Легенда об упавших звёздах.

      Сонгю и Дону оставляют их на половине пути, прощаясь до завтра. Хваса же приводит компанию в просторный дом, располагающийся довольно глубоко. Здесь, в этой части города, воздух кажется более горячим, словно не так далеко находится сердце неспящего вулкана. Юнги чувствует на коже дыхание огня. И не только он. Чимин, идущий рядом, вытягивает руку. По его пальцам пролетают маленькие искры, словно бы кожа пытается воспламениться сама по себе. Конечно, это Чимину вряд ли грозит, но то, что огонь чувствует огонь – неоспоримо. К тому же, несмотря на отсутствие естественного освещения, искры в волосах мага вспыхивают до того ярко, как не бывало прежде за всё время их знакомства. Юнги ничего не говорит. А Чимин слишком увлечён своими ощущениями. К тому же, сейчас вовсе не время выяснять, почему огонь, разный по своей природе, всё равно чувствует родство в подобном ему. Сокджин находится за столом, над которым, медленно покачиваясь на цепи, висит фонарь с сияющим кристаллом внутри. У мага в одной руке кусок влажной и грязной уже ткани, во второй – зеркало, а на столе пиала с водой. - Мастер! – хором восклицают Чонгук, Чимин и Хосок, кидаясь к нему, едва пролезая втроём в дверной проём. Хваса хмыкает и проходит следом. Остальные – за ней. Сокджин посмеивается, старается обнять каждого ученика и треплет по волосам Чонгука, который опускается на корточки, заглядывая в усталое лицо учителя. Юнги тоже замечает. Тот выглядит довольно помятым. Нижняя губа рассечена и до сих пор кровит, на щеке – длинный порез, который уже затягивается понемногу, но всё равно остаётся пока слишком явным. Волосы в беспорядке, обычно идеально зачёсанные пряди выбились из хвоста, сбившегося набок. А ещё он, кажется, довольно истощён. И догадка Юнги оказывается верной. - Помогите мне, - просит Сокджин. Чимин и Хосок подхватывают его под руки, помогая пересесть в глубокое мягкое кресло. Намджун, Тэхён и Юнги усаживаются на софу, Хваса замирает у стены, позади кресла, в котором устроился Сокджин. Его ученики остаются рядом, располагаясь на мягком ковре у ног Мастера. - Я рад вас видеть в добром здравии, - вздыхает Сокджин. – По правде сказать, большое счастье, что в эту переделку с детьми Обители вы сами не попали. - Что произошло? – хмурится Намджун. – Вы же хотели остаться охранять портал. - Именно так. Но я довольно поздно понял, что стоило бы сначала поискать магический след кого-то из наших, - Сокджин вздохнул. – Глупо было бы надеяться, что они столь неторопливые… Как оказалось, в Аваратри дети Обители заявились гораздо раньше нас. И непонятно, почему они так долго бездействовали… Впрочем, возможно, просто испугались. - Чего? – удивился Юнги. - Того, что драконом тут оказался не только Тэхён, - презрительно усмехнулась Хваса. – Видимо, их никто не предупредил, что тут нас много. - Вернуться без Тэхёна они не могли, - Сокджин откинулся на спинку кресла, устраиваясь удобнее. – Наставнику бесполезно объяснять, что эта миссия окончилась бы для них провалом. На самом деле я думаю, что даже будь Тэхён тут один, в самом деле, просто так поймать его у них бы не вышло. Но глава Обители живёт в своём прекрасном выдуманном мире, где всё происходит ровно так, как ему нужно. - Как такого вообще взяли на столь высокий пост?! – возмутился Тэхён. - Он умело скрывал свою сволочную натуру до поры до времени, - Хваса сложила руки на груди. – Видала я пару раз этого Наставника. Так хотелось поджарить его на медленном огне… - Лучше б уж поджарили, - вздохнул Чонгук. – Сколько бы всего можно было избежать. - Если бы я имела право выдавать свою драконью природу, так бы и сделала. Но когда драконы покидают Аваратри, они чаще всего выдают себя за огненных магов, чтобы не было проблем. - Так вы путешествуете меж мирами? – спросил Юнги. - Моя сестра одна из немногих, кто решается на это, - ответил за неё Тэхён. – Среди наших старших это считается неоправданным риском, но молодое поколение знает, что это важно не только для наших знаний, но ещё и для тех, о ком мы печёмся тут. В нашем мире из-за вечно холодного климата очень много ограничений. Потому, благодаря знаниям, принесённым из других миров, мы учимся новому и улучшаем условия жизни для людей в Аваратри. - К тому же, мы должны знать, кто живёт за пределами нашего мира, - драконица кивает. – Драконы издревле хранят многие тайные знания. Не только свои. Потому было бы неплохо понимать, кто к нам может заявиться, чтобы суметь отличить друга от врага и решить, кому наши тайны можно поведать, а кому лучше убраться восвояси. Или погибнуть тут. - Сурово, но справедливо, - замечает Намджун. – Так получается, вы знакомы с Сокджином? - Да, - улыбается Хваса. - Я встретил её… дайте Боги памяти... лет двести назад? - Двести три года, если быть точнее, - поправила девушка. – Мы встретились в одном мире, находящемся на дальних высоких лестницах междумирья. На одном магическом турнире. Вцепились друг другу в глотки буквально за один милейший артефакт и пока старались перещеголять друг друга… - Этот артефакт выиграл другой, - закончил Сокджин, посмеиваясь. – Глупая ситуация. - Зато забавная, - Хваса фыркает. – Так и познакомились. А потом подружились. - Мастер, но вы не говорили, что знакомы с драконицей из Аваратри, - замечает Хосок. - Потому что это не моя тайна, - вздыхает тот, касаясь ладонью его щеки. – Прости, Сок-и. Я бы сказал, если бы мне было позволено. - Ваш учитель умеет хранить секреты, - в голосе Тэхёна звучит явное уважение. – Мало кто может сдержать слово не распространяться о нас. Признаться, у меня долгое время складывалось совсем уж превратное отношение к Обители… Но всё же я понимаю, это скорее из-за того, кто сейчас стоит во главе её. Я рад, что у Хосока такие друзья. И такой учитель. Теперь я гораздо больше понимаю его привязанность к вам. - Я поначалу тоже был предвзят, - замечает Намджун. – К Чонгуку. Юнги усмехается, переводя взгляд на парня, который тут же смущённо опустил голову. - Но глупо делать выводы лишь потому, что он принадлежал Обители и был одним из её детей. Как и Чимин. Как и Хосок. Как и сам Сокджин. Думаю, что Обитель сумела воспитать из них хороших людей, которые ценят узы дружбы, любовь и верность самим себе. Они не куклы, не марионетки. Способны увидеть добро под маской зла и наоборот. И один умалишённый вышестоящий дядька вряд ли может это изменить. Уверен, в Обители есть ещё немало хороших ребят, которым просто не повезло оказаться в его услужении. Все смотрят сейчас на Намджуна. Он не замечает, а вот Юнги видит изумление в глазах Хосока и Сокджина. Что-то поразило их так сильно, но явно в самом приятном смысле слова. - В нашем мире, - говорит негромко Сокджин. – Никто никогда не называл нас людьми. Как бы по-человечески мы себя ни вели – всё равно. Я не стыжусь, как и мальчики, своей природы… но я благодарен тебе, что ты видишь именно эту нашу сторону. И именно ей придаёшь большее значение, чем тому, кем мы являемся на самом деле. Намджун смущённо трёт ладонью шею. - Я просто… - начинает он, но его прерывает Чимин, который слезает с подлокотника кресла, подходит к нему и падает своему человеку на колени. - Ты просто самый лучший, как я и говорил, - замечает громко и с невероятной гордостью в голосе, обнимая крепко и утыкаясь носом ему в плечо. Намджун, красный от смущения, обнимает его и прижимает ближе. Все присутствующие понимающе улыбаются. - Тем временем, мы отошли от главной темы, - всё же замечает Юнги. – Что там произошло? Вы потратили очень много сил и пока даже ходить самостоятельно не можете. Сокджин мрачнеет. Хваса, так и не сошедшая со своего места, тоже. Наверное, им обоим всё ещё не хочется об этом вспоминать. И Юнги почти жалеет, что заговорил об этом. Но только лишь почти. Ведь их сюда пригласили именно из-за случившегося, а не просто так, попить чаю и предаться воспоминаниям о прошлом. - Если не вдаваться в совсем уж мелкие подробности… я спустился в Аваратри по остаточному магическому следу, - говорит Сокджин, будто подбирая слова. – Драконы приняли меня за тех, на кого открыли облаву, но, слава Богам, с ними была Хваса. Не думал, что за это дело возьмутся даже старейшины. - И не зря взялись, - заметила та. Голос её наполнился угрожающим рокотом, будто она сдерживала желание зарычать. - Верно, - вздохнул маг. – Совсем не зря. Отправленные поймать Тэхёна дети Обители явно заблудились тут. У них не было карт, они понятия не имели, как ориентироваться в непролазных лесах. И поселение, у которого устроили логово себе, нашли, кажется, совсем случайно. - Как вышло, что погибли дети? – спросил Тэхён как можно ровнее, но голос его сорвался невольно. - Мы обнаружили этих… - Хваса взмахнула рукой, хмурясь. – Для них это слишком быстро стало очевидным, и мы не успели окружить их. Они отступили к поселению и просто… схватили детей, игравших на окраине… Судорожно вздохнув, Хваса обняла себя руками. - Я думала, что они потребуют выдать тебя взамен на их жизни. Думала, что хотят просто держать детей в заложниках, чтобы иметь возможность выдвигать свои условия. - Но они решили показать, что могут убить кого угодно, если им этого захочется. Более того, они ведь даже не поняли, кажется, что дети не принадлежали к числу людей, - Сокджин откинул голову на спинку кресла, долгим невидящим взглядом смотря в потолок. – Так что теперь им придётся ответить за свой поступок. Их ждёт суд у Священной Бездны. - Священной Бездны? – переспросил Чонгук. – Что это? - Место, где вершится суд Махтана над каждым, кто преступает закон, - ответил Тэхён. – Концентрация магии и силы. Бездна, стены которой охвачены вечным огнём нашего Отца. Шагнувший туда, лишается не только тела, но и души – если помыслы его черны, и в нём нет ничего светлого. - А если в шагнувшем туда есть добро? – интересуется Чонгук тихо. - Тогда Махтан даёт ему второй шанс, - говорит Хваса. – Уничтожается лишь тело, но душе дают право на перерождение и исправление своих проступков. - Что, даже драконы предстают под его судом? – уточняет Юнги. - Реже прочих. Потому что чтут свои и чужие законы, как и жизнь во всех её проявлениях – превыше всего, - кивает драконица. – Так было далеко не всегда. Но драконы живут долгие сотни, тысячи лет, они многому учатся. Иначе бы нас давно уже не осталось. - Как жаль, что подобные нам не способны на это, - вздыхает Чонгук. – Жаль, что власть, которой наделил нас кто-то свыше, лишь развращает и не помогает увидеть, как важно уважать не только самих себя. - Не будь так категоричен, - мягко говорит Хваса, подходя ближе и касаясь ладонью его макушки. Чонгук смотрит на неё сверху вниз. - Ты не должен брать на себя этот груз. Ты не обязан отвечать за чужие ошибки и чужую слепоту. Сложно докричаться и достучаться до тех, кто этого не хочет. Но вполне достаточно самому быть хорошим человеком. Это очень важно, Чонгук. Тот кивает ей. Юнги не видит лица своего мальчика. Но ему хочется верить, что он прислушался к словам столь могущественного существа. В конце концов, он когда-то позволил даже Юнги донести до себя важные мысли. - Завтра состоится суд, - говорит Хваса, окидывая всех долгим пронзительным взглядом. – А пока вам всем нужно отдохнуть, поужинать и нормально согреться. В этом доме хватит места для всех. О еде я распоряжусь. После недолгого прощания Тэхён выходит из дома вместе с сестрой, обещая скоро вернуться. Чонгук перебирается на софу, усаживается ближе к Юнги и жмётся к его боку, пока Чимин и Намджун о чём-то тихо болтают, а Хосок разговаривает с Сокджином, всё ещё выглядящим измотанно. - Я соскучился, - говорит Чонгук, обнимая Юнги и утыкаясь носом ему в волосы. Повернувшись в сильных любимых руках так, чтобы можно было обнять в ответ, Юнги улыбается и тычется носом во впадинку между ключиц. - Я тоже. Как ты? - Горько и больно из-за произошедшего, - признаётся Чонгук. – Я никогда не думал, что буду ненавидеть подобных мне. Да, я и раньше понимал, что среди нашего брата есть не только добрые и честные. Как и среди людей, думаю. Как среди любого народа. Но мне противно понимать, что я принадлежу к тем, кто убивает невинных и не стыдится этого, а наоборот, считает предметом для гордости. - Тебе нужно расслабиться, - говорит Юнги, оглаживая ладонью его спину. – Тут, наверняка, есть что-то вроде ванной. Идём. Побудем вдвоём, пока есть возможность. Они встают с софы, и Юнги увлекает Чонгука вглубь дома, где находятся красиво обставленные комнаты, в которых им предстоит отдыхать, кухня и, конечно, купальня. Юнги замечает её краем глаза, но решает, что для начала было бы хорошо снять с себя тёплую верхнюю одежду. Потому они с Чонгуком занимают одну из спален, где свет сейчас чуть приглушён. Кристальная крошка в фонарях на прикроватных тумбах едва мерцает, но этого освещения вполне хватает для того, чтобы стащить с себя шубы, бросая их на сундук у стены. - Думаешь, ничего, если мы сейчас побудем вдвоём? – Чонгук смотрит на Юнги с надеждой, от этого взгляда немного сжимается всё внутри. - Думаю, что никто не будет против, - кивает Юнги. – Давай пока оставим мысли о завтрашнем дне в стороне, да? - Но мы ведь ещё не решили, что делать с Хосоком… - Чонгук вздыхает. - Эй, ветерок, - Юнги закидывает руки ему на плечи. – Доверься мне, хорошо? Думаю, здесь Хосоку могут помочь, и завтра же я поговорю об этом со старейшинами. Сейчас… вернись ко мне мыслями, прошу. Взгляд Чонгука светлеет. Он улыбается уголками губ и кивает. Юнги тянет его за собой. Его мальчику, который очень много думает о судьбах других, необходимо хоть немного задуматься о себе. Так он считает. - Я помогу с ужином, - громко говорит Чимин. – Не заплывайте слишком далеко. И посмеивается, заразка маленькая. Чонгук показывает другу язык, прежде чем Юнги затягивает его в купальню, закрывая дверь на засов. - Ого, это шикарнее твоей ванной, - выдаёт Чонгук, рассматривая не очень большой, но довольно глубокий бассейн, от которого поднимается лёгкий пар. Спуском в него служит каменная лестница с широкими ступенями, позволяющая погружаться в воду постепенно. - Согласен, но что поделать, у меня нет и такой шикарной пещеры, в которой можно обустроить дом, - усмехается Юнги, неторопливо избавляясь от одежды. Он замечает, что Чонгук так и стоит у двери, наблюдая за ним. Это немного смущает, но Юнги раздевается до конца и только тогда оборачивается, с улыбкой интересуясь. - Так и будешь наблюдать? Я вообще надеялся, что мы будем в воде вместе, а не по очереди. - Ты такой красивый, - говорит Чонгук. – Не могу насмотреться. Юнги перестаёт улыбаться. Ему кажется, что эти слова – как какое-то древнее заклятье, против которого у него и шанса нет. Внутри всё жарко скручивает от желания оказаться ближе. - Иди ко мне, - хрипло просит он. Чонгук подходит. Позволяет начать стягивать с себя одежду, только через несколько долгих мгновений сам присоединяясь и помогая Юнги в этом нелёгком деле. Потому что руки дрожат, а нетерпение едва не переливается через край. И когда Чонгук остаётся весь обнажённый и открытый, Юнги едва не скулит, покрывая поцелуями его грудь, касаясь мягкой кожи губами так трепетно, словно перед ним самая великая хрупкая драгоценность. Юнги гладит сильную спину, коротко впиваясь в неё ногтями, губами обхватывает тёмный сосок, заставляя Чонгука изумлённо охнуть и вздрогнуть. Тот будто ошеломлён происходящим, словно не уверен, а Юнги думает, что у них всё равно сил не будет зайти далеко сегодня. А позволить себе насладиться друг другом они имеют право. - Юнги… - Тшшш, - он прижимает палец к губам своего мальчика, всматриваясь в его немного растерянное лицо. – Я хочу касаться тебя. Пожалуйста. Чонгук перехватывает его руку за запястье, чтобы прижаться к центру ладони поцелуем. А потом просто подхватывает Юнги под бёдра. Так легко, словно тот для него ничего не весит. Он сжимает бёдра своими сильными руками очень крепко и вносит Юнги в воду. Приятную, немного горячую, но не слишком. Как раз для того, чтобы позволить телу расслабиться. Но думать о приятной температуре воды сейчас он может в последнюю очередь. Потому что его вжимают в бортик. Юнги цепляется за широкие плечи Чонгука, поощрительно двигая бёдрами, потираясь о его живот уже немного твёрдой плотью. - Ты уверен? – спрашивает Чонгук. – Не хочу, чтобы потом снова меня избегал… - Ты такой драматичный, - вздыхает Юнги. Он знает, чувствует, что вопрос парня не серьёзен, хотя бы потому, что тот вжимает его всем собой в бортик так, что сразу ясно – отступать теперь не намерен. - А ты такой вредный, - посмеивается Чонгук. – Я люблю тебя. Юнги притягивает его за затылок к себе и жадно целует, позволяя в итоге Чонгуку перенять всю инициативу на себя. Он плавится от вкусных и глубоких поцелуев. Юнги интересно, где только его мальчишка такому научился… неужели это он сам настолько хороший учитель. А потом его подсаживают на бортик. Юнги мало что успевает сообразить. Он только цепляется за гладкий камень, а потом – за волосы Чонгука, когда тот начинает ублажать его ртом. - Боги великие… - всхлипывает Юнги, вовремя захлопывая себе рот ладонью, потому что горячо и влажно между любимых зацелованных губ ему. Так сладко, что ноги лишь шире получается раздвинуть. Чонгук делает это впервые, но с таким энтузиазмом, словно кидается в гущу битвы. И будь Юнги проклят, если ему не нравится этот неугасимый юношеский пыл его любимого существа. Самого лучшего человека, которого он встречал. Проходит несколько просто изумительных и выматывающих удовольствием минут, прежде чем Юнги вздрагивает, кончая. Он смотрит остекленевшим взглядом на Чонгука, который губами собирает его семя со всё ещё подрагивающей плоти. И думает, что этот момент куда более эротичный и горячий, чем даже той далёкой ночью после праздника в Хьяри. Потом он, уже донельзя разморённый, придерживаемый Чонгуком, ласкает его под водой. Тесно и жарко, позволяя толкаться в свой кулак. Чонгук целует его за ухом, покрывает поцелуями шею и шепчет столько нежных слов, что Юнги думается – он сейчас просто растает. И не останется от него даже лужи. - Люблю, - только и может отвечать он заплетающимся языком. – Так сильно, Гуки… Мой ветерок… мой хороший. После они ещё долго целуются, обнимаясь так беззастенчиво и крепко, словно их вот-вот что-то разлучит. Юнги гладит влажные плечи и спину Чонгука, наслаждаясь тем, как сильные уверенные руки возлюбленного дарят ему ответную уже совершенно невинную ласку. И только когда в дверь культурно и вежливо постучал Хосок, интересуясь, не утонули ли они там, Чонгук смущённо откликнулся, что нет и скоро они выйдут, спасибо за беспокойство! Зато вот Юнги испытывать хоть сколько-нибудь смущения не собирался. Он лез с поцелуями настойчиво, мешался Чонгуку помыть себя, да и сам выполнял сию миссию в отношении любимого спустя рукава. Впрочем, не то чтобы тут кто-то был против. В итоге, когда они распаренные, посвежевшие и нацеловавшиеся до искр перед глазами, появляются в гостиной, где уже был накрыт стол, присутствующие встречают их такими красноречивыми взглядами, что совсем немного становится стыдно. Но ненадолго. Юнги знает, что Чимин и Намджун, Тэхён и Хосок так же воспользуются возможностью отбросить дурные мысли о завтрашнем дне. И никто никого, разумеется, не винит. Ужин проходит под тихую беседу, еда безумно вкусная, как и вино, явно принесённое драконами из другого мира. Оно терпкое, бьющее в голову, но Юнги чувствует лишь приятное головокружение и желание прижаться к сидящему рядом Чонгуку. Что он и делает, устраивая голову на его плече. А просыпается уже в комнате в постели, когда Чонгук накрывает фонарики плотной тканью, погружая комнату в непроглядную тьму. - Ты отключился за столом, - в голосе его любимого мальчика слышна улыбка. – Так устал? - Ты меня вымотал, - ворчит Юнги. Он слушает, как Чонгук забирается под одеяло, устраиваясь головой на подушке, и тут же подкатывается к нему. Они обнимаются снова, сплетаясь ногами и прижимаясь друг к другу тесно. - Надеюсь, завтра всё, наконец, закончится. И прошлое, связывающее нас с Обителью, больше нас не потревожит, - бормочет Чонгук. - Так и будет. Я верю, - шепчет в ответ Юнги. * Следующее утро назвать добрым очень сложно. Все подавлены происходящим, словно это их собираются судить. Предчувствие чего-то неисправимого гложет даже Юнги, который вообще не был подвержен обычно этим всем предчувствиям и ощущениям. Но Чимин и Чонгук мрачнели с каждой минутой, так что Юнги с Намджуном только и оставалось, что стараться хоть немного отвлекать их. После завтрака, довольно позднего, надо заметить, за ними пришла Хваса. Сегодня она была в том же платье, что вчера, но на плечах красовалась чёрная бархатная накидка, крепящаяся на груди красивой золотой брошью, изображающей пять языков пламени. На кончике каждого мерцал крохотный камень. Изумруд, топаз, рубин, алмаз и аметист искрились в свете кристаллов тепло и завораживающе. - Герб пяти старейших семей, - Хваса заметила, как Юнги рассматривает брошь. – Именно наши семьи считаются старейшинами среди драконов. Есть действующие, как я и Сонгю. Но даже те, кто отошёл от дел или ещё не принял их от более старших, имеют право голоса, особенно в такие дни, как сегодня. Юнги кивнул в знак понимания, но тут же перехватил девушку за ладонь, не давая ей уйти, подступая ближе. - Мне нужно потом задать вам один очень важный вопрос, - серьёзно сказал он. – Это касается Хосока. - После суда, - кивнула драконица. Священная Бездна производила впечатление. Перед ней располагалась такая же площадь, как и та, на которую они приземлились вчера на драконах. Только без колокола. И рисунок на камне был другим, хотя не менее витиеватым и замысловатым. Он расходился от центра к краю распускающимся цветком, выглядел очень красиво, и Юнги даже на некоторое время отвлёкся от происходящего, чтобы изучить его. Сомнений в том, что это не просто красивая роспись, а нечто магическое, у него почти не было. Сама же Бездна была похожа на огромную дыру, выдолбленную в неровной стене. И там, в этой дыре, была пустота. Юнги не подходил и не смотрел туда, но чувствовал всем своим существом мощь, исходящую оттуда. Будто самые древние силы обитали где-то в самой глубине той Бездны. И именно от неё шёл тот жар, который чувствовался даже у дома, где им позволили остановиться. Сейчас он касался своим дыханием лица, и это было почти жутко. Но Юнги думал, что не для них предназначена вся сила, кроющаяся в нём. Долго любоваться и восхищаться, однако, не получилось. На площади появились новые действующие лица. Хваса отошла к вновь прибывшим, заговорив с ними. - Это остальные старейшины, - негромко заметил Тэхён, привлекая внимание друзей. – Хёшин, - дракон кивнул на высокого молодого мужчину, - как и Сонгю, считается старшим из них. Они принадлежат разным семьям, но те находятся в непосредственном родстве. Хёшин, статный и невозмутимый, обладал очень необычной красотой. Черты лица были острыми, резкими в чём-то, но одновременно в выражении его лица проглядывалась мягкость. Скуластый и черноволосый, как почти все драконы, он притягивал к себе взгляд. - Рядом с ним Хвиин, - продолжал рассказывать Тэхён. Девушка была облачена в тёмно-синее платье из плотной ткани, мягкой волной струящееся до самого пола. Длинный рукав, овальный вырез, лёгкий клёш подола. Никаких рисунков, только такая же брошка, как у Хвасы, поблёскивающая золотым пятнышком с левой стороны почти у самого плеча. Лицо её закрывала полупрозрачная синяя же вуаль. - А это Солар. Она пока не входит в официальный совет старейшин, но сегодня представляет здесь свою семью. Солар казалась самым ярким пятном в своих светлых одеждах. Белая газовая ткань в несколько слоёв кутала её тонкую фигурку, перехваченная плотным серебристым корсетом. Прямые длинные волосы не были забраны в причёску, доходя ей до самой талии. Выглядела она очень воинственно и хмуро, несмотря на свой светлый наряд. За её спиной замерла ещё одна девушка. Она скорее напоминала телохранителя, потому что единственная из присутствующих девушек была одета в брюки, заправленные в высокие сапоги, и короткую куртку, застёгнутую под горло. За спиной у неё скрестились в ножнах два меча. Юнги хотел было спросить, почему у юной драконицы есть охрана, а у старейшин нет, но не успел. Протрубил рог. Тревожный отзвук его пролетел по площади, устремился дальше, по каменным тоннелям, в верхний город. Через несколько минут стража приводит детей Обители. Четверых. Их заставляют встать на колени, спиной к бездне и лицом к собравшимся, обступившим их полукругом. У них связаны руки, так что магия им недоступна. Путы явно непростые, иначе бы обычные верёвки давно были ими сброшены. Возможно, именно потому в их глазах столько ненависти. И эта ненависть направлена на каждого, находящегося тут. Юнги не знает этих людей. Они для него и не люди вовсе. Но то, что Чонгук, Чимин и Хосок становятся главным прицелом этих их взглядов, бесит его жутко. Он бы, возможно, выцарапал им глаза, да только здесь приговор оглашает не он. Как и делать что-то преступникам он не в праве. - Вы знаете, в чём вас обвиняют? – интересуется Сонгю, выходя вперёд. – Пришельцы из другого мира, вы позволили себе нарушить границы нашего дома, устроить здесь охоту и убить местных жителей. - Мы пришли за своими! – вскидывается один из них. – У нас есть право… - У вас есть право молчать, - холодно обрывает его Сонгю. – Ваш Наставник, видимо, совершенно не знает правил, раз по какой-то причине решил, что у него есть право на похищение одного из нашего племени. И на убийство драконов. Все четверо синхронно вздрагивают. - То были люди! – снова открывает было рот тот же мужчина, рот его презрительно кривится. – Мелкие и бесполезные… - Да как ты смеешь! – Солар стремительно выходит вперёд. Белое платье трепещет вокруг неё, словно она находится в снежном коконе. - Посмотри на меня, маг из Обители, - шипит она. – Я стою перед тобой в своей человеческой форме. Как и остальные старейшины моего народа. Ты уверен, что хочешь увидеть истинную форму и ощутить пламя дракона на себе? Страх мелькает в его глазах, но он умело маскирует его за неприязнью тут же. Юнги стискивает кулаки, стараясь унять собственный гнев. Он понимает, что так задевает Солар и остальных драконов. Убийство – это всегда ужасно, ему никогда не может быть оправдания. А в данном случае племя потеряло двоих защитников в будущем. Ведь драконы немногочисленны, если сравнивать с другими расами. И они пекутся о каждом родившемся. Каждый ребёнок для них особенное сокровище. - По законам нашего мира вы приговорены к суду Махтана, - говорит Солар. Никто не перебивает её, несмотря на то, что она не действующий член совета и не носит отличительную брошь с гербом. - Вы отняли жизнь двух драконов и понесёте за это наказание. Как и за то, что пытались похитить одного из наших. Как и за то, что пришли в Аваратри с чёрными помыслами и жаждой убийства своих товарищей. - Они нам не товарищи! Они предатели, которые… - Достаточно! – взмахивает рукой Хваса. – Обитель слишком долго творила беспредел, а остальные слишком долго закрывали на это глаза. Если вы считаете, что у вас есть власть над каждым живым существом в обитаемых мирах, то пора бы вам понять, что это не так. И то, что другие долго молчали, не означает их согласие и подчинение вам. - Как сурово, - шепчет Чимин. – И что, всех вот так за малейшую провинность? - Нет, - качает головой Тэхён. – Суд Махтана только для тех, кто совершил тяжкое преступление – отнял невинную жизнь или как-либо стал угрозой для неё. В остальное время, если приходится, судят совершенно иначе. Здесь и сейчас мы просто становимся свидетелями своеобразной казни виновных. - Поднимите их, - Хваса отходит в сторону, позволяя стражникам сделать их работу. – Сегодня, вероятно, впервые за долгие годы, наконец, справедливость восторжествует, - говорит драконица. – Ваши жизни будут отняты так же, как жизни наших маленьких драконов и тех, у кого вы её забрали ранее. - Обитель узнает! – рявкает всё тот же маг, словно только он умеет говорить или имеет на это право. Остальные трое только источают всё ту же ненависть. Ненависть, которая, кажется, давно убила в них сострадание. Юнги вдруг думает, а что если они уже давно не они… Что если Наставник изменил их сознание, подчинил своему контролю? И сколько же таких сумасшедших фанатиков может быть ещё? - Узнает, - спокойно говорит Сонгю. – Обязательно узнает. Но это ничего не изменит. За тем, что происходит дальше, он наблюдает словно в замедленной съёмке. Первым в Бездну шагает тот, кто так яростно нарывался на гнев старейшин. И Юнги ожидает полыхнувшее пламя или что-то в этом духе. Но на самом деле тот просто распадается. Чёрными лоскутками тает плоть, взвиваясь вверх, подчиняясь потокам магии. А за ней истончается серый энергетический клубок – сама суть бывшего дитя Обители. Это жутко. От них не остаётся ничего. Получается, даже бессмертных можно убить? Второй и третий следуют за первым. Безмолвно, даже не пытаясь сопротивляться. И то правда, куда им деваться? Но дальше… дальше всё случается так быстро, что Юнги кажется, будто он попал в кошмарный сон, где может лишь наблюдать за стремительно разворачивающимся действом. - Осторожно! – кричит Чонгук. Он кидается к последнему магу, который резко поворачивается, явно намереваясь кинуть какое-то заклинание. Его откат чувствует каждый. Он бьёт больно, заставляя согнуться пополам, а Чимин и Хосок вовсе падают, словно подкошенные. Только Намджун, кажется, не чувствует ничего, растерянно пытаясь помочь Чимину. Юнги вскидывает взгляд на Чонгука, удерживаемого магом, который явно недоволен неудавшейся атакой, но куда больше рад бывшему товарищу в своих руках. Наверное, захочет поторговаться, думает Юнги. Он старается не паниковать. Ведь Чонгук очень сильный, он справится с этим засранцем в два счёта. Всё обязательно будет хорошо. Чонгук вскидывает руки, смотря прямо ему в глаза. Юнги не сразу понимает, что происходит, но, когда его руки обвивают знакомые браслеты возлюбленного, внутри у него всё обрывается. Юнги хочет закричать, остановить Чонгука, этого безрассудного пацана, который совершает дикую глупость. Но у него нет сил, откат всё ещё скручивает болью внутренности. И нет времени. Юнги не успевает ничего. Последний взгляд Чонгука полосует его изнутри до кровоточащих ран. И когда тот отталкивается с силой ногами, роняя себя и держащего его мага в Бездну, Юнги, наконец, кричит. А потом слепнет от яркой вспышки белого света.