Сотни тысяч лет

Сила нынешних Столпов была эквивалентна демонической: без возможности вернуть утерянные конечности и пережить ужасные раны, но как раз отсутствие права на ошибку и делало их опасными для Низших Лун. Шинобу Кочо отняла отчаянную жизнь легким взмахом крыла, не дав свежим слезам засохнуть на щеках, и отражение этой битвы должно было явиться в лице Санеми. Однако плотная серая кожа под натиском его клинка лишь нарастала, отрезанные руки за мгновение возвращались назад, роняя плоть, заливая землю вонючей кровью, и минуты до очередного извержения беспощадно пролетали одна за другой. Он съел слишком много. Воздух полнился ароматами металла и гнили — демон испарял свою кровь, она пробивалась глубоко в легкие и вынуждала грудь сокращаться в болезненном спазме. Все вокруг стремительно поглощала алая дымка, разогревая, оплавляя кожу, и Дыхание Ветра лишь ненадолго вырезало пути ночной прохладе. — Поднимайся! — тяжело прошептал Генья, грубо потянув Ниито за руку, и мир будто сделал плавный переворот. Он не мог дышать. Влажно надувшиеся волдыри на чужой коже оглушающе лопнули. Они не заживали. Отрезанные конечности, которыми демон прикрывал свою шею, мгновенно растворялись, накаляя температуру еще больше. Его крови нельзя было испить, и подойти к нему ближе, чем дотягивался длинный клинок Столпа Ветра, для младшего Шинадзугавы становилось невозможным. — Ты не исцелишься, если дашь себя ранить. Брови Геньи надломились, придав его лицу излишне гневное выражение. Он не желал этого слышать. Не сейчас. И все же Ниито не волновала его гордость, не волновали эти ребяческие помысли не пасть лицом в грязь перед старшим братом. Он едва был способен вдохнуть от ужаса, овладевшего им через простое осознание, что чудесного исцеления в этот раз не будет, и он больше не мог кого-то потерять. Беги. — Ты издеваешься?! Беги! Демон расставил когтистые руки в стороны. Из расширившихся пор на коже обильно засочилась алая кровь. Санеми оборвал выпад, не рискуя атаковать сейчас. Не успел бы. У них оставалось лишь несколько секунд на то, чтобы укрыться, и в одно мгновение он вдруг исчез, оказавшись сразу напротив своих младших. Ниито взял Генью за шиворот, утягивая внутрь дома прямо в оставленную им дыру, и они успели только встать под защиту хрупких стен. Новый выброс пара мгновенно нагрел отсыревшие доски. Встретив магию крови закрученным ударом, Санеми частично отбросил обжигающий натиск назад, но демон исчез, буквально взорвавшись на глазах и растворившись в воздухе. Столп раздраженно выругался. — Собирается жрать, несмотря на то, что я здесь, — произнес он сквозь стиснутые от гнева зубы и обратился уже к младшим, так и не обернувшись. — Разделитесь и защищайте людей. Санеми тут же сорвался с места, устремившись по свежим следам за о`ни. Не медля, Генья тоже выбежал наружу уже в другом направлении. Ниито лишь сдавленно прошептал первый слог его имени, не сумев остановить. Они могли лишь тянуть время ценой своей жизни, прикрывая беззащитных жителей деревни, но существенно повлиять на ход битвы их сил не хватило бы. Всего лишь одного удара Столпа Ветра было бы достаточно, чтобы срубить демону голову, однако тот оценивал свое положение здраво и с холодной расчетливостью. Поэтому не стал бороться с Санеми в открытую, колоссально расширив их поле боя. Ниито едва удержался, чтобы не пуститься вслед за Геньей. В какой-то момент в нем взыграло чувство долга — запоздало, неуверенно, но голос Гото-сэнсэя плавно рассек полотно одержимых голосов. Иди. Сделав всего один шаг, Судзуки нахмурился, выпустил сдавленный стон возмущения, затем развернулся и быстро зашагал в противоположную сторону. Демон мог в обличье тумана пересечь всю деревню за несколько коротких секунд, поэтому не имело смысла бежать за ним вслепую. Ниито не придумал ничего лучше, кроме как стучать в двери и окна, предупреждая хоть как-то людей о том, что в домах им больше не безопасно. — Спрячьтесь под пол! Он бежал от одного здания к другому, распахивал седзи и руками указывал напуганным жителям, куда можно было спрятаться. В одном из таких домов он обнаружил троих детей. Одних. Увидев его, они замерли, тесно прижавшись друг к другу. Ниито замешкался лишь на мгновение, разрываемый желанием помочь каждому, но он не мог оказаться рядом одновременно в каждом уголке Окая-си. А ведь он даже не знал, где сейчас были Итанэ и Инори. Подверг их такой опасности из желания спасти — так глупо. Ниито взял всех троих детей на руки. Те испуганно заверещали, пытаясь отбиться, но у мечника не было времени объяснять. Однако, как оказалось, прятать их тоже было поздно. Столб лунного света, мягко легшего на татами, пронзила уродливая тень. Не поворачиваясь, Ниито увидел, как демон любопытно склоняет голову вбок. Густая слюна гулко шлепнулась на ступень гэнкана. — В этой деревне есть десять человек с особенной кровью. Будь так добр, отдай мне мальчишку, — прорычал людоед, вовсе не собираясь тратить время на пустое ожидание, и Ниито пришлось отступать, лишаясь возможности маневра из-за своей ноши. Когти легко прорезали его хаори, разрывая мышцы на левом плече. Отбросив детей в другую комнату, Судзуки встал на защиту в проеме, отклоняя очередной удар в сторону. Не без труда — его клинок едва не надломился. Он оказался беспомощным перед суровой мощью загнанного зверя, такого же жалкого и хрупкого на фоне своего прародителя. Животный страх смерти питал их обоих. Паршивый, голодный, овладевший их мозгами весенним поветрием. С каких пор ты стал так ценить свою жизнь? Жалеешь себя, значит, любишь себя. Ты недостоин даже мимолетного взгляда. Ни единой теплой мысли о тебе ты не заслуживаешь. Ниито широко открыл глаза. Плечо обжигало горючей болью. Уже пропитавшийся его кровью бамбуковый самодельный меч медленно воздевался прямо над головой, а изуродованное шрамом лицо учителя оставалось пугающе спокойным. Они отрабатывали одзи-вадза снова и снова. Контратаковать против идеально выточенной техники учителя у Ниито не получалось, как бы сильно больно ему ни было от пропущенных ударов. Уста Рёсуке Гото разомкнулись. Он часто зачитывал предсмертные хокку погибших сотни лет назад самураев. Не больше чем капля росы, Не дольше проблеска молний. Сердце бешено заколотилось в груди, буквально обрывая вдох каждым ударом. Паника овладевала Ниито без остатка в моменты, когда связь с реальностью размывалась, являя ему несуществующие образы, и сейчас это было совершенно ни к чему. Но раненный рассудок не спрашивал. Жизнь — это сон. Обрушивающийся на него бамбуковый меч проломил бы ему голову. Как тогда, как сейчас. Осознание боли рождало ее из ничего. Он видел траекторию, прямую, грубую, лишенную какой-либо хитрости, ведь он и без того не был в состоянии защищаться хотя бы от этого. Но ведь раньше, не теперь. Неужели он не смог освоить больше спустя столько лет? Буйный порыв ветра толкнул копну черных волос вперед. Меч словно замедлился, дал поблажку. Задушенный возмущением Ниито, стеная от внутреннего сопротивления происходящему, резко загнал катану учителю в живот. Демон выплюнул полившуюся из горла кровь, совсем не удивившись. Внимание его сместилось на Столпа, вдруг оказавшегося позади, и изумрудный клинок стремительно сокращал дистанцию до мускулистой шеи. Вот же дурак. Зачем подошел так близко? Насмешливый голос будто прогнал остатки наваждения. Пусть и сам факт этого противоречил всему, Ниито вовремя заметил, что серая кожа демона уже начала таять. Он отпустил рукоять катаны, делая шаг назад. Меч Санеми рассек размягчившуюся плоть, но так и не отрубил голову. Не хватило лишь доли секунды. Очередной выброс облизал лицо, пусть и не обжигая: Судзуки едва успел отступить в другую комнату, прикрывая собой детей. Воздух вновь накалился, однако вскоре все стихло. Обернувшись, Ниито не увидел ни Столпа, ни его противника. Только собственный меч, брошенный на татами. Надрывный плач вдруг выбил его из колеи. Дети разом заревели в голос, крепко вцепившись в порванное хаори. Мечник растерялся. Он даже не мог толком различить их. Ему нельзя было медлить, нельзя было забываться, но просто вырвать свою одежду из детских рук он тоже не мог. Демон сбежал, однако все еще мог вернуться. Если его план заключался в том, чтобы съесть оставшихся людей с определенным типом крови и увеличить свою мощь, то он наверняка направился к следующему. Вот только он знал, где находилась его добыча, а вот истребители — нет. Блуждая от цели к цели, их противник рассчитывал на неизменно человеческие характеристики Столпа, дающие возможность, которая из-за магии крови Низшей Луны становилась решающей. Нужно было выиграть эту секунду. Как-нибудь отвлечь. Однако сосредоточившись на защите людей, выдумать иную тактику — уже не так просто. Ниито услышал выстрел, и последние сомнения тут же заглохли на фоне встревоженных голосов. — Прячьтесь. Интуитивно мечник отыскал подпол, подняв доски. Пространства было совсем немного, однако трое детей спокойно поместились. Не без слез, не без криков, но Ниито смог их худо-бедно спрятать. Хотя если демон бы вернулся, толку бы от этого было немного. И все же помогло бы выиграть хотя бы несколько мгновений. После Ниито выбежал наружу, безошибочно определяя направление. Он несся сломя голову, пока на одном из поворотов не столкнулся с Геньей. Живым, разве что несерьезно раненным. — Он будет гонять нас по всей округе, пока мы не выдохнемся, — констатировал он с раздражением, рукой разворачивая напарника и увлекая его уже в другую сторону. — Кровь Санеми его замедляет, но из-за этого он также чувствует нападение заранее. Его надо чем-то отвлечь. Генья нахмурился, на ходу перезаряжая обрез. — Тогда я выстрелил необдуманно… Он здесь! Они ворвались в небольшой сад. Темень, создаваемая густой листвой деревьев, тяжело опустилась им на плечи. Наполнившись водой, содзу поднялся с монотонным стуком. Демон бросил к ногам истребителей оторванную голову мужчины, облизывая остатки крови с губ, и довольно оскалился. Как жестокое напоминание о том, что они не смогли бы спасти каждого, сколько бы ни старались.