Easier to run / Легче убежать.

Я была в комнате Скуало. Надо бы приниматься за работу, но мне стало как-то ужасно лень. Я решила оттянуть момент мытья полов и остальной дребедени на несколько минут. Какое-то странное чувство возникало у меня в этой комнате. Если у Принца меня просто поразила роскошь и места вещей, то у мечника было что-то еще помимо этого. Картины, мечи и все подобрано с таким вкусом, что я бы его комнату ни за что не перепутала ни с чьей. Как и Бела. Я вновь подошла к мечам и провела подушечками пальцев по холодной стали. Хотелось попробовать его подержать, взмахнуть и что-то срубить. Но кто знает, что из этого выйдет. Честно говоря, оружие я вижу впервые. Да, ни пистолетов, ни чего-либо еще я не ведала. Вот так-то. Просто я не очень люблю те вещи, которыми можно отнять у человека жизнь. Ну и что, что я состою в мафии! Ну а как иначе, ведь я будущий босс Седеньо, если, конечно, брат сдохнет, что, к сожалению, маловероятно. В моих генах течет кровь моей матери. Посему и получается, что в мафии я состою, хоть обо мне многие не знают. Лавлиэт не распространялся раньше о том, что у него имеется сестра. Кто-то знал, кто-то не знал. А сейчас, наверное, раскрылся или наплел какой-нибудь лапши, чтобы меня искали. Непросто, ой как непросто мне будет. Думаю, я бы не смогла убить человека. Ну, просто так, так скажем, без обоснуя. Если будет опасность для моей жизни, то, наверное, смогла. Хотя не знаю. Я оружие-то в свои руки не брала ни разу, вот только сейчас смотрю и касаюсь руками мечей. Чем-то эти вещи меня привлекали. Мне виделись всякие дуэли и сражения. Улыбка на лицах и без кровные победы. Я вида крови боюсь тоже, да. Как мне кажется, да. Я опустила руки и повернулась в другую сторону, в сторону кровати. Большая, можно сказать, бескрайняя. Синие подушки, темно-синее покрывало. Все синее. Рядом с кроватью стояла тумбочка, а на ней рамка с какой-то фотографией. Наверное, каждая девушка любопытна, каждая женщина того или иного возраста, и я не стала исключением. Если что, могу прикрыться тем, что вытирала пыль с тумбочки. Тряпку бы надо взять, конспираторша, блин. интерес не покидал меня. Что за фотографии. Фортка его самого, любимой девушки, если таковая имелась или что-то третье, пока мне не приходящее на ум. Взяв в руки тряпку, я подошла к объекту. Простая, наверняка, дешевая, белая рамка. Коих в магазине тысячи. Я, дрожащими руками, взяла рамку в руки и всмотрелась в фотографию. На фотке было семеро. Какое-то подобие улыбки у Скуало на лице. Светлые волосы развевались от какого-то ветерка. Рядом с ним лучился теплом Луссурия. Такое чувство, что он посылает всем бобра. Тебе добра, мне добра, ему добра – всем добра. Чуть в стороне стоял Маммон. Черный балахон закрывал все части его тела. Не было видно ни рук, ни ног, ни даже шеи, что ли. Меня с недавних пор мучает вопрос – мальчик он или девочка? Как говорится, всякое бывает. Вдруг он по-настоящему женщина, а? Как вам такой поворот событий? Или он все же мужчина. Но одно я знаю точно, он жаден до неприличия и вытрясет у кого-либо любой долг, даже самый пустяковый. Пускай пока будет он. В противоположной стороне были Бел и Фран. Каваллини улыбался своей традиционной улыбкой до ушей. Фран как всегда был с равнодушным видом. Казалось, ему просто на все наплевать, он бы прекрасно постоял бы где-нибудь и в другом месте. В середине в своем любимом кресле сидел Босс Варии – Занзас. Рядом с ним стоял его верный громовержец – Леви-А-Тан. Я так понимаю это все варийские офицеры. Групповой снимок, я подразумеваю. Все были такие, какие они и есть в реальной жизни. Честно говоря, из всех меня привлек лишь Занзас. Сердце как-то подскочило и забилось. И наплевать, что взгляд его багровых глаз ни для кого не сулит ничего хорошего, наплевать, что у него очень суровый вид и презрительное отношение к другим людям. Наплевать, на все наплевать. Впервые в своей жизни я встретила столько мужчин. Интересных мужчин. У каждого что-то было, так скажем, за душой, у каждого была своя изюмина, каждый чем-то нравился и привлекал. Но все они меркнут по сравнению с ним. Так, стоп, Катерина, не вздумай влюбляться! Но пальцы помимо моей воли прикоснулись через стекло к его лицу. Жар прошел по моему телу. У каждого свой взгляд и свои виды на жизнь, но, повторюсь, все они меркнут по сравнению с Занзасом и его, так скажем, политики. Не знаю, чем он вызвал у меня в душе такой ажиотаж. Не знаю, честно. А кто меня поймет, если я сама себя не понимаю. Уж чего тут говорить-то. Руки дрожали, в голове что-то все затуманилось. Вария то место, которое я не могу описать так, как хотела бы. Возникают только воспоминания и эмоции, которые на бумагу или еще куда-нибудь просто не перевести, да. Просто мне кажется, что здесь опасно и мне, что тут скрывать, здесь не место, но, с другой стороны, мне здесь начинало с каплю нравиться. Люди, у которых очень разные характеры уживаются в одном замке и работают вместе, в одной упряжке. Не то чтобы странно, просто как-то необычно. У каждого свои тараканы в голове, свои прибамбасы. Но все же они единый организм, который, думаю, протянет еще не одно столетие, сменяя поколение за поколением. Вдруг кто-то вырвал рамку из моих рук и оттолкнул от тумбочки. Я увидела разъяренного Скуало. Сейчас будет разнос, и я даже знаю кому. - Врроооой!! Тебя кто-то просил что-то трогать в моей комнате! Кажется я тебя предупреждал, чтобы ты делала свою работу и ничего больше! Уточню, разглядывание МОЕГО ЛИЧНОГО ФОТО не входит в твои обязанности! – Он поставил рамку на место. - Я же тебе говорил, чтобы ты не касалась своими загребущими ручками моих личных вещей. Ты прислуга, практически никто и будь добра помнить то, что я тебе говорил, ясно? Еще раз увижу – мало не покажется. - Я просто…это… - Я опустила глаза в пол и пыталась держать себя в руках. Еще одна моя особенность. Я начинаю реветь, когда на меня орут. Знаю, что странно, но все же. Я начинаю либо спорить, либо сразу реветь. Спорить я не решилась, а вот плакать за милую душу. Я пыталась сдержать поток слез до того времени, когда Суперби соизволит уйти и оставить меня в одиночестве. У меня много странностей, страхов и боязней. Иногда просто хочется спросить – как я с таким, так скажем, букетом вообще живу? - Что, это, а? Не смогла пройти мимо? Решила посмотреть, потому что я же дурак? Я молчала не в силах ответить что-либо. Ну не могу я что-то говорить, даже думать, когда на меня орут. Или говорят что-то злым голосом. Мягкий у меня слишком характер и сама я какая-то странная. Этакий цветок, который жил практически один в своем мире, и тут БАЦ сорвали и пересадили в другое место. - Что ты молчишь? Язык себе успела откусить? – Он схватил двумя пальцами за подбородок и повернул к себе. Серые глаза впились в мое лицо, прося ответа на поставленный вопрос. Наверное, он не любит, когда кто-то трогает его вещи. Тем более, когда эта кто-то служанка. Как он сказал, практически никто. Никто, но практически. Зашибися девки пляшут! Он продолжил: - И что это у нас слезы на глазах, а!? Вот почему не люблю баб. Вечно ноют, плачут, вечно что-то не нравится, обижаются на каждую мелочь, вечно что-то требуют. Плачь – не плачь, а тебя все равно никто успокаивать не будет. – Он отпустил мой подбородок и посмотрел куда-то в сторону. – Ты в Варии – все, что могу тебе сказать. А теперь начинай работать! Не все тебе на мужиков глазеть! Я подошла к ведру и взялась за швабру и тут же опустила. Воду надо набрать. Что я сразу, собственно, и сделала. Пыль я не стала протирать, мне стало вдруг так в лом и ужасно лень. Никому не понравится такое отношение. Отношение как к несуществующему человеку, вернее, не так, как к человеку, который ниже тебя, ниже всех вообще тут просто на самом дне. Да, я ничего не умею, да. я в миру-то практически не была, да, я многого не знаю, но все же это не повод. Для меня не повод, а для них, видимо, повод. Ладно, хватит ныть.! Хотя что мне еще остается. Ныть про себя и убираться. Я намочила швабру и стала мыть пол. Как умела. Если я делала что-то неправильно, то меня вполне можно простить, узнав, как я жила до Варии. Но кому это надо. Никто не будет ничего выяснять. Мне просто на дадут по шапке, а в худшем случае выгонят. И все, конец всему. *** Следующие часы я потратила на то, что убралась в комнатах Леви, Лусса и Франа. Маммон шепнул на ушко, что комнату Босса трогать не надо и его включительно. Если что-то надо будет сделать, то он сам позовет или скажет. В мои полномочия еще входило убираться в бассейне. Что я там буду делать, я не понимала, но Маммон сказал, что каждую пятницу мне нужно будет проводить там. Кстати, послезавтра пятница. Надо бы не забыть. Зал я оставлю на завтра, приберусь там и схожу к иллюзионисту и отмечусь. Так скажем, круг я одолела, все нужно будет начинать по новой, если, конечно, Лусс меня чем-нибудь не загрузит. Или кто-нибудь еще чем-нибудь. Думаю, планов на завтра детальных строить не нужно. А поверхностные можно. Ну, например, завтра у меня в списке зал и отметиться. И все. У Леви комната была средней и обставленной просто, можно сказать даже скудно, но со вкусом. На тумбочке у кровати тоже стояла рамка. На фотографии был сам Леви и его глубокоуважаемый Босс. У Франа комната тоже была простенькой и уютненькой. Все, что нужно для существования есть. У Луссурии в комнате было пестро и разноцветно. Словно ураган прошелся по комнате. Пока детально не стану описывать. Будет время, будут и стулья. *** Вечер. Я сидела у себя в комнате и не знала, чем мне, собственно, заняться. Ужин я съела, все дела на сегодня выполнила. Что еще делать? Ну, не спать же. Чего я сумасшедшая, чтобы засыпать в девять часов вечера? Я сидела в кресле и теребила ткань ночнушки. Она состояла из шелкового платьица, который был ниже бедер сантиметров на десять. Цвет был красный, ядовито красный. Я уже и вправду хотела идти спать в кроватку. Ну, а что мне еще оставалось-то делать. Не идти же мне к варийским офицерам. Что я, совсем, что ли? Они же меня за человека не считают! Я, конечно, платить им тем же не собираюсь, но и навязывать свое общество тоже. Насплюсь хоть. Но рано не усну. Буду валяться, ворочаться и думать. Над чем-нибудь или над кем-нибудь. Да что там, наверняка, в моей голове будет фигурировать всего одно единственное имя – Занзас. Мои поступки и вкусы порой не понятны даже мне самой. Мысли иногда смеют друг друга с феерической скоростью. Вроде бы мне было интересно одно, а через минуту меня интересует совсем другое. Навеяло мне вдруг одно воспоминание. Один из немногих тихих вечеркой, когда мама была со мной. Сидела рядом, целовала в щечку и улыбалась. Такие вечера можно было пересчитать по пальцам, вот, наверное, поэтому я их помню детально. Каждое слово, каждый блик свечей. Да, именно свечей. Мира любила свечи. - Мама, а что значит жизнь? - Я теребила рукав маминой блузки. Мама, а, мама? - Катерина, с каких пор тебя интересуют такие вопросы? – Она недоуменно сдвинула брови, но потом, улыбнувшись, поцеловала в щечку. – Жизнь дается всего раз и порой хочется повернуть все вспять, чтобы исправить одну единственную ошибку, которая либо сломала жизнь, либо повернула в не то русло или еще что-то. Практически с каждым человеком это бывает. Жизнь вообще штука странная и непредсказуемая. Порой от одного единственного шага зависит вся твоя дальнейшая жизнь, почет, уважение, даже любовь в каком-то случае. И что самое интересное этот шаг так пустяшен и незначителен, что прямо обидно, когда сделал его не так, как надо было бы. Каждый человек в своей жизни хочет чего-то добиться, прожить годы на ура, чтобы было что вспоминать, чтобы тебя помнили. Каждый хочет выделиться и не умирать, так скажем, в сердцах других людей. Но удается, естественно, это не каждому. Далеко не каждому. Существует много чего вредного: сигареты, наркота, алкоголь… Это все мешает жизни развиваться в какой-то степени. Жизнь нужно любить, потому что если бы не она, ничего бы не было, ничего. - Мам, а, мам. – Выслушав все и запомнив, я задавала новый вопрос. – А что такое смерть? - Смерть. – Мама выдержала паузу. – Жизнь и смерть две крайности одной сущности. К сожалению, жизнь не может существовать без смерти, и смерть так же не может существовать, если не существует жизнь. Смерть страшна и неописуема. Никто не хочет умирать, но люди умирают. Она забирает молодых, старых, больных. Ее не нужно бояться, но и ждать с распростертыми объятиями не надо. Никогда не нужно сдаваться. Нужно бороться за жизнь до последнего вздоха, иначе смерть победит без боя. – Порой мама объясняла как-то путанно для детского мозга, но я запоминала каждое ее слово, понимая, что пройдут годы и может я пойму то, что она хотела мне сказать. - Мам, а что такое луна? – В очередной раз задав вопрос, я прижалась к теплому, родному боку поближе. - Это то место, где живут маленькие существа, которые прилетают на землю и творят что-нибудь интересное, доброе для того, чтобы помочь кому-нибудь, но помочь не на прямую, а через что-то, чтобы человек сам понял решение проблемы. Это маленькие хрупкие существа. Люди их не видят и даже не подозревают о их существовании. - Ну, мама. – Я надулась. – Я уже не маленькая, чтобы рассказывать мне сказки. Мне уже одиннадцать! - А кто сказал, что я вру. – Она прикоснулась губами к ушку. – Я не вру, такие существа действительно есть. А теперь спи. – Она в последний раз поцеловала меня в лобик и встала с постели. Как я ее не упрашивала, как не конючилась, но она не осталась со мной, прикрываясь словами, которые я ненавидела. - Мне надо работать. Из воспоминаний меня вывел стук в дверь. Я встряхнула головой и сказала. - Да, входите. Вошел Лусс, улыбка не слезала с его лица. Наверное, Луссурия самый добрый из варийцев, который может сострадать, жалеть и что-то ощущать помимо отрицательных эмоций. Я сказала: - Чего стоишь? Садись. - Я чего пришел-то, - он сел и коснулся пальцами правой руки своих волос, - тебе не скучно? - Да вот спать собираюсь, - я смотрела на него и ждала того, ради чего он пришел. Не то, чтобы мне было неприятно, что он зашел, нет, даже наоборот, но мне уже хотелось спать. Если о чем-то долго думать или долго, так скажем, готовится, то оно идет навстречу к тебе. Я зевнула, прикрывшись ладошкой. - А то мы там, ты тут. Как никак живем в одном замке, да. - Я прислуга, а вы все мои начальники. - Ну зачем же так грубо. Ты еще и единственная девушка, а женщин не нужно обижать. Разве не так? - Кто его знает. – Я пожала плечами. – Мне ответ неизвестен. - Откуда такой пессимизм!? Катерина, улыбнись и… повыше нос! Ты чего прямо расклеилась тут. - Просто спать так хочется. Уработалась, знаешь. - Ты казалась мне веселее. Тебя кто-то обидел? Я всем задам! Они не посмеют тебя и пальцем тронуть! - Все хорошо. Луссурия, ты чего пришел, говори давай. Я по чесноку спать хочу, честно. Для меня такие нагрузки в новин… - Я не договорила фразу, потому что мне показалось, что я ляпнула то, что варийцу лучше не знать. - В смысле? Ты чего-то не договариваешь… Скажи мне, я никому не скажу и даже больше! Я тебе помогу! Не знаю почему, но мне не хотелось посвящать в свои проблемы Лусса. Зачем загружать человека всяким бредом? Я решила молчать и все хранить в себе. Все свои страхи, недопонимания… Может он и вправду сможет помочь, но я этого не хочу. Может просто я еще не доверяю ему на все сто процентов, да ходя бы и на пятьдесят. Я еще не привыкла к Варии и ее обитателям. Не привыкла жить в не дома, вставать рано и работать. - Лусс, - я зевнула, – если это все, то ты можешь… оставить меня одну. Глаза слипаться и, думаю, ты не хочешь видеть меня спящую… - Мне кажется или у тебя действительно, - он щелкнул пальцами, - заниженная самооценка. - Что, прости? – Я почувствовала себя загнанным зверем. Как он понял или узнал. Откуда, как… Я встала и открыла дверь, ведущую в коридор. - Прости что так, но мне нужно побыть одной. Прости за такое отношение. - Да ничего, я все понимаю. – Улыбка немного потеряла градусов, но все равно оставалась на лице варийца. За Луссом закрылась дверь, и я сразу же упала на кровать. В моей голове все смешалось. Такое чувство, что я погрязла где-то в болоте. Этим болотом являешься ты сам. Странно и необъяснимо. Зачем приходил Лусс? Действительно хотел помочь? Или просто ему нужно было что-то выяснить? Кто его знает… Я закрыла глаза и провалилась в сон. Я думала, что не засну, но заснула практически сразу. Порой люди ошибаются в собственных выводах. Может, и я где-нибудь ошибаюсь. Может, я вообще глупо поступила, что пришла сюда, в Варию. Может, не стоило этого делать. Время покажет… да.