Бог устал нас любить

Слёзы. Хотя она не плакала уже очень давно. Ссадина. Сара уже и забыла, что это такое — чувствовать физическую боль. Отвращение. Она думала, что больше никогда не почувствует это. Страх. Ей по-настоящему страшно. И всё это из-за жизни с отцом, на которой так сильно настаивал мистер Никсон. Добропорядочный шериф, так сильно желающий справедливости, в погоне за которой он разбивает десятки судеб на мелкие осколки. Три дня ожидания встречи с судьей Дианой казались вечностью. Сара не спала, не ела, даже не выходила на улицу. Она не навещала Вишню чёртовых три дня, потому что сил хватало только на то, чтобы сидеть под одеялом, обхватив колени руками, и ронять соленые слёзы на теплую постель. Эти же три дня она не виделась с отцом, потому что не выходила из комнаты, а тот, кажется, и вовсе забыл о её существовании. Все эти три дня Сара только и делала, что прокручивала в голове предстоящий разговор с судьей, стараясь представить, что она будет говорить, чтобы убедить её освободить Вишню. Сара три дня не отвечала на звонки Стеф и Дерека. Сара забыла, что через эти же три дня у неё выпускной. Жизнь остановилась на ненавистные три дня. А потом наступил день Х. Сара записалась на приём к той самой Диане ещё несколько дней назад, у неё в приёмной. Нужно действовать быстрее, что-то делать, решать, доставать Вишню из тюрьмы. Она не может его бросить. Злость на саму себя накрыла с головой, когда она поняла, что даже ничего не рассказала парню о том, почему пропала на три дня. О’Нил вскакивает с кровати и резко садится обратно. Голова закружилась, и она чуть было не потеряла сознание, зажмуриваясь и тяжело дыша. Трёхдневный голод дает о себе знать, желудок противно заурчал, отдаваясь глухой болью. Сара морщится и встает с кровати чуть медленнее, а потом плетется в ванную, ужасаясь от своего вида. Хрупкое тело стало слишком исхудавшим, тазовые косточки некрасиво выпирают, а плечи теперь заметно острее. Рёбра видны даже без втягивания живота, а лифчик практически болтается на маленькой груди. Под глазами пролегли серые мешки, а синяк от недавнего удара расползся практически на половину щеки. Волосы всё в большем количестве остаются на расчёске, отчего из глаз Сары снова потекли слёзы: такими темпами ей можно идти прямо на кладбище. Она с трудом собралась, натягивая уже ставшие свободными джинсы. Сара решила сначала пойти к Вишне, объясниться перед ним, а потом идти к Диане, падать на колени, плакать, кричать, умолять… Делать вообще что угодно, только бы она услышала, только бы поняла, только бы смогла помочь… Потому что она единственный человек, кто сейчас может хоть как-то посодействовать в деле Вишни. А если не поможет и она… Сара даже думать об этом боится. Она знает, что встретит в гостиной отца. Сара боится этой встречи, потому что в последнее время все встречи с отцом заканчиваются появлением синяков и ссадин на хрупком теле. Едва ли отец понимал, что творит, потому что алкоголь, который он просто не прекращал в себя заливать, убивал остатки адекватности. Отец Сары стал неуправляемым человеком, и от одного его жуткого взгляда Саре становилось холодно. Она хотела быстро пройти мимо, чтобы выскочить на улицу и вдохнуть свежий воздух, на миг забывая обо всех проблемах. Она правда хотела, но каждый раз происходит одно и то же, только с каждым разом всё хуже… Он перехватывает её за руку у самого низа лестницы, что-то неразборчиво бормоча о том, почему она до сих пор не приготовила ему завтрак… Он не понимает, что несёт. А Саре снова становится страшно, потому что от его крепкой хватки уже остаются синяки на запястьях, а его злое лицо слишком близко. Сара хотела было выдернуть руку, но её слабое состояние сыграло с ней злую шутку: перед глазами резко темнеет и она опускается на пол, стараясь прийти в себя. Отец стал что-то кричать, но разобрать его пьяный бред практически невозможно. А потом он поднял слабую Сару за волосы и ударил её по щеке… Девушка искренне не понимает, чем заслужила подобное обращение, ведь она не сказала ему даже ни слова. А он просто озверел, бросаясь на Сару, как бык на красную тряпку. Он словно мстит ей за мать, которая бросила его, словно отыгрывался на Саре за увольнение с работы и вообще за все неполадки, которые были в его жизни. Она для него словно груша для битья, потому что рядом больше нет ничего, на чём он мог бы выместить весь свой гнев. — Пусти меня, да что я сделала тебе, а? — кричит Сара, стараясь выпутаться из цепкой хватки отца, всё ещё державшего Сару за волосы. — Мне больно, отпусти, — она цепляется за его руку, но отец только отпихивает её, одаривая ещё одной сильной пощёчиной, от которой из глаз полились слёзы. Она уже не плачет от боли, а вот обида и разочарование в этой чёртовой жизни всё ещё больно ранят… Сара смогла каким-то чудным образом увернуться и ударить отцу коленом между ног, чтобы за пару секунд натянуть на ноги кеды и сбежать под гневные крики и маты отца в её сторону. Она сбежала, смогла… Только вот как вернуться обратно? С каждым разом его агрессия становится только сильнее, а синяков на теле Сары только больше. У неё идёт кровь из разбитой губы, а ещё не зажившая рана на скуле и синяк вокруг неё отдают новой острой болью. Запястья ноют, а голова просто раскалывается. Отличная жизнь с отцом. Как раз для безопасности подростка… Она идет по улицам Сентфора, не обращая внимания на мелкий моросящий дождь и противный ветер. Сейчас тепло, а прохладные капли даже приятно остужают пылающие щёки. Саре кажется, что она робот. Просто человек без чувств, потому что с каждой минутой такой жуткой жизни ей всё больше наплевать на всё происходящее вокруг. Она живет только желанием помочь Вишне, вытащить его, прижаться к груди, вдохнуть такой родной запах и почувствовать успокоение и защищённость. Только рядом с ним она чувствовала себя живым человеком, а самое главное — нужным. Она знает, что он любит её, точно знает. Но когда его нет рядом… Сложно. Слишком сложно. Сара уже подходит к участку, когда замечает девушку, выходящую из главной двери. Она именно такая, как описывал Аарон судью: высокого роста с длинными чёрными волосами, стройная и очень красивая, но со стальным взглядом карих глаз, в которых видны холодность и непоколебимость. Почему-то Сара сразу поняла, что это та самая Диана, на приём к которой она записана через пару часов. Но неужели возможно дождаться официальной встречи, когда счёт помощи Вишне идёт на минуты? — Простите, — Сара подошла к строгой девушке, стараясь мило улыбнуться. — Вы Диана? — Да, — девушка скользнула странным взглядом по Саре, особое внимание уделив её синякам. — А Вы? — Я Сара… Я записана сегодня к Вам на приём, но раз Вы здесь, я… — Раз записаны, значит, приходите, обсуждать на улице я ничего не собираюсь, — Диана уже развернулась к Саре спиной, когда та неизвестным порывом схватила её за руку с просьбой остановиться. — Прошу Вас, выслушайте меня, — в глазах Сары стоят слёзы. — Мистер Никсон хочет посадить Вишню, чтобы отомстить ему за прошлое. Он не преступник, он хороший человек, правда, — слова даются тяжело, приходится смахивать слёзы дрожащими руками и сглатывать горький ком в горле. — Вы пытаетесь меня убедить не сажать преступника? — брови девушки поднимаются вверх. — Я пытаюсь убедить Вас, что он не преступник. Поймите же, он действительно не делал ничего ужасного, просто мистер Никсон, он… — А это? — Диана указывает на многочисленные синяки на щеках и руках Сары. — Почему вы такие влюблённые дурочки? Готовы за ними хоть в пекло, хотя это пекло они сами создают для вас, да? Сколько тебе лет, малышка? — Мне восемнадцать, — шепчет Сара. — И это не он, это отец, — она опускает голову, глядя в землю, чтобы не выглядеть жалкой идиоткой. — Обращалась в полицию за домашнее насилие? — голос Дианы вмиг холодеет, стоит Саре рассказать правду. Девушка не врёт, это видно в её глазах, где скопилось огромное количество боли и разочарования. — Я полгода жила не с отцом, а на моём возвращении домой настоял мистер Никсон. — Он знает об этом? — она снова показывает на синяки. — Да. Но ему всё равно. В нашей школе учится парень, который дважды чуть не изнасиловал меня. Из-за него моя лучшая подруга сломала руку, да много чего произошло из-за него… Но заявление на него мистер Никсон рассматривать не стал, а вот заявление от этого ублюдка о том, что Вишня сломал ему нос, рассмотрел с удовольствием. Вишня спасал меня каждый раз, когда мне было плохо. И не только меня. И я понимаю, что избивать Коула он не имел никакого права. Но, если бы он этого не сделал, тот бы изнасиловал меня избитую на заднем дворе школы. Она заплакала с новой силой, а потом извинилась и побежала в участок, оставив Диану на улице одну, погружённую в разные мысли. «Всё должно быть по закону», — думает она, а потом возвращается в участок и забирает у Никсона дело Вишни, чтобы детально рассмотреть все обвинения. Она не пойдёт на поводу у маленькой школьницы. Она просто будет действовать по закону.

***

— Вишня, — доносится до слуха парня дрожащий голос, который разнесся эхом по коридору. — Вишенка, ты не спишь? Парень встает, прикрывая глаза и переводя дыхание. Думать об этом было куда легче, чем сделать. Он обдумывал всё, что хочет сейчас сказать Саре, три дня, и ему казалось всё до ужаса правильным и логичным. Но, когда он услышал её, сердце забилось в три раза быстрее, дыхание сбилось, а желание прижать к себе хрупкую фигурку стало просто огромным. — Принцесса, — шепчет напряжённый парень, медленно подходя к решётке. Её внешний вид убивает. За эти несколько дней, что он сидит за решёткой, она стала выглядеть жутко. Сильно похудела, осунулась, глаза красные от постоянных слёз, а на лице… — Это синяки? Принцесса, что это? — он хватает её за подбородок, осматривая лицо и стараясь хоть что-то разглядеть в полумраке. Голос отзывается сталью и злобой, хочется убить всех вокруг, кто обижает его принцессу. — Это отец, он… — Блять! Вишня берет её за руку через решётку, прижимая дрожащее тело к холодным прутьям, стараясь хоть немного приблизиться к ней, чтобы обнять и успокоить. Её жизнь стала тихим ужасом ровно тогда, когда из неё забрали Вишню. Но что делать, если Вишню ей так и не вернут? — Принцесса, ты сейчас должна меня выслушать и не перебивать, — слова даются невероятно тяжело, но он не может молчать. Озвучить это необходимо, для её же блага. — Ты должна уехать из Сентфора, в ближайшее время, слышишь меня? — Что? — она отстраняется. — Что ты несёшь? Я никуда не уеду без тебя! — Я просил не перебивать. Ты понимаешь, что мне светит лет восемь, понимаешь? И изменить ход событий никак не получится, потому что ты сама знаешь, как давно Никсон готовил это. Я идиот и кретин, я знаю, что виноват во всём сам, но время назад уже не вернуть. Если бы я тогда знал, что от моих проступков будешь страдать ты — я бы ни за что так не поступил. Но сейчас, к сожалению, ничего не изменить. Поэтому ты должна уехать. Заберёшь у Аарона все мои накопления и уедешь, поступишь в колледж и забудешь меня, как страшный сон, ясно тебе? — Вишня, ты в своём уме? — обессиленный шёпот проникает в сознание, ударяя в сердце словно острыми пиками, но он не имеет права отступить. Он должен закончить. — Да. Ты не должна ждать меня все эти годы, не должна жить в этом гнилом городе. Ты уедешь ради себя, поступишь, будешь учиться. Найдёшь себе нормального парня, в конце концов. Все эти годы ты должна жить, а не выживать в ожидании одного придурка, понимаешь? Мы расстаёмся, принцесса. Ради тебя. Поверить в этот бред просто невозможно. Его слова ранят её в самое сердце, она корчится от боли, словно во всё тело вонзают десятки ножей. Он, должно быть, шутит. Думает, что это смешно, или просто не понимает, что эти слова её убивают? Ради неё… Чёрт, до боли смешно. Может, он прав? Жить в ожидании целых восемь лет — страшно. Но вот только он не подумал, что без него она не живёт… — Ты, да ты… — она шепчет сквозь слёзы, мотая головой в разные стороны. Делает пару шагов назад и оступается, обессиленно упав на пол, разрывая остатки сердца Вишни в клочья. — Это пройдёт, маленькая, — говорит неслышно Вишня вслед удаляющейся фигурке. — Но так будет лучше для тебя…