Сотни тысяч лет

Как же так? Это единственное, о чем Ниито успел подумать, видя, как его меч разлетелся на осколки, так и не срубив демону голову; Фумисато не помедлил ни на мгновение, тут же разворачиваясь и отбрасывая истребителя к деревьям. Юноша прокатился по земле, под конец ударившись спиной об выступающие корни, и не сразу смог подняться. Бок прошибло острой болью, кольцом охватывающей грудную клетку и не позволяющей толком вдохнуть. Судзуки уперся обеими руками и очень тяжело, сквозь сдавленный стон, встал сначала на колени, потом уже на ноги. В ушах жутко звенело от эха голосов, что перекрикивали даже звуки боя. Он и без них прекрасно знал, что без катаны шансов на победу почти не осталось, но эта нарастающая в голове паника становилась безумной какофонией вскриков и стенаний. Ниито словно находился в запертой маленькой комнате с десятком перепуганных людей. Он обернулся, замечая лишь широкую спину Шинадзугавы и только после — торчащий из пропитывающейся кровью ткани наконечник демонического копья. Генья держал его одной рукой за древко, а другой целясь обрезом в лоб удивленному Фумисато. Судзуки распахнул глаза, все его нутро сжалось от осознания, что напарник еще не обратился в демона. Раскатный выстрел пронзил полотно из голосов, и Ниито отчетливо услышал, как с хлюпаньем разорвалась на куски голова о`ни. Он пошатнулся и безвольно рухнул на спину. Спустя мгновение ноги напарника подкосились, и Судзуки тут же поддержал его со спины и помог опуститься на колени. Генья, скалясь от боли, сдавленно промычал и осторожно вытащил копье из живота. Горячая кровь хлынула на траву, и он тут же прижал ладонь к открывшейся ране. — Мог бы в желудок попасть, было бы куда проще, — сказал Шинадзугава, криво ухмыляясь, и Ниито хотел было встать и дотянуться хотя бы до крошечного куска демонической плоти, но напарник схватил его за пиджак и вновь притянул к себе. — Как сильно ты ранен? — Просто ушибся. Ничего не сломано, — ответил он без промедлений, скорее солгав, чем сказав правду, потому что один бок все еще пронзала острая боль. Однако это оставалось тем, что он был в состоянии спокойно стерпеть, так что Генья, наверняка все поняв, удовлетворительно кивнул. Он протянул ему вакидзаси, и Ниито покорно принял его, но не почувствовал уверенности. Этот меч был слишком коротким, хоть и многим лучше того, что осталось от сломанной катаны. Судзуки не мог точно сказать, был ли вообще способен срубить голову демону таким оружием, но иного выбора, очевидно, им попросту не представилось. — Выиграй мне немного времени, — сказал Шинадзугава в тот момент, как мозги и череп Фумисато стали заметно наращивать свои старые объемы. О`ни привстал: его лицо все еще было похоже на голые лоскуты мышц, облепившие желтоватые кости, но глазные яблоки уже активно шевелились в ямках глазниц. Ниито крепче сжал рукоять вакидзаси, темно-фиолетовая тесьма плотно врезалась в ладонь; его собственную голову по-прежнему насиловали обеспокоенные голоса изнутри, но он знал, что защитит Генью. И эта мысль была цепким крючком, потянувшим юношу вперед. Он не надеялся, что сможет застать Фумисато врасплох, но у него получилось хотя бы вынудить его отступить назад. Демон мягко приземлился на траву в двух метрах от истребителей, и лицо его наконец обрело прежний оттенок. Он недовольно нахмурился, вытянул руку в сторону, чтобы вновь материализовать свое оружие, и кровавая плоть стала нарастать внутри его ладони. Медленнее, чем раньше: этот факт был едва уловим для человеческого глаза, но Судзуки заметил. Магия крови требует куда больше затрат, нежели простая регенерация, но без нее он приблизится к обычным человеческим характеристикам. Это придало ему немного уверенности — знание, что существо перед ним имело свои слабости. Даже если его собственные раны будут заживать месяцами, взамен на эту жертву он сможет если и не победить, то увеличить вероятность успеха для Геньи. Бушующие сомнения, порожденные многогранным страхом в его трепещущем сознании, словно закупорились на дне метафоричной банки. Фумисато запоздало уловил эту перемену, едва успев парировать серию ударов более ловкого вакидзаси и вновь отступить. Необходимо было нанести ему как можно больше ранений, заставить применять магию крови нервнее и чаще. Использовать короткий клинок с такой напористостью было гораздо удобнее, но сила удара заметно снизилась. Ниито отчетливо ощущал тяжесть демонического копья, и этот дисбаланс болезненно отзывался в его руках. Собственное время также стремительно истекало, и пока о`ни не привык к его внезапно изменившемуся стилю и скорости, мечник заметно теснил противника. Он парировал удар и наконец смог подобраться ближе, сделать шаг вперед прежде, чем демон отступит сам, чтобы сделать очередной удар, или хотя бы развернет свое копье. Раздражение отчетливо отразилось на его лице, Фумисато оскалился, но в тот миг, как Судзуки подумал, что сможет добраться до него, прямо из тела о`ни вылезли точно такие же копья, как и ранее из земли. Он вовремя заметил это движение, но полностью справиться с инерцией не смог. Один из наконечников воткнулся ему в грудь, однако совсем не глубоко, вот только другой попал ему прямо под скулу. Кровь заливалась из раны прямо в горло, и языком Ниито чувствовал отвратительный вкус и пульсацию демонической плоти. Острая боль на какое-то время оглушила его, но все инстинкты завопили немедленно уходить из неудавшегося захвата. — Я не настолько слаб, чтобы ты так смотрел на меня, — хрипло прошептал Фумисато, и глаза его были широко распахнуты от гнева, пламенем отражающемся в безднах сузившегося зрачка. Где-то над головой послышался свист, и острые кровавые копья посыпались вниз, вгрызаясь в мокрую землю. Как бы быстро и далеко ни пытался уйти Судзуки, они все равно умудрялись молниеносно втыкаться в опасной близости с ним. Одно из них прошлось по касательной его бедра, рассекая плотную ткань хакама и оставляя глубокую кровоточащую царапину. Истребитель цыкнул, инстинктивно прижав к ране руку, но демон сменил тактику и перешел в нападение. Кажется, Ниито смог вывести его из себя, вот только ранить теперь Фумисато стало намного сложнее. Он не успевал за ним, не мог пробиться сквозь град ударов, чтобы найти хоть какую-то брешь в его защите. Послышался выстрел, пуля врезалась о`ни в плечо и на мгновение лишила его возможности взмахнуть копьем, и Судзуки воспользовался этим колебанием. Совместная работа двух истребителей явно до безумия раздражала демона; он не смог полноценно уйти от удара, и лезвие глубоко ранило его от основания шеи до живота, однако когда мечник развернулся, чтобы повторить нападение, Фумисато сделал шаг назад, и вакидзаси лишь рассекло ему глаза. Он лишился зрения, но все остальные его чувства были настолько остры, что все последующие атаки он свободно парировал. Теперь уже зная о способности с копьями, Ниито пришлось вновь уйти на приличное от демона расстояние. Погода нисколько не благоволила им: в свинцовых тучах над головой слышались раскаты грома, а дождь все еще продолжал нещадно заливать все вокруг. Было холодно, и благодаря этому раны не кровоточили так сильно, как могли бы, но Судзуки чувствовал, что постепенно терял кровь и слабел. Он тяжело дышал, руки его все равно дрожали, как бы отчаянно юноша ни пытался унять их. Фумисато сделал едва уловимое движение в его сторону, но почему-то остался на месте и повернул голову. Даже несмотря на то, что глазницы его все еще были полны крови. Он оскалился, и лицо так сильно исказилось от гнева, что демон и вовсе перестал напоминать человека, которым так старательно притворялся. — Почему ты все еще стоишь на ногах? Генья оскалился ему в ответ, и его зрачки сузились, а сами радужки налились точно таким же янтарным оттенком. — У меня к тебе такой же вопрос, паскуда. О`ни, как назло, вовремя обернулся и парировал очередной удар Судзуки. В этот же самый момент присутствие другого истребителя стало настолько ощутимо, что Фумисато поморщился. Черные когти вонзились ему в живот, выпуская багровую струю крови, и это наконец ослабило его. Он сам это понял даже быстрее своих противников, поэтому откинул сначала Шинадзугаву к самому краю поля, а затем выставил руку в противоположную сторону. — Ох, вот черт. Ниито почувствовал, что конкретно это будет, но в то же время осознал, что в таком положении никак не сможет отступить. Он не успеет перегруппироваться и прыгнуть достаточно высоко, а земля уже задрожала от напора несущихся на поверхность копий. Оставалось сделать наоборот — ринуться вперед, попытаться уйти от атаки в нападении. Он бы снова ранил его, неважно, насколько сам демон был готов к такому приему. Наконечники показались из грязно-черной почвы: Фумисато не ожидал, что истребитель кинется на него вопреки своим инстинктам, и если бы в его руках была катана, он бы срубил ему голову. Целиться в шею не было никакого смысла, поэтому Ниито отрубил ему правую руку. Конечность вместе с копьем рухнула в траву, кровь хлынула из раны, и демон болезненно застонал и попятился назад. Однако это его движение на мгновение размылось перед глазами Судзуки: сам он не мог пошевелиться от боли и от того, что копье пронзило ему ногу, войдя в лодыжку и сломав берцовые кости. Юноша тяжело выдохнул, все его дыхание сбилось, и сердце настойчиво колотилось где-то в ушах. Он видел, что Генья отвлек на себя демона, и, дав себе помедлить еще пару мгновений, попытался освободить ногу. Копье было ужасно изогнутым, с многочисленными зубцами, цепляющимися в его плоть изнутри, отчего пришлось буквально рвать мышцы и еще больше тревожить кровоточащий перелом. Ниито завыл, вытаскивая копье и тут же падая на землю. Он сжал рану обеими ладонями, но кровь все равно обильно сочилась сквозь его пальцы. Ему стало так холодно, что руки в миг заледенели, и все тело прошибла сильная дрожь. Шинадзугава сравнялся по силе и скорости с Фумисато, но тот все еще пользовался магией крови. Он вернул себе новое копье, а Генья остался без вакидзаси, чтобы парировать его атаки. — Как ты стал демоном? — спросил о`ни, взмахнув оружием, и отрубленная рука истребителя отлетела в сторону. — Сожрал твои потерянные мозги, — усмехнувшись, ответил Шинадзугава, и Фумисато сильно разнервничался. — Демоны не могут убить друг друга. — Не могут. — Но ты ведь им не стал до конца. О`ни слишком быстро заметил подвох, поэтому попытался немедленно отрубить истребителю голову. Генья едва успел увернуться, но лезвие все равно вспороло ему горло. Дело было плохо, если он попробовал бы всерьез разрубить его, то такую рану уже никак нельзя было бы залечить. — Я, кажется, понял тебя, — ухмыляясь, вновь подал голос Шинадзугава, и демон на самом деле повелся на подобную провокацию. — Ты решил, что я — главная сила, и наложил в штаны. — Что? — Говорю, что ты ебаный слабак. Ниито слышал обрывки его голоса, и ему захотелось вновь завыть от того, что это значило. Другого выхода не было, но он ведь вообще не мог подняться на ноги с таким переломом. Юноша перевернулся и встал на колени, оперся руками и тяжело застонал от того, как сломанные кости зашевелились в открытой ране. Теперь Генье необходимо было выиграть время, но все слишком сильно усложнилось. Он позволил демону вновь пронзить себя; на этот раз Фумисато попал в грудь и повредил легкие, хоть и в таком обличье это не было настолько неприятно. Кровь потекла по его подбородку, но истребитель лишь схватил покрепче древко копья и вновь презрительно улыбнулся. — Прекращай, ты ведь на самом деле никогда не хотел быть демоном, Шинра. О`ни в удивлении распахнул глаза. То всегда оставалось тем, что Шинадзугава не любил в своей способности — перенимать чужие чувства и воспоминания, на короткий промежуток времени примерять на себя чью-то шкуру. Он и без того прекрасно знал, что большинство из них были такими же, как и его мать, и не заслуживали ни его ненависти, ни подобной судьбы. Однако сама их природа все равно была омерзительной и недостойной существования, поэтому у него не находилось ни сил, ни желания жалеть их. — Ты должен дать убить себя. Это единственное, что ты можешь сделать для тех, кто тебе дорог. Да и к тому же… — Генья выпустил из легких кровь, чтобы продолжить свою фразу. — Этот придурок не сдох, а ты всерьез повернулся к нему спиной. Фумисато обнажил в раздражении клыки, но оборачиваться уже не было никакого смысла. Он лишь посмотрел через плечо, чтобы увидеть проносящееся лезвие вакидзаси и его владельца. Выполнив кату и на этот раз срубив о`ни голову, Ниито по инерции упал в траву немного дальше. — Ты там живой? — послышался вопрос Шинадзугавы, и юноша пошевелился вместо того, чтобы ответить вслух. — Хорошо. Это прозвучало с неожиданным облегчением, но после этого Судзуки услышал, что напарник упал. Ниито тут же попытался привстать и обернуться, но из-за высокой травы почти не видел его. — Генья? Ответа не последовало, и юноша, тяжело дыша от перенапряжения и боли, отчаянно пополз вперед. У Шинадзугавы не было руки и плеча, из этой ужасной раны больше не шла кровь, но конечность пока не отрастала. Судзуки положил ладонь ему на грудь, обнаруживая, что последствия последнего удара вообще не стали регенерировать. Он в ужасе прижал обе руки к этой дыре, заглядывая напарнику в лицо, но веки его были закрыты. Почему? Кровь продолжала вытекать толчками наружу; сердце еще билось, но ушедшие секунды не исцеляли, сколько бы Ниито ни пытался сдерживать кровотечение. Генья лишь становился бледнее, а его пульс стремительно слабел. — Почему? Почему кровь не останавливается?! Генья! Генья! Судзуки в панике обернулся, но тут же в страхе замер, видя, что тело Фумисато уже почти распалось. Последние куски пепла размыл дождь: от демона не осталось ничего, кроме его черного кимоно. Ниито вновь посмотрел на рану, и от осознания, что Шинадзугава мог умереть, у него стала раскалываться голова. — Нет-нет-нет, почему? Ты ведь успел обратиться. У этого демона настолько плохая регенерация? Но он ведь сам… Он же… От нарастающего отрицания мысли хаотично цеплялись за все, что могло показаться спасением, и его сознание не сумело выдоить из себя ничего, кроме совершенно безумной идеи. Если Генья все еще оставался в обличье демона, то помочь с регенерацией должна была человеческая кровь. Под рукой все равно больше ничего не было, и Судзуки не стал ни сомневаться, ни даже задумываться о последствиях. Он одержимо рассек себе запястье лезвием вакидзаси, открывая напарнику рот. Кровь затекала вместе с дождевой водой, и, наблюдая за этим, юноша ощутил столь сильное головокружение, что невольно пошатнулся. Секунды тянулись слишком медленно. Ниито вновь прижал ладонь к ране и начал вслух умолять, чтобы это сработало. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Не забирай его, пожалуйста. Кровотечение остановилось, и пальцами Судзуки почувствовал, что рана потихоньку затягивалась. Он ощутил такое облегчение, что тут же опустил голову на грудь напарника и спустя какое-то время потерял сознание.