Cветлая сторона Темного Лорда

Джесси училась в то счастливое время, когда в Хогвартсе по случае окончания года устраивались не только банкеты, а еще и давались балы, на которые, правда, не пускали учеников младше третьего курса. Но и то до самого конца оставались студенты пятого курса и старше. Тем не менее, они были любимы всей школой, не только девушками, но и парнями, отчасти даже из-за того, что нередко случались всякого рода стычки, конечно, среди старших. Было заведено, что бал открывали специально обученные ученики, в основном старосты, да еще те немногочисленные люди, которые сами хотели. Учили танцевать студенты, которые вызывались на это сами, и, что удивительно, всегда такие находились. Подготовку начинали где-то за месяц, и ежегодно радовали и восхищали профессоров и всех остальных студентов. Джесси с самого детства умела танцевать: ее научил Персиваль. Кстати, когда он учился на седьмом курсе, он не пожелал приглашать кого-нибудь из девушек и позвал танцевать ее. Она до сих пор помнила, как тогда гордилась тем, что танцует с братом, красавцем-выпускником. В прошлом году с ней танцевал гриффиндорец с шестого курса, который на будущий год стал лучшим учеником школы: Тед Грант, и с тех пор они стали хорошими друзьями. Тогда ее приглашали даже однокурсники… Веселое было время! Конечно, перед балом было много беспокойства, и что же удивительного в том, что Джесси в тот день не взялась за учебники и не пошла, как всегда, в библиотеку! Нет, сегодня хотелось помечтать, а не учиться. Конечно, надо бы найти Тома и поговорить с ним, только вот где его искать? Вряд ли он пойдет сегодня в библиотеку, а носиться по всему Хогвартсу и искать его – гиблое дело. Нужно, кажется, отложить нелегкий разговор до вечера, а на балу она точно его встретит и уж тогда скажет все, что хочет. До вечера Джесси с подружками занималась всяческой ерундой, в числе прочего пыталась предсказать, кто кого пригласит танцевать, правда, около семи часов нужно было начинать собираться: бал начинался в восемь. Джесси достала свою новую, привезенную и аккуратно сберегаемую специально для этого дня, парадную мантию из светло-голубого шелка; вытащила белые лаковые туфли… Правда, впереди была труднейшая задача: причесаться. Только после десяти минут отчаянных стараний Джесси смогла уложить свои непослушные волосы в низкий пучок и то при помощи бесчисленных заколок и шпилек, но и результат стоил того: она со столь аккуратной прической стала сразу не похожа на саму себя с привычными рассыпавшимися по плечам мелкими волнами. Наконец-то Джесси оделась и причесалась; посмотрев на себя в зеркало, она подумала, что выглядит ничего, даже красиво, но коронный номер был еще впереди. Из глубины чемодана она откопала две шкатулки и открыла ту, что поменьше. Джесси достала оттуда серебряный браслет, кольцо с маленьким аквамарином и подвеску в виде какого-то похожего на лилию цветка с цепочкой, все тоже из того же благородного металла. Потом она позвала подруг и торжественно открыла свой второй сундучок. Там на подушке из синего атласа лежала тонкой работы серебряная диадема с маленькой птицей, похожей на орла, в центре и отходящими от нее завитками. На животе птицы красовался глубокого синего цвета кристалл, очевидно, сапфир; завитки были украшены жемчужинами. - Наша фамильная драгоценность, - пояснила Джесси восхищенным подругам, – перешла мне в наследство от мамы. Братья впервые разрешили взять ее с собой… С этими словами Джесси надела ее на голову и, полюбовавшись на себя в зеркало, вышла из спальни. Она найдет Тома и, наконец-то, с ним помирится… Джесси спустилась с башни, держась необыкновенно прямо и сама себе улыбаясь. Это была уже не та когтевранская староста, на которую привыкла смотреть вся школа, одна из лучших учениц курса и блюститель дисциплины. И, конечно, сейчас она была не капитаном команды по квиддичу. В тех редких случаях, когда отпадала необходимость быть сильной и выдерживать самостоятельно все, что выпадало на ее бедную голову, Джесси все больше походила на девушку и становилась гораздо более женственной. В последний день перед каникулами зачастую парни девушек узнавали не сразу, а лишь через несколько секунд. Обыкновенно заспанные, наскоро причесанные, дамы, на чьих плечах теперь не висели сумки и чьи души не тяготились экзаменами, выглядели свежо и оживленно. Особенно постарались, конечно, выпускницы, ведь это был для них последний день в Хогвартсе!.. Джесси тем временем уже спустилась к дверям Большого зала, где уже было довольно много народу: в зал начнут запускать уже минут через пять. Все непривычно красиво одеты: парни – в мантиях преимущественно темных цветов, однако же не черных, девушки – в самых разнообразных, начиная от светло-салатового и кончая ярко-оранжевыми; все аккуратно причесаны… Джесси, как староста, должна была быть среди тех, кто открывал бал, поэтому она терпеливо ждала, пока ее кто-нибудь позовет, потому что было принято приглашать непосредственно перед началом бала. Скучно просто стоять и ждать, пока подойдет кто-нибудь. Ха, «кто-нибудь»! Джесси ждала, конечно, Тома, но где он – хороший вопрос. Поболтать с точно так же ждущими приглашения не хотелось, и поэтому она стащила с пальца кольцо и начала разглядывать ограненный аквамарин, красиво сверкающий в свете факелов. - Красиво выглядите, мадмуазель! Это сказал, обращаясь к Джесси, человек с очень знакомым голосом, тот, кого она хотела сейчас услышать больше всего. Она, улыбнувшись, повернулась лицом к Тому, который стоял, опершись левой рукой на стену и склонив набок голову, и был одет в изумрудного цвета мантию с белыми оторочками. Джесси открыла было рот, чтобы сказать ему все, что хотелось, но он оказался быстрее: - Джесс, я понимаю, что тебе есть что мне сказать, но у нас сейчас совершенно нет времени, и мы не расскажем друг другу и половины того, что хотим, а после бала, пожалуй, будет лучше. Джесси опустила голову в знак согласия. Она понимала, что сейчас действительно не стоит начинать непростой разговор, который будет длинным и еще неизвестно чем кончится. - А теперь можно к тебе всего два вопроса? – продолжил Том. - Конечно, задавай, - ответила Джесси, в душе радуясь тому, что они снова могут разговаривать так, как раньше. - Ты простила меня? – спросил он шепотом, и в его глазах снова промелькнуло то страшное отчаяние, которое долго его не покидало. - Да, - ответила Джесси, подняв на него взгляд. - Ну а танцевать со мной пойдешь? Судя по голосу Тома, у него с души камень свалился, однако, второй вопрос оказался для него не легче первого. - Пойду, Том, конечно, пойду! Кажется, это будет счастливый день, такой, как Рождество в Хогсмиде, как день, когда попал в больницу Редж, такой, как день перед экзаменом трансфигурации… И снова уже почти забытое ощущение винтового сальто. Это Том левой рукой обхватил ее за талию и потянул за собой в уголок, где обыкновенно собирались студенты, открывающие бал. Джесси, судя по всему, предательски покраснела и опустила взгляд в пол. - О, вот и вы! – обрадовался Тедди Грант. – Думал уже вас искать. Тут уже собрались все, кто надо. Вместе гриффиндорские старосты, как и пуффендуйские, Джим Тейлор, как и ожидалось, с Джо Бертон, и Элоиза Паркинсон, низкая девушка с каштановыми волосами, которая была бы довольно симпатичной, если бы не ее презрительный взгляд на Джесси и Тома; вместе с ней был Антонин Долохов, слизеринец из «приближенных» Тома, талантливый, но очень неприятный тип. Ну и конечно, сам Тедди вместе с Пенни Баркер, девушкой с Пуффендуя и старостой школы. Том с Джесси стояли рядом у стенки; он все еще держал ее за талию, словно боялся отпустить и снова потерять; Джесси, конечно, даже не пыталась освободиться, а наоборот, прижалась к нему, желая показать, как его не хватало. - Джесс, что у тебя за диадема? – спросил Том. - Мамина, - еле слышно вздохнув, ответила Джесси, - это одна из немногих вещей, которые мне от нее достались. - А почему на ней изображен орел? – нахмурился он. - Не знаю, но это не единственная такая вещь. У меня дома лежит кольцо, и на нем тоже есть орел. Понятия не имею, что это за герб. Том хмыкнул и, ухмыльнувшись, обратил взгляд в сторону дверей в зал; Джесси из любопытства посмотрела туда же. Там стоял Лестрейндж, вопросительно-недовольно подняв бровь и глядя на Тома, а, увидев его ухмылку, Марион весело им подмигнул и широко улыбнулся. Похоже, он был за Тома очень рад. Двери в зал открылись, и туда хлынула толпа учеников, и вскоре остались только старосты со своими парами перед снова закрытыми дверьми. Пора было вставать по местам. - Том, Джесси, вы пойдете первыми… - озабоченно сказал Тед. - Почему? – сильно удивившись, спросила Джесси. - Выглядите очень красиво, - бросил Тед, улыбнувшись уголком рта. Элоиза презрительно фыркнула, кажется, она была недовольна тем, что Том пригласил не ее; Джо, одетая в светло-розовую атласную мантию, весело подмигнула. Том тут только отпустил ее, и они подошли к дверям и остановились где-то в двух метрах от них. - Джим и Джо, будете вторыми, - распорядился Тед. – Потом Бен и Мэри, - он кивнул гриффиндорцам, - Армандо, Анджелина, вы за ними, - сказал он пуффендуйцам, - после Антонин и Элоиза, а мы с Пенни в конце. - Джесс! – шепотом позвала Джо. Ее светлые волосы были уложены в низкий пучок, но, в отличие от того, что был у Джесси, передние пряди Джо были завиты и не убраны назад. Она улыбалась, и в ее голубых глазах играл лукавый огонек. - По-моему, ты очень счастлива, - шепнула на ухо Джесси Джо. – Особенно после того, что было пару минут назад! - Ты неисправима! – рассмеявшись, ответила Джесси. Конечно, она была счастлива. И вовсе не собиралась скрывать это от подруги. - Осталось тридцать секунд! – из хвоста возгласил Тедди. – Кончайте уже ржать! После этих слов все двенадцать человек, включая даже Элоизу, Антонина и самого Теда, расхохотались, слишком уж забавно прозвучали слова последнего. Просмеявшись только секунд через десять, все затихли и спокойно встали в колонну. - Пермете, мадмуазель? – сказал Том, протягивая вперед правую руку. Джесси несмело положила свою левую кисть на его ладонь. Они посмотрели друг на друга и слегка улыбнулись, и ее охватило чувство удвоенного счастья, потому что сейчас было хорошо и ему. Двери медленно открылись. Грянула музыка, и, начиная с Тома и Джесси, друг за другом вошли в Большой зал, в котором теперь привычные столы отъехали к краям (кроме учительского, оставшегося на месте вместе со всем преподаватлями), все те, кому предстояло открыть бал, под аплодисменты всех собравшихся. Торжественные трубы сменились звуками нежного вальса, и шесть вошедших пар закружились по залу. Вот оно, счастье. Танцевать уже хорошо известный вальс, крутиться по причудливо украшенному залу вместе с самым дорогим человеком во всей школе и, главное, видеть в его глазах не отчаяние и страдание, а облегчение и радость. Джесси двигалась необычайно легко даже для самой себя. Держа руку на его плече и глядя на его как никогда красивое лицо, озаренное легкой улыбкой, она понимала, что снова вместе с ним после этой кошмарной ссоры, что нужно его беречь и никогда больше так не терять. Чувствуя неимоверное облегчение от того, что снедавшие ее на протяжении последних двух недель злость и обида отступили, и на их место пришла радость, Джесси знала, что, создай она в этот момент Патронуса, он бы спугнул весь Азкабан. Вальс закончился на торжественной ноте, и весь зал громко и восхищенно зааплодировал; деканы факультетов с особой гордостью и даже нежностью смотрели на своих учеников. Без сомнения, этот номер был всеми обожаем, особенно были от него в восторге третьекурсники, впервые пришедшие на бал. Тем временем, Том, крепко сжав в ладони кончики пальцев Джесси, поцеловал ее руку: это было традицией. После этого шесть оттанцевавших пар отошли к стене, ближайшей к выходу и встали там. Было принято отводить на это место дам под руку, и Том не был исключением. Правда, когда они уже пришли на место и встали, он все еще держал руку Джесси, опустив ее вниз. - Дорогие ученики и профессора! Вот и закончился еще один учебный год, к сожалению, омраченный гибелью в результате несчастного случая одной из учениц, - начал, выйдя вперед, профессор Диппет. При этих его словах Том крепче сжал руку Джесси. – Но, тем не менее, этот год закончился не так уж плохо, как может показаться. Мне, конечно, хочется поздравить наших выпускников, с честью окончивших Хогвартс, которым предстоит выйти на работу, во взрослую жизнь. Я надеюсь, у вас останутся самые теплые воспоминания о школьных годах, и вы друг друга не забудете. Для некоторых из вас Хогвартс, быть может, стал вторым домом… - Для всех нас, профессор, - прокатилось среди семикурсников. - Хочется верить, что вы не будете держать зла на нас, преподавателей; быть может, мы были к вам чересчур строги, но все же желали вам добра, - продолжил свою речь директор. – Но, чтобы не заканчивать на столь грустной ноте, осталось поздравить некоторых из вас. К нашей гордости и радости, в этом году выпускаются двое учеников, ни разу за семь лет не получивших отметки ниже, чем «превосходно» по зельеварению. Это, конечно, всеми нами любимый капитан гриффиндорской команды по квиддичу и прославленный дуэлянт Флимонт Генри Поттер, Гриффиндор! Тут весь зал радостно захлопал: такие ученики встречались нечасто, а Флимонт еще и капитан сборной Гриффиндора по квиддичу! Таких людей Джесси очень уважала, тем более, у нее самой был шанс окончить школу, получив за зельеварение только «превосходно», тем более, она считала Флимонта достойным соперником в квиддиче. Вторым оказался когтевранец Джон Спилет, родной брат Джейн, и его приветствовали не менее бурно. Еще бы: такого уровня зельевары всегда в чести у учеников и в любимцах у Горация Слизнорта. После речи профессора Диппета и поздравления особо отличившихся шел праздничный ужин, который длился обыкновенно не более минут сорока. Эльфы-домовики на кухне в этот день особенно постарались, другое дело, что мало уже кому в такое время хотелось есть, и поэтому ужин не затянулся, и вскоре столы снова отъехали к стенам. Снова заиграл оркестр, помещавшийся на площадке недалеко от преподавательского стола; на этот раз музыка была веселой и быстрой, и большинство учеников, разбившись на пары, бойко отплясывали. Джесси и Том, разумеется, исключением не были и веселились от души, глядя на то, как Антонин, смеясь, лихо закручивает Элоизу, а она неприязненно морщится. - Я отойду, скоро вернусь, - сказал Том, когда закончился танец. – Потанцуй с кем-нибудь пока. Он улыбнулся ей и направился к дверям. В зале было жарко, и его мантия, под которой, как и всегда, была белая рубашка и неизменный серебристо-зеленый галстук, была расстегнута, и красиво за ним развевалась. Джесси подошла к стенке и стала терпеливо ждать, вдруг кто-нибудь пригласит! Она смотрела в центр зала и сама себе улыбалась, как бывает, когда ты всем доволен. - Джесси, - услышала она голос Теда слева от себя. – Потанцуем в последний раз? - Ха, конечно! Следующий медленный вальс Джесси танцевала с Тедди Грантом, как в прошлом году… - А я помню, как два года назад ты танцевала со своим братом, - сообщил Тед. – Я тогда первый год был старостой, а он – лучший ученик… Помню, как хотел стать таким же. - Ха-ха-ха, нашел с кого пример брать… Джесси, между прочим, заметила, что Бартоломью действительно пригласил Мэри танцевать (не всегда же врут предсказания, даже сделанные при помощи обыкновенного стеклянного шарика), а с Альмой вальсирует Гедеон… На нежной замирающей ноте музыка закончилась, и Тед, как и водится, поцеловал руку Джесси; она в ответ тихо рассмеялась и отошла обратно к любимой стенке, но не успела она на нее опереться, как ее окликнул… Марион? - Мадмуазель, позвольте пригласить вас на танец? – сказал он, склонив голову в легком поклоне. Невольно оглянувшись, проверяя, вернулся ли Том, Джесси с улыбкой ответила: - Позволю! На этот раз вальс был побыстрее, и через секунд пять Марион закружил Джесси в танце. Многие студенты, да и некоторые профессора, удивленно смотрели на эту пару: странно было видеть Лестрейнджа, больше всех остальных подкалывавшего когтевранскую старосту, вместе с ней, несущихся вокруг зала, да еще и со счастливыми лицами! Мало кому было понятно, что Джесси уважала Мариона, а он – ее, хотя оба нередко и отпускали едкие комментарии в адрес друг друга. Кое-кто из девочек явно удивился, а то! Многие из них поглядывали и на красавца-Тома, и на не менее симпатичного Мариона. Юный Лестрейндж был высоким голубоглазым парнем с черными кудрявыми волосами чуть длиннее, чем у Тома. Сегодня на нем была темно-синяя бархатная мантия, под ней приблизительно того же цвета жилетка и белая рубашка (как только он в этом не изжарился!). Словом, Марион своим перфекционизмом и педантичностью очень походил на Тома. Джесси не могла сказать даже сама себе, почему он позвал ее танцевать. Но сейчас это важно не было. Вальс закончился, и Джесси снова оглянулась на двери в Большой зал, но Том еще не зашел. - Да не дергайся ты, - ехидно сказал Марион. – Никуда твой Том не денется, сейчас придет. Или моя компания тебе уже досаждает? - Во-первых, он не мой… - запротестовала Джесси. - А чей же еще? – хмыкнул Лестрейндж. - Во-вторых… - Во-вторых, вот он, уже пришел. Том уже заметил Джесси и Мариона и, тряхнув головой, чтобы убрать с глаз упавшую челку, подошел к ним. - Возвращаю в твои руки эту прелестную мадмуазель, мой лорд, - улыбнувшись уголком рта, сказал Марион, - и надеюсь, ты пригласишь ее танцевать, а то ведь заскучает и убежит… - Если прелестная мадмуазель уже не хочет от меня сбежать! – улыбнулся Том. – Может, она слишком прекрасна для таких, как мы? Джесси слушала эти речи, опустив голову и поджав губы, а под конец, не выдержав явного издевательства, резко повернулась к ним спиной. Ладно Лестрейндж, Мерлин с ним, но и Том туда же? Это так приятно – издеваться над людьми? Джесси почувствовала, что к ней сзади подошел Том (при этом у нее, кажется, подпрыгнул желудок) и, положив руки на плечи, шепотом спросил: - Ты обиделась? Джесси еще ниже опустила голову. Теперь она, кажется, уже не обижалась. - Прости, я не хотел, чтобы так… Левой рукой он дотянулся до ее правого плеча и мягко развернул лицом к себе. - Давай танцевать? – миролюбиво предложил он. - Давай, - согласилась Джесси. Время летело быстро, потому что Джесси и Том были счастливы, находясь вместе друг с другом. Вот уже десять вечера, и младшеньких послали спать… А старшие продолжали веселиться от души, и эти оставшиеся два часа до конца бала прошли как две минуты. Особенно смешно было смотреть на Элоизу, которая не только смирилась с присутствием рядом Антонина Долохова, но и обрадовалась тому, что с ней танцует именно он (кто б знал, почему?), и под конец они отплясывали не менее лихо, чем все остальные. Последний танец был медленным и грустным и закончился на высокой нежной ноте. Все в зале зааплодировали и после начали расходиться. - Джесс, - шепотом позвал Том, пользуясь всеобщими шумом и суетой, - если ты хочешь что-нибудь мне сказать или выслушать меня, то приходи на Астрономическую башню сразу после того, как наведешь у своих порядок. Хочешь потолковать без всяких помех – приходи. - Приду, - тоже шепотом ответила ему Джесси. Предстоял нелегкий разговор. Но можно было надеяться, что кончится он хорошо… Джесси зашла в свою общую гостиную, хотя это было без толку. Все устали, и никому даже в голову не пришло безобразничать. Она быстро поднялась наверх, к себе в спальню, куда еще не пришли девочки, сняла диадему, спрятала в шкатулку и спустилась обратно. В гостиную уже мало кто заходил, но Джесси спокойно вышла: как староста, она имела полное право. Добравшись наконец до Астрономической башни, куда еще не дошел Том, она встала и посмотрела на небо. Звезды… Где-то горы… Красота, ничего не скажешь… Быть может, на нее сейчас смотрят мама с папой. Что-то они сказали бы про Тома? Кто-то положил на ее плечо тяжелую руку. Это был он. - Я знаю, ты что-то хотела мне сказать, - грустно обратился к ней Том. – Говори. Джесси повернулась к нему и увидела его глаза, снова печальные, задумчивые и далеко не такие счастливые, как полчаса назад. - Я неправильно поступила, не выслушав тебя с самого начала, - выдавила из себя Джесси эти непростые слова, - и не должна была так обижаться. Прости меня. - Джесс, не вини себя, ведь это все я… И простить меня должна ты, я, мало того, что убил Миртл, еще и злился на тебя очень и очень долго… Джесси опустила голову и повернулась взглянуть на небо, на пейзаж, только не в его глаза… - Джесс… Я понимаю, что натворил. Я потерял тебя один раз, а это значит, что я уже тебя недостоин, но… Том стоял сзади и говорил с нажимом и неприкрытой тоской. Ох, нелегко же ему давались эти тяжелые слова! Джесси не могла больше его слушать, глядя в сторону, и повернулась к нему лицом. - Если бы я не был человеком со столь каменным сердцем, если бы за моей душой не было бы этого преступления, я бы еще мог надеяться, что ты станешь моей, но… - Неужели ты до сих пор ничего не понял? – сорвавшимся голосом спросила Джесси. Она была тронута этими его словами и… обрадована. Это был решающий момент…. - Но я же убил ее! – с нескрываемой болью в голосе сказал Том. – Да разве ж такой тебе нужен!? Разве я? - Том!.. – прошептала Джесси. – Неужели ты и правда ничего не понял? Ведь… я же уже давно твоя! Она сделала это. Сказала ему… Именно эти слова именно в этот момент были просто необходимы. Том неуверенно сделал шаг к Джесси навстречу и крепко обнял; она неожиданно оказалась тесно прижатой к нему. Она не могла осознать и с трудом верила, что он, тот, кому она больше всех доверяла и тот, кто уже давно завоевал ее, настолько близко, что чувствуется частое биение его сердца. На душе было до сих пор как-то тяжело, а после неожиданного признания все еще страшно, но теперь, когда она в его руках, ей стало спокойнее, и она крепко и нежно обвила руками его спину. И все-таки, на душе триумф. После всего того, что случилось, они не потеряли друг друга, а наоборот, поняли, что поодиночке им обоим тяжело. - Джесс, - немного резко и совершенно неожиданно позвал Том, - скажи мне, почему ты молчала? Ведь никто из учителей даже не знает про то, как открыли Комнату! - Я ничего не знала и не хотела тыкать пальцем на того человека, на которого сильно обиделась… Том аккуратно отпустил Джесси, но его руки остались лежать на ее талии, а она еще держалась за его плечи. Посмотрев друг на друга, они рассмеялись, подняли головы к небу и на несколько секунд замерли. Это был счастливый момент, один из тех, что надолго врезаются в нашу память. Все самое тяжелое, кажется, осталось в прошлом. - Идем, Джесс, - сказал он, - А то нас хватятся. - Идем… Они вместе прошли неблизкий путь от Астрономической башни до когтевранской. - Спокойной ночи, - сказала Джесси, когда пришла пора прощаться. – Спасибо тебе за этот день. Просто спасибо. - И тебе тоже, - улыбнулся Том. – Что б я без тебя делал? Он вдруг притянул ее к себе за плечи и аккуратно поцеловал в лоб. Она, опустив взгляд в пол, улыбнулась и по винтовой лесенке поднялась в гостиную, а потом в спальню, думая, что сегодня она самая счастливая девушка на всей Земле.