Легенда об упавших звёздах.

      В этом доме уютно. Пахнет солнцем, сдобой и немного цветами. Запах их просачивается сквозь открытые окна, прямо от пышно цветущих клумб. Чимин чувствует себя котом, готовым пригреться на солнышке прямо у заставленного глиняными горшочками с растениями подоконника. Чимину хорошо, правильно и бесконечно умиротворённо быть здесь. Даже вспомнить смешно, как совсем недавно он боялся оказаться тут не к месту.       С возвращения в Па-Ын проходит несколько спокойных месяцев, понемногу позволяющих расслабиться и снова привыкнуть к немного позабытому течению жизни. Чимин чувствует, как отпускают его тиски прошлого. Как становится легко дышать ему, когда один близкий друг всегда рядом, а второй хоть и под чужими небесами, но также в безопасности. Знание того, что Обители больше нет хода в другие миры – делает всё лучше. И Чимин радуется за себя, Чонгука, Хосока и Мастера. Теперь у каждого из них есть шанс на то, о чём они не смели даже помыслить. Чимин думает о том, что у них с Намджуном своя маленькая семья и это едва ли не самое важное, что есть в его жизни за последние годы. Теперь это ощущается острее. Но когда Намджун говорит: - Хочу познакомить тебя с родителями. Чимин начинает безумно нервничать. Он, конечно, не отказывается, но это не значит, что все те несколько дней до того, как они отправляются в гости к родным Намджуна, Чимина не трясёт от страха, переживания и нервов. Конечно, это не остаётся незамеченным. - Ты надумываешь себе глупости, - ласково шепчет в пряди волос его человек, пока Чимин перед сном массирует кожу миндальным маслом. - Я боюсь не понравиться твоим родителям, - ворчит он в ответ. – Это веская причина для переживаний. - Ни единого шанса, - улыбается Намджун, – что они сумеют устоять перед тобой, мой хороший. Он берёт флакончик с маслом, валяющийся на кровати между ними, откупоривает и плещет немного на ладони. - Я сделаю тебе массаж, тебе нужно расслабиться, - говорит мягко. И Чимин тает – сначала от заботы, потом от деликатности его мужчины, а после – от того, как сладко и жарко его топят в любви, как жадно берут, оставляя скользкие маслянистые следы от пальцев на дрожащих бёдрах. Чимин, в самом деле, на эти горячие и сводящие с ума моменты забывает обо всём. Но ненадолго. Ведь это нормально – хотеть понравиться тем, кто воспитал такого прекрасного человека. Человека, подарившего Чимину столько ценного и безгранично важного. Намджун научил Чимина тому, что дом – это не место и не стены (хотя они тоже очень важны, но только когда рядом кто-то особенный), что он заслуживает любви и спокойствия. Имеет право на что-то своё, личное, и никто не в праве отбирать у него это. А ещё поселил уверенность в том, что всегда будет рядом. Если Чимин и боится чего-то после их путешествия и возвращения из умирающего Мекара, так это потерять Намджуна. Он даже представить не может, как бы пережил подобное. Потому старается гнать от себя такие мысли. - Всё будет хорошо, - обещает Намджун утром того дня, когда они должны отправляться в его дом детства. Чимин думает, что на нём, наверное, снова лица нет от страха. Потому беспомощно жмётся ближе, позволяя себя обнять. Ему нужно отвлечься, и он просит: - Расскажи мне немного о твоём доме и родителях? Намджун целует его макушку, прижимает ближе к себе и хмыкает задумчиво. - Городок, в котором я родился и вырос, называется Арьен, - говорит он. – Это мирное и тихое место, там живут в основном лишь маги, которые уже давно отошли от дел. Занимаются своими делами, не особо желая возвращаться в шумные города. Арьен – сплошь сады, цветочные грядки, клумбы, мощёные дорожки и аккуратные улочки, освещённые витыми фонарями. Чимин слушает заворожено, прижимаясь щекой к груди Намджуна. Перед глазами у него, словно по волшебству, возникают картинки этого места. И туда отчаянно хочется попасть. Даже несмотря на свои страхи. - Арьен окружён лесами, очень живописными, с глубокими озёрами с чистой до черноты водой. И знаешь, - голос Намджуна становится тихим и томным, - я бы искупался с тобой в одном из них. Представляю, как бы ты смотрелся там, обнажённый, словно из древнего народа нимф, о которых складывают легенды. Мурашки прокатываются по спине сладкой волной, Чимин льнёт к Намджуну сильнее и целует его в плечо, а потом в шею, жарко вздыхая. У него нет никаких сил сопротивляться, когда его мужчина говорит ему такие слова. Когда в голосе его слышно это неподдельное восхищение, будто он уже любуется тем, что описал. Словно наперёд знает, как это будет. - Мои родители – обычные совершенно. Папа – маг, который работал на Королевский Университет большую часть жизни, а после занимался частным обучением юных дарований. Мама – человек. Она из обычной семьи и с отцом познакомилась, когда только окончила обучение в Университете, оставшись на кафедре преподавать историю Па-Ын. - Я думал, что Королевский Университет обучает только магов, - заметил Чимин удивлённо. - В большей своей части, но несколько специальностей отводится для обычных людей. Намджун поглаживает его затылок ладонью. - Они хорошие люди, - говорит он. – И, поверь, примут тебя как родного. - Почему ты так уверен? – тихо спрашивает Чимин. - Потому что я люблю тебя, - отвечают ему шёпотом на ухо. – Потому что ты делаешь меня счастливым. Это важно для них. Я знаю. Чимин прикрывает глаза и кивает. Семья. Что он знает об этом слове кроме общих понятий и того, что наблюдал за всю свою жизнь со стороны? Ничего, пожалуй. Ему незнакомо, что такое – быть любимым ребёнком. Да, Мастер, конечно, был им как отец, но… он в первую очередь являлся их учителем и наставником. Чимин раньше и не задумался бы, наверное, как скаалы на самом деле одиноки. Ведь таких везунчиков, как он и Чонгук – единицы. Многие далеки ото всех этих ценностей. Они считают себя выше людей, думают о них, как о какой-то низшей расе, которой уготовано лишь служить им. При этом скаалы являются куда больше заложниками своего положения, особенно в Кьоре, за другие миры Чимин говорить не готов. Сбросить эти оковы – лучшее, что только он мог сделать для себя самого. Если Намджун говорит, что всё будет хорошо – нужно послушать его. В конце концов, он знает своих родителей, а врать Чимину ему незачем. К тому же, не хочется предстать перед такими важными для его мужчины людьми дёрганным и зашуганным. Когда они выбираются из постели, Намджун идёт готовить завтрак, а Чимин спешит в купальню. Он намывает себя самым душистым мылом, добавляет в воду побольше смягчающих масел. Кожа в разгар жарких сезонов, когда ветер дует сухой и горячий, становится похожей на тонкий пергамент, и потому Чимин не жалеет сил и времени на то, чтобы ухаживать за ней. Серебристый узор красиво вьётся по загорелой коже. Чимин привычно рассматривает его, проверяя возможное повреждение или выцветание. Он знает, что это заклинание однажды даст сбой, потому Юнги строго-настрого наказал ему следить за этим и сразу говорить, если что-то случится. Обещал смастерить альтернативу в виде артефакта. Но пока всё в порядке, и даже на спине серебристая вязь всё такая же чёткая. В комнате он поджигает пару палочек благовоний, открывает окно и задёргивает его полупрозрачным тюлем. Чимин не переживает, что его кто-то увидит – густая зелень сада скрывает его от любых любопытных глаз. Скинув с себя лёгкий халат, Чимин присаживается за небольшой туалетный столик, смотрит в зеркало придирчиво, пальцами растрёпывая, а потом укладывая нормально ещё влажные волосы. Их он тоже натирает травяным бальзамом, растирая его сначала между ладоней до приятного тепла. Как ни странно, эти нехитрые процедуры успокаивают его куда сильнее, чем слова Намджуна. Чимин чувствует себя увереннее и понимает, что даже немного проголодался, хотя до этого ему несколько дней толком кусок в горло не лез. - Любовь моя. Чимин поворачивает голову на голос Намджуна, вошедшего в комнату с небольшим подносом. Он не смущается своей наготы и с лёгкой улыбкой наблюдает за тем, как перехватывает дыхание у его человека, который всегда так честно и искренне реагирует на него. - Как чудесно пахнет, - едва не мурлычет Чимин. – Ты же разделишь завтрак со мной? - Глядя на тебя я хочу утолить несколько иной голод, - хрипло отвечает Намджун. – Но да, лучше завтрак. - Лучше? – наигранно дуется Чимин. - Не пойми меня неправильно, - Намджун усмехается, подходя к кровати и оставляя на ней поднос, - я бы занялся с тобой любовью немедленно, но мы же потеряем счёт времени. А матушка не любит опозданий. Будет ворчать и обижаться, что мы пришли, а все блюда, которые она так долго готовила – остыли. Чимин смотрит на него в отражении зеркала и улыбается, прикусывая нижнюю губу. * Арьен встречает их ленивой послеполуденной тишиной. Будто все жители в едином порыве решили спрятаться в домах, чтобы насладиться прохладными сумерками под чтение книги, сладким дневным сном или цветочным чаем с мёдом. Небольшие садики восхищали своей аккуратностью и какой-то необъяснимой сказочностью. Было в них нечто особенное, вызывающее трепет в душе. Чимин любовался цветами, высаженными у заборов и под окнами домов. Тем, как над ними порхают большие лазурные и нежно-голубые бабочки. Откуда-то тянуло речной прохладой и, несмотря на то, что Арьен находился не так уж далеко от Алман-Мирем, жара тут совершенно не чувствовалась. Лишь немного припекало макушку солнце, стоявшее всё ещё в зените. - Как тут невероятно красиво, - выдохнул Чимин, влюбляясь в это спокойное и полное умиротворённой тишины место. – Я бы хотел бывать тут чаще. - Хорошо, что это исполнимое желание, - улыбнулся Намджун, чуть крепче сжимая его руку. Они шли неторопливо по улочке, наслаждаясь прогулкой и приятной атмосферой. Но Чимин снова начинал нервничать. Уже не так, как было ещё утром, конечно, но теперь у него вспотели ладони, чего Намджун не мог не заметить. - Звёздочка, - они остановились у калитки нужного им двора, но Чимину не позволили рассмотреть его, разворачивая лицом к его человеку. – Ты выглядишь прекрасно. Ты всегда самый красивый, нежный и изящный. Самый потрясающий у меня, слышишь? Чимин кивнул, смотря на Намджуна во все глаза. Его щёки слегка покраснели от смущения, потому что одно дело получать такие комплименты, когда они вдвоём и их никто не увидит, и совсем другое – вот так. Ведь кто-то может смотреть в окно. - Иди ко мне, - Намджун притянул его за талию и нежно поцеловал в губы. - Ты уже часть моей семьи и неизменная моей жизни. Помни об этом. И помни, что никому не под силу это изменить. - Я люблю тебя, - шепнул Чимин, прикрывая глаза и притягивая мужчину к себе для ещё одного медленного и нежного поцелуя. - И я тебя люблю. Хорошо. Это не то, что Чимин не может сделать, в конце концов! Тем более ему самому хочется этой встречи и этого знакомства не меньше, чем Намджуну. - Дети! Чимин и Намджун подпрыгивают почти синхронно, слыша окрик, и едва не отскакивают друг от друга. - Мама, ну что ты так пугаешь! – возмущается Намджун на женщину, вышедшую на крыльцо небольшого двухэтажного домика. Та стоит почти в дверях, в руках у неё полотенце, а сама она одета в домашнее очаровательное платье и фартук. - Потому что знаю я вас, молодых, сама такой была! – нимало не смутившись отвечает она. – Нацелуетесь ещё поди, заходите в дом. Чимин тихо смущённо стонет, а после оба негромко смеются. Намджун толкает небольшую калитку, пропускает Чимина вперёд, и они идут к ждущей их женщине. * Чимин боялся зря. Это понимание обрушивается на него тут же, когда мама Намджуна обнимает его крепко и говорит: - Ну, наконец-то мы познакомились, Чимини! От неё пахнет домашней выпечкой и Чимин невольно отвечает на крепкое объятие так же. Всхлипывает тихо, утыкаясь носом в плечо женщины. - Ну-ну, мой хороший, - бормочет с улыбкой та. – Джуни, проказник, ты что, запугал своего мальчика нами? - Боюсь, он сам себя запугал, мам, - посмеивается тот, - я наоборот старался убедить, что всё будет чудесно. - Конечно, - уверенно отвечает та, и когда Чимин немного отстраняется, берёт в свои тёплые немного шершавые ладони его лицо. – Смотри какая звёздочка красивая, таким плакать нельзя, мой дорогой. - Я так рад с вами познакомиться, - шепчет смущённый до предела Чимин. - Это взаимно, - карие глаза женщины теплеют, и она гладит его по щекам, замечая. – Я давно ждала, когда же Джуни решится показать тебя нам. И вот ты здесь. Добро пожаловать в нашу семью, малыш. Чимина погребает под счастьем, благодарностью и обожанием к этой женщине. Она кажется ему квинтэссенцией всего самого лучшего и доброго в этом мире. И он понимает теперь, в кого пошёл Намджун характером и этой особенной теплотой, аура которой его окружает. - Зови меня Шихён, дорогой, - говорит она. – И давай сразу на «ты», не люблю всех этих официозов. Да и не такая я старая, чтобы мне выкать. - Конечно, ты у меня всегда самая молодая и красивая, - улыбается Намджун. - Маленький льстец, - хихикает Шихён. – Заходите же, что мы всё на пороге. Твой отец пошёл на рыбалку, скоро должен вернуться. Я хотела на ужин сделать твою любимую рыбу в сливочном соусе. - Не знал, что это твоё любимое блюдо, - замечает Чимин, когда они заходят в дом и закрывают за собой дверь. - Я ем его только в исполнении мамы, - замечает Намджун. - Не переживай, Чимини, я поделюсь рецептом. Чтобы ты его откормил, а то ну что за шпала такая худая, - женщина цыкает делано недовольно, обнимая теперь и сына. Это выглядит так забавно. Шихён невысокая и пухленькая, очаровательная до невозможного. Она едва достаёт Намджуну макушкой до груди и тому приходится склониться сильно, чтобы обнять её. Но несмотря на забавность этот момент кажется Чимину таким невероятно эмоциональным, что он снова почти не сдерживает слёз. Он всё ещё не верит, что его приняли так, словно он родной. Будто здесь его место. Следующий час они проводят на кухне, где матушка заканчивает обед, а Чимин рассказывает ей о себе и о том, как они с Намджуном познакомились. Шихён то охает и ахает, то вздыхает, словно поражена романтичностью их встречи, но не перебивает. - Я всегда знала, что Намджун найдёт себе особенного человека, - заметила она, когда Чимин закончил рассказ. – Но даже не предположила бы, что настолько. - Никто не предполагал из находящихся здесь, - замечает Намджун. – Но, видимо, это была моя судьба. - Наша, - поправляет Чимин с улыбкой. – Мой народ не из тех, кто стремится к обычному человеческому счастью. Когда-то и я думал, что это лишь слабость, которая мне ни к чему. Думалось, что быть свободным от этого – правильно. Но Намджун показал мне, что любовь – это не клетка вовсе. Что она делает меня лишь сильнее, ведь у меня есть теперь не только я. А ещё – истинное могущество заключено не в бессмертии, которым обладает наш народ, а в том, как им распоряжаться. Шихён смотрит на него задумчиво и одновременно очень мягко. Она ничего не говорит, но Чимин вдруг и без слов понимает, что она хвалит его. И радуется за него. * Отец Намджуна – высокий статный мужчина. Лишь пряди седины в тёмных волосах выдают прожитые им долгие годы. У него спокойный глубокий голос и смешливые серые глаза, в уголках которых скопились тонкие паутинки морщинок. В нём безошибочно узнаётся человек, привыкший обучать детей. Он ласковый, предупредительный, но в его голосе иногда можно уловить строгие нотки. И Чимин проникается им моментально, едва удерживая себя от желания назвать его папой. Он не знает, как на это отреагируют и есть ли у него сейчас такое право. Потому прикусывает кончик языка, не позволяя себе лишнего. Наблюдать за родителями своего человека удивительно приятно. Между ними такая любовь и такое взаимопонимание, что это вызывает восхищение. Чимин прижимается к обнимающему его Намджуну и любуется, как Донсок что-то негромко говорит своей жене на ухо, та смеётся весело и похожа она в этот момент на юную девчонку, влюблённую и бесконечно счастливую. - Сколько их помню, они всегда такими были, - улыбается Намджун, замечая, видимо, что Чимин наблюдает за ними. - И никогда не ссорились? - Все когда-то ссорятся, - замечает Донсок, целуя Шихён в волосы. – Со временем, когда уже знаешь друг друга как облупленных, становится проще избегать конфликтов, потому что учишься сглаживать острые углы. Понимаешь, где это необходимо. Но ссориться это нормально. - Бывало, что у нас доходило почти до разрыва, - Шихён улыбается. – Я хлопала дверьми, кричала, что ненавижу его, но в итоге понимала, что это лишь влияние момента. И что просто не представляю, что рядом будет кто-то другой. Чимин с удивлением осознаёт, что понимает это. Они с Намджуном тоже вздорят иногда. И порой есть это глухое раздражение внутри, но оно так быстро проходит. А вместо него вот это чувство, о котором говорит Шихён. И хоть Чимин всё ещё боится их ссор, теперь он думает, что переосмыслит их влияние на отношения. Отдых в небольшой гостиной после сытного обеда выдаётся ленивым и приятным. Чимин мостится под боком Намджуна и сквозь накатывающую дрёму слушает, как тот рассказывает родителям об их путешествии в самых мельчайших подробностях, потому что они не хотят ждать выхода книги. В итоге он вовсе засыпает, убаюканный голосом любимого и приятным сквозняком из окна. Открывает глаза уже в постели, когда за окном понемногу сгущаются вечерние сумерки. Чимин садится на постели, осматриваясь. Сразу понимает, что находится в комнате Намджуна. Много стеллажей с книгами, полка с наградами за учёбу, шкафчик со стеклянными дверьми, в котором разные поделки. Большой стол с удобным стулом, мягкий ковёр. Почему-то всё это так сильно похоже на его человека, пусть он и жил тут, когда был младше. Ощущая себя как никогда легко, Чимин снова улёгся, устраиваясь в коконе одеяла и утыкаясь носом в подушку. Он не мог сдержать счастливой улыбки, потому что этот день прошёл так, как ему и не мечталось. Никакой чуждости, никакого напряжения. Оказалось, что так приятно быть долгожданным для тех, кого ты ещё не знаешь. Понимать, что встречи с тобой хотели. Чимин засыпает снова, немного вымотанный собственными нервами, но теперь абсолютно спокойный. Новое пробуждение его случается ранним утром. Солнце только-только подрумянило небо первыми лучами, ещё даже не показалось из-за верхушек деревьев. Чимин зевает и утыкается в лежащего рядом Намджуна. Тот хмыкает тихо. Не спит. - Чего в такую рань проснулся? – спрашивает Чимин сонно. - Потому что, глядя на тебя, вчера рано лёг, - отвечает тот. – Как ты себя чувствуешь? Выспался? - Угу. Вроде бы. - Хочешь прогуляться? – Намджун оставляет тёплый поцелуй в его волосах. – Вернёмся как раз к завтраку. - Ммм, ты меня интригуешь, - улыбается Чимин. – Пойдём. Они одеваются и покидают дом как можно тише, чтобы не разбудить родителей. На улице тихо. Только откуда-то из лесу слышно пение пташек. Ветер колышет цветы и кустарники, путается в кроне садовых деревьев, и Чимин замирает на пару мгновений у ступенек дома. Прикрывает глаза, вслушиваясь, наслаждаясь. - Как же хорошо, Джун, - шепчет он. - Обещаю, что будет ещё лучше, - отвечает тот и мягко тянет за руку. Их прогулка длится минут двадцать. Они уходят по улице к самому лесу, где начинается натоптанная тропинка. Но по ней их путь лежит совсем недолго. Намджун сворачивает в заросли и уверенно ведёт Чимина за собой. Его человек знает эти места, как свои пять пальцев, так что не доверять и переживать причин нет. Чимин следует за ним послушно, и его распирает любопытство. Но всё встаёт на свои места, когда они оказываются на берегу озера. - Джун, - выдыхает Чимин, влипая взглядом в красоту раскинувшейся перед ним картины. Поверхность воды у берега покрыта кувшинками, а с двух сторон над озером склоняются плакучие ивы. Некоторые тонкие ветки касаются водной глади. Тут пахнет немного тиной, но запах этот приятный и почему-то кружит голову. Чимин вздыхает и нетерпеливо тянет с себя тунику и лёгкие брюки. - Идём, - просит он, увлекая за собой Намджуна, который едва успел раздеться. Слабый утренний свет распугивает лесной сумрак, но не мешает. Скорее добавляет некоторой чарующей красоты моменту, и Чимин поддаётся этой невероятной первобытной магии, которую не под силу объяснить ни одной науке. Они сталкиваются грудь в грудь, переплетаются руками, встречаются губами. Прохладная вода холодит тёплую кожу, но это так хорошо, так приятно, что Чимин стонет несдержанно, позволяя Намджуну целовать глубже и жарче. Он выгибается в чужих руках, которые знают его тело слишком хорошо. Так хорошо, что голова кругом, когда Намджун ласкает и гладит его. Заводит с пол-оборота, заставляет терять голову. Чимин охает, когда его подхватывают под бёдра, приподнимают, заставляя обвить ногами талию возлюбленного. Он откидывает голову, пока горячие губы Намджуна рассыпают поцелуи по шее и груди. - Совершенный, - шепчет его человек, чем заставляет Чимина дрожать от возбуждения и обожания. Обнимая покатые плечи Намджуна, он сводит брови и прижимается теснее, шепчет невразумительную нежную чушь, но ему не стыдно. Ему хорошо. Он там, где должен быть, где его место. И Чимин больше ни мгновения в этом не сомневается. У них ещё несколько дней отдыха в Арьене. Много чудесных мгновений, которые сделают их ещё ближе. И Чимин может быть решится произнести заветные «мама» и «папа» в последний день. На прощание. Но пока он наслаждается тем, как Намджун снова и снова укутывает его в свою любовь, напоминая, что для него это всё – важно. И что он никогда от этого не откажется. Как и сам Чимин.