Леди Смерть.

«Он сидел, подставив лицо холодному осеннему ветру, и огромные желтые листья, исполняя в воздухе свои незамысловатые танцы, опускались прямо ему на голову. В голове Гарри царила привычная уже пустота, которую не хотелось ничем заполнять. Листья падали, падали и падали, а он все сидел на холодной, покрытой тонкой корочкой льда, земле и надеялся на какое-то чудо… — Урод! — даже ломать голову долго не пришлось, чтобы понять, что кричали ему. — Эй! Поттер, ты оглох что ли! Мы с тобой говорим или нет? Гарри тяжело вздохнул, последний раз кидая печальный взгляд на небо, затянувшееся пеленой облаков, поднялся на ноги, методично отряхнул от пыли грязные штанишки и побежал. Он бегал довольно неплохо, тем более — для своих неполных шести лет. Но куда ему было тягаться с Дадли и его дружками? Пробежав от силы метров сто, он выдохся, что было вполне ожидаемым. Когда же его подхватили за грудки (чтобы бить было удобней) мальчик даже не сопротивлялся. И зачем он только побежал? Может, если бы не это, доставалось бы ему куда меньше. Но чувствуя себя загнанным в угол, Гарри не мог перестать сопротивляться. Он не мог просто сложить руки и сдаться, ведь это значило бы проигрыш, в реальной жизни равносильный смерти. Поэтому даже сейчас, находясь в таком беззащитном состоянии, он продолжал трепыхаться, пытаясь вырваться из крепкой хватки хулигана. — Поттер хочет поиграть? Поиграть хочет наш маленький? — голос кузена, мерзкий и шепелявый, вызывал едва сдерживаемое раздражение, а его слащавое «наш маленький» резало слух. Как унизительно, как мерзко, как отвратительно. Ненависть, чистая без примесей, переполняла его нутро, когда, оскалившись, Гарри обжег второго мальчика. — Не трогай… меня… — едва слышно выдохнул он, ощущая как злость покидает его вместе с силами и как обстановка парка сменяется родными стенами чулана под лестницей.» «— С днем рождения, Гарри, — тихо шепчет Поттер, гипнотизируя взглядом черную стену чулана. Под лестницей прохладно и совсем чуточку тесно, но ничего критического в таких жилищных условиях мальчик не видит — по крайней мере у него всегда есть крыша над головой. С самого обеда во рту у него не было и крошки, и как бы в подтверждении своему недовольству желудок издает громкое урчание. По непонятной причине Гарри находит это очень даже смешным. Массирующими движениями поглаживая живот, он приходит к совершенно безумной идее. Почему бы ему не призвать себе немного еды с кухни? В конце концов у него уже несколько раз получалось проворачивать подобное… А дальше все как во сне. Грохот из столовой, побитая посуда, испорченная еда и крики… много криков…» Все чаще и чаще Ри снились сны. Странные сны, и это — не считая того факта, что видеть сны Смерти вообще по факту не положено. Но кого и когда волновал сей скромный маленький нюанс? Каждый раз все начиналось и заканчивалось в одном и том же месте: Тисовая улица. И действующее лицо оставалось неизменным — некий Гарри Поттер. Мальчик точно был магом, магом с чистокровной известной фамилией, но почему-то жившим с простецами — родственники со стороны матери, а еще его абсолютно точно не было на гобелене Поттеров, в чем британка сомнений не имела никаких. Возможно, именно по этой причине, Гарриетта и стояла сейчас на пороге небольшого деревянного дома, ожидая появления хозяйки, видимо, не привыкшей к гостям. Однако, спустя несколько минут, звонкий девичий голос положил конец ее терзаниям: — Мерлин всеблагой, это звезды на небе перегорели, оставив Вселенную прозябать во мраке космоса, или Гарриетта Слизерин в самом деле удостоила меня честью, намерившись спросить совета у кого-то более мудрого и опытного? *** Дверь захлопнулась за ней, и будто отдалился от неё внешний мир. Запахи трав, корений, целебных отваров и настоек вскружили Смерти голову. Ри стояла посреди избы и не могла поверить в реальность существования такого места. Происходящее более чем походило на какой-то чудесный сон, который развеется от малейшего движения. Из дальнего конца комнаты раздался заливистый смех, заставивший британку вздрогнуть от неожиданности. — Да обернись ты уже! — позвали ее, и Ри огляделась. — Надя… — выдохнула она, и облегчение вместе с настороженностью наполнили ее голос. — Да что ж ты стоишь? Как неродная! — рассмеялась блондинка, пододвигая гостье скамью. — Сейчас сяду… — растерянно пробормотала Ри, вызвав очередной смешок со стороны русской. На скамью Смерть упала в буквальном смысле слова. Ри вцепилась в деревянный бортик, как тонущий в спасательный балласт, ожидая всего самого наихудшего, и устремила взгляд в сторону Нади. — Спрашивай, — величаво кивнула та. Ри продолжала молчать. Все слова, монологи по несколько свитков, просто выветрились у неё из головы. Теперь же у неё, считай, в мыслях было места ветру разгуляться — что в поле, а может, и больше. Надя же будто назло продолжала ждать, пока она заговорит. — Я сомневаюсь, — выдавила из себя, наконец, девушка. — Неплохое начало, — кивнула Надя. — Жду продолжения речи. — Я ведь не пророк? — спросила Ри каким-то пустым голосом. — Определенно, нет, — кивнули ей. — Но как я тогда виду будущее? … Русская Смерть прикусила губу, задумавшись о чём-то. Она скорее не пыталась найти ответ, она будто искала лучший способ его дать, чтобы не остаться непонятой: — Что такое будущее в твоём понимании? — спросила она, поднимаясь с насиженного места и направляясь к поите, где закипал чайник. — В хронологии оно следует за настоящим… Надя вежливо ожидала, не скажет ли британка чего-нибудь ещё, между делом разливая чай по красивым восточным пиалкам. Но Ри не знала ничего больше о будущем, ее и не учили ничему другому. — А если своими словами? — многозначительно приподняв бровь, поинтересовалась у неё Надя. — Будущее… Будущее… Если в голове Ри и появлялась какая-то мысль, то она тут же убегала, как пугливая лань от плохонького охотника, каким и была британка, собственно говоря. — Будущее, прошлое, — Надя улыбнулась тому, как красиво прозвучало. — И, наконец, настоящее. Это все время, участником событий которого ты непосредственно являешься. Например, ты помнишь, как создавалась Земля? … Ри была удивлена. Она ожидала от легендарной русской иносказительницы (да, именно так Смерти именовали загадочную Надю) чего угодно, но никак не пустой философии, к которой по большей части прибегала она сама. — Я… наверно, забыла, — британка действительно не могла вспомнить, как создавалась Земля. Брюнетка усиленно начала прокручивать всю свою жизнь у себя в голове, но выходило так, что детство таинственного Гарри Поттера она знала, она помнила куда лучше, чем своё собственное. — Будешь чай? — неторопливо поинтересовалась у неё Надя, протягивая пиалку, наполненную ароматным напитком, на что Ри рассеянно кивнула. — Ты слишком торопишься, Гарриетта, — заметила русская, прослеживая ха первым глотком девушки. — И я не говорю тебе не торопиться. В своё время, — на этих словах она горько усмехнулась. — Я тоже не сидела на месте. Хотела всего и сразу. Ри подняла глаза от чашки, встретившись взглядом с серыми глазами, которые на секунду, всего на одну секунду, заискрились разными цветами. — Всему своё время, Ри, — вздохнула Смерть. — Когда-нибудь ты может и узнаешь мою историю… Не сейчас. Сейчас нас интересуешь ты. Ри встрепенулась, и слабый огонёк надежды зажегся в ее груди. — Опережая твои вопросы. Нет, мы не видим будущее. И нет, мы не знаем, что скрыто за гранью. Никто этого не знает. Из живых. — Ты это так сказала, будто мы живы, — прошептала британка, неожиданно вспомнив о сердце, чьи удары она могла услышать и почувствовать лишь во снах, да и те ей начали сниться сравнительно недавно. — Мы мертвы, — согласилась Надя. — Но не стоит забывать того, что мы были когда-то живы. Забывать… Пазл в голове все никак не хотел складываться. Иносказители никогда не бросают слов на ветер, но что значит конкретно это фраза? … С оглушительным звоном разбилась об пол пиалка. — Рассеянная ты, Ри, — улыбнулась Надя, движением изящной руки (и на что она вообще смотрит!) возвращая все на свои места и ставя на стол уже целую чашку, вновь полную чая. Ри все ещё думала. Вернее, пыталась думать. — Мы забыли, — сказала она скорее первое, что пришло в голову, чем какую-то окончательно сформировавшуюся мысль. — Верно, — поняла ее однако собеседница, делая медленный глоток чая, но явно начиная получать своеобразное удовольствие от ситуации. — Мы забыли, откуда мы взялись! *** Британской Смерти были сотни, тысячи лет, и она ни разу не задавала такого вопроса, на который не было бы ответа. А ведь, вот это — вполне очевидный вопрос: кто такие Смерти, и откуда они взялись? И она не знает этого. А если не знает, значит не всезнающа. Значит и не всемогуща. Значит есть предел возможностям безграничным Смертей, что некогда были людьми, а может, и волшебниками. Гарриетта Слизерин потрясённо смотрела на Надю Орлову — русскую Смерть, оказавшуюся умнее и догадливей многих. Это был невероятный прорыв. Это была почти окончательно сформировавшаяся революция в их — Смертей — иерархии… — Альфа знает, — севшим голосом прохрипела Ри, вдруг будто увидев новый элемент сложной мозаики реальности. — Она все знает… Почему?! Надя, почему она не может рассказать всем правду! Ведь это действительно важно! Мы долгими тысячелетиями считали себя фактически властелинами мира, когда это было идиотским самообманом! Ри сорвалась на крик. Белое лицо посинело от усилий. Если бы ее сердце могло бы биться, Гарриетта не сомневалась, что кровь прилила бы к ее щекам. Она была возмущена, оскорблена как никогда ранее. — Она ведь врала! Врала непонятно зачем! Всем нам! Надя! Наденька, — охрипший голос не позволял ей долго кричать, поэтому Ри лишь тихо шептала, изредка всхлипывая. — Наденька, ну, почему? Почему жизнь так несправедлива? … Надя смотрела на неё без малейшего намёка на осуждение. Напротив, ее взгляд был наполнен искренним пониманием. — Ри, — голос Нади был полон сострадание, какое мог испытывать лишь человек. — Ответ на твой вопрос слишком прост и незатейлив. Vita est vita. Жизнь есть жизнь. Британка уже не слышала слов утешения, какими Надя пыталась её успокоить. Пустоты отчаяния разрастались в ее груди. Но у всего должно быть окончание. Предел, черта, которую нельзя переступить… Будто чей-то сильный кулак врезался в ее грудь, услышала Ри знакомый зов. Зов, который Том не использовал вот уже несколько лет. Глаза засветились двумя яркими изумрудами, знаменуя не просто чью-то смерть. Знаменуя убийство. — Том сделал хоркрукс. И в следующий миг Ри исчезла в вихре собственной магии. Надя горько засмеялась. В ее смехе не могло быть ничего весёлого, ведь знание и счастье — вещи взаимоисключающие. *** Русская изба Смерти вновь осталась пустой. Никого. Только сама Надя. Последний намёк на улыбку сполз с ее лица, подобно протертой старой маске — под конец маскарада. Глаза потемнели, будто в предчувствии грядущей бури. Надя не знала. И не надеялась, вопреки собственному имени, знаменовавшему надежду. Лет пятьдесят назад она жила в абсолютном незнании, как и все Смерти, как и Гарри. Когда же она все вспомнила, ей почему-то показалось, что вот он — ее шанс все исправить, привести все к иному концу. Но проблема была в каком-то нелогичном плане, слишком сложном и непостижимом для человеческого разума. Смерти были спланированы. Их первоначальная неосведомленность до поры до времени была спланирована. Когда же Надя осознала и это, она чуть ли не физически почувствовала сырость разрушенных замков из песка, в глазах зарябило от стёкол розовых очков, разбившихся, как и полагается, острыми краями внутрь. — Альбус, — пальцы покрылись мелкими и не очень порезами от того, что некогда называлось чашкой. — Какие же мы идиоты… Оба… Люди на тонущем «Титанике» не чувствовали себя более обреченными. И если у тех пассажиров был шанс на спасение, то кто тогда спасёт их? …