Стадия дельта

И в прошлом я никто, теперь для многих кумир: Своей игрою я рушил ваш мир. Я разрывал реальность светом сотен зарниц. В своих мирах я был героем с тысячью лиц. Я стал легендой, мифом, приходящим во снах. Я буду вечно жить в этих мирах. Павел Пламенев, «Герой с тысячью лиц»

      Ничего так и не изменилось.       Вернее, конечно же, жизнь стала лучше в разы. Мели’Ка мучилась лишь от тупого, навязчивого одиночества, пекущего где-то в глубине, как не до конца вычищенный гнойник. Оно долго не давало спать по ночам: натаиннка то ворочалась до рассвета от того, что кровать казалась слишком большой для нее одной, то просыпалась раз в пару часов, когда желанные объятия из грез начинали её душить. Но это проходило. Или, вернее, болезнь уходила все глубже, чтобы не беспокоить до поры — либо тихо сожрать самое себя.       И всё же… Новая жизнь не оказалась свежим ветром; мир не стал лучше по щелчку пальцев. Ни’Ро не совершал чуда, чтобы вытащить натаиннку со дна. Напротив, всё получилось быстро и как-то рутинно.       Ни’Ро увёл ее порталом, и в тот лютый снежный день Мели’Ке было всё равно, куда: хоть на плаху, хоть в канаву, хоть в притон фанатиков. Но Ни’Ро привёл ее к неромам, в Медный мир. Край диких лесов, исследователей и острой ненависти к вырожденцам. Агрессия к людям, потерявшим дар, в этой части Юнтавии была столь сильной, что перебивала даже нормы морали. В этом невозможно зелёном краю брак с вырожденцем могли разорвать за считанные минуты; от Мели’Ки потребовалось лишь короткое уверенное «Да», чтобы слово «муж» официально вычеркнули из ее лексикона. Полчаса спустя у натаиннки уже имелись новые документы. И столь быстро вопрос решился даже не благодаря Ни’Ро: хватило самой обычной расовой нетерпимости.       Конечно, такие «разводы», как называли это непотребство неромы, считались легитимными лишь в Медном мире и не признавались больше ни в одной стране. За пределами строго очерченной границы Мели’Ка снова становилась Арвас, но это даже не ограничивало. Воздух свободы оказался крепким пойлом: ударил в голову, и Мели’Ка моментально решила, что ей больше никуда и не хочется. Если твоя клетка — целая страна, то это и не клетка даже, а так, просторный вольер.       Затем Ни’Ро, припомнив, кто из «близких друзей» его проживал в Третьем мире, кликнул клич, что Мели’Ка искала квартиру. И несколько часов спустя уже педантично просматривал варианты, отбирая их по каким-то своим уникальным критериям. На исходе дня для Мели’Ки нашли и жильё, и приглашение на работу. Без применения чудес, между прочим.       Ни’Ро не нужна была магия; ни к чему ему оказались и дары народов. Вместо этого у него имелся лучезарный внутренний свет, за которым тянулись — и который люди хотели передавать дальше. Ни’Ро был тем, чей голос слышали — и стоило ему только позвать, как сотни и тысячи бывших должников стали спрашивать, искать, собирать информацию о съемных квартирах и «тёплых местечках» для Мели’Ки. Для той, кого Ни’Ро назвал «хорошим человеком, нуждающимся в помощи».       Сотни и тысячи встали и пошли помогать незнакомцу. Хорошему человеку. Просто потому что «хорошим человеком» когда-то были они — и кто-то другой так же протянул им руку. Мифический круговорот добра вокруг Ни’Ро работал во всю мощь. В тот день огорошенной Мели’Ке показалось, что она вдруг очутилась в мире, в котором ей всегда хотелось жить в детстве: в мире рыцарей, геройства, взаимовыручки; в мире, к которому не страшно повернуться спиной.       Люди, которые в точно такой же ситуации отворачивались от Мели’Ки, с лживой горечью приговаривая: «Ах, как жаль, что молодые таланты в наше время не могут найти себе место в жизни», называли влияние Ни’Ро на мир деструктивным. Эти же люди своими решениями разрушали множество жизней, пока Ни’Ро не давал отпор.       В тот день Мели’Ка перестала интересоваться Ни’Ро. Перестала уважать его за смелость мысли. Она начала восхищаться.       Натаиннка поселилась в съёмной комнате в доме одной престарелой травницы. Хозяйка дома была столь стара, что ни её собственные травки, ни беспроигрышная вера в чудо уже не могли заставить сгибаться и разгибаться одряхлевшие конечности. В оплату проживания Мели’Ка готовила пищу, наводила чистоту в доме, выбегала за покупками и ухаживала за лежачей. Но, в отличие от счастливо минувшей семейной жизни, эта жизнь, новая и свежая, за год так и не стала рутинной.       Старушка Рьява была из первых исследователей юго-запада Юнтавии. Она рано похоронила всю семью и теперь была нужна лишь городским властям, которые иногда ненавязчиво интересовались, не планировала ли травница поскорее покинуть этот мир и освободить помещение в пользу администрации. Заботу Мели’Ки она принимала боязливо, постоянно напоминая, что «от жилички ей много не надо, лишь бы покушать чуть-чуть да иногда на воздух выбраться». Мели’Ка в ответ улыбалась. В большом доме, хранившем следы действительно семейной, тёплой истории, ей нравилось. И ещё больше нравилось видеть восторг в глазах старушки Рьявы, когда дом под чутким руководством натаиннки стал сбрасывать с себя груды пыли и плесени, принимая первозданный опрятный вид.       — Ведь это то же самое, что я делала для Еово! — удивлённо рассказывала Мели’Ка после.       Ни’Ро сдержанно улыбался, глядя на неё сияющими глазами, и отвечал безо всякого изумления:       — Очень многое решает отношение. Еово принимал твой труд как должное, не замечал, как ты стараешься. А эта старушка…       …а эта старушка долго не могла осознать заботу о себе и о доме: люди, привыкшие, что всем от них что-то нужно, рано переставали верить в чистосердечие и бескорыстность. Но Рьява всё же поверила, и Мели’Ка, переквалифицировавшись из «жилички» в «дочку», будто стала для неё светом в окошке. Старушка перестала принимать деньги за съём комнаты и будто бы сама старалась услужить. Встать и помочь по дому она не могла, но вот поведать тысячу историй, рассказать о каждом растении в саду и научить готовить изумительные блюда — да.       Поначалу Мели’Ка не могла понять, как можно получать столько искреннего тепла от чужого человека.       Потом Мели’Ка столь же искренне недоумевала, как она могла считать Рьяву чужой.       Родственники так и не попытались связаться с Мели’Кой, предложить помощь — каким бы бедственным ни было положение дочери, для них она оставалась дурой, предавшей семью и выскочившей за вырожденца. «Ведь кровь — просто красная вода, и нет в ней ничего больше», — думала Мели’Ка, пока старушка Рьява заплетала ей косы. Двигать опухшими руками травнице было тяжело, но она так рьяно хотела позаботиться, что забывала о боли.       Ни’Ро при редких встречах на собраниях неохотно сообщал, что Еово Арвас жену не искал и старую компанию не бросил. «Потому что свадебные клятвы — просто слова, которые ни к чему не обязывают», — рассуждала натаиннка, улыбаясь, чтобы искренне обеспокоенный её состоянием Ни’Ро не считал себя ни в чём виноватым.       «Человек либо хочет быть тебе родным и прикладывает для этого усилия, либо нет. Если такое желание есть, ничто его не остановит. — Мели’Ка грустно улыбалась, глядя в окно своей комнаты на звёзды, мелкие и далёкие в этой части мира. — А если его нет — то оно никогда и не появится, хоть сто клятв принеси и миллион раз напомни про родственные узы».       В отношении работы Мели’Ка тоже не стала настаивать на чудесах. В какой-то момент она почти мечтала о тяжком физическом труде, чтобы не думать, спать без снов и потеряться в новой жизни. Был, конечно, в скромности натаиннки и разумный расчёт. Престижная работа, ровно как и дорогой дом, у неё, забытой всеми женщины, выглядели бы странно. Идея поутопать недельку в роскоши, чтобы затем встретить на пороге дознавателей, как-то не привлекала.       Ни’Ро учёл даже такие пожелания. Сейчас Мели’Ка трудилась в корчме «Под горой», и, право, это была едва ли не лучшая её работа. О том, что место душевное, говорило всё, начиная с его хозяина. Латэрекк Клеаз, как и все представители этой расы, был наделён предпринимательской жилкой. Про таких латэрекков порой шутили, что врали они всё о своём даре, и настоящим их талантом был нюх на деньги. Нюх был у Клеаза или нечто иное, но он выбрал выгодную нишу, отличное расположение, передружился с половиной городка, где располагалась корчма, обустроил её так уютно, как только смог — и сам же занял место повара. На «трудовой пост» Клеаз выходил к вечеру, и, то ли из-за окончания рабочего дня, то ли благодаря его кулинарному таланту, но именно в это время корчма бывала забита до отказа.       Мели’Ка легко нашла с хозяином общий язык. Во многом потому, что соглашалась работать именно в такие загруженные вечера. Двигаться приходилось расторопнее, но богатый опыт натаиннку пока не подводил. Она разносила крепкие напитки, широко улыбалась, давала советы по поводу лучших блюд, а ещё — много слушала. Пьяные и расстроенные говорили больше, чем хотели, а информация, как оказалось, даже на далёкой Юнтавии ценилась высоко.       А ещё — в большой толпе становилось не так одиноко. Проходили месяцы, и появилась ещё причина здесь задержаться: разномастная публика переселенцев и исследователей Мели’Ке понравилась. Впрочем… Не только ей.       — Это новенький? — хищно поинтересовался Клеаз, выглядывая из кухни.       Мели’Ка задумчиво поглядела на молоденького нерома, который с сомнением косился в собственную тарелку. Бледно-голубое мясо кьеков, которое на Юнтавии было проще всего достать, и Мели’Ку в своё время нервировало. Сейчас же натаиннка привыкла. И именно по этому тревожному взгляду наловчилась определять «неопытных» переселенцев. В лицо парнишку она не помнила тоже. Но был у Мели’Ки другой, куда более важный критерий.       — Нет. Он иногда тут бывает.       — Точно? — недоверчиво переспросил Клеаз, вручая ей поднос.       Мели’Ка перехватила его не глядя и усмехнулась:       — В жизни не слышала такого шуршащего сердцебиения, как у него.       — Ты можешь узнать человека по сердцебиению?       — Если его тахикардия нервирует меня весь вечер — конечно! — рассмеялась натаиннка, поправляя защитную повязку на голове.       Клеаз проводил её руку взглядом, смерил повязку подозрительным взглядом, а затем тяжело вздохнул. Жадность, с которой латэрекк глядел на парнишку, исчезла совсем.       — Значит… Третий месяц одни и те же люди, — разочарованно протянул Клеаз.       — А то до этого в наши дебри часто приезжали новенькие.       — До этого мы могли держаться и без них. Сейчас… — Клеаз насупился и решительно обрубил. — Долго мы так не протянем.       — Всё настолько плохо?       — О, я тебе сейчас покажу.       Дальше последовало то, за что Мели’Ка этого латэрекка очень уважала. Клеаз пошире открыл дверь в кухню и дважды кивнул в её сторону. Молча и неторопливо — но двое помощников тут же вышколено подорвались с мест и юркнули туда. Плотная дверь так же беззвучно закрылась, отрезая пряные ароматы трав и шкворчание жарящегося мяса. Весь манёвр и полминуты не занял, не отвлекал гостей и не нервировал других работников — ведь, как известно, внезапные просьбы начальника прямо в середине рабочего процесса этот самый процесс часто обрывали на корню.       Клеаз не дотягивал до Ни’Ро по уровню организаторского таланта. Но с Ни’Ро Мели вообще старалась никого не сравнивать: перед людьми нужно ставить достижимые идеалы. И вот в этих «достижимых» критериях Клеаз был очень хорош.       Уже не боясь оставить кухню, латэрекк уверенно пошёл вглубь зала.       — Следишь, чтобы никто не отравился, Клеаз? — лающе рассмеялся один из посетителей. Как и многие переселенцы на Юнтавию, он сбежал от чего-то, подточившего его жизненные силы — а здесь столкнулся с суровейшими условиями, что продолжили его убивать. — Что это за трава у меня в тарелке?       Мели’Ка прекрасно слышала странные хрипы этого нерома и могла только морщиться от осознания: без хорошего целителя тут не обойтись. А хороших целителей на Юнтавию завезли столь мало, что их, считай, не было вообще.       Клеаз тоже поморщился на мгновение, но затем в своей обычной манере откликнулся:       — Понятия не имею! Очередная безымянная трава. А что, ты где-то видел на Юнтавии картошку или сельдерей? Да ладно тебе, старик! Нам всё равно надо изучать, что за дрянь тут растёт.       — Для отравы — шибко вкусно, — вклинились с другой стороны.       — Знаток выискался! Много ядов за жизнь попробовал?       — Я не пробовал. Но с чего бы им быть вкусными? Их задача — убивать, а не прикидываться ингредиентами для салата.       — Я думаю, если бы сильные отравы и были вкусными, всё равно никто бы не смог рассказать, что такое бывает. Так что мы не можем быть уверенными, что штуки в наших тарелках безопасны, просто из-за того, что кому-то они понравились.       Мели’Ка посмеивалась, наблюдая, как мужики с двух соседних столиков начали спорить о вкусовых качествах ядов. Юмор да самовнушение — немногое, что позволяло поддерживать боевой дух в этом далёком краю. Потому что знаний действительно не хватало.       Освоение Юнтавии продвигалось медленно, к вящему неудовольствию неромов и натаиннов. Они, как обычно, искали землю обетованную, а получали материк, который требовалось разработать, очистить от развалин, сохранившихся со времён доХрустального мира, и вообще решить кучу проблем.       Юнтавия вечно страдала то от недружелюбных природных условий, то от идиотов-управленцев, которые, получив должность, первым делом пытались натырить побольше, лихо вскочить на фороссу и умчаться в закат. Управленцы чуть более обстоятельные, которых сюда также заносило, и вправду пытались бороться с суровыми условиями далёкого материка. Однако и им спустя какое-то время приходилось расписываться в собственной несостоятельности и уходить с должности — с заметно потяжелевшими кошельками. Все знали правила игры, и, если бы не Ни’Ро с его верой в «мы можем изменить мир, стоит лишь захотеть», Мели’Ка бы тоже считала: так на Юнтавии заведено, а другого нет и никогда не будет.       Проблем на Юнтавии и правда было предостаточно. Во время катастрофы доХрустального мира именно Юнтавия из сохранившихся материков пострадала больше всего. В то время как от остальных континентов откалывало куски и обломками древних гор засыпало вековечные плато, Юнтавия а-карий за а-карием скрывалась под потоками лавы и вулканического пепла от почти двух сотен вулканов. Мели’Ка на сейсмологии ознакомилась с интереснейшими исследованиями того, как мог выглядеть этот материк несколько тысячелетий назад. И изумлялась: даже самые консервативные и робкие теории всё же катастрофически расходились с тем, что представляла Юнтавия сейчас. Континент-сосед, который, как поговаривали, у Юнтавии в то время был, стал тысячами островов, острыми скалами и изменённым рельефом дна. Из-за этого подплыть к Юнтавии с севера было невозможно. С востока материк берегли хищные течения, бороться с которыми даже океанические латэрекки научились лишь пару столетий назад. Единственным путём в Юнтавию оставался запад — но это означало долгие месяцы пути в попытках преодолеть огромный океан. Да и исследователей именно на западе встречали не «золотой песочек и удобные бухты», а высокие горы да изрезанная береговая линия.       Перебраться на Юнтавию удалось лишь с развитием портального искусства, и то, когда удалось открывать переходы в места, где портальщик лично не бывал, и именно в то время, пять сотен лет назад, началось её освоение.       Пятьсот лет для покорения материка — это мало. Пятьсот лет для Юнтавии, куда нога человека не ступала пару тысячелетий — и вовсе один миг. Осушить вечно затопляемые районы на юго-востоке, построить для них же системы оттока воды; заняться отловом бесконтрольно расплодившихся зверей; выровнять почву и проложить дороги там, где это возможно. А где невозможно из-за корки застывших лавовых образований — десятилетиями колдовать над землёй, возвращая ей плодородность. А потом — вдумчиво изучить, «а что ж тут выросло», ведь и растительный мир этого забытого края от привычных растений Езовии и Айнавии сильно отличался. Его следовало изучить да классифицировать — но переселенцам идея ждать выхода полноценных справочников не нравилась. Еда нужна была людям здесь и сейчас — именно поэтому и «странное голубое мясо», и «очередная безымянная трава» постоянно входили в их рацион.       Воздвигнуть города, окружить их деревнями, подвести к ним коммуникации, заняться самообеспечением материка — это было лишь начало списка того, что требовалось сделать на Юнтавии. Самое основное и жизненно важное. Для того, чтобы достичь этих целей, требовались деньги, грамотные амбициозные руководители — и рабочая сила. Но все руководители, достаточно грамотные, чтобы понимать риски, на Юнтавию не приезжали в принципе, словно опасались, что их там скрутят и насильно посадят «управлять». А все руководители достаточно амбициозные стремились скорее в крупные города Езовии, туда, где золотые столицы, вычищенные с мылом центральные площади и красивые виды на фонтаны из окна. Все воспринимали назначение на Юнтавию билетом в один конец и участвовать в притязательной задаче «поднять материк с колен» не хотели.       Сюда заносило либо самых восторженных, либо хищно-расчётливых, либо отчаявшихся ребят, которых не пугали отчаянно-несправедливый труд да тысячи а-кариев до родных краёв. Мели’Ка была из категории отчаявшихся — и на этой суровой, недружелюбной земле внезапно прижилась. На фоне людей, которые сбежали на край света от природных катастроф Островного Содружества или конфликта с вырожденцами на границах, Мели’Ка быстро вспомнила: случались проблемы и похуже, чем у неё.       Клеаз уже заприметил стол, за которым расположилась вторая горная бригада, и теперь тепло здоровался с шахтёрами.       — Садись к нам, Мели’Ка! — позвал латэрекк, и рядом с ним тут же придвинули пустой стул. — Не стесня…       Натаиннка фыркнула и опустилась на предложенное место раньше, чем Клеаз договорил.       — Я без подноса с добавкой. Но, надеюсь, вы и так рады меня видеть, — с показным сомнением протянула Мели.       — После того, как там что-то говорили об отраве? Обойдёмся без добавки! — рассмеялся Ринар, протягивая к Мели руку.       Они едва ощутимо соприкоснулись костяшками пальцев, приветствуя друг друга. А затем Мели’Ка недовольно потёрла руку: грубоватое кольцо начальника бригады на руке Ринара неприятно царапалось.       Хорошие отношения у Мели’Ки сложились со всеми работягами, что пытались прорубиться к сердцу гор. Штатные сейсмологи приезжали в их городок разве что с плановым обходом раз в четыре месяца, а этого было откровенно мало. После того, как число пострадавших перевалило за два десятка, а количество артелей шахтёров сократилось до катастрофических значений, Мели’Ка решила брать дело в свои руки. Обойти рабочие посты и «послушать горы» перед походом на работу натаиннке было не сложно — и это стало тем «добрым поступком», из-за которого её полюбили в городке.       Сначала Мели’Ка предупреждала бригаду Ринара о подозрительных шумах в глубине новой штольни, а затем уже сам Ринар звал друзей и приводил в порядок рассыхающийся сарай в доме Мели’Ки и Рьявы. Поражённая таким Рьява тоже спешила чем-то поделиться — и дарила приличный запас лекарств первой за пять лет роженице в их городе. Поддержанный ими ребёнок выживал, несмотря на подхваченную сырой весной заразу… Раз закрутившись, такое колесо добра уже не останавливалось. Жить становилось лучше.       После этого Ни’Ро даже сказал, что гордился Мели’Кой.       — Мы рады вам обоим, — с улыбкой подытожил Ринар и изучающе прищурил золотые глаза. — Хотя всё ещё любопытно, чего это вы подсели именно к нам. Снова проверяешь, всем ли вкусно, Клеаз?       — Я в своих кулинарных талантах не сомневаюсь! — подчёркнуто оскорбился латэрекк.       Неромы заухмылялись, выжидая.       — Но ведь вкусно же? — не выдержал Клеаз, и Мели’Ка присоединилась к громыхнувшему смеху. — Да ну вас… Вот попросите у меня ещё что-нибудь!       Все знали: если у Клеаза что-то попросить, он всегда пытался помочь. То ли не все латэрекки любили выгоду больше жизни, то ли Клеаз считал, что в их ситуации как раз выгоднее быть не «жителями одного города», а настоящим братством, но — этот корчмарь порой помогал даже в ущерб себе.       — Но это правда, мы не просто так пришли. Расскажите ей, что сейчас на выработках, — попросил Клеаз, и неромы скривились.       — Там всё плохо, — отчеканил Ринар, мигом теряя настроение.       Мели’Ка нахмурилась.       — А подробнее?       — Вторая бригада попросила расчёт всем составом, — вклинился в разговор Лауно, и его брат Зеко добавил:       — Мы больше не закрываем норму по выработке. Ещё чуть-чуть, и нас распустят всех. Расходы на содержания артели скоро будут требовать больше, чем мы зарабатываем.       Новости были не очень. Натаиннка перевела взгляд на хмурого Ринара.       — Вторая? Это же номер вашей команды. Куда вы собрались?       — «Вторая бригада» — это в смысле за неделю вторая.       Из просто «не очень» новости стали отвратительными. Всего в их городке бригад оставалось четыре, и даже этого оказалось катастрофически мало. Теперь и без того небогатый коллектив шахтёрской артели сократился вполовину.       Мели’Ка понимала людей, которые уезжали. На Юнтавии жилось… непривычно. Новыми для переселенцев были еда, климат, звери, которых вокруг всё ещё было чересчур много; отсутствие привычных портальщиков, целителей и больших городов. Вернее, такие города были: целых два на весь материк, и там, под защитой магов да крепких стен, и правда жилось неплохо. Но за их стенами Юнтавия как-то не осваивалась. Чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки, следовало найти больше людей. Чтобы те не сбегали — предложить достойную оплату. Юнтавии нужен был сильный лидер, с твёрдой рукой, что направит, и мощным голосом, что нельзя не слушать.       Ну, а все в городе знали, что Мели’Ка, скажем так, имела контакты с подходящим человеком.       — Опишите мне суть проблемы, — попросила натаиннка, и Ринара будто прорвало.       Он торопливо сжал руку Мели’Ки своими и зачастил:       — У нас открыто целых шесть выработок, ещё с тех пор, как город заложили и людей было много. Но сейчас осталось только две бригады, и то маленькие: много людей умотало. Мы работаем по два дня — каждая команда, и то едва на ногах держимся. И в таком ритме успеваем работать только в одной шахте. Если работать одновременно хотя бы над двумя, придётся про отдых забыть совсем. А запросы из столицы приходят знаешь какие? Мы бы их покрывали, если бы разрабатывались хотя бы четыре из шести шахт. Но какие четыре, если нас и на одну едва хватает?       — А если город не выполняет норму, значит, не стоит своего финансирования, и денег будет приходить меньше, — протянула Мели’Ка, перебивая его. В какой-то момент она даже прекратила записывать, настолько простой оказалась ситуация. Простой не в плане решения, да и последствия она могла иметь катастрофические. Простота тут заключалась в очевидности, даже предсказуемости проблемы. — А если нам урежут финансирование, нам не на что станет нанимать новых рабочих. И старые могут уйти из-за безденежья. Я поняла.       Ринар глядел на неё мутно-жёлтыми глазами, полными отчаяния. Для него, пусть и нерома, но всё же простого рабочего, такие проблемы были из разряда нерешаемых. А Мели’Ка… Что же, Мели’Ка закончила литэрарум Лирвин. И она не ожидала, что старые знания пригодятся ей так внезапно, на третьем десятке. Однако они пригождались, и в голове магички уже выстраивались в ряд варианты, обходные пути. Поднимались щиты, способные сдержать удар судьбы и обратить его энергию на благо.       — А почему ребята, кстати, уехали? — поинтересовалась Мели’Ка, когда закончила с заметками. Планы действий, обозначенные простыми буквосочетаниями и символами, со стороны походили на записки сумасшедшего. Забавно, сколько жизней они на самом деле могли сохранить. — Мне казалось, у нас и так оставались лишь самые стойкие. Четыре отважные бригады, наши подземные герои… Странно, что ребята внезапно сбежали.       — Не вини их, — нахмурился Зеко. — Я их понимаю. И сам бы поехал, да… Нельзя наших подставить ещё сильнее.       — А что случилось?       — Ты не читала газет? — удивился Клеаз.       Мели’Ка напряглась. Газеты она читала: там же писали о Ни’Ро. Абсолютный бред о Ни’Ро, но всё же. Этот бред доказывал, что он жив и продолжает увлечённо смущать высшую общественность, такой же неуловимый, как и всегда.       Но в последнее время такое чтиво пришлось отложить. Старенькая Рьява едва ходила, но зрение её пока ещё не подвело. Если Мели’Ка приносила домой газеты, Рьява обязательно их находила и читала тоже. И успокаивать добрую старушку после очередной плохой новости Мели’Ке совсем не нравилось.       Забытые поселения, угнетенные сафанионы, разрушенные судьбы да вспыхивающие бунты — что бы ни происходило в другой части света, всё это разбивало Рьяве сердце. И Мели’Ка неожиданно для самой себя перестала носить домой такие опасные вещи. Рьява была спокойна — зато сама Мели явно пропустила нечто важное.       — Вырожденцы снова мутят воду на Езовии, — презрительно протянул Ринар. — Вроде кто-то где-то их спровоцировал, и теперь они требуют очередных нелепых компенсаций. А латэрекки радостно поддерживают этот сброд.       — Я бы попросил! — возмущённо надулся Клеаз, и его циановые глаза гневно сверкнули. — Если мы не защитим людей с латентным даром, то кто? Сомневаюсь, что те, кто презрительно называет их «вырожденцами», протянут им руку помощи! Но ведь они ничем от нас не отличаются. Я с людьми с латентным даром лично не знаком, но у моей матери есть знакомый, чья племянница часто с ними видится. Так вот, она говорила, что все стереотипы о таких людях — глупости и выдумки!       — Да мой бывший муж вырожденец. И я тебе прямо сейчас заявляю, что все стереотипы о них — чистая правда, — ухмыльнулась Мели’Ка, и близнецы захохотали. — Вечно обделённые, вечно обиженные, вечно… Кстати, в названии «вырожденец», за которое они палками готовы забить, нет ничего зазорного, это просто научный термин. Взято из «Теории вырождения дара» Ризара Вихарда.       — Оно грубое, — надулся Клеаз. — Если бы вас называли вырожденцами, вам было бы приятно?       — Если бы в моей крови действительно выродился дар, я бы это приняла, — пожала плечами Мели’Ка. — Следует разделять оскорбление и констатацию факта. К тому же вырожденцы из себя обиженных только строят. Говорят, мол, «все равны, ваш дар не делает вас лучше нас, дайте нам шанс самим всего добиться»… Но при этом в знак выплат они с радостью берут вещи, созданные с помощью дара латэрекков, обучают своих детей в неромских литэрарумах, и не приведи Круг им на льготу не выделят! Я не против, хотят, чтобы их признавали вне зависимости от цвета глаз — имеют право, я уважаю такой подход. Но признание просто так не появляется. Пусть кто-то из них напишет симфонию, заткнув за пояс мой народ! Пусть возведут памятник архитектуры, от взгляда на который латэрекки удавятся! Или, может, наладят у себя производство… Да хоть чего-нибудь? Нет? Может, хоть устроят у себя страну знаний и запустят лучшие литэрарумы с самыми передовыми программами обучения, чтобы сами неромы стали отдавать детей к ним? Когда вырожденцы сделают хоть что-то, заслуживающее уважения, тогда и поговорим. Сейчас они могут только ныть.       — И провоцировать приграничные стычки, — тяжело вздохнул Ринар. — Говорят, война будет. Не с вырожденцами — так с мэварами за «Земли Короны». Парни потому и уехали. У всех семьи да знакомые на границах. Какие тут шахты? Жизни бы сохранить.       За столиком повисла гнетущая тишина, пока Зеко не протянул:       — А ведь дознаватель Ирнеин, говорят, тоже из вырожденцев?       — Разве не нером? — тут же засомневался его брат. — Он умный, какой вырожденец?       — Прекратите, пожалуйста, говорить это слово, — поморщился Клеаз. — Они не менее одарены. Просто их дар — латентный, уснувший…       Ринар не согласился:       — Умение виртуозно ныть и всех бесить на дар не тянет.       — Дознаватель Ирнеин действительно вырожденец, — не выдержала Мели’Ка, обрывая спор. — И его жизненный путь подтверждает мои слова. Это был страшный, но удивительный человек, и плевать, что без дара. Его я готова уважать, и даже не потому, что о мёртвых — либо хорошо, либо никак. Он сделал достаточно, чтобы заслужить уважение всех и каждого. Настолько, что его даже за нерома принимают, где это видано! Если бы остальные вырожденцы последовали его примеру, с ними пришлось бы считаться.       На неё косились странно. Но Мели’Ка за жизнь так привыкла к постоянной неприязни, ко взглядам, в которых читалось: «Она странная», что обратила на это внимание далеко не сразу. Но когда обратила, оборвала мысль и с подозрением спросила:       — Вы чего так смотрите?       — Я же говорил, она ничего не знает, — с тяжёлым вздохом посетовал Клеаз. Шахтёры выглядели странно пристыженными. — Иначе с чего бы ей быть такой спокойной?       — Да мы и подумать не могли… — нервно промямлил Ринар. — Она же всегда в курсе всех новостей! Особенно о… нём.       И вот тут Мели’Ка перепугалась не на шутку.       — Произошло что-то ещё?       Ринар тревожно поглядел на неё. Сообщать плохие новости он явно не хотел и теперь нервно накрывал газету рукой, будто надеялся, что та растворится от прикосновения. Но под строгим взглядом Мели’Ки Ринар тяжело вздохнул и отодвинулся, позволяя отобрать грязно-жёлтые листки, свёрнутые в тугую трубку.       Знакомая кличка на первой полосе выглядела тревожным звоночком.       Мели’Ка несколько секунд не решалась развернуть газету. Лишь смотрела на легкомысленный заголовок: «Возрождение легенды о Белом Рыцаре» и понимала: это — всё. Конец перемирию, конец мечтам о спокойствии, конец безопасности Ни’Ро. Никакое «возрождение» их не ждало, лишь занимался кровавый рассвет.       Мели’Ка до крови закусила губу и развернула газету.

«ВОЗРОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ О БЕЛОМ РЫЦАРЕ

      Роймо Ирнеин снова заявил о себе, хотя никто уже не ждал. Известнейший дознаватель Дома Скорби раскрыл детали расследования и назвал сроки, за которые собирается поймать Ни’Ро.       Интервью, которое, без сомнения, можно назвать интервью века, провел Дирнок Атуо.       Возьмём на себя смелость напомнить нашим читателям, что Роймо Ирнеин не по своей воле покинул расследование, как некоторые из его коллег. Дознаватель, окрещённый в народе Белым Рыцарем, получил серьезные повреждения и восемнадцать месяцев находился на реабилитации в литераруме Айревин. До сих пор последствия этого покушения сказываются в повадках дознавателя.       Дирнок Атуо поделился наблюдениями с редакцией: «Когда Ирнеин вошёл, я сразу заметил, что его походка кажется неуверенной. Это сложно назвать прихрамыванием, скорее дознавателя едва уловимо покачивает из стороны в сторону. Если присмотреться, можно заметить, как дрожат колени у этого человека, когда он стоит. Особенно дрожь заметна, если Ирнеин пытается перенести вес на одну ногу. В первый раз мне показалось, что мой визави упадёт, так и не добравшись до кресла, и предложил ему помощь. Однако дознаватель Ирнеин её отклонил. Невзирая на трудности при ходьбе и синюшную бледность, голос у него остался таким же властным, как и два года назад. Можно даже подумать, что тело и голос принадлежат разным людям. Первое — немощному старцу, что испытывает затруднения при коротком переходе. Второе — мастеру-дознавателю, которому под силу поймать самого неуловимого фантома современности. Что Ирнеин точно не потерял, так это умения обезоружить. Он даже первым начал разговор».       — Я благодарен вам за предложенную помощь. Но мне принимать её скорее вредно. На самом деле всё не так плохо, как выглядит. Попробуйте пролежать столько, сколько я, и сразу поймёте, как на самом деле сложна ходьба. Но мышцы постепенно приучаются заново.       — Ваш оптимизм подкупает. Но, скажите: не страшно выходить к людям после такого почти удачного покушения?       — Я надеюсь, это не угроза.       — Ни в коем разе! Но вы наверняка знаете, что причина вашей травмы — именно покушение, а не несчастный случай? Ни’Ро полностью взял на себя вину за произошедшее.       — Как мило с его стороны. Да, я знаю, что это было покушение. Даже беседовал с исполнителем. Оказалось… Занятно.       — Раскроете имя?       — Этого не могу. Но я обещал вам сенсационные детали, поэтому дам намёк. Предыдущее покушение вышло «почти успешным», потому что на стороне Ни’Ро сыграла неожиданная третья сила. Я не верю, что история может повториться, потому что привлечь её Ни’Ро больше не сможет… Вы смеётесь?       — Прошу прощения, дознаватель. Но, думаю, выражу общее мнение всех читателей: это неожиданно, что вы вот так вернулись и снова нас интригуете. Обычно легенды о Рыцарях не включают такие повороты. И после того, как вас принесли «на щите», все считали, что эта история закончена. Что же заставило вас подняться и продолжить борьбу?       — Интересный вопрос. И я отвечу, но сперва… Вам хочется задёрнуть шторы?       — Шторы? Вам мешает свет? Прошу прощения, сейчас исправлю.       — Мне — не мешает. Я просто задал вопрос. Вам лично хочется задёрнуть шторы?       — Нет. Зачем? Свет неяркий, в глаза не бьёт.       — Действительно. Зачем напрягаться, чтобы убрать то, что тебе не мешает? Устранить обычно пытаются вещи, которые причиняют серьезные неудобства.       — Вы хотите сказать, что Ни’Ро пытался убить вас из-за того, что вы подобрались слишком близко?       — Я такого говорить не хотел. Но Ни’Ро — сказал. Именно этим покушением. Это же не демонстрация власти: в его неадекватном влиянии никто и не сомневается. Причин пойти на убийство у него могло быть две. Первая — я мешал. Значит, двигался в правильном направлении, был близок, мешал действовать в полную силу.       — А вторая?       — Ни’Ро боится. Может, мы и не двигались в нужном направлении, но он не считает себя достаточно защищённым. Любой из этих двух вариантов — уже повод продолжать борьбу. Это доказательство, что моя работа не напрасна. Признание врага, даже в такой форме, дорогого стоит.       — Вы признаёте его тоже?       — Безусловно! При всех своих замашках неуравновешенного фанатика Ни’Ро умудрился собрать вокруг себя потрясающих людей, организовать их, сплотить… Он — отличный лидер, и я скорблю, что такой талант не был направлен в правильное русло.       — Вы считаете, что это самая сильная сторона вашего противника? Лидерские качества?       — Не только. Недостаточно быть хорошим лидером и найти команду, чтобы водить за нос весь мир. Ни’Ро — отличный трюкач. Фокусник, если угодно. Он проворачивает свои иллюзии так, что люди начинают в него верить. Но я уверяю, весь его блистательный образ — просто результат наглости и ловкости рук, как и в любом фокусе. С этим сложно бороться, к этому сложно привыкнуть, но достаточно разгадать, в чём трюк, и им уже никого не обмануть.       — Интересное замечание, дознаватель. Вы считаете, что разгадали эти трюки?       — Несколько.       — Поделитесь с нашими читателями?       — Такого я не планировал, но почему бы и нет? У нас есть уже проверенная и отработанная версия, которую мы крутим уже довольно давно. Она — тот самый пример, который показывает, как ненадёжны трюки Ни’Ро. Мне не страшно раскрыть вам суть этой части расследования, потому что, даже если Ни’Ро будет в курсе о том, что мы раскопали, он уже ничего не сможет сделать.       — Вы выглядите очень уверенным в себе! Неужели Ни’Ро в ловушке?       — Пока нет, но ещё немного, и мы лишим его сильнейшего преимущества. Он может ещё поскакать, попрятаться за спинами своих обожателей, но итог это только оттянет. Далеко сбежать Ни’Ро уже не сможет. Он будет пойман в худшем случае до конца года.       — Вы сказали, что бегать он «уже» не сможет, дознаватель. Это как-то связано с обещанной разгадкой фокуса?       — Напрямую. Что, хватит интриги? Ладно. Главный фокус, который лежит в основе мистической персоны Ни’Ро — его неуловимость. Он неизвестно откуда взялся, неизвестно куда пропадает, никто не может его отследить… Не мог, в смысле. Сейчас Дом Скорби прекрасно осведомлён о том, как именно он перемещается…»       Мели’Ка прерывисто вздохнула, откладывая газету. Натаиннке показалось, что в глазах стало двоиться. Может, это целый мир разбивался на куски с каждым новым прочитанным словом.       Ни’Ро был загадкой. И Мели соврала бы, сказав, что ей никогда не хотелось её разгадать. Приблизиться. Узнать имя того, кто сломал и снова склеил её жизнь. Но — не так.       Даже в самом страшном сне Мели не могла представить, что тайны Ни’Ро станут раскрывать через газеты, на весь мир, ломая ему пути отхода и спутывая планы. Сама эта статья, слащавая, наполненная восхвалениями дознавателя, была пистолетом, направленным Ни’Ро в висок. И Мели’Ке казалось: если она дочитает до конца, то увидит, как пуля вылетает из его дула.       — Ты это… — тихо начал Клеаз и поставил рядом с Мели’Кой стакан.       Натаиннка схватила его не глядя, сделала несколько глотков и снова дрожащими руками взялась за газету. У Мели было дурное предчувствие, и оно становилось всё сильнее, чем больше Ирнеин раскрывал чужие секреты.       Он говорил о сговоре Ни’Ро с портальщиками.       О сманивании талантливых курсантов из литэрарумов.       И о перемещениях через Третью Грань.       «— Технически это невозможно. Но, как я уже сказал ранее, у Ни’Ро талант находить полезных людей. И кто-то из них, кто-то достаточно близкий к Ни’Ро, официально совершил невозможное. Ни’Ро путешествует через Третью Грань. Поэтому его нельзя отследить, это быстро и неостановимо… Было. Для Дома Скорби. Но мы вышли на крайне плодотворное партнёрство с литэрарумом Дамир.       — Разве Дамир не нейтрален?       — Нейтрален. Однако действия Ни’Ро стали опасны для всей существующей реальности, и это не просто слова. Кто бы ни был гениальный портальщик этого типа, он очень рискует. Его перемещения через Третью — это великое открытие, определяющее наш век. То, что такие вещи не должны попадать в плохие руки — очевидно и не стоит обсуждения. Но я напомню о другом. В последний раз, когда была предпринята удачная попытка соприкоснуться с Третьей Гранью, последствия оказались чудовищными не только для исследователей. До отметки в сто тысяч жертв не добрали совсем чуть-чуть.       — Вы о Ернльской Катастрофе?       — Конечно. Это не единственный пример, но самый говорящий. Редкая удачная попытка соприкоснуться с Третьей Гранью в момент, когда она была аномально активна. Эксперимент оказался провальным, данных оказалось слишком мало, маги даже не сумели вычислить, в чём была ошибка. Из исследователей не выжил никто, юг Езовии и север Айнавии тоже сильно пострадали. Мы ведь так и не выяснили, как и чем лечить ту дрянь, что к нам занесло из-за Третьей Грани. Остановить болезнь помогли только магический карантин и выжигание поражённых областей. Болезнь погибла лишь вместе со всеми, кто заразился. Вот это — мощь Третьей Грани, врат в другие миры. Давайте на миг представим, что Ни’Ро победил. Опустим подробности о сломанных судьбах и массовом терроре, просто произнесём абстрактное: Ни’Ро побеждает. Идёт к своей цели, какой бы она ни была, и его люди — тоже. Но каждый раз, как для этой победы его портальщик открывает переход через Третью, он соглашается с ценой в сотни тысяч жертв, если его силы выйдут из-под контроля. На одной чаше весов у этого человека — повторение Ернльской Катастрофы, а на другой — достижение цели. Не знаю, как вам, но, как по мне, ни одна цель таких средств не оправдывает.       — Это звучит очень страшно. Как вы считаете, Третья Грань — это только угроза?       — Я не против прогресса. А покорение Третьей — это именно прогресс. И я восхищаюсь портальщиком Ни’Ро, который совершил невозможное. Но — да, лично я бы на такое не пошёл. Или, точнее, не пошёл бы на подобный риск в этих условиях. Я считаю, что опасные эксперименты должны проводиться в контролируемых условиях, под присмотром. На изолированных территориях, чтобы чужие жизни не были ценой твоей ошибки. То, что портальщик Ни’Ро до сих пор не ошибался — доказательство его таланта, но не гарантия безопасности. Он один. И он — человек, который может ошибиться в любой момент. Его некому поддержать, некому подхватить и продолжить развивать его исследования, чтобы придумать абсолютно безопасный способ взаимодействия с Третьей… Как бы то ни было, я не верю, что портальщик Ни’Ро и правда хочет зла всем жителям Хрустального мира. Возможно, этот человек опьянён своим успехом. А, может быть, он никогда всерьёз не задумывался об опасности, которую может навлечь.       — Вы скажете ему именно это, если встретитесь? Попросите задуматься? Расскажете об опасности?       — О нет.       — Что же тогда вы ему скажете?       — Хм… В первую очередь я бы сказал, что защищу его.       — Защитите? От чего? От опасности Третьей Грани? Или, возможно, от Ни’Ро?       — От той беды, от которой этот человек сбежал к Ни’Ро.       — Вы продолжаете интриговать, дознаватель Ирнеин! Расскажете подробнее?       — Для этого я и здесь. Давайте же вместе подумаем: кем вообще может быть портальщик Ни’Ро? Разумеется, он маг. Какой литэрарум он окончил? Я не рассматриваю варианта, что он может быть ещё курсантом: частые неявки, непонятное истощение и странное поведение быстро выведут на свет даже самого изворотливого. К тому же я уверен, что портальщик при Ни’Ро если не постоянно, то большую часть дня, чтобы обеспечивать его манёвренность и неуловимость. Ни у одного курсанта нет возможности столько времени отсутствовать в литэраруме, точка. Значит, это состоявшийся маг. Но сколько тогда ему лет? Насколько он силён? Чтобы ответить на эти вопросы, надо отвлечься и подумать, а как он вообще научился открывать переходы через Третью. Я не слишком вас запутал?       — Что вы! Не каждый день удаётся подглядеть, как мыслит профессиональный дознаватель. Так вы считаете, что определить возраст и силу мага можно, поняв, как он учился?       — Если говорить об этом конкретном маге — ещё как можно! Смотрите. Научить такому ни в одном литэраруме его не могли, и неудивительно, раз этот молодчик — первый и единственный, кто покорил Третью. Значит, практиковался сам. Я бы уже на этом этапе отсеял Айревин: нет такого курсанта-целителя, которому бы не диагностировали истощение хотя бы пяток раз за время обучения. Нагрузки этого литэрарума слишком велики, чтобы оставить много времени для нормальных исследований. К тому же, как говорит статистика, именно айревинцы, бывшие или нынешние, крайне неохотно помогают Ни’Ро. В этот литэрарум отбирают людей, которые критически не приемлют насилие. Я могу здесь ошибаться, разумеется, однако останемся при такой версии: вероятность того, что этот портальщик — айревинец, практически равна нулю. Но пойдём дальше. Вот портальщик делает своё открытие, опробует новый способ перемещений, и… Не рассказывает о нём миру. Почему? Ваши версии.       — Возможно, боится, что открытие присвоят? Не знает, как защититься?       — Вторая мысль мне нравится. Он не знает, как защититься. Но от чего? Не думаю, что встал бы вопрос с авторским правом. Портальщик Ни’Ро изобрел новый способ телепортации и умеет его применять. Всем остальным потребуются месяцы, если не годы, учиться, постоянно рискуя жизнью. Ведь нельзя просто взять и сказать, что ты изобрёл уникальное заклятье, но не умеешь им пользоваться. Тут сразу будет понятно, кто автор. Но тогда… Что напугало этого человека? Вижу, вы в недоумении. Я помогу. Допускаю, что портальщик всё-таки рассказал о своём открытии кому-то. Как мог бы отреагировать этот абстрактный «кто-то»?       — Не возьмусь судить… Как угодно?       — Конечно, первая реакция могла быть непредсказуемой. Но если думать глобально, то я вижу только два варианта развития событий. Первый и самый вероятный — человек или люди, которым портальщик рассказал о своём открытии, захотели его использовать. Телепортация через Третью — уникальное умение, ему нет и не будет аналогов ещё долго. Если заполучить в свою власть этого портальщика, то из него можно сделать идеального шпиона. Контрабандиста. Телохранителя. Кого угодно. Администрация литэрарумом вообще могла бы сделать из парня выставочную зверюшку, чтобы на его примере мотивировать других. В понимании многих, такой дар слишком ценен. И без хозяина оставаться не может.       — А второй вариант?       — Проистекает из первого. Если отбросить алчность и задуматься, то становится понятно: у человека, покорившего столь хитрый вид перемещений, хозяев нет и быть не может. Он может проникнуть в любое место, ведь мы настолько не умеем взаимодействовать с Третьей Гранью, что не можем даже от неё защититься. Он уйдет от любой охоты, избежит облавы. Как его поймать? Разве что придумать совсем уж хитрую ловушку, которая его сломает. Но — будет ли такой уникальный человек полезен сломанным? Как ни крути, этот маг безопасен только мёртвым. Я не вижу других версий. Портальщик мог бояться только плена либо гибели, в зависимости от того, что взыграло у посвящённых в его тайну: корысть или страх. Именно поэтому я и думаю, что портальщику Ни’Ро сейчас не может быть больше тридцати. А скорее всего — даже меньше. На парня оказывали давление, а у него оказалось недостаточно опыта, чтобы грамотно защититься. Такое бывает, когда впервые сталкиваешься с неприятностями: ты просто не знаешь, что пути их преодоления придуманы уже давно. Полагаю, изобрести способ перемещения через Третью этот неизвестный гений мог даже в литэраруме. Я не ставлю под сомнение политику совета директоров, но все должны признать: курсанты в литэрарумах находятся в зависимом состоянии. И если на молодого мага оказывают давление во время обучения, доказать это очень сложно. То, что этот человек научился ломать законы портальных перемещений, не означает, что он владеет следящими и записывающими заклятьями, которые могли бы дать ему доказательства принуждения со стороны старших по званию. В такой ситуации, даже вздумай он жаловаться, возникло бы противостояние: «Слово неизвестного курсанта, чья благонадёжность не доказана, против слова именитых магов, которые десятилетиями эффективно работали на благо Альянса».       — Прошу прощения, дознаватель, но вы сейчас говорите о проблемах, которые регулярно порицает Ни’Ро. Вы считаете, что он прав?       — А я никогда и не говорил, что не согласен со всеми его тезисами. Только с методами. Если система образования магов допускает такие провисы, из-за которых гении, вроде портальщика Ни’Ро, вынуждены бежать и прятаться, скрывая от мира свой талант — это проблема. Она решается реформированием систем. Но никак не убийством тех, кто проблему допустил.       — Согласен с вами. Так вы считаете, что неизвестный портальщик не смог справиться с чужими амбициями или страхом, и вынужден был бежать? А потом появился Ни’Ро, который решил его проблему?       — Не решил. Ни’Ро его спрятал, не больше. Возможно, подтёр сведения об этом маге, научил его пользоваться личинами, организовал ему лежку и прикрытие. Но это — не помощь. Портальщик всё ещё вынужден прятаться, всё ещё не может жить спокойно, только теперь — с некоторой поддержкой. И, это важно, с поддержкой человека, который точно так же его использует. Портальщик применяет свои умения, чтобы обеспечить власть другому человеку. Может, он чувствует себя обязанным. А, может, Ни’Ро заморочил ему голову тем, что это всё на благо, ведь он — борец с несправедливостью. Но лично я не вижу разницы между тем, что у портальщика есть сейчас, и тем, от чего он бежал. Он — инструмент, который заполучили и не хотят выпустить из рук, ведь так полезно иметь при себе человека, от которого невозможно защититься. Именно поэтому я бы при встрече с портальщиком Ни’Ро и предложил бы ему помощь, на сей раз — нормальную. Ведь он в ловушке, даже если не видит этого. Когда человек идёт по пути в пустоту, от которой раньше бежал, нужно не промывать ему мозги, а отдёрнуть от края. И сделать так, чтобы он получил право на нормальную жизнь. Я хочу верить, что он прочитает это интервью. И будет знать: ему есть куда идти.       — Ваши рассуждения выглядят логичными. Но, думаю, все наши читатели зададутся вопросом: а если у Ни’Ро есть верный человек, который способен проникнуть сквозь любую защиту в любое место мира, почему вы до сих пор живы? К чему была сложная схема с обвалом на вас здания, если можно было просто переместиться к вам через Третью и ударить ножом?       — Я вижу всего один вариант: если Ни’Ро не прибег к такому варианту, значит, не мог. Быть может, его портальщик принципиально против убийств. И против того, чтобы его силы использовались ради убийств. Вероятность этого — менее десяти процентов, но я бы не стал сбрасывать это со счетов.       — Вы, кажется, очень стараетесь жалеть этого портальщика. По вашему описанию он не только гений, но ещё и пострадавшая сторона. И благородный честный человек к тому же.       — Нет, я уверен, что он не из благородной семьи. Иначе бы ему было, к кому обратиться и у кого просить защиты.       — Если только давление на него не оказывала как раз семья.       — Возможно, но маловероятно. Сделать невидимкой и стереть из истории выходца благородной фамилии у Ни’Ро, при всём влиянии, не вышло бы. А что до того, кем я его считаю — это не так важно. Этот портальщик — действительно пострадавшая сторона. И, безусловно, гений. Что до его принципов и моральных качеств — я ничего не утверждал и не называл его миротворцем, только сказал, что такой вариант возможен. С вероятностью в десять процентов, но возможен. Я не рассматриваю этот вариант всерьёз, потому что Ни’Ро способен переубедить и самых принципиальных. Не сомневаюсь: в случае крайней необходимости он смог бы внушить портальщику, что я — зло во плоти, и убить меня — благое дело. Так что вряд ли причина моего выживания заключается в этом.       — Но если портальщику не мешали моральные установки — то что помешало?       — Не буду пускаться в дебри и упоминать все версии, над которыми мы работаем. Расскажу только о той, которую сейчас считаю самой вероятной. Думаю, портальщик не применил свои перемещения для моего убийства, потому что у этой способности есть ограничения.       — Ограничения?       — Да. Вот подумайте — неуловимым из всей банды считается только Ни’Ро. Его сообщников мы успешно ловим, потому что они перемещаются обычными порталами через Вторую Грань. Их можно отследить, перехватить, перенастроить.       — Чтобы сделать неуловимыми всех, портальщику пришлось бы открывать очень много переходов.       — Но он по какой-то причине этого не делает. И я думаю, он просто не может. Почему? Судить не возьмусь. Может, он осознаёт опасность Третьей Грани, и потому не берётся делать в ней больше одной прорехи-портала за раз. Может, эти переходы нужно долго готовить и применять, и, если открывать порталы для всех, в нужный момент он не сможет переместить Ни’Ро. А, может, у этого портальщика просто скромный запас силы, и он физически не в состоянии открыть больше одного портала. В любом случае, эти ограничения, может, и дадут шанс портальщику переместиться и убить меня, но скрыться он уже не сможет. А Ни’Ро терять этого уникума никак нельзя.       — Столько версий… Как лично вы думаете, какая из них верная?       — У меня есть несколько оснований склоняться к третьему варианту.       — То есть вы считаете, что портальщик, хоть и гений, слаб магически?       — Это вполне нормальное явление. Маги, инициированные от выдыхающейся Трещины, всегда обладают уровнем мощи ниже среднего. А выдыхаться Трещины начинают буквально года за четыре. Кстати, о возрасте портальщика. Вспоминаем, когда у нас открывались последние Трещины. В 3826 году, девять лет назад — Трещина Сверхпорядка, Резервуар — Мэвар. В 3815, двадцать лет назад — Трещина Первого Порядка, её Резервуарами стали Ве Роирган и Уигро. Ну и совсем древняя, Трещина, от которой было инициировано моё поколение — Трещина Второго Порядка с Резервуарами Ве Цетером, Аза’Хой и Гья’Ной. Но это было уже целых тридцать лет назад. Если мы с вами сошлись во мнении, что портальщик Ни’Ро молод и на момент давления на него был ещё совсем неопытен, то мы понимаем: инициироваться от Трещины 3805 года он вряд ли мог, разве что — в период самого её угасания. Самая последняя Трещина его тоже инициировать не могла: как я уже говорил, он точно не курсант. А все без исключения маги, инициированные вместе с Мэваром, ещё как раз учатся. Значит, вероятнее всего, силу он получил от выдыхающейся Трещины Первого Порядка, инициировался в 3819 году или ещё позже. За всю историю самый юный возраст, когда маг инициировался, составил всего три года, а самый зрелый — пятнадцать лет. Если взять этот разброс, то мы понимаем, что портальщику Ни’Ро сейчас может быть от двадцати двух до тридцати четырёх лет. Но лично я бы ставил рамки примерно от двадцати двух до двадцати семи.       — Вы вывели возраст этого человека буквально на основе того, что он гений, редко открывает порталы и не убил вас? Это…       — …ещё не всё. Если мы знаем уровень силы, то можем предположить, из какого портальщик литэрарума выпустился. Айревин мы уже отсеяли, к тому же туда обычно берут магов с уровнем мощи «выше среднего» или «высоким»: целительная магия крайне затратна. Примерно как и в Шатаар: попасть туда даже стойкому «середнячку» невероятно сложно, а слабому магу — и вовсе невозможно. Итого остаются Никарен, Лирвин…       — И Дамир, верно?       — О системе набора литэрарума Дамир знает только директор Паторик. Я даже предсказывать такое не возьмусь. Но и опровергать тоже не буду. В любом случае, мы уже очень сузили круг поиска. Именно поэтому я и сказал, что срок поимки Ни’Ро — до конца года, и это в самом крайнем случае. Его пешки не неуловимы. Да и он сам лишится этого прикрытия, когда мы поймаем его портальщика. И я призываю, как самого Ни’Ро, так тех его сторонников, что ещё не разучились думать: сдавайтесь. Я ближе, чем вы думаете, и на сей раз я не один. Мне помогает литэрарум Дамир всеми своими ресурсами. Это пат для вас, и самое умное, что вы можете сделать — выйти из игры.       По словам интервьюера Дирнока Атуо, в этот миг Роймо Ирнеин впервые за всю беседу улыбнулся. И если обычно улыбка означает радость, или предвкушение, или хотя бы удовлетворение, то в исполнении Белого Рыцаря она — угроза».       Мели’Ка так долго смотрела на издевательскую витую надпись «Следите за развитием событий вместе с нами», что остальные сидящие за столом начали тревожно переглядываться.       — У неё глаза уже минуту не двигаются, — шёпотом отметил Ринар.       Мели’Ка отмерла и зло скомкала газету. Как в насмешку, на каждой грани заломленной бумаги она видела отрывки из проклятущей статейки: «весь его блистательный образ — просто результат наглости и ловкости рук, как и в любом фокусе», «действия Ни’Ро стали опасны для всей существующей реальности», «срок поимки Ни’Ро — до конца года»…       До конца года.       — Мне нужен выходной, — тихо сказала Мели’Ка. У неё кружилась голова. И это было совсем не метафорическое выражение: помещение слегка расплывалось по краям и покачивалось из стороны в сторону.       Клеаз накрыл скомканную газету рукой и медленно потянул к себе, пряча в необъятном кармане.       — Возьми лучше два. Тебе всё ещё нужно подготовиться, чтобы поговорить с ним о проблемах наших шахт, помнишь? — Когда Мели’Ка гневно вскинулась, латэрекк неодобрительно покачал головой и добавил. — Ситуация сложная. Теперь проблемы у Ни’Ро. Если хочешь помочь ему — на здоровье, я готов придержать твоё место. Но наши беды тоже будут лишь усугубляться. И они тоже требуют решения. Посиди денёк дома, обдумай, как справляться с ними одновременно. Помогите с Ни’Ро друг другу. К тому же…       Клеаз слегка недоверчиво посмотрел на Мели’Ку, а затем на пустой стакан, что высился рядом с её локтем.       — …ты же махом выхлебала пятидесятиградусное пойло! Уверена, что тебе стоит сегодня идти… Да куда угодно?       Мели’Ка устало покачала головой. Вкуса она не чувствовала. И именно это заставило её послушаться.       Когда мир снова кажется сломанным, когда исчезают мысли, звуки, запахи и вкусы, когда хочется нестись на край мира — кого-то губить, кого-то спасать, самое умное, что можно сделать — остановиться и подумать. Ни’Ро тоже учил её этому, не столько наставляя, сколько подавая пример. И Мели’Ка последовала ему.       На одну только подготовку ушло почти двое суток. Мели механически составляла планы и графики, опрашивала шахтёров, перебрала официальную корреспонденцию и освежила в памяти законы Медного мира. Вечерами читала газеты, что как одна трубили о возвращении дознавателя из небытия. Они перепечатывали друг друга, выдумывали и приукрашивали самые броские цитаты, бесконечно размещали на первых полосах огромную статью Дома Скорби об опасностях Третьей Грани. Хрустальный мир лихорадило, и Мели’Ка боялась даже подумать, что будет с простыми людьми в такой-то круговерти.       Когда Мели’Ка прибыла на собрание, первое, что бросилось ей в глаза — это непривычно уютное место проведения. Обычно Ни’Ро выбирал в роли площадок разорённые магазины, брошенные склады, обветшалые дома павших дворянских фамилий или закрытые на ночь заводы. Но, словно подчёркивая, что дела шли в гору, сегодняшним местом встречи стал дорогой ресторан. Заведение, как писали в газетах пару лет назад, было новым и модным. Оно регулярно принимало посетителей из высших слоёв общества, и то, как легко Ни’Ро его занял, могло бы выглядеть доказательством его власти.       Но — не выглядело.       В воздухе была разлита тревога. Не было привычного терпеливого ожидания героя и его слов, что дарили утешение. Люди не сбивались группками старых знакомцев, не застывали в попытках первыми увидеть Ни’Ро. Напротив: огромный зал наполняла шумная, переговаривающаяся толпа. От грохота быстрого сердцебиения сотен людей у Мели’Ки заболела голова.       — Это уже пятое собрание подряд, — тихо делились в одном углу, из-за толстой витой колонны. — Каждый день по встрече! Ты на скольких уже был?       — На трёх.       — Я на двух. Хотел послушать всё, но на дальние порталы денег не хватает.       — А я — на каждой. Он говорит, а спокойнее не становится.       В другой стороне кто-то громким басом ругался:       — Да он только делает вид, что всё хорошо! А сам, наверное, охрану-то себе увеличил! Вы думаете, почему он сейчас задерживается? Выражения красивые выбирает? Да как бы не так! Его магическими цацками защитными обмазывают!       Но куда больше, чем резкие заявления и перешёптывания, Мели’Ку напрягал шелест газет. Звук сминаемой и расправляемой дешёвой бумаги отравлял помещение, нагнетал обстановку, лейтмотивом витал вокруг говорящих. Напоминал: эти люди собрались сегодня не чтобы получить помощь. Им не нужна поддержка. В это шикарное место их пригнал страх. А кого-то, может, и злость — на Ни’Ро. На человека, что обещал защитить, но в результате сам оказался под ударом. И мог утянуть за собой остальных.       — А как думаете, он здесь будет? Этот, как его?       — Портальщик?       — Да, этот самый! Хоть бы глянуть на него, что ли.       — Как думаете, кто это?       — Не знаю, но из-за него всё это началось. Не мог, что ли, скрываться лучше?       …И эти разговоры беспокоили тоже. Мели’Ка понятия не имела, кем был человек, что покорил Третью Грань — и существовал ли он на самом деле, или всё интервью было постановкой. Блефом от Ирнеина и Дома Скорби, чтобы запутать и напугать их. Однако натаиннка понимала: если чудо реально, и такой человек действительно работал на Ни’Ро, сейчас он должен был испытывать колоссальное давление. Не зная лица и имени, Мели могла лишь надеяться, что у этого портальщика хватит духу выстоять и не побежать к Ирнеину за обещанной защитой.       Когда позолоченные двери торжественно распахнулись, повисла тишина. Но на сей раз Мели’Ка не чувствовала воодушевления или надежды. Знала: люди вокруг притихли не оттого, что ловили каждый шаг их спасителя.       Они выжидали, будто звери.       Приглядывались, ища признаки слабости.       И готовы были уйти навсегда, отыскав их.       — О, вы злитесь? — насмешливо поинтересовались от дверей. А затем громовой цокот каблуков о деревянный пол стал отмерять секунды, сливаться с сердцебиением. — Я тоже.       Толпа неохотно расступалась, то ли давая дорогу, то ли желая отойти от Ни’Ро подальше. Мели’Ка поёжилась и стала пробираться в первые ряды, до тех пор, пока не увидела её. Гибкая фигура Ни’Ро, облачённая в верховой костюм, стремительно пересекала зал.       От одного только взгляда на неё Мели’Ка почувствовала нечто странное. Необъяснимый диссонанс, будто что-то внутри протестовало против такого образа Ни’Ро. Память какое-то время отказывалась принимать увиденное, соотносить с прошлым опытом. Как будто натаиннке пытались подсунуть заведомо ложный фрагмент паззла, который ни размером, ни формой не влезал в её картину мира.       Но, стоило только задуматься, как всё снова стало хорошо.       Образ Ни’Ро уверенно встал на отведённое ему место, и минуту спустя Мели’Ка и сама удивлялась, что же её так коробило. Ни’Ро всегда была именно такой: моложавой, бойкой неромкой, отдалённо смахивающей на директрису Никарена. Длиннющая чёрная коса толстой змеёй покачивалась в такт шагам.       Многие приспешники Ни’Ро, узнав, в каком месте будет собрание, даже попытались одеться поприличнее. Мели’Ка видела отпаренные рубахи, аккуратные швы — одежда у многих была простой, но выглядела вполне достойно. Даже сама Мели, чтобы не выглядеть подозрительно, облачилась в подаренное Рьявой платье.       Но Ни’Ро словно плевать хотела на место, на время, на опасность. Казалось, её надуло в этот зал буйным ветром. Принесло как призрака с поля боя, чтобы наделать шуму в золочёном мирке аристократов. Её высокие сапоги были забрызганы грязью, а слитный костюм профессиональной укротительницы форосс выглядел исцарапанным и смятым. Будто Ни’Ро только-только вышвырнуло из верховой драки, и она готовилась вернуться туда сразу же, как колко посмеется над напуганными приспешниками.       — Кто бы мог подумать, что вас так просто напугать, братья! — вместо приветствия бросила Ни’Ро, присаживаясь на край стола. — Мы столько прошли вместе, стольких мразей убрали с пути… И вот, стоит появиться всего одному наглому инвалиду, побросаться надуманными угрозами, и вы уже поджимаете хвосты?       Мели’Ка нахмурилась. Она слышала: то ли от быстрой ходьбы, то ли от сдерживаемой тревоги, но сердце Ни’Ро билось непривычно быстро, сбивая эффект слов.       Да и сами слова… Много лет назад Мели’Ку злил образ мудрого наставника и спасителя, что постоянно примеряла Ни’Ро. Но теперь, когда Ни’Ро загнали в угол, и она оскалила зубы — натаиннка поняла, что раньше было лучше. Какими бы ни были наивными мечты о лучшем мире, всеобщем братстве и взаимовыручке, они хотя бы оставляли шансы на лучший исход. Но прямой вызов и агрессия, которые источала Ни’Ро сегодня, выглядели как объявление войны.       Круг добра обращался жерновами перемалывающими. И тем, кто угодит в них, очень не повезёт.       Мели’Ка подошла ещё ближе.       — Вы сами знаете, зачем пришли сюда? — продолжала хлёстко выговаривать Ни’Ро, покачивая ногой. — Утешение от меня получить? А зачем? Разве что-то происходит?       Поднялся лёгкий шум. Мели’Ка разобрала имя Ирнеина.       — А, дознаватель? — засмеялась Ни’Ро. Её голос прорезал нарыв нарастающего возмущения, и снова стало тихо. — Ну да, он выстроил пару запутанных красивых версий, которые нельзя проверить. Несколько раз повторил одну угрозу, видимо, на большее фантазии не хватило. Дальше что? Похоже, что ситуация как-то изменилась? Я столько лет твержу вам: слова ничего не стоят, смотрите на дела! Не давайте тварям с хорошо подвешенными языками обманывать вас! И что в итоге? Да вас обвели вокруг пальца одной статейкой! И теперь вы бегаете ко мне удостовериться, а не поймали ли меня!       Когда-то давно Ни’Ро обещала провести своих людей за руки к лучшему миру. Теперь же её руки отвешивали пощёчины. Заставляли открыть глаза. Будили.       — Ну, видите, я поймана, — продолжала саркастично отбиваться Ни’Ро. Её жёлтые глаза хищно сощурились. — Я полностью в его власти. Видите эти цепи на руках и ногах? Видите, как резко стало больше облав на моих друзей? Может быть, вы видите, как у Дома Скорби стало больше ресурсов, которыми так хвастался Ирнеин? Я тоже не вижу. Дознаватель сделал последнее и единственное, на что оказался способен: стал нас пугать. Но большее ему неподвластно. Дом Скорби дискредитирован, дознавателей не хватает, сам Ирнеин поломан и едва на ногах стоит. И от того, что он находчивый и умеет общаться с газетчиками, это не меняется. Хватит вам такого утешения? Или мне каждого за ушком почесать от нервов? Расслабьте ягодичные мышцы, крошки: вам нечего бояться.       Мели’Ка скептически выгнула бровь. Ни’Ро, по всей видимости, была настолько зла, что даже её манера речи казалась агрессивной и бойкой. Сократились и наполнились ядом предложения, стала «ближе к народу» лексика: сложно говорить излюбленным возвышенным слогом, когда тебя взбесил весь мир.       В какой-то момент Мели’Ка, хотя и считала себя больше нечувствительной к таким уловкам, подумала: и правда, зря все всполошились. С «интервью века» прошла уже почти неделя, а никаких бед не последовало. Ни’Ро лишь самую малость вытрепали нервы. И даже не дознаватели, напротив! То были её собственные люди, напуганные пустыми угрозами.       А затем Ни’Ро подалась ближе, и атмосфера сменилась снова.       — Или вам нужно не утешение, а разрешение уйти? — тихо поинтересовалась она, обводя цепким взглядом отшатнувшуюся толпу. — О, вы что, снова боитесь? Зачем? Я ведь такая добрая! Когда и кого я удерживала силой? Но если вы хотите это услышать, то вот: я официально разрешаю вам проваливать! Давайте вообще все уйдём? Давайте сделаем вид, что нас никогда не было? Концы спрятаны надёжно, а без собраний и нашей борьбы Ирнеину нечего станет расследовать. Поначалу будет непривычно, но недолго. Потом вы снова научитесь закрывать глаза на то, что происходит с вашей жизнью и с миром. Вам станет плевать, что всё вокруг гниёт, что долбанная верёвка вокруг вашей шеи уже рвёт кожу. Давайте, вперёд! Я будила вас? Засыпайте снова! И пусть мир пройдёт мимо вас. О, я знаю! Давайте даже порепетируем, как это будет? Закройте глаза.       — Что-то мне не хочется, — тихо пробормотали позади Мели’Ки.       Натаиннка была согласна. Ей тоже не хотелось закрывать глаза, опускать завесу между собой — и вот такой дикой, взвинченной, опасной Ни’Ро.       Будто почуяв их сомнения, та едко осведомилась:       — Почему вы боитесь меня? Ведь раньше доверяли… Это всего лишь маленькая проверка. Комфортно ли вам будет в состоянии беспомощности? Сможете ли вы доверять миру вслепую после всех моих просьб мыслить шире? Давайте, закрывайте глаза. Испытайте себя. Ну, кто смелый?       Мели’Ка действительно не хотела этого делать. Она была не из тех людей, что называют себя смельчаками и готовы доказывать это всему миру. Однако нечто заставило её послушаться. Веки опустились.       Исчезли краски.       Остался лишь голос Ни’Ро.       — Вот так, — прошептала она. Тихо-тихо скрипнул пол, а затем дыхание и ток крови десятков людей сбили даже слух Мели’Ки. И только голос Ни’Ро, вкрадчивый и угрожающий, помогал ориентироваться с наступившем мраке. — Молодцы… Как вы думаете, что происходит? Что делаю я? А что делает вон тот парень? Ах, какой именно? Ну так вас это беспокоить не должно. Ведь вы отвернулись, открестились, ушли добровольно. Кто угодно может творить что угодно, вы больше не хотите на это повлиять. Да и с чего бы? Вам должно быть всё равно, что происходит вне поля вашего зрения. Оставьте решать судьбы тем, кому хватает на это смелости! А сами — покоритесь, и пусть жизнь идёт как идёт. Но если опасность придёт прямо к вам, если человек рядом прячет в рукаве нож… Когда вас ударит и снова сломает, помните: вам стоит винить в этом лишь свой собственный выбор. Открывайте глаза, братья.       Когда Мели’Ка поспешно огляделась, она увидела, что нечто и правда изменилось. До сих пор Ни’Ро сидела на широкой столешнице дорогого стола, покачивая ногами в сапогах на высоченном каблуке. Теперь же она стянула с себя шумящую обувь — и, судя по всему, ухватила кого-то из толпы, утягивая за собой.       Парень, которого «поймала» Ни’Ро, был из океанических латэрекков. Загорелый, темноволосый и кудрявый, как и все с архипелага, он выглядел беззащитно. Может, из-за открытого простоватого лица. А, может, на его уязвимость как-то влияло то, что Ни’Ро прижимала нож к его шее.       — Если кто-то из вас подумал: «На его месте мог быть я», то это правильная мысль, — усмехнулась она, без видимых усилий заломив руку латэрекка ему за спину. — На его месте мог быть любой из вас. Любой был в опасности. Может, кто-то хочет спасти этого малыша?       Тонкое лезвие ножа оставило кровавую черту и остриём упёрлось в слабо выраженный кадык. Мели’Ка, как и многие, нервно дёрнулась, но затем нахмурилась. Сам парнишка вообще не выглядел напуганным, скорее, раздосадованным. Он даже закатил глаза и рваться на волю не стал. Его сердечный ритм оказался ровным и спокойным.       — Знаете, почему никто не пытается его вызволить? — снова задала риторический вопрос Ни’Ро. И сама же на него ответила. — Потому что не успеете. А ведь я не убийца, мне это ново. Я так долго возилась… Разувалась, чтобы не шуметь, выбирала того, кто не сумеет дать отпора… Поймать, скрутить, отволочь сюда — на это потребовалось много времени. И всё это время не он, а я — была уязвима. Меня можно было остановить. Почему же никто этого не сделал? — Ни’Ро чуть повернула лезвие, вынуждая латэрекка приподнять подбородок, словно показывая капли крови на шее. То была лишь царапина, но этого хватило, чтобы накалить обстановку. — Ах да… У вас ведь были закрыты глаза.       «Эти люди не уйдут, — подумала Мели’Ка с долей облегчения. — Но твои методы… Откуда эта театральность?»       Не меньше беспокоила и подскочившая агрессивность Ни’Ро. Угроза от неё казалась реальной. И Мели’Ка смогла немного расслабиться лишь после того, как латэрекка отпустили.       Как только Ни’Ро убрала кинжал, латэрекк раздражённо оттолкнул её руку и отошёл на шаг. Ни’Ро и внимания не обратила. Лишь проронила насмешливо:       — Выбор, как всегда, только за вами. Хотите — возвращайтесь по домам, забивайтесь в скорлупу, закрывайте глаза. А хотите — пойдёмте со мной! И пусть Ирнеин узнает, что мы не любим дешёвые манипуляции!       Бурное одобрение от людей, по уши заряженных этими словами, было ей ответом.       — Сразу так надо было! — бесил высоченный мужик, который совсем недавно прочил беды и пытался уличить Ни’Ро в обмане.       — А я всегда говорил, в газетах пишут только неправду.       — «Поймают до конца года», «у него есть портальщик», «Дамир помогает», как же… — переговаривались люди, что до сих пор обсуждали неизвестного помощника Ни’Ро.       Атмосфера выравнивалась. Их обществу будто вправили вывих, и теперь всё возвращалось к нормальному функционированию. А пока новые мысли утверждались в головах, Ни’Ро словно в воздухе растворилась.       «Ну нет», — раздражённо подумала Мели’Ка.       Речи Ни’Ро о том, что любые слова нужно перепроверять, она запомнила прекрасно, в отличие от многих. Именно поэтому сценке, которая только что была перед ними разыграна, Мели’Ка не поверила тоже. Она приехала, чтобы предложить помощь и поддержку. И не собиралась уезжать, обманувшись чужой бравадой.       Толпа перемещалась, люди сновали туда-сюда, пересказывая услышанное и делясь эмоциями. Мели’Ка остановилась, пытаясь понять, куда могла деться Ни’Ро. И, выбрав направление, стала пробираться сквозь набегающие человеческие волны.       Ни’Ро обнаружилась у дальней стены. На первый взгляд могло показаться, что она вела очередную душеспасительную беседу с каким-то бедолагой, которому нужна помощь и поддержка. Вот только, приблизившись, Мели’Ка осознала: здесь скорее вёлся спор, а не беседа о разумном, добром, вечном. По крайней мере, тёмненький и кудрявый латэрекк перед Ни’Ро явно нервничал и горячо доказывал:       — …следует относиться серьёзнее! И это не вопрос паранойи. Я говорю тебе: если против нас будет Дамир, не знаю, как и где придётся прятаться.       «Ну да, я так и думала, — подумала Мели’Ка, увидев их вместе. — Не могла же ты, в самом деле, выбрать случайного человека из толпы? Это твой помощник. Правда, странно, почему он тогда с тобой спорит?»       Мели осторожно подошла ближе.       — И когда на твоей памяти литэрарум Дамир вообще во что-то вмешивался? — иронично парировала Ни’Ро.       Сейчас Ни’Ро стояла, подпирая плечом стенку, и скучающе переплетала косу. Она демонстрировала полное отсутствие заинтересованности в предмете разговора. В этом Мели’Ка была с ней не согласна. Позиция латэрекка полностью отражала мысли Мели. Только-только вставший на ноги Ирнеин внезапно начал действовать слишком нагло, нашёл где-то союзников, да ещё и таких колоритных, как дамирцы… С этим Ни’Ро была обязана считаться. Но та лишь с подчёркнутым безразличием заметила:       — Если ты прав, Юданни, и против нас начал действовать Дамир, тогда почему у нас развязаны руки? Лично я не вижу никаких изменений.       «Юданни? — Мели’Ка задумчиво посмотрела на латэрекка. Тот казался неуловимо знакомым: его крупноватые черты лица, разрез циановых глаз, выразительный беспорядок на голове… Мели’Ка не могла вспомнить, где же она видела этого мальчишку. — От какого имени это сокращение? Риюдан?»       — Как будто ты у нас эксперт в том, как действует Дамир, — проворчал латэрекк, а затем осёкся, заметив натаиннку. Циановые глаза расширились. А сердцебиение паренька, ровное в миг, когда ему приставили к горлу нож, внезапно подскочило сейчас. — Мели…       Чувство дежавю стало очень сильным, но Мели’Ка отогнала его и подошла ближе.       — Доброго дня, — поздоровалась натаиннка, а затем с интересом пронаблюдала, как Ни’Ро отошла от стены.       — У тебя что-то случилось? Нужна помощь Ни’Ро? О, красивая повязка, — начал частить юноша.       Мели’Ка машинально прикоснулась к защитной ткани на голове. Это тоже был подарок старушки Рьявы. Мели’Ка не понимала, как она умудрилась раздобыть такую хорошую ткань, каким чудом сумела вышить на ней диковинных птиц с глазами-бусинами, и, главное, как сделала всё это незаметно. В любом случае, все приложенные усилия делали подарок невероятно ценным, так что Мели’Ка носила его вместо стандартной повязки. Даже несмотря на то, что слух он защищал хуже.       Риюдан явно собирался спросить что-то ещё, но притих, когда Ни’Ро оказалась перед ним.       Это походило на шаг навстречу для приветствия, жест вежливости, ничего необычного. Но Мели’Ка заметила, как Ни’Ро ненавязчиво закрыла собой этого «Юданни». Натаиннка сделала вид, что не обратила на это внимания, и усмехнулась.       — Не ожидали увидеть тебя сегодня, — заметила Ни’Ро с лёгкой ноткой подозрения в голосе. — Какими судьбами, госпожа Арвас?       — Давно я «госпожа Арвас»? И вообще, странный вопрос. Газеты сошли с ума. Ирнеин решил вернуться эффектно. Я…       — Волновалась, — подсказал латэрекк, светло улыбаясь.       Мели’Ка покосилась на него. «Юданни» выглядел таким искренним, что натаиннка не могла не улыбнуться в ответ.       — Именно. — Она задумчиво склонила голову к плечу, разглядывая юношу перед собой. Тот казался именно что юношей: возраст выпускника литэрарума. Того, кто уже перешагнул рубеж совершеннолетия, но пока ещё не мог разобраться, что делать с этой вашей взрослой жизнью. Мели’Ка бы даже двадцать пять дала ему с большой натяжкой. — Ты — Риюдан, верно?       — Верно, — шепнул тот.       Добавить он ничего не успел. Ни’Ро колко взглянула на него через плечо и пресекла любые попытки завязать разговор:       — Ты разве никуда не спешил?       Мели’Ка не замечала за Риюданом никакой спешки. Напротив, ей казалось, что тот планировал стоять до победного, пока Ни’Ро не прислушается к его опасениям. Но спорить на людях Риюдан уже не стал, лишь кивнул Мели’Ке на прощание и ушёл в толпу. Мели’Ка и рада была бы после отыскать его. Но она слишком давно посещала такие собрания и знала: отыскать конкретного человека в живом море последователей Ни’Ро тяжелее, чем серёжку в густом ковре. Одна лишь Ни’Ро была исключением: она выделялась из любого общества.       Вновь развернувшись к Ни’Ро, Мели’Ка осторожно спросила:       — Ты правда уверена, что заявления Дома Скорби вам не навредят?       — Уверена, — фыркнула та и, скорчив презрительную гримаску, выдернула газету из руки Мели’Ки. Статья занимала всю страницу, практически не оставляя даже рекламных площадей. — Не читай эту чушь! Ирнеин блефует!       Последнюю фразу Ни’Ро сказала намеренно погромче, пристально глядя в ту сторону, куда ушёл Риюдан. Но тонкий натаиннский слух Мели’Ки различил, как дрогнул низкий бархатистый голос Ни’Ро.       — Причём блефует неумело, — возвращаясь к нормальному тону, продолжала Ни’Ро с показной уверенностью. — Весь мир у него, видите ли, в союзниках! И прямая поддержка Дамира. Право, выдумать что-то ещё менее правдоподобное просто невозможно.       — А если это не блеф?       Ни’Ро осеклась.       — Есть какой-то план на этот случай? — продолжала допытываться Мели’Ка. И тут же по звуку сердцебиения и дыхания Ни’Ро поняла: плана нет.       Оптимисты верили, что невероятно противный в своём нездоровом упорстве Ирнеин сгинет, не приходя в себя. Реалисты и пессимисты оказались единодушны и утверждали, что этот вырожденец может ещё попортить настроение в будущем. Однако даже они соглашались: Ирнеин очень пострадал, и одна только реабилитация его грозилась занять несколько лет. За это время последователи Ни’Ро могли убрать его сотню раз, теперь — окончательно.       Но никто, ни один человек, и Мели’Ка в том числе (а уж она-то привыкла к тому, какие внезапные удары иногда наносила жизнь), не ожидали, что всё сложится вот так. Что Ирнеин без объявления войны и сливов информации просто выскочит однажды во всех газетах. И заявит: Ни’Ро, мол, перемещается через Третью Грань, и Дом Скорби при поддержке Дамира попытается поймать его прямо там. Этот, откровенно говоря, бред не укладывался ни в какие прогнозы. И хотя Ни’Ро храбрилась — она всё же пребывала в растерянности.       — Зачем ты здесь? — резко перевела стрелки Ни’Ро. И вот это было неожиданным заходом.       Мели’Ка оглянулась, выискивая исчезнувшего латэрекка, но предсказуемо никого не увидела. Ни’Ро следила за ней цепким взглядом.       — Риюдан уже всё сказал.       — Что тебе за дело до Юданни? — перебила Ни’Ро.       Натаиннка вытаращилась на неё.       — Никаких дел. Он просто высказал все мои мотивы за меня. Я волновалась.       — Почему?       — Ты издеваешься, что ли?       Ни’Ро не издевалась. За её жёлтыми глазами Мели’Ка не видела эмоций, не видела обычного доброго расположения. Казалось, внезапный удар Ирнеина в незащищённое место не только напряг, но и здорово напугал её. Теперь Ни’Ро ждала подвоха даже от старых друзей.       «У тебя всё-таки сложный период, как бы ты ни храбрилась, — подумала Мели’Ка, не меняясь в лице. — Обычно ты куда терпеливее».       Когда Ни’Ро была такой: мрачной, злобно-саркастичной, даже циничной немного — это дезориентировало. Мели’Ка ловила себя на мысли, что ей не хватало того человека, что обычно глядел на неё из-под переплетения личин. Идола-Ни’Ро, такого светлого, такого фанатично преданного нереалистичной и почти детской идее: всех спасти, всем помочь. Причинить добро даже тем, кто не согласен.       Когда Мели’Ке было плохо и страшно, она не могла оставаться спокойной. Да чего там: когда у человека от невзгод и тревог ломался его внутренний стержень, из получившихся трещин мог потечь яд, что отравлял характер бесповоротно. Может, поэтому у неё не сложилось с Еово, который любил упиваться собственными проблемами и терпеть не мог беспокоиться о других.       Но Ни’Ро…       Ни’Ро всегда казалась светом, тем, что предпочтёт гаснуть сам, но не отравлять других. Одних такие люди бесили. Других, таких, как Мели’Ка — вдохновляли, заставляли тянуться за собой. Вытягивали из них яд, будто целительная примочка.       Тот забавный мальчишка, Риюдан, что сразу стал о ней беспокоиться, этим напоминал Ни’Ро.       «Такие люди завораживают, — подумала Мели’Ка. И, скептически взглянув на эту странную, непривычную Ни’Ро, усмехнулась. — Их свет помогает, даже если настроение на нуле и весь мир мерзким кажется».       — Давай так, — терпеливо начала Мели’Ка. — Я знаю, что у тебя проблемы. И знаю, что ты тоже это осознаёшь, хотя тебе и нельзя это демонстрировать. Пусть так. Будь для всех знаменем и провоцируй отвечать Ирнеину, это правильно. Но что бы ты ни делала, я хочу тебе помочь. Хочу быть полезной.       — Полезной? — переспросила Ни’Ро. Ещё мгновение на её точёном лице отражались подозрения, а затем — наконец-то! — женщина заметно смягчилась. И глянула на Мели’Ку с уже знакомым изучающим интересом. — Единственная хотелка, которую я сейчас готова терпеть от большинства людей. Ладно, я поняла тебя. Но будет лучше, если ты не станешь вмешиваться. Ирнеин, Дамир… Я сама не понимаю, что происходит. Я не смогу гарантировать твою безопасность. Лети домой.       Мели’Ка скептически выгнула бровь.       — Я знаю, что слух остальных народов хуже натаиннского, но не настолько же! Я не совета прошу, а предлагаю помощь. Точнее, обмен. Поможем друг другу.       Ни’Ро в кои то веки повернулась к Мели’Ке всем телом. От тщательно запрятанной паники на её лице не осталось ни следа. Теперь неромка глядела с предвкушающей улыбкой.       — А это мне нравится. В моменты, когда ты под угрозой, бескорыстная помощь заставляет… Беспокоиться. Итак, чем могу быть полезна, Мели’Ка?       Мели понятия не имела, были ли у Ни’Ро хотя бы базовые знания экономики и снабжения, или такие вопросы решал кто-то из её обширной команды спецов. Это был очередной кусочек паззла, крошечный фрагмент ответа, который позволил бы Мели’Ке собрать, наконец, портрет Ни’Ро. Разгадать этого человека, как сложную головоломку. Так что Мели’Ка стала объяснять суть проблемы, не особенно стараясь заменять терминологию простыми словами.       После первой же «дотации», проскочившей в речи, Ни’Ро поморщилась и недовольно протянула:       — Мы зря прогнали Юданни. Придётся звать обратно.       «Мы?» — удивилась Мели’Ка, но переспрашивать не стала.       — Честно говоря, я едва ли понимаю, о чём ты говоришь, — с непринуждённой улыбкой поделилась Ни’Ро. Люди, которые не стеснялись признавать свою неидеальность, нравились Мели’Ке больше всех: там, где иные могли пойти на всё, пытаясь сойти за героя баллад, они оставались искренними и тёплыми. — Но вряд ли бы ты обратилась ко мне по пустякам, так что я приведу людей, которые разбираются в этом получше. А ты пока подожди нас в комнате для особых посетителей. Иди до конца зала, последняя дверь справа.       — Так я на особом положении? — рассмеялась Мели’Ка, и Ни’Ро весело фыркнула в ответ.       — Не то слово. Вперёд.       Натаиннка понятливо кивнула и юркнула к указанной двери, стараясь не привлекать лишнего внимания. Слухи вокруг Ни’Ро ходили, ходят и ходить будут, но Мели’Ка всегда здраво считала: будет лучше для всех, если она не станет неосторожно подливать масла в огонь.       Ожидание много времени не заняло. Мели’Ка даже не успела перечитать свои заметки и сформировать линию поведения, как дверь уже распахнулась, пропуская неожиданно обширную делегацию. Подход Ни’Ро к решению любых вопросов был обстоятельным и ответственным, это Мели’Ка знала давно. И всё равно она не ожидала, что для беседы с ней Ни’Ро притащит семь человек, не считая себя саму.       Ни’Ро с Риюданом заходили в комнату последними.       — …и возьми, наконец, себя в руки, — строго проговорила Ни’Ро, обращаясь к латэрекку. Её узкая ладонь лежала у него на плече, будто Ни’Ро пыталась удержать его от глупостей.       Риюдан недовольно покосился на неё и явно собирался ответить, но заметил Мели’Ку, осёкся и нервно улыбнулся. Натаиннка чуть не потянулась проверить, не размазалась ли у неё косметика: таким странным был этот взгляд.       — Я тебя пугаю? — поинтересовалась Мели’Ка, чтобы сгладить неловкость.       — Нет, — отчеканила Ни’Ро, не давая своему протеже вставить ни слова. — Юданни у нас вообще отважный мальчик, особенно когда не надо.       — Например, сейчас? — предположил латэрекк и всё-таки скинул с плеча чужую ладонь. Его движения показались Мели’Ке скованными и нервными. Парнишка даже руки держал так, словно защищал жизненно важные органы. — Прекрати, пожалуйста. К нам человек обратился. Нужно помочь. Потом можешь продолжить на меня срываться, если тебе от этого легче.       — Ну и как с такими ссориться? — проворчала Ни’Ро, а затем ощутимо собралась, приветливо кивнула присутствующим и мягко предложила. — Присаживайтесь. Я, конечно, не специалист, но в проблеме, которую мне изложили, столько сложных слов, что, думаю, это надолго. Мели’Ка, перед тобой мои добрые друзья. Помимо прочих достоинств, они отлично разбираются в этих твоих…       Присутствующие заулыбались. Ни’Ро поморщилась и, как ругательство, выплюнула:       — …цифрах.       — В «цифрах» мы действительно кое-что понимаем, — улыбнулся один из приглашённых Ни’Ро экспертов. — И будем рады помочь.       По тому, что никто не представился, Мели’Ка поняла: несмотря на её полушутливое «особое положение», секретность никуда не девалась. И натаиннка считала, что это к лучшему.       Помещение, где они расположились, было в какой-то степени продолжением роскошного ресторанного зала, и в то же время — чем-то отдельным и самобытным. Большую часть комнаты занимал квадратный мягкий диван, забраться на который можно было лишь перешагнув через невысокую спинку. Матовая поверхность стола торчала прямо по центру дивана, и, право, Мели’Ка не хотела знать, чем занимались в этой комнате. Однако, чего таить, дорогая мебель, вся обвитая заклятьями очищения и укрепления, чтобы сохранить внешний вид, оказалась удобной. Когда все расположились, вальяжно вытягивая ноги или полулёжа на овальной спинке, обстановка сразу стала неформальной. Даже Ни’Ро ловко взобралась за этот странный «стол переговоров» и теперь с интересом следила за ходом беседы.       Один только Риюдан присоединяться к ним не спешил. Напротив: остался стоять, опираясь руками о спинку дивана рядом с головой Ни’Ро. Мели’Ке даже показалось, что он специально устроился так, чтобы видеть все входы и выходы.       И, что удивительно, даже особенно нервную сегодня Ни’Ро его присутствие в слепой зоне не напрягало. Казалось, что, невзирая на крайнее недовольство друг другом и, как показалось Мели’Ке, даже отголоски конфликта, эти двое были преисполнены взаимного доверия. Так иногда ведут себя родственники или лучшие друзья: порой огрызаются, не желают общаться, с удовольствием давят на чужие болевые точки — но всё же никогда друг друга не подставят. И жизнь положат на то, чтобы не дать это сделать другому.       Наблюдать за ними было интересно.       Слегка неприятно, но интересно.       «Неужели ты — её телохранитель? — усомнилась Мели’Ка. Сильным Риюдан не выглядел. Так, невысокий тоненький парнишка, которого со спины можно принять за подростка. — Вряд ли у тебя за плечами военная подготовка. Даже я знаю, какая выправка у никаренцев, хотя я-то Лирвин заканчивала. Что это за зажатая поза? С чего ты выглядишь напуганным? И нужен ли Ни’Ро телохранитель вообще, ведь портальщик может перенести её в безопасное место безо всякой драки? Связан ли ты как-нибудь с этим? Если допустить, что Ирнеин прав, то по возрасту и темпераменту подходишь…»       Но, какими бы занимательными ни были мысли Мели’Ки, они не мешали ей коротко и по делу объяснять проблему:       — …К тому же, Медный мир сам по себе сейчас — дотационный континент. Потихоньку приближаются к самообеспечению два микро-региона, где расположены крупные города, но остальные требуют крупных вливаний. Денежных, да, но ещё огромной проблемой является нехватка людей. В нашем городе занимаются культивированием и одомашниванием растений Юнтавии, прокладкой дорог в этой части материка, но самое главное — штольни. По прогнозам они очень богатые, но у нас не хватает рук, чтобы разрабатывать их в соответствии с графиком. Если так продолжится, мы лишимся финансирования из столицы, и нам не на что будет нанимать новых работников.       — Свободная торговля? — коротко поинтересовался один из экспертов, но второй, не давая Мели’Ке ответить, сам отбил эту мысль:       — Запрещена. Торговля ресурсами недр — только через столицу.       — К тому же, чтобы было, чем торговать, добычу нужно наращивать, — кивнула Мели’Ка. — А мы этого сейчас не можем.       — Звучит бесперспективно, — пожала плечами Ни’Ро. Несмотря на то, что она явно понимала едва ли каждое пятое слово, слушала неромка внимательно. — Я не против помочь, но на взаимовыгодное сотрудничество это не похоже. Скорее, очередное вливание денег.       — Это не так, — улыбнулась Мели’Ка. — Мы действительно отрезаны от крупных городов, окружены горами и лесом, но это означает лишь то, как сложно будет добраться до спрятанного у нас человека. Ну, если что.       — Предлагаешь убежище? — призадумалась Ни’Ро. — Это приятно, но мы стараемся держаться проверенных конспиративных квартир. И лояльных к нам городов. А у вас…       — Город лоялен на сто процентов.       Воцарилась тишина. Эксперты тактично молчали, Риюдан делал вид, что его тут нет, а вот Ни’Ро глядела на Мели’Ку с растущим изумлением.       — Что значит «лоялен»? Да я там была от силы пару раз! И то не для собраний, а чтобы проведать друзей. Как он может быть…       — Ну я ведь тоже чем-то занималась все эти годы, — усмехнулась Мели’Ка, радуясь отголоску надежды, что мелькнул в жёлтых глазах. — Город твой. Можешь проверить. И, конечно, если он будет приносить стабильный доход, это будет тебе на руку. Можно будет снизить число рискованных вылазок. А если провернуть всё правильно, то и газетчики будут скорее заинтересованы моим городом, а не бреднями дознавателей.       Мели’Ка едва не добавила: «По крайней мере, я на это надеюсь». Сомнение, появившееся на лицах присутствующих, намекало: ей и так не поверили. Бредни нёс Ирнеин или нет, но внимание всего мира было приковано к ним. Эту информационную повестку едва-едва смогла перебить угроза войны с вырожденцами Езовии, куда там новостям из крохотного шахтёрского городка!       Мели’Ка постаралась как можно увереннее произнести:       — Юнтавия — перспективный регион, даже если сейчас у него проблемы. И законы там очень гибкие. Если столица Медного мира не в состоянии обеспечить своим территориям устойчивое развитие…       — Город может запросить автономию, — неожиданно произнёс до сих пор тихий Риюдан.       Мели’Ка удивлённо покосилась на него.       — Ты знаешь законы Юнтавии?       — О да, он эксперт, — насмешливо хмыкнула Ни’Ро, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. — Мы потеряли Юданни на целые две недели, когда он закопался в документацию этого края мира.       На загорелых щеках юноши почудилась тень румянца. Риюдан торопливо заметил:       — Я просто знаю основы. Всему миру нужно быстрое развитие Юнтавии. Поэтому регионы, которые признаны перспективными, но не получающими финансирования, могут искать его на стороне. Всё для того, чтобы потенциал этой земли раскрылся полностью.       — Верно.       — И что это даёт?       — Да, это верно, весь мир заинтересован в освоении Юнтавии, — протянула Мели’Ка, глядя в глаза Риюдану. Натаиннка была уверена: из всех присутствующих он один мог в полной мере оценить её задумки. Во многом благодаря всё тому же нюху латэрекков на деньги. — Никто не знает, что за ресурсы скрываются на ней, насколько они ценны — но стараются запасаться ими, на всякий случай. Правда, есть один богатый народ, который не имеет доступа к Юнтавии вообще. А ведь ресурсы этого материка нужны ему чуть ли не больше, чем всем остальным.       — Ты предлагаешь вступить в союз с латэрекками? — моментально среагировал Риюдан. — Да это бунт!       Мели’Ка лишь улыбнулась.       Когда натаинны и неромы в своё время объединили усилия, чтобы покорять Юнтавию, они сделали всё, чтобы не пустить туда циановооких Смотрящих. Даже приехать на материк могли лишь единицы — те, чей дар был слаб, как у Клеаза. Это позволяло разбить практически абсолютное господство латэрекков на рынках. Чаще всего именно их спрос возвышал одни ресурсы и сбрасывал в утиль другие. Именно латэрекки, благодаря безумному дару их народа, обычно первыми находили применение новым материалам, скупали их за бесценок, превращали в небывалые вещи — и подсаживали весь мир на свои товары.       Не попав на Юнтавию, они лишились возможности провернуть любимый трюк. Неромы и натаинны строго контролировали торговлю с латэрекками. То, что находили на Юнтавии, попадало в руки Смотрящих по заранее безумным ценам и в малых количествах. И даже тот факт, что латэрекки напряглись и выторговали кусочек земли на Юнтавии для вырожденцев, своих давних друзей, их не спас. Вырожденцы работали не очень, производили мало, да и земли, что им выделили, оставляли мало места для нормальной добычи… Чего бы то ни было.       — Собственно, суть моей просьбы, Ни’Ро, не в том, чтобы ты «вливала деньги» в наш город, — с улыбкой резюмировала натаиннка. — Наоборот. Попробуй сделать так, чтобы в столице решили, что мы убыточные, и перестали нас финансировать вообще. Тогда мы станем автономны. И когда мы предложим союз латэреккам, у нас появится всё: и дотации, и рабочие руки, и защита. Но, что важнее, это будет таким ударом по союзу неромов и натаиннов, что о тебе забудут надолго.       — Если латэрекки на законных основаниях окажутся в сердце Юнтавии, это будет скорее угроза, — задумчиво протянул Риюдан.       Мели’Ка тут же подхватила:       — А если будет угроза, значит, туда стянут войска и магов. Думаю, привлекут даже дознавателей — все силы, что смогут купить. Войну начинать никто не будет, со Смотрящими вообще лучше не воевать. Но показать им силу, сделать предупреждение — от этого союз не откажется. Я, конечно, не эксперт, но, думаю, вам будет полезно знать, где находятся основные силы неромов и натаиннов… И понимать, что им сейчас не до вашей грызни с Ирнеином. А если латэрекки будут понимать, что это ты, Ни’Ро, решила их проблему с недопуском до богатств Юнтавии — цианчики будут тебе обязаны. Лояльность такого сильного народа, думаю, лишней не будет.       — А ты хорошо подготовилась, — задумчиво протянула Ни’Ро.       — Но, разумеется, я предлагаю не только это. Ещё и ресурсы. Наши горы не такие богатые, как тот же Канердан. Зато в числе последних находок в штольне у нас риваниты.       — Что-то знакомое…       — Риванит — это минерал на стыке неорганики и магии, — перевёл один из безымянных «экспертов», и Мели’Ка закивала.       — Драгоценный что ли?       — Ценность риванитов — не в составе, а во взаимодействии с магией. Они пока плохо исследованы, так что всех его свойств никто не знает. Но считается, что этот минерал удерживает магию даже лучше адуляра. Это универсальный, стабильный накопитель энергии.       Ни’Ро и Риюдан молча переглянулись.       — Это плохо кончится, — недовольно заметила неромка. — Даже не думай, Юданни.       Риюдан нахмурился.       — Накопители, Ни’Ро. И, судя по всему, в большом количестве. Мы обязаны в это включиться. — Он поднял глаза на собравшихся и мягко сказал. — Большое спасибо, господа. Все мы выслушали, в чём состоит суть проблемы. Пожалуйста, распишите, как вы видите её решение, и передайте свои идеи нам при следующей встрече. А на этом всё.       Несмотря на то, что властности Ни’Ро ему не хватало, эффект Риюдан почему-то производил такой же. Никто из «экспертов» не стал спорить или задавать вопросы. Люди кивали и уходили так же тихо, как и приходили. И Мели’Ка бы обязательно поинтересовалась, с чего вдруг все слушались зашуганного мальчонку. Но «мальчонка» теперь посмотрел на неё, и в циане его спокойных, даже отстранённых глаз Мели’Ка внезапно потерялась.       Дверь закрылась. Мели’Ка, Ни’Ро и Риюдан остались втроём.       — Знаете, — уже чуть менее уверенно протянула натаиннка, — я вообще-то подготовила список почти из двадцати пунктов, чем мой город может отплатить за помощь. Я как-то не ожидала, что вы так заинтересуетесь ещё на риванитах.       — Я, кстати, вспомнила это название, — протянула Ни’Ро, заметно поморщившись. — Они такие оранжево-розовые, да?       — Кое-кто стал экспертом в минералах? — передразнил Риюдан, получил щелбана и недовольно поморщился.       — Да как тут не стать, если тебе каждый день поют в уши об этих бесполезных булыжниках! — Ни’Ро раздражённо мотнула головой и испытывающе уставилась на Мели’Ку. — И, по-моему, риваниты образуются только в местах крупных скачков энергии. Откуда им у вас взяться?       — Скачки, да. На нашей территории их было целых два.       Риюдан удивлённо приподнял брови.       — Какой второй?       — А я бы послушала ещё и про первый, — фыркнула Ни’Ро.       Мели’Ка покорно кивнула и пояснила:       — Первый, предположительно, был лет семьсот назад. Судя по отголоскам магии, у нас в то время открывалась Трещина. Она, кстати, одна из причин сложного рельефа и постоянных обвалов, из-за которых штольни юго-западной части материка — самые опасные. А второй был относительно недавно. Предположительно, когда погибла Резервуар Аза’Ха.       Ни’Ро дёрнулась. На сей раз уже Риюдан опустил руку ей на плечо, не давая вскочить. И, судя по выражению лица женщины, отправиться делать глупости.       — Отпусти меня, Юданни! Мы в этом не участвуем!       — Мели’Ка, я, возможно, ошибаюсь, но Аза’Ха ведь погибла гораздо восточнее, — мягко протянул Риюдан, не обращая внимания на чужое раздражение.       То, что Ни’Ро так спокойно игнорировали, не укладывалось в голове Мели. Натаиннка неуверенно покосилась на неё, наткнулась на бешеный взгляд золотых глаз и поёжилась.       — Ну… — осторожно протянула Мели’Ка. — Восточнее, но не гораздо. Подземные коридоры, куда её заманили — это разветвлённая пещерная сеть. Считается, что она связана с пещерами, которые пролегают под городом, где я живу. А если и не связаны напрямую, то они как минимум смежные, и попасть из одной в другую можно, пробурив один короткий прямой тоннель.       — Твою мать, — разочаровано протянула Ни’Ро.       Психовать она перестала. Да и злость ушла. Теперь женщина сидела, опустив тонкие плечи и склонив голову, будто ей внезапно тяжело стало держать осанку. И эта поза, и внезапно потускневший взгляд выдавали такую разбитость, такую застарелую, горькую усталость, что Мели’Ка стала судорожно подбирать слова утешения. Натаиннка даже не понимала, что именно так расстроило этого несгибаемого человека. Но мысленно уже винила себя в том, что в какой-то момент начала злиться на Ни’Ро, такую колкую и язвительную сегодня.       — Мы будем рады помочь тебе и твоему городу, — объявил Риюдан, не давая ни шанса разрядить обстановку.       Он убрал руку, и Ни’Ро молча поднялась с места. Ни на Мели’Ку, ни на своего «Юданни» она не смотрела.       — Это всё, что ты хотела сказать? — тихо спросила она, глядя в огромное витражное окно.       Мели’Ка только глянула на тонкую сгорбленную спину, на то, как Ни’Ро обняла себя руками, будто сдерживая крик, и поняла: она не имела права видеть чужую боль. Каким-то чудом она умудрилась затронуть неприятную тему, ткнуть Ни’Ро носом прямо в то, к чему она не хотела иметь отношения, но от чего не могла отказаться. И теперь мешала одним присутствием, не давая расслабиться.       — Да, это всё, — торопливо сказала Мели’Ка. — Спасибо, что выслушала.       Ни’Ро так и не повернулась. Мели покосилась на Риюдана, и тот ободряюще улыбнулся, а затем протянул ей руку.       — Давай я тебя провожу, — едва слышно предложил он, и Мели’Ка быстро кивнула.       Общий зал ресторана теперь был пуст и тих. Невидимая, но эффективная команда Ни’Ро отработала, как всегда, безупречно. Пусть «совещание» по поводу взаимопомощи заняло не больше сорока минут, всех слушателей Ни’Ро уже успели отправить по домам, а зал — привести в первозданный вид. Теперь ни лишний след на паркете, ни сдвинутые столы больше не намекали, что этим поздним вечером в ресторане вообще кто-то был.       — Не злись на Ни’Ро, — наконец попросил Риюдан, когда эхо от их шагов стало казаться оглушительным. — Она не хотела тебя обидеть.       — Больше похоже на то, что это я её обидела.       — И это тоже не так, — мягко улыбнулся латэрекк. — На самом деле она хорошая. Просто то, что ты рассказала… Это очень опасная тема. И Ни’Ро до последнего надеялась, что ей никогда не придётся в это лезть. Но то, что в одном месте когда-то открывалась Трещина, гиб Резервуар, да ещё и образовались риваниты — это не совпадение. И мы не можем это игнорировать. Она свыкнется с этой мыслью, и всё снова будет хорошо.       В мягкой уверенной речи Риюдана при желании можно было найти то успокоение, которое обычно дарила Ни’Ро. И, как и думала Мели’Ка, этот юноша был на редкость хорошо осведомлён не только о планах, надеждах и целях Ни’Ро. Он понимал её саму. Быть может, даже знал, кто она без личины. Обычных союзников так близко не подпускали.       Опасным этот юноша, которому уменьшительно-ласкательное «Юданни» подходило даже больше полного имени, всё ещё не выглядел. И потому Мели’Ка решилась.       — Можно личный вопрос?       — Задать — можно, — светло улыбнулся Риюдан. — Но я не гарантирую, что отвечу.       — Я слышала, как ты был обеспокоен статьёй Ирнеина, — осторожно начала Мели’Ка, и улыбка слетела с его лица тут же. — Ты, как и я, волнуешься. Жаль, что Ни’Ро этого не видит.       — У неё слишком много проблем, чтобы беспокоиться из-за надуманных поводов, — натянуто улыбнулся юноша.       Мели’Ка, не слушая его, продолжила:       — Ещё бы. Статья, конечно, ставит её под удар, но не так сильно, как её портальщика. Представляешь, как сильно сейчас должен беспокоиться он?       — Если он существует.       — Я думаю, существует, — невозмутимо отозвалась Мели и чуть понизила голос. — И мне его безумно жаль. Он ни в чём не виноват — но одно его существование теперь стало угрозой для Ни’Ро. Для человека, которому он обязан всем. Думаю, это очень… Давит. — Мели’Ка смотрела прямо перед собой. Риюдан действительно не отвечал, но натаиннке этого было и не нужно: она слышала, как юноша скрипнул зубами, как изменился ритм сердцебиения. — Интересно, он после этой статьи не думал действительно пойти к Ирнеину? Как считаешь, насколько он предан Ни’Ро?       — Хватит, Мели’Ка.       Натаиннка остановилась.       — Тебя так заинтересовали накопители магии, потому что Ирнеин прав? У твоей способности действительно есть ограничения? На много переходов через Третью не хватает мощи?       Снова в циановых глазах замаячило то загнанное выражение, что было в них, когда Риюдан пытался убедить Ни’Ро поберечься.       — Ты не можешь просто бросаться такими словами, — с укором протянул Риюдан и остановился тоже. — Нельзя вот так обвинять людей в том, что они…       — Удивительные? Да, не подумала. Прошу прощения. Сильно обиделся?       — Это не я. Я ничем не отличаюсь от остальных!       — Да ладно тебе, — улыбнулась Мели’Ка, с интересом разглядывая юношу перед собой. Тому от пристального изучающего взгляда явно сделалось неловко. — Кто ещё это может быть? Кто так же хорошо знает Ни’Ро, кому она позволяет принимать решение за себя? К тому же, ты постоянно рядом с ней.       В циановых глазах замаячило подозрение.       — Постоянно? Погоди, сколько раз ты меня видела?       — Не знаю, — честно отозвалась Мели’Ка. — Ты кажешься знакомым, но я не могу вспомнить. Но я уверена, что это не первая наша встреча. И что ты — не просто советчик, который бегает за Ни’Ро, потому что больше заняться нечем. Ещё и накопители.       — Накопители нужны совсем для другого! — торопливо перебил Риюдан. — С момента открытия последней Трещины прошло уже девять лет. С каждым месяцем растёт угроза новой. А после твоего исследования их магической природы мы считаем, что, если соблюсти нужные условия, можно проконтролировать, где и когда откроется новый разрыв. Мы могли бы уберечь всех от разрушений… Ты мне не веришь.       Мели’Ка с сожалением покачала головой.       — Нет. Совсем. Вернее, если ты покорил Третью Грань, то, быть может, справишься и с угрозой Трещин. Но вряд ли именно это — твоя цель.       — Я не имею к Граням никакого отношения!       — А я слышу твоё сердцебиение. И ты — врёшь.       Риюдан осёкся. Он торопливо огляделся, словно весь зал заполняли невидимые соглядатаи, и каждое слово давало им оружие против латэрекка. Страх на лице юноши постепенно сменялся обречённостью.       — Извини, Мели’Ка. Я не хотел этого делать.       — Что?..       На сей раз осеклась натаиннка. Риюдан стремительно шагнул ближе, потянулся к ней рукой. Мели’Ка ощутила прикосновение ледяных пальцев к виску. Увидела, как в циане глаз напротив разгоралось зарево, как мутный сизый туман хлынул ей в разум, как замигали на горизонте далёкие смешливые звёзды…

***

      Мели’Ка пошатнулась, и её цепко ухватили за предплечье.       — Осторожнее, пожалуйста, — фыркнула Ни’Ро, помогая ей выпрямиться. — Не хватало ещё ноги здесь переломать. Я же тебя до целителя не дотащу.       Мели’Ка на всякий случай второй рукой оперлась о стенку. От правого виска распространялась монотонная гулкая боль.       — Прости. Это всего лишь мигрень, — попыталась оправдаться натаиннка.       — Тогда тем более скорее отправляйся домой и отдыхай. И даже не думай выйти из игры сразу после того, как мы с тобой заключили столько полезных соглашений, поняла?       На задорную улыбку Ни’Ро Мели’Ка сумела лишь едва-едва приподнять уголки губ. Соглашений и правда было заключено предостаточно: кто бы мог подумать, что Ни’Ро так здорово разбиралась в экономике и законах Юнтавии! Все приглашённые ею «эксперты» и рядом не стояли с такими познаниями и деловой хваткой. Все, кроме…       — А разве с нами не было кого-то ещё? — вслух задумалась Мели’Ка.       Ответный взгляд Ни’Ро был невозмутимым и спокойным.       — А кто с нами ещё мог быть? Ирнеин, который ведёт меня в цепях? Или гений-портальщик, который по пять раз на дню гоняет в другие миры? Читай газеты критичнее, Мели’Ка. И голова болеть меньше будет.       Натаиннка только усмехнулась. И правда: загадки, угрозы Дома Скорби, Третья Грань… Такая нелепица.       Развод для дурачков, и не более того.