Easier to run / Легче убежать.

Я открыла глаза и сразу же схватилась за голову. Она гудела не переставая. Такое чувство, что внутри моего мозга поселился зайчонок с барабанами наперевес. Поселился вот и скучно ему стало. В таком случае и появилась на свет музыка зайчоновского творения, которая кажется мне чем-то ужасным и долбящим по моему и так не слишком умному рассудку. Перед глазами все чуть ли не плыло в каком-то ужасном танце. В общем, проснулась я и ужаснулась своему состоянию. Вспомнив, что сегодня мне нужно убираться в комнатах некоторых варийцев, а может быть и в зале, я приуныла, и хорошее настроение утром ко мне не пришло. Ну как я в таком состоянии, сами посудите, буду что-то делать? Ну, плохо же мне будет наверняка. Может, тошнить начнет, а может, и нет – кто его знает. Неплохо было бы денек отлежаться, но, к сожалению, я не в таком положении и уважении, чтобы просить выходной и вообще, по сути, что-то просить. Да и не могу я ничего не делать, вдруг вообще выпнут из-за этого? Кто их знает-то, блин. А мне на волю нельзя, верная это смерть. Так что, Катерина, не падай духом! Ноги в руки и в душ, а потом одеваться, причесываться, в общем, наводить какое-то подобие марафета. Я села в постели и сразу же упала на подушку. Голова закружилась с какой-то ужасно большой скоростью. Все полетело куда-то и побежало, спустив штаны, скажем. Я не стала себя насиловать и сразу же плюхнулась обратно в постель. Что же это мне плохо-то так, а? Пила я вроде бы не очень много… Ах ты точно, Луссурия давал же мне какую-то таблетку и говорил, что потом плохо будет. Ну зашибись, конечно! Ну Лусс, твою мать, молодец, блин. Всунул мне в зубы какую-то хрень, мельком предупредив, и рад, что я не окочурилась. Сегодня лишь только помучаюсь с этой головной болью. Как я вообще что-то делать-то буду, если я даже встать не могу!? Я вздохнула и сжала руки в кулаки. Да что же это такое в конце-то всяких концов! Ну не дня же нет, чтобы все было хорошо! Вечно что-то произойдет! Красота – одним словом. Мне вдруг так яро захотелось пойти к Луссу и оторвать ему голову. Наплевать, что по пути к нему я упаду раз двести наверняка, наплевать, что потом жалеть буду, наплевать, что это не очень правильно, и он то, по сути, не виноват, что искренне хотел помочь. Он же меня предупреждал, правда, тогда я была словно овощ. Я вздохнула и бесстрастно посмотрела в окно. Солнце светит, облака плывут по небу. Что-то шумит в ушах, мысли небрежно летают по мозгам. Так стоп! Солнце светит!? Сколько вообще время!? Я обессиленно опустилась на подушку и завыла не своим голосом. Сейчас двенадцать часов дня. Я, по сути-то, должна уже давно делать свою работу. Ан нет, я проснулась только что. Блин, я столько промахов делаю, столько косячу, что варийцы могут меня просто-напросто выкинуть из замка и все, прощай жизнь моя, потому что идти мне некуда. Ладно, не нужно думать о плохом. Но почему-то именно об этом плохом я все время думаю. Знаете, время вроде бы прошло совсем еще ничего, но такое чувство, что несколько недель уже пролетели. Я устала. И физически и в какой-то мере и духовно. Понимаю, что слишком рано, но поделать с собой ничего не могу. Так иногда хочется навалиться на чье-то сильное плечо и перестать думать о чем-либо, ничего не решать. Я села в постели и подавила в себе желание опуститься обратно на волшебную вещь по имени кровать. На ней мне хоть как-то хорошо. Голова вновь отправилась в какое-то плавание, в ушах что-то усиленно зашумело, а в мыслях потускнел смысл. Меня затошнило немного. Ужасное чувство того, что помочь тебе некому, а обратится к кому-то, ты боишься. Придется идти под душ, потом одеваться. Я мысленно состроила гримасу. Не привыкла я корячиться на других лиц, не привыкла я и к головной боли. Ой ладно, хватит, Катерина Седеньо, себя жалеть! Как тряпка половая, ей Богу! Что-нибудь тебе сделаешь, и ты сразу впадаешь в некое подобие страха и паники. Стыдно, сударыня. От понимания того, кем я являюсь на самом деле, настроение упало ниже плинтуса. Оно полностью померкло. Ну не могла я веселится и генерировать искреннею улыбку, когда у меня на душе буквально черная дыра, думы заполнены чем-то глобальным, а не легким. Меня штырило как будто изнутри. Я тряхнула головой и поднялась с постели. Хватит все размусоливать! Пора переходить к действиям! Я встала с кровати и сделала первый шажок. Меня как будто тряхнуло и куда-то подбросило вверх. Я пошатнулась и схватилась за стол рукой, чтобы не упасть. Что ж, прекрасно утро началось. Я не могу дойти до ванны, не могу вообще куда-то дойти. Я открыла глаза и вновь сделала шажок, опираясь на что-то твердое. Постепенно глаза видели все яснее, постепенно шаги становились тверже, постепенно я вроде бы приходила в свою форму, вернее, в самую гнилую свою форму. Не прошло и года, как я добралась до душа. Ледяная вода вроде бы меня взбодрила. Я уже не чувствовала себя так хреново, как чувствовала с того момента, как проснулась. Я вытерлась досуха и, одев высохшую форму, вышла из ванны. Я удивилась, когда на столе увидела стакан с водой и записку. Воду я сразу же выпила, ведь ее принесли сразу для меня. Вода была какая-то горькая и невкусная. Я посмотрела на записку и на душе немного потеплело. Здравствуй, Катерина. Это я, Луссурия. Я прекрасно знаю, что тебе сейчас нехорошо из-за той таблетки, которую я тебя дал вчера. Выпей воду – поможет. Если ты немного отдохнешь, то никто не посмеет тебе что-то сказать. Всего хорошего. Лусс позаботился обо мне, естественно, осознавать это было приятно. Не забыл, а принес стакан воды. Видимо, я слишком много времени плескалась в душе, что он не дождался, а написал записку. А может, и что-то по-другому. Убираться все-таки придется, иначе я буду чувствовать себя истинной половой тряпкой. Тем более со мной уже более-менее все было в порядке. Относительном, конечно, но в моем положении вредничать было не комильфо. Ходить могу и ладно. Я посмотрела в зеркало, причесалась, сделала хвост и, подправив форму, вышла из комнаты. Коридоры все сливались у меня в глазах, пришлось все время опираться на стенку, иначе бы я грохнулась раза три, а то и пять. Наконец добравшись до кладовки, я, включив свет, вытащила весь свой служебный инвентарь. Первому я решила убрать Белу. Я сглотнула и ненадолго закрыла глаза. Как-то нехорошо мне, как-то хреновенько этак. Так, Катерина, хватит ныть, а! Ты сильная, ты должна справиться! Мало ли что у тебя болит, скоро вода, надеюсь, которую принес Лусс, подействует и все будет пучком. В конце концов, хватит себя жалеть, хватит все время думать о плохом! Ты здесь и идти тебе больше некуда. Привыкай тут жить и давать отпор, а еще и работать с головной болью. Будь сильной! Я открыла глаза, схватилась за ручку ведра и попыталась думать о чем-то совершенно отчужденном, так скажем. Например, о теле Босса Варии. Прекрасном, смуглом и недосягаемом. О том, что меня, по сути-то, не касается. Попыталась выбросить всю боль из своих мозгов, ну, мысли о ней. Если я о ней не буду думать, то и ощущать, может, не буду. Вроде бы стало лучше. Ладно, пора уже точно приниматься за работу. Я доперла до его комнаты, открыла дверь и вошла. Его не было, что, естественно, очень хорошо. Не то чтобы я боялась Бельфегора, просто мне в мужском обществе все равно было как-то все еще ново. Размусоливать вновь я ничего не буду, так как рассказывала что, зачем и почему очень много раз. Ну, натура у меня такая, что я все время веду себя как маленькая девочка, вернее, как подросток, по сути. А мне же двадцать лет, а я все еще не доросла даже до восемнадцати лет, я имею в виду, мозгами. Хоть я и была в комнате Каваллини раз или два, но рот у меня все равно открылся. Меня поражала такая роскошь. Вроде бы все просто и со вкусом, но реально пахнет ухнувшим состоянием, которое было вбухано в эту, так скажем, простую роскошь. Хоть семья Седеньо не была бедной, но вот такого я не видела. Ладно, хватит. Я закрыла рот и принялась за свою непосредственную работу. Пока я прибиралась, я, естественно, думала о чем-то. А что еще делать. Убиралась я дотошно, как могла доставала до всех уголков. Пыль протерла, пол вымыла, пропылесосила. Пока я занималась уборкой, все мое естество погрязло в какой-то целеустремленности стать действительно сильной. Знаете, надоело все время ощущать себя слабой, той, которая не может дать сдачи из-за боязни того, что она может остаться на улице, той, которая большую часть своей жизни, по сути, провела в одиночестве, той, которая совершенно не привыкла к мужскому обществу. Хотелось доказать всем, а лучше, конечно, в первую очередь самой себе, что я чего-то стою, что я способна поменяться. Конечно, не сразу я поменяюсь и стану той, которой, собственно, хочу. Но я буду пытаться. Я сжала кулаки и сузила глаза. Варийцы, да-да, я к вам обращаюсь, вы еще обо мне узнайте и удивитесь мне, Катерине Седеньо! С этой минуты я попытаюсь себя вести не так, как вела раньше. Наоборот получается. Наплевать на все, главное самоуважение, которого как раз у меня сейчас как кот наплакал. И что это с тобой происходит, а? Ради кого ты хочешь меняться? Ради себя? Не смешите, как говорится, мои подковы. Тут определенно замешано что-то другое. Зуб даю. Я содрогнулась своим мыслям и удивленно захлопала глазами. Я схожу с ума – зашибись. Дальше я решила прибраться у Скуало. По-моему, в первый раз я тоже убиралась по такому же маршруту. Что-то меня тянуло туда, ну, к Скуало. Интерес, что ли, какой-то или мне просто понравились мечи, холодная сталь, режущее, колющее оружие. Что на меня не похоже. Ох, блин, что-то я уже, честно говоря, немного запутываюсь. Да конечно, я уже запуталась давно, а сейчас сижу и перебираю нити своего мозга! В общем, пошла я к Скуало. Приберусь там, и с меня на сегодня хватит. И так какая-то слабость в ногах, да и башка пухнет от собственных мыслей, да и работать мне не охота, что тут скрывать. Для меня это была что ни на есть какая работа – убираться-то. Несла ведро и тащила за собой пылесос, как паровоз на веревочке. Так это выглядело. Как будто я маленькая девочка или мама ребенка, которая несет ведро с игрушками, которые специально, чтобы играть в песок, и тянет за собой машину на веревочке, как собачку за поводок. Сколько ассоциаций, а. Вы только поглядите. Ноги почему-то заплетались в какой-то морской узел, но я не останавливалась, а все шла вперед, буквально, с гордо поднятой головой. Раз решила себя, так скажем, усовершенствовать, то не стоит и отступать, а то как-то будет неприятно. Скорее всего. Меня какое-то чувство или просто какой-то порыв ветра, который нес меня вперед. Во многом именно поэтому я все еще держалась на ногах. Я улыбнулась, когда увидела заветную дверь. Такое чувство, что я весь замок в поисках оббегала. Какая-то морская атмосфера, вернее, водная появилась у меня в ощущениях. Вообще не могу объяснить, ну да ладно. Я постучалась и, не услышав ровным счетом ничего, толкнула дверь на себя. То, что я увидела повергло меня немного в шок. Сердце удивленно замерло, мысли сразу же забегали по голове с феерической скоростью. Я подавила в себе крик. Ну а чего такого-то? Если я все правильно понимаю, то я не вовремя. Совсем-совсем не вовремя. Такого поворота событий я не ожидала, но может, я неправильно сужу и это случайность? Ага, конечно, держи карман шире. Дело в том, что на кровати лежал Бел, а на нем, то есть на Каваллини, лежал сам капитан. Увидев меня, Скуало отпихнул от себя принца и встал с кровати. Я замахала руками, мол, я все поняла и мешать не буду, зайду, мол, немножечко потом. Бел тоже вскочил с кровати и, шишикнув пару раз, посмотрел на меня, а потом на капитана. Прекрасно понял, что он здесь лишний. Понял, что Скуало сам захочет доказать служанке, что он нормальный парень и с нормальной ориентацией. *** Бел знал, что это всего лишь случайность. Ну, капитан на кровати на нем – случайность, Катерина увидела именно эту случайность, по сути, это тоже не что иное как – случайность. А дело-то в чем было. Бельфегор зашел к капитану чисто поговорить. Ведь, по-моему, именно на Скуало повесили Бела, когда тот только-только появился в Варии. И мечник для Принца был кем-то типа хорошего знакомого, вернее, может быть и друга. - Ши-ши-ши, капитан, чем занимаетесь? Не хотите искупать девушку в бассейне, а потом ее спасти? – Бел знал, на что именно нужно было надавливать. На какую точку. Скуало не выносил, когда ему что-то припоминали. То, за что ему немного стыдно или то, что он хотел или забыть или обдумать все самому. То, которое должно принадлежать только ему или то, за которое он себя не то чтобы призирал, а просто не понимал, зачем он это сделал? - Вроой! Ты пришел сюда, чтобы меня позлить? Жить надоело? – С нажимом произнес Суперби. Кому понравится, когда лезут в его мысли и в какой-то мере в жизнь. - Ну что вы, что вы, капитан, я посетил вас для того, чтобы просто поговорить, а это так, так скажем, просто ради прикола, – ответил Бел, улыбаясь белозубой улыбкой. - Говори, а не дурака валяй. Время тикает, а дела не делаются. – У него как у зама Занзаса было очень много всяких дел. Одни мелкие, другие побольше, но делать надо было все. Занятой он человек, нечета тому же Белу, который любит только кровь и веселье. Бумажная рутина и мелкие поручения приходилось делать не кому иному, как капитану. - Дурака я не валяю, как ты выразился, да. Что вы делаете, капитан? Неужели я угадал? Строите козни против домработницы, которая вам чем-то не угодила? - Да что ты ко мне пристал с ней!? Тебе то вообще какая разница? Девушек никогда не видел, что ли, полапать захотелось, а первому сделать шаг не комильфо? Принц же все-таки. И в таком случае, причем здесь я? – Скуало не нравился этот разговор. Не нравилось начало, хотелось уйти, ничего больше не сказав. - Ши-ши-ши, как остроумно с вашей стороны, дорогой мечник. Но нет, не угадали. Она не мой тип, а вот вам… - Договорить он не успел, Скуало вдруг толкнул его на кровать, а сам лег на Принца. Дело в том, что глаз капитана уловил некую опасность, которая выглядывала из окна напротив. Там были комнаты солдат, которые плоховато, нужно признать, охранялись. Меткий глаз капитана увидел снайпера, который целился в Принца. На секунду вспыхнула обида, почему, когда есть он, более крупная рыба, то целятся все равно в Каваллини, но, отбросив всю эту ерунду, он толкнул Принца на кровать и сам закрыл его своим телом. Все было спонтанно, полная импровизация. Бел уже хотел орать благим матом на мечника, но тишину разразил некий треск, который издает всегда пуля, когда летит в цель. Она пролетела комнату и врезалась в картину. Прямо в яблочко - в прямом смысле этого слова и словосочетания. Окна были крепкие, поэтому если приглядеться, можно было увидеть маленькую, круглую дырочку. Бельфегор офигел, когда услышал то, что пуля врезалась в картину. Так бесшумно и практически незаметно. Получается, капитан спас ему жить, высмотрев снайпера, который сейчас наверняка улепетывает из замка. - Это что сейчас было, ши-ши-ши, пуля? – пробормотал Бел. Он был ошарашен случившемся, не каждый день тебя спасают от снайпера. - Если бы не я, дурень, то ты бы сейчас убит был. Какой-то бандюган наставил прямо в окно свое оружие. Целились в тебя, так как оружие было немного в сторону, и ты тоже в стороне ковырялся. Если бы я не посмотрел… Во дела! - Скуало все еще прижимал Принца в постель. Как-никак, а он был в какой-то мере за него в ответе, ведь этого белобрысого идиота на него повесили и назначили в няньки ему именно его, Скуало. Вдруг еще чего, пусть пока полежит. - Ну вы даете, капитан! Зоркий вы, ши-ши-ши! Объявляю вам королевскую благодарность и низкий, мысленный поклон, который, звиняйте, осуществить не могу, так как я все же Принц. Весь процесс спасения, так скажем, нарушило открытие двери. Скуало посмотрел в проем и увидел Катерину, у которой чуть глаза не выпрыгнули от увиденного. Суперби сообразил, в какой именно позе они находятся с Белом и буквально вихрем встал с кровати. Мысли метали с огромной скоростью, в основном проклятия. Вот что ее черт дернул, войти именно сейчас!? Она же уже много чего себе надумала наверняка! Бел тоже встал с кровати и шишикнул. Вот это называется попандос. Она же не знает правды и сейчас себе надумает. Но почему-то Принц не хотел за ней гоняться и рассказывать ей правду, это наверняка сделает Скуало, который точно не допустит, чтобы кто-то думал, что он не такой как все мужики. Все-таки на него сегодня было совершено покушение, а это забирает столько сил духовных, да. Так что Бел стоял и ждал, пока Скуало и Катерина уйдут, и он сможет самозабвенно пойти в свою комнату отдыхать или к лягушонку – пошпынять и отвлечься от мыслей горестных. Честно говоря, ему было до фонаря, что о нем думали. Главное то, что он думает о себе. Если он думает, что он Принц, значит, так оно и есть, и никто не в силах его в этом переубедить. *** Я, увидев гнев в глазах Суперби, повернулась и, бросив все, побежала, куда глаза глядят. Это что же получается, если верить мои глазам, то значит Скуало и Бел эти, что ли. Ну вы поняли, короче. Для меня это был удар ниже пояса. Я не имею никаких причин не верить своим глазам. А я ясно видела, что капитан лежал прямо на принце. Фу, как вспомню, так и вздрогну. Не, я, конечно, понимаю, что нельзя относиться к людям с другой ориентацией плохо и презрительно, но, елки-палки, я не могу ничего с собой поделать. В моей голове просто не укладывается, что мужчина может не любить женщин, а женщины мужчин. Для меня это дико просто. Это неправильно, не очень красиво и я просто не могу себя заставить нормально относиться к таким людям. В общем, мою позицию вы поняли. Тем временем я бежала куда-то, а за мной гнался Суперби, чтобы наверняка мне сказать, что я все неправильно поняла. Ну-ну, все я правильно поняла! Не тупая, знаете! Мне вдруг как-то стало смешно, ей Богу. Второй император мечей, грозный и жесткий Скуало, оказывается, гей. Я содрогнулась. Где я? Кто я? Я бежала, постепенно прибавляя скорость, я понимала, что он меня поймает, если я где-нибудь не закроюсь. Но вот дело-то все было в том, что я прибежала в ту часть замка, где я не была ни разу, значит, не фига не ориентируюсь. Вария полна загадок. То Маммон – женщина, оказывается, то капитан и принц не совсем мужики в каком-то смысле. Мама родная, я все-таки в глубине души хотела, чтобы я все неправильно поняла. Я же не смогу с ними нормально разговаривать! Ну, не могу я, это идет в разрез с моими утверждениями и правилами. В общем, беги, Катерина, беги. Беги, forest, беги.