Леди Смерть.

Ри вздохнула. Нет, не вздохнула, а именно вздохнула. Полной грудью. Про Смертей было сложено множество басен, но самым нелепым было, несомненно, предположение, что Смертям чужды эмоции. Несмотря ни на что, любой из их большой семьи умел и любить, и ненавидеть, пусть и не в привычных значениях этих слов. В первую очередь их эмоции были, конечно направлены друг на друга, но уже одно это было весомым аргументом не считать их бессердечными мразями. Британская Смерть была, пожалуй, исключением из правила. Всегда немногословная и скупая на эмоции, Ри замкнулась в себе ещё больше со смертью Салазара. Только сейчас, возвращаясь мыслями к тому времени, Смерть понимала, насколько сырыми, недоработанными были их идеи, и начинала подозревать, что окончилось для них все ещё даже очень счастливо. Учитывая подозрительность их пентаграмм и неясность ритуальных песен… Слизерин вообще мог раствориться в вечности, не уходя за Грань. Но что запомнилось девушке больше всего, так это слова Создательницы, сказанные ей перед окончательным уходом мага. «Ты могла бы уйти следом», — холодный взгляд серых, словно морская галька, глаз прошивает ее насквозь подобно молнии. Ни намёка на шутку или обман. Редкое предложение совершить недозволенное, причём абсолютно безнаказанно. Одно «да», и она уходит вслед за своей любовью туда, откуда не возвращаются, чтобы провести эту вечность вместе. Разве не об этом мечтала она последние лет сорок? Но ответ ее все же был отрицательным, что удивило даже Ее. Как бы ни была сильна ее любовь к удивительному Слизерину, жизнь она любила сильнее. Несмотря на то, что сама была Смертью. Сейчас же Ри стояла у привычного платяного шкафа, рассматривая свой чёрный балахон, который так не хотелось надевать. На периферии сознания она явственно ощущала зов Тома, у которого, она не сомневалась, было для неё что-то важное. Но то, что она ощущала, было куда серьезней простого «вызова». Собрание. Впервые за все эти годы. «Молись, Марк», — только и прошептала девушка, снимая с плечиков мантию. В белоснежной пустыне Антарктики было холодно, но никто из присутствующих этого не ощущал. У Смертей вообще есть гораздо более важные дела, чем просто мерзнуть. Поэтому, такая бесполезная функция у них просто не предусмотрена. Амфитеатр среди ледяных антарктических глыб. Что может быть глупее и гениальнее? Смерти сидели на трибунах, по большей части пустовавших. Вот отливает золотом шевелюра шатена Джея. Чуть поодаль от него — рыжеволосая девушка с пронзительно синими глазами. Это Ли — новая Смерть Франции. Она сменила на посту свою сестру Сару, которая ушла на покой едва прознала о Великой Французской революции. Ниже на несколько рядов сидит Леа. Леа гречанка. Ещё со времён Пути из Варяг в Греки эта Смерть проживает в храме Афины столицы Греции. Из всех Смертей она продержалась почти дольше всех на посту. Не считая, конечно, Ри. Патриотку вроде этой шотландки вряд ли найдёшь среди ей подобных. На самых верхних ступенях восседают итальянец, португалец и австриец (что он делает в этой компании, даже Создательнице неизвестно). Тихо переговариваясь, эта компания довольно мирно ожидает собрания. Несмотря на большое количество пустых мест, их все равно много, но, как говорится — каждой твари по паре. А каждой стране — по Смерти. Все уже на местах и в ожидании наблюдают за беловласой бледной, как мартовский кролик, и с такими же красными слезящимися глазами, женщиной. Это Альфа. В отличие от своих собратьев, эта Смерть никого не переводит за грань, и страна ей никакая толком и не принадлежит. Но ее имя говорит само за себя. Это действительно главная Смерть, под чьей властью и опекой находятся все страны мира. А проживает она, как нетрудно догадаться, в Антарктиде, что, впрочем, не мешает узнавать ей обо всем и всегда первой. Все в сборе — не хватает лишь немца, ирландки и англичанки. Последняя, однако, должна прийти с минуты на минуту. Хлопок аппарации, и Ри уже сидит на своём законном месте. Собрание можно начинать. *** Альфа поднялась на помост, оглядывая трибуны с виду равнодушным, но на деле строгим взглядом. Смерти, пожалуй, были уже готовы ей внимать. Разве что Ри — будто на иголках. Хотя, она странная, кто ее разберёт? — Друзья мои бессмертные, — начала Альфа, откашлявшись. — Как вы знаете, мы собрались здесь, чтобы обсудить печальные события последних дней. А именно — грядущую Вторую мировую… Зал одобрительно загудел, приветствуя свою героиню. Даже Ри будто бы оживилась, что не могло не льстить ораторше. Убрав за ухо выбившуюся из прически белоснежную прядь, Смерть продолжила речь: — Как бы мне ни было прискорбно сообщать вам это, дорогие мои, но вина в происходящем лежит и на нашем горячо любимом брате… — Марк… — пробежали шепотки по рядам. Никакой серьезной речи Альфа и не говорила. Будто успокоилась. Все, что она успела, это краткий доклад о делах насущных, что в Германии творятся. После монолога все были распущены. — Стой, — приказала вдруг девушка шотландке. — С чего бы это? — ехидно ухмыльнулась та в ответ. — Нам нужно поговорить об ещё одной нашей коллеге. О Маре. Мара — та самая отсутствующая ирландка. Среди Смертей уже давно ходили слухи, что их сестра проводит какие-то сомнительные эксперименты по становлению человеком, но никто не придавал этому особенного значения. Однако сам факт того, что Альфа заострила на ней внимание, уже заставлял Ри немного сменить приоритеты. — И что не так с Марой? — спросила девушка у Альфы. — Ее эксперименты… весьма впечатляют… — У неё что-то получилось? — прервала блондинку Ри. — Нас это не касается, — покачала головой Альфа. — Но я смею предполагать, что бытие в ее… привычном облике скоро закончится… — А я тут причём? — При том, милая моя Ри, что Ирландия остаётся без Смерти. — И? — И я отдаю на твоё попечение ещё и этот остров, благо, что не так уж и далеко он находится ль твоей горячо любимой Британии. Чертыхаться было бессмысленно. Если Альфа что-то решила, то так оно и будет. Слово Альфы — закон. Кому, как не Смерти, ей подчиняющейся, это знать? Поэтому Ри лишь кивнула. Конечно, британская Смерть тут же взяла на заметку поговорить с Морой. Быть может, у неё тоже получится стать человеком. Но пока что, увы, проекты ирландки еще не завершены. Британская Смерть же кивает Альфе, соглашаясь, и отправляется обратно в замок. Она обязательно отправится к Тому. Когда отдохнет. *** Серое небо с красными всполохами будто кричало о близости войны. Марк стоял на балконе, прислонившись к перилам. Он знал, прекрасно знал, в какую клетку попал, чтобы там не говорила Ри о его глупости и несмышлености. Он так же и знал, кем является его Ади. Но воистину правдиво утверждение: «Сердцу не прикажешь.» Нацист, фашист… Но Марк все так же продолжал его любить так сильно, как только может Смерть. Адольф не был красивым, молодым, но было в нем что-то, чего не было ни в ком другом, то, что он не показывал никому, кроме своей Смерти. Его аура. Марк был уверен, что, если бы в Гитлере не было ничего хорошего, его аура ощущалась бы иначе. Не было бы среди непроглядной черной пустоты ненависти этих редких золотых всплесков любви. Любви к нему, к Марку. Это заставляло его чувствовать себя особенным, нужным. Он даже, кажется, начинал понимать некогда казавшуюся ему странной шотландку с её любовью к Салазару. — Опять задумался? — Адольф подошел как обычно со спины — одна из особенностей Гитлера, приводившая в ужас всех окружающих. Марк лишь кивнул, обволакивая немца своей магией и успокаиваясь. — Не бойся, у меня все под контролем, — улыбается фашист, обнажая ряд ровных зубов. А Марк тает. Тает в этой улыбке, в этих желанных словах, в родной любимой ауре. И пусть он точно знает то, чем в итоге окончится эта война, он хочет отхватить себе еще совсем немного счастья. Пусть это счастье и является таким разрушительным, уничтожая его, унося Смерть за Грань. — Конечно, — не задумываясь соглашается Смерть, — я даже и не сомневался… Вдалеке уже раздается шум взлетающих самолетов со свастикой на боках. Они проиграют, потом. Сумасшедшие, они продолжают жить сегодняшним днем.