Глава 4: Шаг навстречу будущему
26 июня 2020 г. в 09:14
Что может быть хуже чем ненависть родителя к собственному чаду? Слёзы беспрестанно катятся из глаз от душевной боли, что разрывает грудную клетку. Время для тебя, словно останавливается, и ты начинаешь перебирать в сознании всё пережитое, чтобы понять когда именно всё пошло не так. В какой момент твой единственный и самый родной человек перестал понимать тебя и, что ещё страшнее, любить? Начинаешь очень много думать о том, что причина только в тебе, хоть в глубине души знаешь, что это не так. Но сама мысль, что мы мало значим, или делаем для этого человека недостаточно, унижает нас, прежде всего, в собственных глазах. В такие моменты стержень внутри, каким бы крепким он не был, надламывается, а трещины быстро расползаются, задевая за живое. Самое главное — суметь пережить этот удар достойно, и не позволить стержню внутри себя рассыпаться в пыль.
Отец, предав доверие дочери, оставил в её душе свой несмываемый грязный отпечаток. Этой ночью Люси не сомкнула глаз, тщетно пытаясь стереть из своей памяти вчерашний день. Сначала она лишилась матери, которую сильно любила, принять это было тяжелее всего на свете. А теперь девочка потеряла отца, похоронив радужный образ Джуда, где-то в глубине своего подсознания. Тот хороший папа, созданный фантазиями Лейлы для маленькой и любопытной Люсиль, отныне был мёртв. Теперь девочка видела в нём абсолютно чужого человека и врага, который без колебаний может причинить боль. Ненависть, презрение и отвращение — вот что испытывала юная леди по отношению к нему. Ни о каком доверии уже не могло идти и речи.
Долго размышляя, Хартфилия решила ни слова не говорить Аквариус о вчерашнем вечере. Тётя, в силу своей вспыльчивости и безумной любви к племяннице, непременно устроила бы скандал. Эта женщина теперь была единственной, кто делал её счастливой. Люси боялась лишиться близкого человека, последнего из оставшихся, для которого она ещё что-то значила. Джуд, словно огромный лохматый паук в центре своей паутины, держал контроль над каждым шорохом дочери. Обладая властью и деньгами в этом городе, он мог с лёгкостью оборвать все ниточки, что связывали беззащитную Люсиль с тётушкой. Она очень боялась этого жестокого человека. В светлой голове мысли путались в один огромный ком, девчонка не знала что ей делать дальше. Находиться в родительском доме больше не хватало сил. Он словно душил её своим затхлым воздухом, каждая частичка которого была пропитана ложью. Ей хотелось сбежать куда глаза глядят, лишь бы не находиться в этом мрачном месте. Здесь каждый уголок напоминал о детстве, засыпая ещё кровоточащую рану солью. Она отбрасывала прочь мысли о побеге, и одновременно жалела, что не уехала с тётей. Голос в её голове раздвоился на два различных мнения, которые могли бы столкнуться в жестоком противостоянии. Этот бой закончился, так и не начавшись, когда Люси поняла, что не сможет покинуть родительское гнездо. Она не могла переступить через себя, потому что была слишком слаба и сломлена.
Девочка сидела в своей постели и смотрела пустым взглядом в розовую стену. Этот цвет уже не вызывал у неё прежнего восторга, ей было неуютно и казалось, будто он радуется тому, что ей плохо. Под глазами были тёмные круги от недостатка солнечного света, недосыпа и постоянного стресса. Карие глаза будто почернели, а веки были устало приопущенны, отзываясь на её бледном лице абсолютным равнодушием ко всему, что происходит вокруг. На голове был полный кавардак, волосы не расчесывались уже второй день и сильно спутались между собой. За стенами её спальни послышались какие-то шорохи, они привлекли внимание тринадцатилетней девочки. Вдруг кто-то постучал в дверь и она отворилась нажатием на ручку, тоненько поскрипывая металлическими петлями.
«Только бы это был не он. Видеть его не хочу», — промелькнуло в голове златовласки, пока кто-то тихо пытался открыть дверь. На мгновение ей показалось, что щека в месте удара начала снова пощипывать, но это было лишь частичкой воспоминания о тех ощущениях, что ей удалось пережить вчера. Волнение от неизвестного посетителя вызывало мурашки по коже, и казалось, что беспощадный страх сжимал её худенькое тело до крошечных размеров. В горле пересохло, а пульс, усилившись, отзывался громкими ударами в висках.
— Госпожа Люси, доброго вам утра. Прошу прощения за беспокойство, — боязливо тараторила служанка, вошедшая в комнату. Она имела пышные формы и волосы смолянистого цвета, что были убраны пучок, и лишь некоторые волосинки кудрявились и выбивались из причёски. Она заметно вспотела, то-ли сильно нервничала, то-ли потому, что бежала по лестнице. Женщина тяжело дышала, переминаясь с ноги на ногу, и сжимала в руках низ белого фартука, что был частью спец формы для горничных. Хартфилия мгновенно расслабилась, завидев её в дверном проёме, но внешне была просто равнодушна. Она только одарила женщину безразличным взглядом, не намереваясь вообще что-либо ей говорить. Сердце девчушки всё ещё терзала догадка, что отец запретил слугам разговаривать с ней. Люсиль затаила на них обиду за то, что персонал послушался приказа Джуда, — Госпожа… Хозяин приказал предупредить, что сегодня ваш первый день в школе.
— Что? — отозвалась Хартфилия, на её прежде спокойном лице застыло искреннее недоумение. На пару секунд Лю задержала дыхание, и больше не проронила ни слова. Она совсем позабыла о словах Джуда и думала, что он лишь пугал её этими громкими фразами. Но, как оказалось, мужчина вовсе не лгал, когда грозился отправить её в школу. Отец явно разозлился не на шутку, пытаясь наказать непокорную дочь таким странным способом. Только нужно было учесть тот факт, что нашей Люси это было лишь на руку.
— У вас полтора часа, чтобы привести себя в порядок. Водитель ожидает внизу, — объяснила горничная и скрылась за закрытой дверью, оставив девчушку наедине со своими мыслями. Хартфилия ещё минуту сидела, погружённая в раздумья. Новость, которая так удивила её, вызвала противоречивые чувства. У неё не было желания куда-то идти и что-либо делать, тем более, если это было по приказу папаши. Но с другой стороны, школа станет отличным поводом как можно реже с ним пересекаться.
— Может, оно и к лучшему, — вслух заявила девочка, решив остановиться на последней мысли и послушно принять наказание отца. Она направилась в ванную, что была встроена отдельной комнаткой в её спальне.
«Хартфилия — такая величественная фамилия, а её носит такая жалкая девчонка, как я. Просто смешно», — подумала Люси, повернув голову в сторону большого настенного зеркала, где увидела отражение какой-то нищей лохматой ведьмы. Она перестала быть похожей на принцессу вовсе, хотя так мечтала стать ею в детстве, — «Леди? Госпожа? Нет. Я просто посмешище. Позор своей семьи. Я — главная ошибка», — решила про себя девочка, входя в душевую кабинку. Люсиль долго стояла там и наблюдала, как вода уходит из-под ног, очищая её тело своим тёплым касанием. Жаль, что эта кристально прозрачная жидкость не в силах смыть всю ту грязь с её запятнанной души.
После водных процедур, Хартфилия усиленно приводила волосы в порядок, расчёсывая и высушивая их. Они снова обрели тот блеск золота, что всегда украшал её лучше любых драгоценностей. Пришло время примерять наряд. Горничная уже принесла ей совсем новенькую школьную форму. Люси с интересом разглядывала и прощупывала каждую деталь от плиссировки и пуговиц, до крошечных нашивок в виде эмблемы школы. Всё было для неё в новинку и вызывало особый восторг вперемешку с желанием по скорее примерить этот чудной наряд. Больше всего внимание привлёк маленький галстук, который она всегда считала элементом мужской одежды. Её посетили мысли, что форму перепутали, но домыслы развеялись, когда она надела её.
«Выглядит... Необычно», — подумала она, крутясь перед зеркалом. Лю с обожанием рассматривала свой новый образ, репетируя разные движения при возможном диалоге с кем-либо, и пританцовывала, наблюдая как пружинит плиссированная юбочка. Неожиданно раздался стук в дверь, это была горничная, что пришла ускорить хозяйку. Вместе с ней девочка быстро спустилась вниз по главной лестнице. Люси старалась как можно быстрее миновать второй этаж, чтобы лишний раз не напоминать себе о том вечере. Вдруг ступени закончились и Хартфилия каменной статуей застыла перед входной дверью, боясь пошевелиться. Златовласка давно не была на улице и ей было немного страшно. Она знала: когда переступит этот порог, настанут совершенно новые времена. Страница книги её жизни перевернётся, и на чистом листе начнётся уже совсем другая история.
— Госпожа, вам стоит поторопиться, — обеспокоенно сказала подходящая к ней прислужница, передавая ей рюкзак с учебниками и канцелярскими вещами. Люсиль кивнула, а дворецкий, надавив на скрипучую ручку, отворил перед ней тяжёлую дверь. Да, ту самую, у которой в злополучный день она ждала отца с вестью о маме. Её старое дерево, громким скрежетом заполнило зал, пробуждая в душе не самые приятные воспоминания. Девчушку ослепило сияние солнца, и она зажмурила веки, создавая ладонью тень. Но палящие лучи не сдавались, сверкая так ярко, что было тяжело открыть глаза, они приветствовали Хартфилию взяв на себя честь начать её новый день. Чёрный автомобиль покрытый белыми отблесками света, стоял прямо перед порогом, а молчаливый водитель уже отворил дверцу, ожидая неторопливую барышню.
Сложнее всего преодолеть собственный страх и начать идти вперёд навстречу будущему. После первого шага второй покажется уже менее сложным, а все сомнения, терзающие голову и сердце, тут же развеются. Привыкнув к ослепительно яркому солнцу, девочка решительно спустилась с крыльца, оставляя всё прошлое позади. Она поплелась в сторону машины, благодарно кивнув шоферу, и села на заднее сиденье. Боковым зрением юная леди заметила силуэт отца в окне и сделала вид, что не увидела его. Водитель захлопнул за ней дверь, а сам сел за руль, после чего автомобиль тронулся. Люси сидела тихо и смотрела в окно, где мелькали разные здания, деревья и люди. Очень интересно наблюдать за действиями последних со стороны. Все они куда-то стремительно бегут, боясь опоздать, и совсем не замечают красоты вокруг себя. Хоть бы один человек остановился на секунду, чтобы, подняв голову к небу, оценить его необъятные просторы и прекрасную всепоглощающую синеву, градиентом переливающуюся в розовые полосы рассвета. Но люди слишком торопятся жить.
Особо детально окружающий мир можно было рассмотреть, когда машина останавливалась на светофорах. В глаза бросалась зелень, что казалась очень яркой на фоне нежного небосвода. Люси открыла рот от восторга и задержала дыхание, когда они проезжали мимо моря. Огромные корабли и маленькие в сравнении с ними лодочки рассекали волны, пребывая в знаменитый порт Харгеон. Сквозь маленькую щель слегка опущенного стекла в салон проник влажный солёный воздух, обдавая своим теплом личико Люсиль, он задорно развивал её светлые пряди. Жаль, что вид на эти бескрайние воды, влекущие своей чудесной таинственностью, быстро скрылся за многоэтажными зданиями. Люси мечтательно вздохнула, запустив в лёгкие остатки тонкого аромата морского бриза, заново представляя ту сказку, в которую ей удалось попасть, пусть лишь на мгновение.
Через пять минут водитель остановился, на этот раз причиной стал вовсе не светофор. Люси увидела огромные кованые ворота, которые открывались автоматически благодаря электрическому току. Когда их машину пропустили внутрь, девочка стала разглядывать ландшафт, мелькающий в окне. Тут было очень много растительности: целый сад, что потряс Хартфилию своими диковинными деревьями, которых она не видала прежде; словно под линейку выстриженные лужайки поблескивали салатовыми травинками; темные кустарники роз, поражающие своим буйным цветением, благоухали на радость прохожим. Шофер повернул руль машины в сторону, а взору Люсиль открылось большое винтажное строение с серыми колоннами и небольшими чудаковатыми статуями прямо под кирпичного цвета крышей. Было множество больших окон и балконов, откуда выглядывали любопытные дети. Увлеченная прелестями нового места, Хартфилия не заметила, что машина уже остановилась. Когда дверца распахнулась перед самым её носом, девочка выставила сначала одну ногу наружу, а затем другую, не отрывая глаз от школы, как зачарованная.
— Миледи, ваши вещи, — пробубнил водитель, впервые подав голос за всё время поездки, и всучил ей небольшой рюкзак, который Лю от восторга забыла на заднем сидении. Ведь её день только начался, а она уже успела насобирать множество хороших воспоминаний, которые надолго отложатся, в её памяти.
— Спасибо, — быстро ответила она и стала несмело подниматься по ступеням к главному входу. У порога её ожидал высокий худощавый мужчина средних лет. Он был одет в явно дорогой костюм, что был схож со смокингом Джуда, только не коричневого, а чёрного оттенка. Его волосы тёмно-синего, как ночь, цвета были зализаны назад, и он постоянно проводил по ним рукой от сильного волнения. Когда девочка подошла ближе, его впалые щёки растянулись в улыбке, что привлекло внимание к его коротенькой щетине.
— Здравствуйте, госпожа Хартфилия! Вы не представляете как я рад приветствовать в нашей школе такую уважаемую ученицу, как вы! Моё имя Макао Конбольт, и я директор этого прекрасного заведения, — лепетал мужчина в деловом костюме, пожимая ладонь Люси двумя руками, но она только удивлённо хлопала ресницами.
Девчонка сильно беспокоилась, потерявшись в буре своих эмоций. Губы её не слушались и дрожали, наотрез отказываясь произносить слова. Она совсем отвыкла от общения с другими людьми и уже не знала как себя вести. Колени Хартфилии тряслись, а сердце быстро и непрестанно колотилось, опустившись куда-то в пятки. Люси временно потеряла способность говорить и отчаянно пыталась отыскать в себе силу побороть волнение. Скованная страхом она и вовсе не могла пошевелиться, нервно поглядывая на руку, что так эмоционально сжимал директор в своих огромных ладонях. Её взгляд бегло метался из стороны в сторону, пока она не сфокусировала его на большой дубовой двери со стеклянными вставками. Внутри златовласки с незнакомой ей доселе мощью вспыхнула паника от неизвестности, нагло запутывая все её детские мысли. Опять она застыла на пороге, боясь ступить на новую тропу жизненного перепутья. Неужели, проведя много времени взаперти, девочку стали до жути пугать обычные двери? Маловероятно. Истинной фобией было будущее, что так неизбежно заставляло её идти в ногу со временем. Люсиль искренне не хотела приоткрывать этот таинственный занавес, переживая, что её жалкий мирок навсегда изменится. Как и она сама.