Похоже, у всех инструкторов такой подход. Требовать невыполнимого, чтобы обвинить ученика в бездарности. Сазанов, «Двуединый»
— Ты справишься! — настаивала Эфаро. «Не справится». — Тут же всего четыре опорных точки! Во-первых, нужно понять, с каким импульсом пустить луч силы. Во-вторых, насколько загнуть вектора энергии. Они должны сойтись в одной точке прямо перед твоей целью. Затем вектора от силы удара магии разойдутся в разные стороны, и тебе нужно успеть загнуть их снова, но уже так, чтобы новая точка схождения была у цели за спиной, да после этого энергия уже не должна расходиться в разные стороны. Это просто! Это не было просто: Умуорвухтон провозился с приблизительными расчётами два занятия. Потом ещё столько же практиковался на манекенах, пытаясь быстро подставлять нужные значения расстояния до цели и условий среды. Бегло и ловко, так, чтобы наставник Кодан не корчил рожу «вы все неудачники и помрёте в первом же бою», проворачивать всю эту магическую махинацию стало выходить спустя две недели тренировок. Правда, Умуорвухтон быстро осознал, что справился с освоением чар захвата одним из первых, и сбавил темпы, став оттачивать технику, маскируя это под неудачные попытки. Чары были интересными. Сложными. Их магический рисунок в пространстве походил на ускоренные движения лепестков цветка, что раскрывался днём и закрывался на ночь. Работать с таким заклятьем мэвару понравилось: было нечто творческое в том, чтобы приноровиться к магическому рисунку, понять закономерность его работы — да и для того, чтобы сам этот «рисунок» на мир нанести, усилия требовались немалые. Ихои это усилие не давалось. Умуорвухтон чётко видел, где затаилась ошибка, но помогать не лез. Во многом потому что лезли все остальные. Эфаро сыпала терминами и придиралась к расчётам Тваино. Да, расчёты были не в порядке, и управлялся с ними Ихои плохо — однако Умуорвухтон считал, что надо было сначала научиться сплетать заклятье целиком, а уже затем оттачивать детали, вроде техники, скорости и точности. «И какой смысл в идеальных расчётах импульса и расстояния, если заклятье не то что до цели не долетит, а вообще не сформируется?» — мог бы сказать мэвар. Но не лез. Ноуса Шаквар забивала Тваино голову методиками успокоения, очищения сознания и перевода внимания. Но у Ихои, в отличие от самой Шаквар, с нервами и сознанием всё было прекрасно: он просто путался в куче нюансов. А переводя внимание на что-то ещё, заинтересовывался этим чем-то и про волшбу в принципе забывал. Умуорвухтон не лез. Он не лез, даже когда приполз Дальо и стал таскать Ихои на дополнительные тренировки, надеясь, что практика поможет там, где оказалась бессильна теория. Тут Тваино и правда старался, да и подход Умуорвухтону показался куда более здравым. Но то ли мягкий Меатар оказался недостаточно хорошим учителем, то ли к шебутному Ихои следовало искать совсем неклассические подходы, то ли захват просто был «не его» чарами, вот только три месяца тренировок так и не приносили плодов. Умуорвухтон не лез. Опять же, его и не звал никто. На самом деле мэвару было бы наплевать. Вот только тест по чарам захвата должен был стать для их группы третьим и последним на этом курсе. И никто за всю историю Никарена не заваливал все три. Ну, кроме Ихои. Вернее, формально до третьего теста оставалось ещё две недели и Ихои мог совершить чудо, освоив неосваиваемое. Но ни Умуорвухтон, которому на чары захвата потребовалось именно столько, ни все остальные по-хорошему не верили, что это возможно. Тваино раскачивался уж слишком медленно. Заклятье не работало у него. Без «но», без серьёзных сдвигов или хотя бы мелких успехов. Не работало и всё. Умуорвухтон в очередной раз, бесцельно побродив по залу, чтобы оказаться на неожиданном даже для себя расстоянии до манекена, сформировал заклятье. Полюбовавшись на то, как чары хищным цветком заглотили манекен и рассыпались в воздухе, мэвар устало потянулся и позвал: — Эфи, заканчивай. Уже почти девять вечера. Через час нам на выносливость, а мы ещё от этого кошмара не отошли. Хочешь, чтобы руки и ноги вообще не гнулись? Эфаро расстроенно посмотрела на Ихои. Тот улыбнулся в ответ. — Всё в порядке, — тихо сказал он. — Я ещё позанимаюсь. А вам и правда неплохо бы отдохнуть. Как раз у Ихои конечности и вправду не гнулись, но мальчишка упорно делал вид, будто ворох дополнительных тренировок ему не в тягость. — Многого ты добьёшься, если свалишься и уснёшь прямо тут? — поинтересовался мэвар, подходя к ним поближе. Ихои тут же вскинулся и гневно сощурил едва-едва желтеющие глаза: — Я в порядке, — с нажимом повторил он. — А у вас вроде как планы были. Эфаро и Умуорвухтон переглянулись. Официально никаких планов у них не было и быть не могло: даже ужин они своей незапланированной тренировкой давным-давно прогуляли, и потому могли не выдумывать оправданий неявке. Это был один из тех вечеров, когда они могли вызвать Вьена без опаски и проболтать с ним до самой ночи: Шииз, который помогал Тваино осваивать захват, попался под неправильно сработавшие чары и теперь отлёживался у врача, а сам Ихои планировал торчать в зале даже после выключения света. Возможность поболтать со старым другом представилась идеальная. Но знать об этом, естественно, никому не полагалось. Умуорвухтон считал достижением то, что за целый год они с Эфаро так и не попались. В лучшем случае их бы заперли на отработках на несколько недель, в худшем — лишили единственного средства связи с Вьеном. Ни то, ни другое Эфаро и Умуорвухтону не нравилось, и потому курсанты были осторожны до безумия. Настолько, что Эфаро даже разработала универсальный список из четырёх сотен отмазок, прописав под каждой условия для её «срабатывания» и «верибельности». Вьен, когда услышал про такие изобретения, хохотал несколько минут. Умуорвухтону было не смешно. Умуорвухтона этот список заставили выучить. — Нет у нас никаких планов, — протянула Эфаро устало. — Я спать пойду. От одного прогула выносливости хуже не будет. — Тебя убьют в первом же бою! — притворно ужаснулся Умуорвухтон. — Маг без выносливости — облучённое космической энергией мясо, которое… — Если тебе так хочется — иди, конечно. Умуорвухтон сделал вид, что задумался. Привычным жестом выудил часы из кармана на груди, сверился со временем и тоном «моя принципиальность пошатнулась» отозвался: — Нет, пожалуй. В прошлый раз Гуле задержал нас на лишний час. Ну его к Кругу. Тваино Ихои ещё пару секунд задумчиво посмотрел на них, а затем криво усмехнулся. — Передавайте привет Ре. — Да я понятия не имею, о чём ты… — начала было Эфаро. — Ага, и о том, кто такой «Ре», ты тоже даже не догадываешься, — вздохнул Тваино, а затем вскочил со скамеечки, на которой до этого выслушивал наставления Эфаро, и обиженно заявил. — То, что я не могу освоить одни придурочные чары, не означает, что я и сам придурок. Вы двое очевидные, как… Он махнул рукой и пошёл к манекенам. Да, Умуорвухтон не вмешивался. Откровенно говоря, чересчур наблюдательный Ихои, которому вечно больше всех надо, его раздражал. Но временами мэвару всё же хотелось, чтобы у этого лохматого не-придурка всё получилось.***
— Жаль только, что я в чудеса не верю, — рассказывал мэвар полчаса спустя тени Вьена, лишённой лица, формы и цвета, но всё такой же понимающей и сочувствующей. — Жалко парня. Он старается, но вечно не на то силы тратит. И сам этого уразуметь не может. Никакого интуитивного чутья. Ихои понимает, что чары сработали не так, как нужно, только если всё вокруг него взрывается. — Ну так помоги ему, — пожал плечами Вьен. — Да у него половина группы в помощниках! — А ваш курирующий? — Он воображаемый, — напомнила Эфаро. — Ни разу к нам не подходил. Я его и в столовой больше не замечала после того случая, как Хтон попытался вырвать ему кадык. — Я не пытался. — А ещё у тебя имя не сокращается, и вообще ты полон всяческих недостатков, — рассмеялся Вьен где-то за полмира от литэрарума Никарен. — А курирующий теперь побаивается в столовую ходить. — В любом случае, ему явно наплевать, что Ихои могут отчислить прямо на месте сдачи теста, — раздражённо напомнил Умуорвухтон. — Было бы не плевать — помог бы гораздо раньше. Сейчас уже бесполезно, за две недели такие чары не выучить. Мне иногда кажется, что единственный для Ихои способ не завалить тест — это показать наставнику заклятье, не колдуя. — Это как? — тут же заинтересовались Вьен и Эфаро. Мэвар пожал плечами. — Понятия не имею. Подготовить заклятье заранее? — Даже если бы ваш наставник был совсем идиотом и не проверил вас на наличие активных чар, всё равно не сработает, — разочарованно прицокнул языком Вьен. — Нельзя слишком долго удерживать чары и уж тем более закреплять их на себе. Последствия будут похуже несданного теста. Я думаю, Ихои предпочёл бы завалить тест, чем доживать жизнь с пороком сердца или третью руку отращивать. — А я вот не уверена, — вздохнула Эфаро и обняла руками колени. — Я ему именно поэтому и помогаю. — А мне казалось, ты помогаешь просто потому что это твоя стихия, — хмыкнул Умуорвухтон, но подруга его веселья не разделила. — Это важно для Тваино. — А если вы напишете своему курирующему запрос, что группе помощь нужна? — спохватился Вьен. Умуорвухтон и Эфаро переглянулись. — Проигнорирует, — синхронно уверили они. Вьен подвис, а затем подозрительно осведомился: — Вы тренировались, что ли? — А то, — хмыкнула Эфаро, ударив кулаком о кулак мэвара. — Но вообще… Я и правда оставлю запрос. Роиргану пора бы начать должность отрабатывать. Помню, как мы с Хтоном пытались найти этого типа. Так и не нашли ведь. Но теперь вопрос куда серьёзнее, не может же он просто… Умуорвухтон подумал о том, что Роирган не стал бы отрабатывать какие-то там обязанности и эту должность даже под страхом смерти, но ничего не сказал. Ни к чему лишать людей надежды, даже если она нелепая.***
Засыпать с книгой в руках нельзя. Умуорвухтон знал это давно, с того самого момента, как ещё в Ванакоре он умудрился чуть не вышибить себе глаз острым уголком учебника. Но годы шли, а избавиться от привычки всё не получалось. Для никаренцев, до рассвета уходящих на тренировку выносливости и возвращающихся уже после заката, краткий период отдыха перед сном был единственной возможностью хотя бы приличия ради полистать учебники. И не только их. Никаренцы засыпали над письмами родным, за играми, обнимаясь с музыкальными инструментами или во время примерки обновок. К ненормированному графику привыкалось тяжело, а отсутствие хотя бы одного выходного превращало всю учёбу в сплошное испытание выносливости. «Каникулы» здесь назначали раз на курс, но чаще — индивидуально, по причине нервного срыва или физического истощения. Даже Умуорвухтона временами просто выключало в самые неожиданные моменты, как сегодня. Казалось, вот он зачитывался крайне увлекательным трактатом о древнейших защитных чарах, и был уверен, что его разум бодр, а сам он полон сил — а вот уже вскочил посреди ночи, ведь выскользнувшая из рук книга с грохотом свалилась на пол. Мэвар устало потёр глаз и попытался было закутаться в одеяло. Но, переворачиваясь на бок, заметил, что две из трёх постелей пустовали. Шииз из больницы так и не вернулся, с ним всё было понятно, но вот Тваино… «И где шляется?» — сонно изумился Умуорвухтон, когда сплёл простенькое заклятье и по нему определил, что ночь уже два часа как перевалила за половину, а Ихои, судя по всему, даже не являлся. Несколько минут мэвар делал значительные успехи в самовнушении, пытаясь уверовать, что отсутствие соседа — это не его дело. Умуорвухтон приводил самому себе довольно логичные аргументы. И то, что это Шииз был закадычным приятелем Тваино, это его обязанности. И что не мог Ихои вляпаться в неприятности прямо в литэраруме. Хотя… Ихои мог. Да и Шииз всё так же оставался у врачей, и помочь другу в случае чего не сумел бы. «А, да чтоб тебя форосса укусила!» Мэвар спрыгнул с высокой постели и за двадцать секунд заново облачился в камзол. Про себя мэвар ругался, бормоча, что такое добродушие — это неприятное последствие дурного влияния Вьена, и что он никого всерьёз искать не собирался. Так, сделал бы кружочек по ближайшим залам… Ну, а то, что Умуорвухтон обошёл в поисках соседа три этажа, было случайностью чистой воды, естественно. Ихои обнаружился в дальнем тренировочном зале. Зал бы маленьким и старым, оставшимся ещё с тех пор, пока столетия назад к Никарену не пристроили ещё два крыла. В нём чаще хранили инвентарь, чем проводили занятия. Тваино, балансирующий на крохотном пятачке пространства, свободного от мебели и битого стекла, пытался сплести чары захвата. И делал он это с отчаянием самоубийцы, не иначе. Заклятье, что выходило у него, могло делать что угодно, но точно не лишать врага подвижности. Умуорвухтон пронаблюдал за тем, как Тваино пошатало от усталости, как шальные вектора магии, которые Ихои попросту забывал удерживать, сыпались во все стороны… — Твоя персональная тренировка выносливости, Ихои? Тваино вздрогнул и обернулся. — А? С ним всё было плохо. Даже узнавание в глазах Ихои появилось не сразу. Будь Умуорвухтон чуть более циничным, он бы начал демонстративно отсчитывать минуты до момента, когда Тваино свалится, засыпая в полёте, и раздерёт морду о мусор на полу. — Не сходи с ума. Сейчас середина ночи. Ты на что надеешься вообще? Что чары захвата могут получиться только у наполовину спящего? — Я не вымотался. И я не сплю! Мэвар тяжело вздохнул. Некоторых людей и кусать не нужно было, чтобы понять правду: они и сами себя прекрасно выдавали. Хотя в случае Ихои выдавали его скорее мешки под глазами. — Ихои, я скажу это только один раз: я сейчас тебя вырублю и брошу прямо тут, больно надо тащить до кровати. Но ты по крайней мере выспишься, и, поверь уж наслово, после этого станет легче. Тваино, который опасливо отошёл подальше ещё в самом начале «речи» мэвара, теперь и вовсе вскочил на перевёрнутый шкаф. Тот опасно накренился, но Ихои довольно быстро нашёл и в себе, и в своём насесте баланс, и угрожающе прошипел: — Даже не думай! Сам-то чего не в постели? Беспокоишься? Зря. Всё в поря… — Я не беспокоюсь, — усмехнулся мэвар. — Просто не понимаю, на что ты надеешься? Ты же прямой поток энергии удержать уже не в состоянии, чего уж там о захвате говорить! — Справлюсь. — Топай спать, Ихои. Тваино вместо ответа перелез по накренившейся мебели ещё дальше. — Ты правда этого хочешь? — уточнил Умуорвухтон и скрестил руки на груди, всем собой являя несокрушимое спокойствие и демонстративную решимость. — Мы же оба знаем, что я тебя догоню. — Мэвар, ну будь человеком, вали отсюда, а. Ихои устало опустился на что-то, накрытое пыльным чехлом, убедился, что это что-то достаточно надёжное, и только после этого укоризненно уставился на сокурсника. — Вырубишь меня сегодня. Дальше что? Я всё равно продолжу сюда ходить. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что не успеешь разучить чары. — Умуорвухтон, подумав, что сон всё равно уже слетел, опустился на скамейку напротив Тваино. Тот упрямо набычился. — Зачем тогда себя загонять? Я бы ещё понял, если бы это был Марву, для которого Никарен — это буквально единственный шанс на нормальную жизнь. Но тебе-то что за печаль, даже если отчислят? На лице курсанта Ихои впервые за время их знакомства с Умуорвухтоном появилось такое выражение, будто Тваино собирался выдать что-то вроде «не твоё дело». Но Ихои довольно быстро взял себя в руки и после краткого раздумья отозвался: — Представь себе, Мэвар: то, что тебя бесит Никарен, не означает, что точно так же думают все. Некоторым тут нравится. Очень. А то, что не нравится… Можно будет когда-нибудь это изменить. Особенно если не вылететь после первых же трудностей, а продолжить… Ну, не знаю… Бороться? И семью расстраивать не хочется. — Расстраивать семью? — удивился Умуорвухтон, накрывая ладонью скрытый под рукавом камзола широкий браслет с закреплёнными на нём ножнами. — Ну, мои очень обрадовались, когда я поступил, — улыбнулся Тваино, а затем пожал плечами. — Ты вот сейчас так смотришь, будто никогда не хотел, чтобы родители тобой гордились. Мэвар раздражённо указал на свои глаза, которые мерцали в темноте, будто угли. — Во-первых, мне это не нужно. Будь я дома, я бы точно знал, гордятся ли мной, и что нужно делать, чтобы так и оставалось. Во-вторых, я понятия не имею, кто мои родители, наши семьи не такие как у вас. И в-третьих… Ты всерьёз думаешь, что твои близкие будут горды, что ты окончишь литэрарум для тупоголовых наёмников? — Я думаю, они будут горды, если я буду людей защищать, — огрызнулся в ответ Ихои. — Так что предлагаю план. Если хочешь помочь — пожалуйста, я не откажусь от совета. Если нет — уходи, завтра понедельник, побудка снова в половину шестого. А я останусь тут и продолжу отрабатывать кругов захват. И даже если у меня так ничего и не получится, буду знать, что это не из-за того, что я недостаточно старался. Умуорвухтон смерил этого упрямца мрачным взглядом, а затем поднялся с места. — Мой тебе совет — вали спать, — бросил Умуорвухтон, направляясь сквозь завалы мусора к двери. — Ага, огромное спасибо, Мэвар, теперь всё наверняка получится, — огрызнулся в ответ Ихои, снова принимаясь что-то там ворожить. Умуорвухтон покосился на то, как, не выдерживая давления природной энергии, Тваино уже не мог придать ей нужную форму, раздражённо поморщился и пошёл обратно в комнату. И зачем вставал, спрашивается?..***
Занятие по вектороплетению было интересным. Ну, первые двадцать минут. Но Умуорвухтон всё никак не мог увлечься, как делал всегда, стоило только вникнуть в вопрос. Мэвар автоматически записал новую формулу и условия к ней; выслушал, как правильно достраивать дополнительные части к этому заклятью, чтобы оно не просто отталкивало противника назад, но и, например, обжигало его, или дезориентировало, или полностью обездвиживало. — Магу всегда требуется время, чтобы сплести чары, — разглагольствовал наставник Кодан, пока курсанты старательно прилаживали формулы одну к другой и пытались воплотить их в реальность. — Во время колдовства большая часть наших ресурсов уходит именно на творимое заклинание — да и любая ошибка боевого мага может стать причиной серьёзных разрушений. Чем ближе противник подойдёт, тем в большей вы опасности: не убьёт, так собьёт концентрацию. И это даже если забыть о том, что он может тоже быть магом, а, вокруг магов потоки магии искривляются — значит, одно только присутствие другого ворожения в вашем рабочем пространстве может сбить все расчёты. Именно поэтому нам так важно держать дистанцию с врагом. Давайте посмотрим, что у вас выходит. У кого-нибудь уже получились чары? У Умуорвухтона они получились ещё пять минут назад; но, когда наставник Кодан после нескольких попыток добиться хоть чего-то от остальных, обратился к нему, мэвар лишь виновато покачал головой и сделал вид, будто погрузился в изучение формулы у себя в конспекте. На фоне остальные курсанты пытались делать успехи в магической науке, а Умуорвухтон ругал себя последними словами за то, что не мог сосредоточиться. Мысленно он постоянно возвращался к грядущему тесту… Ну и иногда косился на то, как Тваино Ихои постоянно падал мордой в тетрадь и подскакивал от шипения вернувшегося Шииза. Ихои мэвара бесил. Упрямством, в первую очередь. Тваино прекрасно осознавал, что у него не оставалось времени, что он не успел бы изучить захват, даже если бы ему вообще весь литэрарум помогал — но всё же каждую ночь он уходил в дальний зал и там продолжал биться головой о стенку. В смысле, тратил время на бессмысленные тренировки. Вот уж и правда: единственным для Тваино шансом не запороть себе чароплетение было не чаровать вообще. Умуорвухтон поймал себя на том, что машинально чертил на листе бумаги заклятье захвата, и раздражённо поморщился. Две строки формул и график к ним — не то, чем мэвар хотел бы забивать себе голову, так что Умуорвухтон скомкал этот кошмар и метко запустил в урну в углу класса. Куда интереснее, чем безликие формулы, выглядело само заклятье; его рисунок, нанесённый на реальность, как тончайшая паутина, по которой перетекала природная энергия, чтобы на выходе превратиться в сложнейшие чары. Представив, как бы выглядела такая красота на холсте, Умуорвухтон невольно улыбнулся и потянулся за карандашом. И снова всё то же заклятье стало разворачиваться на листе бумаги перед ним. Но на сей раз выглядело это иначе. То уже был не ряд «пустых» цифр. Не нейтральная рекомендация, как искривить потоки магии так, чтобы достичь нужного результата. Тоненькие, вычерченные мелкой штриховкой линии разворачивались перед ним, и, изгибаясь, исчезали за краем рисунка. Умуорвухтон с интересом экспериментировал с формой, пытаясь добиться такого эффекта, чтобы заклятье перед ним словно бы уходило в глубину бумажного листа. Чтобы казалось, будто белая рамка вокруг чар не была плоской поверхностью, а чем-то, обладающим объёмом, возможно, даже рельефностью. Чем-то, куда можно упасть и пропасть. Линии уходили в глубину листа. Мэвар ловил себя на том, что машинально просчитывал, как уронить новый луч на бумагу, чтобы тот встал точно так, как и в «настоящем» заклинании. Делать это в условиях плоского листа бумаги, да ещё и с бурчащим над ухом наставником было неудобно. Но — это занятие поглотило Умуорвухтона с головой. Мэвар отложил карандаш, лишь когда сеть нарисованного заклятья перед ним на первый взгляд абсолютно точно совпадала с настоящими чарами, тонкими, лёгкими и убойными. «Хоть бери и в реальность переноси, — с оттенком гордости подумал Умуорвухтон, разглядывая странный, сложный, но интересный рисунок. — И даже это всяко лучше сработает, чем потуги Ихои…» Он натурально осёкся — хотя и не произносил ни слова. А затем, преодолев слабый укол жалости, скомкал и этот лист, отправив его вслед за первым. Умуорвухтон не собирался лезть. И ему было плевать, вышвырнут Тваино из литэрарума, или нет. Да и, в конце концов, он ещё не настолько сошёл с ума, чтобы всерьёз задаться целью создать какой-нибудь антинаучный бред вроде магического рисунка, в самом-то деле.***
К среде буквально всё вокруг Умуорвухтона было изрисовано перенесёнными на бумагу чарами захвата.***
К четвергу мэвар научился наносить сеть заклинания на бумагу, даже не сверяясь с формулами: он и на глаз уже превосходно справлялся со сложным построением. Рисунок, что раньше занимал у него больше часа, теперь выходил за десять минут. И Умуорвухтон уже даже не сжигал эту ересь: её просто стало слишком много. Мэвар злился. Он не собирался думать об этих чарах, он не хотел искать варианты, ему не было дела ни до Ихои, ни до его проблем. У него имелся свой план и своя цель, и помощь отстающим в них не входила. Умуорвухтон не лез и лезть не собирался.***
Он написал запрос на освобождение от занятий. Воображаемый Роирган, как и всегда, строил из себя фантома, так что мэвар понял, что просьба дошла, лишь на следующий день, когда расписание у него на руке не загноилось после прогула. Умуорвухтон обложился книгами. Умуорвухтон выписывал формулы. Умуорвухтон собрал все те сети, что успел нарисовать (и не успел сжечь) за последние дни. И стал изобретать. Задумка оказалась простой только на этапе планирования. Умуорвухтону нужны были рабочие чары захвата, закреплённые на носителе в виде листа бумаги и отделяющиеся от него прикосновением; амагичные, пока сквозь них целенаправленно не пропускали вектора энергии, и невидимые глазу в состоянии покоя. Сложности стали возникать сразу же. Например, на то, чтобы найти потенциально подходящие к его задумке формулы, ушли два дня. Заглядывающая к мэвару в перерывах между занятиями Эфаро недовольно ворчала, что он «опять на чём-то помешался, прямо как с Ни’Ро». Умуорвухтон отнекивался и, как ему казалось, вполне в этом преуспевал, пока Эфаро не напомнила ему, что за прошедшие два дня мэвар пришёл в столовую лишь однажды. — Но я точно помню, что что-то ел, — беспомощно возражал мэвар. — Ага. Ихои перетаскал тебе половину яблок с кухни. Кажется, он решил, что ты помешался, но пока это выглядит не опасным. Так что пытается задобрить. Мэвар в ответ ворчал, а затем пытался разучивать выбранные заклятья, чтобы увидеть, как они выглядели в пространстве, и перенести их на общий рисунок. Третий из пяти дней псевдо-больничного Умуорвухтон провёл, портя рисунок за рисунком крошечными, но критичными ошибками в расчётах. Уже само заклятье захвата, которое становилось первым уровнем рисунка, имело целых четыре опорные точки, и оттого считалось довольно сложным как в реализации, так и внешне. Так его ещё и обрамляла идущая внахлёст привязка к листу с пятью опорами. На эти чары Умуорвухтон угробил просто невероятное количество времени. Ещё более проблемным стало заклятье, вынуждающее рисунок реагировать на прикосновения магов. А вот откуда брать формулу хоть каких-то, хоть самых простеньких скрывающих чар — этого Умуорвухтон не знал, и его приходилось придумывать самостоятельно. И мэвар не мог поручиться, выполнят ли его рисунки свою цель или просто взорвутся вместе с половиной континента. После Большой Проблемы С Выбором и последовавшей за ней Большой Проблемы С Рисованием стали возникать новые сложности. Комбинаторику заклятий должны были преподавать никаренцам начиная с пятого курса — Умуорвухтон не беспричинно считал, что до такого этапа Ихои не продержится, да и у него у самого нервы сдадут. Иначе говоря, Умуорвухтон понятия не имел, как сделать, чтобы его рисунок образовывал цельное, грамотно организованное заклятье, каждая часть которого работала, причём вместе с остальными, а не по отдельности. При прикосновении в руках оказывался то один лишь захват, то, внезапно, заклятье-привязка, которая наоборот должна была удерживать чары на листе, не давая им деформироваться. Но «подобрать» рисунок целиком не помогал ни один из простых переходов, которые никаренцы успели изучить за год. Так что мэвару снова приходилось придумывать связки самому — экспериментировать. За этим увлекательнейшим занятием пролетели ещё два дня. Выйти на учёбу Умуорвухтону пришлось. Но и на занятиях мэвар, положившись на самый лучший и самый точный в мире конспект — память неромов, продолжал увлечённо чертить свой «шаблон», с каждой новой попыткой отсеивая варианты и продолжая исследовать магическую природу путём научного тыка. Впрочем, всё было не так уж плохо. Многие эксперименты мэвара оказывались удачны: не зря же Умуорвухтон так долго наблюдал за тем, как вела себя магия в естественной среде и при волшбе. Иногда мэвару казалось, будто он чувствовал природу и внутреннюю суть этого явления так же ясно, как он чувствовал когда-то давно людей. Когда до теста оставалось три дня, Умуорвухтон, обложившись для виду учебниками, обосновался в библиотеке, придумывая, как бы нанести связку, которая показалась ему самой стабильной, на итоговый рисунок. Мэвар вымотался, не высыпался примерно так же, как и сам Ихои, но чувствовал странный азарт. Возможно, сказывалось то, что он давно не рисовал. Умуорвухтон уже собирался перенести очередной тщательно рассчитанный луч на схему, как вдруг услышал прямо над ухом: — Потрясающе… Сам рисовал? Мэвар вздрогнул и торопливо оглянулся. Нермор предусмотрительно отступил на шаг назад, избегая удара острым локтем. Сверху мэвара припечатало чужой усталостью. А Умуорвухтону и своей хватало, спасибо. Роирган отчего-то решил перестать играть в прятки и подошёл сам. Вот только зачем он подошёл и как умудрился подобраться так, что дар Умуорвухтона засек его лишь на расстоянии шага — этого мэвар не знал. Но вот когда засёк… У него заломило в висках. После стольких лет это казалось странным: ощущать чужую суть яснее и тоньше, чем свою. В этом обострившемся помешательстве Умуорвухтон видел странную, позабывшуюся двойственность. С одной стороны он лишь улавливал, чем дышал этот курсант, как сторонний наблюдатель, которому по какой-то нелепой причине показали чуть больше, чем всем остальным. Умуорвухтон всё равно оставался собой. Он был вне и не видел полной картины. Так, например, он не мог даже предположить, что же измотало Роиргана до такой степени. А вот с другой стороны, с той, которую не удалось отсечь от мэвара ни ритуалом разрыва с родом, ни бедам, ни годам, он знал о Роиргане всё. Будто сорвал с него кожу и теперь мог любоваться переплетением мышц и сосудов на обнажённом до предела теле. И пусть Умуорвухтон не знал причин, что так измотали этого человека, он всё же улавливал о нём самое важное. Например, то, как Роиргану не хотелось приближаться. То, что он задумывался перед тем, как сделать шаг, будто боясь кануть в пропасть — упасть или пропасть, в мире — и в себе. Мэвар видел, какие демоны плясали за его жуткими прозрачными глазами и догадывался: половину своей энергии Роирган тратил на то, чтобы удержать их на привязи. — Можно взглянуть? «Ну попробуй», едва не огрызнулся Умуорвухтон, покосившись на его мертвяцкие глаза, на мутных донышках которых прятался тщательно скрываемый интерес, но вовремя прикусил губу. Чужая слепота его не касалась, хотя, конечно, слово «взглянул», сказанное Роирганом, неприятно резануло. Будто насмешка над чем-то, над чем смеяться не принято. — Это просто черновик, — предупредил мэвар и сам не понял, зачем. На самом деле больше всего ему хотелось заорать «я потратил месяцы, чтобы вызвать тебя на разговор, и рисунок — то, что тебя внезапно приманило?!» Но курсант Роирган лишь усмехнулся, ногой довольно ловко развернул к себе стул и сел. Лист с расчетами скользнул к нему по столу, и Роирган с ничем не оправданным интересом стал таращить слепые бельмастые глаза в расчёты. Холст. Масло. Хотя рисовать такую картину Умуорвухтон бы не стал. Ему не нравилось то, что он видел перед собой. — И правда интересно, — задумчиво протянул Роирган, рассматривая хаотичные заметки и почти готовый чертёж. — С практической точки зрения, конечно, чушь, так никто не колдует. Но вот с учебной… Скажи, почему это всё выглядит так, будто кто-то, не будем тыкать пальцем, собрался смухлевать на тесте по боевым чарам? Умуорвухтон потянулся за своим листом, но Роирган усмехнулся снова, и тот заскользил ещё дальше по столу. — Прямое нарушение правил литэрарума замыслил? А зачем, спрашивается? Я же видел результаты твоих тестов, ты нормально справляешься. Не «хорошо», да, но ровный средний результат показываешь. К чему такие сложности? Мэвар снова попытался отобрать листок, над которым корпел который день. И вот теперь, когда хоть что-то стало получаться, происходит явление курирующего народу, и… — Куда лапки тянем? — хохотнул Нермор. — Я сейчас просто-напросто цолнеров позову. «Не позовешь», — подумал Умуорвухтон, но все же неохотно сел на место. Спасибо хоть эмоции Нермора сегодня не так давили на мозги. Судя по всему, с утра Роиргана ещё не успели достать все на свете. Мэвар практически не чувствовал от человека напротив ярости, ненависти, презрения и боли. Роирган был заинтригован и весел, и в таком состоянии с ним было почти приятно общаться. Почти. Уж слишком колкие у этого человека насмешки. — Итак, что за мелкая диверсия против учебного процесса? — Это не для меня, — буркнул Умуорвухтон, отводя взгляд. — А-а-а, курсант Ихои! — обрадованно припомнил Роирган. Создавалось впечатление, будто это первокурсники с курирующим не пересекались, а то и в глаза его не видели. Сам Нермор, очевидно, жил в некой параллельной реальности, где царило дружелюбие, взаимопомощь и девизом их группы было «мы и наш курирующий — одна команда навек». — Ну будет на его счету третий заваленный тест. Тебе-то что за беда? Вы же не ладите. — Тебе-то откуда знать? — Я же ваш курирующий. Пару секунд Умуорвухтон переваривал такую наглость, а затем все же изловчился и выхватил листок из-под носа Нермора. — Вот именно, ты — наш курирующий, которого большая часть группы в глаза не видела. И это всё, — Умуорвухтон указал на исписанный лист, — должно быть твоей головной болью! Это ты должен был явиться и помочь, ещё когда Ихои завалил тесты в первый раз. И вот теперь, когда я пытаюсь выполнить твои обязанности, являешься сюда и начинаешь… — Не кипятись. — Нермор перестал улыбаться и сел ровнее. — Вот только твоих советов мне и не хватало! — Это правда, — серьёзно согласился Роирган. — Кто же тебе ещё скажет, что эта конструкция работать не будет? Умуорвухтон прикусил губу. Он не то чтобы обиделся: это было бы на него непохоже. Но, без сомнений, мэвару стало неприятно. Он несколько дней извел на расчёты, нашёл, как ему казалось, довольно изящный способ решения проблемы с провисающими опорными узлами — и вот, нате. — Будет. — Не будет. Хочешь поспорить? — Ещё бы! Нермор снова улыбнулся и магией приманил к себе листок обратно. Примерился, будто что-то высчитывая, а затем просто-напросто отделил силовой рисунок от бумаги. Нет, сложная вязь заклятья, оставленная на бумаге карандашом, осталась там же, где и была. А в воздухе напротив лица Нермора зависла её точная копия, вот только созданная из одной лишь силы. На мгновение Умуорвухтон обрадовался, понимая, что его задумка с переносом чар сработала, а, значит, всё должно было получиться. Вот только когда Роирган, особо не целясь, ударил концентрированной энергией в центр схемы, то, вместо того чтобы сфокусировать энергию и обратить боевым заклятьем, всё взорвалось. Мэвар успел заметить, как разорванные в клочья чары разлетелись во все стороны, сгорая в воздухе, будто обрывки подпаленной паутины. А затем ковёр и книжный стеллаж загорелись. — Во имя Круга! — расстроенно протянул Умуорвухтон. — Нет, он тут ни при чем, — вздохнул Роирган, а затем несколькими точными заклятьями загасил неначавшийся пожар. — Исключительно твой косяк. С магией Нермор обращался легко и естественно. Даже красиво: казалось, Роирган настолько привык творить чудеса, что они уже казались ему обыденностью. Рутиной, на которую лень лишний раз взглянуть. Кстати об этом. — Как ты увидел, что в схеме ошибка? — поинтересовался мэвар, когда отошёл от первого изумления. — Это было довольно очевидно, — улыбнулся Роирган. — В твоей схеме всё прекрасно, кроме того, что устойчивости нет. Для обычных чар захвата она бы и не потребовалась. Там всё просто: сплел вектора и сидишь, наблюдаешь, как всё работает. Процесс довольно быстрый. А ты хочешь создать стабильную преобразующую линзу, которая сама, без участия мага, сформирует энергию в заклятье и сама же ударит по цели. Естественно, что для такого она должна быть довольно крепкой, а то схлопнется же. Я бы на твоём месте достроил заклятью ещё один фиксирующий уровень, который будет удерживать остальные, и именно от него, а не от захвата, пустил привязки ко всем остальным. — Карандаш встрепенулся и заскользил по листу прямо под взглядом заинтересованно склонившегося над схемой Роиргана. Мэвар пораженно наблюдал, как лист покрывал новый уровень вычислений, уверенных, четких и… Чего уж там, опасно смелых. В книгах мэвар такого никогда не видел. Впрочем, куда больше поражало то, что Роирган с первого взгляда понял его задумку, определил заклятье и теперь легко рисовал то, что даже Умуорвухтону не сразу далось, хотя он только на одну подготовку, даже не приступая к рисованию, угробил уйму времени. Казалось, будто Роирган попросту вычитал все эти мысли из головы младшего товарища. Умуорвухтон поёжился. — А лучше — два взаимосвязанных с перекрёстными опорами. Тогда заклятье будет ещё и не одноразовым. Ты наверняка додумался бы до этого рано или поздно. Вряд ли до теста, но додумался бы точно. Мысль-то довольно очевидная. — Очевидно тем, кому видно, — тихо поправил Умуорвухтон. — Разве ты не слепой? Нермор перестал улыбаться. — Слепой. Тебя, например, я не вижу. — Роирган снова отделил рисунок, уже доработанный, от листа, и переплетение магических сетей кружилось перед ним, словно зависший в воздухе мяч. — Но магия — видит. Каждый живой объект искажает энергетические вектора. И даже некоторые неживые, с которыми магия часто взаимодействует. В литэраруме в этом плане удобно: тут все колдуют, постоянно и повсеместно, так что силовой рисунок достаточно чёткий, чтобы я не натыкался на мебель. Визуального эффекта это никакого не создаёт, так что я воспринимаю это не глазами. — А как? — Руку протяни. Умуорвухтон нахмурился. Приближаться к Нермору поостерёгся бы любой здравомыслящий человек, и мэвар был из их числа. — Зачем? — Мэвар, право слово, кто из нас кусается? Ты чего такой дёрганый? Умуорвухтон мог бы сказать, что из них двоих не кусается никто. Мог бы перечислить причины, почему он не хотел приближаться, и в алфавитном порядке, и по хронологии, и список вышел бы внушительным. Но Роирган глядел выжидающе, и потому после продолжительных колебаний Умуорвухтон потянулся к нему через стол, почти дотрагиваясь кончиками пальцев до неподвижного плеча. Нермор не двигался, будто ощущая его опасения, а секунд двадцать спустя поинтересовался: — Тепло чувствуешь? — Едва-едва, — признался Умуорвухтон, тут же убирая ладонь. — Вот если бы это «едва-едва» стало твоим единственным способом ориентироваться в мире, поверь, ты бы приспособился. И этой информации тебе было бы с избытком. Все люди и вещи, напитанные магией, как будто светятся. Я чувствую их расположение — и нормально. Так, посмотрим. — Роирган повернулся к окну и, не целясь, послал поток энергии сквозь силовую сеть. На сей раз заклятье сформировалось идеально. Оно было чётким, выверенным и выглядело точно так, как и требовал наставник Кодан… А ещё оно выбило окно. — А это твоё ощущение знало, что там окно? — подозрительно поинтересовался Умуорвухтон, наблюдая, как мелкая стеклянная крошка сыпалась на пол. — Естественно, — улыбнулся Роирган. — То есть ты специально? — Было душно. — Вообще-то окно открывалось! — Но для этого нужно было подняться. К тому же теперь мы знаем, что убойная сила у этого заклятья подобрана оптимально. Снимаю шляпу, мелкий: рассчитано превосходно. У тебя талант. — Шляпы на Нерморе не было, да и улыбался он паскудно, но комплимент звучал и ощущался искренне. — Но на твоём месте я бы не помогал таким образом курсанту Ихои. — Да ты и на своём месте не помогаешь! — проворчал Умуорвухтон, бережно пряча лист с готовой формулой между страницами учебника. — Нет, я серьёзно. Чары захвата в том виде, в котором их вам преподают, и правда довольно сложные. И всё же они считаются начальным уровнем. Самое сложное из самого простого, я бы сказал. Если курсант Ихои не справляется даже с этим — может, ему и не нужно? — Нермор безразлично пожал плечами и подставил лицо яркому свету, льющемуся из окна. Теперь его глаза казались прозрачными, будто сотканными из дыма. — Дальше будет только тяжелее. А про реальный бой я вообще молчу. Через год курсант Ихои уже может подписать согласие на участие в опасных миссиях. Там-то он что будет делать? И ладно если сам убьётся, он же и других за собой потянет. Не вытягивай ты его. Пусть возвращается домой, где бы он там ни жил, и занимается чем-нибудь простым и понятным. Некоторые люди просто не предназначены для магии. Умуорвухтон почувствовал, как свело челюсть, и усилием воли заставил клыки не расти. — То есть, выражаясь фигурально, не надо пытаться реализовать то, чего нет? — переспросил он с деланым удивлением, подперев щёку рукой. — Пусть задачки решают те, кому Круг даровал мозги, картины рисуют наделённые талантом, а сильные и глупенькие пусть тяжести таскают? — Ну если фигурально — да. Хотя я бы не вдавался в такие крайнос… — А если выражаться ещё фигуральнее, — прорычал Умуорвухтон, наклоняясь ближе к собеседнику, — то и слепые не должны стрелять, и безрукие — воевать? Пусть сидят тихо и ждут сиделку, потому что сами они, очевидно, могут только убиться? Давай порассуждаем, Роирган. Ну, число теоретически. Это очень интересный, почти философский вопрос же! Почти целый год ощущая чужую ненависть, которая искала и не могла найти выхода, Умуорвухтон и сам едва не лишился контроля. Сейчас он бесил Нермора вполне осознанно, понимая, что после этого его попытаются убить самым жестоким из доступных способов. Но изумление на лице и внутри Роиргана всё никак не сменялось привычной для него чернющей злобой. А затем Нермор и вовсе усмехнулся и поднялся со стула. Умуорвухтон, будучи уверенным, что его сейчас выкинут в предусмотрительно выбитое окно, напрягся. Он уже не хотел задавать никаких вопросов, он не хотел проводить с этим человеком ни единой лишней секунды. Плевать на заговоры и тайны: Роирган — вот кто был настоящей угрозой. — Ладно. Я, пожалуй, даже загляну к вам на тест, — задумчиво пообещал Роирган. — Проворачивай свою махинацию. Если сумеешь сделать всё чистенько, и твоя безумная идея действительно сработает, я, так и быть, поднатаскаю курсанта Ихои. — Быть не может! — ахнул мэвар, судорожно ища подвох. — Что, прямо свои обязанности начнёшь выполнять? — Ну это ты палку перегибаешь, конечно… — Нермор усмехнулся и пинком вернул стул обратно за стол. — Но уж можешь мне поверить: я подготовлю его достаточно, чтобы в будущем году он показал лучший результат в группе.***
— Да-да, и тебе тоже удачи, — устало махнул рукой Тваино. Как всегда из-под рукавов его камзола выглядывали хвостики шпаргалок, которые Ихои выводил на руках, иногда — поверх расписания, в безнадёжной надежде на то, что ему хоть раз в жизни повезёт воспользоваться этими подсказками по назначению. Умуорвухтон лишь усмехнулся. — Удача нам не понадобится. — Очень смешно, — тут же обиделся Тваино. — Да не в том смысле. Иди сюда. Ихои вопросительно уставился на него, но спорить не стал, отделяясь от остальных курсантов и направляясь в сторону дальнего оконного проёма. Узенькие бойницы казались ужасным прикрытием для передачи контрабанды, но других вариантов всё равно не было. Так что Умуорвухтон с трудом втиснул учебник на тот огрызок, что гордо называли подоконником, и выудил на свет листок с магической формулой. Та получилась круговски сложной и запутанной. Идущие внахлёст вектора сплетались многоступенчатой паутиной, словно бы уходящей в глубину. Отчасти формула на рисунке напоминала исписанный древними символами тоннель, уходящий строго вниз, к ядру планеты. — Красиво, — улыбнулся Ихои. Мальчишка был порядком вымотан и предвкушал, что будет с его жизнью после отчисления, но всё равно улыбался, прекрасно понимая, что это ни на что уже особо не влияет. — Только бессмысленно. У тебя чары захвата и так прекрасно получаются. А я рисунок с листа, быть может, и запомню, но повторить без тренировки всё равно не смогу. — Это не для запоминания. — А для чего? — Дотронься. Сам Умуорвухтон такому совету бы следовать не стал: на подобном доверии он довольно часто обжигался. Но Ихои с лицом «мне нечего терять» подчинился без возражений, прикоснувшись пальцами к точке, где сходились переплетения векторов. Магический рисунок тут же вытянулся вокруг руки мальчишки. Нарисованный тоннель обратился тоннелем настоящим, углубился, вытягиваясь от кончиков пальцев до локтя Тваино, приглушённо замерцал и погас, став полностью амагичным. Без источника энергии рисунок, даже перенесённый на пространство, оставался всего лишь рисунком. И Умуорвухтон был неподдельно горд именно этой своей придумкой. Ни один наставник бы не нашёл подобную «шпаргалку», не знай он, что именно нужно искать. — Всё, что от тебя требуется, — зашептал Умуорвухтон, наклоняясь к Тваино, — это направить энергию так, чтобы она прошла через рисунок. Ну и примерно оценить расстояние до цели. С этим-то справишься, или ты настолько себя загнал? Мэвар не стал наблюдать за тем, как Ихои изумлённо разглядывал собственную руку и боялся ей шевелить, словно та должна была взорваться. А она не должна была, уж в этом Умуорвухтон, убирающий лист с формулами и учебник обратно в сумку, не сомневался. — Что… — Тваино беспомощно глянул в спину уходящему мэвару. — Умуо! — Да не сокращается моё имя, — проворчал в ответ мэвар. — А ты веди себя естественно, и всё будет хорошо. С естественностью мэвар сильно преувеличил. Он и не надеялся на такой подвиг от Тваино. И в этом была опасность плана, в котором формула попадала в руки Ихои прямо перед экзаменом. Тот выглядел чересчур уж напуганным. Но Умуорвухтон надеялся, что такое оглушённое, потерянное выражение на лице Тваино всеми спишется на тревогу перед тестом. А вот если бы Умуорвухтон передал соседу результаты своих вычислений раньше, и тот, чего доброго, успел бы «шпаргалку» опробовать, то о естественности и уж тем более об успехе операции можно было забыть. Потому что — это же Ихои. Ихои и близко не умел в притворство. С него сталось бы ходить радостным или, ещё хуже, рассказать кому-то о помощи мэвара. Ни описывать, как именно он помог, ни объяснять, почему вообще взялся за это нелепое дело, ни тем более подсказывать на тестах всей группе Умуорвухтон не собирался. Именно поэтому «шаблон заклятья» оказался в руках (точнее, на руке) Тваино ровно за две минуты до того, как блокирующее заклятье спало с двери в экзаменационный зал. Присутствие Роиргана сразу бросилось всем в глаза, как и любая вещь, которой никто не ждал и о которой никто не предупредил. Нермор, по всей видимости, решил, что парты в лекториях куда удобнее, чем постели в казармах, и решил ночевать на первых. В чём-то он был прав: казарменные кровати и вправду не оставляли ни единого шанса искривлению позвоночника, зато постоянно служили источниками синяков для курсантов, но всё же… — Это что за фрик? — искренне изумился Шииз, когда Нермор пошевелился и перевёл тело в сидячее положение. Оно, это положение, выглядело чересчур уж фривольно, да и то самое «тело» всё так же восседало на столешнице. Впрочем, вполне возможно, что аккуратного Шииза попросту покорбило то, что вместо форменного камзола Роирган обрядился чуть ли не в пижаму. По крайней мере, простецкие штаны и рубашка, будто бы снятые со спящего селянина, и бесформенный балахон, накинутый на плечи Роиргана, чтобы скрыть парализованные руки, производили странноватое и отнюдь не положительное впечатление. Нермору же было плевать. Умуорвухтон готов был в этом поручиться. — А это наш курирующий, — со вздохом представила Нермора Эфаро. Да ещё и глянула на Умуорвухтона с таким предупреждением, будто мэвар собирался снова напасть на Роиргана. Или, по ситуации, слепо ему поверить и вслед за ним вступить на дорожку мелкого сволочизма. Но если кто и собирался Роиргана принудительно отправить за Третью Грань, то это наставник Кодан. Иют испепелял Нермора тем самым взглядом, который уже не выходило назвать «неприязненным» или «раздражённым». В этом взгляде была чистейшая, неприкрытая ненависть. Нермор же, оторвавшись от неразборчивого щебетания о чём-то со своей сиделкой, обнаружившейся за той же партой, добродушно оскалился. — Тут ваша реплика, наставник. Наставник Кодан, судя по взгляду, готов был швырнуть в Нермора убивающим. — Нет? — переспросил Роирган, а затем закинул ногу на ногу, подался вперёд и приторно протянул. — Тогда я сам. Мы рады вас приветствовать на последнем в этом году тесте, пупсы! Приятно видеть, что все вы в добром здравии, — Шииз, которому только недавно вернули на место ухо, и невыспавшиеся до полного отупения Мэвар с Ихои изумлённо вытаращились на него, — и прекрасном настроении. Проходите. — Что он тут делает? — прошептал Меатар, наклоняясь к Эфаро. — А мне откуда знать? — изумилась та. — Ты всё обо всех людях знаешь. — Ну, либо это не человек, либо система дала сбой, — фыркнула в ответ Рандари. — Может быть, он просто должен присутствовать на тестах? Он же наш курирующий, — неуверенно предположила Ноуса, обнимая Дальо за руку. — А где тогда он шлялся на предыдущих двух тестах? — не поверил Меатар. — Я думаю, его сейчас вышвырнут, — уверенно заявил Охор Марву. Как и все присутствующие, на восседающего на парте Роиргана он смотрел с интересом, но без приязни. Казалось, Роирган в принципе не мог никого к себе расположить. Ну или специально делал так, чтобы всем хотелось втыкать в него острые травмоопасные предметы. — Наставник, похоже, собирается сделать это прямо сейчас. Умуорвухтон тоже поглядел на наставника Кодана, что до сих пор молчал и сверлил взглядом Роиргана. Но у мэвара так и не появилось ощущения, будто их курирующего выкинут взашей. Напротив: что-то подсказывало Умуорвухтону, что Нермор как раз должен был присутствовать на таких тестах, и ни наставники, ни цолнеры, ни даже директор Витскар не имели права выгнать его. И, понимая это, наставник Кодан колебался, что ему делать: нарушить правила самому и испепелить поганца на месте, пойти и вручную эти самые правила переписать или наступить на горло неприязни. Победило третье. — Сейчас вы, — медленно и сипло начал наставник Кодан, с усилием разворачиваясь к первокурсникам; многие тут же мысленно закончили его фразу пессимистичным «все сдохнете», — познакомитесь с нашей системой жеребьёвки. Подходите по одному к арене, дотрагиваетесь до цепи и отходите к партам. Я в процессе буду проверять вас на наличие активных чар. Ваши номера появятся у вас, как только все зарегистрируют своё присутствие на тесте. — Где появятся? — тут же мрачно переспросил Меатар, прижимая к себе Ноусу. Никто из первогодок даже не сомневался: порядок выступлений вырежут на их руках где-нибудь рядом с расписанием, чтобы предотвратить побеги или показательные обмороки, и были молчаливо против. Расписания, что украшало их предплечья вот уже почти год, курсантам вполне хватало. — Не будьте дураком, курсант, — подтверждая опасения Дальо, огрызнулся злой как форосса наставник Кодан. — Естественно, на… — На черновиках, — закончил за него Роирган, а затем паскудно подмигнул своей группе. — Так что достаньте их заранее. — Не срывай мне тест, ты, мелкий… — начал было рычать наставник. Курсанты начали переглядываться, но Кодан молниеносно взял себя в руки и жестом указал на место, которое он назвал ареной. «Арена» представляла собой прямоугольную площадку, заметно приподнятую над уровнем пола. Цепь же была вытянута по полу вокруг неё и казалась скорее элементом декора, рамкой, что делала края арены визуально темнее и заметнее, чтобы никто не свалился. Вот только чар на цепи было навешано слишком много, чтобы всерьёз поверить в эту версию. Стоило только Меатару, как всегда идущему «на острие атаки», подойти к цепи, как наставник предупредил: — И только попробуйте достать круговы черновики. Я вас… Сочный треск с задних рядов заставил всех вздрогнуть и обернуться. Наставник Кодан осёкся и вновь испепелил Нермора взглядом. Впрочем, шумел не он. Его рыжая сиделка ловко развалила на две части крупный и чуть недоспевший персик, и сок капал на парту. — Роирган! — рявкнул Иют. Эта фамилия великолепно подходила для того, чтобы её рявкать. Нермор откусил кусок от протянутого ему персика и вопросительно вскинул тёмную бровь. — Грани, — вздохнул Меатар и прикоснулся к цепи у арены. — Это превращается в дешёвый фарс. Умуорвухтон согласно вздохнул. Он понял: когда Роирган обещал заявиться на их тест, это была чистой воды угроза. «Весь этот человек — долбанная угроза, — подумал мэвар, тоже прикасаясь к цепи и морщась от контакта с магическим контуром. — Я понимаю, почему его решили покалечить. Не могу уяснить только, почему начали не с языка». Впрочем, почти сразу Умуорвухтон переключился на слегка тревожащее испытание. Весь курс уже подтвердил присутствие на тесте, оставив свой след в магическом контуре ограничивающей цепи. Теперь требовалось только пройти проверку на вшивость — или, если выражаться жаргоном наставников великого литэрарума Никарен, «проверить, не притащил ли кто из мелких поганцев каких-нибудь магических артефактов себе в помощь». Однако когда наставник Кодан активировал заклятье, которое должно было присвоить номера курсантам, и пошел проводить свою проверку, всё снова пошло не по плану. Как и требовал Кодан, черновики никто так и не достал. Курсанты уселись на первый ряд за парты и закатали рукава на камзолах. Все заранее морщились: процедура вырезания всякой полезной информации на коже проходилась ими каждый день и была, безусловно, неприятной. Однако играть в бунтарство никто так и не стал. Даже тихий грустный Ихои сегодня изменил себе и не стал провоцировать наставника. Вот только когда чары сработали, старательно вырезанные номера оказались не на руках курсантов, а на партах перед ними. Умуорвухтон уставился на глубокую, почти пробившую дерево насквозь цифру «2», а затем поднял глаза на наставника Кодана. Нермор напротив него невозмутимо жевал персик. — Отработка, Роирган, — тихо сообщил Иют. Плечи его бессильно поникли. «Он по какой-то причине не может ничего сделать, — тут же понял Умуорвухтон. — Роирган может вытворять тут что угодно, он уже это делает, а наставник… У него просто нет вариантов. Чей это литэрарум, спрашивается, Роирган? Твой?» — Но, наставник, — кротким тоном воззвал Нермор. — Я ведь не учусь у вас. Какие отработки? И, к тому же, я бы не смог на них прийти, даже если бы захотел. У меня уже вся неделя забита. Перенесём наше свидание на следующий понедельник? — Да что ты тут делаешь? — не выдержал Меатар. — Мне казалось, роль курирующего — помогать группе, а не игнорировать её целый год, а потом заявиться сорвать выпускные тесты! Судя по взгляду наставника Кодана, Дальо мог рассчитывать на лучший бал по его предмету, даже если бы накосячил на тесте. — Тише, пупс, — улыбнулся Нермор. — Ничего я не срываю. Я вообще сегодня ваш талисман. Глядишь, в моём присутствии даже курсант Ихои прекрасно всё сдаст! — Вот уж это вряд ли, — огрызнулся Иют. Тваино покраснел, Меатар и Шииз взвились от ярости, а Умуорвухтон с восхищением подумал: «Вот ублюдок!» — Я не понимаю, что он делает, — пробормотала Эфаро, разглядывая цифру «пять» на столешнице перед собой. — И зачем. Леди Рандари и вправду не понимала, а вот до Умуорвухтона уже дошло. Он проследил за тем, как наставник Кодан отошёл подальше, будто Роирган отравлял воздух своим присутствием, и вызвал первого экзаменуемого… Начисто забыв про проверку на магию. «Ловко, — вынужден был признать мэвар. — Кодан и без этого вряд ли бы засёк нашу махинацию, но… Всё равно ловко». Честь первым шагнуть на «арену» выпала Шиизу. А дальше всё было ожидаемо, по крайней мере, для Умуорвухтона. После команды к началу испытания Конту стал вслепую сплетать заклятье захвата, так что, когда в воздухе слева от него возник медленно движущийся манекен, чары были доплетены наполовину. Шииз колдовал долго и показал нехватку меткости, направив чары скорее в бок манекену, чем в середину грудной клетки, как полагалось. Однако сама техника захвата у Конту оказалась приличная. Деревянный манекен скрючило. Шарнирные руки выкрутило и завело за спину, голову вскинуло к потолку, а затем манекен с грохотом свалился на арену. — Меткость вы будете отрабатывать на стрельбах, — успокоил Иют слегка смятённого Шииза. — Моё требование вы выполнили. Шииз шутливо поклонился, и все зааплодировали. Даже Умуорвухтон не отказал себе в удовольствии порадоваться вместе с остальными. Ихои, к слову, впервые за прошедшие несколько часов улыбнулся искренне. На ноги он подорвался первым и задорно свистнул — именно за его восторгом и потянулись остальные. Нет, мэвар не сомневался в своём решении. Выходя на арену, Умуорвухтон думал лишь об одном: хорошо, что он не остался в стороне. Для мэвара испытание показалось скучным. Задумавшись, чары захвата Умуорвухтон случайно сплёл в два раза быстрее, чем планировал, да ещё и вложил в них больше энергии. Так что, едва манекен возник перед его лицом в десяти шагах, как его сразу спеленало заклятьем, ударившим точно в грудь. Толчок, щедро приправленный энергией, оказался столь сильным, что манекен выбросило за пределы арены и протащило по полу, оторвав деревянную кисть. — Именно это я и имел в виду, когда говорил, что цель боевых заклятий — не убийство, хотя и такое может произойти, — после непродолжительного молчания заметил наставник Кодан. — Будь это человек, в лучшем случае после такого сломал бы только руки, а в худшем — шею. Техника и скорость на удивление хороши, но вот контролем силы озаботьтесь. Но, по крайней мере, я уверен, что никто из вашего захвата не выберется. В связи со смертью, скорее всего, но не выберется. Подняв взгляд, Умуорвухтон заметил, как усмехался Роирган, а его девчонка насмешливо отсалютовала мэвару половиной персика. — Ты хоть задуматься успел? — сразу же пихнула мэвара в бок Эфаро. Девчонка выглядела искренне возмущённой. — На тренировке ты это проворачивал куда медленнее! — Лицо Кодана было неописуемо! — хохотнул Шииз, но очень тихо. Курсанты уже приучились общаться, не поворачивая головы, и симулировать пристальное внимание. Потому разговор ничуть не мешал им следить за тем, как Меатар разбирался с манекеном. — Мне кажется, он даже проследить не успел, как ты сплёл те чары. — Само получилось, — буркнул мэвар. Цифра «два» перед ним не заросла и смотрела со столешницы, вспучиваясь, как молодой рубец. Роирган своей эскападой порядком попортил литэрарумское имущество. — Всё равно круто, — хмыкнул Шииз и кинулся аплодировать, когда Меатар чётко и методично спеленал своего «противника». Охор Марву пытался его подвиг повторить. С методичностью он справился, с чёткостью — нет. Умуорвухтон, который наблюдал за происходящим просто чтобы хоть чем-то себя занять, отметил, что сам он из захвата Марву бы выбраться сумел. Хотя, перерисовав и перепроверив эту проклятую магическую формулу сотни раз, мэвар разобрался в ней так, что выбрался бы даже из идеально построенного заклятья — но с чуть большим трудом. Эфаро справилась с чарами разве что чуть медленнее мэвара и удостоилась груды комплиментов от взявшего себя в руки Кодана… И оценивающего взгляда от Роиргана. С Шаквар, следовавшей прямо за ней, ситуация была ожидаемой: Ноуса сплела тончайшую и невероятно надёжную магическую сеть, но испугалась шокированного выражения на лице наставника Кодана и чуть было не расплакалась. На то, чтобы убедить Шаквар, что тест она сдала, пересдала и вообще «вы, милая, надежда всего литэрарума», ушло ещё минут десять. В том, что Ихои сдавал тест последним, виделась некая символическая ирония. Умуорвухтон подался вперёд, будто пытаясь стать ближе к происходящему. Ихои на «арене» нервно делал вид, будто собирал энергию. Все замечали его нервические движения и то, как взгляд желтеющих глаз тревожно оббегал зал. — А он в обморок-то не упадёт, когда манекен увидит? — лениво поинтересовался Марву. Шииз тут же метнул в сокурсника чарами захвата, руки Охора заломило за спину, а его самого перекрутило так, что и пальцем не двинуть. — Всё ещё блестящее владение чарами, курсант Конту, — вздохнул наставник. — Однако вы всё и всем уже доказали. Очередь курсанта Ихои. Ихои и вправду нервно отпрыгнул от манекена, когда тот возник за его спиной, совсем близко. Тваино напрягся было, концентрируя энергетический поток, затем нахмурился и метнул быстрый взгляд на Умуорвухтона. «Ну нет! — ужаснулся мэвар. — Вот только не надо сейчас играть в благородство. Ты же вылетишь отсюда, если будешь таким честным. Не колдуй, чтоб тебя! Пользуйся шаблоном!» Всё могло пойти прахом лишь потому, что Ихои был Ихои, и оттого предпочитал покорять новые вершины собственными силами. Умуорвухтон успел про себя проклясть всё на свете и два раза заречься ещё хоть кому-то помогать, когда честность Тваино уступила место здравому смыслу, и Ихои всё же поразил манекен заготовленным заранее заклятьем. Смотрелось это эффектно. Чуть более эффектно, чем мэвар планировал. Со стороны выглядело так, будто Ихои, что до сих пор просто подбирал и вроде как подготавливал потоки энергии к сплетению, увидел манекен, сначала растерялся, а затем взял себя в руки и моментально стянул энергию, трансформировал её в заклятье и ударил с чётко рассчитанной силой. Даже не промазал. Но в меткости Ихои Умуорвухтон и так не сомневался: не было ещё ни разу, чтобы Тваино промахнулся круговым яблоком. Если в чём мэвар и сомневался, так это в наблюдательности наставника Кодана. Тот следил без интереса, прекрасно понимая, что Ихои было не под силу сплести правильный захват. Неудивительно, что теперь, после такого «мастерского» чароплетения, Иют выглядел оглушённым. Остальные, впрочем, тоже. Умуорвухтон, пусть и был всего лишь на первом курсе, прекрасно знал, как колдовали мастера. Это был некий канон, идеал, к которому их заставляли стремиться… Ну, или не заставляли, описывая ситуацию примерно как: «Так колдуют непобедимые стригои; вам такое не под силу, но мы хотим, чтобы именно их уровень вы выбрали как пример для себя». Колдовать «как стригои», демоны поля боя, сильнейшие маги мира, дослужившиеся до этого безумного звания, и вправду не мог никто иной. Даже сами наставники так не умели. Впрочем, именно поэтому стригои были стригоями: наем одного из них обходился примерно столько же, сколько годовое содержание армии средних размеров. А вот эффективность одной такой ненормальной машины для убийств была даже выше. Стригои колдовали, запутывая свих соперников. Вместо того, чтобы прямо и просто подготовить вектора и сплести из них фигуру заклятья, стригои достраивали для каждых чар ещё один уровень смысла. Вектора парили вокруг них, перетекали с места на место, но в нужный момент, момент за-мгновение-до-удара, сплетались в единое заклятье, сразу же обретая форму. И до этого самого мгновения, после которого только смерть, понять, что именно за чары плёл стригой, не мог никто. Хотя, может быть, сумел бы другой стригой. Умуорвухтон радовался, что таких… существ, уже не могущих называться людьми, в мире было меньше двух десятков, да и то большая часть из них уже перешагнула семидесятилетний рубеж. Ихои «колдовал» сейчас как стригой: бесформенные вектора природной силы вокруг него просто стянулись в правильную позицию. И вот теперь все побаивались даже аплодировать. Потому что есть вещи, которых быть просто не может. «Надо было продумать этот момент!» — обозлился на себя Умуорвухтон. — Прошу прощения, курсант, — севшим голосом протянул наставник Кодан, и все насторожились. Иют и без того сегодня был удивительно учтив, видимо, чтобы выигрышно смотреться на фоне хама-Роиргана. Но вот чтобы наставник «просил прощения»… — Вы не могли бы повторить? Ихои снова нервно покосился на Умуорвухтона, и мэвар едва заметно кивнул в ответ. Его формула была какой угодно, но точно не одноразовой, спасибо Роиргану. Ихои при желании мог скрутить всех присутствующих, и наставнику Кодану оставалось только смириться с этим. — Могу, — с показной уверенностью бросил Тваино и отошёл в центр площадки, снова начав формировать всю ту бессмысленную магическую мишуру, что он сплетал и в прошлый раз. Когда новый манекен возник справа и сверху от него, двигаясь на сей раз куда стремительнее, почти сорвавшись в отвесное падение, Ихои уже увереннее применил шаблон заклятья. Во второй раз это смотрелось даже эпичнее: мелкий Ихои, точным усилием формирующий сложнейшие чары буквально из воздуха, против падающей практически прямо на него деревянной туши. В абсолютной тишине девушка за спиной Роиргана начала аплодировать. Умуорвухтон спиной чувствовал пристальный взгляд бельмастых слепых глаз. И мэвар даже обернулся, чтобы не откалываться от коллектива. Ведь оборачивались все. И на всех лицах было написано подозрение. — Что? — издевательски поинтересовался Роирган, покачивая ножкой. — Вы бы приятелю должное отдали. По-моему, он потрясающе справился. Вот что значит — сила долгих тренировок вкупе с правильным талисманом. «Ну да, конечно, — внезапно осознал Умуорвухтон. — Ты же сразу сказал, что Ихои сдаст, ведь ты — наш талисман. Если обман вскроется, виноватым будешь ты, почти-неприкосновенная-персона. А если не вскроется… Что же, более самодовольным ты всё равно прослыть не сможешь. — И снова, будто отдавая должное этому Резервуару, подытожил. — Ловко, Роирган». — Твои шуточки? — нервно поинтересовался наставник Кодан. — Да, — моментально отозвался Нермор, а затем задумчиво склонил голову к плечу. — А какие именно? Я просто заранее соглашаюсь, потому что, если шуточки — то обычно мои. Но я слабо представляю, о чём вы конкретно. — Стойте ровно, курсант! — не выдержал Кодан, разворачиваясь к Ихои. Тваино прикусил губу, но кивнул и замер, вытянув руки по швам. Когда его накрыло чарами наставника, Умуорвухтон даже позволил себе улыбку. Он ведь не просто так возился с этой проклятой формулой столько времени. Его «шаблон» был амагичен, пока Тваино не использовал его. Такие вещи — как сила воли. Никто и понятия не имел, что она есть, пока не выпадет шанс продемонстрировать. Когда заклятье наставника Кодана так и не выявило никаких магических вмешательств, Иют выглядел ещё более озадаченным, чем до этого. — Сколько, говорите, вы тренировались? — А то по синякам под его глазами не видно! — громко возмутился Шииз. — Отработка, курсант Конту. — И на меня запишите, — заранее попросил Меатар, а затем столь же громко заявил. — Вы ведь прекрасно знаете, что Тваино занимался и в перерывах, и ночами, а иногда и вместо завтрака! Почему вы делаете такое лицо, будто он физически не в состоянии справиться с вашим заданием? Эфаро не стала напрашиваться: отработки она не любила. Но поддержать покрасневшего от незаслуженных комплиментов Тваино она решила по-другому. Леди Рандари просто встала, начиная аплодировать. И на сей раз все мгновенно её поддержали. «Терпи, — ухмыльнулся про себя Умуорвухтон, также отдавая должное Ихои. Тваино улыбался и раскланивался, изображая полное и абсолютное счастье, но глаза у него были печальными. Незаслуженные комплименты порой ранили больнее, чем незаслуженные упрёки. — Мы уже справились. Хочешь что-то доказать — жди следующего года, но даже не думай что-то испортить сейчас, Ихои!» — Вынужден признать, — нервно начал наставник Кодан, когда поистине громовые аплодисменты стихли, — что я действительно ошибался на ваш счёт. Я впервые вижу настолько совершенную манеру работы с чарами. Надеюсь, в будущем году вы покажете не менее впечатляющие результаты, курсант Ихои. Вы все… Можете идти. Ваши точные баллы станут известны завтра. Однако уже сейчас я могу вас поздравить с успешной сдачей тестов и переходом на новый курс. Думаю, единственное, что вызовет у комиссии вопросы — это обсуждение, достойны ли многие из вас высшего балла, или на фоне таланта курсанта Ихои показанные вами результаты уже не считаются идеальными. Тваино побледнел, шагнул было к наставнику… Рыжая сафанионка, что прекрасной оранжевоокой тенью ходила за Роирганом, приобняла его за плечи, а указательным пальчиком надавила Ихои под подбородком, вынуждая закрыть рот. — Эй, пупс! Продай душу. Дорого беру! — Да и сам Нермор не заставил себя ждать, зажав Ихои с другого бока. — Что?.. — Забей. Курсант Ихои, да? — вкрадчиво поинтересовался Роирган, пока они уводили Тваино из кабинета впереди остального потока студентов. — Какой потрясающий талант! Какая игра колдопотоками! Редко встречается такое интуитивное чутьё. Многие бы душу продали, чтобы поработать с таким редкостным дарованием. Жаль только, что ты его прячешь ото всех. Умуорвухтон, идущий позади Роиргана, поморщился. По быстрому взгляду через плечо мэвар понял, к кому именно обращался их курирующий, но никак не ответил. Просто обошёл старшекурсников, направляясь к себе в комнату и утягивая за собой Шииза, что рвался поздравить Ихои. Теперь Тваино и его череда провалов были заботой Роиргана. И Роирган собирался слово сдержать. — Но я не… — беспомощно начал Тваино. — Тс-с-с. Я знаю, как ты это сделал. — Роирган с наслаждением, отчётливо прослеживающимся на подвижном лице, пронаблюдал за тем, как нервно задёргался Ихои. — Тише, говорю. Ловить и сдавать жуликов — не моя роль. Я же всего лишь курирующий. Я, напротив, обязан вам помогать. — А, так ты это знаешь? — изумился Ихои. — Не ёрничай, пупс, а то я тоже начну. И в этом ты меня не переплюнешь. Лучше скажи — ты правда настолько хочешь учиться в Никарене? Зачем это тебе? Тваино промолчал, отведя взгляд. Но сафанионка мягким, неестественно чарующим голосом потребовала: — Так хочешь или нет? — Хочу, — тут же выдохнул Ихои. — Перехочешь, — пообещал Роирган с улыбкой. — Я тебе помогу. В смысле, натаскаю. — Зачем? — Чтобы ты в следующем году тесты сам сдавал, дурачище. — Меня уже тренировали, — тихо сообщил Тваино. Энтузиазма в его голосе было примерно столько же, сколько и радости от сдачи теста. То есть не было вовсе. — И помочь пытались. Самые разные люди. Но всё, на что меня хватило — это смухлевать. Я сомневаюсь, что у тебя отчего-то получится то, что не вышло у остальных. — Остальные не протаскивали тебя по всем кругам преисподней, — обворожительно улыбнулся Роирган. — А я — протащу.