Вышедший из-под контроля

Сайренсел проснулся посреди ночи, первые секунды не понимая, что же его разбудило. Вой бури за плотной тканью палатки скрадывал звуки. Натруженное сотней битв тело не подвело, и Сайренсел почувствовал под пальцами нежную тонкую кожу девичьей шеи. Чуть сжал. Учащенный пульс отдаётся прямо в подушечку большого пальца. – Сирин, – спросонья голос его не слушается, он сипит. – Да, Вершитель, – девушка растеряно улыбается, берет его руку в свои. Сайренсел ослабляет хватку. Даже в полутьме видно, какая же Сирин еще маленькая, её белые запястья он вполне может обхватить одной рукой. – Что случилось, Сирин? – Сайренсел не думает, что что-то действительно произошло. При нападении они бы так спокойно не сидели, да и в палатку к нему полезла бы отнюдь не Сирин. – Ничего, Вершитель, ничего, – девушка придвигается к нему ближе, кладет руку на бедро. Сайренсел понимает, к чему она клонит и что хочет предложить, но видит в ней лишь потерянного ребёнка. – Сирин, – ему не дают продолжить, закрывая рот неумелым поцелуем. От Сирин едва-едва пахнет цветами. На таком близком расстоянии Сайренсел замечает бледные веснушки на щеках. – Сирин, – теперь он предусмотрительно держит её за плечи. Сирин останавливается. Не убирает руки, не отодвигается. Лишь замирает, ожидая действий Сайренсела. – Не нужно. Мужчина накрывает её руку своей и легко сжимает. Кожа холодная. Буря и постоянные сквозняки не дают отряду Вершителя согреться. Даже Смерть-из-тени жалуется, что уж говорить о нескладном шестнадцатилетнем подростке. – Всё в порядке, – Сирин чувствует знакомую роль и берет контроль над ситуацией. – Всё хорошо, Вершитель. Её голос такой проникновенный и убаюкивающий. Она обещает ему покой, защиту, любовь. В том смысле, в котором сама хотела бы это получить. Сайренсел знает её историю. Знает про её отца. Даже знает про её мать. Последнее лишь из кратких донесений по делу Архонта Песни. Сама она – не решилась рассказать об этом. А он – никогда бы не спросил. Сайренселу кажется, что она как никогда искренна с ним. А на её искренность он может ответить только одно. Мужчина быстрым движением валит девушку на лежак и спеленывает тонким походным одеялом. – Тебе бы спать, птичка, – хрипло шепчет Сайренсел. – Спать и набираться сил. Не давая Сирин опомниться, мужчина накрывает её своим плащом, который использовал вместо подушки. Сейчас он бы только помешал бедной девушке в громоздком шлеме. – Завтра тяжелый день, – бросает он перед выходом из палатки. Сирин лежит и не двигается, даже дыхание затаила, всё еще не веря. В глазах у неё зарождается обида. Ещё немного – и она вновь заговорит. Обуздать силу голоса Сирин тяжело, но ещё тяжелее остаться.