Сокровище Эрганы

      Соблазн подольше пошататься ужасом в облаках обломал Кара: как раз, когда Дэлин примеривался сжечь плевком из импульсара ещё один зазевавшийся беспилотник. Пощëлкать дронов — любимая забава новичков, бурчал Кара голосом страдающего с похмелья Рика, но… Верховное командование, в смысле то, которое сейчас на борту и сверху, очень недовольно. Велело передать, что казëнное имущество на деревьях не растëт всë-таки. Дэл про командование сверху не понял, но градус недовольства уловил.       Из облачной пены пришлось выгребаться, оставив дроны выслеживать в белëсой мути друг дружку. Дэл забирался всë выше, пока внизу не обозначился абрис материка, похожий на угловатое, проеденное молью сердце в обрамлении седых волн океана, а вверху не проклюнулись на синеющем бархате неба первые блëклые светлячки звёзд.       — Вот ведь червяк неугомонный! — приволок эфир недовольное с вышки.       Движки истерически взвизгнули: Дэл, ощущай он себя человеком, заорал бы от боли — заноза под ногтем превратилась в кинжал, который ещё трижды провернули в свежей ране. А следом мир вокруг вспыхнул алым — как в отсветах полыхавшего то ли в мыслях, то ли где-то извне тревожно-кровавого DANGER. Наружные визоры засекли позади две быстро подрастающие в размерах крылатые тени.       — Значит, на базе хватились, что забыли поднести гостю на посошок… И выслали вдогонку провожающих! — Дэл сам не разобрал, бахвальства в мыслях было больше или досады: Айн призывно сиял мохнатым клубком, казалось, так близко, а перенастроить конфу на «космос» так и подмывало…       — Попробуй, — от концентрации яда в голосе, надоевшем до зубовного скрежета, загнулся бы самый токсичный из шипохвостов.       — Легко! Зак, ты в приличного бодигарда пытаешься или просто неровно дышишь ко мне? До термопаузы проводить притащился?       — Дыхалку счастьем забивает, ага, как тебя вижу, — порцию щедро приправленной желчью насмешки Дирк вернул сторицей. — Спирает так, что аж тошнит. Нет, я бы проводил, конечно, да ты раньше сдуешься, пижон…       — Проверим? — Дэл откровенно пожалел, что кирианская рожа лучится самодовольством под защитой брони своей птички, и кулаком до неë не достать. Ну ничего, рожа не завянет…       — Валяй! — разрешил Дирк тоном «мог бы пожить ещё, придурок!».       — Брейк! — Кара счëл, что самое время вмешаться. Эти живые такие нервные! И любят развлекаться тем, что его бывший живой Рик называл «мериться письками». Сей инструмент для замеров чего ни попадя у живых вообще сильно в ходу. А нынешний живой с другим, которого скан-опознаватель Кары идентифицировал как «Стронга», этим самым и увлеклись сейчас — мерились. И Кара всем электронным нутром чуял, что измерительный накал уже грозит перерасти из обмена любезностями, полными застарелой неприязни, в комплименты прямой наводкой из импульсаров.       Однако высота почти в сотню миль над землëй — не то место, где можно полетать с дыркой в борту. Здесь, у нижней границы термосферы, вечный холод, а воздух разрежен так, что дышать невозможно. Живой очень быстро перейдëт в состояние, как говаривал Рик, «окочурился», а у Кары он даже не один. Есть ещё второй, который, накрепко прикрученный страховочными ремнями к первому, выдаëт такие выражения, что блок записи в лингвоадаптере раскалился и, похоже, скоро потечëт ручьями чистого стыда. А допустить «окочурился» даже единственного живого Кара не мог, не говоря уже о двоих. Зашитый в программу первый закон роботехники обязывал спасти человеков даже ценой собственной гибели.       — На борту коммандер Ривай, если кто-то забыл! Будете стрелять на поражение?        Коммандер Ривай… Илия! В мыслях Дэла слабым огоньком затрепетало человеческое. Илию Ривая он помнил. Омега. Прекрасный и холодный, как звëздный свет. Он где-то здесь. Дэл его не видел и не чувствовал, но раз Кара говорит… Острые капли звëзд ранили чëрное небо, но о том, чтобы вырваться в космос — да хотя бы попробовать! — Дэл даже думать себе запретил.       — Зачем на поражение? — проявился второй провожатый. — Стабилизаторы подплавим, делов-то! А после спутаем гравилучами и отведëм, как бычка на верëво… Ты что творишь-то, сукин сын?!       «В другой раз!» — пообещал Дэл звëздам, не дожидаясь, пока кириан разорвëт кайфом от мечтаний за здорово живëшь захомутать имперца, завис на мгновение и опрокинулся «колоколом» — носом вниз, почти отвесно. Позволил Каре сорваться в штопор. И тотчас сам словил дежавю — поверхность планеты вновь полетела навстречу с ужасающей быстротой, Кара в придачу к своим отрастил огненные крылья. Зак и второй провожатый радовали эфир новейшими изобретениями в области кирианского нецензурного.       Уцелевших дронов чохом заразило вирусом коллективизма, когда падающий истребитель сходу вспорол облачный слой — беспилотники с завидным единодушием пустились наутëк, перебрасываясь предупреждениями, что имперский вахлак снова поблизости, а этому жадюге целого неба мало. И разумнее сейчас оказаться как можно дальше, в идеале — над другим полушарием…       Одного Дэл всë-таки достал из импульсара — дрон в секунду сгорел жалкой спичкой. А нечего тут! При нëм да в третьем лице и о нëм же! К тому же нелестно! Кому это он неба пожалел? Уж точно кирианские изделия, не подкопаешься, и врут так же виртуозно, как их создатели! Нефиг было под крыльями путаться! Вон, и Кара солидарно возмутился… Но всë-таки проскрипел «приказано передать — за каждый уничтоженный дрон пять нарядов вне очереди! и вообще! останки твоего «Стилета» всë ещё торчат грудой хлама на взлëтке, вот и пали по ним, когда вернëмся, пока не окосеешь!».       Следующего угодившего на прицел беспилотника пришлось отпустить с миром. Да и облака очень кстати закончились.       Далеко внизу справа по борту вчерашний горный кряж скособочился старинной подковой. Дэл на Флавиане такую видел. Даже трогал — Дайон однажды попëр одну из коллекции дядюшки Лестера. Дядюшка болел всеми этими старыми штуками, собирал хлам со всей галактики и называл его важным словом — антиквариат. Пропажу обнаружил, конечно, орал так, что мух в полёте сбивало. Дайон прятался на чердаке — выбираться из дому тайком, сжимая во вспотевшей от страха ладошке ржавую гнутую железяку, пришлось Дэлину. Ладошку потом расцветили густые коричневые разводы с прилипшими хлопьями железной трухи, и пахла она невкусно — кровью. А горы сверху выглядели так же: словно закаменевшее в струпьях ржавчины старьë. Семейство цейтнозавров круглилось холмами неподалёку — тяжеловесные живые «холмы» тягой к перемене положения в пространстве определëнно не мучились, предпочитая дожидаться в удобной позе, пока еда сама доставит себя к месту кормëжки. Еды вчера им обвалилось немеряно и наверняка можно было не опасаться, что чья-нибудь пасть распахнëтся навстречу как громадный пищеприëмник: Дэл выдернул Кару из штопора едва ли не у самой земли и полетел завалиться нежданным гостем к знакомцам, поглядеть на жуткие создания поближе.       От монстра, опрометчиво желавшего отобедать «Стилетом», остался только костяной остов, ещё махрившийся необглоданными ошмëтками мяса, но пирушка у отрогов гор была в самом разгаре — прожорливые «холмы» в старании урвать от безголового сородича кусок пожирнее затоптали ещё одного. И его зверюги успели основательно понадкусывать, пока после обильной жратвы их не вырубило спячкой. А теперь вокруг сплошь облепленной насекомыми туши ошивались стервятники помельче. Дэл насчитал семь жрущих бошек крокодахов и около полутора десятков особей неопознанных, но столь же несимпатичных на морду. Какую-то совсем мелкую зубастую шелупонь отгоняли невесть как просочившиеся сюда древесные корни, разнообразив себе между делом меню из цейтнозавра. Дэл-человек уже прижимал бы ладонь ко рту, силясь удержать рвущееся свидеться с миром содержимое желудка — смотреть вживую, как тонкие щупки корней, впиявившись под чешуйчатую или покрытую грибовидными наростами шкуру, разрывают визжащих тварей изнутри, оказалось тошнотворнее, чем даже в голографической записи. И лужи ещё тëплой крови, дымящиеся на стылой земле, пасторали пейзажу не прибавляли. Хорошо хоть двинутым на всю крышу продвинутым кирианским яйцеголовым не торкнуло в левые полушария прикрутить «Канальям» какие-нибудь сенсоры с программой распознавания запахов и функцией обнюхивания противника! Дэла в облëте по кругу звериного пира мутило только от догадки, какой смрад от свернувшейся крови и гниющего мяса густой волной затапливает окрестности. Зато провожатых с хвоста как порывом урагана срубило. Кириане на дух не выносят всë некрасивое — Зак попрощался коротким «бу-э-э!», второй сочувственно пожелал Дэлу вволю насладиться зрелищем, и силуэты их истребителей изящными росчерками растаяли в мëрзлом небе.       — Что мы забыли на этой помойке? — ворчливо осведомился и Кара — кирианская птичка он или где? — Эй, смотри, куда прëшь!       Дэлина хлестнуло внезапным ужасом: Кара куда ярче спроецировал в мыслесвязь новые данные с визоров — беспечно вертевшуюся над пирушкой железку засекли снизу, и здоровенная корняга, гораздо толще тех, что ползали в лужах крови, уже тянулась вверх, закручивась гигантской петлëй. Не иначе, сочла, что железка в термообработке из затухающих островков пламени на закуску тоже сойдëт. Или на прежнем опыте пожирания успела узнать, что внутри таких летающих скорлупок можно поживиться свежим человеческим мясом… Корняга, пока Дэл оклëмывался от шока, таращась на болтавшуюся в воздухе петлю, проявила завидную прыть: мигом накрутила второй виток, и третий, и четвëртый — древесная спираль протянулась навстречу истребителю неровным жадным «ртом».       — Подавиться не боишься? — Времени метнуться в сторону не осталось — Дэл винтом ворвался в самую середину, расплëскивая вкруг себя лучи импульсаров, и тотчас взмыл свечой, не дав закрутить себя в смертельные объятия. Обожжëнные обрубки корняги, вертясь и сталкиваясь, шумно рухнули наземь.       — Так легко? — Дэл мельком пожалел, что крылом не сложить смачный fuck.       — Рано расслабился! Сейчас начнëтся основная развлекуха! — одëрнул его Кара. И оказался мертвецки прав.       Слой подмороженного дëрна вскипел, расплевался фонтанами пыли, выпустив из-под земли десятки голодных корняг. Гигантский земляной спрут рвался на волю — корни извивались, петлями толстых арок крушили землю, оставляя на ней уродливые рваные раны, щупальцами тянулись вверх, в слепой жажде крови — схватить, сдавить, разодрать.       — Фигасе, он рассвирепел! Мы ему ногу отстрелили, что ли? Или руку? Что там у него под землëй? Лишь бы не хуй, иначе нам хана… Я за такое точно грохнул бы! Во-первых, обидно, а во-вторых, это ж такой геморрой — потом обратно пришивать! — справиться с изумлением, густо замешанном на нешутейном испуге, Дэл и не пытался. И, не мешкая, втопил ввысь, надеясь, что корни, хоть длинные, но всё же где-нибудь заканчиваются. — И откуда он взялся? Вроде поблизости не… Да ладно?       Какой-то местный дубус гурманиус одиноко возвышался на пригорке милях в двух к западу. Неужели оттуда дотянулся?       — Ну и отрастил же ты ручищи! — попенял дубусу Дэл. — С таким «охватом» тебе только банки грабить! Уволок бы всë, включая сейфы, охранника с лазерной пушкой и пипидастр уборщицы! Я не вру, между прочим, в отдалëнных имперских колониях ещё остались банки с живыми охранниками! Ты бы подумал над сменой карьеры, а? Бабло плюс жрачка — всë включено! Чувак, если надумаешь, я в доле, как податель идеи…       — Трепло! — оценил его усилия Кара.       А корняги предложением, похоже, заинтересовались — скопом тянулись кверху, метались толстыми змеями, сшибая друг дружку, нащупывали в воздухе бойкую железку. Впрочем, Дэлин не поручился бы, что дубус купился на замануху обогатиться, скорее, не оставлял попыток его самого захапать в качестве сладкого, и взмыл ещё выше. Его мысленный приказ активировать боевые системы унëсся быстрее команды самого Кары. Под крыльями у Дэла зачесалось: фрейл-торпеды вырвались из-под них стайкой злобных диких пчёл, вгрызлись в разодранный корнягами дëрн быстро разбухающими сгустками огня. Райли, не жалея, отстегнул добавки лучами импульсаров — земля вскипела сильнее прежнего, вспучилась огромным чëрным грибом. Дэл в густой туче пыли едва успевал уворачиваться от пролетающих мимо обломков корняг.       Крокодахи и прочие тварьки, нежданно-негаданно оказавшиеся почти в эпицентре заварухи, удрали не все — пара крокодашьих туш так и осталась лежать у недоеденного, но основательно теперь пропечëнного сбоку «блюда». И нескольким тушкам поменьше вряд ли уже когда-нибудь захочется жрать. Зато дубус оказался не совсем уж классическим дубом: сообразил, что угощение попалось какое-то дерзкое — от него, чего доброго, ещё изжога замучает! — и живо втянул уцелевшие огрызки корняг под землю. Сокрушался, наверное, что придëтся отращивать новые…       — Надеюсь, поблизости не заныкался в засаде ярый гринписовец, — озаботился Дэл. — Запаришься доказывать, что только защищался… Чего уставился?       Шум, грохот и общий бедлам разбудили ближнего к заварухе цейтнозавра — монстр спросонья не въехал, по какому поводу вокруг бардак и летающая земля, да и мудрëно было бы хоть что-то разглядеть в ещё не осевшей туче пыли. Зато наверху, где мути было поменьше, что-то нервозно жужжало — в воздухе зависла, широко растопырив крылья, блестящая стрекоза. К тому же, стрекоза вся ощетинилась: что-то длинное и весьма неприятное на вид торчало у неë из крыльев, брюха и даже в области хвоста — боевые системы «Канальи» всë ещё пребывали в готовности влупить новой порцией зарядов, если дубус вдруг очухается и снова надумает возникать.       — Жить захочешь — ещё не так раскорячишься! — объяснил зверюге Дэл.       — Ну и? Мы достаточно огребли впечатлений на сегодня? — пробурчал Кара. — Уже в грязи и копоти от кокпита до хвостовых дюз! Да на нас тонна грязи, чистить не перечистить! Поехали уже на базу, а?       — Поехали… — Дэл согласился без особой охоты, но общество цейтнозавров с их плотоядными соседями и вправду начинало утомлять. А зубастый тип внизу всë подозрительно приглядывался к их «стрекозе», напрочь игнорируя обилие свежатины почти у себя под носом — Дэлин решил, что у местного зверья какой-то совершенно ненормальный интерес к летающей технике, и лучше, наверное, держаться подальше. Особенно, когда рядом нет Илии, чтобы вовремя снести кому-нибудь башню…       Илии? Сознание, как раскалëнной иглой пронзëнное внезапным воспоминанием, вдруг вновь окрасилось тревожно-алым. Где Илия? Они ведь, кажется, вместе… Он… Человеческая память отчаянно буксовала, не в силах пробиться сквозь цепи кибернетической связи.       — Скоро увидишь, — обнадëжил Кара между обработкой новых данных со сканеров и расчëтом курса до базы. — Потерпи. Уровень слияния буду сбрасывать по десятке процентов. Если сразу на ноль, тебя просто размажет…       Райли как раз собирался просветить напарника по поводу, что терпение отродясь не входило в комплект его добродетелей, когда что-то неясное вырисовалось перед глазами: размытые в мутную дымку контуры реала в человеческом восприятии.       — Уровень слияния — семьдесят, — предупредил Кара.       Дэл ещё отчëтливо различал угластые цепочки нейросвязи, но сознание уже двоилось — и вместе с тем сначала неявно, но понемногу всë резче, словно изображения на древней фотобумаге, проявились человеческие ощущения. И тогда он увидел…       Страховочные ремни, самостоятельные, как всë кирианское, если и сочли, что пилот непомерно располнел — не растерялись. И зафиксировали в кресле весь пилотский объëм разом: Илию, надëжно примотанного ими к Дэлу, заклинило в позе взлетающей лягушки — с ногами, широко раскинутыми на подлокотники поверх рук имперца.       — Он так и сидел у меня на коленях? — взрывом от потрясения Дэла чуть с кресла не вынесло. — Всë время, пока я, как последний мудак, на дронов охотился и корнягу мочил? Кара! Ты ведь обещал быть хорошей птичкой! Что же ты молчал?       — Я говорил! А толку? Ты же в связи со мной ничерта не чувствуешь! — попробовал отбрехаться Кара. Не вышло. Живой вскипел от злости, точно ведьмин котëл с перебродившим зельем — между брошенными в запале «как ты мог меня так подставить?» и обвинениями в предательстве, Кара незамедлительно выяснил, что до «мыслить по-человечески» ему «как до созвездия Гончих Псов в метель и раком».       — Да это же косячнейший косяк в конструкции киборгов! — бушевал Дэл. — Потеря человеческой чувствительности — чудовищное упущение разрабов, так у себя и запиши! Капсом!       — Сейчас-то чувствуешь почти как человек, — Кара, пока живой сотрясал эфир, покопался в блоке памяти, сопоставил значения выражений «в метель» с «раком» и понял: его иносказательно — люди вообще большие доки в напускании тумана в самые обычные слова! — обозвали тупицей. Обиделся бы, если бы уже в совершенстве умел думать, как человек.       — Синхрон пятьдесят. И незачем так орать! Чего вы все в нëм нашли? Вот и Риккардо тоже… Ну рыжий Ривай, и чë? Сразу кипятком ссать?       — Риккардо «тоже» что? Илия и у него на коленях летал? — ощерился Дэл и совсем помрачнел. Очень даже возможно и не удивительно — легендарный командир «Бариониксов» и шлюхой слыл легендарной. По крайней мере, с тех пор, как вышел из тени. Ни одни альфьи штаны мимо не пропустит — трындели сплетники в кулуарах всех космобаз. Трындели с придыханием и явным сожалением, что теми штанами были не они.       — Нет. Только фотками блок памяти забил. И мемуары тут написывал, как он коммандера целый один раз… — отмазал Кара бывшего живого, решив, что на рака в метели стоит забить. Человеки — создания нервные. Да с ними хоть ангельское терпение отращивай! — Ты вообще меня слышишь? Я же сказал — синхрон пятьдесят. Ну и кто тут тупица? Полтос процентов значит, что для вас с Риваем время ещё течëт по разному. Он в обычном потоке, ты в ускоренном. Сечëшь? Или будешь вопить, как потерпевший, и щëлкать клювом, пока летим на базу? Так уж и быть, я порулю…       Половина ускорения всë-таки сработала: Райли моментально заткнулся и закряхтел, высвобождая затëкшую правую руку — омежья нога оказалась куда тяжелее пуха и к подлокотнику приутюжила крепко. Впрочем, Дэлин быстро сообразил, что вытаскивать совсем не обязательно, можно лишь повернуть, чуть подтянуть к себе, и ладонь удобно уместится омеге под ягодицу. Ладонь преимущество нового положения оценила: то, что в ней очутилось, упруго пружинило под пальцами и было охрененно приятно на ощупь. Катастрофически мешали коммандерские штаны, но с этим пока приходилось мириться. Перемещение левой под другую ягодицу прошло по накатанной и намного быстрее.       За спиной у омеги негромко щëлкнуло: умные ремни с видом «нас тут не стояло» скромно уползли в пазы спинки кресла, а Илия отлепился от груди Дэла и вздохнул так, словно захотел вобрать в лëгкие весь воздух в кабине…