***
Андайн столкнулась с Оливией. Рыба виновато подняла глаза и напряжённо проговорила: — Сорри за то что наехала, Оливка… В ответ собакоподобная протянула лёд. — Я понимаю. Извинения приняты. Андайн его тут же взяла. — С-спасибо.***
Тем временем у Ториэль. Коза проснулась в странной тёмной комнате. Руки, ноги… всё связано. Можно было шевелить лишь шеей и головой. Её ещё вырубили в МТТ: Маффет вызвала подкрепление и сама напала неожиданно — быстро связала козу в магической паутине, не дав и шанса вырваться. Затем Ториэль запечатали и заставили магией потерять сознание. Сопротивление оказалось бесполезным. Никто не знает, что случилось с Ториэль и где она. — Привет, Ториэль. Зрачки Ториэль сузились. — П-папс?.. Перед ней стоял высокорослый скелет. — Неожиданно, правда? — он странно улыбнулся, — Вот и я не ожидал такой развязки. Шаг. Шаг. Ещё шаг. Он приблизился к ней слишком близко. Он взял её за подбородок. — Но считай тебе повезло — ты здесь останешься минимум на месяц. — он стал поглаживать её, что Ториэль очень сильно напрягло, — Одну пешку из игры мы вывели. Признаю, я о тебе думал меньше всего… и теперь буду думать. Он сжал её челюсть. — НО. После того, когда ты… расскажешь абсолютно всё, что знаешь про Санса, про Андайн, про Чару, про Тамагафков… — Ч-что… Рука резко дёрнулась от челюсти и… ШЛЁП! Папирус неслабо ударил её по щеке. Ториэль тихо прошипела. — Дорогая моя Дримурр, не думай, что я НАСТОЛЬКО ТУПОЙ. — тон повысился, — Я всё, сука, прекрасно знаю, что у вас там, блять, происходит! — Стоп… — она стала более обескураженной, — Ч-Что? — Что-что? Всё знаю! Давным-давно знаю про то, что вы в Тамагафках торчите. — А… а нахрена ты тогда все эти сцены разыгрывал? Ещё одна пощёчина, после чего ответ: — Сейчас здесь я вопросы задаю, Ториэль. — строго произнёс Папирус, — И если ты хочешь, чтобы всё для тебя же прошло гладко — советую принять те правила, что диктую на данный момент я. Тогда, может быть, я даже не посажу тебя в тюрьму. Ториэль злобно смотрела на Папируса, тот, встретившись с ней взглядами, лишь злорадостно улыбнулся и стал говорить другое: — Видишь ли, мы обо всём позаботились. — скелет развернулся и, прошагав, оказался сзади Ториэль, — Ты находишься там, где никто тебя не найдёт. Даже не надейся. Папирус взял спинку стула и начал двигать, поворачивать: — В нижней РЛ. — послышались шарки, — Как ты можешь поглядеть, кх… здесь нет ни одной двери. Кх. Потому что ты находишься в одной из скрытых комнат, которая… мх… активируется т-только снаружи. Проделав круг и продемонстрировав Ториэль пустую комнату в плитках, Папирус встал перед ней, скрестив руки и нагнувшись. — Звать на помощь — тоже не имеет смысла, дорогая. Идеальная шумоизоляция, прочные стены, большая глубина. Ты тут, считай, одна. Тебя видят лишь пять камер, расположенные по четырём углам и над тобой. — Ториэль подняла голову и увидела круглую камеру по центру потолка, — Далее, — она снова посмотрела на скелета, — магоносная система у тебя деактивирована. Пытаться наложить психомагию, что ты сейчас пыталась отчаянно проделать на мне (и что я замечательно вижу) — бесполезно. Мы обо всём этом позаботились, чтобы ты никуда не сбежала и не смогла кому-либо навредить. Через ботов тебя не найдут — Гастер стёр реестр и мы отключили тебя от серверов ещё там, в МТТ. У тебя есть только два выхода: сдохнуть или сдаться. Сдохнуть ты можешь двумя способами — довести меня, что маловероятно, потому что мне проще просто оставить тебя в покое или применить молитву о Спокойствии, либо умереть от голода. В случае, если ты каким-то магическим образом высвободишься, что равно приблизительно нулю — Гастер тут же тебя поймает. Он следит за тобой и этими камерами. А даже если и не он — то кое-кто другой и этот кое-кто сразу же доложит о тебе. — вздох, он встал прямо, — В любом случае, ты проиграла. И твои дружки проиграют тоже, даже если ты предпочтёшь смолчать. — З-зачем тебе информация, если ты и так всё знаешь? Или хочешь меня Монотачам сдать? Папирус стал посмеиваться. — Пхе-хе-хе… — Что? — не поняла коза. — Видишь ли… я не состою в Монотачах. Меттатон вас всех обманул, чтобы с меня сняли подозрения о том, что я «что-то там прочухал». В прочем, очередная показуха, чтобы продемонстрировать мою наивность перед вами — четырьмя идиотами. — Папирус… ты… ты совсем рехнулся. Ты устроил весь этот цирк только из-за Санса? — И из-за вас тоже. В том числе, из-за Андайн, которая очень любит почесать языком за моей спиной. — Ты этому так удивлён? Это же Андайн… — Нет. Андайн не говорит плохих вещей о своих друзьях. А если говорит — она не считает их за друзей. — Чего… — Поверь мне, я знаю её более, чем достаточно, чтобы быть уверенным в таком умозаключении. И у меня с недавних есть вполне обоснованные причины, чтобы ненавидеть её. Но больше, конечно, я ненавижу своего брата. Ему очень повезёт, если я его не убью при нашей встрече, когда я собираюсь осуществить свой план по разоблачению. — Ты… ты очень эгоистичен. — Да? Ториэль оскалилась. — Да. — процедила она. — Ты многого о нас не знаешь, не неси ерунды. Это я постоянно вытаскиваю Санса изо всех передряг, а тот способен лишь бухать, ебаться со всеми направо и налево… и впадать в эти сраные передряги! Из раза в раз он всех обманывает и постоянно творит какую-то ересь, даже не пытается это объяснить! Будто на нём ёбаное проклятье какое-то. Ториэль склонила голову вниз и выдала вымученную и широкую улыбку с острыми зубами. — Ха-ха-ха… — Ньех? — Забавно наблюдать такую картину. — Что? — Такое интересное расхождение мнений: того, кто ничего не поймёт и того, кто знает всё. Это так… интересно. — Ты про что вообще? — Ха-ха… — голос её начинал странно подрагивать, — как раз таки наоборот — я знаю гораздо больше о вас, чем ты думаешь. Санс доверяет мне куда больше, чем тебе. Он мне говорил много разных вещей о тебе. Но если я скажу то, что ты по идее, знать не должен — боюсь, ха… ты точно отрубишь мне голову, ведь ты не поверишь мне. Ты скажешь, что это ложь. Что я завидую… или не понимаю… всё что угодно, но правду ты не примешь. Она будет для тебя слишком грубой. — И что же Санс обо мне говорит такого, во что я не поверю, позволь спросить? — Например… Ты слаб. — Ха? — В глубине ты чертовски слабый. И… вся эта твоя напыщенность… твоя «жестокость»… твоё тщеславие… Это лишь проблески твоих слабостей, которую ты скрываешь под самой невозмутимой маской тирана. На самом деле, ты совершенно другой. И из-за того, что долгое время притворяешься тем, кем не являешься — ты постоянно находишься в замешательстве. У тебя постоянная странная и противоречащая гамма эмоций, которую ты из раза в раз пытаешься подавить, но не можешь, потому что не знаешь как. А не знаешь как, потому что ты эмоционален. А эмоционален — потому что слаб и не умеешь контролировать свои эмоции в принципе. Эмоции контролируют тебя. Но ты совершенно не такой. — вздох, — Так, по крайней мере, считает Санс. В принципе, ему виднее, ведь он с пелёнок знает тебя. — ещё один вздох, — Я не так часто с тобой общалась, хотя впечатление у меня о тебе более негативное. — она подняла голову, — Особенно теперь, когда я сижу здесь, а ты, лыбясь, стоишь передо мной, скрестив руки сзади, читаешь мне непонятные нотации и «диктуешь свои правила». Ты даже не знаешь наверняка, что в Тамагафк я вступила раньше, чем Санс, Чара и Андайн. И что я хотела убить Асгора, а не троллить тебя. Последовало молчание. На секунд пять. — Ого. Я — слабый? — Папирус очень неестественно улыбнулся, — Да что этот мудак себе позволяет… Хотя, я не исключаю того, что ты мне могла сейчас солгать! Но позволь мне опровергнуть это, Дримурр. Давай-ка я перечислю то, что я совершил… особенно ради этого неблагодарного уёбка. Кто убил насильника, которого Санс привёл в дом, когда мне было четырнадцать? Я. Кто убил ёбаного Мракобеса, спасая того же Санса ёбаного? Я. Кто стал лидером КГ после Вандерека и Андайн? Я. Кто первоочерёдно пытался спасти Санса от Коалиции, когда та гоняться за ним начинала? Я. Кто помогал этому пидорасу спасти Гастера? Я. Кто пытался спасти Андайн от казни в Коалиции? Я. Кто держал Асгора последние полгода? Я. Кто спас Меттатона от казни? Я. Стрейна убил кто? Я. Этого хуесоса от Асгора кто спасал, несмотря на состояние здоровья? Я. Кто скоро станет ёбаным королём Подземелья и совершит самые невероятные реформы и перевороты за последние пару столетий? Ну? — Не факт, что ты. — Хм… Справедливо. Но мои шансы высоки. По факту. — Возможно. Я не хотела в этом участвовать. — Я не слабый. Я очень даже сильный. Я убью любого, если потребуется. Я сделаю всё, если что-то будет нужно. — Сила не определяется убийствами. Она не определяется опытом, статистиками, характеристиками. Нет. Сила определяется душой. И не той, что является центром магоносной системы и одним из важных органов жизнеобеспечения. А твоей волей и разумом, твоим характером и добротой. Твоим умением прощать и слушать виновных. Последнего тебе явно не хватает. — Сейчас сила — власть. Разум — власть. Убей или будешь убит. О милосердии и речи идти не может — мы в Подземелье. Я — Великий и Ужасный Папирус, хоть и попытаюсь привести это место к лучшему, как бы сложно это не было… если стану королём конечно. Но! Ваш случай требует отдельного рассмотрения… и соответствующего наказания. Папирус топнул ногой. — Так блять, я не об этом вообще говорить хотел! Короче… У тебя нет выбора. Советую тебе рассказать всё, что знаешь. — Иначе просто заморишь голодом? — Нет. Заставлю тебя всё рассказать психомагией. Ториэль, усмехнувшись, спросила: — Ты? Психомагией? — Не я. — А я. — появился Гастер. Учёный появился сзади Папируса. Скелет обернулся. — ЧТО?! — крикнула Ториэль, — Д-доктор?! — К вашему сожалению, я на стороне моего сына. — У тебя их два… — Что же, госпожа Дримурр. Санс не мой сын. Он — мой провал. — Что… — Грубый провал. — Вообще, фактически, мы не сыновья. — посмотрел на него высокорослый, — Ты нас создал. Может, правильнее говорить «создатель» и его «творения»? — Да. — согласился учёный, — Но гипотетически — сын. — он лукаво посмотрел на Папируса, — В таком случае, можно говорить по факту, что вы с Сансом и не братья? — Мы из одного инкубатора появились. И, как я понял, из одного и того же генетического материала. Ты его не до конца вычистил. — Есть такое. — ухмылка, — Но разве оно хуже? Я бы мучился именно с Сансом. А твоё появление на свет — словно сам бог заведовал. Папирус хихикнул: — Я атеист. — И что теперь? — шире улыбнулся Гастер, — Я тоже. Гастер взял его за плечо и прижал к себе, посмотрев на Ториэль. — Он станет великим и сильнейшим. А ваша бригада Тамагафков нам сильно мешает. Вы ему сильно мешаете. И вы его… обманываете. Разве так поступают настоящие друзья? — Он мне не друг, держу в курсе. Гастер отпустил Папируса и сделал шаг вперёд. — Не ты, так остальные трое: Чара, Андайн и Санс. Они же явно с ним считаются? — Они — да, особенно последние двое. — Не видно. — сказал Папирус. — В прочем, это их же проблемы. Рано или поздно до них всё дойдёт. Но пока — мы играем в очень интересную игру. Что насчёт тебя… у тебя нет другого выхода. — Вы и так всё знаете, благодаря тому же Меттатону… или тебе, Виндингс. Или на стороне у вас ещё есть информаторы. Я зачем вам нужна?! — Потому что нам нужно больше информации. А Санс — мой позор. Я и его собираюсь наказать. — А потом всех вас вместе взятых. — В любом случае, ты можешь… избежать этого. Ториэль нахмурилась, как бы говоря: «нет». — Жаль. Потому что тебе придётся отвечать на вопросы Папируса, хочешь ты того или нет. — глаза Виндингса блеснули красно-фиолетовым цветом. — Ты расскажешь нам правду. Не сопротивляйся. Туман. Магия Гастера стала неиство обволакивать разум… Гастер вытащил блокнот и ручку. — Говори с ней, Папирус. — Я вопросы задаю? — Да, ты. Это же твоя информация. А я тебе любезно помогаю, как ты и просил. Папирус ухмыльнулся, после чего посмотрел на Ториэль. — Хорошо… Вопрос первый. Ториэль, ты готова отвечать максимально подробно на все вопросы, что я задам? — Да. — голос козы стал очень уверенным. — Другой разговор. Гастер тут же исчез. — Тогда, вопрос следующий…