Леди Смерть.

Горизонт уже розовел рассветом, несмотря на столь раннее время. Черепица крыш Хогвартса блестела в этих утренних лучах, а глаза приходилось прикрывать ладонью. Ньют шел по мосту к замку, где его уже ждал бывший преподаватель. — Ньют, мой мальчик, у тебя есть что-то для меня? — спросил Дамблдор, едва завидев магозоолога. — Да, профессор, — кивнул Саламандер, протягивая Альбусу флакон, светившийся серебром. — Не знаю, зачем Вам это, но, наверно, это поможет нам в борьбе с политикой Гриндевальда. — Всенепременно, мой мальчик, — кивнул рыжий, почти уже не глядя на бывшего Хаффлафовца. — Можешь идти… *** Собрания Тома набирали все большую и большую популярность. Титул Темного Лорда закреплялся за юным Реддлом, а количество последователей было уже куда больше, чем на первом собрании. Именно тогда настал момент подумать о смене кабинета на тот, в котором бы поместились все Псы. И именно тогда Ри и рассказала ему о Выручай-комнате или комнате Так-и-сяк. — Почему я узнаю всегда обо всем последним? — возмутился Реддл, увидев в комнате Абраксаса, который сидел с самым невозмутимым видом, читая «Пророк». — Ну, предположим, не последним, — заметила Ри, как бы намекая, что кроме них троих о комнате никто и не знает. — Да? А может я первым хотел узнать! — Том… твоей вспыльчивости позавидовал бы любой холерик, — улыбнулась Смерть, а Том почувствовал, как весь гнев сходит на нет, обрывая их перепалку на самом интересном месте. — Хорошо, — Реддл осклабился, стараясь придать себе наиспокойнейший вид. — Какие секреты вы еще скрываете от меня? — он окинул присутствующих многозначительным взглядом. — Это не наши секреты, — присоединился к беседе Малфой. — А чьи же? Если Том и был взрослым, то он скрывал это очень тщательно. Даже Смерть видела перед собой ребенка. Эрудированного, выросшего в ужасных условиях приюта, ненавидящего весь род людской, но ребенка. — Том, это секреты Хогвартса. — И? — Том, даже Салазар знал их не все. — Хорошо, я тебе поверю, — подозрительно быстро согласился мальчик. — Но что-то ты определенно скрываешь. — Мы знаем не больше твоего, — снова встрял Абраксас. Мы? Об этом он поговорит с Ри отдельно. — И что же вы знаете? — теряя остатки терпения вопросил Том. — Помимо Выручай-комнаты, тут есть лишь один общеизвестный секрет… — Вот, секрет, так и знал! — воскликнул Том. — Тайная комната… — выпалил Малфой, тут же оглядываясь по сторонам, будто бы стены могли их как-то подслушать! Во взгляде Тома читалось абсолютно искреннее непонимание. Если об этой комнате знают все, то какой смысл продолжать называть её Тайной? — Никто не знает, где она находится, — продолжил слизеринец, — но, ходят слухи, что именно там находится Ужас Хогвартса. Чудовище, спрятанное там самим Слизерином… «Гарриетта Слизерин» — так вовремя всплыло в памяти Реддла имя Смерти. По неясным даже ему самому причинам он вдруг решил, что Ри точно должна знать о Тайной комнате все. — И что же ты хочешь услышать? — Все, — не задумываясь, ответил Том. — Зря ты это сказал, — неожиданно посочувствовал Малфой. — Когда я её попросил рассказать все, она мне всю историю Хогвартса поведала. — Где твое уважение, смертный? Сама Смерть снизошла до разговоров с тобой! — удивительно без привычного пренебрежения к «глупцам, кроме Тома», полушутя, возмутилась Ри. — Хорошо, — взмахнул руками Том, призывая к тишине. — Ри, если это так важно, то я хотел бы услышать об этой Тайной комнате… И, конечно, я был бы очень рад, если бы вы с Абраксасом просветили меня относительно ваших новых… отношений. — Том, это не то, о чем ты подумал! — тут же возмутился блондин. — Делать мне нечего, как Смертей у Темного Лорда отбивать… Том закатил глаза. Похоже, эти двое просто решили объединиться в своем стремлении испортить его нервную систему. — Ри, о каком чудовище говорил наш обделенный манерами друг? — Том даже не попытался выслушать очередную порцию глупостей от Малфоя. — Василиск. Глаза Ри загорелись, не скрывая восторга. Том так же застыл в предвкушении. Только Абраксас неожиданно вспомнил, что является единственным наследником своего рода, и вообще ему очень срочно нужно бежать, только повод бы найти. — Абракас, ты не мог бы оставить нас наедине, — неожиданно спросил мальчика Реддл, и Малфой вцепился в этот шанс выжить как утопающий в соломинку. — Конечно, — энергично закивал он и поспешил в подземелья. Том смотрел на Ри с восторгом и восхищением. Несомненно, в создании этого монстра она сыграла не последнюю роль… — Спрашивай, — проворчала девушка — зная Тома, от него так просто не отделаешься. — Как его зовут? … *** Если бы Альбусу предложили выбор: освободиться от оков прошлого или же избавить себя от вероятного будущего, он бы не задумываясь выбрал бы второй вариант. Ему было нечего терять, кроме, собственно, жизни, которую он и так не ценил. Хотя, ученики ему тоже были дороги. И Хогвартс в принципе. И Геллерт. Как же ему хотелось просто забыть о долге и обязанностях и последовать совету Смерти. Сдаться, признать поражение… Отдаться власти старого друга… Только вот нужен ли он вообще этому старому другу? Дамблдор снова посмотрел на прозрачный филиал с их кровью. С его кровью. Воспоминания далекого прошлого против его воли вновь начали всплывать из глубин его памяти. — Значит, именно из-за простецов твоя сестра оказалась… в таком положении? — спрашивает его блондин, настойчиво цепляясь за ворот белой летней рубашки и лишая возможности отвести взгляд. — Да, — Альбус не видит смысла врать. Геллерт вообще очень щепетильно относится к искренности. Так же, как и он. — Ты пытался мстить? Альбус жил местью. Месть текла по его жилам, заменяла воздух в легких. Он не видел другого смысла… До этого лета. — Планировал, — уклончиво отвечает он, позволяя костлявой руке зарыться в его ярко-рыжие волосы. — Ты знал, что не умеешь врать? — Может, это ты не способен слушать ложь? — Может быть… Солнце слепит глаза, которые Альбус, смеясь, прикрывает ладонью. Этой секундной заминки Геллерту хватает, чтобы подобраться еще ближе к другу, тут же накрывая его опухшие за лето губы (по вполне очевидной, впрочем, причине) жадным поцелуем. — Пообещай никогда не нападать на меня, — шепчет ему куда-то в шею Гриндевальд. — Хорошо, — послушно отвечает Альбус. — Клянусь. — Магией? — уточняет Геллерт. — Магией, — соглашается Дамблдор. Клятвы легко срывались с языка. Он даже не задумывался тогда о том, что блондин не поклялся ни в чем в ответ. Вместо этого друг предложил поклясться на крови… Ритуальный нож легко вспорол тонкую бледную кожу запястья, покрытую сеточкой вен и каппиляров. Бордовая вязкая субстанция, стекая по ладони и пальцам, окрашивала основу зелья в чудесный оттенок элемента Argentum зелье. Альбус наблюдал бы за этим вечно, но в этот момент Геллерт поднес к его носу стакан с какой-то непонятной жидкостью. — Отравить хочешь? — миролюбиво спросил его будущий Великий Светлый. — Идиот, это кроветворное, — щелкнул его по носу Гриндевальд. Гриндевальд вообще много чего позволял себе по отношению к нему. Они могли спокойно разговаривать, читать в библиотеке старой Батильды или даже просто лежать на траве, считая плывущие в небе облака, как вдруг у Геллерта будто что-то щелкало в голове. Он мог укусить Альбуса за ухо, а потом продолжить вести себя как ни в чем ни бывало. Утром после их первой совместной ночи Дамблдор нашел друга, сидящим на кухне. Геллерт пил кофе. А когда Альбус спросил, не смущает ли его ничего, тот хлопнул себя по лбу (театральный жест в стиле Гриндевальда) и сказал что-то о канапе, без которых не должен проходить ни один завтрак. Как бы в подтверждении его мыслей Альбус получил совершенно неожиданный и болезненный толчок под ребра. — Я не имею ничего против твоих мыслительных процессов, — заметил Гриндевальд, вручая ему стакан с кроветворным. — Скорее даже наоборот… Но не тогда, когда на кону стоит твоя жизнь. — Да, точно, — пробормотал Альбус, которого уже хорошо мутило. Волшебник смотрел на жидкость, почему-то переливавшуюся всеми цветами радуги, и не собираясь пить спасительное зелье. Геллерт чертыхнулся и сам начал поить своего невменяемого (кто бы говорил, конечно) друга. Когда же Альбус более-менее восстановился, рука его была тут же перемотана какими-то подозрительно напоминавшими лоскуты рубашки Геллерта тряпками. Он с благодарностью посмотрел на друга. «Друг» же, заметив, что Дамблдор потерял бдительность, тут же осмотрительно вернул ему последнюю, укусив его за подбородок. «Надо будет спросить у Геллерта, не было ли у него книззлов в роду», — неожиданно промелькнуло на периферии сознания Альбуса. Геллерт хмыкнул. «Точно, этот сумасшедший еще и легелимент», — вспомнил Дамблдор. Теперь была очередь Геллерта пускать себе кровь. Сделал он это на огорчение Альбуса быстро и четко. Он даже толком не успел разглядеть оттенок. Свежесваренная «клятва» была упакована в красиво отлитый флакон, зачарована цепочкой рун, защитными заклятиями и еще чем-то непонятным, но, совершенно точно, очень темным. Альбус с каким-то благоговением надел цепочку на шею друга, но не смог удержаться, чтобы не полюбоваться проступавшими фиолетовыми линиями вен. Какой же идеальной была подрагивающая сонная артерия… — Понравился вид моей крови? — усмехнулся Геллерт. Альбус даже дар речи потерял, но разгадать ход его мыслей для друга труда, как всегда, не представилось. — Ночью повторим… С того лета Альбус так больше и не видел их клятвенного филиала. До чего же странно было найти его именно сейчас, когда на носу была их финальная битва. Вскрыть чары, уничтожить зелье. Это могло бы показаться легким с виду. Много чего кажется легким и простым на первый взгляд, когда таковым не является. — Общее благо, — прошептал Дамблдор. — Прости, любимый… у меня не было выбора… «Конечно, был», — ехидно прошептал знакомый голос Смерти в его голове. Но то, что он выбрал, было единственно верным решением. Диктатура ужасна. Даже если диктатором является твой бывший любовник. Последняя рунная вязь пала, делая сосуд гораздо более хрупким. Рука волшебника дрогнула, когда он снимал последнее заклинание — их усовершенствованный вариант Протего. «Люблю тебя, Гелл…». Филиал выпал из ладони, которую била уже не на шутку частая мелкая дрожь, и разбился, соприкоснувшись с каменным полом. «И прости. Ради того, что было между нами, и ради того, что, увы, не успело произойти…»