Леди Смерть.

В магазинчике царили тишина и тьма, чуть ли не кромешная. Даже с помощью яркого люмоса Том с трудом мог разобрать закорючки букв в учетной книге товаров. Зачем ему нужно было это читать? Он сам не знал. Может, посетителей было слишком мало, чтобы занять досуг юного продавца, а может, он просто слишком серьезно подходил к любому своему жизненному испытанию. Конечно, должность Реддла не устраивала. А если ещё и брать в счёт то, что по его планам он должен был бы сидеть сейчас в учительской своей бывшей школы и чаи гонять… Кабинет Армандо Диппета ничем почти не отличался от других кабинетов в Школе Чародейства и Волшебства (то бишь в Хогвартсе). Те же бесчисленные полки, заставленные ценнейшими фолиантами, письменный стол преподавателя, аккуратная стопочка документов… только парт учащихся не было. Но что было особенностью этого кабинета, так это — портреты всех директоров, руководивших школой с начала времён. Разве что портретов четырёх основателей не доставало в этой коллекции. — Здравствуй, Том, — кивнул ему Диппет, разворачиваясь к парню в своём высоком кресле. — Что-то не так с итоговыми отметками? — директор насмешливо приподнял бровь, ясно давая понять старосте, что уж у кого у кого, а у него проблем с учебной точно нет. — Нет, сэр, — возразил Том, чьё лицо продолжало хранить маску холода и спокойствия. — Я пришёл вас просить, директор… о назначении на должность. Если я не ошибаюсь, наш преподаватель ЗОТС уходит в этом году… — Ты хотел бы преподавать Защиту, Том? — открыто спросил его старец, и Реддл кивнул ему. — Я, видишь ли, против ничего не имею… Только вот такие вопросы я должен прежде всего обсуждать со своим заместителем… Том понимающе кивнул. — А ваш заместитель, сэр… — Марволо слегка замялся. — Он…? — Это я. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор собственной персоной нарисовался на пороге директорского кабинета. — И я против. Затем директор на пару с рыжим недругом Реддла долго увещевали «бедного мальчика», просто не имеющего ни малейшего представления о тяжкой доле учительской, отказаться от этого слишком поспешного решения. Конечно, а то, что этот самый «мальчик» заменял на протяжении всей учебы в Хогвартсе преподавателей своим сокурсникам — вообще никого не колышет… Том закатил глаза в такт своим мыслям, переворачивая очередную страницу «книги судеб», как он уже успел обозвать учетную книжку, в которой сам черт скорее ногу сломает, нежели найдёт что полезное. На пальце парня блеснул перстень с красивым темным камнем. Тоже очередное напоминание о событиях, имевших счастие (скорее, несчастие) случиться с ним этой весной… Дом Гонтов был угрюм и мрачен. Грязные серые стены, неухоженный буйный сад. В довесок ко всему прочему, шёл сырой дождь, ничуть не улучшавший настроения Марволо, намерившегося посетить усадьбу своего предполагаемого дяди Морфина. Когда он подошёл ближе, рука сама собой упала на медное кольцо, чудом продолжавшее держаться, на этой развалине, именуемой поместьем. Вместо привычного стука, дверь тут же отворилась, предоставляя Тому самый удачный вид на внутреннее убранство дома. Внутри этот монстр был ещё более заброшен: паутина висела по стенам и на потолке, толстый слой пыли покрывал поломанную мебель… Лишь дорожка мужских широких следов, тянувшаяся к гостиной, намекала на то, что жизнь в доме ещё не угасла. Брезгливо сморщившись от такой «чистоплотности», Реддл двинулся вглубь дома. — Ублюдок, ты, что ли? — донёсся из недр старого обшарпанного кресла голос счастливца — потомка великого Салазара. — Я разве не предупреждал тебя ещё в тот раз, чем закончатся твои посиделки в моем доме? Камин, у которого сидел Морфин Гонт, давно уже погас. Эта гостиная едва ли была такой же опрятной, как и гостиная в приюте, где провёл своё детство Том. Если не хуже. У парня уже была, конечно, его Ри, но родная кровь… — Дядя? — в горле пересохло от долгого молчания, поэтому вместо громкого оклика вышел какой-то тихий шёпот, срывающийся на шипение. — Кто ты? — уже на парселтанге спросил его Морфин. — Наследник Салазара Слизерина, сын Меропы… Гонт резко поднялся с насиженного места и обернулся на неожиданно объявившегося племянника. — Точная копия отца, жалкого грязного магла, — выплюнул волшебник, с презрением осматривая Реддла. Это был холодный мартовский день, такой же, как и все остальные дни этого месяца. До окончания школы Томом времени оставалось не так уж и много, но он был уверен — окончит он Хогвартс на отлично, как минимум. Он был лучшим колдуном среди всех факультетов. Во всей школе. Возможно, даже среди преподавателей (не считая, конечно, Дамблдора, но тот вообще был фигурой смутной)… И его, Тома Марволо Реддла, юношу, которого считают самым многообещающим магом чуть ли не всего десятилетия, вот это вот нечто, что, когда-то, возможно называлось волшебником, обзывает… грязнокровкой? — Как ты смеешь? — слегка отстранённо спросил у родственника Том. — Смею что? — с легкой насмешкой поинтересовался Морфин. — Круцио… Губы Реддла растянулись в дикой улыбке, когда он наблюдал за тем, как корчится на грязном полу старший волшебник. Уродливый, нечистоплотный, даже палочку в руках не умеющий держать, Морфин Гонт был слишком жалок, слишком низок для своего племянника. Взгляд Марволо вдруг упал на камин, на чьей полке лежала, пожалуй, единственная ценная вещь в этом мерзком доме — фамильное кольцо! Улыбка парня стала ещё шире и ужасней. Ярко-зеленое пламя заклинания на миг осветило его лицо, исполненное торжества и злой радости. После чего все вновь скрылось во мраке старого дома… Вид крови всегда заставлял его терять голову совершенно, а как ласкали слух крики боли от пыток… Он не удержался — снова убил. И сколько бы он ни пытался внушить себе, что сделал это, потому что дядя не был хорошим человеком, на самом деле он сделал лишь то, чего хотел. К слову, чем более разодранной была его душа, тем тише становился глас совести. Не ровен час, и его мудрый советник умолкнет навеки… Том снова перевернул страницу, когда увидел то, чего никак не ожидал увидеть в этом грязном магазинчике. Медальон Салазара. И приписка: «Продано мисс Хепзибе Смит». *** Он уже около десяти минут наворачивал круги в небольшом саду в одном из самых неприметных пригородов Лондонов — идеальное место для обитания коллекционера. Тем более для такого фанатика, каким являлась Хэпзиба Смитт. Это была немолодая ведьма, слывшая сумасшедшей среди волшебников. Получив ещё в молодости немалое наследство от своих покойных родителей, она уже успела истратить большую его часть, не скупясь, балуя себя разными магическими побрякушками. Словно жадный дракон, всю жизнь лежащий в своей темной пещере, ослеплённый блеском злата и других богатств своих, просиживала она дни и ночи в окружении древних магических артефактов, будто и не замечая времени, утекавшего в прорву земли, а когда заметила — половина волос на голове ее отливала уже серебром. Мисс Смитт не знала, зачем ей все эти богатства, честно говоря. Мерлин, они ведь ей никогда и не пригодились ни в каких-либо делах, ни даже просто в пустом бахвальстве (большая часть ее сокровищ была лишь ей одной известна). Однако, ослеплённая болезнью, в народе именуемой золотой лихорадкой, она тратила, тратила и тратила, постепенно превращая своё поместье в склад хлама лишь с редкими проблесками чего-то действительно ценного. Жила старушка по строгому распорядку, создававшему иллюзию «нормальной» жизни, как считала она сама. Завтрак, влажная уборка на полках, прогулка, обед, снова уборка… потом вечернее чтение и опять уборка. Как раз таки во время утренней прогулки Том и пытался ее подловить. Подумать только, несметная кладезь артефактов женщины, в большем количестве своём покрытых уже древней пылью, могла оказаться полезной. Да и не просто кому-то там, а самому Темному Лорду! Где-то вдалеке послышался хруст гравия вперемешку со стуком каблуков. Ещё мгновение, и Реддл уже имел удовольствие лицезреть хранительницу медальона. Его медальона. Почти поравнявшись с ней он сделал легкий взмах пальцами, заставляя ведьму оступиться, и в тот момент, когда она уже была готова «поцеловаться» с землёй, парень проворно подхватил ее под локоть. — Вы не ушиблись? — заботливо спорил он у волшебницы, чьё сердце все никак не могло успокоиться. — Нет, что вы… — тяжело дыша, ответила она. — Спасибо, молодой человек. Вы оказались здесь очень даже кстати… Том улыбнулся так обаятельно и доброжелательно, как только могли позволить его актерские способности. Как бы его ни успела уже начать раздражать манера поведения старушки, она все ещё оставалась полезной. За своими размышлениями Марволо и не заметил, как оказался втянутым в разговор с этой самой старушкой. — Вы представляете, Том? — в сердцах воскликнула она. — Бедная девочка! Магии ни крупицы, зато — уже около двадцати кошек! Том слегка вздрогнул. Голос колдуньи был слегка резок и отдавал старческой брюзгой. О, старики всегда раздражали его. Такие слабые, такие беспомощные, такие ничтожные. «Обязательно нужно найти эликсир молодости, — мысленно подметил Марволо. — И узнать, не дарит ли хоркрукс и вечную молодость вместе с вечной жизнью». Словив ожидающий взгляд Смитт, Том не преминул кивнуть, давая ей знать, что так же принимает участие в их разговоре. — Но вы, должно быть хотите чаю! — всплеснула руками женщина. — Вы верно подметили, моя дорогая Хэпзиба, — вальяжно заметил Реддл. — Одиннадцать часов, а чаю ещё не пили, — не прекращая причитать, ведьма мелкими шажками направилась в сторону своего поместья, интуитивно увлекая за собой и Марволо. Том лишь деловито кивал, стараясь идти так, чтобы не обгонять пожилую ведьму и не испортить репутации, так неожиданно заработанной. Он уже почти ощущал приятный холод металла в своей руке. Да, их некоторые слабости с этой ведьмой были на удивление похожи. Правда, цели их разнились, более чем. — Вот мы и пришли, — гостеприимно распахнула перед ним дверь женщина. Знала бы она какого василиска пустила в свои паучьи сети! Но не пропоет ей петух спасительную песнь. И станет этот день последним для неё, а последний луч заката согреет её старые кости в самый последний раз… *** Том чинно сидел за столом с прямой как штык спиной. Маленькими глоточками он — истинный аристократ — пил чай из красивой, словно декоративной, чашки. Чай действительно был чудесен. Ещё более чудесным Реддл бы счёл его, если бы волшебница, сидевшая напротив, заткнулась бы хоть на миг. Уже вскинули Хэпзиба прожужжала ему о некой Арабелле Фигг — приятнейшей юной особе (по словам Смитт, конечно), увы, уродившейся сквибкой. На кой драккл это было нужно знать Тому, не ведали ни Том, ни его собеседница. Зато Том уже в полной мере смог проникнуться искренним сочувствием ко всем ненавистникам домашних животных. И кошек в частности. Слушая бесконечную болтовню «старой карги», как он уже успел обозвать Хэпзибу Смитт, Том не мог не разглядывать её гостиную, взглядом разыскивая, украденный медальон. И плевать было, что Меропа сама вполне добровольно отдала его в ломбард. Любая вещь Салазара принадлежит Тому по праву. Неожиданно взгляд колдуна упал на большие напольные часы, стоявшие в углу комнаты. Маятник тяжело раскачивался влево-вправо, гулко отсчитывая секунды. А Тома в который раз за этот день охватил страх. Дом был великолепен. По крайней мере издалека он именно таким и казался. Том все никак не мог отойти от посещения своего дражайшего дядюшки, да и кольцо на его пальце, бившееся в унисон с собственным сердцем, не успокаивало ни на грамм. Попытавшись хотя бы чуть-чуть прийти в себя, Марволо уверенно сжал медное кольцо и постучал несколько раз в дверь. Шелест платья и цоканье каблуков не заставили себя ждать, и вот уже низенькая горничная приветливо стоит у дверей и кивает, приглашая молодого человека пройти в поместье. Том кивает и с достоинством переступает порог. — Мистер и миссис Реддл в гостиной, — шепотом поясняет парню девушка, пока он, как зачарованный, стоит и слушает стук часов. Большие, но изящные с позолоченной каемкой. А маятник — что язык драконий — отсчитывает каждую секунду. Часы напомнили Тому почему-то Биг Бен. — Интересная вещица, — указал Том на циферблат. Горничная лишь ещё энергичней закивала, словно торопясь поскорее выполнить свои обязанности. Марволо же, пожав плечами, направился в предположительную гостиную. — Марго, мы разве кого-то ждём? — окликнул служанку пожилой джентельмен, чья седая голова торчала из-за кресла. — Нет, но… этот юноша утверждает, что он ваш внук… — Внук? В тоне мистера Реддла было кое-что, что Тому совершенно не понравилось. Какое-то презрение, ненависть, затаенная злоба. Но как мог этот старик злиться на внука, которого и в лицо не видел? Как он вообще мое злиться на своего родного внука. — Том! — неожиданно окликнут кого-то хозяин поместья. Марволо невольно дёрнулся, но тут же понял — зовут не его. Мысленно он уже успел несколько раз пожалеть о том, что вообще решил нанести эти зловещие два визита родственникам. У него ведь и так была та, которой он был нужен. Он ведь теперь мог даже держать Ри за руку, но желание увидеть свою настоящую семью было слишком велико, и он не смог ему противиться. Тем временем со стороны второго этажа раздался шум, обозначающий лишь одно — некто по имени «Том» скоро будет здесь. Эта минута была чуть ли не самой напряженной за весь этот нелегкий день. Том даже в поместье матери не волновался так, как здесь — в этом грязном магловском доме. А когда же тот, кого все ждали, наконец спустился, колдун так и обомлел. Молодой человек напротив был его точной копией. — У тебя есть сын, Том? — так же сухо, как и до этого, спросил у мужчины седовласый, развернувшись в кресле и заставив сердце юного мага забиться ещё сильнее, ведь этот магл был будто бы состарившейся версией новоприбывшего Реддла. — Сын? О чем ты, отец? — слегка удивленно спросил мужчина, не сводя пристального взгляда с растерянного волшебника. — Но разве не очевидно, о ком я говорю? — многозначительно повёл бровью Реддл-старший, тоже посмотрев на Марволо. Это было слишком. Они разглядывали его как диковинку, невиданную зверюшку в зоопарке. Эти жалкие маглы, только узнавшие о существовании своего родственника, не ставили его ни во что. Ведь недаром Морфин так злословил в отношении этих… Реддлов… От одной этой отвратительной фамилии, от одного лишь ее присутствия в своих мыслях Тому хотелось пойти прополоскать рот, а лучше — стереть себе память и не вспоминать больше о своем имени никоим образом. — Ты мой сын? — вихрем ворвался в мысли колдуна голос отца, так похожий на его собственный. Наверно, в этот момент Том должен был броситься к нему на шею, или как персонаж с картины Рембрандта — в ноги упасть. Но у Марволо никогда не было настоящей семьи. А из близких людей была лишь Смерть и Абраксас, оба отличавшиеся удивительной социофобией, хотя последний и скрывал это весьма умело. — Зачем… зачем ты ее бросил? — прошептал парень, сглатывая ком в горле. Это и было его главной ошибкой. Интерес в глазах его родственников сменился чистой ненавистью. Последние мосты были разрушены, а бой часов превратился в реквием. — Так ты такой же? — зло поинтересовался дед, резко поднимаясь с кресла, крепко сжимая в своей руке чугунную трость, служащую явно не для помощи при ходьбе. — Нет… — заикаясь пробормотал Том. — Я… правда не хочу… не хочу делать вам больно. — Занятный экземпляр, не так ли? — несколько чужеродно прозвучал в притихнем доме голос Хэпзибы, отчего Марволо слегка дернулся. — Часы, — пояснила ведьма. — Да, интересная вещица, — слегка задумчиво согласился он, мысленно подмечая, что становится слишком заурядным в своих повторяющихся фразах. Взгляд юноши вновь опустился на чашку, с такой силой сжатую в его руке, что костяшки пальцев заметно побелели. Он тщетно пытался сосредоточиться на том, зачем он собственно сюда пришёл. Память в который раз сыграла с ним злую шутку. — Особенно маятник, — непонятно зачем добавил колдун, взглядом указывая на те самые треклятые часы. — Его звук, такой издают лишь такие маятники таких напольных часов. — И то верно, Том, — добродушно улыбнулась Смит. — Но знаете, я вас раскусила. Я знаю, зачем вы пришли сюда. «О, нет, милая Хэпзиба. Если бы ты хоть догадывалась о том, зачем я здесь, ты бы и на порог меня не пустила. Конечно, если ты не грезишь о смерти.» — Ты ведь знаешь о моей коллекции, не так ли? Том изобразил на своём лице самую удивленную и растерянную мину человека, который и думать не думал, что так прост и наивен. Маска легла на лицо, как вторая кожа. — Но благодаря твоему такту и… кхм… природным данным, — окинув парня оценивающим взглядом прибавила женщина. — Я тебе ее покажу, так и быть. — О, вы окажете мне неоценимую услугу, моя дорогая! *** Чаша лежала в центре. В комнате царил полумрак, но даже те редкие лучи солнца, что просачивались извне, умудрялись вызвать у артефакта то необычное сияние, которое возникает лишь у предметов, сделанных из чистого золота. — Я и не сомневалась, что вам понравится, — прошептала Смитт, стоявшая за его спиной, отчего Том слегка вздрогнул. Услышав голос женщины, Реддл смог наконец отвести взгляд от чаши Хелены, но тут же наткнулся на вещь, которая давно беспокоила его разум — медальон Слизерина. А когда Хэпзиба произнесла что-то вроде: «Ах, это просто бриллиант моей коллекции!», ярость стала почти неконтролируемой. — То есть ты не знаешь вообще ничего, кроме того, что мой сын бросил твою дурнушку-мать? — ехидно поинтересовался у него мистер Реддл. Том, у которого уже успело и в горле пересохнуть, и голова закружилась, лишь кивнул, мысленно молясь, что сознание не покинет его в этот важный момент. — Она его опоила, — продолжил дед, произнеся эту фразу так, словно это должно было быть очевидным для дома. — Не знаю, как эти вещи у вас, уродов, называются. Может, тоже приворотное зелье… «Амортенция», — догадался парень, тут же вспоминая свой веселый второй курс. — Том, сынок, сколько ты за этой тварью бегал, не напомнишь? — обратился старик уже к сыну. — Два года, — выплюнул Том Реддл-старший. — Два чертовых года я думал, что люблю эту суку! На этих словах Марволо вздрогнул, как от пощёчины. Этот аморальный магл не просто его оскорбил — он оскорбил его мать! Том уже знал со слов дяди, чудом под пытками не сразу сошедшего с ума, что после этого беременная Меропа из последних сил пыталась спасти своё чадо (даже семейную реликвию, медальон Салазара, отдала в ломбард за копейки), но единственное, на что ее хватило — доползти до магловского приюта, где Реддл и родился, а после прошептать в предсмертной агонии имя своего отца и отца Тома, который их бросил… — Она играла моими чувствами, — продолжал меж тем его отец, но Том уже не мог продолжать молча сносить ручательства в свой адрес. — Если ты заткнешься, я тебя пощажу, — как бы невзначай заметил он, но реакции никакой не последовало, что ж… — Том, вы меня слышите? — обеспокоено воскликнула Смитт, вырывая волшебника из прострации. Невеселые мысли отошли тут же на второй план, уступая место холодному расчёту. Ему нужен был медальон. — Да, моя дорогая, вы что-то говорили? — непринужденно попытался переспросить Марволо. — Я говорю, очень редко сейчас встретишь достойный себя артефакт, — победоносно улыбнувшись, продолжила ведьма. «И то верно…» Усталый взгляд Реддла скользил по бесчисленным полкам сокровищ. Но ему нужно было лишь одно из этого бесчисленного множества — медальон. Зелёный блеск привлёк его внимание. — Моя дорогая, вы знали, что я прихожусь родственником Гонтам? — неожиданно спросил Том у колдуньи. Та лишь в недоумении покачала головой, явно не понимая к чему он клонит. — Верни медальон, — разрушил свой чудесный образ в голове у ведьмы Реддл. — Сейчас же. Хэпзиба попятилась к двери, наконец начав осознавать в полной мере опасность, исходившую от Марволо. Но парень, словно не замечая ее испуга направился к своему наследию. Медальон, украшенный странным символом: «круг, заключённый в треугольник и разделённый на две равные части высотой этого треугольника», приятной тяжестью ощущался на ладони. А как он подходил к кольцу! Безумная идея посетила дурную голову Реддла, когда он подумал о превращении медальона в очередной крестраж, но он тут же отмёл эту мысль — Ри знала о его намерении вернуть медальон, и было бы довольно странно вернуться без артефакта. Однако после этого Том неожиданно вновь увидел чашу. «Я ведь могу и соврать, — подумал он. — Скажу Гарри, что нашёл только достояние Хаффлпафа, а медальон...» Дверь громко скрипнула, возвещая о грядущем уходе Хэпзибы, но отпускать ее просто так Том не собирался. Взмахнув рукой, он заставил женщину замереть на месте без движения. — Зачем? — Смитт несколько удивлённо взирала на Реддла. — Моя жизнь важнее твоей, — с долей холода в голосе, пояснил он, тут же насылая на старуху какое-то древнее проклятие. И мир окрасился в багровые тона с яростью, застившей его взор. *** «— Ри? — его голос впервые сквозил нотками страха. — Да, Том?» Руки Тома вновь тряслись как у душевнобольного. От взгляда на изуродованный труп Хэпзибы желудок выворачивало наизнанку. Вот уже не Хэпзиба Смитт — убитый Том Реддл лежит перед ним. А перед глазами все пляшет и пляшет багрово-алое марево. Марволо уже не знал, где явь, а где — игра его воображения. Он не знал уже совсем ничего. Боль сводила с ума. А кольцо вместе с медальоном, лежавшие недалеко от растерзанного им же тела пульсировали кусками его искореженной души. Как же ему… больно… «— Со мной что-то не так, да? — Нет, с чего ты взял?» Это он дрожит, или земля разверзлась под ним, отворяя врата в Ад? Почему он вновь чувствует себя тем самым глупым нашкодившим мальчишкой? И почему Ри не появится и не скажет ему о том, какой же он глупый? Почему она не придёт и не спасёт его? Почему ему так плохо?.. «— Я… грязный…» Грязный, он грязный… Кровь гудит в его ушах, и дышать все труднее и труднее… «— Томми, дело в том, что когда волшебник изучает Темную магию, он… — Ри, я уже не маленький, — возмущается он. — Говори нормально…» — И никакой я не взрослый и не самостоятельный, — шепчет Том, корчась на полу от боли в груди. О чем он вообще думал? О чем он сейчас думает? Зачем, зачем он это делает? Зачем он так… мучит себя?.. «— Ты стал Темным, Том…» Реддл закрывает глаза. Он считает до десяти, он правда пытается вспомнить хотя бы что-то хорошее, но ничего хорошего не вспоминается. Он хочет забыть, вернуться назад, повернуть время вспять. И пусть Хэпзиба снова брюзжит по-старчески, а отец с дедом поливают грязью его мать. Пусть Миртл снова суёт нос не в свои дела. Пусть все будет как раньше, когда он был маленьким мальчиком, а бессмертие ему только снилось… «— Так и знала, что найду тебя здесь, — рассмеялись за его спиной. Том резко выдохнул, оборачиваясь. Веселые зеленые глаза, непослушное гнездо черных волос. Да, это определенно была Ри. — Давно не виделись, не так ли? — продолжила девушка. Магия Ри едва заметно всколыхнулась, взлохмачивая идеальную укладку слизеринца. — Эй, ты разрушаешь мою репутацию! — возмутился Реддл, вызывая лишь очередной смешок. — Как тебе библиотека, малыш Томми? — Я не малыш… И да, ничего прекрасней в жизни не видел… — Конечно, куда уж там книжному червю, вроде тебя, оценить великолепные ландшафты Шотландии? — продолжала дразниться Смерть. — Вообще-то, книги — знания, — нравоучительно заметил Реддл. — В моем случае прозвучит, как минимум, не актуально. Смерть смеётся, улыбка ее кажется живой, как никогда ранее. Том готов смотреть вечно в эти глубокие темно-зеленые глаза. Улыбка, за которой таится глубокая печаль… Боль, разделённая на двоих. — Ты — исключение, — тут же исправляется Том.» — Прости, — он раскаивается, наверно, в самый последний раз, ведь вместо звучного гласа совести остаётся лишь едва различимое эхо. Ещё один раскол, ещё один якорь, и от прежнего Тома Реддла останется лишь тень, жалкая, неполноценная. На смену глупому мальчишке придёт безжалостный Темный Лорд Волдеморт. Он извиняется не столько перед Гарриеттой, сколько перед тем ребёнком, которым он был когда-то и которым ему уже никогда не стать — чужая кровь уже не смоется с его рук, и разорванная душа не очистится от грехов… — Прости… Последнее раскаяние, последняя просьба о помощи, прежде чем окончательно погрузиться во тьму. — Прости… Однако измученное сознание прояснилось от единственной свежей, дарящей последнюю надежду мысли: что значит узор на медальоне его предка? Он точно где-то видел этот знак, только вот где? …