Стадия дельта

Засвети же свечу

на краю темноты.

Я увидеть хочу

то, что чувствуешь ты.

Иосиф Бродский, «В темноте у окна»

      — Директор Витскар, — с едва заметным поклоном позвал Хтон.       Хида величественно кивнула.       Два года назад она не верила, что их с Мэваром «мирное соглашение» принесёт хоть какие-то плоды. Умуорвухтон казался неуправляемым: глядел агрессивно, огрызался уверенно, наставников и цолнеров не боялся, на попытки влияния лишь ухмылялся… Временами казалось, будто этот мальчишка хотел доказать, что далеко не любого зверя можно приручить.       Однако он и правда не доставлял проблем. Даже редкие нарушения правил Никарена, которые засекались самой Хидой или цолнерами, оказывались столь невинными и беззлобными, что не было смысла даже заносить их в личное дело. Мало кто из никаренцев мог похвастаться таким же абсолютным послушанием.       Директор Витскар в ответ держала слово и не пыталась вызывать Умуорвухтона на пси-экспертизы. Её даже не тревожила совесть: Хида понимала, что ни одна экспертиза ничего бы ей не дала. Чем больше проходило времени, тем хуже читался этот мальчишка. И тем активнее сопротивлялся попыткам пробраться за его броню.       За два с половиной года, что Хтон учился в этом литэраруме, директорский кабинет он посещал лишь раз. Странно, как дорогу не забыл.       — Чего тебе, Мэвар? — дружелюбно поинтересовалась Хида. — Заблудился?       — Нет. Пришёл задать вопрос.       Директор Витскар заинтересованно склонила голову и указала на кресло. Мэвар, как и ожидалось, с места не сдвинулся, замерев изваянием у двери.       С минуту поиграв в гляделки, Хида сдалась, понимая: в случае необходимости мэвар мог бы стоять так весь день, игнорируя её попытки быть гостеприимной. Если бы директор продолжила настаивать на своём немом «присядьте», с этого упрямца сталось бы окопаться у порога и до скончания века зыркать на неё из-под занавеси тёмных волос.       — Задавай свой вопрос, — сдалась Хида.       — Мне интересно, почему меня пытаются отстранить от заданий.       Директор Витскар среагировала не сразу.       — Погоди, почему ты так решил?       — Мне даже не дали подписать соглашения. А без него меня из литэрарума не выпустят. — Умуорвухтон прищурился. Когда конкретно ему исполнилось восемнадцать, мэвар и сам не мог бы сказать: возможно, недели назад, а, быть может, и вчера. Но Хтон точно знал, что заветная дата миновала, ведь близился уже второй месяц весны. Соглашение, по которому мэвар мог бы с чистой совестью участвовать в миссиях, уже должны были ему преподнести. Однако время шло, а никто даже не пытался поднять тему миссий. — Я что, всё ещё считаюсь диким?       — Нет, у тебя до противного идеальное личное дело, — вздохнула директор Витскар.       Одна-единственная отработка, в которую вляпался мэвар, и то не была туда занесена: накосячил-то Умуорвухтон, формально, ещё до начала обучения и даже до официальной регистрации в литэраруме. Хида и хотела бы внести упоминание об этом инциденте в досье, чтобы разбавить его приторное, слащавое, наигранное совершенство — но у неё не было для этого оснований.       — Тогда я ничего не понимаю.       — Тебе не дали соглашение, потому что ты несовершеннолетний, Мэвар.       — Не шутите так, директор! У мэваров совершеннолетие в тридцать пять. Я не собираюсь торчать в этом… литэраруме так долго.       — Это не я придумала, — вздохнула Хида. — Но ничего сделать не могу. Твой народ просто не поймёт, если мы будем умолять их из уважения к тебе лично изменить порядок.       — Директор Витскар, — вкрадчиво позвал мэвар, подходя ближе, и Хида нервно поёжилась.       Занятия по контролю тела, танцы и рукопашка оказывали влияние на всех никаренцев, меняя повадки, укрепляя дух и тело. С мэваром метаморфозы пошли ещё дальше. Умуорвухтон теперь двигался кошачьей, крадущейся походкой, от которой в груди что-то ёкало.       Директор Витскар так и не поняла, пугала её такая звериная грация, или завораживала.       — Я ведь по документам никакого отношения к мэварам не имею, — мягко напомнил Хтон, нагло щуря алые глаза. — От рода отделён, украден… В смысле, вообще непонятно как оказался на территории неромов, неясно откуда взялся и куда следует меня возвращать, бывает же. То, что мэвар, видно только по глазам. Но формально-то — какое у меня гражданство?       Хида Витскар поморщилась, но вынуждена была признать:       — Неромское.       — А у неромов совершеннолетие?..       Хида молча подала ему бланк с соглашением и сделала вид, будто не заметила клыкастой ухмылочки, промелькнувшей на хищном лице юноши.       — Всегда приятно приходить с вами к взаимопониманию, — мурлыкнул Умуорвухтон, выводя замысловатую подпись на листе и придвигая его обратно к директору.       — Вали уже отсюда, — буркнула Хида. — Будет что — вызовем тебя на задание в общем порядке.       Мэвар вновь поклонился, каким-то образом сочетая в себе вежливость и издёвку, и удалился из кабинета так же беззвучно, как и прибыл. Но не успел он закрыть за собой дверь, как вынужден был перетерпеть допрос.       — И как всё прошло? — тут же поинтересовалась Эфаро.       Аргумент, что Умуорвухтон направлялся не на смертельную битву, а всего лишь в директорский кабинет, на неё впечатления не произвёл. Леди Рандари посчитала своим долгом проводить его, дождаться результата — и, судя по всему, так же под ручку оттащить на семинар по защите к Кодану.       — Ожидаемо. Она пыталась строить из себя строгую, но соглашение мне выдала, — улыбнулся мэвар и свернул к лестнице. Эфаро присоединилась без колебаний, хотя ей нужно было в другую сторону. Атакующие маги проводили семинары только на открытых полигонах, чтобы никого не убить. Защитники — в башнях, чтобы приучиться развёртывать полноценную броню на ограниченных площадях. Эфаро же топала в сторону восточной башни так уверенно, словно мечтала опоздать на собственное занятие. — Эфи, серьёзно? Я понимаю, у нас «угроза Роиргана», но не настолько же…       — Последняя группа, с которой он отправлялся на миссию, не вернулась, — заявила Эфаро таким тоном, словно это должно было пресечь все вопросы.       На взгляд Хтона, то, что Эфаро не попыталась убить Нермора за «лишние травмы Хтона и Меатара на занятиях» — чудо. За те месяцы, что они занимались, Эфи стала дёрганой и таскалась за Хтоном даже больше, чем обычно, изображая из себя мэварохранителя.       — Значит, хорошо, что я ещё не допущен до миссий.       Хтон и Эфаро переглянулись. Девушка недовольно хмурилась. Мэвар хранил каменное спокойствие.       — Всё будет хорошо, Эфи, — мягко уверил Умуорвухтон. — К тому же у нас сегодня даже нет «Основ боя с оружием». У нас редкий шанс наслаждаться целым днём без самодовольной физиономии Роиргана поблизости! Вот и не надо искать его на каждом шагу. И ты, кстати, опаздываешь. А у вас вроде практика работы с обратной тягой. Вот и иди. Покажи им, кто тут настоящее пламя!       С горестным вздохом Эфаро отпустила его руку, а затем нервно глянула на часы. Не найдя ничего подозрительного, леди Рандари всё же усмехнулась и бодро пообещала.       — Ладно! И я, конечно, верю, что у тебя всё получится с барьером подзарядки. Но если вдруг нет — мы его с тобой отработаем!       Предложение Хтона не впечатлило. Эфаро переживала за его успехи больше, чем за свои, и на каждый «провал» Хтона с упорством, достойным лучшего применения, отвечала именно этой фразой. «Мы отработаем» — так звучал главный источник головной боли Умуорвухтона. Проводить время с Эфаро ему нравилось. Но он определённо предпочёл бы какой-то другое занятие. Пару дней строить из себя идиота, что не может сплести примитивное заклятье, а потом «медленно его освоить» было скучно… Но необходимо.       — Договорились, — вздохнул Хтон, и они, наконец, разошлись. Мэвар тут же поспешил на занятие.       Изучение того самого барьера подзарядки Хтон очень ждал: в нескольких учебниках тот уверенно называли лучшим защитным заклинанием уровня новичка. Хтон предвкушал сложности, долгую упоительную работу над новым заклинанием, словом, всё то, за что он так любил магию. В последнее время боевые чары давались ему до противного легко, и Хтон надеялся, что именно сегодня всё изменится.       Когда мэвар пересёк лужайку и вошёл в восточную башню, на него обрушилось горчащее на языке раздражение. Оно очень резонировало с приятными мыслями Хтона, и потому сразу насторожило. В груди как будто свернулся крошечный ядовитый дракончик: холодный, склизкий и агрессивный. Хтон помотал головой и с подозрением огляделся.       «Да ну нет… Что ему здесь делать?» — ударился мэвар в отрицание. Полный самых неприятных предчувствий, Хтон метнулся вверх по лестнице.       И да. Роирган за каким-то Кругом припёрся в восточную башню, примостился на скамеечку у двери в лекторий и уже начал настраивать против себя окружающих. С каким-то хитрым умыслом или просто из любви к искусству — Хтон даже думать не хотел.       — Я хочу присутствовать и буду присутствовать, — тоном «я делаю это тебе назло, так что подавись» заявил Нермор наставнику Кодану, не обращая внимания на его ярость.       На такие вещи Нермор никогда не обращал внимания.       Защитники с третьего курса стояли в сторонке и наблюдали за перепалкой. Мэвар различил их перешёптывания и подошёл ближе.       — Он напрашивается на наказание, — вздохнула Шаквар.       — Нет, думаю, он будет присутствовать, — флегматично заметил Хтон, включаясь в разговор.       «Прости, Эфи. Я правда пытался не контактировать с ним сегодня, но эта сволочь вездесущая».       — И действовать нам на нервы всё занятие, — поддакнул Ихои.       В результате так и вышло. Наставнику Роирган действовал на нервы даже когда просто сел в уголке, делая вид, что читал («Очень смешно, обхохочешься», — подумал Хтон, когда увидел это). Кодан психовал, оглушительно стучал по доске указкой и всячески пытался показать, насколько Роиргану не рады.       А вот мэвару было скучно. «Фишку» нового заклятья он раскусил несправедливо быстро: вся сложность его была в двух нестабильных переменных, которые постоянно заменяли друг друга. При чароплетении наблюдать требовалось именно за ними и успевать менять течение энергии, чтобы правильно отразить вектора. Фактор времени при плетении заклятий вообще был очень тонким моментом, который порой гробил всю формулу. Но, поняв основной принцип, Хтон раскусил, в каком направлении следовало работать, быстро накидал на листе примерные расчёты, а затем интересу ради попытался нарисовать схему того, как чары должны были выглядеть в реальности.       Это стало хобби. Хтону нравился процесс превращения магии в искусство. У них оказалось много общего: как годы назад Умуорвухтон интуитивно улавливал, какие цвета хорошо «лягут» друг на друга, а какие лучше и не пробовать мешать, так теперь он улавливал механику взаимодействия магических потоков. Существовали законы и правила волшбы, которым молодых магов учили в литэрарумах — они были основой, надёжной опорой под ногами. А ещё был творческий поиск и целый мир на кончиках пальцев, познаваемый и изменяемый, пронизанный магией так, что дышать становилось больно. Хтон умел видеть прекрасное в магии и магию во всём, к чему прикасался — и колдовство давалось ему легко.       «Пропускайте магию через себя! — убеждали наставники. — Тогда вы сможете влиять на неё!» Но и сами наставники, и большинство курсантов следовали этому совету, если можно так выразиться, в буквальном смысле. Маги становились линзами, направляющими и усиливающими космические потоки — и это работало. Энергия протекала сквозь их тела, будто через изогнутое стекло. Но Хтон предпочитал действительно пропустить магию через себя. Стать ей, понять, увидеть, почувствовать, влюбиться в то, что он делал. Магия стала ему покорна, будто дрессированная форосса.       На листе новая формула выглядела очень сочно: крутые линии, плавные переходы, причудливость в сочетании с природной грацией. Сегодня, правда, Хтон осторожничал. Это занятие проводилось исключительно для защитников, а с защитниками в группе было всё плохо. Затеряться в толпе и не привлекать внимания было куда сложнее, чем обычно.       Ещё на первом курсе наставник Кодан пояснял:       — Выбранный вами стиль много о вас говорит. Склонные к аэре чаще предпочитают путь защитника. Пира обычно растит классических воинов. Это заключено в самих стилях: воздух поддерживает жизнь. Огонь — это пламя пожирающее, и задолго до того, как человечество додумалось его использовать, оно было угрозой и могло нести только гибель. Конечно, не всё так однозначно, бывают исключения, и вот они какие говорящие, вы даже не представляете. Воздушники-воины чаще всего скрытые бунтари. Огненных защитников отличает очень не стандартное мышление. Но и те, и другие встречаются редко. Один на группу — и то если повезёт. Предварительно все считают, что в вашей группе будет два аэрозащитника и шесть пировоинов. У вас есть шанс удивить нас всех, изменив пропорцию.       Получилось так, что удивил всех Ихои. Опять. На втором курсе он притопал в группу защитников с этой своей пирой и попытался обрадовать присутствующих тем, что планировал учиться с ними. Ноуса Шаквар и правда обрадовалась и с тех пор от Тваино не отлипала. Хтон же чуть не упал от изумления. Потому что «нестандартное мышление» — это не про Ихои. Да, после тренировок с Роирганом тот поразительно выправил оценки и уверенно вступил в число лучших курсантов группы. И всё же «понять нехитрый принцип и получать хорошие оценки» и «нестандартно мыслить» — это разные вещи. Первому можно научить даже животное. Второе, как считал не верящий в талант Хтон, прививалось годами творческих поисков.       Впрочем, всё оказалось не так странно. Ихои потом по секрету сообщил Хтону, которого отчего-то считал сообщником, что сам Роирган был пламенным защитником, и что Ихои подсмотрел у него «много интересных штук». В такую версию Хтон поверил.       Роирган и сам был интересной штукой. Одной из тех, что вроде бы занятно, но к чему лучше не приближаться: такие штуковины имели неприятное обыкновение руки отрывать.       В любом случае, защитников в их группе было всего трое. И внимания наставника Кодана хватало на каждого.       — Курсант Мэвар, — вкрадчиво позвал Кодан.       Хтон тоскливо вздохнул и посмотрел на него.       — Снова фиалки рисуете? Как дела с заклятьем?       Хтон подозревал, что Кодан понятия не имел, как выглядели фиалки. С одной стороны всё логично: Июта вряд ли интересовали растения, что не могли хотя бы кислотой плюнуть. С другой… Впрочем, Умуорвухтон не любил осуждать чужую невнимательность к окружающему миру.       В прошлый раз, когда Кодан поймал его за рисованием шаблона очередного убийственно сложного заклятья, Хтон не придумал ничего лучше, кроме как прикинуться юным натуралистом. Сложная вязь заклятья, вычерченная лиловыми чернилами, легко была принята стоящим в отдалении Коданом за «это фиалки, наставник». И теперь Иют не уставал припоминать этот инцидент каждый раз, как у него случалось дурное настроение.       — Наставник, — проникновенно начал Умуорвухтон, — это заклятье такое сложное. Мне кажется, здесь есть какая-то хитрость.       Роирган уставился в их сторону так, будто засомневался в своём знании неромского языка. Однако удивился только он один: Ихои и Шаквар увлечённо колдовали, а наставник Кодан привычно поморщился.       — Да, Мэвар, хитрость тут есть. Я надеюсь, вы сумеете её отыскать хотя бы до следующего занятия. И больше не будете стопориться над примитивными заклятьями. Повторюсь, курсант: статус дитя катаклизма — это ещё не всё.       — Буду тренироваться вместо сна и отдыха, — покорно заявил Хтон и, когда Кодан отошёл, снова опустил голову, склоняясь над блокнотом. Чары всё ещё были простыми, занятие — скучным, а рисунок — незаконченным.       Когда время, отведённое на лекцию, истекло, Кодан испарился. Буквально: он аж вылетел за дверь. Присутствие Роиргана его явно отпугивало.       — Хтон! — Ихои подошёл ближе и этак прочувственно сжал плечо мэвара.       «Чего тебе надо? — лениво подумал Умуорвухтон. — Утешать меня собрался?»       — Не переживай, — предсказуемо посоветовал Тваино. Хтон с годами привык к его чудачествам и даже находил Ихои приятным человеком. Но вот нормально общаться у них никак не получалось. Тваино принимал нейтральное выражение лица Хтона за скрытую печаль и бросался утешать. И вечно таскал соседу яблоки. — У тебя всё получится!       — Да! — фальшиво обрадовался Умуорвухтон. Он понял: проще подыграть, чем наорать. Впрочем, этим правилом вся его жизнь описывалась. — Ты просто открыл мне глаза, Тваино. Спасибо большое. Ты иди, а я тут это…       Он указал на раскатившиеся по столу карандаши. Хтон собирался ловить их так медленно, как потребуется, лишь бы не идти на следующее занятие вместе с Ихои и не выслушивать его подбадривания. Искренние, но лишние.       Тваино тоже посмотрел на карандаши и явно собрался предложить помощь. Хтон как мог незаметно толкнул парту бедром, и всё тут же просыпалось на пол.       — Какая неприятность, — вяло ужаснулся Хтон, а затем махнул рукой. — Иди, иди. Я быстро.       — Ладно, — сдался Тваино и минуту спустя Хтон мог с облегчением выдохнуть в одиночестве.       Вернее, мог бы.       — А-а-а-ах, наста-а-а-авник, это заклятье тако-о-ое сложное! — пропел Роирган, трогательно прижав лапки к груди.       Хтон поморщился и полез под парту за карандашами.       Роирган снова затеял какую-то игру. И, что хуже, сделал это страшно не вовремя. Да, мэвар собирался ненавязчиво подмазаться к Нермору, под шумок выведать у него информацию. Может, чем Круг не шутит, скопировать парочку полезных заклятий… У Хтона был план.       У Роиргана, к несчастью, тоже. И если курирующий подошёл первым, значит он, в отличие от Умуорвухтона, уже подготовился. Их общение было шахматной партией, а в шахматах игрок, который навязывал инициативу, задавал тон всей игре.       Хтон не хотел снова играть на чужом поле. И потому ещё пытался сбежать, демонстрируя полную незаинтересованность в подначках Нермора.       — Катись нафиг, — посоветовал он с пола. Виридиановый карандаш, видимо, принял это на свой счёт и закатился ещё дальше под скамью.       Стремительное движение Нермора мэвар заметил слишком поздно. Он, конечно, попытался быстро вылезти из-под парты и пнуть Роиргана, но тот успел отскочить. И теперь с интересом листал блокнот Хтона. И вот это было уже слишком.       — У тебя есть запасные руки? Потому что этих сейчас не будет.       — Это угроза? От человека, который не в состоянии освоить какой-то несчастный барьер подзарядки? — Нермор гаденько ухмыльнулся. — Не напугал, симулянт-любитель.       Дальше спорить Умуорвухтон не стал. Просто попытался вырвать свой блокнот из рук Нермора.       Тот увернулся, ни на мгновение не отрываясь от исписанных страниц. Когда Хтон рисовал «шаблоны» для заклятий, он старательно продувал чернила или грифели карандашей энергией. Тогда след, оставленный на бумаге, был заранее насыщен магией, и взаимодействовать с ним становилось проще. Но сейчас мэвар впервые задумался, что от этого решения следовало отказаться. Ведь только благодаря этому Нермор видел, вернее, «ощущал» написанное. Без магически активного следа страницы блокнота были бы для слепого Роиргана пустыми и неинтересными.       Хтон рванулся снова. Нермор легко кружил у парт, шёл назад спиной, реагировал на броски мэвара вяло и неохотно — и всё равно Умуорвухтон почему-то не мог поймать его.       — Отдай! — потребовал Хтон, когда понял, что силой вырвать своё он мог у кого угодно, но точно не у этого человека.       — Это потрясающе, — не обращая на него внимания, пробормотал Нермор, разглядывая очередной разворот.       Против воли Хтон почувствовал нечто вроде благодарности. Шаблон заклятья, старательно отчерченный там, занял у него полтора месяца изысканий, и мэвар очень им гордился. Вернее, заклятий-то там было намешано с полдесятка. Хтон пытался придумать универсальный щит, как водится, амагичный в неактивном состоянии. Теперь, после удачных тестов, мэвар вечно ходил в такой защите. Если бы кто-то вдруг решил напасть на него с боевым заклятьем, щит среагировал бы сам, причём подобрав оптимальную силу отражения чужой агрессии.       Естественно, заклятье было рассчитано всего на три удара, а затем его следовало обновлять, и Хтон пока не придумал, как обойти это ограничение. И всё равно достигнутый результат казался мэвару как минимум приемлемым.       — Полтора года назад я правил тебе похожий рисунок почти полностью, — задумчиво припомнил Нермор, продолжая отступать. Мэвар двигался вслед за ним, пытаясь улучить момент и отобрать свой драгоценный блокнот, где хранились результаты работы как раз последних полутора лет. — Но сейчас мне почти не к чему придраться. Во всяком случае, это будет работать, причём так, как задумано. Другой вопрос в экономичности, эргономике, я бы сказал…       — А меня всё ещё не интересует твоё мнение, — огрызнулся мэвар.       — Ой ли?       — Что тебе нужно, Роирган?       — Я чувствую, как тебе дорог этот блокнот. — Нермор хищно улыбнулся и погладил пухлую книжечку по корешку. У мэвара чуть клыки не полезли. — Ты проводишь за ним много времени. Ни одной вырванной страницы, всё аккуратненько, красивенько… Здесь результаты работы, которую ты очень любишь. И, кстати, прослеживается тенденция к усложнению заклятий. Привлекает высшая магия?       Когда Хтон в очередной раз кинулся за блокнотом, Нермор тяжело вздохнул, вроде как отступил, но на сей раз не стал увеличивать дистанцию. Наоборот: сцапал мэвара за руку, которой тот тянулся к своему сокровищу, и заломил её за спину.       — Ублюдок! — зарычал Хтон, но вырваться не попытался: насколько он помнил, результаты Роиргана по единоборствам и контролю тела были примерно такими же, как и по бою с оружием — неприлично идеальными. Так что мэвар стал стягивать энергию для заклятья, надеясь выкинуть гада из окна.       На сей раз Нермор и правда отвлёкся от блокнота и саркастично выгнул бровь.       — О, Хтон, я тебя умоляю.       Сам он сплёл заклятье крайне быстро. Умуорвухтон ощутил прикосновение магии к телу и имел сомнительное удовольствие наблюдать, как его собственные почти доплетённые чары вырвались и развеялись в воздухе.       — Ты никогда не думал, что вот это всё — слишком просто для тебя? — миролюбиво мурлыкал Роирган, обводя взглядом лекторий, доску с аккуратно выведенной формулой, пустые парты. — У тебя потрясающий магический талант. Тот, кто подсадил тебя на изобразительное искусство — гений. У тебя изначально привита привычка абстрактно и творчески мыслить, легко визуализировать то, что зародилось в голове, искать сочетания, управлять формой и содержанием. Этого уже достаточно, чтобы прекрасно ворожить. Но ты ведь ещё и Резервуар. Космическая энергия — не просто часть тебя. Она — бо́льшая часть. Естественно, ты очень тонко чувствуешь магию. И всё вместе приводит, — Нермор задумчиво перевернул страницу блокнота, — вот к таким результатам. Потрясающие примеры комбинаторики сложных заклятий. Ты опережаешь группу года на два, если не на три, Хтон — и при этом нагло мимикрируешь под отстающего. «Ах, настаа-а-авник, я такой дурачок! Тут аж девять опор в заклятье, что же делать…»       Нермор неожиданно отпустил его и снова отступил на шаг. Умуорвухтон шарахнулся в противоположную сторону, растирая руку.       — Ты можешь больше, чем показываешь. — Роирган наконец-то добрался до страницы, где Хтон от нечего делать чертил шаблон того самого щита подзарядки: барьера, что становился только сильнее от вражеских ударов, если успевать менять между собой «режимы» отражения и поглощения. Нермор снова подленько улыбнулся и ударил свободной рукой по двери. По деревянным створкам поползло сложное заклятье, наглухо запечатывая их. — Мне интересно, насколько.       Хтон придирчиво оценил вязь чар, которые он, между прочим, видел впервые, и прищурился.       — А не пошёл бы ты? Мне кажется, проще тебя убрать с дороги и спокойно выйти.       — Ох, Хтон. — Нермор показал мэвару его собственный чертёж. — Уж можешь поверить: сдвинуть меня с места сможет только вот это заклятье. Правильно сплетённое! Посмотрим, так ли ты плох, каким хочешь выглядеть.       Умуорвухтон терпеть не мог демонстрировать «таланты». Да, проникать в суть новых заклятий у него получалось быстро. С каждым месяцем — всё быстрее. Хтон понимал, как работала магия, чему подчинялась и на что была способна. У него имелась сильная база и море вдохновения для экспериментов. Но…       — Что тебе нужно? — уже с меньшей агрессией, но с большей подозрительностью поинтересовался мэвар.       — Мне? — Роирган ухмыльнулся. — Ничего. Я всего лишь ваш курирующий. Забочусь об успеваемости.       — Три «ха-ха». — Хтон с подозрением огляделся. — Кто тебя подослал? Чего хотите? Сколько здесь следилок?       Роирган захохотал и привалился плечом к двери.       — О Грани, да ты ещё больший параноик, чем я думал! — выдавил Нермор сквозь смех. — Везде бы тебе угрозу увидеть.       — И я редко ошибаюсь.       — Не спорю. — Роирган через силу перестал улыбаться и сообщил. — Да, следилок тут было порядочно, но я их уже давно деактивировал. Вернее, перенастроил, но не суть. Не люблю, когда кто-то слушает мои разговоры.       — Потому что за твои разговоры отдают под трибунал, — рыкнул мэвар. — С чего бы мне тебе верить?       — Плевать, веришь ты мне или нет. Но не только ты тут под прицелом. Мне, например, опасно говорить с тобой без дела дольше пары минут. И я даже не знаю, в чём большая угроза. И если ты настолько уверен, что я легко рискнул бы тобой, подумай — в чём для меня резон подставляться самому?       Хтон «поверил» настолько, что вместо ответа повернулся к курирующему спиной и пошёл к ближайшему окну.       — Ты серьёзно? — После паузы поинтересовался Роирган. — Хтон, мы в башне. Десятый этаж.       — Феерически наплевать. — Мэвар потянулся к окну, но тут по стеклу потекло заклятье, которым Роирган заблокировал входную дверь.       Хтон скрипнул зубами. Он понимал, что это глупо, но всё же на всякий случай посмотрел и на другие окна. Да, бдительный Роирган запечатал их так же быстро и надёжно, как и остальные пути отхода.       — Да ладно тебе, Мэвар. — Нермор улыбнулся, поигрывая блокнотом. — Всего лишь крошечный тест. Результаты останутся сугубо между нами, зато я сразу открою дверь и отдам тебе эту помесь гримуара и раскраски.       — Клятву, — мрачно потребовал Умуорвухтон. — На крови.       — Параноик, — вздохнул Нермор, но послушно сплёл простенькое заклятье. — Ты выйдешь отсюда вместе со своим блокнотом сразу же, как пройдёшь небольшое испытание.       Чары, похожие на тонкую цепь, вошли под кожу, сверкнули, будто замкнув сердце в кольцо, и погасли.       — Надеюсь, тебе не нужна ещё какая-нибудь дичь вроде расписки?       Умуорвухтон задумался.       — Надо отдать твоим наставникам должное, — нервно хохотнул Роирган. — Мало кто способен настолько запугать человека. Давай не глупи, Хтон. Барьер подзарядки. Быстро.       Хтон начал стягивать силу. Ворожить то, что мэвар досконально разобрал и перенёс на шаблон, было достаточно просто. И пусть Хтон не применял это заклятье раньше, принцип он понял — а это в любом деле кратно сокращало шансы на ошибку.       Стянуть колдопотоки. Пропустить сквозь себя, ощущая, как природная энергия резонировала с магической линзой в груди. Пустить дальше, по сплетённому заклятью, будто кровь — по венам. Наблюдать за тем, как полнился жизнью и смыслом ещё минуту назад мёртвый чертёж. Внимательно следить за двумя переменными, сохранять между ними хрупкий баланс…       Когда вокруг мэвара развернулся крупный сферический барьер, Нермор хищно улыбнулся.       — Твоя оценка? — иронично протянул он. Хтон знал: когда Нермор говорил таким тоном, он планировал кого-нибудь убить. Или совершить ещё какую гадость. — Как думаешь, будет всё это работать?       — Ты можешь проверить! — огрызнулся Хтон, без труда удерживая барьер. Сложнее было не дать накрениться равновесию переменных.       Нермор улыбнулся, а затем уронил на барьер такой поток пламени, что Хтон чуть не упал. Мэвар успел сместить пропорции в сторону поглощения в последний миг. Этого хватило: барьер резко вырос в размерах и теперь аж сиял, будто хитин фороссы на свету. Мэвару показалось, будто башню тряхнуло.       Нермор обходил барьер кругом, будто выискивая слабые места, и улыбался. Улыбался так, что дурно становилось.       «Ты куда опаснее Ни’Ро, — думал Хтон, едва сдерживаясь от того, чтобы отступить подальше. — Ни’Ро нужны изменения — всего лишь. Киньте ему кость, и он уймётся, и, быть может, даже будет полезен. А тебе нужна сила. Очевидно, моя сила. В дополнение к твоей. А с таким резервом ты сам сможешь изменить всё, что угодно, вплоть до нашей реальности».       — Великолепная работа с заклинанием, — задумчиво протянул Нермор, разглядывая барьер. — А как насчёт этого?       По щелчку пальцев (Хтону очень хотелось узнать, с помощью какой хитрости Нермор колдовал столь быстро) формула барьера осыпалась с доски, и её место заняла другая. И от вида этой «другой» у мэвара глаза на лоб полезли.       Барьер подзарядки, без лишних сложностей и модификаций, базировался на девяти опорных точках и двух нестабильных переменных. Тот же кошмар, что возник на доске сейчас, вмещал в себе пятнадцать опор и выглядел… Как приговор.       — Это что, к Граням, такое?! — прошипел Умуорвухтон, в ужасе вглядываясь в этот выкидыш мысли какого-то сумасшедшего. — Кто придумал эту ересь? Пятнадцать опор? Да для любой нормальной защиты достаточно девяти! А для боевых чар этого даже много!       До сих пор третьекурсники не работали с чарами, в которых набиралось больше десяти опор, и только-только приучались оперировать всякими дополнительными сложностями. Да, Хтон, увлёкшись магическими рисунками, рано научился усложнять чары в несколько раз, и порой у него выходили заклятья посложнее этого. Но — все его изыски базировались на простых заклинаниях, с которыми мэвар уже умел работать. Выстроить замок с нуля, не зная ни одного правила фортификации, и пристроить башенку к уже готовой крепости — разные вещи.       Роирган предлагал ему сконструировать кругов королевский дворец.       — Это просто заклятье, Хтон.       — Но ты же говорил…       — Пока ты не начал возмущаться, напомню: я ни слова не сказал о том, что выпущу тебя сразу после применения барьера подзарядки. Я сказал, что тебе нужно пройти испытание, без деталей. — Нермор снова улыбнулся как засранец, и мэвар подумал, что даже его хвалёного терпения не хватало на этого человека. Роирган любую психику мог уничтожить одной вот такой улыбкой. — От чистого сердца советую, настаивай на точности, когда берёшь клятвы. По моей личной статистике на одного честного человека всегда приходится четверо ублюдков — и каждый из них постарается тебя подловить.       — А ты, я так понимаю, четыре в одном? — прищурился Хтон, а затем пожал плечами. — Плевать, я не собираюсь больше колдовать.       — Хочешь меня переупрямить? — догадался Нермор. — Пупс, надеюсь, ты осознаёшь, что мы можем просидеть здесь пару дней?       Умуорвухтон осознавал это предельно ясно. Упёртость была ещё одним качеством Роиргана, которое успешно настраивало против него всех вокруг. Переубедить этого ненормального было невозможно. Если бы Нермор решил, что небо зелёное, всем бы просто пришлось с этим смириться. А лучше — разделить его точку зрения, чтобы сохранить психику цельной.       Хтон был уверен: какая бы идея ни привела Нермора к его теперешнему состоянию инвалида, функционирующего лишь за счёт магии, Роирган всё ещё не отказался от неё. Когда мэвар снова покосился на формулу на доске, оба Резервуара поняли: этот раунд остался за Нермором.       «Сложное, — с неудовольствием подумал Хтон, вчитываясь в стройный ряд цифр. — Без фанатизма, но сложное».       — Это что, консолидация опорных точек? — поинтересовался мэвар, когда понял, что именно его беспокоило в формуле.       Нермор улыбнулся.       — Угу.       — Нет направляющей?       — Ни одной.       — Это что за чары такие?       — У тебя есть повод найти ответ на этот вопрос, — заявил Роирган развалился на скамейке с таким видом, будто ему исключительное удовольствие доставляло тратить здесь время. Или нервировать Хтона. С Нермором сложно было разобраться.       Хтон ещё пару минут попялился на формулу (проще она не стала), а затем снова выбросил из сумки тетрадь и набор карандашей. Мэвара не беспокоило, что мог сказать Роирган на попытку облегчить себе задачу и нарисовать контур заклятья заранее. Но Нермор никак не отреагировал, лишь усмехнулся, и Хтон перестал обращать на него внимание.       Сложность была очевидной. До сих пор мэвар сталкивался с чарами, в которых прятались один-два главных опорных узла, самых надёжных, к которым можно привязать остальные. С этими «главными» легко напортачить — и они же становились опорным тросом, который при правильном сплетении не давал засыпаться на остальных. Но заклятье, которое предложил в качестве испытания Нермор, состояло из пятнадцати равнозначных опор, и ошибиться в одной означало испортить заклятье целиком.       Недолго думая, мэвар нарисовал круг и стал располагать опоры на нём, будто нанизывая их на прочную нить примерно на равном удалении друг от друга. Выглядело это дико, но гармонично.       — Оно атакующее или защитное? — поинтересовался Умуорвухтон, когда понял, что за все годы учёбы даже не слышал ни о чём подобном. — Или просто склоняет невинных на сторону зла?       — Оглядись — ты давно встречал невинных? — ухмыльнулся Роирган. — К тому же для таких мелочей мне чары не нужны. А заклятье атакующе-защитное.       — Прости, что? — не понял мэвар, а затем снова уставился на чертёж.       Чары, призванные одновременно отнимать жизнь и защищать её, конечно же, встречались. Странно ожидать, что человечество, додумавшееся в своё время готовить мясо в шоколаде, не докатилось до других, чуть менее извращённых форм слияния несочетаемых вещей. Но Хтон с такими выкидышами больной фантазии ещё не сталкивался.       Задумавшись, Умуорвухтон снова стал водить карандашом по листу, проводя дугообразные связки между опорами. То, что выходило у мэвара, всё больше напоминало дешёвый декор торта кремом: вогнутые линии соединяли опоры через одну, и выходило так, что девять узлов, которые Хтон про себя обозначил как защитные, будто бы прятались за шестью атакующими. Умуорвухтон осторожно предположил, что, пока эта дикая конструкция защищала заклинателя, боевые заклятья, установленные на барьер, будто ручные пушки, косили врагов во всех направлениях.       Не самые бесполезные чары, но, без сомнения, жестокие. Мэвар невольно задумался, какими конкретно боевыми заклятиями можно было бы заменить эти девять атакующих узлов, дабы «сеять смерть и хаос, естественно, во имя разумного, доброго и вечного» — и в процессе размышлений довольно быстро догадался, как всё это дело стабилизировать.       «Ладно, это не так сложно, как я думал», — рассудил довольный Хтон, поднимаясь с пола и начиная стягивать потоки энергии.       Роирган наблюдал за ним краем глаза, и особенного трепета мэвар в нём не ощущал. Нермор явно считал результаты этого испытания очевидными. Занятными, да — но интриги в них не было. Когда Хтон, убив ещё десять минут, методично и медленно распустил вокруг себя эти странные чары, Нермор вяло зааплодировал.       — Хорош, — с улыбкой заявил Роирган. — Очень хорош. Зачем ты заменил боевой уровень?       — Мне кажется, так эффективнее будет. Оно будет бить потоками сжатого воздуха. В форме игл, — с готовностью отозвался Умуорвухтон.       Хтон вдохновился. Процесс работы над сложными чарам, и, главное, реализация интересных задумок всегда его заряжали. Мэвару очень нравилось то, что он делал. И он рассчитывал, что Роирган снова проверит мощность щита или убойную силу этих самых игл, однако Нермор лишь щёлкнул пальцами. Этот жест показался мэвару неприятно знакомым. Полный плохих предчувствий, Умуорвухтон посмотрел на доску и обессиленно выпустил из рук только-только сплетённые чары.       — Ты не серьёзно, — тихо взмолился Хтон.       Пятнадцать опор — ещё куда ни шло. Мэвар и сам до такого уровня добирался, пусть и с оговорками. Но тридцать две — это уже выглядело дурной насмешкой.       — Чары, которые ты использовал только что — это, конечно, не «детский уровень», но близко к нему. — Роирган прищурился, будто желая подкрутить к чарам на доске ещё парочку уровней сложности. — В Никарене огромная нагрузка сочетается с низким темпом обучения. В каждой группе всегда есть хоть один талант, которому достаточно пары занятий для овладения новыми чарами. Пара середнячков, они могут возиться и неделю, но, как правило, с заклятьем потом управляются хорошо. И один-двое тех, кто не умеет мыслить в магической системе координат. Такие и по нескольку месяцев могут на одном месте топтаться. Редко, но бывают группы, в которых умелых магов нет вообще — но никогда ни один поток не обходится без «якоря», который тянет общие показатели вниз. Администрация Никарена это понимает даже слишком хорошо. Поэтому темп обучения рассчитан на промежуточный уровень между середнячками и отстающими. Так каждый курсант успевает добиться того, чего от него требуют, даже если он дуб дубом. Да, умненьким ребятам приходится тратить на одно заклятье в пять, а то и в десять раз больше, чем им нужно, но это приемлемая цена. «Лишнее» время можно потратить на то, чтобы не просто овладеть заклятьем, а мастерски изучить его — или договориться с наставниками и пойти на какой-нибудь спецкурс, чтобы заниматься им, а не наблюдать, как раскачиваются отстающие. Некоторые даже начинают практиковаться в магии самостоятельно. Неудивительно, что даже в рамках одной группы оказываются настоящие мастера — и довольно плохонькие ворожеи, из тех, кому со дна не постучат, потому что неоткуда. Но! — Тут Нермор хитро улыбнулся. — Если бы обучение велось не в таком щадящем темпе… Если бы оно ориентировалось — не на гениев, конечно, но хотя бы на верхний средний уровень, — то и ты, и ваша золотая команда в виде Дальо, Шаквар и Рандари уже давно научились бы оперировать такими чарами. Поэтому я не могу назвать продемонстрированный тобой щит серьёзным испытанием. Вот это будет интереснее.       И он снова посмотрел на доску.       Хтон тоже посмотрел туда, причём довольно кисло. Чары на пятнадцать опор и правда удались ему с первой попытки — а это убедительнее всего говорило о том, что гипер-сложными их назвать нельзя. Если бы Роирган после этого выдал ему заклятье с двадцатью, да что там, хотя бы с двадцатью пятью опорами, Умуорвухтон бы не ужасался. Это могло считаться адекватным наращиванием сложности, комплексной проверкой, которую интересно проходить. Но Нермор с каждым разом усложнял задачу примерно вдвое. И пусть Умуорвухтон действительно забегал вперёд программы, а комбинаторику заклятий, преподающуюся на том самом пятом курсе, усвоил более чем прилично, был и у него некий предел.       «Ага, и у этого предела, видимо, тридцать две опоры», — хохотнул про себя Хтон.       — Ты можешь ещё больше, — шепнул Роирган, будто почуяв его сомнения.       А вот Хтон «чуял» другое. Впервые за всё испытание Роирган тревожился, будто творящееся вокруг непотребство перестало быть просто тестом в тот самый миг, как третье проверочное заклятье появилось на доске. Перешло в разряд «вопрос жизни и смерти». Мэвар поморщился, но любопытство взяло верх, и тетрадь Хтон придвинул обратно.       Сложные вещи отличались от других как раз тем, что они, как ни странно, не простые. Вот видел человек, например, рогатку, и сразу понимал, что с ней нужно делать, размышлений — на полторы минуты, из них большая часть — «шмальнуть камушек или ну его». Даже тому, кто никогда не видел рогаток, всё равно не составляло проблемы разобраться в конструкции и принципе действия. Пара часов — и каждый становился метким стрелком, Вождём Летящий Булыжник или вроде того.       Совсем другое дело — подсунуть неподготовленному человеку газовую турбину. Сам убьётся, прибор убьёт. Не потому что идиот — просто некоторые вещи требовали особенного подхода. За внешней простотой конструкции порой скрывалось множество сложностей и условий, в которых ты либо разбираешься, либо уже в твоём бренном теле будут посмертно разбираться маги-медики.       В магии это работало точно так же. Умуорвухтон, портя лист за листом расчётами, ностальгически вспоминал первые изученные им заклятья. Вот там было загляденье! Всего четыре опоры: непосредственно атакующий элемент, трансформирующий энергию во что-то смертоносное, стабилизирующий узел, фокусирующий да направляющий. Делов — на два чиха, даже Ихои сам разобрался.       В заклятье же, что подсунул Хтону Нермор, было столько всего, что мэвар не мог предположить, для чего такая дичь использовалась. Все тридцать два элемента наслаивались, взаимодействовали, образуя сложные связи, и на то, чтобы примерно понять иерархию опор, ушло чуть меньше часа.       С точными принципами действия дела оказались ещё хуже. Хтон понял, что чары эти вне всяких сомнений не боевые: в них отсутствовали точка фокуса и несколько значений, корректирующие убойную мощь, дальность, форму и плотность заклятья, даже сам атакующий элемент здесь явно не предполагался. Из тридцати двух опор Умуорвухтон понял едва ли с десяток. Самые простые: регулирующие площадь воздействия, расход энергии и прочую мелочь. В результате действовать приходилось наугад, ориентируясь исключительно на логику.       Мэвар распутывал это заклятье, будто клубок. Уровень за уровнем. Отслеживал, какие точки влияли на другие, что происходило без их взаимодействия и что — вместе с ним. Проверял «проводимость» получающихся опор, испытывал, не вступали ли узлы заклятья в резонанс, который мог нарушить гармонию чар. Хтон вычёсывал «украшательства» заклятья, будто вытаскивал репей из шерсти загулявшей зверушки, и злился на того, кто не сумел организовать всё это попроще. И хоть капельку понятнее.       По итогу невероятно долгого исследования Умуорвухтон задолбался сверх всякого предела и обнаружил целых четыре лишние опоры. Вернее, лишней была одна, мэвар смог организовать несколько связок попроще, и она стала банально не нужна. Что делали ещё три узла заклятья, Хтон так и не разобрался и подумал: раз не понятно, значит не нужно.       — Ты будешь гореть в пламени за свой сволочизм, — ворчал Умуорвухтон, быстро решая получившиеся уравнения для подбора оптимального заряда силы. Роирган не отвечал, но, безусловно, слушал. — Вечно! Там обед начался, вообще-то.       — Кто виноват, что ты долго возишься?       — Ты!       — Совсем не оставляешь простора для фантазии, — вздохнул Нермор, а затем подошёл ближе. — Что там у тебя?       — Просто чертёж тебя не устроит, да? — с тяжёлым вздохом поинтересовался мэвар.       Его самого — устроил бы. Кругов набросок вышел только с дцать-какой-то попытки и был буквально выстрадан. Роирган определённо добился своего: мэвар вымотался и готов был пойти на что угодно, лишь бы этот гад перестал пить его кровь, закусывая терпением.       Впрочем… Хтону было самую чуточку интересно, что из всего этого выйдет.       Как и следовало ожидать, Роирган лишь улыбнулся.       — Правильная архитектоника заклятья — самый важный шаг к успеху, но — не единственный. К тому же то, что ты отличный начертатель, я знаю давно. Теперь мне интересно посмотреть, как ты управляешься с колдопотоком.       Хтону было в ответ интересно посмотреть, как кто-нибудь сломает наглецу челюсть, но он действительно устал. Судя по положению Фира, Нермор запер его около трёх часов назад. Мэвар не хотел проторчать тут вообще целый день из-за вырвавшегося оскорбления.       Он свивал заклятье осторожно, уровень за уровнем, придирчиво проводя каждую связку. Заклятье выходило таким запутанным, что даже это оказалось неоправданно сложным. В какой-то момент Хтон стал колдовать, опираясь только на внутреннее чутьё. Природные потоки магии искривлялись, проходя сквозь витки уровней смысла, и завязывать новые опоры стало ещё сложнее. О три связки, которые мэвар так и не смог никуда логично «всунуть», он натурально запнулся, пытаясь заменить их хоть чем-то. Хтону было интересно, для чего они служили, но рисковать он не решился.       Роирган нахмурился, но ничего не сказал. Это было показательно, так что Хтон, опасаясь ошибки, распустил уже почти готовый уровень и попытался выстроить его заново. Не дождавшись реакции от Нермора на это, он замкнул контуры и раздражённо сказал:       — Сгодится?       — Ну, если ты думаешь, что это будет работать, — невозмутимо отозвался Роирган.       Было в его отстранённости какое-то особенное паскудство. Хтон почувствовал себя подопытным зверьком, из тех, за которыми страшно интересно наблюдать и делать ставки: выберется из лабиринта или убьётся?       — Да я даже не представляю, как оно должно работать! — огрызнулся мэвар.       — Тогда почему меня не спросил?       Мэвар вытаращился на старшего Резервуара и от изумления чуть не развеял с таким трудом собранное заклятье.       — А что ты думал? Считаешь, моя цель — унизить тебя, подкинув невыполнимую задачку? — иронично уточнил Нермор, а затем серьёзно попросил. — Ну же, Хтон, не обвиняй меня в необъективности. В некоторых вопросах я готов оказывать тебе любое содействие.       «В некоторых», — Хтон моментально вывел ключевую опору… То есть, главный смысл всей фразы.       — Тогда что делает это заклятье? — поинтересовался мэвар, а затем осторожно предположил. — Это ведь не боевая магия… И не для контроля поля боя, хотя общие черты я улавливаю.       — У тебя отлично развит «улавливатель», — беззлобно поддел Роирган, а затем терпеливо пояснил. — Эти чары из программы старших курсов Шатаара, так что, если освоишь, на людях их не применяй, это не совсем законно.       «Совсем незаконно», — снова перевёл для себя Хтон.       — Кто-то использует их для контроля затрат, чтобы не тратить силы сверх нормы. Другие… — тут Нермор запнулся, едва уловимо, но Хтон заметил. Во многом потому, что и эмоции Роиргана в этот момент будто споткнулись. — Другие используют их, чтобы отследить, применялась ли магия на ближайшей территории, а если да — то какая, как давно и куда, опять же, ушли затраты. Дознаватели очень любят эту штуковину, но и для боевых магов, по-моему…       Хтон был готов взять назад каждое слово по поводу своего недовольства этим заклятьем. Чары оказались бесценны. Поиск и нейтрализация чужой магии на поле боя — это звучало как критическое преимущество в любой битве. И как отличный способ избавиться от надоедливых следилок.       Поняв, что, раз заклятье не имело ничего общего с боем, мэвар после пары минут раздумий переплёл несколько уровней, делая их более гибкими и… Хтон в очередной раз недовольно посмотрел на провис в ровном плетении чар. Точнее, на то, что казалось ему провисом. Гармония заклятья не нарушалась, но мэвара всё равно беспокоили три удалённые опоры, не давая сосредоточиться. Мэвар никогда не видел таких фиксирующих уровней, и теперь понимал, почему.       — Важное для тебя заклятье? — поинтересовался Умуорвухтон, не отзывая взгляда от колдопотока. — Ты нервничаешь.       Объективно Роирган не столько «нервничал», сколько разрывался от ядрёной смеси тревоги, предвкушения, опасений и тоски. Но ни к чему Хтону было выдавать слишком многое. Нермор и так удивился его наблюдательности.       — Так заметно?.. Скажем так, эти чары… Памятные. Не бери в голову и не отвлекайся.       В словах Роиргана мэвар не отыскал ни намека на то, правильно ли Хтон сплетал чары. Устав от сомнений, он всё же сконцентрировал луч энергии, провёл его сквозь выверенные плетения. Энергия стала плотнее, засветилась, переходя в видимый спектр. Умуорвухтон разобрал, как магический поток словно крючками подцепил вязь заклятья, вытягивая его на манер раструба пистоли. В таком состоянии чары выглядели совсем по-другому, и Хтон наконец-то увидел, куда можно было приладить эти несчастные три опоры.       И заметил опасность.       Места, не закрытые тремя контурами, обернулись прорывами, сквозь которые хлестала энергия. Хтон едва успел выставить простейший воздушный барьер, когда чары начали взрываться с едва слышными хлопками, разбрасывая искры во все стороны.       Роирган предусмотрительно отошёл подальше. А шальные потоки магии, разлетевшись во все стороны, оставили длинные борозды на стенах. Затем всё погасло.       Мэвар разочарованно оглядел лекторий, где отвратительно запахло сгоревшей краской. Скорость и убойная сила заклятья его порадовали: борозды уходили в глубину каменной кладки пальцев на семь каждая. Всё было превосходно — за исключением того факта, что как раз бить эти чары не должны. А значит, Хтон провалился.       Не смог.       Каждый раз одно и то же. Каждый долбанный раз, преодолев очередной рубеж, мэвар вынужден был опускать руки перед новым препятствием, которым перекрывали его дорогу.       — Можешь идти, — после паузы разрешил Нермор, и заклятье, что блокировало двери, без лишних спецэффектов развеялось в воздухе. Роирган положил блокнот Хтона на ближайшую парту. — Это был очень неплохой результат для новичка.       Это «для новичка» резануло прямо по оголённым нервам.       — Нет! Я знаю, где ошибка, — воскликнул мэвар, сжимая кулаки. — Дай мне попробовать ещё раз. Я могу это исправить!       — Кто и когда давал тебе вторые шансы, Мэвар?       Хтон остановился и недобро поглядел на своего курирующего. Нермор казался слегка разочарованным, но не удивлённым. И это било больнее всего. Хтон знал, что мог больше. Сколько бы препятствий ни лежало на его дороге, Хтон знал: за ними что-то было. Новые дороги. Другие пути. Жизнь не упиралась в стену — она стремилась к горизонту. И ни одна сволочь не имела права говорить мэвару, что ему стоило остановиться и довольствоваться тем, что у него есть сейчас: узкой клеткой, вечным присмотром, постоянными презрительными взглядами — а не рваться вперёд.       — Даже на полигонах нам хоть раз, да дают пристреляться, — прошипел Хтон сквозь зубы. — И ты не имеешь права требовать успеха с первой же попытки. Так не бывает.       — Требовать я имею право всё, что в голову взбредёт, твоё дело — справиться с проверкой. Ты не справился.       — Прекрасно! Просто превосходно! — недобро сощурившись, зашипел Хтон. — Исключи меня из литэрарума имени тебя! Это пробуй, это не пробуй; этому учись, а это тебе не сдалось; будь таким и таким. Не пугай людей, практикуйся, остановись по приказу — как же вы мне остокругели все со своими идиотскими приказами!       Нермор, который уже собирался выдать нечто язвительное в своей излюбленной манере «сейчас я за два слова вымотаю тебе нервы», резко замолк. Такого отпора он явно не ожидал.       Мэвар не ожидал тоже. Не ожидал, что его так заденет вся эта ситуация, что ему действительно захочется укротить сложнейшие чары. Хтон злился. И впервые за долгие годы не стеснялся этого показывать.       — Ты же… — Роирган ошарашенно таращил на него пустые бельмастые глаза, и это бесило, бесило… — Ты же не войдёшь сейчас в этот ваш национальный боевой транс со злости? Как его там, мэва-релиз?       — Во-первых, твоя наглая рожа не стоит того, чтобы я тратил энергию на релиз! — презрительно выплюнул Хтон, а затем стал стягивать магию снова. Колдопоток подчинялся ему беспрекословно. От ярости Умуорвухтон даже забывал заглядывать в свои расчёты, подгонял формулы и проводил базовые вычисления просто на глазок — но, вроде, заклятье принимало именно ту форму, которой он добивался. — А во-вторых — проваливай, чего стоишь! Ты имеешь право требовать всё что угодно? А я имею право сам продолжить для себя этот дурацкий тест! Твоё дело — не лезть под руку, понял?       — Понял, — неожиданно улыбнулся Нермор. Он не выглядел — и, главное, не ощущался, — как человек, довольный тем, что махинация сработала. Решимость Хтона довести заклятье до успешного финала и вправду удивила его. Теперь Роирган улыбался совсем по-другому, теплее, что ли, и «прислушивался» к сплетаемому заклятью. — Кажется, я вообще впервые тебя понял.       У Хтона был просто чудовищный соблазн вместо контроля затрат сплести боевое заклятье и шмальнуть им по самодовольной физиономии курирующего. Сама «физиономия» явно улавливала ход мыслей мэвара и беспокойства не проявляла. Но Хтон же образец спокойствия, Хтон был выше этого. Он как северное море: ледяной, тёмный, невозмутимый…       — Сделай лицо попроще, про зверскую мину в условиях для срабатывания заклятья ничего не сказано.       …и точно так же готов Роиргана потопить нахрен.       Хтон стиснул зубы и выпустил накопленную энергию, проводя её сквозь линзу внутри себя, через первый рубеж заклятья, второй, третий… Разрушений Хтон не хотел, потому пригасил злобу и внимательно всматривался в течение магии по сложным потокам. Заклинание разворачивалось вокруг него: виток, ещё один. И вправду, не боевые чары: на неторопливое их сплетение ушло минут двадцать. Заклятье явно никуда не торопилось: окутывало лекторий, путалось с остаточными следами чар, ранее закрывавших все выходы из башни.       Там, где заклинание «засекало» такие следы, его витки заметно темнели, уплотнялись, а затем поглотили энергию, не успевшую развеяться в пространстве. Хтон тут же заинтересованно сунулся туда. Поначалу сунул к уплотнению на заклятье руку, но затем Роирган флегматично заметил:       — Я так смотрю, вопрос выживания у тебя не в приоритете?       Мэвар руку отдёрнул, но завороженного взгляда с трансформировавшихся плетений не спустил. Будто заметив это, Нермор тяжело вздохнул, подошёл ближе и пояснил:       — Два из тех трёх плетений, в которых ты не разобрался, как раз помогают взаимодействовать с заклятьем после его срабатывания. — Нермор снова паскудно улыбнулся. — Взаимодействовать на безопасном расстоянии. Надеюсь, я не слишком помешал твоему плану стать испытателем-смертником?       — Я сейчас тебя в заклинание толкну и посмотрю, что будет, — пригрозил Хтон.       Роирган не впечатлился настолько, что даже не ответил. Лишь скептически выгнул бровь и подстроился под колдопоток, принимая на себя управление заклинанием. Заметив, как после воздействия на пару опор уплотнения на чарах начали распадаться, Хтон тоже решил не продолжать спор.       Роирган будто забыл о собственном инструктаже по технике безопасности: зачерпнул ладонью из углубления нечто — и Хтон глазам своим не поверил. Над кожей старшего Резервуара парила уменьшенная копия поглощённых чар. Тех самых, что ещё недавно покрывали все двери и окна. Секунду спустя заклинание заметалось, как живое, соприкоснулось с ладонью Нермора и засияло крохотным бриллиантом.       — Что это значит?       — Правильно сплетённые тобой мониторящие чары показали, какие заклинания использовались в этой комнате недавно. И кто их создал. — Роирган лениво повёл свободной рукой. — Можешь полазить и поискать ещё такие хранилища. Где-то там ты наверняка найдёшь копии щитов, которые сплетал. И, можешь мне поверить, они признают в тебе хозяина так же, как эта прелесть — во мне.       Нермор щёлкнул пальцами. Хтон машинально посмотрел на доску лектория, ожидая увидеть там формулу очередного монструозного магического конструкта. Но надписи там не претерпели никаких изменений. Только заклятье в руках Нермора распалось совсем, забирая в небытие все следы его магии.       Хтон понял: испытание он прошёл. За счёт того, что вовремя вызверился и настоял на своём, но всё же. Роирган явно собирался высказать что-то пафосное о потрясающем таланте мэвара и придержать ему дверь.       Другой вопрос, что сам мэвар теперь был не согласен с таким раскладом.       — Я с заклятьем справился?       — Да, вышло недурно. Я бы подправил технику и поработал над распределением отдачи: это ведь тоже энергия, её можно использовать. Но это всё вторично.       — Потрясающе! Что там дальше? — требовательно поинтересовался Хтон, не давая мысли курирующего раздуться до размеров его же самомнения. — Судя по твоей логике, в следующем заклятье будет около шестидесяти опор?       Несмотря на иронию в голосе, Хтон предвкушал очередную проверку. Он почувствовал жгучий азарт — и сам себя не узнавал. Роирган давно знал, что Умуорвухтон вырос неплохим магом. Перед ним можно было не скрываться. Раствориться в своём обожании к процессу чароплетения.       Нермор только усмехнулся.       — Шестьдесят? В последних чарах, которые изучала моя группа, было сорок две опоры. Тактическое заклятье отсроченного действия, если тебе интересно. Собственно, поэтому оно такое сложное: задать время действия, площадь и активирующий триггер — уже само по себе требует вдумчивой работы с колдопотоком и обширных расчётов. Если ты вдруг не знал, я на седьмом курсе. Финальный рубеж, так сказать. Мне учиться ещё всего три года, и почти всё это время уйдёт на практику в поле.       — К чему ты клонишь?       — Шестьдесят опор — это не уровень литэрарума. Такое ты не потянешь. — Это прозвучало так же уверенно, как до этого звучало «ты можешь больше». — Даже на десятом году не учат накручивать столько сложностей всего к одним чарам. Ну, разве что ты выберешь какой-то совсем специфический спецкурс с жёстким отбором — но даже в таком случае это верхний предел.       Будь Умуорвухтон не так распалён удачными попытками обуздать сложнейшие чары, он бы согласился. Одно дело — справиться с чарами, обгоняющими его программу всего на пару лет. Это оказалось проще, чем он думал: Хтон больше года сам, из чистого интереса оттачивал все необходимые для этого навыки. Не сложно поднять вес выше среднего, если целенаправленно каждый день нагружать себя чуточку больше, чем ровесники. Другое дело — замахиваться на уровень взрослого мага.       Это уже не было вопросом навыка или привычки: просто разумный предел возможностей. О таком стоило задумываться лет через пять. Может, через три — с хорошим наставником. Но… Роирган снова улыбался, неосознанно подначивая.       «Ну у него же как-то получается ставить невозможные рекорды!» — возмущённо подумал Умуорвухтон.       В отличие от этого человека, который стремился выделиться, стать заметным, запугать одними только достижениями — странная политика выживания, чуждая мэвару, — Хтон не желал признания. И не сдалась ему рейтинговая таблица: она не стоила того, чтобы рвать жилы себе и глотки — другим. Хтона тянула лишь магия. Чистая и дикая. Хаос, уложенный в ровные расчёты, описанный десятками закрученных формул. Подчиняющийся твёрдой руке.       Хтон машинально покосился на руки Роиргана. Они выглядели скорее мёртвыми, чем «твёрдыми». Чары, приводящие их в движение, казались феерически сложными и путаными. Во время практики по фехтованию мэвар не раз пытался подсчитать, на сколько уровней они растянулись — но сбивался на пяти десятках из-за хитрых связок.       — А сколько опор здесь?       — Ещё бы я знал, куда ты смотришь, — проворчал Роирган, имитируя недовольство. Но усмехнулся снова, когда мэвар соизволил указать на его руку. — А. Девяносто шесть или вроде того.       — Сколько?..       — Когда достигаешь определённого уровня, количество опор и прочие мелочи перестают тебя волновать, — невозмутимо отозвался Нермор, но по его губам скользнула улыбка. — На десятку больше, на десятку меньше… Уже даже не обязательно запоминать все связки: оперируешь ими просто на интуиции. Впрочем, чары, которые сейчас на мне, действительно сложные. У меня обычно уходит несколько дней на то, чтобы наложить их правильно. Поэтому стараюсь без дела это заклятье не снимать.       Умуорвухтон… Впечатлился. Даже не тем, что Нермор отчего-то решил поделиться чем-то личным, будто у них тут завязалась беседа за чашкой чая. Скорее, тем, на что человек мог пойти от отчаяния.       — Знаешь, — после паузы начал Роирган. — Заклятья на шестьдесят опор тебе не нужны. Но раз ты так заинтересован, давай покажу тебе полезные чары? Не намного проще, сразу предупреждаю. Как раз будет тебе чем заняться в ближайшие недели. Интересует?       Взгляд Умуорвухтона стал жадным.       — Да! — выпалил Хтон раньше, чем успел задуматься.       Роирган удивлённо приподнял брови, а затем усмехнулся и пошёл к доске, поманив мэвара за собой.       — И откуда в тебе столько энтузиазма? — задумчиво поинтересовался Нермор. Заклятье в его руке снова активировалось, и Роирган, обхватив брусочек мела тонкими сероватыми пальцами, начал уверенно выводить столбец формул.       Примерно три четверти из них были мэвару незнакомы, и Хтон напрягся.       — Ты так изящно пытаешься мне доказать, что я ещё не готов к такой магии?       — Я знаю, что заклятья с триггером изучают только с пятого курса. Не бойся: я объясню, — невозмутимо улыбнулся Роирган.       На сей раз он не стал использовать магию, чтобы сразу отразить чертёж заклятья на доске, а принялся за объяснение сам, с нуля. Мел со скрипом царапал по доске, методично уничтожая свободное пространство. Даже слишком быстро уничтожая: у Роиргана оказался крупный и неаккуратный почерк, спасибо что хотя бы читабельный. И мел старший Резервуар тоже держал странно, под неестественным углом, из-за чего большая его часть ломалась и рассыпалась белой пылью.       — Триггер — это некий фактор, которые активирует действие заклятья. Правильно наложенные чары могут бездействовать годами, пока кто-нибудь не активирует триггер заранее заданным действием. Очень полезная вещь для защиты или превентивного захвата поля боя. Так как хороший триггер — это сложный триггер, который не активируется по неосторожности, у него у самого минимум десять-пятнадцать опор. Нужно предусмотреть все нюансы, как время от активации триггера до срабатывания заклятья, так и расстояние, на котором это можно сделать. И заклятье, которое ты хочешь активировать, и триггер для него могут быть любыми. Есть, конечно, более «стандартные» варианты, простые в сплетении — чаще всего такие от тебя и ждут, если видят, что ты настраиваешь заклятье с триггером. Я на этом наивном ожидании обычно дурачков ловлю. Существует не так много чар, дающих колдующему полную свободу выбора — если уже пользуешься таким, делай это с умом и не иди протоптанными дорожками. Жёсткие требования здесь предъявляют только к связкам, которые соединяют заклятье и его триггер. Я таких связок знаю всего семь, и мне лично больше всего нравится вот эта…       — А не слишком заметная? — удивился Хтон, рассматривая схему. — И целых четыре фиксирующих уровня. Ударить по ним — и всё, твои заклятье и триггер больше никак не связаны друг с другом.       — А ты внимательно посмотри на пути отвода избыточной энергии.       — Смотрю.       — Внимательно!       Закатив глаза, Хтон попытался представить получившиеся чары перенесёнными в реальность. С абстрактным мышлением у него, спасибо Найвину, всё было нормально, так что он легко представил изящные чары, изогнутые параболой, древком натянутого лука. Потоки силы, на которые указывал Роирган, были аккуратно, по-умному изолированы, чтобы минимизировать шанс «раскидать» вокруг заклятья шальные лучи неиспользованной энергией. В случае с этим заклятьем оно само по себе уводило все лишние резервы прямыми лучами в разные стороны от колдующего. Лучи имитировали потоки естественной, чистой силы. И с ними, пожалуй, тоже можно было поработать.       Хтон и сам не заметил, как подобрался ближе. В конце концов они с Роирганом встали плечом к плечу.       — Вот теперь ты смотришь достаточно внимательно, — хмыкнул Нермор, когда Хтон и сам взял мел и неуверенно зашкрябал по доске, достраивая заклятью ещё несколько уровней. — Принцип тот же, который ты пытался использовать тогда, на первом курсе. Парочка скрывающих уровней, две-три грамотные связки, и триггер амагичен, пока целенаправленно не воздействуешь на него.       Роирган отвёл руку Хтона в сторону, стирая часть вычислений и заменяя их другими, более энергоёмкими. Вообще-то Умуорвухтон терпеть не мог, когда кто-то не давал ему думать и влезал в рабочий процесс, сбивая мысль. Но они с Роирганом на удивление друг другу не мешали.       Нермор шустро мыслил, легко «раскусывал» задумки Хтона, который крутил триггеры и связки, пытаясь отследить логику их построения, и подавал своевременные советы, когда видел, как мэвар «спотыкался» в рассуждениях. Хтон с первых же минут понял, что у них с курирующим были кардинально разные подходы к магии. Там, где сам Хтон не боялся экспериментировать, а иногда даже накручивать лишние уровни, чтобы заклятье выглядело сложнее и запутывало случайных наблюдателей, Нермор делал ставку на эргономику и заменял всё лаконичными, простыми, но эффективными связками. На практике подход мэвара обеспечил бы ему элемент неожиданности — а вот стиль волшбы Роиргана предполагал огромную скорость работы с чарами.       Советы и правки Нермора не бесили, ведь это просто оказался другой взгляд — и Хтон быстро увидел его эффективность. И даже стал думать, можно ли «ускорить» так же собственную манеру волшбы, не утратив при этом индивидуальности в обращении с колдопотоком.       Они перебрали несколько десятков чар и триггеров, рассчитывая итоговые значения затрат и силы удара, пробуя разные связки и с энтузиазмом перебивая друг друга очередной креативной задумкой. В какой-то момент от первоначального заклятья, которое показывал ему Нермор, ничего не осталось. Чары, что они изобретали в четыре руки, оказались сложнее, интереснее и продуманнее. Хтон чувствовал, что мог бы применить получившееся заклятье после минимальной практики — а ведь обошлось без «пристрелки», тренировочных сплетений особо сложных связок и других глупостей, на которых настаивал наставник Кодан.       Мэвар уже понял, почему большинство наставников и курсантов ненавидели Роиргана: у него на всё было своё мнение, свой особенный подход. Нермору скучным казалось следовать даже базовым шаблонам: он затачивал каждое заклятье, каждую связку под себя и свой стиль боя. А если не выходило — пробовал новый подход с прежней невозмутимостью.       Людям приходилось признавать гениальность Нермора. Осознавать: этот Резервуар был не просто «выскочкой с первой строчки рейтинговой таблицы», который «подмазывался, чтобы получить лучшие задания», «играл грязно» или «выезжал за счёт удачи». Нермор и вправду оказался гораздо сильнее и талантливее всех, кого Умуорвухтон знал. Естественно, это никому не нравилось. Вернее, Хтона это скорее приводило в восторг.       День давно перевалил за половину. Спустя какое-то время у мэвара закончился мел, но не энтузиазм.       — Хотел бы я знать, почему ты сейчас со мной возишься, — задумчиво проронил Умуорвухтон, жадно глядя на препарированную формулу. Теперь, когда ресурсы для теории, очевидно, закончились, он аж горел от желания перейти к практике. Нермор по какой-то причине тоже не уходил. И явно догадывался, что без пары-тройки тестов нового заклинания Хтон с места не сдвинется. — Ты ведь даже не спецкурс по чарам у нас ведёшь. Как всё это относится к твоему обожаемому фехтованию?       — Я сто раз говорил. Фехтование — не основа боевого стиля мага, а приятный бонус. Запасной вариант. Маг прибегает к оружию в нескольких случаях. Например, он знает, что его противник слаб в ближнем бою. Тогда подойти и тюкнуть кинжалом — святое дело. Или, может, магу нужно обеспечить себе время для сплетения сложных чар, и не умереть при этом. Или пробиться к наиболее удачному месту для колдовства. И тоже желательно не помереть, иначе зачем это всё? Есть ещё особенный боевой стиль, в котором используется зачарованное оружие. Или когда в оружии запечатывается тот самый триггер для большого заклятья. В любом случае, боевой чародей — это тот, кого слушаются магия и меч. Уметь быстро колдовать, стремительно перемещаться по площадке, держать дистанцию и выживать в ближнем бою, если с предыдущим пунктом вышел затык — как раз то, чему я хочу вас научить.       Для «вас» тут заметно не хватало Дальо. Хтон только усмехнулся, понимая: Роирган и близко не собирался объяснять Меатару всё то же, что он вдалбливал в голову мэвару целый день. Справедливости ради, сам Меатар тоже бы не обрадовался: он не любил бежать вперёд фороссы, и изучать комбинирование магии и оружия до получения звания мастера меча бы не стал.       — Допустим, — не поверил Хтон. — И всё же? Ты сейчас пытаешься сказать мне, что всё это прелюдия к уроку фехтования? Если ты хотел меня выдернуть на лишнюю тренировку, мог бы просто подойти и сказать. Ты вообще обдумывал такой вариант? И тогда всё было бы…       — Гораздо сложнее, — кивнул Нермор. Хтону показалось, что Роирган вообще его не слушал, насколько невпопад он ответил. — Что бы ты сделал, если бы я подошёл и предложил «размяться, опробовать пару новых боевых стилей, найти себя в фехтовании и больше не закрываться»? Да-да, закрылся бы только сильнее. А так — ты уже не притворяешься. Вот это вот всё, — Роирган ткнул пальцем в грудь Умуорвухтона, царапанув ногтем жёсткую ткань камзола, — не настоящее. Ты раскрываешься здесь и только здесь.       Нермор громко хлопнул ладонью по доске, исписанной сложными вычислениями. Звук оказался громоподобным. Хтон вздрогнул и посмотрел на ряды уравнений и формул, «распутывающих» заклятье и объясняющих, какой уровень за каким нужно сплетать.       Вокруг ладони Роиргана клубилось меловое облачко, быстро оседающее обратно на доску.       — Магия, — с едва уловимым теплом протянул Нермор. — Она для тебя гораздо интереснее фехтования. Я изначально принял неправильное решение, когда попытался сначала научить вас бою с оружием, а затем «подкручивать» ему уровни сложности в виде магической поддержки. Это классический подход. Но где ты и где классика?       Хтон напрягся, сбрасывая с себя расслабленность и заинтересованность. Умуорвухтон всегда помнил об осторожности. Его «наблюдательная позиция» была в удалении от Роиргана. Сегодня, оставаясь в этом лектории ради «приватного магического теста», Хтон осознавал, что это манипуляция, попытка выяснить его реальный уровень. Риск, но риск оправданный. Заклятья, которые Нермор показал ему, того стоили. Эта была солидная прибавка к тому самому уровню. А взращивать его так или иначе надо: если не расти вверх, обязательно свалишься вниз.       Хтон не ожидал, что Роирган умудрится оценить не только его магию, но и…       «Я вижу тебя» — что это означало? Мэвар никак не мог понять, насколько он в беде. Утешало одно: Роирган, судя по ромашковому полю, что цвело у него в груди, оставался очень тепло расположенным к младшему товарищу.       — Закинуть тебе десяток боевых заклятий, показать, как их поэффективнее использовать, и ты сам достанешь меня и свою Рандари, придумывая и отрабатывая боевой стиль на всех, кто плохо спрятался, — с добродушной насмешкой болтал Нермор.       — Глупости, — отозвался Хтон, тщательно подмешав в тон презрительной насмешки. — Я и так стараюсь достаточно. Если тебе не нравятся мои результаты, можешь просто сказать об этом. Не обязательно придумывать многоходовку для такой ерунды. И не мешайся, я хочу это опробовать.       Хтон снова сместился ближе к центру лектория, подстраиваясь под поток природной энергии.       — Мне бы столько мотивации, — вздохнул Нермор, но затем покорно ушёл в сторонку.       Видимость стала заметно хуже, чем днём. Хтон не отслеживал время, поэтому не мог точно сказать, сколько часов назад Фир закатился за горизонт. Но он точно замечал краем глаза, что светило уже отправилось на покой, подло мешая закончить с расчётами. У Роиргана-то видимость постоянно была нулевой, он никак не отреагировал. А вот Хтон испытывал ощутимый дискомфорт. И даже разобранное, буквально препарированное заклинание сплетал медленно и постепенно, страшно боясь ошибиться.       — Грани, ну что ж такое, — проворчал мэвар, когда понял, что в потёмках не мог аккуратно замкнуть общий контур.       Хтон осторожно сместился чуть в сторону, прикоснулся кончиками пальцев к своему блокноту, «подбирая» и мгновенно активируя несколько магических огоньков.       А затем одновременно случилось сразу несколько вещей.       — Что ты творишь?! — рявкнул Нермор, подрываясь на ноги.       Проблема освещения решилась моментально: магические светильники вплавились в контур заклятья, занимая места главных опорных точек. У Хтона мелькнула мысль, что, возможно, два заклятья вместе сплетать нельзя.       Пламя, ещё секунду назад — слабенькое и не греющее, рванулось во все стороны высвобожденной волной мощи, удаляясь в стены башни. Хтону хватило отголоска полыхнувшего жара, чтобы понять: камень не выдержит этого огня, подпитанной двумя заклинаниями и мощью Резервуара.       И, словно в насмешку, тут же раздался сухой треск. Ломались перекрытия. Странно кренилась крыша.       Хтон растерялся.       Благо, лишь он один: Роирган уже сиганул через парту. Затормозить он не успевал, так что ощутимо врезался в Хтона. Одной рукой Нермор хлопнул по блокноту мэвара, активируя разнесчастный барьер подзарядки, из-за которого всё это и началось.       Для Хтона вся ситуация слилась в две ослепительные вспышки: от барьера и от взрыва.       Когда мэвар осторожно открыл глаза, он увидел, что всю левую сторону башни снесло подчистую. Из пролома в стене торчали обугленные перекрытия. Несколько кирпичей опасно накренились. С крыши — точнее, с того, что от неё осталось, — беззвучно срывались осколки камня и черепицы, ударяясь о барьер подзарядки, отчего тот медленно рос, захватывая всё больше пространства.       Треск становился громче и надсаднее. А ещё — Хтону показалось, что пол в том, что осталось от башни, заметно потерял устойчивость. По крайней мере, горизонт у барьера, созданного Нермором, был заметно завален.       — Я уже говорил, что ты отличный начертатель? — невозмутимо поинтересовался Роирган, удерживая заклятье двумя руками. — Повезло, что этот барьер ты отрисовал без ошибок. А то было бы обидно.       Хтон вытаращился на него. От башни будто откусили кусок — и теперь она словно складывалась пополам, не в силах удерживать собственный вес. Лекторий заполонила желтоватая тяжёлая пыль.       — Обидно?..       Его вопрос потонул в натужном скрипе и звуке ломающейся древесины. Крыша, лишившаяся опоры, медленно проседала. Секундой спустя похожий скрип Хтон уловил и под ногами.       — Восходящий воздушный поток под барьер, — резко скомандовал Роирган. — Начальная скорость — сто… Нет, сто двадцать ульми в час. С постепенным снижением. Давай!       Хтон начал колдовать ещё до того, как Нермор договорил. У него не было времени посмеиваться над поставленным командирским тоном, переспрашивать или поступать по-своему.       Когда башня рухнула вместе с барьером в мутном пыльном облаке, он развернул заклятье. Мощный поток ветра поднимался строго вверх, будто по широкой невидимой трубке. Он надёжно «подхватил» рухнувший вместе с башней барьер. Первый удар барьера о воздушный поток заставил Хтона навернуться.       Роирган только усмехнулся:       — Совсем колени не жалеешь.       Сам Нермор остался неподвижен. Хтону очень хотелось знать, с помощью какого заклятья он защитился от короткого падения и умудрился не потерять равновесие — но мэвар понимал, что для новой лекции сейчас не время.       Барьер завис в воздухе. Даже умудрялся медленно подниматься. Хтон поморщился, чуть сместился в сторону, ловя упущенный колдопоток, и стал медленно снижать скорость ветра. Они начали приземление в пыльное облако, оставшееся вместо башни.       С огромной высоты мэвар разглядел обломки камня и черепицы, битое стекло, расплескавшиеся по осеннему саду, как капли крови.       — Не знаю как ты, а вот я не горю желанием за это отвечать, — невозмутимо заметил Нермор. Он вниз не смотрел: всё равно бы ничего не увидел. Но это не мешало ему прикинуть перспективы и решить, что внеочередное наказание — не лучший вариант завершения вечера. — Если что — нас тут не было.       — Роирган, — хрипло позвал Хтон и закашлялся. Ему казалось, что пыль осела во рту и скрипела на зубах, мешая нормально вдохнуть. — Мы парим в воздухе в здоровенном круглом барьере прямо над останками башни. Ты не думаешь, что сейчас мы — самое заметное, что есть в литэраруме?       «В какой бы ярости ни была директор Витскар, мы легко отделались», — подумал мэвар и машинально поглядел вниз.       Башня, что казалась монолитной, рухнула минуты за полторы, и то лишь потому, что укреплённые магией перекрытия какое-то время ещё выдерживали произвол Резервуаров. Постройка сложилась, будто гармошка, погребая под собой… Впрочем, Хтон хотел верить, что кроме них никто не торчал в лекториях в столь поздний час. Мэвар не сомневался: если кому-то всё же не повезло задержаться, то выбраться этот человек бы не успел. Самих Резервуаров спасла безупречная реакция Роиргана, заранее заготовленный (пусть и не для таких целей) барьер — и решение Хтона не выпендриваться, а выполнить команду.       Поток воздуха, удерживающий их, равномерно слабел. Барьер опускался вниз.       — Давай левее, — попросил Роирган пару секунд спустя. — А то сейчас приземлимся на этот курган. И ноги там сломаем.       Мэвар молча перенаправил заклинание.       «А ведь ещё утром я бы его в жизни не послушался, — думал Умуорвухтон. Он пытался полностью сосредоточиться на воздушном заклятьи, чтобы спуск вышел максимально плавным и нетравмоопасным. Но мысли, ленивые, будто контуженные взрывом, медленно копошились в голове и страшно нервировали. — Попытался бы придумать что угодно, лишь бы не следовать команде такого подозрительного и опасного человека. И мы бы разбились к Граням в этом барьере».       Безопаснее или понятнее Роирган, безусловно, не стал. Просто Хтон, который вообще-то терпеть не мог в критической ситуации полагаться на кого-то, чуть ли не впервые в жизни решил уступить. Положиться на человека, которого признал — и не прогадал.       Барьер мягко опустился на траву. Мэвар распустил заклятье, позволяя колдопотоку вырваться из ловушки плетений и устремиться в бесконечность. Роирган разорвал заклятье тоже, и на Резервуаров со всех сторон обрушились запах примятой травы, пыли, оглушительные крики никаренцев и наставников, что приближались к башне со стороны полигонов и других корпусов.       — Ты как, жив? — отвратительно радостно осведомился Роирган и протянул Хтону руку.       Мэвар ухватился за его ладонь и, поднимаясь, поразился тому, что конечность Нермора выглядела нормально: никакой серовато-синюшной кожи да пугающих чёрных вен. Подняв глаза, Хтон понял, что и самого Нермора тут тоже как бы не было: на него с любопытством глядел кто-то из старших курсантов: темноволосый, сухопарый парнишка-нером.       Мэвар чуть не поверил в то, что его всё же контузило, но затем обратил внимание на собственные руки и тяжело вздохнул. У него изменений тоже оказалось предостаточно: изменился цвет кожи, обхват ладоней, и, как подозревал Хтон, лицо тоже претерпело трансформацию.       — Когда ты умудрился накинуть личины? — устало поинтересовался мэвар, и «неизвестный курсант» перед ним знакомо ухмыльнулся. — Хотя мне не интересно. Но чьи это лица? По-моему, ты сейчас копируешь кого-то из своих же сокурсников.       — Ты тоже, — «обрадовал» его Роирган. — Добро пожаловать на седьмой курс, всё такое… Не переживай, всё продумано. Как раз на такой случай я подшил в камзолы этой парочки заклятье подчинения. Можешь мне поверить, они во всём сознаются. Личины с показаниями диссонировать не будут.       Для Хтона вопрос, почему сокурсники так не любили Нермора, отпал. На мгновение мэвару почти стало стыдно за мысль, что все до одного старшие курсанты страдали от одной только беспочвенной зависти. Роирган определённо давал все поводы проникнуться к нему неприязнью.       — И с чего ты решил подставить этих двоих? — поинтересовался Хтон. Сбрасывать личину он не собирался — не настолько уж был совестливым. Да и, как сказал Роирган, нести наказание за разрушенную башню и привлекать к себе лишнее внимание действительно не хотелось. Но и включиться в игру Нермора без вопросов он не смог. — Думаешь, нам не хочется отвечать за башню, а они прямо горят желанием?       — Мне наплевать, чем они там горят, если им при этом не больно, — невозмутимо отозвался Роирган. Хтон по привычке «прислушался» и кисло отметил: Нермор был до неприятного искренен. Сопереживания к людям, которые ему не нравились, не было в нём ни капли. Так что, вздумай кто из них и вправду загореться, Нермор бы счёл своим долгом подкинуть дров и притащить зефира. — Не бери в голову. У меня счёты с каждым ублюдком в этом литэраруме.       — И с каждым не-ублюдком тоже, видимо.       — Тебе их так жалко?       — Нет. — Хтон отвернулся, чтобы не казалось, будто он страшно заинтересован в диалоге. И наконец-то прислушался не к Роиргану, а к себе.       «Себе» болело. Лёгкая приятная усталость сменилась напряжённой тяжестью. Руки и спину слегка тянуло. Левую — сильнее. Хтон машинально покосился туда и поморщился. Расписание, скрытое под рукавом камзола, настойчиво требовало к себе внимания. Когда адреналин улёгся, промокший от сукровицы рукав и нарыв на месте расписания начали бесить.       — А вот об этом я не подумал. Сколько мы занятий прогуляли?       Хтон поднял голову и заметил, что Нермор теперь косился на него, отвлёкшись от мыслей о кровавой расправе.       — Три, — вздохнул мэвар. — Вроде.       — В смысле три? Это уже серьёзная заявка на переселение в Айревин… Ладно. Задержу тебя ещё ненадолго. Хоть успеем тебя в порядок привести. Пошли.       Это прозвучало обнадеживающе и понравилось Хтону куда больше, чем «полночи бессильно размазывать по руке контрабандные лекарства, допрыгаться до острой боли и усугубить всё на практикуме основ боя с оружием». Так что возникать он не стал, просто молча пошёл вслед за Нермором по знакомому маршруту.       Подозрительно знакомому.       — Меня коварно заманили в ловушку, — протянул Хтон, когда Нермор распахнул двери своего зала.       — В этом клятом литэраруме не так много мест, где можно незаметно применять несанкционированную магию, — невозмутимо пояснил Нермор. — Но раз они есть, лучше нелегально исцеляться именно там. За это я тоже отвечать не хочу.       Хтон любопытно навострил уши.       — Твой зал — из таких?       — Нет конечно. Это было бы слишком подозрительно. А вот…       Роирган не закончил, только поманил Хтона за собой. Направлялись они прямиком к дальней стенке. Мэвар ждал трюка: не настолько же Роирган был слепым, чтобы гонять от одного конца зала в другой и врезаться в каменную кладку.       Столкновения действительно не произошло. Часть стены рассыпалась пылью и каменными крошками, будто её снесли давным-давно. Из открывшегося прохода дохнуло холодом. Хтон за происходящим наблюдал с интересом, особенно присматриваясь к проходу, возникшему на месте глухой стены. Мэвару раньше казалось, что она разделяла зал с лекторием по соседству и теоретически между ними не могла уместиться ещё одна комната. Но удивление оказалось преждевременным, ведь комнаты как раз и не было. Перед Резервуарами куда-то вниз уходила узкая лестница.       Роирган стал уверенно спускаться вниз по хлипким ступеням, игнорируя полное отсутствие света. Хтон про себя выругался и зажёг магический огонёк на ладони. Убиться в его планы не входило.       — И куда это ведёт? — поинтересовался мэвар, стараясь не морщиться от холода, поднимающегося из замаскированного прохода.       — В кузню и склады.       — Кузню?       — Никарен на полном самообеспечении, — рассказывал Нермор, уходя всё ниже, в темноту. Яркий свет здесь полыхнул лишь раз, когда Роирган по щелчку пальцев уничтожил их личины.       Лестница спускалась этажа на два и превращалась в просторный коридор. Роирган свернул к очередному арочному проходу. И, словно ожидая Резервуара, там зажглись ярчайшие магические огни. Хтон сначала поморщился, привыкая к изменившемуся освещению, а затем погасил уже ненужный огонёк в ладони.       — Здесь огромные запасы продовольствия и воды, сады на случай, если их каким-то чудом всё же не хватит — а ещё тут очень много мастерских. До принятия соглашения об ограничении автономии Магического Альянса здесь было очень людно. Талантливых лирвинцев и никаренцев обучали на военных инженеров и зачарователей прямо тут, на практике, и они создавали удивительные вещи. Сейчас, чтобы получить такое же образование и дорваться до возможности не только разносить всё вокруг боевыми чарами, но и создавать что-то, надо много лет сдавать кучу тестов и терпеть бюрократические проволочки. Но атмосфера этого места всё ещё чувствуется, а?       Роирган покосился на мэвара с интересом — и гордостью, как подсказывал дар. Хтон с сомнением огляделся.       Помещение, в которое они забрались, и оказалось просторной кузницей. Окон Хтон не увидел, но ощутил приток-отток воздуха. А, приглядевшись, засёк десятки пиро- и аэрозаклятий, опутавших всё вокруг надёжной сетью. Мэвар смог определить несколько: фильтр, уменьшенной копией которого пользовались боевые маги для работы в задымлённом помещении, для контроля температуры — и парочку страховочных, чтобы не допустить возгорания. Словно магических мер предосторожности было мало, кузница оказалась отделена от других помещений обширной пустой нишей в несколько ульми шириной. Хтон догадывался, что это пустое пространство предусмотрительно оставили со всех сторон, даже сверху, чтобы, в случае чего, изолировать и полностью обезвоздушить его.       Огромный прямоугольный горн занимал существенную часть комнаты строго посередине, а в стороне от него ютились несколько наковален и чудовищных размеров мехи. У стен располагались несколько массивных металлических столов, уставленных книгами да чертежами. Напротив этого робкого островка теории в противоположной части комнаты гордо высился каскад из стеллажей и верстаков с формами, образцами материалов, инструментами и заготовками.       Хотя Резервуары молчали, абсолютной тишины не было. В кузнице ровно и бесперебойно работала принудительная вытяжка воздуха. Сейчас, когда огонь не горел, здесь было ощутимо холодно.       — Монументально, — признал Хтон, озираясь. Огромное изолированное помещение из камня и металла очень отличалось от остального Никарена, вычищенного и вышколенного до идеальной чистоты и полного следования законам военного времени. Словно в насмешку, в кузнице царил лёгкий творческий беспорядок. Пожив с Ихои в одной комнате, Умуорвухтон значительно пересмотрел своё отношение к понятию личного пространства и научился отличать «беспорядок, возникший из-за постоянного пользования помещением», от «хаоса ради самого хаоса». Мэвар ухватился за эту мысль и недоверчиво протянул. — Это место не выглядит заброшенным… Не говори мне, что своё оружие ты делаешь сам.       — И зачаровываю, — широко улыбнулся Роирган. Чутко уловив, что молчание стало недоумевающим, он рассмеялся. — Да ладно тебе! У всех может быть хобби.       Эту идею Хтон разделял: он тоже тратил непозволительно много времени, размазывая краски по холстам. Это помогало ему держать себя в руках и не размазывать сокурсников по стенам.       — Я удивляюсь не тому, что ты чем-то… Увлекаешься, — после паузы отозвался Хтон. Он заметил, как Нермор легко ориентировался в окружающем пространстве. Сейчас он забрался на бортик неработающего горна и прижался плечом к холодному металлу, устроившись с явным комфортом. Судя по всему, проводить здесь время Роирган любил вне зависимости от того, шла работа над каким-то новым мечом или нет. — Просто от тебя я ждал скорее страсти к стрельбе по бутылкам. Или к боям без правил.       — Да я сам от себя не ожидал.       Роирган открыто улыбнулся. У него даже мимика менялась в этом месте: Хтон больше не замечал язвительных улыбочек.       — Интересная баечка? — предположил мэвар.       — Не особо.       — Сомневаюсь. — Хтон скрестил руки на груди и слегка неловко оперся плечом о стенку. В отличие от Роиргана, который оказался на своём месте, Умуорвухтону в незнакомой локации было некомфортно. Но — интересно. — Ты говоришь, что «увидел» меня — а вот я тебя перестаю. Тебе же настолько хорошо здесь! В чём тогда смысл? Сволочиться и грызться со всеми подряд, убиваться для рейтинга, который тебе не интересен? К чему вообще попытки уничтожить всё вокруг, если твоя природа — это абсолютное созидание?       — Привыкай, что в мире не всё так, как ты хочешь, — повторил Роирган. — Я — привык. К тому же про абсолютное созидание громко сказано. К кузнечному делу и зачарованию я пришёл случайно.       «Ну да, ну да, рассказывай», — подумал мэвар. Он мог поверить, что «хобби» (или, судя по эмоциям Роиргана, скорее дело жизни) Нермору судьба подкинула неожиданно для него самого. Быть может, даже не так давно. Неестественным выглядел только сарказм Нермора.       Хтон улавливал его эмоции в моменты, когда Роирган был среди друзей, возвращался с задания, приходил после освидетельствования, колдовал — или работал над новым заклятьем. Некоторые вещи его интересовали, заставляли увлекаться. Другие — невероятно бесили. Третьи воспринимались как тяжёлая, но необходимая работа, и очень выматывали. Но вот такое состояние, в которое Роирган впал, перешагнув порог старой кузницы, Умуорвухтон «засёк» в нём впервые. Это была ядрёнейшая смесь комфорта, ощущения безопасности, расслабленности — и энтузиазма, вдохновения даже. Будто Роирган никак не мог решить, чего ему хотелось больше: задремать прямо здесь, не боясь никаких неожиданностей при пробуждении, или же вскочить и ухватиться за что-то новое, создать лучший в мире меч, придумать новый сплав, поиграться с узорами на клинке и вязью магии в металле. Эмоции были такими сильными, что Хтон уверился: будь в жизни «всё так», как хотелось Роиргану, он бы остался здесь навсегда. Или уехал на край света, воссоздал такую же кузницу, чтобы затеряться и лишь изредка всплывать в разговорах как лучший оружейник современности.       — Рассказывай, как тебя угораздило, — предложил Хтон.       Роирган тяжело вздохнул, но на удивление послушался.       — После травмы мне дали немного времени на реабилитацию. Вообще не трогал никто, кроме довольно надоедливого пси-мага. Поставили только одно условие: перед зачислением в Никарен мне нужно привести себя в форму. Не натыкаться на мебель, придумать что-то с руками, словом, подготовиться к пути боевого мага. Со зрением я справился, хотя и не сразу: мотивация оказалось очень сильной. Настолько, что я раскопал заклятье уровня стригоя и научился его применять. С руками… Скажем так, вышло сложнее.       Роирган поднял ладонь перед собой и медленно повёл кистью. Под сероватой кожей зажглось заклятье, позволяя рассмотреть сложность магического конструкта. Эти чары больше походили на «заклятье уровня стригоя», чем те, что парили вокруг головы Нермора. Те казались не такими богатыми на сложные связки, менее заковыристыми и в сравнении выглядели почти бедно. Нет, навскидку Хтон определял там шесть-семь десятков опор, часть из которых плавно «перетекала» в тело Нермора, сливаясь с его нервной системой — но заподозрить в них фантасмагорическую сложность, присущую стригойским чарам, мэвар не смог. Это-то и вдохновляло.       «Сложное, наверное, заклятье», — мечтательно подумал Хтон, подаваясь ближе. Не то чтобы он собирался терять зрение. Но такое заклятье было отличным запасным вариантом на случай нулевой видимости или попадания под ослепляющее заклятье.       Нермор движение засёк и тут же замолчал. Его левая бровь выразительно поползла вверх.       — Ты хочешь, чтобы я научил тебя заклятью уровня стригоев? — уточнил Роирган. Хтон промолчал, отводя взгляд. Но Нермору, судя по всему, ответ был и не нужен. — А потянешь?       — Ты же потянул.       — У меня был очень сильный мотиватор, называется «нет выбора», — иронично отозвался Нермор, а потом тяжело вздохнул. — Если и правда так хочешь это заклятье, должен будешь уделать всех на тесте у Норвазиса. Включая Дальо и твою Рандари. Идёт?       — Мог бы и не спрашивать, — усмехнулся Хтон. Он был уверен, что против Эфаро его не поставят, а остальных он, в теории, и так мог размазать по полу. Если в вопросах контроля магии он уступал той же Шаквар, а в скорости реакции — Ихои, то на «Основах боя с оружием» конкуренции для себя мэвар не видел. Там, где дело касалось физической силы, Хтон давал сто очков вперёд любому. Поэтому на условия Нермора он согласился легко — да продолжил засыпать курирующего вопросами. — И что было дальше? Руки-то ты двигаться заставил. Не то чтобы мне и это заклятье было интересно…       Роирган хохотнул, но комментировать намёк не стал, лишь лениво продолжил:       — Когда стало очевидно, что с руками я не справляюсь, директор Витскар стала обращаться к никаренским наставникам, чтобы они предложили решение, как вырастить эффективного боевого мага из безрукого. Я был настроен скептически, но… Нашёлся один любопытный персонаж. Пожалуй, единственный наставник здесь, у которого действительно можно чему-то научиться. Он искренне постарался мне помочь — и вскоре предложил несколько гениальных идей.       Хтон ощутил нечто странное, эмоцию, полыхнувшую от Роиргана в тот мог, когда он заговорил об этом наставнике. Эту странную смесь из тревоги, уважения, тоски и, внезапно, священного трепета мэвар не понял, и потому предположил:       — И с ним у тебя тоже тёрки?       — Что? Нет.       — Брешешь! — Хтон попытался припомнить, кто из наставников не кривился при упоминании Роиргана. — Норвазис? Никогда бы не подумал, что он…       — Норвазис и правда сравнительно неплох, — кивнул Роирган. В его голосе почудилось снисхождение. — Он скорее военный, чем наставник. Я его сильно разгружаю, когда забираю учеников, к которым нужен особый подход, так что он, пожалуй, из тех, кто не желает оторвать мне голову. А вот тебя я и правда начинаю побаиваться. Правда считаешь, что Норвазис знает такую магию?       Хтон с сомнением покосился на переплетения магических контуров в руках Нермора. Они естественно сплетались с волокнами мышц, вплавлялись в кости, заменяли собой сухожилия. Что бы это ни было за заклятье, оно предполагало высочайшую кропотливость и великолепные знания анатомии. Второе у Норвазиса имелось. Но представить этого сурового мужика, бесящегося от любого промедления, как того, кто способен несколько дней корпеть над заклятьем, у Хтона фантазии не хватило.       — Пожалуй, нет.       — Естественно. Я занимался с другим наставником. Он посоветовал относиться к этой бесполезной мясной чепухе как к пустому сосуду или функциональному инструменту, — продолжал Роирган, бросив недовольный взгляд на собственную руку. — Как к чему-то неживому. Потому что неживые объекты доступны для зачарования. Благодаря тому, что руки у меня буквально отмерли, в них можно вживлять заклинания — обратка будет минимальной. Мы с тем наставником перебрали несколько сотен вариантов чар, которые потенциально могут оказаться полезны. Поняв, что я загорелся, он рассказал мне о зачаровательной магии. О том, как реагируют разные материалы на магию, что нужно делать, чтобы избежать мутаций органики при контакте с космической энергией, как не разрушить то, чем пытаешься управлять, и как можно колдовать без затрат времени на унылые расчёты векторов. И рассказал, что именно искусство зачарования лежит в основе некромагии.       — Это — некромагия? — изумился Хтон, разглядывая его руки. — Ты применяешь некромагию… к себе же?       — Всех сначала угнетает, — рассмеялся Нермор, искренне забавляясь реакцией. — Но вообще-то очень полезная штука. К тому же некромагия — очень сложный спецкурс, который обычно преподают только опытным магам, рекомендованным к получению звания ведуна. А меня туда записали в семнадцать. Даже выгодно получилось, я считаю. Не то чтобы я сознательно пошёл на такое, если бы меня спрашивали, но… Раз уж оказался в таком положении — нужно обернуть его на пользу себе, если не впадать в уныние. Тоже очень полезный урок оказался.       — Так что это за наставник такой? Талантливый, аж ты признаёшь, с замашками философа — и при этом тебя не ненавидит? — поинтересовался Хтон. Он ещё разок перебрал варианты, но лишь утвердился в мысли, что никого похожего он в Никарене не знал. — Что он ведёт?       — Ритуалистику.       Хтон нахмурился.       — В Никарене нет такого спецкурса.       — Он есть, его просто предусмотрительно не включают в списки рекомендованных. Роирган улыбнулся, но вокруг него так и полыхнуло презрением. Хтон взял это на заметку и попытался выведать больше:       — Такой сложный предмет? На него есть отбор?       — Сложность и правда запредельная, — кивнул Роирган задумчиво. — Предполагает совсем другой взгляд на магию. Отбор… Нет, отбора нет. Просто несколько высокомерных выродков считают, что молодым курсантам не нужно контактировать с местным наставником. И пока ты не спросил — нет, это не «сложный человек» и даже не слабый маг. Я могу назвать его самым опытным мастером магического дела из всех, что знаю. Тебе бы он понравился.       Хтон всерьёз задумался. Это не было приглашением в прямом смысле слова, но попытка заинтересовать определённо прозвучала.       О ритуалистике Хтон знал мало. Этот раздел магии относился к стратегическим спецкурсам и был завязан на предметах и церемониях, которые для того самого «ритуала» и использовались. Там, где боевой маг применял магию, реже — навыки владения оружием, ритуалист был чаще всего беспомощен. Для таких магов критически значимы долгая, вдумчивая подготовка, прогнозирование и набор подходящих артефактов. Но если всё это у них имелось, ритуалисты выигрывали сражения задолго до их начала.       По этой причине ритуалистика была обязательной для опытных магов, претендующих на звание ведуна. Командующим, что вели за собой армии, не так важно драться самому — полезнее обеспечить значимое преимущество всем своим людям, сделать само поле боя своим союзником и обеспечить врагу такие проблемы, которые просто не позволят им стойко принять бой. Именно ритуалистика лежала в основе всех разделов колдовства, что работали с материей и целенаправленно изменяли мир: зачаровательной магии, начерталки, некромагии, трансмутации, симбиотики и ещё полдесятка разделов, о которых Хтон слышал лишь краем уха.       Умуорвухтон понимал логику директора Витскар: ни к чему загружать курсантов, обучая их одновременно и классической, векторной магии, и ритуалистике. Это всё равно что заставлять детей одновременно стоять на руках и ими же жонглировать. Обучение в Никарене избегало таких ситуаций, шло последовательно и логично: освоили одну ступень мастерства, отточили, пошли дальше. Когда выученные уроки тысячу раз применялись в боевых условиях и стали стилем жизни — вот тогда и можно «переучивать» — или, точнее, показывать кардинально другой подход. Чтобы уже усвоенное не противоречило новому.       Хтон столкнулся с этим на личном примере, когда пытался помочь Ихои на тесте. Он пришёл к начертательной магии сам, без должной подготовки, и изучал её методом проб и ошибок. А ошибок оказалось много, слишком уж различны эти два противоположных подхода к магии. И всё же — Хтон не жалел, что в своё время свернул на эту дорожку.       — А знаешь, это и правда интересно, — задумчиво протянул Хтон, когда прикинул все варианты. — И насколько тяжело записаться на спецкурс, который стараются даже не упоминать?       — Пара махинаций с документами и час препарирования мозгов от директора Витскар, — прикинул перспективы Нермор, а затем подытожил. — В общем, не сложно. Я устрою.       Если бы Хтону выдавали по монете каждый раз, когда Роирган становился неадекватно щедрым, мэвар мог бы сам оплачивать своё обучение в Никарене.       — Спасибо. Наверное.       Умуорвухтон прищурился, а затем внезапно подумал — какого Круга? Он спрашивал не о том. Вернее, о том, конечно: информацию он получил бесценную. Вот только вопросы о травме Нермора, его же взаимоотношениях с сокурсниками и прочих «глупостях» Роиргану не нравились. Тот отвечал, делал одолжение, но Хтон-то стремился к этому. Ему было нужно не снисхождение к подростковому любопытству, а сокращение дистанции между ним и Нермором. В лучшем случае мэвар мог бы получить сильнейшего союзника. В реалистичном — подобраться на расстояние удара. Так что Хтон пытался быстро подобрать удачную тему, что-то такое, что Нермора могло бы отвлечь, возможно, задобрить…       — Вообще-то, тема зачарования меня никогда не интересовала, — осторожно начал Хтон, и да: внимание Нермора усилилось как по команде. — Но ты явно этим горишь. И создаёшь фантастические вещи. Над чем сейчас работаешь?       Сказав это, Хтон тут же понял: нет, до этого Роирган не «горел». Тлел — максимум. Мэвар с непривычки замечал лишь отдельные искры от бушующего в нём пожара. Нермор «загорелся» теперь: торопливо спрыгнул со своего насеста и в мгновение ока оказался у самого большого рабочего стола, целиком отлитого из металла.       — Много над чем! Никак не получается работать только над одним проектом, вечно тянет схватиться за что-то ещё, — воодушевлённо затрещал Нермор, с удивительной скоростью перебирая формы для отлива. — Вот, например, хотел сделать для себя сборник с описанием всех удачных зачарований — и его главного врага, сборник с описанием провальных, за которые никогда ни за что ни в коем случае браться нельзя. Но потом как-то вдохновился, и вот, уже делаю саблю, которая…       Хтон невольно улыбнулся. Казалось, у Роиргана загорелись его мёртвые глаза. Мэвар даже подумал: он мог бы подойти прямо сейчас, сделав вид, что ему было любопытно взглянуть на чертежи Нермора, выхватить кинжал, и этот неостановимый, страшный Резервуар, некромаг, ритуалист и так далее — ничего не смог бы ему противопоставить. Нермор слишком глубоко ушёл в дело своей жизни. В то, которое любил нежно и беззаветно.       В своё абсолютное созидание.       Самый страшный Резервуар всея Никарена выглядел фанатиком своего дела, незаинтересованным ни в людях, ни во власти — ни в чём обыденном. Такие чудики скорее сами убьются обо что-то ненароком, чем навредят другому. Мэвар невольно задался вопросом, выглядел ли он таким же уязвимым, когда с головой уходил в работу над очередным заклятьем или пейзажем.       — …и эти остолопы притащили мне, понимаешь ли, на восстановление груду своих железок, которые оружием назвать страшно: ковал кто-то в меру криворукий, зачаровывал — криворукий без меры. Я думал, перебью их всех просто за издевательство над зачаровательным искусством! Но ведь таких много. Иначе самыми популярными для вшивания в металл бы не были абсолютно бестолковые заклятья. — Вещал Роирган, не замечая, что его давно не слушали. — Вот как ты думаешь, чем любят зачаровывать мечи ленивые тупые дилетанты?       Задумавшийся Хтон вздрогнул и едва успел сориентироваться.       — Чем же?       — Огненными, мать его, чарами!       Роирган был страшно возмущён и явно ждал такой же реакции. Мэвар невольно хмыкнул.       — Как много презрения к огню от пироманта.       — Проблемы нет, когда пира — отдельно, меч — отдельно! — снова возмутился Нермор, принимаясь расхаживать по кузне. — Так нет же, объединяют! Вот представь это в бою: идёт отряд умственно отсталых, в руках — металлические оглобли, которые горят. Так ими ещё и драться пытаются! Просто несусветная чушь. Если берёшь зачарованное оружие в бой, значит, хочешь убить. А огненные мечи раны, конечно, наносят, но тут же и прижигают! То есть, если не убьёшь врага, то даришь ему отличный шанс не истечь кровью и не подхватить заражение, добраться до медиков, отомстить… Нет, серьёзно, плюнь на клинок — и то эффективнее будет!       — Ага, урон ядом, — хихикнул Хтон. И осторожно спросил: — Неэффективные зачарования тебя бесят… А что самое полезное тебе доводилось создавать?       «Что ещё есть у тебя в арсенале?» — мысленно закончил Хтон и попытался состроить на лице выражение искренней заинтересованности.       Нермор прекратил болтать и как будто даже задумался. Как будто — потому что Хтону не хватило фантазии предположить, что творилось в его голове. В эмоциональном фоне Роиргана, до того напоминавшем буйство восторга и неудержимой фантазии, стало тихо-тихо.       «Ну да, конечно, попытался поймать профессионала на его же уловку! — вызверился на себя Хтон. — Естественно, он не купился. Даже этот человек не умеет настолько терять голову, чтобы выболтать лишнее. Он же не тупой, в конце концов!»       — Я создавал много полезных вещиц, — после паузы наконец замети Роирган, а затем открыто улыбнулся.       Хтон вытаращился на него. «Недостаточно тупой, чтобы выболтать информацию случайно, но достаточно сумасшедший, чтобы сделать это намеренно?» — нервно думал мэвар. Открытость Роиргана к опасному диалогу потихоньку начинала пугать. А Нермор невозмутимо продолжил:       — Но если говорить про незаменимые зачарования, то сейчас я работаю над своеобразным трансформатором эмоций в магическую энергию. Я называю его «Эмотик». Он, к слову, энергию ещё и накапли…       — Вам тут весело, я погляжу, — раздалось из дверного проёма.       Из-за назойливого гула магических воздухоотводов было не слышно, что происходило в коридоре. Так что Хтон заметил, что в кузне появились новые лица, лишь когда эти самые «лица» оказались на пороге.       Умуорвухтон чуть не зарычал от раздражения. Он сомневался, что ему удастся вызнать ещё хоть что-то об этом чудо-зачаровании. Мэвара это разочаровывало, ведь вытянуть очень хотелось. Умуорвухтон чувствовал: это важно. Резервуары без причины не работали над накопителями энергии. Им и свою девать некуда.       Но Нермор уже закрылся, будто опомнившись, натянул на лицо характерную улыбочку «я скотина», и Хтон понял: на сегодня с откровениями всё.       — Мы тебя заждались, Итса, — с неподдельной теплотой заметил Нермор. — Кто задержал?       Сафанионка стояла в дверном проёме и недовольно придерживала рукой волосы, чтобы мощные воздушные заклятья не разметали их по плечам.       — Цолнер. Очень интересовался, какого Круга ты не на занятиях и не приложил ли ты руку к тому, что восточная башня переквалифицировалась в восточную кучу мусора, — заявила Итса с иронией. Будто точно знала, что восточная куча мусора и Нермор были связаны напрямую.       — И что ты сказала?       — Что усыпила тебя ещё утром из-за болей. Постарайся запомнить.       — Запомню. У меня боли, — легко согласился с новостями Нермор, а затем лениво потянулся и сказал. — Итса, очень нужна твоя помощь. Мы тут неизвестным науке образом три занятия прогуляли…       Итса недобро прищурилась. Если бы Эфаро взглянула на Хтона так же, мэвар бы уже строил план побега из Никарена. Или пытался перевести её внимание на тех, кого не жалко.       То ли, по мнению самой Итсы, не жалко тут Хтона, то ли целительница решила не убивать Роиргана при посторонних, но девушка развернулась к мэвару и стала сплетать заклятье.       — Рукав закати. Или мне сделать так, чтобы ранки схватились вместе с тканью?       …Когда Итса обратилась к нему, всё стало неважным. На целую минуту мир исчез. Не осталось мыслей о том, что всё это неправильно, критического взгляда на ситуацию. Желание сию секунду послушаться, выполнить команду оказалось таким сильным, что мэвар даже не успел задуматься. Просто в один момент ему стало безумно стыдно, что он не додумался помочь милой девушке сам. Мэвар пару секунд даже собирался оторвать рукав вовсе, чтобы больше не совершать таких тотальных ошибок…       И лишь когда сафанионка удовлетворённо кивнула, наклоняясь над его рукой, марево морока понемногу стало пропадать.       «Какой сильный дар, — нервно подумал Хтон, давя желание отойти подальше. Это было не просто банальное и тупое послушание, которого можно избежать силой или хитростью. Голос сафанионов убил всякое желание противиться, заменил самую суть мэвара на нездоровое желание услужить и подчиниться. — В реальности он ещё страшнее, чем в исторических хрониках».       — Не делай такое лицо, — посоветовала Итса, и мысли Хтона снова «споткнулись». Считав с лица мэвара отражение панических мыслей на тему: «Что не так с его лицом и как это исправить», сафанионка колко улыбнулась и с мстительной иронией заметила. — Надо же, такой сильный Резервуар, а совсем не может сопротивляться! А я ведь даже не пою.       — А ты дар пригаси, — перебил её Роирган. И вот в его голосе прозвучало предупреждение. — И ты прекрасно знаешь, дар и магическая сила — разные вещи. Дар первичнее, а значит — мощнее.       Итса недовольно поджала губы, но замолчала. Хтон с облегчением выдохнул. И мысленно согласился с Итсой: только сафанионской песни ему тут и не хватало.       Если в разговоре сопротивляться голосу сафанионов просто трудно, то не подчиниться их песне не мог никто. Такая мелодия не оставляла шансов. И, покоряясь зову страшной пустыни, курсанты и вправду попрыгали бы из окон, не приходя в сознание; убили бы друг друга, мечтая лишь о лишней секунде гипноза, об украденном взгляде на девушку, которая в дурмане казалась самым прекрасным существом в мире.       Умуорвухтон уже критичнее окинул взглядом целительницу и был вынужден признать, что впечатление она производила что под действием дара, что без него. Другой вопрос — какое именно впечатление. Сафанионка казалась даже не хрупкой, а почти прозрачной, прикоснись — и что-то сломаешь. Такие люди по скалам не прыгали, огненными шарами не кидались и миры не спасали: им бы цепочку застегнуть, не повредив шейные позвонки. Каждая деталь внешности рыжей будто нарочно подбиралась так, дабы усложнить ей жизнь: тонкие руки, тонкие пальцы, светлая кожа почти рвётся на хрупких костях. Не человек, а этакий цветочек — на бархатную подушку таких и под стекло, а то убьются от любого сквозняка.       Хтона девушки, на которых страшно дунуть, скорее пугали, чем привлекали: он и без того вынужден был постоянно себя ограничивать. То, что для мэвара «уверенное рукопожатие», для остальных — три перелома. С этой сафанионкой не только Хтону, а всем вокруг наверняка приходилось жить с такими же напоминаниями: «Ты сильнее, ты должен быть осторожен». Мэвар знал, что некоторым такой типаж девушек, наоборот, импонировал, будил желание защищать — но в его случае это не работало. От сафанионки Хтону хотелось отойти подальше, а то мало ли.       Однако с магией Итса обращалась ловко и даже изящно. Сафанионка окутала какими-то чарами пальцы правой руки и лёгкими прикосновениями подправляла вязь целительского заклятья, сплетала и расплетала его, как венок из луговых цветов.       — Какое интересное заклинание… — вырвалось у мэвара, и Итса отпрянула.       Пару секунд целительница переводила взгляд с Хтона на заклинание, будто выискивая подвох. А затем с претензией поинтересовалась:       — Ты шутишь?       — Он не шутит, — сдерживая смех, сообщил Роирган. — Заканчивай быстрее, если не хочешь записаться к нему в учителя.       Итса кивнула, будто показывая, что приняла информацию к сведению. А затем повела руками, перенося заклятье на руку Хтона. «Венок» присосался к коже жадными щупальцами колдопотоков, скользнул прямо под кожу… Хтон поёжился. Ощущения от невероятно красивой магии оказались неприятными. Как будто множество тонких иголок впивались в края ран.       Ощущения ощущениями, однако Умуорвухтон и правда надеялся почерпнуть что-то полезное ещё и здесь. Но с каждой минутой целительское заклятье становилось всё сложнее, ещё и плетения постоянно трансформировались. После третьего такого изменения мэвар понял, что запомнить последовательность смог бы только нером. Хтон тяжело вздохнул и от нечего делать покосился на Роиргана, а затем удивлённо вскинул брови. Нермор за каким-то Кругом неловко снимал камзол. Неуверенные движения Нермора подтвердили предположение: у него были проблемы с мелкой моторикой. По крайней мере, с тонким бруском мела и плоскими маленькими пуговицами Нермор справлялся отвратительно.       Вопроса, почему Роирган решил раздеваться в кузне, не возникло. Стоило только Нермору скинуть камзол, как Хтон заметил расплывшееся пятно крови на форменной рубашке. Правда, располагалось оно не на предплечье, где обычно находилось расписание, а почему-то между лопатками.       Нермор путём неимоверных усилий справился ещё и с рубашкой, небрежно откладывая её в сторону. Расписание у него и правда оказалось на спине и спускалось вдоль позвоночника.       — А зеркало выдают, чтобы ориентироваться по такому «удобному» расписанию? — невольно поинтересовался Хтон, разбивая тишину.       Роирган усмехнулся и заинтересованно склонил голову к плечу.       — Правда думаешь, что смысл всего этого фарса с расписаниями — удобство курсантов? Мне эта хрень вообще не нужна, я слепой. Я понятия не имею, что там написано. Так скажи, если я всё равно его не вижу, зачем мне в принципе это расписание? Следование традициям? А почему тогда не на руке?       Хтон невольно покосился на руки Нермора. Не прикрытые обычными для Роиргана свободными накидками или жёсткой тканью формы Никарена, они выглядели так себе. Его кожа от кончиков пальцев до плеча имела нездоровый оттенок, сероватый с зеленцой. Вместо ожидаемых трупных пятен на такой коже виднелись только угольно-чёрные вены, ярко выступающие на фоне атрофированных, потерявших объём мышц. Хтон без труда распознал в деградировавших, фактически отмерших конечностях следы воздействия мощной магии. Естественный ответ органики на воздействие энергии — мутация в попытке приспособиться.       А ещё Хтон разобрал множество сдерживающих заклятий, не позволяющих заразе из рук Нермора распространиться дальше. Эти заклятья тоже вплетались прямо в тело, как в поражённые ткани, так и в живые. Ничего удивительного, что даже не отмершие участки тела Нермора у плеча казались воспалёнными: целительная магия, пытаясь сдержать большую беду, плодила множество маленьких.       «Значит, когда ты слишком много колдуешь, ты расшатываешь лекарские плетения, — рассуждал Умуорвухтон, сдерживая улыбку. Он почти хотел остаться подольше и понаблюдать ещё: столько полезной информации удалось выведать за неполный день. Не то чтобы мэвар верил, будто всё это могло помочь ему выйти победителем из схватки с Роирганом, если такая состоится. И всё же он нашёл несколько полезных уязвимостей. Настоящих болевых точек. Не гарант победы, но… вариант. — В результате плетения теряют свою эффективность, и зараза из твоих рук начинает распространяться. Или вызывать болевые ощущения? Обезболивающих чар там тоже до неприличия много».       Хтон так увлёкся сбором информации, что забыл, о чём там спрашивал Роирган. Нермор же принял его молчание за замешательство и дал ответ сам:       — Смысл этого расписания — повышение болевого порога. Вот скажи, за сколько на первом курсе у тебя уходил пузырёк с лекарством?       — Ты и сам прекрасно знаешь, за сколько он уходил. Сам же лекарства нам поставлял раз в две недели. — Хтон поморщился. Ощущения от расписания на первом курсе и вправду вечно скакали от «умеренно кошмарных» до «нестерпимых». Поэтому подарков от курирующего в виде мазей ждали больше, чем каникул.       Однако какое-то время спустя Хтон приспособился. Научился отделять себя от неприятных ощущений. Это очень выручало: например, сейчас мэвар не обращал никакого внимания на собственную руку, над которой колдовала Итса. И даже слегка удивился, когда заметил, что целительница уже свернула заклятье и уверенно направилась к Нермору.       — И пока поставлял, убедился, что никаренская система работает, — заявил Роирган. — Магия адаптивна. Твой собственный запас энергии начал менять твоё тело сразу же, как ты стал магом. Теперь ты здоровее и живучее большинства людей. Когда расписание и непередаваемый букет ощущений от него стал нормой твоей жизни, магия начала адаптироваться и к боли тоже. Ты уже просто не обращаешь внимание на боли, которые два года назад не давали спать. И я тебе больше скажу: вообще-то каждые пять месяцев заклятье на твоей руке усиливается.       Хтон с сомнением покосился на чистую кожу предплечья. Он знал, что рано или поздно расписание появится там вновь, как и каждый день. Но он и правда привык к лёгкому дискомфорту и чуть промоченному сукровицей рукаву камзола. Боли как таковой эти чары уже давно не приносили.       — Я догадываюсь, о чём ты думаешь, но это так, — ухмыльнулся Роирган, а затем тихо зашипел, когда Итса положила руку ему на спину. Целительское заклятье, применённое сафанионкой, казалось ещё более сложным, чем то, которым лечили Хтона. — С-с-с-сволочизм, а не магия у тебя, Итса.       — Не похоже на высокий болевой порог, — не удержался от подначки Хтон.       Роирган лишь ухмыльнулся.       — Ну, вообще-то неподготовленные люди наживую целительские заклятья не переносят. Их сначала обезболивающими глушат до полного отупения. В том, что ты перенёс лечение и не катаешься по полу с воем — заслуга того самого расписания. Каждые пять месяцев оно становится больнее и интенсивнее, магия приспосабливается снова… Ты даже не замечаешь этого — а твой болевой порог растёт. И это, кстати, ответ, почему у меня расписание не на руке: руками я не чувствую ничего. А вот на спине — и правда больно.       — Больно, потому что ты вертишься, как первокурсница перед свиданием, — оборвала его поток мыслей Итса. И скомандовала: — Не двигайся!       …только несколько минут спустя Хтон нашёл в себе силы расслабиться и не выпрямлять спину. До тех пор они с Нермором на пару изображали гипсовые статуэтки и даже дышали тихо-тихо, словно и это могло отвлечь Итсу.       «Ублюдство, — мрачно рассудил Хтон. Терять голову от любой команды сафанионки ему не нравилось. — Надо сделать себе повязку на уши, как у натаиннов».       Хтон никогда считал, что всех инакомыслящих или гостей с другого края света нужно вырезать на корню. Но тут он мысленно согласился с предками: истребление сафанионов было стратегической необходимостью. Нельзя оставлять за спиной тех, кто может приказать хоть влюбиться, хоть убить всю семью, хоть с моста шагнуть.       — Знаешь, почему сафанионские лекари считаются очень эффективными, хотя вообще-то их дар никак не связан с медициной? — глубокомысленно вопросил Нермор. А затем сразу же выдал ответ. — Потому что их никто ослушаться не может. Сказал — принимать лекарства три раза в день и не есть сладкого, и всё. Каждое предписание люди исполняют с трепетом.       — Ни’Ро бы такой дар пригодился.       — Ты не сторонник мнения, что он сафанион? — усмехнулся Роирган. Но эту тему он поддержал без особого интереса. Хтон улавливал лишь усталость — да и то не мог поручиться, от Нермора ли к нему прилетело это ощущение, или же длинный день, переполненный магией и открытиями, так вымотал его самого. — Многие считают, что он как раз даром и убалтывает дурачков.       Хтон припомнил слова Ни’Ро тогда, четыре года назад, в проклятом захолустном банке. Фанатик плёл что-то о народной ненависти и о том, что молодые маги со своим желанием помочь нанимателю влезли не вовремя. Детали спича Ни’Ро столько времени спустя стёрлись из памяти. Но мэвар мог с уверенностью сказать: тогда, в банке, слова Ни’Ро не вызвали у него ничего, кроме раздражения. И, пожалуй, желания избавиться от этого опасного ненормального. В этом не было ничего общего с полным подчинением сафанионскому голосу, когда не то что раздражения — даже мысли не возникало, что можно не послушаться.       — Нет. С сафанионским даром он бы уболтал и умных тоже.       — Резонно, — хмыкнул Нермор, а затем пожал плечами. — Ну, не думаю, что без дара он не справится в таких-то условиях. Дознавателей из Дома Скорби таскают по судам, расследование толком не ведётся. Из законников один Ирнеин из себя что-то представлял, но он же помирает. Так что тут всего два варианта: либо люди окончательно уверятся, что у этого типа не осталось в мире конкурентов — либо Ни’Ро охренеет от власти и сам себя в ловушку загонит. — Роирган холодно усмехнулся, и Хтон почувствовал его твёрдую уверенность. Мэвару даже почудилось: Нермор потерял совесть до такой степени, что научился читать будущее, и заранее предвкушал расправу над главным фанатиком Хрустального мира. — И я ставлю на второе.       Хтон окинул задумчивым взглядом огромную кузницу, подживающее расписание между лопатками у Нермора, Итсу, которая, несмотря на явное недовольство, применяла свою магию бережно и нежно… А затем неожиданно для себя самого мэвар сказал:       — Откровенность за откровенность, а? Есть третий вариант. Ирнеин пришёл в сознание и скоро встанет на ноги. Даже более того, рвётся в бой. — Хтон усмехнулся. — Помянем Ни’Ро: он не успеет сам наделать ошибок.       Нермор и Итса переглянулись.       — Значит, улицы опять зальёт кровью, — вздохнул Нермор, а затем благодарно кивнул Хтону. — Будем знать. Итса, возьми-ка ты дополнительные занятия по «Защитной магии».       — Из-за непроверенных сведений? — язвительно уточнила целительница.       По её тону Хтон уяснил: он Итсе страшно не нравился. Почему — мэвар не особо понимал. Но по привычке взял новую информацию на заметку.       — Думаю, сведения эти из самого что ни на есть надёжного источника. — Нермор усмехнулся как-то так, что Хтон аж потянулся к карману, проверить, на месте ли часики для связи с Вьеном. А то с таких, как Роирган, сталось бы прихватизировать чужое имущество, разобрать, повесить пару следилок и вернуть на место. — Да и защита лишней не бывает. Тут ведь дело не в том, что два упёртых придурка, Ирнеин и Ни’Ро, снова сойдутся. За каждым из них — сила. И уверенность в собственной непогрешимости. Значит, опять будет много жертв. Причём, скорее всего, из числа тех, кто «просто вышел посмотреть на побоище». Так что я настоятельно рекомендую повторить всё, что вы знаете о защитных заклинаниях. И навесить на себя парочку. Ах да, и не тупить, когда снова начнётся вербовка.       Сафанионка нахмурилась, но быстро глянула на Хтона и ничего не сказала. Только коротким раздражённым жестом взмахнула рукой, распуская своё заклятье.       — Вербовка? — непонимающе переспросил Хтон.       Роирган уставился на него с точно таким же изумлением на лице. Впрочем, старший Резервуар довольно быстро сам для себя нашёл ответы на вопросы и протянул:       — Всё время забываю, что ты ещё такой мелкий и ничего такого не застал. Да, Хтон, вербовка. А что? Ты наслушался газетного бреда о том, что Ни’Ро берёт сообщников из воздуха? — язвительно усмехнулся Роирган. Итса теперь глядела на него с раздражением, но Нермор, по всей видимости, плевать на это хотел. — Или что он лично уговаривает каждого присоединиться к его шоу фриков? И потому, естественно, не оставляет следов, ведь как же отыскать самого Ни’Ро… Бред фороссячий! У Ни’Ро огромная и очень продуманная агентурная сеть. И, как только появляется опасность, вся она приходит в движение и начинает ловить простачков. Причём работает она так бесперебойно и чисто, а попадаются, в основном, такие похожие люди, что сразу становится очевидно, кто эти агенты.       Хтон припомнил всё, что знал о когда-либо пойманных сообщниках Ни’Ро. Сам он делил типичных жертв этого психопата на две большие категории: «Отчаявшиеся души» и «Инфантильные герои». Первых Хтон, пожалуй, даже мог понять. Они столкнулись с ситуацией, с которой не смогли справиться. Искали помощь, но не нашли её. От отчаяния такие кадры могли не то что к Ни’Ро, а к самому Кругу обратиться. Как сказал сам Нермор, когда выбора нет, замотивироваться можно на всё, что угодно. Даже на вступление в секту — если это кажется хоть каким-то, но выходом. Вторые, или «Инфантильные герои», в основном были из числа молодёжи. Душа нараспашку, в голове пусто, сердце горит и просит подвигов. Великой миссии. Хтон лишь презрительно усмехался, понимая: чтобы подчинить себе таких людей, Ни’Ро даже стараться наверняка не приходилось. Лишь сделать пафосный вид и указать им эту самую миссию.       «Если у людей не хватает критического мышления, чтобы не покупаться на этот бред — может, в секте зомбированных им самое место», обычно говорил о таких Умуорвухтон.       Если бы сам Хтон хотел набрать новых людей из этих двух категорий, он бы вербовал их в больницах, на курсах пси-поддержки, на заводах и фабриках с невыносимыми условиями труда… А ещё — в литэрарумах.       — Ты считаешь, что в Никарене есть кто-то, кто начнёт вербовку курсантов, едва только Ирнеин заявит о себе? — недоверчиво уточнил Хтон.       Потому как — да, он бы попытался провернуть именно такой трюк. Но… Не в Никарене. Все наставники так дружно и сладко пели, что боевой маг должен быть защитником, хранить верность рыцарским идеалам, не опозорить своё оружие — что представить их сектантами-манипуляторами просто не получалось. Ровно как и до смешного принципиальная директор Витскар в жизни бы не позволила заниматься этим в её литэраруме.       Но Роирган лишь презрительно усмехнулся.       — Кто-то? Хтон, да я тебе по именам и званиям могу перечислить всех, кто это делает.       — Что?.. — изумился мэвар. — Но разве они не должны… Я не знаю, скрываться?       — Они и скрываются. — Презрение в голосе Нермора сочилось и сочилось, крупными каплями концентрированного яда падало изо рта и отравляло воздух. — Правда, хреново. Я бы сказал, что нужно быть слепым, дабы не заметить их агитацию… Но шутка в том, что слепец — и то замечает. Граней ради! Мы живём в одном литэраруме, едим и спим вместе. Практически боевое братство, мать его так! Я не знаю, до какой степени нужно быть зацикленным на себе, чтобы прозевать, что происходит с твоими товарищами в таких условиях. Но — прозевывают. Не обращают внимания. Ни’Ро не могут поймать именно из-за этого, Хтон. Люди будто спят и видят свои наивные, не имеющие ничего общего с реальностью сны. Всем кажется, что им нет дела до того, что происходит вокруг. Или что они не должны сдавать товарищей. Не Ни’Ро неуловимый — никто особо-то и ловить не хочет. Сгрузили всё на одного Ирнеина. Я бы даже хотел с ним познакомиться. Жалко же мужика: пытается в одиночку осуществить то, чем, вообще-то, должен заниматься целый мир совместно.       — Роймо бы тебе не понравился, — тихо пробормотал Хтон. Но, когда Нермор, явно не расслышав, вопросительно уставился на него, мэвар сказал совсем другое. — А сам-то? Если ты знаешь, кто помогает Ни’Ро, почему никому не сообщил? Да тому же Ирнеину? Ты же мог написать в Дом Скорби…       — Мне нет дела до Ни’Ро, — отмахнулся Роирган, а затем стал неловко натягивать камзол обратно. — Тебе бы, по-хорошему, тоже на него плюнуть. Это всё — такая ерунда…       — Это не так, — возмутилась Итса, и Хтон был с ней согласен.       — Почему же? Тёрки за власть, сильная толпа идиотов, верящая, что им всё можно… — начал лениво перечислять Нермор. Хтон чувствовал: если недавно Роирган и вправду загорелся, то теперь, когда он выплеснул яд и презрение, его интерес к разговору вновь обратился в ноль. — Такое бывало раньше. Такое будет в будущем. Ни’Ро ничем не отличается от сотен других фанатиков… Ну, кроме размера группы поддержки, разумеется. Но этот тип пройдёт, как и любое сезонное заболевание. Не понимаю, чего все с ним так носятся. Как будто других, более важных проблем в мире нет!       — Это каких же? — тихо поинтересовался Хтон.       Взгляд Роиргана стал напряжённым.       Хтону показалось, что сейчас он услышит что-то важное. Важнее всего того, что Роирган говорил ему до этого. Эмоции Нермора всегда были мощными и агрессивными, будто набегающая волна. Но сейчас внутри Резервуара рокотала настоящая буря. Выпусти — и Никарен, его бухты и сады снесёт подчистую, так, словно и не было никогда.       А ещё эмоции Нермора обычно ощущались как сборная солянка из всех существующих ощущений. Ярость пополам с болью, радость, замешанная на изумлении, гордости и веселье; тревога, тесно граничащая с ненавистью, самодовольством да решительностью… Но сейчас от курирующего Хтон ощущал лишь одно.       Отчаяние.       Итса, не говоря ни слова, обхватила пальцы Роиргана двумя руками, будто в попытке отогреть. Нермор так же молча покачал головой, а затем, не глядя на Хтона, отозвался:       — Думать о мировых проблемах тебе тоже не стоит. Тем более посреди ночи. Расходимся по постелям, как приличные курсанты, которые ничего не прогуливали и никого не взрывали.       Обычная наглая ухмылочка получилась у Нермора откровенно неправдоподобной.       По пути в жилое крыло никто не разговаривал. Точнее, Нермор и Итса снова смотрели друг на друга так, будто за один взгляд умудрялись обсудить всё на свете. Хтон ничуть не жалел о затухшей беседе. Болтать, шляясь по коридорам в такое время, было просто-напросто опасно. Хотя в Никарене часто практиковали ночные тренировки, официально отбой наступал ровно в двенадцать часов ночи, и за поимку в коридорах после этого времени прилететь курсантам могло знатно.       К тому же в наступившей тишине у Хтона наконец-то появилась возможность всё обдумать.       «Нет, ты не всесилен, — рассуждал Хтон, краем глаза косясь на невозмутимого Роиргана, беззвучно шествующего по коридору. — У тебя полно слабых мест. Именно поэтому ты так упорно развиваешься, пытаясь их компенсировать: это вопрос выживания. И для такого развития ты выбрал редкие и необычные направления, которым сложно что-то противопоставить. Например, некромагию. Или то же зачарование».       Мысль, что Роиргана можно подловить на его слепой преданности любимому делу, Умуорвухтону крайне не нравилось. Это было как-то низко. Паскудно это: делать оружие из чужого смысла жизни.       «Да, зачарованное оружие ты создаёшь сам, это обязательно нужно принять во внимание. Придётся думать, как закрыть тебе все шансы использовать его. Или заставить взяться за что-то маленькое и лёгкое: с оружием, которым бьют от запястья, а тем более — локтя или плеча, ты справляешься, но мелкая моторика ни к Кругу. — Что ещё выжать из наблюдений в кузнице, Хтон не представлял. Так что он стал рассуждать дальше, хладнокровно запечатлевая факты в памяти, создавая целостную картинку. Или, скорее, карту болевых точек. — Ты ослеп и потерял руки не потому что болен, это магическое влияние. Со зрением всё понятно, а вот проклятье на руках прогрессирует. Поэтому ты, во-первых, зависим от целительной магии, которая блокирует его. Во-вторых, тебе вредно много колдовать, это расшатывает блоки. Судя по тому, что цолнеры приняли отговорку про боли как причину неявки на занятия, это нормальное явление. Значит, если вынудить тебя колдовать побольше, в какой-то момент блоки слетят, и болевой фактор будет тебя очень сильно отвлекать…»       Хтон тяжело вздохнул. Он не знал, станут ли они с Нермором однажды врагами — и не были ли Резервуары ими уже сейчас. Примерно с той же вероятностью мэвар допускал, что они с Роирганом неожиданно могли оказаться и на одной стороне. Чем больше Хтон узнавал, тем сильнее верил: ему придется потрудиться в любом случае. Роирган был настолько опасным человеком, что даже в роли союзника не внушал доверия. Умуорвухтон мог быть уверен в собственной безопасности только если бы у него имелось хоть что-то, что можно противопоставить Нермору. Вот только…       «Вот только ты мастер, — недовольно подумал Хтон. Длинные синие отсветы из окон перечёркивали пустой длинный коридор. Мрачный сад словно заглядывал в окна, провожал глазами. — Много заклятий тебе и не понадобится. С кем угодно разберёшься быстрее, чем достигнешь своего предела. А с такой-то любовью к энергоэффективности — даже не слишком устанешь при этом».       Хтон припоминал последние три года и вынужден был признать: у Роиргана к энергоэффективности была не просто любовь, а какое-то нездоровое влечение.       При первой встрече, когда Хтон чуть было не придушил курирующего случайно, тот даже не пытался отбиваться магией, лишь терпеливо дождался, пока приятели решат вопрос с его безопасностью.       Перед итоговым тестом по чарам захвата Роирган не просто исправлял и стабилизировал шаблон заклятья Хтона. Нермор откровенно приколебался к экономичности и затратам, хотя на тот момент это волновало Умуорвухтона меньше всего: лишь бы заклятье вообще сработало.       Первое занятие по «Основания боя с оружием» от Норвазиса — та же песня. Нермор не стал с боями защищать свою теорию о том, что зачарованное оружие эффективнее боевой магии. Просто потому что напрямую колдовать и тратить силы там не нужно. Не стал — но Хтон чувствовал, как ему хотелось.       А уж сколько за сегодня Хтон наслушался бесконечных: «Это что ещё за загогулина? А давай не будет придумывать связки, которые нужно дополнительно фиксировать и энергию тратить?», «Ты силы на такие закидоны где столько возьмёшь?» и «То, что ты Резервуар, не означает, что тебе даже от насекомых нужно отмахиваться заклятьем торнадо. Уменьшай убойную силу в два раза! Нет, в два с половиной! И площадь поражения в четыре! Знаешь, как затраты сразу снизятся?» Роиргана не волновало, что Хтон вообще-то мог себе позволить отмахиваться вообще от кого угодно заклятьем торнадо. Для него это даже не считалось особенной нагрузкой. Нермор над каждой крохой силы трясся так, словно за каждое заклятье, чьё КПД менее девяноста пяти процентов, его лишали ещё одного органа восприятия.       Или магии. Ведь Хтон помнил и то, как они с Эфаро изучали досье Роиргана. Этот человек потерял солидный кусок силы примерно в то же время, когда попал под действие проклятья и был отчислен из Шатаара. Да и тот загадочный «Эмотик», который не просто обращал эмоции в магию, но и за каким-то Кругом накапливал её…       Всё упиралось в магическую энергию. Хтон не сомневался: Роирган слишком старался задобрить мэвара исключительно из-за объёмов силы. Другой вопрос — для чего. Хтон не представлял, зачем кому-то могло понадобиться столько силы. Разве что Нермор решил под шумок взорвать континент, на котором располагался Шатаар. Просто в знак протеста. Однако примерно с той же вероятностью Роирган мог и не задумывать никаких безумств, а как раз наоборот… Например, он мог желать прикончить Ни’Ро, которого заметно презирал.       — Гляди-ка, почётный караул, — вдруг иронично протянула Итса и спряталась за спину Нермора.       Хтон недоумевающе посмотрел на сафанионку, а затем туда, куда она указывала мгновение назад. Прямо у двери, ведущей в комнату Хтона, Тваино и Шииза, обосновалась колоритная парочка из Эфаро и цолнера Лааго, который что-то вполголоса выговаривал курсантке.       Хтон, не обращая внимания на то, что Итса торопливо испарилась из коридора, направился прямо к цолнеру.       Если в Ванакоре цолнеры жеребьёвкой разбивали между собой группы курсантов и вели их все пять лет обучения, то в Никарене работали по системе «3+3+2+2». За первыми тремя курсами присматривал Лааго: мужичок, в общем-то, неплохой, но лишь до тех пор, пока вопрос не касался нарушений, которые ему лично казались неприемлемыми. Лааго мог закрыть глаза на нелегальный вынос еды из столовой (чем тот же Ихои с радостью пользовался) и употребление сладостей, которые в рационе никаренцев предусмотрены не были. Он мог прикрыть, если младшие курсанты с утра убегали искупаться в море или сыграть во что-нибудь в огромном саду. Но вот нарушения режима Лааго считал страшным преступлением. Хуже него для цолнера была только потенциальная опасность того, что несовершеннолетние курсанты решат познать радости досвадебных отношений.       Как поговаривали, на старших курсах ситуация становилась прямо противоположной. Цолнер Хатани вел четвертый, пятый и шестой курсы, и ещё хоть как-то пытался следить за моральным обликом никаренцев. А вот цолнеры Арк и Гьетар, по два года присматривающие за самыми старшими курсантами, и вовсе не обращали никакого внимания на обжимающиеся парочки и круглосуточные тренировки. Зато за любые прогулы, несданные тесты или проваленные миссии пытались откусить старшекурсникам головы.       То, что Эфаро попалась ночью у комнаты парней, причём именно цолнеру Лааго, выглядело серьёзной заявкой на несколько пси-освидетельствований, внеплановый осмотр у лекарей и пару недель отработок. И это если сам Лааго до сих пор не успел поклевать ей мозг.       — …в первую очередь вам стоит помнить, что вы — леди! И вам не пристало по ночам шастать по комнатам, где живут трое парней. А безопасность? О безопасности вы подумали? Даже самые сильные маги часто оказываются беспомощны перед тем, как иногда поворачивается жизнь. Уверены ли вы, что готовы ко всем последствиям таких свиданий? — Цолнер драматично всплеснул руками, как будто уже представлял калейдоскоп растленных подростков, разбитых сердец, незапланированных беременностей и самоубийств на фоне несчастной любви. — Круга ради! Ну почему каждое маленькое самоуверенное чудо считает, что оно…       — Моё, — устало перебил мэвар, мягко вклиниваясь между цолнером и скучающей Эфаро. — Конкретно это маленькое самоуверенное чудо — моё. И мне очень интересно, в чём суть вопроса.       Эфаро, как ни странно, промолчала. Хтону показалось это до безумия странным. Обычно Эфи в ответ на любое слово выдавала десять. Как-то раз на втором курсе она уже отбрила Лааго, когда увидела, как тот своим навязчивым порицанием довёл до истерики какую-то девчонку постарше. В тот день уже Эфи преследовала цолнера, бойко интересуясь, что такого произошло в его жизни, что он так настроен против любви.       Цолнер взял себя в руки быстро.       — А почему ваше чудо, курсант Мэвар, ночью отирается возле мужской спальни?       — Понятия не имею, — открестился Умуорвухтон, а затем повернулся к Эфаро и с не меньшим, чем у цолнера, недоумением вопросил. — Действительно, ты чего внутрь не зашла? Парни наверняка уже в комнате. Они бы тебе обрадовались.       Эфаро промолчала снова.       Цолнер не дал Хтону разобраться, что происходит. Когда Лааго вернул дар речи, в его голосе зазвучала сталь. Добродушный и пухленький цолнер, который искренне считал каждого молодого мага «маленьким чудом» и прикрывал новеньких в их невинных проделках, всё же оставался опытным боевым магом. И гарантом спокойствия великого литэрарума Никарен.       — Вы считаете, это нормально, курсант? — с угрозой вопросил Лааго.       Хтон и сам не заметил, как начал зеркалить бронебойную наглость Роиргана.       — Нет конечно! — возмутился мэвар. — В коридоре прохладно, а вы тут девушку держите. Здесь не может быть ничего нормального.       — Сами вы что делаете в коридоре ночью?       — Отрабатывает дополнительные занятия по «Основам боя с оружием», — вмешался Роирган, а затем учтиво поклонился.       Лааго подозрительно уставился на Нермора и заявил:       — Мне не сообщали ни о каких дополнительных занятиях у моих подопечных. Вы же не только что это придумали, так, курсант?       — Что вы, как можно! — подчёркнуто оскорбился Нермор.       Хтон тоже считал, что план отмазок Роирган составил ещё до спуска в кузницу. Но решил цолнеру это не пояснять. Тем более что шанса ему не дали: Лааго уже схватил мэвара за левую руку и требовательно стал задирать рукав.       «Ну привет, первый выговор в личное дело за три года», — подумал Умуорвухтон с усталой покорностью.       Но расписание на месте было.       Хтон не изменился в лице, но это впервые стоило ему таких усилий. Никаких болевых ощущений мэвар не чувствовал, поэтому предположил очередной морок. Роирган как-то умудрился накинуть заклятье на его руку, да ещё и очень точно воспроизвести расписание мэвара. С одним маленьким нюансом: сегодня дополнительные тренировки значились у Хтона до поздней ночи.       Хтон пялился на свою руку. Цолнер пялился на его руку. Эфаро тоже любопытно косилась — и молчала. Только Роирган делал вид, что он тут король Вселенной и снизошёл до доказывания своей правоты из милости.       — Почему же мне никто и полслова не сказал? — растерянно протянул цолнер. Хтону на мгновение даже жалко его стало. Ровно до того момента, пока Лааго не решил, что во всём традиционно виноват Нермор. — Да хотя бы вы, курсант Роирган? Мне нужно знать, что происходит с моими подопечными, чтобы не искать их в подвалах или утопившихся под причалом. Проинформировать меня — ваша обязанность, курсант! Чем таким важным вы были заняты, что забыли её выполнить?       Нермор сгорбил плечи и отвёл глаза, избегая взгляда цолнера. Всего на мгновение он показался потерявшимся, будто цолнер Лааго нашёл тот самый вопрос, на который у Роиргана не оказалось ответа. Мгновение минуло — и Нермор дерзко заявил:       — Вам с подробностями? Тут же дети, цолнер!       На последнем слове у него едва уловимо дрогнул голос. Словно Нермор очень пытался побороть тревогу, но проигрывал по всем фронтам.       «Актёришка!» — восхищённо подумал Хтон. Он-то улавливал каменное спокойствие и злую иронию Роиргана. Но цолнер — цолнер видел другое. Идеально сыгранное замешательство, который гордый и наглый Роирган «пытался скрыть».       — Ах вот как! — со мстительным удовлетворением протянул цолнер, а затем цепко ухватил Роиргана за предплечье. — Скажите мне, курсант, если мы прямо сейчас пойдём и проведём внеплановый досмотр вашей комнаты, мы же не найдём ничего… Запрещённого? Скажем, изданные речи Ни’Ро? Дурманы? Нет? Тогда, может, несанкционированные лекарства?       На последнем пункте Нермор до крови прикусил губу.       — Не найдём.       — Потрясающе, — хищно оскалился Лааго и потянул Роиргана за собой. Заметив стояющую в сторонке Эфаро, он замер и с сожалением покачал головой.       Цолнер очевидно переживал, что двое подростков-третьекурсников в тёмном коридоре могут натворить бед. Но шанс поймать Роиргана хоть на какой-то провинности был таким редким и манящим, что отказаться от него было сродни преступлению. Хтон представил, как бешено скачут туда-сюда воображаемые весы в голове цолнера Лааго, взвешивая оба варианта.       — Курсант Мэвар, вы ведь отведёте курсанта Рандари в её комнату? — рассудив, что наказать Роиргана всё же выгоднее, чем выдать ещё порцию выговоров Эфаро, вопросил Лааго.       — Всенепременно.       — Прямо сейчас! И не приведи Круг вы задержитесь у её двери хоть на минуту.       Смерив третьекурсников мрачным взглядом, Лааго стал торопливо удаляться, крепко удерживая Нермора за предплечье. Сам Роирган оглянулся через плечо и подмигнул мэвару.       Когда даже звук шагов затих вдалеке, Хтон повернулся к Эфаро и заметил:       — Что-то ты тихая. Скажи мне хоть слово, Эфи, а то я начинаю беспокоиться, что тебе выдернули язык в качестве наказания.       Вопреки ожиданиям, Эфаро даже не улыбнулась неумелой шутке. Только тихо переспросила:       — Так ты хочешь пообщаться? Именно со мной? Не перепутал меня с Роирганом?       — Эфи, вот только не ревнуй.       По тому, как моментально преобразилась девушка, Хтон понял: он только что совершил чудовищную ошибку. Эфаро резко оттолкнулась от стены и, чеканя шаг, подошла к нему. Хтон был уверен, что на него накричат, а затем, возможно, накинут пару противных заклятий. Но когда Эфаро вместо гневной тирады заговорила тихим, усталым и будто надломленным голосом — тогда мэвар действительно испугался.       — Безусловно, вся проблема в том, что я ревную, — протянула леди Рандари без капли иронии. — С твоей стороны всё в порядке. Мы собирались встретиться сразу после практикума, а ты пропал, исчез, словно сквозь Третью Грань провалился. Ни Шаквар, ни Ихои понятия не имеют, куда ты подевался, наставник Кодан уверяет, что недоволен тобой, но на отработки не оставлял. Лекторий, где ты занимался, закрыт. Ты не являешься на остальные занятия, а просто исчезаешь на восемь часов, но это, конечно же, ерунда. И то, что ты не додумался со мной связаться — тоже.       Хтон машинально дёрнулся к карману, где лежали его часы, позволяющие связаться. С Вьеном. И с Эфаро, да. Сама Эфи этот жест заметила тут же и печально улыбнулась.       — А ты связываться пыталась, я так понимаю, — удручённо поинтересовался Хтон, ничуть не сомневаясь в ответе. — Извини.       Эфаро любезно пояснила:       — Три раза в час. Но, думаю, ты был ужасно занят. Я дважды обошла литэрарум, даже к лекарям заглядывала — хамы они, кстати. Выставили чуть ли не пинком. В конце концов Вьен посоветовал подождать у комнаты, сюда-то ты должен хоть когда-нибудь вернуться.       — Потрясающе, ты и Вьена переполошила! — Хтон пришёл в ужас. Он прекрасно знал, что у Ре в его Айревине проблем было ничуть не меньше, чем у них с Эфи. Своего Роиргана Вьену, к счастью, не подвезли. Но натаинн и без этого едва справлялся с нагрузкой, как в учёбе, так и с психологической. — Конечно, ему ведь своей головной боли мало. Нужно подкинуть ещё пару надуманных поводов поволноваться.       Нельзя сказать, что Умуорвухтон не чувствовал себя виноватым. Безусловно, чувствовал. Он хорошо знал Эфаро и понимал: если она говорила, что обошла литэрарум, значит, обошла. И неясно сколько времени проторчала в коридоре, подпирая стенку, пока в конце концов не нарвалось на цолнера. Мэвар чувствовал себя паршиво.       Но отчасти, в самой глубине, он затаённо злился. Ведь он знал, отчего Эфаро так боялась. Она пыталась поддерживать и мотивировать Умуорвухтона, готова была помогать ему во всём и прикрывать от любой беды. И считала себя обязанной это делать. Ведь Хтон, в её понимании, неспособен справиться сам. Ни с учёбой, ни с Роирганом, ни с чем. Поэтому его нужно наставлять, по пять раз на дню выписывать предостережения…       — Надуманных? — Эфаро гневно сузила золотые глаза. — А почему тогда у меня ощущение, что тебя чуть не прикончили сегодня?       — Видимо, потому что паранойя оказалась заразной штукой, — терпеливо предположил Хтон. Сарказма он снова не сдержал, затаённо надеясь, что ему всё же двинут — и конфликт будет сведён на нет. — Хотя я тебя даже не кусал.       — Паранойя? — всё в том же тоне протянула Эфаро.       Хтону начало казаться, что у неромки внезапно образовались проблемы со слухом. И переспрашивала она для того, чтобы убедиться, так ли она расслышала. Но по звучащей в голосе Эфаро претензии мэвар понимал: подруга каждое его слово разбирала предельно чётко. И лишь сильнее обижалась.       А обижать её Хтон не хотел. Это было странно. Неправильно. За столько лет знакомства «патологически ассинхронные» Хтон и Эфи не сходились во мнениях по пять раз на дню — но всегда умудрялись найти компромисс. Леди Рандари была одной из немногих, с кем Хтон не хотел бы ссориться ни при каких обстоятельствах. Потому раздражение мэвар снова подавил и взял самый мягкий, почти заискивающий тон из всех, что были в его арсенале.       — Что ты хочешь услышать? Я виноват. Признаю. У меня всё из головы вылетело. И, конечно, связаться с тобой я должен был сразу, как понял, что задерживаюсь. — Мэвар развёл руками. — Но сейчас-то всё уже позади. Я могу только извиниться ещё раз. И пообещать, что больше такого не произойдёт.       — А что именно не произойдёт? — тут же ухватилась за это Эфаро. — То, что ты «задержался»? Что не связался со мной? Или, может, всё-таки то, что ты идёшь на поводу у Роиргана?       — Зависит от того, что именно тебя так злит.       — Меня злит то, что ты подвергаешь себя опасности и считаешь, что за это можно просто извиниться — и это тут же тебя оправдает. — Эфаро нервно усмехнулась и ткнула пальцем поверх плеча Хтона за окно, туда, где высилась западная башня. Точнее, единственная, оставшаяся целой. — А если ты решишь вон оттуда сигануть вниз головой — тоже, думаешь, будет достаточно в полёте крикнуть: «Прости, Эфи!», чтобы я на тебя не злилась?       «Ты меня держишь просто за беспомощного, или ещё и за отсталого?» — возмущённо подумал Хтон. Скрипнув зубами, он сдержанно отметил:       — Есть разница между занятиями с Роирганом и прыжком с башни.       С башни мэвар сегодня летал. Не прямо с этой, но какая, к Кругу, разница. Однако необъективность Хтон не любил, а потому признавал несколько вещей. Первая — в обрушении проклятой башни виноват был сам мэвар и никто другой. Роирган не собирался тестировать созданное ими заклятье. И, если бы Хтон так не торопился, наверняка бы сразу подсказал ему, что двое чар одновременно использовать нельзя. Вторая — сегодняшний «прыжок» состоялся без учёта мнения его участников. Прыгать ниоткуда Хтон не собирался, как не собирался он и косячить с заклинанием. Так что обвинять его в намеренном поиске мучительной смерти — как минимум некорректно. И да, самоубийство — это идиотизм. А вот тренировки с Роирганом Хтон классифицировал скорее как вклад в будущее. Или сбор информации. Даже как самозащиту.       Эфаро знала все аргументы Хтона. И о том, что нужно знать своего врага; и о том, что под наблюдением у Нермора меньше возможностей делать гадости. О том, что опасность и редкое паскудство характера не отменяло того, что Роирган был мастером — а, значит, у него есть чему поучиться. И даже о том, что Хтон — не зверушка на привязи, которая покорно шла, куда приказали, не задумываясь о последствиях. Теперь мэвару казалось, что всё это Эфи пропускала мимо ушей. Не считала важным.       — Нет никакой разницы, — отчеканила она. — Что так, что так — ты просто и бестолково убьёшься.       Раздражение всё-таки прорвалось сквозь некрепкую плотину из чувства вины. И затопило до краёв.       — Эфи, честно скажи, почему ты даже мысли не допускаешь, что я понимаю, что делаю? — огрызнулся Хтон.       — А ты понимаешь? Ты уже начинаешь хамить цолнерам и пропадать неизвестно где! И, похоже, даже не задумываешься, что это плохо. А знаешь, чьё это влияние?       — Роиргана. Да. А ещё он учит меня головы птицам сворачивать и старушек насиловать! — в том же тоне подхватил мэвар. — Было охренеть как весело, но теперь ты промыла мне мозги, я достиг просветления и понимаю, как это дурно! Молодец, не зря весь день наматывала круги по литэраруму, пытаясь меня спасти. Можешь отдыхать. Увидимся в следующий раз, когда я снова попытаюсь зарезаться деревянной ложкой, или утопиться в умывальнике, или шагнуть в торнадо — или какие ещё глупости я, по-твоему, могу совершить без твоего бесценного присмотра? Хватит прикрываться опасным и страшным Роирганом, он — просто удобный предлог для того, чтобы ты со мной нянчилась. Дело вообще не в нём. Дело в том, что ты придумала мне образ простачка, который только-только с гор спустился. И не желаешь видеть ничего другого.       Раньше Хтон никогда бы не подумал, что мог перейти на личности. Обвинить Эфаро в том, что она вот такая: чересчур опекающая, чересчур заботливая, удушающе-уютная. И сама Эфи не ожидала этого тоже. Разочарование и раздражение на её лице сменилось изумлением.       — Это не так…       — Ага, конечно, — усмехнулся Хтон, перебивая её. Сбить набравшую обороты Эфаро с мысли ему удалось — но вот он сам теперь не мог остановиться. — Именно поэтому ты не задала ни одного вопроса. Не попыталась выяснить, чем и, главное, зачем я занимался, а сразу построила версии, в которых я «пошёл на поводу» и «был близок к гибели». И теперь за них же отчитываешь. Знаешь, Эфи, если тебе нужен придурок, который будет по своей воле влипать в неприятности, иди и подмазывайся к Дальо, а не пытайся вылепить его из меня!       Заметив, что леди Рандари уже собиралась что-то возразить, Хтон развернулся — и просто ушёл. Без грохота, но крепко закрыл дверь, отсекая себя от всего, что ему могли выпалить в спину.       — Э-э-э… Вы расстались? — осторожно предположил Ихои.       Соседи не спали и, судя по выражению заинтересованности на лицах, даже не собирались. Хорошо хоть у двери со стаканами не стояли, чтобы лучше слышать — а то Хтон бы вряд ли удержал себя в руках. А так он лишь отмахнулся:       — Если не учитывать, что мы и не встречались — то да. — Хтон сел на собственную кровать, практически сдирая с себя камзол. Краем глаза он заметил, как Тваино и Шииз переглянулись, явно приняв какое-то решение. Ещё вагон неадекватной заботы Хтон бы не вынес, так что он с угрозой протянул. — Похоже, что я хочу поговорить об этом?       Ихои явно считал, что да. Он выглядел настолько решительным, словно уже просчитывал, сколько яблок ему понадобится для восстановления душевного равновесия Хтона.       От перелома челюсти его спас Шииз. Конту внимательно поглядел на Хтона, а затем кивнул.       — Не похоже.       Ихои вытаращился на приятеля с возмущением. Хтон — с благодарностью.       — Вот и прекрасно, — рассудил он. — Тогда — спать. Это был слишком долгий день.