Кружево

Danheim — Temple Of Odin Вечер стоял волшебный, переполненный запахами, вкусом и цветами. Мягкость вечернего мрака, разбавленная огнями, ласково обнимала за плечи, оживляя в памяти старинные воспоминания откуда-то из детства или, может быть, снов. Беллатрикс отпила из деревянной кружки, резко вдохнув от терпкости, обволокшей язык, нёбо и горло, тепло затопило грудную клетку, и по всему телу будто прошла покалывающая волна. Стало в разы легче, всё напряжение отступило, схлынуло, как прибойная волна. Полная луна загорелась ярче, истекая серебряными лучами, и звёздное крошево, рассыпанное по ночному бархату неба, замигало переливами. Можно ли доверять таким ночам и тому, что в них видится? Вечер плавно перетекал в ночь, а празднество только набирало силу. Беллатрикс, конечно, могла и уйти, но уходить совершенно не хотелось, напротив, чем дольше она находилась здесь, тем сильнее чувствовала потребность вовлечения. Возможно, она и сама могла бы слиться с толпой танцующих. Эта мысль позабавила Беллатрикс. Что бы сказала Нарцисса? Наверняка, скептически и совершенно неодобрительно посмотрела бы на сестру, поджала губы и тихонько вздохнула. Этого было бы достаточно и сумасбродной Беллатрикс. Она улыбнулась своим мыслям, полностью уверенная в том, что будь Нарцисса здесь, Беллатрикс отправилась бы танцевать среди местных, лишь бы позлить сестру. Но Нарциссы здесь не было, она тактично отказалась от приглашения на праздник, и без того считая, что они сильно задержались в Литтл Уингинг. Городок, больше походящий на деревню, стоял не так далеко от их родового поместья, но ещё ни разу — ни в детстве, ни в юности, Беллатрикс не бывала здесь. Долгое время ей вообще казалось, что мира, выходящего за рамки её собственного, не существует. Люциус, муж Нарциссы, купил огромный участок земли для застройки и самолично решил отвезти жену вместе с её сестрой, чтобы оценить вложение. На обратной дороге они заблудились, потому что Люциус, по мнению Беллатрикс, был абсолютно не приспособлен к взрослой, самостоятельной жизни. И потому она не удивилась не только тому, что они заблудились, но и тому, что машина сломалась. Однако, ни о чём Беллатрикс не жалела, ей нравилась новизна ощущений, простота и в то же время загадочность, царившая в этом городе, окружённом старым лесом. Беллатрикс сделала ещё глоток, на кончике языка заиграли пряности, усиливая вкус напитка. Деревянная посуда, подумалось ей, всему придаёт особый вкус. Невольно Беллатрикс бросила взгляд в сторону высокого костра, который, казалось, становился всё выше и шире, пока вокруг него плясали девушки в цветных широких платьях, развевающихся от беспрерывного кружения под музыку и вой ветра, напустившегося с тёмных холмов вдали. Юноши, державшие венки, жадно ловили посылаемые им игривые взгляды, а старшие неодобрительно хмурились, но лишь до тех пор, пока не плескали себе в рот эль, заедая его мясом с костра. И только та, что была в белом платье, с белыми цветами в волосах, танцевала ближе всех к огню, двигалась в такт собственной мелодии, которую слышала, по всей видимости, только она. За неё взгляд зацепился сразу, будто само собой разумеющимся было смотреть именно на неё. Её волосы пружинили от каждого движения, пересыпаясь из стороны в сторону, движения были плавными, но полными странной силы. Она походила на блуждающие огни. Искры пламени кружили вокруг неё, обрамляя силуэт, и кожа временами, казалось, переливалась лунным сиянием. Она завораживала взгляд плавностью движений, её руки будто гладили воздух, и само пространство вокруг неё представлялось насыщенным, густым от теплоты и того сияния, вспыхивавшего всякий раз, как пламя костра взвивалось выше. Беллатрикс видела её позапрошлой ночью у лесной прогалины, когда пыталась найти место, откуда сможет, наконец, позвонить. Она шла бездумно, вытянув руку с телефоном, и пытаясь поймать сигнал. И совершенно сбилась с пути, а когда осознала, как далеко зашла, над головой высоко висела такая же, как сегодня, луна и молчаливо взирала на неё сверху. О лесе, в котором заблудилась, она слышала множество легенд, мрачных да таких, что даже у неё по телу пробегала дрожь. Несмотря на цивилизацию и современные технологии в каждом доме, люди в этих местах оставались глубоко суеверными и на полном серьёзе верили в фэйри, на чьи проказы списывали множество неприятностей. И всё же было в этом месте что-то действительно потустороннее, наводящее не то ужас, не то дикую боязнь, какое-то чувство отрезанности от мира. Здесь свои праздники, свои правила, свои легенды, но их, сбившихся с дороги путников, хорошо приняли и помогли с починкой машины. Но стоя за деревьями перед прогалиной, вдыхая горьковатый запах прели, Беллатрикс ощущала враждебность этого места и совершенно не знала, как вернуться обратно по такой темноте. Когда она услышала голоса, то тут же пошла на звук, в надежде встретить того, кто проводит её. Но там была только девушка, говорящая на незнакомом языке, и голоса, чьих обладателей видно не было. Они долго о чём-то спорили, хотя Беллатрикс, стоящая в темноте среди редких деревьев и прижимающая к себе бесполезный телефон, по-прежнему никого не видела. За исключением незнакомки в белом платье, казавшимся очень лёгким, свитым будто из лунного шёлка. А затем зазвучала музыка, странная, неземная и красивая до боли в груди. Незнакомка танцевала, кружась, разведя руки, как крылья в полёте, и тогда мир на мгновение изменился, словно что-то открылось, неведомое, но лишь оттого, что старо. И Беллатрикс не могла отвести взгляда, наблюдая за происходящим до той поры, пока луну и звёзды не заволокло тучами. Раскаты грома прокатились по всей долине, танцующая девушка сияла, но, быть может, Беллатрикс только почудилось от вспышки молнии. А потом она резко остановилась и посмотрела прямо на Беллатрикс, как если бы могла её видеть. В то же мгновение на землю обрушился такой ливень, что Беллатрикс сорвалась с места и побежала прочь, как испуганная девчонка. И теперь, стоя за высоким деревянным столом, на котором собралось уже несколько пустых кружек, Беллатрикс наблюдала вновь, точно зная, что это та же самая девушка. — Кто это там, у огня? — спросила она подошедшую Молли Уизли, в чьём доме поселили Беллатрикс и чету Малфой. Женщина прищурилась, вглядываясь в кружащихся людей, среди которых теперь были и молодые, и старые, любой, кто больше не мог устоять перед зовом танца или алкоголя. От её нового платья пахло полевыми цветами, а волосы, красиво уложенные на одно плечо, блестели в отблесках фонарей. — Это Гермиона Грейнджер, — сказала она, неодобрительно поджав губы, блестящие от выпивки. — По возможности держитесь от неё подальше, мисс Блэк, если беды не хотите. Добрые соседи её ещё с рождения приметили, а теперь она и сама с ними водится. И никому пользы от её дружбы нет.  — Добрые соседи? — переспросила Беллатрикс, будто пропустив всё остальное мимо ушей, и перевела взгляд на Молли, а затем снова на танцующую девушку. — Фейри, то есть, — почти с опаской произнесла Уизли, наклонившись при этом прямо к уху Беллатрикс и тем самым заставив её вздрогнуть. Ответить Беллатрикс не успела, так как Гермиона резко остановилась, повернувшись к ней. Расправленные плечи, руки по бокам, прямая, как стрела, и в то же время свободна, подобно ветру. В том, как она стояла и смотрела, было что-то странное, завлекающее на погибель. Это ощущение было чётким и явным. Беллатрикс почувствовала, как в груди затрепетало, словно птичье крыло, и замерло, а потом стало бить в два раза сильнее. — Плохо, что она вас заметила, — покачала головой Молли, сочувственно положив ладонь на руки Беллатрикс. — Вон как смотрит. А она и впрямь смотрела, неотрывно, будто насквозь видит или ещё глубже. И всё знает. Волосы на плечи ссыпались, губы сомкнуты, глаза горят как в лихорадке. И цветы с головы падают, будто сброшенные чьей-то рукой. Но в одно мгновение Гермиона двинулась вперед, захватив по пути яблоко из наполненной бочки. Беллатрикс замерла, прослушав, что сказала на прощание Молли Уизли, поспешно уходя. А Гермиона приблизилась, и от неё, как от пламени, дохнуло жаром. Цветочный запах взвился вверх переливами свежей сладости, и подхватил, казалось, даже Беллатрикс, безмолвно стоящую за столом, вытянув руки, словно в попытке что-то удержать. Гермиона положила перед ней яблоко. — Твои глаза на меня и две ночи назад смотрели, — сказала она, и голос её зазвенел, как сотни хрустальных колокольчиков. Янтарь на дне её глаз стал темнее, и Беллатрикс удивилась тому, каким насыщенным может быть цвет, точно заговорённый. — Не понимаю, о чём ты, — Беллатрикс усмехнулась и дёрнула плечом, чувствуя, как заныло сердце. — Две ночи назад была гроза, разумные люди в такую погоду не высовываются на улицу. — Я такой взгляд ни с чем не спутаю, — Гермиона улыбнулась, сделав шаг ближе и склонившись, как заговорщица. Дёрнула подбородок чуть вперёд, и Беллатрикс различила тонкий белеющий шрам по линии подбородка. Словно паутина слюдяная. — Так на любимых смотрят. Но я тебе не любима ещё. Беллатрикс вдруг рассмеялась, поражённая сказанным. Ей понравилось, действительно понравилось это ощущение. И тон Гермионы, звучащий так, будто она знает будущее наперёд. А Гермиона тем временем обхватила её запястье как-то быстро и неожиданно. И так, будто уже держала руки Беллатрикс в своих множество раз. Пальцы у неё были прохладными и длинными, она ловко повязала Беллатрикс на запястье белую ленту, точно такую же, как Беллатрикс привязала по наставлению Молли к ножке стула, потому что не могла найти свои очки. Молли говорила, что это фейри балуются. И что такой способ всегда работает, если сказать «принесите мне, фейри, что поиграть взяли». Гермиона посмотрела в глаза Беллатрикс и медленно приблизилась вплотную так, что Беллатрикс ощутила на коже её горячее дыхание. А потом зашептала, тревожа чёрные вьющиеся волосы Беллатрикс губами: — На окне, за стопкой книг, — и сразу же отстранилась. — Что? — прошептала Беллатрикс в такт и вздрогнула от всплеска хохота где-то сбоку. — То, что ты вернуть просила, — ответила Гермиона и тоже рассмеялась, только мягко и мелодично. Водопад волос, стекающий по спине и плечам, взметнулся следом за ней, когда она отступила. И, бросив на обескураженную Беллатрикс лукавый взгляд, Гермиона вновь вернулась к танцам, вливаясь в общий поток, словно его неотъемлемая часть. Беллатрикс показалось, что её обожгло, только без боли. Порыв ветра, растрепавший ей волосы, подкатил яблоко, и оно стукнулось об руку. На неё смотрели, Беллатрикс чувствовала, но не обращала внимания, заворожённая тем, что произошло. Она поднесла яблоко ко рту и погрузила зубы в хрустящую фруктовую плоть, сок забрызгал подбородок и потёк по рукам. Беллатрикс увидела, что Гермиона стояла теперь позади танцующих и улыбалась ей. Беллатрикс была совершенно очарована и странной девушкой, и вечером, и тем, что, кажется, она столкнулась действительно с чем-то необъяснимым. Прежде чем уйти, Беллатрикс заметила, как Гермиона Грейнджер исчезла за пламенем костра, в снопе искр, будто вошла в пламя. И небо засияло в сотни раз ярче.