Леди Смерть.

Снег шел, шел и шел. Отсыревшие волосы липли на его лицо, а по венам текли спокойствие и умиротворенность. Не хотелось думать ни о каких проблемах, которые обязательно посыплются на его бедную голову, стоит лишь открыть глаза. Не хотелось ничего. Абсолютно… Он не помнил своего имени, того, за что и зачем борется. Он просто лежал на холодных камнях высокой башни, на самой вершине этой башни, обдуваемой со всех сторон ледяным ветром. Ветер и привел его в сознание. Том. Том Марволо Реддл. Пустота наполнилась звуками. Мрак и холод вечности наполнились смыслом. Его звали Том. Ри. Гарриетта Слизерин. Кто это? Они знакомы? Или нет? Но тогда где он мог услышать это имя? Острые бледные плечи и ключицы, густые черные локоны, обрамляющие тонкое лицо с заостренным гордо поднятым подбородком. Улыбки. Смех. Ласкающая все его существо магия. Темная магия. Нежность. Участие. Любовь, теплящаяся на дне зеленых глаз… Смерть. Воспоминания наполняли его, словно вино чашу, мощным потоком врывались в сознание, снося все на своем пути. Лета его памяти медленно, но верно выходила из берегов. Он был. И он осознавал свое бытие. И он был Темный Лорд… *** Том резко распахнул глаза, приходя в себя, и приподнялся на локтях. Запекшаяся на руках кровь неприятно стягивала кожу, состояние было таким скверным, будто его били всю ночь напролет — ломота в костях, спазмы в желудке, тяжесть в легких постоянно напоминали о себе при каждом движении, при каждом вдохе. — Ри? — просипел мальчик озираясь по сторонам. Неестественно белые земля, деревья, воздух пугали. Том с трудом контролировал ужас, все сильнее и сильнее охватывающий его. Смерть не отзывалась. — Ри! — настойчивей позвал Реддл. И снова тишина в ответ. Взгляд абсолютно неожиданно упал на странный сугроб. — Силы ада и рая, помогите мне, — взмолился мальчик, так некстати вспомнив приютские походы в церковь в те времена, когда надежда изгнать из него беса еще не покинула воспитателей. — И кто тут из нас дитя малое? Подойдя к «сугробу», Реддл нагнулся, выкапывая девушку из-под толщи снега и тут же обжигаясь о ее сущность. И как он умудрился забыть о том, что Смерть была смертью? Смертью… Оставшиеся воспоминания дополнили картину реальности. Вот, что он не хотел вспоминать. Вот, почему он потерял сознание, почему не хотел больше быть… Ее истинная сущность, опасная и убивающая, доказывающая, что Ри — смерть, и улыбайся она хоть в десять раз нежнее ему, смертью она и останется. «А еще она меня любит, — упрямо пронеслось в его голове, тут же дополнившись, — как и я ее…» Уже левитируя Ри на диван, Том вспомнил, что так ничего со школы и не поел… *** Теплый плед легко покалывал кожу, а кружка какао обжигала ладони. Том чувствовал непривычную сытость и в любой другой момент возмутился бы своей расслабленности, но сейчас у него и без того было проблем по горло. Ри все еще не очнулась. Конечно, это было ожидаемо, учитывая ее магическое истощение, если у Смерти таковое вообще могло случиться, однако не волноваться Том не мог. Уже три часа он не сводил глаз с девушки, не подававшей никаких признаков жизни, а тугой узел беспокойства продолжал все крепче стягивать грудь, ведь несколько раз Ри все же пробуждалась… — Нет, только не его! — в полуприкрытых изумрудных глазах плескалось совершенно человеческое безумие, вызывающее в Томе клубок смешанных чувств. — Не его! Он не виновен! … Том осторожно приблизился к девушке, разметавшейся на кровати, погрузившейся мир сновидений, не даривший ей ничего, по всей видимости, кроме кошмаров. — Кто, Ри? — осторожно спросил слизеринец. — Кто невиновен? Смерть (как же не подходило ей в этот момент ее второе «я»!) лишь продолжала что-то шептать в забытьи, не слыша его: — Не сжигайте! Не убивайте! Нет-нет! Нет. Ее крики были ужасны, даже ужасней той песни. Потому что были живыми, показывали ее обнажившиеся во сне эмоции. И трудно было понять, что именно является ее истинной сущностью… Остальные пробуждения девушки не дали ему никакой новой информации, лишь еще сильнее запутав. Тому очень сильно хотелось узнать причину страданий единственного близкого и дорогого ему существа, но такт и приличия никогда не позволили бы задать ему вопрос напрямую. «Всему свое время», — успокаивал себя колдун, сохраняя остатки благоразумия. У них ведь впереди еще целая вечность, не так ли? *** Смерть очнулась лишь спустя три дня. Минувшее солнцестояние давало о себе знать — рассвело уже в восемь утра. Осунувшаяся и помятая, Ри с трудом распахнула глаза, пытаясь сориентироваться во времени и пространстве. Память, к Тому приходившая медленно, по крупицам, обрушилась на нее тяжелым грузом: Том увидел. В глазах отчего-то защипало, а тело пробил озноб. Даже осознание собственной сущности не помогало успокоиться. «Том. Том. Том» — набатом пульсировало в висках. Хотелось плакать. Впервые за все время ее серого унылого существования. Конечно, Ри преувеличивала, но кто не сойдет с ума от потери, совершенно бессмысленной и глупой потери, любимого человека. — Вот и все, — вздохнув, произнесла она отрешенно. — Что все? Том стоял перед ней, сложив руки на груди. Ни тени ненависти или же злости. Лишь какая-то насмешка, которая смотрелась бы на детском личике довольно забавно, если бы не знание Смертью того, через что ему пришлось пройти, что он увидел. — Весьма опрометчиво с твоей стороны, — нарушил наконец молчание мальчик. — А если бы я действительно возненавидел тебя после этого небольшого… представления? Ри не представляла, о чем думал Том в данный момент — лишь смутные догадки бороздили ее сознание. Все, чего она хотела в данный момент, так это обнять непутевого мальчишку, по непонятной причине продолжавшего оставаться рядом. — Я дура, — рассмеялась она, не веря, что она, Британская Смерть, заявляет такое. — И очень мудрая дура, — флегматично подправил ее Том. И больше ей ничего не было нужно. *** Когда спустя несколько дней Том отправился к Малфоям, и Ри осталась в полнейшем одиночестве (вряд ли парочку пауков можно было назвать компанией для неё), за спиной Смерти раздался полузабытый шорох. — Джей, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнесла девушка. — Что-то хотел? Парень стоял напротив ее дивана, скрестив руки на груди. Он будто бы не мог определиться, стоит ли начинать разговор или же нет. — Ты видела? — в конце концов спросил он у британки. Ри неосознанно вздрогнула. Опасный взгляд багровых глаз с вертикальными зрачками. Он смотрит лишь на неё — ни на кого другого. Ее имя слетает с его тонких бледных губ. Он любит ее, она чувствует это. Однако это не мешает ему в следующий миг направить на неё палочку, из которой вырывается зелёная вспышка… Смутно знакомая рыжая девушка прикрывает своим телом кроватку, в которой она почему-то лежит. Неужели она стала ребёнком? Но кто может напасть на дитя? Каштановые длинные волосы, слегка вьющиеся, но не так, как раньше, серые глаза с алыми всполохами. Это Том, сомнений быть не может. Но вот его взгляд… Он никогда так не смотрел. Боль. Отчаяние. Надежда. Третье Непростительное… — Ты ведь видела… — шепчет Джей. Ри остаётся лишь кивнуть — врать другу бессмысленно. — Мальчик… опасен, — продолжает американец, а Ри вскидывает бровь на эти слова. — Что ты хочешь сказать? — Его можно было бы просто… уб… убрать, устранить… Зеленые глаза смотрят на его жалкие потуги без единого намёка на веселье. — Ты хотел сказать «убить»? — Ч-что? — вскидывается Джей. — Ты хотел сказать именно это. Не лги хотя бы сейчас. Они смотрят друг на друга, понимая без слов. Джей знает упёртость подруги, а Ри не по наслышке знакома с его убедительностью. Неужели это тупик? — Учти, я тебя предупреждал, — подмечает шатен, прежде чем покинуть поместье. Ри впервые чувствует себя слабой. Она неспособна справиться с Реддлом. Она неспособна сдержать в узде свои чувства к мальчишке…