усаживая на колени. — Вот так. «Тэхён смотрит» Нару стыдно находиться в обществе этих людей, стыдно садиться на колени Чонгуку, стыдно, что за всем этим наблюдает Тэхён. Она разрывается между тем, чтобы задеть Тэхёна и перестать быть собой и остаться верной себе, но продолжать страдать в одиночестве, как ей кажется. Однако желание сделать больно — сильнее, поэтому она хочет, чтобы Тэхён тоже не находил себе места, как и она. Чонгук в туалете сказал, чтобы она играла по его правилам, не задавая лишних вопросов. И она делает это: молча садится, пытается раскрепоститься. Но что взять с девчонки, которая всю жизнь была закрытой, которая комплимент «сексуальная» может счесть за оскорбление? Это было очень нелепо и неуклюже. Нару кладет руку на плечо Чонгука и обхватывает его шею. — Мне нравится, как ты пахнешь, — пожалуй, это было бы слишком даже для Тэхёна — мастера комплиментов и подкатов. Но она сделала это, Нару смогла произнести это. Она внимательно рассматривает лицо скрипача и проводит пальцами по ране над губой. Чонгуку нравится, как она старается, и он сжимает ее талию, прижимая к себе. Отдергивает край платья и кладет руку на её оголенное бедро. — Ну же, сладкая, не здесь, — улыбается он. — Ну, что вы уставились? Продолжим игру? Все внимательно смотрят на руку Чонгука, который мнет бедро Нару. Сухва скалится, отказываясь принимать факт, что многие чересчур увлечены Нару. Сначала это было забавно: спор на серую мышку, ставки и прочее, но теперь в этом деле замешан и Чонгук, а еще эта драка не даёт ей покоя. Она лишь хотела позлить Чимина, но что-то пошло не так, и забава затянулась. Такие дешевки не должны быть в этой компании. Надо срочно избавляться от нее, пока все не зашло слишком далеко. Она королева и всегда была ею, это за нее могут парни драться, предавать друг друга, но никак не за нищенку с высоким чувством собственной важности. Хосок присвистывает, понимая, что все становится только интересней, раз в эту игру вмешался сам Чон Чонгук. Это же он рассказал Чонгуку про спор — очень удивительно то, что Чон таким жестом добровольно списывает их дружбу с Чимином и Тэхёном на нет. Тэхён сжимает бокал в руках так сильно, что тот, кажется, лопнет. Его глаза горят, он хочет наброситься на Чонгука, избить, переломать руки, чтобы тот больше никогда не смог дотронуться до Нару. Но он понимает, что, если сейчас накинется на Чонгука с кулаками, Нару еще больше разозлится. Она уже и так показала всем видом, что не на его стороне. Он вспоминает о том, как той ночью на берегу в машине она уснула у него в объятиях абсолютно голая. Он тогда как дотошный слуга поправлял свою рубашку, укрывая ее, обнимал ее плотно и каждые пару минут спрашивал, удобно ли, не больно ли ей. Это странно, но той ночью им впервые удалось поспать — в неудобной позе, в тесноте, дрожа от холода, зато крепко и спокойно. После ужасного поступка Кима Нару преследовали кошмары, а Тэхён не мог уснуть вовсе, просыпаясь каждые полчаса от любого уведомления телефона. Им обоим становилось только больней от прикосновений друг друга в той темноте, но в дали друг от друга было еще хуже. Нару дала слабину, позволив обнять, ведь намеревалась только отомстить ему. Мстить медленно, безжалостно и бесчеловечно. К утру она уже ненавидела себя за то, что пошла на поводу у своих желаний, за то, что ей самой хотелось обнять его, возможно, даже больше, чем Тэхёну, за то, что скучала по нему. Она ненавидела это сильнее всего на свете. Потому, проснувшись, она оделась и вела себя, как ни в чем не бывало. Позже попутка им помогла, и Нару ушла, не обращая внимания на Тэ, словно он незнакомец. — Продолжаем, — утверждает Намджун и крутит бутылку. Горлышко указывает на Нару и Чонгук шепчет что-то. — Действие, — резко отвечает Ким, выбери она «Правду», Юнги снова бы начал бросаться обидными словами, а другие смеялись бы. Она уже играла в эту игру и прекрасно помнит, чем все закончилось. Тэхён делает глоток виски, после закидывает голову на спинку дивана и прикрывает глаза. Сейчас он не хочет смотреть на то, как его Нару кто-то лапает, но бросить все и уйти нет сил. Сухва продолжает трогать его волосы, прижимаясь крепче, расстегивая его верхние пуговицы и запуская руки под рубашку. Нару смотрит на это и думает о том, во что же она ввязалась. Как далеко готова пойти ради мести? Она на коленях не у того, у Тэхёна — не та. Как же тошно смотреть на то, как Сухва целует шею Тэхёну при всех и никто ничего не говорит. Словно это норма, обыденность, словно здесь все так делают. Дикость. А сам Тэхён молчит, хотя после тех сказанных слов в машине не должен… Должен? Смешно думать о таком, Тэхён в принципе никому ничего не должен, так почему она решила, что что-то значит для него? Она не в праве требовать от него чего-либо вообще. Приревновать его, сделать больно с помощью Чонгука, вот так, сидя у него на коленях и позволяя трогать себя, — какой-то дешевый и мерзкий ход. Как она опустилась до его уровня, хотя прекрасно помнит о том, что такого рода вещи она презирает? — Станцуй стриптиз, — Юнги неохотно слезает с диванчика и садится прямо на пол, дав свободу своим ногам. Опирается спиной о мебель и начинает пить с горлышка. Он не смотрит на Нару, Юнги интересует лишь реакция Тэхёна, который продолжает держать глаза прикрытыми, делая вид, что не слышит ничего. Поэтому Юнги решает покончить с играми и вывести Тэхёна — для Чонгука. — Что? — Нару не ожидала такого рода задание, хотя была уверена, что «действие» будет снова интимного характера. — Значит ли это, что она должна станцевать только для меня? Не в вашем присутствии? — улыбается скрипач, смотря на Нару. Нару смотрит на Тэхёна, который старается не обращать внимание ни на кого. Лишь залпом допивает оставшиеся несколько капель. Потом хватает из рук Юнги бутылку и начинает пить из горлышка. «Не надо, это уже слишком, даже если ты решила помучить меня, не делай этого», — думает он. Он начинает ощущать, как алкоголь въедается в разум, и эти мысли не без его, алкоголя, помощи. Тэхён чувствует беспомощность и ненависть. А еще сожаление, ведь именно из-за него Нару сейчас сидит на коленях Чонгука. Да и Сухва раздражает своими поцелуями и прикосновениями. — Если дашь заднюю, ничего страшного, — улыбается Хосок, — всего лишь вылетишь из игры. — Нет, я станцую, — Нару старается не выдавать какой-то обиды и встает с колен Чонгука. — Отлично, становится все увлекательнее и увлекательнее, — бормочет Намджун, улыбаясь рыженькой. Он, наверное, самый рассудительный и адекватный среди всех присутствующих. Намджун — один из первых, кто заметил в Нару бесстрашие и стойкий характер. Он воздержался от ставок, но и не решился вмешаться в спор между Чимином и Тэхёном. Он квалифицированный психолог, отлично понимающий людей и причину их поступков. Он также прекрасно знает, что Тэхён просто ребенок, которого недолюбили. Что он отчаянно пытается схватиться за что угодно, лишь бы почувствовать себя нужным в этом мире. А точнее перестать чувствовать себя лишним. Намджун бы сказал, что этот спор — лишнее, что Нару на самом деле не такая уж и серая мышка, какой кажется на первый взгляд, и Тэхён послушался бы его. Тэхён всегда слушается Джуна, он ему как старший брат, но не тогда, когда речь идет о слабостях Чимина. И Намджун понял, что толка от его вмешательства не будет. Возможно, даже выйдет из этого что-то дельное. Чонгук покопался в смартфоне и включил музыку, под которую Нару смогла бы идеально войти в роль. Нару подходит к Тэхёну и отбирает бутылку с виски. Делает несколько больших глотков для уверенности и вручает обратно Тэхёну, который в шоке наблюдает за ее действиями. Она начинает двигать бедрами в такт музыке, смотря на Чонгука, проводит руками по шее, откинув голову назад и прикрыв глаза. Делает несколько шагов, навстречу к Чонгуку, обходит его сзади и наклоняется. Сердце бешено колотится в груди, а сама она чувствует себя очень нелепо. Настолько, насколько это вообще возможно. Пускает руки под его рубашку, чувствуя его плечи, горячую грудь, гуляет пальцами по твердому накаченному торсу Чона. Чонгук удивлен, что Нару может быть такой. Сексуальной. Нару обходит Чонгука, разворачивается к нему лицом, резко ставит колено между его ног, опираясь о диван, наклоняется к нему и тянет к себе за ворот рубашки, а Чонгук поддается и тянется к ее алым губам. Нару касается указательным пальцем его губ, в знак отказа и толкает Чона назад. Он, довольный, опрокидывает голову, но все так же продолжает пялиться на такую новую, никому неизвестную Нару. Она обвивает его шею руками и садится на его колени, активно двигая бедрами. Парень дает волю рукам и сжимает талию брюнетки, которая в свою очередь ведет его руку к молнии на спине платья. Чонгук медленно, но верно начинает расстегивать платье. — Хватит, — Тэхён все же потерял самообладание. «Я уж думал, ты до последнего будешь молчать» — усмехается про себя Намджун, который все время смотрел только на то, как Тэхён злится. Ким так покраснел от злобы, что аж вены на шее выступили, косточки в сильно сжатом кулаке побелели, а губы искусаны в кровь. Он всегда кусает губы, когда злится, нервничает или лжет. Бессильный гнев душит его. Тэхёна не интересовала Сухва, яро целовавшая шею, пытающаяся обратить на себя внимание. Его интересовала лишь Нару, которая под эту раздражающую песню танцует, виляет задницей и раздевается для другого. Неужели Чонгук добьется своего? Одна только мысль, что Нару будет под Чонгуком, будет страстно стонать его имя, уже заставляет кипеть его кровь. Ей-богу, никто в этом чертовом мире не представляет, сколько сил он вкладывает в то, чтобы не встать и не сломать нос Чон Чонгуку. «Я сказал, что тоже хочу ее. Интересно, какая она на вкус.» — Хватит, — уже более сдержанно повторяет Тэхён. — Думаю, остальное Нару может показать уже наедине, — произносит Намджун, делая вывод, что это уже край Тэхёна. Чонгук сразу догадывается, к чему ведет Намджун. Возможно, молчанием Джун одобряет такого рода помощь Чонгука. — Молодец, — шепчет Чонгук Нару, сердце которой вот-вот выпрыгнет из груди. Даже набрасываться на грабителя с ножом не было так страшно, как этот танец перед всеми. — Крути, Тэхён, — говорит Хосок, а тот переводит взгляд с Нару на бутылку. Горлышко показывает на Сухву, которая определенно рада этому. — Действие, медвежонок, — ласково-противным голосом шепчет, но слышат все. Тэхён понимает, что это способ узнать кое-что важное для него: чувствует ли Нару хоть что-то по отношению к нему. А если чувствует, то пусть горит пламенем так же, как и он. — Поцелуй меня, — он говорит как-то безэмоционально, не отводя взгляда от Нару. Наблюдает за ее реакцией. Нет, Нару не сможет это выдержать. Только не это. Да, она хотела сделать ему больно, и, наверное, смогла сделать это. Никакого удовольствия ни от танца, ни от его взглядов она не получила. Почему не становится легче, даже когда делаешь ему больно? Почему это не работает? А сейчас Тэхён собрался целоваться у нее на глазах с этой… Глаза б ее Сухву никогда не видели. — С удовольствием. Сухва поудобней уселась на коленях Тэ, обняла за плечи и прильнула к его губам. Тэхён сжал ее талию, а та двигала бедрами в такт, словно это было намного большее, чем поцелуй. Нару срывается с места и выбегает из комнаты. Слезы бьют через край, она снова задыхается. В груди что-то ноет — то резко, словно что-то острое воткнули, то глухо, будто сейчас пройдет. Но не проходит. Она ненавидит тот день, когда встретилась с Тэхёном, ненавидит, что заключила контракт, ненавидит, что все же переехала к нему. Это так больно. Да, он ничего ей не должен, напоминает себе Нару, но почему-то боли от этого не становится меньше. Слезы мешают нормально разглядеть ступеньки. Нару не удерживается на каблуках и подскользнувшись, скатывается вниз со второго этажа. — Ты в порядке? — первое, что слышит Нару, открыв глаза. Все видит размыто и сразу же узнает голос президента. Тэхён помогает ей встать. — Не трогай меня, — кричит Нару, отдергивая руку, хватается о перила. Очень сильно болит голова, ноет лодыжка, но это все — ничто по сравнению с той болью, которая сейчас не дает дышать. — Я тоже зол, — шепчет Тэхён, снова схватив ее за плечо. Он сразу выбежал за Нару, как только она ушла. Он тут же пожалел о своем «действии», поэтому хочет с ней поговорить и сделает это. — Я… Прости меня. — Ты целовался с ней! — вновь повышает голос Нару, уже уловив его взгляд, полный отчаяния. Тэхён сейчас беспокоится о другом — ее ноге. Ким тихонько пытается спуститься с лестницы, но хромает. Видимо, она все же поранилась. — Ты сидела у него на коленях. — У тебя на коленях было это карапучело! — Ты танцевала для него, он прикасался к тебе. Как ты смеешь обвинять меня в чем-то, когда позволяла ему трогать себя? Ты бы еще прямо там потрах… Нару не слушает его дальше и дает пощечину. Тэхён заслужил этот удар — не следит за словами и получает за это. Ким опускает голову, приложив руку к горящей щеке. — Ненавижу, — дрожащим голосом произносит Нару и прячет полные слез глаза. Ей хочется исчезнуть, провалиться сквозь землю, испариться — куда угодно, лишь бы не видеть его, не слышать, стереть из памяти. А еще эта дурацкая лодыжка не функционирует нормально, иначе она давно бы сбежала. Она спускается вниз, прихрамывая и крепче сжимая перила, будто они смогут как-то облегчить ее боль. Тэхён зол, обижен, разочарован и очень сожалеет о своих словах, но все же поднимает Нару на руки. Она будет, нет, уже злится, бьет его в грудь маленькими кулачками, приказывает отпустить, но он не слушает и идет к выходу. Около входа, облокотившись о капот машины, скрестив руки, стоял Чимин и ждал Нару. Он сразу написал сообщение о том, что приехал, но она не успела его заметить. Пак подходит к Тэхёну, намереваясь расплатиться за прошлый раз ударом, но Нару не одобрит это. Чимин никак не может выкинуть из головы, как Нару билась в конвульсиях ночами от кошмаров, а после вовсе не хотела ложиться из-за страха, что они, кошмары, снова начнутся. И все это время рядом был Чимин — не Тэхён. Это кошмары начались из-за Тэхёна — не Чимина. Президент, будто бы понимая, что Пак приехал за ней, опускает Нару на землю. Она опирается о плечи Чимина и разворачивается, готовая уйти. — Не уходи, — еле слышно шепчет Тэхён. — Пожалуйста. Каждый раз, когда Тэхён говорит «пожалуйста», сердце сжимается от боли и не удается отказать ему. Но на этот раз Нару это не остановит. Она хочет уйти. Ей очень больно — так сильно, что нет сил сдерживать слезы. Как же ей хочется, чтобы это все было страшным сном, чтобы она проснулась и все было как прежде: три подработки, маленькая сестра и вечера с мамой в больнице. — Пойдем, — Нару сильнее сжимает руку Чимина, услышав последнее. Боль в груди усилилась. — Не уходи, — кричит Тэхён, — Я люблю тебя!