— Пусть идёт! — грозно сказала Аква и рукой схватила Джуда за плечо. Она остановила его так резко, что того аж развернуло в противоположную сторону. С виду, может, и не скажешь, но эта женщина, обладающая стройной фигурой, имела в козырях немыслимую силищу. Возможно всё благодаря тренировкам, которым она посвятила всю свою жизнь. После того как отцу Люси помешали, он ещё больше разозлился. И дёрнул плечом так, чтобы её рука соскользнула с него.
— Не нужно потакать её выходкам! Она не здорова, её лечить нужно! Разве ты не видишь? — стал кричать он и, увлечённо жестикулируя, пытался доказать свою правоту. У тёти уже заложило уши от этого вечно недовольного вопящего зазнайки. На его шее и лбу от гнева уже вздулись вены. Казалось, ещё немного и Джуда попросту взорвёт.
— Да сколько можно повторять одно и тоже! Я в бешенстве! — терпение женщины лопнуло, одним движением руки она схватила этого горе-папашу за воротник, а тот замолк от внезапного поворота событий, — Это тебе пора лечить свои нервы! — выпалила она, скрипя зубами от злости, потому что терпеть этого недоумка уже не было сил. Её раздражало то, что он вечно не видит ничего дальше собственного носа. Но и одновременно с этим ей становилось жаль Джуда. Она замолчала и медленно отпустила ворот его дорогой рубашки, тяжело вздохнув. Снова сорвалась. Пожалуй, в больничку мужчина поедет не один, ведь у этой дамочки тоже не все дома. Пусть они и не родня, но, видимо, у них это семейное.
«Какого чёрта она себе позволяет?», — прозвучал в голове Хартфилия вопрос, что так и остался не озвученным. Может, Джуд и хотел что-то возразить ей, но опешил ещё больше от того, что сделала эта странная особа. Она утешающе похлопала ладонью по его всё тому же широкому плечу, за которое схватилась в начале рассказа. Секунду назад Аквариус была злющей, как голодный доберман, но теперь смотрела на него со слабой, но искренней улыбкой, а её глаза… Глаза такие синие, но сколько же в них было печали.
— Не трогай её пока, вы ещё успеете попрощаться, — голубоволосая легонько кивнула, чтобы придать своим словам ещё больше уверенности, — А сейчас мы оба должны остыть, пора переговорить с глазу на глаз, — женщина спокойно развернулась и зашагала вглубь комнаты, чтобы скрыться от распахнутой двери. Диван, на котором недавно сидела с Люси, её не заинтересовал, ведь стоял прямо у большого окна, откуда их силуэты могли бы заметить. Пройдя мимо, она села на белые мраморные ступени, поставила на колени локти, а затем устало опустила лоб на ладони. Сперва Джуд стоял на месте и просто наблюдал за цепочкой её действий. Закрыв глаза, тетя то и дело тяжело вздыхала, и лишь тогда он догадался, подойдя ближе. До него, наконец, дошло почему она не стала говорить у двери. Там Люси могла их увидеть, а раз она избегала этого, значит разговор пойдёт о…
— Она рассказала тебе что случилось?! — удивился отец, на что Аква просто кивнула. Но и этого было достаточно, чтобы у него в душе всё сжалось от боли. Родственница из Магнолии и вовсе перестала издавать какие-либо звуки. А мужчина совсем не узнавал её. Неужели он видит перед собой безысходность? Но почему? Как? Что же сказала его дочь? Что могло так напугать и низвергнуть в отчаяние такую сильную духом женщину, как Аквариус? Когда он затаил дыхание, лёгкие словно опустели, а голова начала пульсировать от недостатка кислорода. Этот интригующий момент начал разрывать Джуда изнутри.
— Да, её изнасиловали, Джуд. В том самом подвале Орландов, — с досадой выдавила из себя Аква. И в то мгновение даже она могла услышать как что-то звонко разбилось. Это было сердце уже немолодого Хартфилия. После смерти жены ему ещё как-то удалось собрать по кускам то, что у обычных людей должно биться под рёбрами. Но теперь, сей хрупкий сосуд надкололся и разошёлся трещинами по ещё не зажившим шрамам, бесповоротно разбиваясь на триллионы мелких осколков. Он замер так, словно душа уже начала покидать его тело, но все жизненные функции были в норме. Нет ничего необычного, он просто во второй раз умер внутри, и был совершенно уверен, что это навсегда. Джуд безмолвно сел рядом с родственницей и впал в анабиоз, по мертвецки уставившись в одну точку пустым и потерянным взглядом. Но мозг по-прежнему работал, показывая картинки возможных издевательств над его маленькой девочкой. Из сотни возможных фраз мужчина не выбрал ни одной, что могла бы выразить все его эмоции. В голове крутилось только досадное:
— Я же чувствовал, — не своим голосом шептал он, словно безумный, и повторял это предложение за отголосками своего же эха, — Я чувствовал… Чувствовал… — еле слышно шевелил губами несчастный отец. Аквариус на вид была не лучше. Слова никак не хотели выходить из её уст, но кое-как она пропустила их сквозь зубы, вкладывая ненависть в каждую букву. Ненависть к обидчику Люси, к Джуду, ну, а главное — к самой себе:
— Это всё моя вина. Забери я Люси ещё в прошлый раз, всего бы этого… — слёзы начали заполнять глаза, а слова застревали комом в горле. Тяжело. Она с усилием зажмурила веки, чтобы не казаться слабой. Но фразы, срываясь с краешков дрожащих губ, выдавали её истинные чувства, — Я не смогла защитить её, не успела предостеречь… И вот результат.
— Мы оба виноваты в том, что так случилось, — ответил Хартфилия старший, выйдя из кошмара в своей голове. Её слова помогли ему очнуться, а она почувствовала себя не такой безнадёжной, когда он решил разделить с ней бремя виновного.
— В таком случае — не виноват никто. Мы не могли знать, что это может случиться. Никто не мог, — после сказанного Аквариус вытерла раскрасневшийся нос указательным пальцем, и отныне решила, что ей хватит распускать сопли. Больше никогда, пока Люси будет с ней рядом. Ведь сейчас ей нужна та сильная и, порой, ненормальная Аква. А ту маленькую плаксивую себя пора прятать как можно глубже. Хватит лить воду напрасно. Случившееся не исправить, не повернуть время вспять. Она посмотрела на мужа своей ушедшей сестры со взглядом полным сожаления, — Я не должна была тебе говорить этого, но ты всё-таки отец Люси. Только сделай вид, что ничего не знаешь, — попросила она, тяжело вздохнув. На лице мужчины шок. Но он мгновенно обратился немыслимым гневом. Его глаза краснели, будто наливаясь кровью.
«
Как?!.. Как она может просить меня об этом?!»
— Какая-то тварь посмела надругаться над моей дочерью, а я должен молчать?! — в очередной раз Джуд взорвался, эмоции лились через край. Он вскочил с места, но не знал даже что бы ему такого сломать, чтобы успокоиться. На чём выместить злобу? На языке вертелся только мат, и тот он произносил мысленно.
— Потише! — шикнула на него тётя, и с опаской стала коситься на открытую входную дверь, — Вдруг Люси тебя услышит.
— Она сказала кто этот сукин-сын?! — горе-отец снова принялся бродить по холлу из стороны в сторону. Его лицо побагровело от злости, а сам он грозно топал, пыхтя, как чайник.
— Даже если и сказала, то что? — голубоволосая закатила глаза. Но если без лжи, никто ей ничего не сказал. Она догадалась сама. Пусть Люси и не назвала его имя, но этого и не требовалось. Девочка произнесла самую важную фразу: «
Это был парень, который мне нравился». Аква сразу же поняла о ком речь. Был лишь один из её друзей, о котором она могла болтать не умолкая, когда звонила ей по телефону. И не нужно быть гением, чтобы распознать влюблена девушка или нет. Достаточно быть матерью. Не важно чей.
— Я убью его! Я ему член оторву, и вокруг шеи завяжу на бант! — прорычал он звериным голосом, и со всей дури ударил ногой по винтажному комоду из тёмного дерева, который по случайности стоял рядом с местом, где сидела Аква. Старинная глиняная ваза с орнаментами, что когда-то спокойно стояла на комоде, сейчас запрыгала и с грохотом упала на пол, разбиваясь прямо у ног сидящей на ступенях родственницы. Было ли это угрозой не только насильнику, но и в её адрес тоже, или же нет — она не знала. Но в любом случае, такая мелочь не способна заставить её выдать этот секрет.
— Люси не хотела, чтобы ты знал, значит и я не скажу тебе. Похоже, она была права. Ты наделаешь глупостей, — вздохнула женщина, посмотрев на разбитую вазу, и отрицательно качнула головой.
— Говори! Или ты насильника прикрываешь?! — завёлся не на шутку Хартфилия. Но отчасти он был прав. Зачем было открывать только часть правды, если не собираешься рассказывать всё без утайки? Это жестоко по отношению к любящему отцу. Ведь теперь ему ничего не остаётся. Только жить со знанием того, что его дочку жестоко изнасиловали. Не это ли настоящее мучение?
— Да нельзя уже никому ничего говорить, пойми ты наконец! Он несовершеннолетний, его даже могут и не посадить. Зато Люси потом не оберётся проблем, — пыталась достучаться до него родственница, но тот словно не слышал.
— Как будто сейчас у неё проблем меньше, — недовольно пробурчал он. Джуд упрямо стоял на своём, но хотя-бы тон немного снизил, и то хорошо.
— Будет больше, если ты не остановишься, — никак не удержалась она, чтобы не съязвить, — Представь, что будет с нашей девочкой, когда её привлекут за дачу ложных показаний? Ведь изначально она соврала полиции! Думаешь, проблемы обойдут её стороной? — теперь все её отговорки начинают обретать какой-то смысл в глазах несчастного Хартфилия, но он продолжал упрямиться.
— А эта гнида будет гулять на свободе, словно ничего не случилось?
— Да, тут мы уже бессильны. Так хочет Люси, иначе она сказала бы мне его имя. Похоже, она не хочет распространяться об этом. Поэтому сделай вид, что ничего не знаешь. Ради неё самой, — просила Аквариус. Её голос был таким убедительным, что он всё-таки сдался. Он снова сел рядом с ней на ступени и стал размышлять. Его руки уже привычно тряслись, но выглядел до жути опустошённым, будто из него клещами выдернули остатки счастья, за которые он так долго боролся. Его лицо никогда не выглядело таким уставшим и близким к старости. Хотя сейчас ему всего сорок лет. Казалось бы, ещё довольно молод, но в этот момент он выглядел на шестьдесят, а ощущал себя на все девяносто. Впалые щёки, глубокие возрастные морщины и эта болезненная бледность, которая раньше никогда не была ему присуща, теперь же стала частью образа. Только ни к какому образу он не стремился. «Аристократ?» — спросите вы. А я отвечу: «Нет». Очередной несчастный человек — звено бесконечной цепи жизненных страданий.
— Ты выглядишь, мягко говоря, не очень, — печально озвучила свои наблюдения тётя из Магнолии, глядя ему прямо в глаза. К слову, она была лишь на год младше его. Но для своего возраста выглядела очень свежо и молодо.
— А как ещё должен выглядеть отец-придурок? — саркастично заявил он, указывая руками на своё лицо, а затем недовольно фыркнул, — Кажется, я идеально подхожу под это описание, — оставив самоиронию, которой лишь пытался скрыть свою беспомощность, он снова впал в раздумье, запустив пальцы в свои русые волосы.
— Ты должен держаться, слышишь? Нельзя, чтобы Люси догадалась о том, что тебе известно, — чтобы немного поддержать, Аква положила ладонь на его спину, и не отпускала, чтобы Джуд мог ощутить хоть какое-то облегчение. Они оба молчали. Два самых близких для неё человека, что когда-то грызлись, как кошка с собакой, сейчас объединились против одной беды. Два упрямца, что всегда ненавидели друг друга, теперь стали друзьями. Горе, как известно, сближает людей. Спустя годы наступит день, когда это же несчастье раз и навсегда объединит двух врагов в единое целое.
— Знаешь, мне не стало легче от того, что я узнал. В какой-то степени я даже жалею, — честно признался Джуд, тяжело выдохнув. Но говорил он вовсе не о своей внешности, а о Люси.
— Мне тоже, уж поверь. Но ты только представь каково нашей девочке? И больше не злись на Люси по мелочам, ладно? Будь с ней мягче, она столько всего натерпелась. Для неё так будет лучше.
— Чёрт! — выругался он, и с силой схватился за свои волосы. Его тело сильно вздрагивало, а ладони он опустил на лицо, закрывая ими глаза. И тогда Аква поняла — он плачет. Даже сильный и взрослый мужчина вроде него имеет право плакать, — Она страдает… а, ты говоришь, я ничего не могу сделать? — голос главы семьи Хартфилия был таким подавленным и еле слышным, что женщина едва разобрала его бормотание.
— Ты можешь успокоиться и не допустить повторения истории. Главное, больше никогда не бросай её. Ведь сейчас ты, как никогда, нужен Люси, — она легонько улыбнулась, а он как раз в этот момент взглянул на её лицо. Эта улыбка выглядела такой знакомой. В ней были некие частички той уже позабытой энергии его любимой жены. Конечно, не так много, как в Люси, ведь она внешне была копией матери. Но всё-таки в Акве есть что-то от Лейлы.
— Я буду ей звонить. Непременно, — уверял мужчина, вытерев слёзы, которые считал проявлением слабости, — Ты главное позаботься о ней, прошу. Я не хочу потерять ещё и дочь.
«
Отцы не должны хоронить своих детей», — осталось не озвученным.
— Я сделаю всё, что смогу, обещаю. А сейчас иди к Люси. Ты ей нужен, ведь не известно когда будет ваша следующая встреча.
Не теряя времени, они встали и вышли на улицу. Мужчина спустился по ступеням к машине и постучал по стеклу задней двери пальцем. Силуэт дочери зашевелился. Девочка насуплено зыркнула на него и отвернулась.
— Люси, открой, прошу. Я хочу поговорить с тобой, — на удивление спокойно произнёс он, на что блондинка удивилась.
«
Это тётя ему так мозги промыла?», — подумалось девчушке, но она тут же поругала себя за эти слова. Посидев минут двадцать в машине, она успела всё обдумать. Хартфилия понимала, что папа был прав в какой-то степени, ведь за неё переживает. Но вариант с лечебницей её никак не прельщал.
— Люси, я знаю, ты злишься. Мне очень жаль, что я накричал на тебя, правда. Я сделаю всё, чтобы ты чувствовала себя лучше. Но я прошу, удели мне хотя-бы минуту своего времени. Ведь если тот разговор у входа для нас был последним, я не хочу, чтобы ты помнила его таким. Я хочу, чтобы ты помнила, как мы обнимались в твоей комнате и были счастливы, а не как кричали друг на друга, будто дикие звери, — его голос был поникшим, предавая словам ещё больше грусти. Тогда они зацепили девочку за живое. Клац. Мужчина услышал, как щёлкнула дверца автомобиля. Он тут же поднял голову, и увидел, что дверца приоткрылась, а его самого приглашают внутрь. Девушка пересела вглубь салона авто, чтобы он мог уместиться. Боясь, что дочка передумает, мужчина тут же открыл дверь до упора и залез внутрь. В машине повисла неловкая тишина. Водитель, что был явно лишним, тут же удалился. Но даже после его ухода они продолжили сидеть молча. Джуд будто растерял всю свою уверенность, а Люси была ещё слишком обижена, чтобы начать говорить. Глупая гордость. Всё что оставалось — слушать тишину, не зная с чего вообще начинается прощание.
— Прости меня, милая. — подал голос отец, сжимая в кулак нижний уголок своего коричневого пиджака, — Я перегнул палку.
— И я. Ты тоже извини. Похоже, характером я всё-таки в тебя пошла. — усмехнулась девочка и немного пожала плечами.
— От матери ты всё взяла, что могла. Должно же быть хоть что-то моё, — его густые усы изогнулись в улыбке, а Люсиль кивнула. Тогда они внезапно обняли друг друга и не отпускали ещё минуту. Люси уткнулась в его широкую грудь и вдыхала аромат парфюма вперемешку с нотами утреннего виски. Это мгновение такое ценное, но такое мимолётное. И, как и любому счастью, ему суждено было закончится, — Прощай, малышка. Аквариус позаботится о тебе лучше меня, — сказал он и прекратил объятия, чтобы потрепать рукой её волосы и в последний раз заглянуть в глаза, в которые он бы не насмотрелся даже за всю жизнь. Люси ничего не ответила. Она не знала что сказать, ведь говорить «прощай» не хотелось вовсе. Девочка не успела опомниться, как папа уже вышел из машины, а его место заняла тётя. Всё происходит так быстро. Водитель уже повернул ключ, заводя движок. Неужели это правда случится? Она уезжает? Чёрный автомобиль медленно развернулся и вырулил прямо на дорогу, что вела к кованным воротам. По нажатию кнопки они начали сами разъезжаться в стороны. Люси обернулась и посмотрела в заднее окошко, где вдалеке ещё виднелся силуэт Джуда. Он там, стоит и смотрит, как его покидает смысл жизни.
«Не может быть…
Это в последний раз?
Папа…
Я никогда его не увижу?..»
С чего вообще начинается прощание?
А прощание начинается с любви. Где есть любовь, там ей в противовес всегда будет горечь разлуки. Такая неотвратимая и такая нужная. Лишь разлука помогает нам до конца осознать насколько этот человек дорог. Сначала мы не осознаём всю важность этих моментов. Самых обыденных и порой скучных. Но, когда потеряем и это, осознание придёт само по себе вместе с тоской и отчаянием. Тяжело дышать. В груди отдаётся немыслимой болью. Ведь в том месте, где когда-то билось сердце, теперь дышит пустотой сквозная дыра. Только не снова. По щекам девочки уже ручьём бегут слёзы, но она бессильна. А это всепоглощающее чувство глубокой потери чего-то важного… Буд-то уходит последняя частичка тебя. И тогда ты понимаешь, что готов отдать всё на свете, лишь бы снова вернуться в один из ваших бесполезных диалогов. Продать душу кому угодно, лишь бы снова ощутить прикосновения рук, услышать голос, запах, увидеть улыбку.
—
ОСТАНОВИТЕ!!! — прокричала Люси не своим голосом, да так внезапно, что никто не успел понять что происходит.
— Люси, что такое? — Аква забеспокоилась, увидев её слёзы.
— Я сказала, остановите машину! — повторила она свою выходку, а водитель резко дал по тормозам, когда услышал, что школьница на ходу открывает дверь. Шины заскрипели, авто остановилось, и Люси тут же вырвалась на улицу.
— Да что случилось? — не понимала тётя, но племянницы уже и след простыл. Джуд уже поднимался по ступеням в особняк.
«Успею…»
— ПАПА! — закричала она, срывая голос, и отец тут же обернулся.
— Люси? — он очень удивился. Девочка что есть сил мчалась к нему со слезами на глазах. И он, не думая, побежал ей навстречу.
— Папочка, я так сильно люблю тебя! — она подбежала и запрыгнула на него, как маленький ребёнок, обнимая за шею руками, а ногами обвила торс. Он покружил её так, словно ему это ничего не стоило, и обнимал так крепко, как и правда в последний раз.
— И я… и я тоже тебя люблю, родная, — мужчина зарывался носом в её золотистые локоны, и тогда Люси впервые видела, как отец плачет. Их объятья были сильными. Будто они хотели намертво вцепиться друг в друга пальцами и никогда больше не отпускать. Джуд опустил дочку на землю и взял её лицо обеими руками, — Люси, пообещай мне, чтобы не случилось ты всегда будешь оставаться такой же сильной, как твоя мама. Больше никогда и никому не показывай свои слабости, слышишь? Люди злы и могут обратить твои слёзы против тебя. Не открывай им своё сердце, пока они не докажут, что достойны этого. И обязательно живи, как бы не было тяжело! — он поцеловал её в лоб, а затем в каждую щёчку, и даже в закрытые глазки, которые по-прежнему продолжали плакать.
Вот оно — настоящее прощание!
Отец посадил дочь в машину и ещё раз поцеловал напоследок. Пусть это прощание было будто-бы последним, но они оба знали, что ещё увидят друг друга. Теперь Люси могла уехать с лёгкой душой, ведь всё когда-то недосказанное было сказано. Покидать особняк стало немного проще, пусть и тоскливо. Но тоска уплывала вслед за исчезающим на горизонте солёным морем, что где-то вдалеке уже почти слилось с голубым небом. С тёплыми чувствами и предвкушением новой жизни Люси ехала в машине и вглядывалась в окно. А из тонкой верёвочки небосвода, между облаками и отдаляющимся домами Харгеона, расплетались и тянулись по дороге до колёс авто нити её прошлого. Что это? Неужели они не отпустят? И тогда Люси поняла, что эти нити последуют за ней, как далеко она бы не пыталась сбежать.
Прошлое так просто не отступает.
