Ты имеешь право хранить молчание

К счастью, про наручники Ван Ибо пошутил, потому что когда они подъехали к зданию школы, куда временно поместили всех волонтёров, Сяо Чжань так устал, что забыл не только про ключ от них, но и про спасенного котенка, которого передал в чьи-то чужие руки. Это он-то, кошатник со стажем! Который подкармливал всех бездомных котов в округе, потому что не мог завести своего собственного. Работа забирала все его силы и время. Ван Ибо довёл его до школьных душевых, но сам помылся быстро, почти как в армии, и исчез так незаметно, что Чжань пропустил его уход, отрешенно стоя под душем и гадая, куда еще заведет его судьба в виде неугомонного бойфренда. Нет, опыт работы в чрезвычайных ситуациях был очень ценным, и они сегодня действительно спасли немало людей. Но он фактически сбежал со своей основной работы, и если бы не все понимающая и дружелюбно к нему настроенная начальница не покрывала его — этот поступок был бы прежде всего непрофессиональным. Опять он наступает на те же грабли! И опять в этом виноват Ибо! Или он сам, который не может держать член в штанах, а эмоции — на привязи. Постояв и повздыхав под душем, Сяо Чжань вытерся и с облегчением облачился в любимые спортивки и чистую футболку. Столовую искать долго не пришлось — все китайские школы были устроены примерно одинаково и эта не была исключением. Опять же, невероятно удачно получилось, что наводнение пришлось на дни летних каникул и школьникам не придется страдать от нашествия волонтёров. Чжань усмехнулся нелепости своих мыслей. Школьники уже пострадали, попав в водяную западню, и возможно им еще придется здесь жить какое-то время. - Чжань-гэ, мы тут! — Крикнул неутомимый Ибо с дальней скамейки и Сяо Чжань увидел, что для него уже занято место и взят нехитрый набор еды: горячая лапша с яйцом и соусом и пряная курица с рисом. Он невольно улыбнулся, на секунду ощутив себя школьником, у которого есть верные друзья. — А ты всегда поближе к еде, да, Бо-ди? — шутливо спросил он своего бойфренда, мазнув его пальцем по носу. — А я забочусь о своём парне-герое, чтобы он хорошо поел, — невозмутимо ответил тот и как ни в чём ни бывало, как будто делал это сто раз, чмокнул Чжаня в щёчку. Сидящие напротив Сынён и Сонджу как по команде закашлялись, а Вэньхань пощёлкал палочками: — Бро, ты хотя бы предупреждай, когда такое делаешь. Мы люди бывалые, но пока ещё не привыкшие. Разомлевший от поцелуя Чжань рассмеялся: — Да неужели Ибо при вас никого не целовал? Быть этого не может. — Целовал, — хрипло выдавил прокашлявшийся Сынён, но словил грозный взгляд Ибо и уже нормальный голосом добавил: — но таких красавчиков — ни разу. — Да, Чжань-гэ, обычно я целовал красавиц, но теперь официально могу сказать, что мой парень — звезда Вейбо. — С чего бы это? Сяо Чжань начал есть лапшу, потому что понял — этот диалог-флирт можно вести бесконечно. Но в момент, когда перед ним показали его собственную фотографию в сотовом с надписью — «Полицейский из Шанхая героически спас котенка в Хэнане», понял — его ужин на сегодня закончился. — Кто тебе велел показывать эту фотографию! — Он начал колотить своего бессовестного парня куда попало, тогда как тот продолжал мерзко ржать и отпинываться. — Ты опозорить меня решил перед всем полицейским управлением??? Где твоя совесть, Ибо? Без работы меня хочешь оставить? — Ну, ты здесь такой красивый, гэ! Я решил, что страна должна знать своих героев! У тебя уже пять тысяч лайков, Сяо-лаоши. Будь милосерден! Ауч! Последний крик был уже непритворным — в порыве искреннего гнева Сяо Чжань опрокинул свою лапшу Ибо на колени и, видимо, обжёг его. Все замерли, а полицейский, не сбавляя тона, закричал: — Что стоим, живо к умывальникам! Пока Чжань смачивал ноги Ибо холодной водой и бегал за солью, которой щедро посыпал еле видное покраснение, все остальные стали расходиться по классам, которые выделили для ночёвки. Ван Ибо, затихший во время процедуры, вдруг жалобно протянул: — Прости меня, гэгэ, я опять напортачил? — Смерти моей хочешь? После твоих выходок у меня будут седые волосы и ранняя пенсия за вредность. — А как же А-Шу? Она без тебя не выживет. — Кто? — А-Шу, это её ты спас сегодня. — Господи, куда ты её дел? — Она вот тут, вместе с нами. Ван Ибо гордо распахнул дверь и Сяо Чжань увидел, что ловкий проныра успел каким-то чудом раздобыть им двоим маленькую каморку, бывшую, скорее всего методическим кабинетом. Здесь было всего одно окно, шкаф и два стола, заваленных бумагами. Всевозможные папки были везде — на полках шкафа, на подоконнике и даже на полу, и среди этого бумажного хаоса скромно и по-домашнему притулилась их временная постель — развернутые спальники. Над столом около окна гордо висела полицейская форма, не иначе как постиранная неутомимым студентом, а маленький котёнок дрых в коробке на столе. Картину завершали несколько свечек, предусмотрительно поставленных в стеклянные банки, которые Ибо тут же начал зажигать. — Да ты романтик, диди, — протянул Чжань, тут же простив все его прегрешения. — Неужели мы сейчас будем рассказывать страшные истории как в летнем лагере после отбоя? — Не угадал, — рассмеялся довольный Ибо и широким жестом вынул из шорт смазку и презервативы. — Ах, ты, маленький озабоченный сукин сын! — настроение Чжаня тут же вернулось в исходную (и очень раздражённую) точку. — Если ты мне сейчас скажешь, что вёз это из Шанхая… — Зачем мне нужно было это брать из Шанхая, если я знать не знал, что ты поедешь со мной, — жарко зашептал Ибо, обнимая его за талию. — Успел купить, когда мы приземлились. — Ты в прошлой жизни был озабоченным кроликом, не иначе, — пытаясь отлепить его руки от себя, спорил Чжань. — В любой ситуации найдешь, где и как потрахаться. Отпусти, я не буду делать это с тобой здесь! — Неужели Сяо-лаоши никогда не делал этого в школе? Такой правильный и такой целомудренный Сяо-лаоши. Ибо говорил и очень ловко задирал футболку Чжаня наверх к горлу, чтобы погладить своими слишком тёплыми руками. — Иди в пень, Ибо, я только с девочками целовался на школьном стадионе, а не вот это вот всё. — А я целовался не только с девочками и не только на стадионе. В процессе этих откровений футболка Сяо Чжаня исчезла в неизвестном направлении и Ибо присосался к его голой шее. — Ты решил тут похвастаться? Сяо Чжань повёл плечом, где жаркие губы Ибо оставили отметину, и понял, что его уже самого ведёт от этого лихорадочного шёпота и шального блеска в глазах любовника. Вдобавок неожиданно погас свет, и он вспомнил, что об этом их предупреждали ещё в автобусе по пути домой — электричество в школе работало на генераторе и выключалось почти сразу после ужина. В темноте все ощущения обострились и Чжань, прекратив сопротивляться, стащил с Ибо футболку и сам поцеловал его жарко и страстно, поняв — как соскучился по его поцелуям за прошедшую неделю. Сразу проник языком и облизал чужие десны и зубы, зацепился языком и поцелуй стал мокрым и ещё более долгим. — Обожаю такого напористого гэгэ, — облизываясь, заявил Ибо. — А ты меня неимоверно бесишь, диди, — в тон ему ответил Чжань, положив руку на его рельефный пресс. — Я уже чувствую, как ты бесишься. Рука Ибо скользнула в свободные штаны Чжаня и сжала его вставший член. — Ты очень, очень сердитый Сяо-лаоши. — Я не собираюсь играть с тобой в школьника и учителя, негодный ты мальчишка! — сообразил, куда всё идёт Чжань, но было уже поздно. — Этот недостойный ученик очень сильно провинился, Сяо-лаоши, и искупит свою вину. Ибо слегка подтолкнул Чжаня к столу и ловко опустился коленями на спальник перед ним. Сдёрнуть штаны вместе с трусами ему не составило труда, так как Чжань уже вцепился обеими руками в край стола, зная, что последует дальше. Его член в полной боевой готовности выскочил из трусов, пачкая предсеменем его собственный живот. — Такой нетерпеливый учитель! — Ибо взял его член в руку и медленно провел от основания до кончика и обратно, обнажая крайнюю плоть. — Такой отзывчивый! — он лизнул кончик головки, пощекотав языком щель уретры, пососал самый край и подул. — Ты издеваешься? Раз взялся — делай как следует, — зарычал Сяо Чжань. — Учитель мной не доволен? — ухмыляется Ибо. — Я не могу подвести учителя. И глубоко насаживается на член, сглатывая предсемя. Сяо Чжань не видит, но чувствует, как по всей шее прокатывается кадык Ибо. Он уже видел, как двигается этот кадык, когда тот ест или пьет, и представить, как сейчас он ходит туда-сюда не сложно. Ибо снова сглатывает, обводит языком такой желанный сейчас член и начинает сосать. Громко, не стесняясь пошлых звуков, сосет с причмокиванием, получая такое видимое удовольствие, что Чжань закатывает глаза, не выдержав этого зрелища, и запускает одну руку ему в волосы. — Умница, хороший мальчик, ты так хорошо сосёшь. Как будто всю жизнь только этим и занимаешься. — Всё, что захочет мой учитель, — отстранившись так, чтобы головка члена касалась его губ, отвечает Ибо. — Твой учитель хочет, чтобы ты как следует засадил ему по самые яйца, но сделал это очень тихо, чтобы ни одна живая душа не узнала, чем мы тут с тобой занимаемся, развратный ты школьник, Ван Ибо, — понизив голос, проговорил Сяо Чжань и, окончательно сбросив штаны, сел рядом с ним. — Засадить обещаю, а вот насчёт тишины — не уверен. Ван Ибо, растеряв весь свой ролевой настрой, повалил Сяо Чжаня на спальники, и, сдёрнув свои шорты, навалился сверху и притёрся своим пахом о его стоящий колом член. От ощущений горячего и тяжёлого Ибо у Чжаня сами собой сгибаются ноги, а Ибо, лихорадочно покрывает поцелуями его живот, не глядя берет смазку и выдавливает на пальцы полтюбика. От длинных пальцев Ван Ибо внутри себя Сяо Чжань дышит медленно прерывисто, издав низкий стон, когда тот задевает простату. — Красивый мой гэгэ, ты так сладко стонешь с моими пальцами внутри. — Ибо неторопливо растягивает его, словно нарочно не задевая комочек нервов, — и каждый раз такой узкий, как будто мы с тобой не трахаемся регулярно уже несколько недель. — Тебе обязательно озвучивать каждое движение? — стонет Сяо Чжань, судорожно хватаясь за спальник. — Может, займёшь свой рот чем-то более интересным? — Хорошая идея, Сяо-лаоши. Не вынимая пальцев Ибо наклоняется над ним и принимается сосать с тем же усердием, что и десять минут назад. От двойной стимуляция и сзади, и спереди, Сяо Чжань чувствует, что вот-вот кончит, и вцепившись в волосы, останавливает Ибо. Тот понимает всё без слов и с торжествующей улыбкой медленно оглаживает свой член, размазывая каплю собственного предсемени по головке, надевает презерватив. Он поднимает одно колено Сяо Чжаня выше другого, раскрывая его для себя, и, направляя член рукой, заходит сразу на всю длину. Сяо Чжань выгибается в невольном стоне — паршивец сразу попал в нужную точку, ему даже примериваться не пришлось. Услышав этот звук, Ибо улыбается ещё шире и, нависнув над любовником, начинает трахать его быстро и размашисто. От твердых уверенных толчков Чжань стонет ещё сильнее, забывая цепляться за спальник, и головой упираясь в стопку бумаги. Ибо поднимает его второе колено, закидывает обе ноги себе на предплечья и двигается ещё быстрее, чувствуя как жар внутри разгорается и жидкое пламя бежит по всему телу. Вид Сяо Чжаня, кусающего собственные губы в попытках не застонать ещё громче при особо резких толчках, ещё больше возбуждает его. От толчков головы начинаются разлетаться бумаги, стоны Чжаня превращаются в непрерывный скулёж и Ибо выпрямляется, перенося их центр тяжести на себя, и долбится изо всех сил туда, где его партнёру чувствительнее всего. От этой сверхстимуляции беспомощный Сяо Чжань кончает, задыхаясь в ворохе бумаг, падающих на него, а Ибо, ощутив его оргазм, кончает вслед за ним, засадив напоследок, как и обещал, по самые яйца. Оба тяжело дышат, а Ибо, не выходя из любовника, смахивает с его лица бумаги и нежно гладит пальцами его закрытые глаза. — Эй, ты живой? Сяо Чжань открывает глаза и у него всё плывет перед глазами, а Ибо, освещённый лишь сбоку свечами, кажется каким-то божеством. — Люблю тебя, — говорит он просто, понимая, что всё это время скрывал от себя очень незатейливую правду. — И буду с тобой встречаться. Ибо улыбается так, что, кажется, ещё несколько свечей внезапно вспыхнуло в кабинете. — Умеешь ты вовремя говорить такие вещи, Сяо Чжань. Он выходит из него, снимает презерватив и, завязав узлом, кладёт его в сторону. — Конечно, любишь. — Он целует своего самого упрямого полицейского на свете и продолжает: — а знаешь почему? Потому что я тебя тоже люблю. И мы уже встречаемся, если ты ещё этого не понял!