По битому стеклу нашего солнечного завтра

      Бывает раз в году такой особенный день, который каждый человек ждёт с нетерпением. С его наступлением мы утопаем в счастье, забывая обо всех тревогах, что когда-то совершенно не давали покоя. День рождения. От одного этого словосочетания внутри всё трепещет от волнения и счастья. Мысли о нём непроизвольно поднимают настроение, поэтому Люси просто светилась от радости. По-началу у неё не было желания даже говорить об этом празднике, ведь он, как не крути, напоминал ей о матери. Не только потому, что именно в эту дату она появилась на свет, а тем, что с этим днём было связано много счастливых воспоминаний о Лейле, которые сейчас невольно приносили боль. Пока юная Хартфилия старалась не думать подолгу об этом, в её душе бурлило веселье. Люсиль была на седьмом небе, ведь все уделяли внимание её скромной персоне. Это по истине был её звёздный час. Где она — самый прекрасный драгоценный камень, от которого никто не мог оторвать взгляд.       Сегодня день Люси, и с этим не поспоришь. Поэтому, именинница и начала его так, как посчитала нужным. Повезло, что эта дата выпала на выходной, и теперь Хартфилия могла распоряжаться этим временем так, как ей заблагорассудится. И первое, что она сделала, это, конечно же, хорошенько выспалась. Проснувшись уже к обеду, златовласка не спешила вставать, до последнего нежась в постельке. Тогда-то ей и позвонила любимая тётя. Эта женщина всегда строга и непреклонна, но сегодня была необычайно ласкова с племянницей. К сожалению, у Аквы появились срочные дела, поэтому она не смогла приехать. Но для Люсиль достаточно было лишь услышать её весёлый голос, чтобы точно знать: будь Аквариус сейчас с ней рядом, то непременно обняла бы до хруста костей. В процессе разговора присоединилось всё семейство из Магнолии. Давненько девочка не испытывала такой радости. Тогда она впервые услышала голос мужа тётушки — Скорпио, и тихий, принадлежащий их дочери по имени Джувия. Она показалась Люси очень милой, ей захотелось непременно подружиться с этой девочкой. Но она никогда бы не подумала, что уже совсем скоро ей представится такая возможность. Правда, обстоятельства будут не из приятных. Но не будем торопить события и узнаем обо всём по порядку.       После разговора с тётей, Хартфилия, наконец, встала с постели. Бодрое поздравление Аквариус зарядило девочку позитивом на весь день. Её настроение не портило даже то, что, несмотря на это важное событие, она так и не дождалась доброго слова от папаши. Впрочем, Люси и не надеялась. Она привыкла к его полной отрешённости и безразличию по отношению к ней. Всё изменил тихий стук в дверь её розовой комнатки. Получив разрешение войти в покои юной госпожи, полненькая служанка отворила дверцу. Сначала в комнату втиснулись разноцветные воздушные шары, после которых, держа в руке огромную коробку, неуклюже ввалилась эта темноволосая женщина. Ни слова не сказав, она оставила на кровати подарок и тут же удалилась, словно её здесь и не было.       Сказать, что Люси была удивлена — ничего не сказать. От шока девочка застыла у прикроватной тумбочки, не веря собственным глазам. Она долго смотрела на подарок с большим красивым бантом, боясь подойти к нему. Набравшись решимости, она всё же подняла крышку. В глаза бросились какие-то цветы, на которых сверху лежала открытка.       «Неужели от него?», — подумала девочка с опаской оглядываясь на дверь, дабы убедиться, что в комнате больше никого нет. Трясущимися от нервов руками она открыла послание, на обратной стороне которого был текст, начерканный от руки. Сердце колотилось, как сумасшедшее, в горле пересохло, а глаза наполнились слезами, когда она узнала этот родной до боли почерк.

«Дорогая Люси, Я знаю, что был плохим отцом. Никакие подарки не оправдают мои действия, а прощения твоего я недостоин. Я и не прошу простить меня, так будет лучше. Просто прими мой небольшой презент, надеюсь, он тебя порадует. Эту заколку я подарил твоей матери в день свадьбы. Теперь она по праву твоя. С днём рождения. Папа.»

      — Спасибо, — раздался сдавленный голосок девочки, а на бумагу одна за одной капали слёзы, — Папа… — сказала она, наконец пересилив свою ненависть к нему. Люси ещё минут пять стояла, дрожащими пальцами сжимая открытку. Она закрыла глаза в попытке остановить слёзы, но те, как на зло, только сильнее катились по щекам. Сердце, что до этого быстро стучало от нервов, сейчас замирало, будто разрываясь на части от боли. Радость и грусть — два противоречивых чувства, что вечно борются друг с другом, теперь слились воедино, накрывая Хартфилию с головой подобно бушующей стихии. Мокрые круги, от пролитых на бумагу слёз, размывали чернила, украшая слова ярко-голубыми разводами.       Возможно, Джуд был действительно плохим отцом. Но он им был! Люси так долго ждала от него первого шага к примирению, хоть и не простила до конца. Она уже забыла о том, что он ударил её когда-то, что кричал. Всё это казалась такой мелочью. Но обида за то, что папа не был рядом всё её детство, не могла просто взять и исчезнуть. А всё-таки он любил свою маленькую девочку. Только любовь его была своеобразной, скрытой. Никогда не говорил о своих чувствах, не проявлял их, был строг, но в глубине души делал всё, чтобы жена и дочь ни в чём не нуждались. Он слепец, который в упор не видел в чем заключалось истинное счастье. Джуд был из тех людей, что не понимают, какой должна быть забота. И вместо того, чтобы быть рядом, он всё больше отдалялся от своих родных.       Когда Люси перестала плакать, то вытерла мокрые ресницы тыльной стороной ладони, легонько улыбнувшись. Один только факт, что отец, каким бы он ни был, не забыл о её существовании, очень радовал её. Девочка бережно положила письмо на кровать рядом с подарком и заглянула в коробку. Там была какая-то блестящая узорчатая ткань нежно-розового цвета. Хартфилия провела по ней рукой, а затем по атласным объёмным цветам, что оказались очень нежными на ощупь. Она сначала не могла понять что это, ведь в записке было сказано о заколке. Но и не решалась достать подарок, ведь при свете утренних лучей он казался ей слишком прекрасным. Аккуратно потянув ткань вверх обеими руками, она удивилась и обрадовалась такой вещице. Подарок оказался красивейшим вечерним платьем цвета перламутровой розы. Такое нежное и лёгкое, выполнено из дорогого шёлка и украшено узорчатым сияющим фатином поверх юбки. Топ был обшит множеством драгоценных камней, а вместо бретелей, что были спущены ниже плеча, расцветали атласные розы того же цвета, что и весь наряд.       Она не могла оторвать взгляд от этой красоты. Держа платье над собой, Люси кружила его, танцуя по комнате. Когда она очнулась, времени на подготовку оставалось не так много, как ей бы хотелось. Хартфилия позвала к себе служанку, чтобы та помогла ей собраться. Она надела своё прекрасное платье, слегка подкрасила ресницы тушью, а губы прозрачным блеском. Прислуга накрутила и убрала в пучок её золотистые волосы, оставив как есть лишь два локона впереди и те непослушные, что сами по себе выбивались из причёски, придавая образу ещё больше женственности и естественности. Пока женщина управлялась с её укладкой, юная барышня с тревогой посматривала на красную бархатную коробочку в виде сердца.       Футляр для ювелирного изделия нетронутым лежал на дне большой подарочной коробки, рядом с белыми босоножками на каблучке. Имениннице не нужно было заглядывать туда, чтобы знать что внутри. В письме от отца было чётко сказано о заколке матери. Но именно это внушало ей страх, беспокойство, неизмеримую тоску и бездонную печаль. Она осторожно взяла эту красную коробочку, поглядывая с опаской и недоверием. Открыть что-то, где лежит нечто когда-то важное для её мамы, оказалось очень непростой задачей. Златовласка не могла пересилить свою трусость.       — Госпожа Лейла была бы очень рада подарить вам её лично, — раздался тихий грустный голос горничной, прямо рядом с ухом девочки. От этого Люси дёрнулась и повернула голову так, чтобы увидеть её.       — Откуда Вы знаете, что там? — удивлённо спросила Хартфилия, подняв в верх свои выразительные брови. Руками она на автомате прижала футлярчик к груди.       — Я уже много лет работаю в этом доме, госпожа Люсиль. Когда-то я точно так же укладывала волосы Вашей матери. Как же Вы на неё похожи, — она заплакала, а девочка застыла в замешательстве. А когда отошла, то её удивление сменилось грустью. — Она очень любила эту заколку и мечтала однажды передать её Вам. Мне очень жаль, что этого не случилось. Простите, что я отвернулась, когда Вам так нужна была поддержка, — всхлипывала женщина, вытирая слёзы платком. Вдруг Люси повернулась к ней всем телом и, с целью утешить, коснулась её плеча. Карие глаза девочки были полны солёной воды, но на лице светилась радостная улыбка.       — Не думаю, что мама хотела бы наших слёз. Они не вернут её назад. Давайте будем вспоминать о ней не с грустью, а с любовью и улыбкой. Ведь она была самой лучшей, — радостно сказала Люсиль, но её голос заметно дрожал.       Сдерживая эмоции из последних сил, она взглянула на бархатную коробочку, и, всё же, осмелилась открыть её. Большое ювелирное изделие, поблёскивало драгоценной желтизной золота. Хартфилия прикоснулась к нему, а после взяла рукой и подняла в воздух перед собой, чтобы рассмотреть по ближе. Золотые цветы на заколке, словно живые, играли чудными узорами бриллиантов, сияя ярче мириады звёзд на ночном небе. Нежный перламутровый жемчуг, будто паря в невесомости, капельками утренней росы свисал на нитях золотого сплава, придавая украшению сказочной красоты. Девочка передала заколку в грубые, из-за работы, руки служанки, мягко усмехнувшись, и уселась, покорно склонив голову, чтобы та смогла закончить причёску.       На улице начало смеркаться. Когда всё было готово, Люси спустилась вниз по ступеням, цокая каблучками. Ещё ни разу в жизни она не ощущала себя столь неотразимо, как сейчас. Проходя мимо второго этажа, она мельком взглянула на дверь отцовского кабинета, где тускло горел свет настольной лампы. Хартфилия вышла на улицу, где её уже ждал автомобиль, водитель которого тут же подбежал, дабы помочь юной госпоже сойти со ступеней. Он любезно подал ей руку, на что она благодарно кивнула и спустилась вниз, аккуратно придерживая подол длинного платья, чтобы не споткнуться. Но перед тем, как подойти к машине, она оглянулась на окна второго этажа, откуда обычно смотрел на неё папа. Её сердце сжалось, когда она увидела его силуэт. Она, усмехаясь ему, подбежала по ближе и несколько раз покрутилась в своём великолепном платье. А затем молча развернулась и села в машину, скрывая свою радость за чернотой тонированного стекла. Вскоре машина умчала прочь, но отцовские глаза, наполненные слезами, всё так же продолжали смотреть вдаль. Ведь сегодня его принцесса отправилась на бал.