Сотни тысяч лет

Кровь пятнами высыхала на шершавой поверхности камней: соки внутренностей, розовые кусочки легких, клочья разорванных одежд — крошки, оставленные демонами после трапезы. Идя по следу и выискивая возможное укрытие для о`ни, Судзуки не чувствовал нервного беспокойства в той мере, которое душило его в смиренном ожидании заката: присматриваясь к невольно оставленным подсказкам, прислушиваясь, заранее оглядывая местность для предстоящей битвы, Ниито не боялся, и лёгкая улыбка не сходила с его лица. Под мертвым деревом с большими уродливыми корнями, выпирающими из земли, была вырыта глубокая нора. Юноша присел, заглянул в таящуюся там кромешную темноту, и оттуда потянуло сладковатым смрадом разложения. Темная от влаги земля была в мелких рытвинах от длинных когтей, и никаких сомнений более не оставалось, чтобы хриплый мужской голос, преисполненный охотничьего азарта, стал яснее слышен сквозь неразборчивый гомон всех остальных. Забился в землю, как червь. Он вот здесь. Прямо здесь. Ниито поднялся и обошёл дерево, сделал несколько шагов в сторону, внимательно приглядываясь к земле. Ещё шаг. Вот. Здесь. Толща песка и возможные камни излишне смягчили бы удар, поэтом по безмолвным указаниям Судзуки навёл острие в нужное место и вдохнул полной грудью. Это можно было назвать в каком-то смысле тем, что он успел усвоить лучше всего в односторонней борьбе с валунами, которых было полно на территории Столпа Камня. Юноша пронзил землю, погружая в неё клинок почти по рукоять, и из входа в нору послышался сдавленный хрип и вздох неожиданности. Ниито вытащил меч, покрытый кровавыми разводами и грязью, затем вонзил его снова. Влево рыть начал. Левее! — Я все равно уже знаю, где ты. Будь так добр, — юноша, поддерживая концентрацию, встал в подходящую стойку. — Не усложняй. Из-за глубокого надреза каркас почвы дал трещину, и стоило лезвию сверкнуть в лучах заходящего солнца, как образовавшаяся щель с глухим звуком расширилась, а потом и вовсе стала осыпаться по краям в полость вырытой демоном норы. Сам о`ни явно не ожидал, что его дневной сон так нагло побеспокоят, так что в страхе за свою жизнь резво выскочил из земли, пытаясь убежать, но солнце застигло его врасплох. Вонь обожженной плоти какое-то время раздражала обоняние, и, наблюдая за парящими и постепенно исчезающими лохмотьями пепла, Ниито чувствовал себя разочарованным. Фудзикасанэ кишила жалкими слабыми демонами, влекомыми лишь собственным голодом, и перед возможностью наконец насытиться человеческой плотью они не уступали своему страху быть убитыми, хотя большинство из них никогда не доживало до следующего отбора. То есть они были не более чем лишенными разума и воли людоедами, и убивать их Судзуки было противно. Нет, это ничего не проясняло, не открыло в нем вдруг тайное знание или элементарное вдохновение. Шел третий день финального отбора, и, выковыривая демонов из их укрытий и встречаясь со своими коллегами по цеху лишь в виде обглоданных костей, Ниито чувствовал себя обманутым и брошенным. Когда солнце зашло, о`ни повыползали наружу, и обстановка привычно изменилась. Вообще казалось, будто их стало меньше, по крайней мере Судзуки довольно продолжительное время никто не преследовал. Не имея возможности выслеживать кого бы то ни было ночью, не видя следов, юноша без цели пробирался через лес, и от тишины, повисшей как в здешней округе, так и в его голове, будто закладывало уши. Это было очень странное и неприятное чувство, беспокойное, хотя Ниито хранил в своей памяти те ощущения, когда он ребенком держал свой путь в таком же беспросветном одиночестве, и кажется, что тогда подобная нарастающая паника не донимала его совсем. Приходилось прикрываться от царапающих лицо влажных веток, ступать осторожно, чтобы не подвернуть ногу на скользких камнях. Эта ночь выпала на прибывающую луну, так что тьма вокруг давала некоторый шанс разглядеть сквозь себя хоть какое-то подобие дороги. Очень неудобный для спуска склон, так что, возможно, по этой же причине тут и не было демонов. Вскоре камни закончились, и более-менее ровную землю укрывала тяжелая мокрая трава, припорошенная опавшими листьями. Судзуки остановился и прислушался: глухую тишину нарушал невнятный шум дальше внизу, но различить в нем возню демонов не составило особого труда. Юноша уверенно шагнул в их сторону, но в правом ухе хриплый голос так отчетливо и громко крикнул ему, что Ниито едва ли не вздрогнул от неожиданности. Стой! Он посмотрел себе под ноги, носком гэта пробуя землю впереди, и та мягко и податливо прогнулась под давлением — волчья яма. Очевидно, что вырыта была не так уж и давно, и для истребителя это странная и непрактичная тактика. Хотя в таких условиях, наверное, все же довольно находчивая. Судзуки обошел яму, на этот раз самостоятельно присматриваясь к расставленным ловушкам. Сквозь толщу ночной тишины стало пробиваться чье-то разъяренное ворчание, и вскоре юноша вышел к дереву, на толстой и изогнутой ветви которого был подвешен о`ни. Он не мог пошевелиться, только болтался из стороны в сторону и плевался проклятьями, и, глядя на такую сцену, Ниито остановился и удивленно приподнял брови. — Я ему кишки выпущу! Чертов ублюдок! Вытащу ему внутренности, и пусть смотрит на них, пока не сдохнет! — демон вдруг перестал барахтаться, заметив на себе чужой взгляд, и заорал еще громче. — Давай-давай, иди сюда! Судзуки отвернулся на звуки развязавшегося недалеко боя и всячески привлекающего к себе внимание демона безразлично проигнорировал. До этого момента он находил лишь последствия, но никак не живых товарищей, и желание встретить себе подобного вынудило его сорваться с места. Он проскользил на мокрой траве, перепрыгнул через валежник, тут же оказываясь между двумя о`ни. Один из которых уже разлагался пеплом, однако людей поблизости не было, и этот факт отозвался вязким разочарованием в груди. Ниито поджал губы, развернулся к другому демону и резко обнажил катану, но тот, к его удивлению, не стал нападать. — Эй, я — человек! — ни с того ни с сего сказал тот, делая шаг назад, и Судзуки непонимающе свел брови. Оглядел стоящего перед ним с головы до ног и попытался вспомнить, бывают ли у людей такие длинные клыки и черные склеры, но кто-то с раздражением сказал, что он полный идиот. — Думаешь, я тебе поверю и дам уйти? — Да я же тебя знаю, — снова ввел его в замешательство о`ни, нахмурившись в нервном напряжении. — Черт, а звать-то тебя как? Убей богомерзкое создание. Волк в овечьей шкуре всегда врет, Ниито-кун. Судзуки сделал выпад, но демон тактично увернулся. И от всех последующих его атак уходил, продолжая утверждать, что не особо хочет драться с ним в такое время суток. Все прошлые демоны были быстрыми, но не такими внимательными и ловкими: пустые ножны на поясе ясно говорили о том, что будучи человеком этот парень был воином, так что его боевой опыт стал вполне логичным. Ниито намеревался закончить все одним размашистым ударом, от которого он вряд ли сможет уйти, но остановился. О`ни вдруг согнулся, а потом и вовсе упал на колени, и его стошнило сгустками запекшейся крови и плоти. Он держал ладони расправленными на земле, и юноша заметил, как некогда длинные черные когти стали заметно короче. Это зашевелило запыленные шестеренки в его голове, и Судзуки осторожно подошел к демону, направляя на него острие меча. Тот, выплюнув остатки, поднял на него раздраженный взгляд совершенно обычных человеческих глаз, и Ниито совсем растерялся. Так же не бывает, чтобы демон превратился обратно в человека и наоборот? Не бывает же? Юноша судорожно хватался хоть за какую-то подсказку, пытаясь понять, обманывают ли его или же он себя. И что ему с этим вообще делать? Парень смотрел на него в ожидании, и выражение его лица тоже стало растерянным. — А что ты здесь делаешь? — спросил Судзуки первое, что показалось ему относительно вменяемым из того списка вопросов, который выстроился перед ним. Брови человека-демона тут же поползли вверх от удивления, но напряжение заметно отпустило его плечи. — Химеджима-сэнсэй ведь запретил тебе идти на отбор. И ты не владеешь техникой Дыхания, что здесь вообще собрался делать? Самоцветная катана в твоих руках будет бесполезна, любое другое оружие тоже, тогда зачем? Умереть захотел? И почему ты вообще превратился в демона? Ты их ел тут, что ли? Ниито выпалил это на одном дыхании, правда не понимая ни мотивов такого поведения, ни в принципе того, что тут вообще только что произошло. Парня он, конечно же, знал, ибо тот тоже считался учеником Столпа Камня, но имя его, слышанное лишь раз или два, бесследно затерялось в десятках других. Тот тяжело поднялся на ноги, и Судзуки сделал шаг назад, но после, будто опомнившись, убрал катану в ножны и успокоился от мысли, что перед ним все-таки такой же живой человек. — Не твое дело. Можешь валить, — сказал парень, стерев кровавые разводы с губ, и побрел в ту сторону, где все еще барахтался и проклинал весь мир подвешенный к дереву о`ни. Ниито какое-то время смотрел знакомому в спину, но ему не надо было долго думать, чтобы увязаться вслед за ним. Парень остановился, грозно глянул на него через плечо, но сверкающий в синих глазах искренний интерес вновь заставил его растеряться. — Я сказал — вали отсюда. — Мне надоело ходить тут одному, — просто и честно ответил Судзуки, но его тут же грубо схватили за шиворот. — Да мне плевать, хоть сдохни прямо здесь. Чужое недружелюбие нисколько не удивило, и, попятившись назад от того, что его настойчиво оттолкнули от себя, Ниито пошел за парнем дальше. На самом деле он давно его не видел и прекрасно помнил, что тот не был выше него на голову, так что не удивительно, что не признал вот так сразу. Длинный шрам на лице был единственной запоминающейся деталью, что встала в мозаику тем самым пазлом, после которого становилось легче собрать единый образ, но все же это была лишь часть обстановки, в которой Судзуки проводил свое время в течение нескольких лет. — Так как твое имя? — спросил он, и его вновь одарили злобным взглядом, да таким, что все внутри сжалось от чувства предстоящей драки. Однако парень развернулся и пошел дальше, но все еще оставался не в восторге от вдруг свалившейся навязчивой компании другого ученика Химеджимы. — Генья Шинадзугава. Подавись этим и вали.