Стадия дельта

твоё сердце стало сталью, потому что ты устал,

как к тебе ни прикасаюсь,

ощущается металл,

греет и морозит кожу, прикасаюсь я назло,

почему я всех дороже — я, которая

стекло?

Хана Вишнёвая, «Сталь и стекло»

      — И я действительно ничего не помню. Только голод. Вот бывает «есть, чтобы жить», но в том случае это скорее «есть, чтобы не сойти с ума от боли». Думаю, именно в тот момент, когда это ощущение возникло, я и напал на целителей.       Хтон сосредоточенно вырисовывал на холсте плетение косички Ноусы. Почти чёрная индантреновая краска будто светилась изнутри мистическим синим, из-за этого казалось, что в самых тёмных участках картины пряталась не тьма, а дух океана. Хтону нравился этот эффект цветовой гармонии, но чего-то рисунку всё равно не хватало. Будто мэвар, за прошедшее время наловчившийся в рисовании людей, всё равно не мог ухватить некую важную деталь. И без этой частички пазла вся гармония рушилась.       Хтон взялся за кисть и лёгкими росчерками наметил выбившиеся из причёски пряди. Обычно Хтон не любил излишне детализировать картины, хотя и умел. Он предпочитал оставлять на полотнах некий флёр мистицизма, недосказанности, но сейчас ему не хватало деталей.       — Директор Витскар что-то знает. И я не о том, что она лучше других осознаёт опасность моей силы или вроде того. Хида разбирается в ситуации явно больше, чем ей положено. Вот правда, откуда ей знать, что в моём состоянии именно слияние обернётся катастрофой? Да мы полгода его с разными заклятьями и людьми отрабатывали, всё было нормально! Но Хида знала, что на сей раз «нормально» не будет. Что истощение, или моя неспособность колдовать, или психическое состояние — изменят ход слияния вот таким образом. Она… Не удивилась, понимаешь? И не испугалась. Все остальные были в ужасе, и это нормальная реакция, а она не вздрогнула даже. Так ещё и, когда все остальные начали видеть во мне агрессора, вдруг встала на мою сторону. Это… Странно. Я не понимаю, что происходит. А я задолбался не понимать!       Хтон с раздражением швырнул кисточку в банку с растворителем и схватился за голову. На портрете Ноуса сидела на троне из переплетения корней старого дерева и улыбалась ему. Выходило ужасно похоже на правду. Но всё равно не то.       — Знать бы ещё, где ты сейчас, — вздохнул Хтон, глядя в сторону дерева, снова взялся за кисть. Сегодня Ноусы рядом не было. Как и три последних дня, впрочем.       Хтон успел получить новые назначения, опозориться на пяти практикумах подряд, пережить приступ бурной радости Эфаро от встречи, но Ноусы так и не наблюдалось в обозримом пространстве. По словам вездесущего Ихои, она почти всё время, что Хтон оставался у целителей, провела в миссиях и ни с кем не общалась. Хтон верил: на Меатаре лица не было, и на мэвара тот при встрече покосился убийственно, значит, ситуация и правда сложилась плачевная. Мэвар переживал, нервничал, огрызался даже — после перехода на более щадящие лекарства его отчего-то срывало в агрессию. Но сделать ничего не мог.       — А я думал, она — девчонка Дальо. Или у вас конфликт как раз из-за этого?       Хтон чуть кисточку не сломал от неожиданности и обернулся. Наставник Норвазис стоял в нескольких шагах и любопытно таращился на холст.       — Можно рисовать только незанятых девушек?       — Нет, но так смотреть лучше только на незанятых.       — Какой вы идеалист, — фыркнул Хтон и стал собирать раскатившиеся по траве кисти да закупоривать баночки с краской. Очередная локальная катастрофа с изгаженной сумкой ему была не нужна. — А что до Ноусы — нет, она не с Дальо, я не знаю почему. Может, потому что он дурак.       Норвазис лишь сдержанно хмыкнул и подошёл ещё на шаг. Хтона присмотр не беспокоил, так что он сложил свой пленэрный набор и потянулся за самим холстом с портретом.       — Красиво, кстати. Он уже готов, так?       — Нет, — недовольно отозвался Хтон. Он чувствовал раздражение, картина не получалась, и хотелось поскорее решить проблему, а не объяснять наставнику очевидные вещи. — Чего-то не хватает, но я пока не понимаю, чего.       Норвазис с недоумением поглядел на мэвара.       — Так ведь похоже получилось.       — Непохоже. Важного чего-то не хватает, и надо это найти. Иначе всё не то.       — Меня потому вы, творцы, и пугаете. Смотрите на идеальный холст, и что-то вам всё не нравится: свет не тот, синий недостаточно синий… — Наставник демонстративно закатил глаза, а Хтон выдал вежливую улыбку и всё же подобрал портрет, вставая вместе с ним. Синий у него был достаточно синий. Ускользали именно ключевые детали, и это бесило. Норвазис проследил за ним взглядом. — Ты сейчас куда?       — В казармы. У наших сейчас «Контроль тела», а мне туда пока нельзя, так что выдалась свободная минутка. А что?       Норвазис молчал, разглядывая Хтона и будто сверяя его образ с какой-то внутренней шкалой. Мэвар терпеливо ждал, хотя усиливающаяся головная боль и скрытое раздражение так и просили поторопить наставника. По счастью, Норвазис всё же принял решение.       — Ты вроде интересовался магами, которые больше не могут колдовать. Я обещал поговорить с директором — и поговорил.       — Она передала мне не совать нос не в свои дела? — хмуро уточнил мэвар. — Или просила к ней зайти и объяснить, с чего вдруг у меня такие порывы?       Хтон старался, но на втором варианте голос всё равно дрогнул. Он не сталкивался с директором Витскар с того самого случая, как она буквально оттащила его от целителей, и всё ждал, что же Хида выкинет теперь. Хтон морально готовился к новому освидетельствованию, угрозам, проблемам, продумывал, что скажет, но ничего из этого пока не пригодилось. Директор Витскар словно узнала о выходках Нермора два года назад и теперь тоже прикидывалась воображаемой. Это напрягало ещё сильнее и мэвар подспудно ждал гадости.       — Хида не так уж и плоха, чтоб ты знал. И разрешение на твой выгул она дала. — Норвазис поморщился и без энтузиазма добавил. — Правда, ещё и поручила это мне, как «самому сердобольному»… Так что относи это произведение искусства в казарму, отмойся от цветного дерьма, которое по себе размазал, и приходи к Перекрёстку. Отведу тебя пообщаться с магами, потерявшими искру. Только давай в темпе, красноглазый, убить на это весь день я не собираюсь.       Поклонившись, Хтон торопливо направился в казармы. Покидал в шкаф принадлежности для рисования, бережно пристроил потрет, огляделся и, наконец, выдохнул, пытаясь осознать случившееся. Правду сказать, мэвар, хоть и надеялся именно на такой исход, не ожидал, что ему действительно повезёт. Ну, как бы, девять лет назад он тоже надеялся, что маги Альянса не поймают его — но шансов было ноль, и они поймали. Надежда — не гарантия успеха, это просто попытка не сойти с ума в ожидании неудачи. Наверное, из этого соображения Хтон не особо готовился к такому развитию событий и сейчас не понимал, что делать.       Руки подрагивали. Очень не хватало Ноусы, которая могла подобрать правильные слова, дать совет, просто быть рядом. Но Ноуса пропадала на непривычно затяжных миссиях, которые и в укороченном варианте дорого ей обходились. И Хтон не сомневался: это связано с тем, что Ноуса утёрла нос администрации Никарена и лично Хиде. В том, что директор Витскар такого обращения не простит, мэвар не сомневался, как и в изобретательности этой женщины. Собственно, потому и ждал, что Хида придумает и для него. Но если к своему «испытанию» Хтон готовился, то за Ноусу переживал. С такой долгой миссии вернуться Ноуса должна была в ужасном состоянии, и было бы паскудно цепляться за неё и сгружать на её плечи свои проблемы. Хтон мог и должен был хотя бы попытаться справиться самостоятельно с тем, что он затеял. Нет, даже больше — он обязан был поправиться, чтобы помочь Ноусе в ответ. Во всю эту авантюру и под удар она попала именно из-за Хтона — глупо и нечестно оставить её разбираться с последствиями одну.       Мэвар закрыл глаза, медленно вдохнул и выдохнул, и так до тех пор, пока бешено колотящееся сердце не унялось, а руки не перестали дрожать.       «Всё будет хорошо, — с нажимом мысленно проговорил Хтон и расправил полы камзола. Даже тот простой факт, что к Перекрёстку он пойдёт в форме Никарена, выглядел как хороший знак. — А если не будет и меня снова сорвёт, это станет дополнительным спецэффектом. В любом случае я справлюсь».       Следуя к Перекрёстку, Хтон думал о том, надо ли кому-то рассказать о своей затее. Как будто правильным было сказать. Пути, как связаться с Роймо, у него имелись. Чего проще-то, передать послание с Нермором или Эфи! Но реакцию Эфаро на слова: «Я тут решил проверить одну версию насчёт Ни’Ро» Хтон представлял даже слишком хорошо и в своей выживаемости при таком раскладе был не уверен. Что касалось Нермора, то здесь, если исключить базовое недоверие к старшему Резервуару, рисков поменьше. Но, как говорил Вирел: везде враги, сообщения перехватываются, а любая информация, если её знает больше, чем один человек, может быть выкрадена. Лишняя болтливость с неправильными людьми могла стоить Хтону последнего шанса на внедрение.       Но была и другая причина всё же оставить задумку в тайне — Хтон не хотел сейчас выходить даже в опосредованный контакт с Роймо. Отчасти потому что не до конца разобрался, как относиться к этому человеку: ярость-то утихла, но нарыв болел. А отчасти потому что не хотелось пудрить и так забитую голову дознавателя непроверенными версиями. Как бы Хтон ни относился к Роймо и как бы сложно ему ни было отпустить их общее прошлое, мэвар хотел принести пользу. Отыскать какую-то ниточку, за которую можно потянуть, а не просто сказать: «Ну, я думаю, я нашёл, попробуйте копать в этом направлении, а мои полномочия всё. Если версия окажется пустышкой — не мои проблемы, я пытался».       Хотя Хтон был уверен, что наконец-то начал мыслить в правильном направлении. До сих пор он пытался вычислить, кто из наставников мог оказаться вербовщиком Ни’Ро. Но приходилось признать: либо таковых не было, либо этот человек, опытный маг сам по себе, достаточно долго этим занимающийся, наловчился ничем не выдавать себя. И можно сколько угодно ходить да обнюхивать наставников, пытаясь учуять фальшь, но это ни к чему не приведёт.       Другое дело — прикинуть, а кто вообще из никаренцев мог настолько отчаяться, чтобы побежать к Ни’Ро и даже, чем Круг ни шутит, получить доступ в число ближайших сторонников. На взгляд Хтона, самыми острыми проблемами никаренцев могли стать морально тяжёлые миссии да давление со стороны администрации — но всё это ситуации привычные и влиянием Ни’Ро не особо решаемые. Этот фрик предпочитал действовать незаметно, помогать людям так, что его не заподозрить во вмешательстве — а проблемы уровня самой структуры Никарена «мягко» не решить.       Ещё курсантов могли ввергнуть в отчаяние дурные вести из дома, но этот путь казался таким же тупиковым, как и проверка наставников на вшивость: поди собери досье на каждого, у кого за последние лет пять случались и разрешались беды в семье! Мало того, что на сбор данных и их проверку могла уйти примерно вечность, так у Хтона ещё и не имелось ресурсов для подобного. К тому же для самого Ни’Ро отслеживать, у кого же из никаренцев матушки приболели да батюшки в долги влезли — не менее долго и накладно, а помогать людям по одному и ждать, когда же речь о «добром спасителе» разлетится — слабый план, не особо помогающий в вопросе вербовки.       Чтобы успешно зайти в Никарен, наверняка потребовался целый комплекс действий. Сговор с кем-то из наставников, адресная помощь, это всё понятно. Но Хтону на месте Ни’Ро чуть ли не в первую очередь хотелось бы иметь устойчивую лояльную аудиторию, достаточно показательную для остальных. Как-то так, перебором, во время раздумий бессонными ночами, Хтон и дошёл до магов, потерявших свою искру. Не самая очевидная мысль, Хтон вряд ли пришёл бы к этому, не потеряй он сам сейчас способность сплетать чары.       Потеря доступа к магии — редкая, но встречающаяся аномалия. И страдали ей, к слову, преимущественно никаренцы, те, чья работа — лезть на амбразуру и первыми встречать вражеские проклятья. Выросшие в мире чудес, привыкшие ориентироваться на силу и ставшие вдруг беззащитными люди. Куда им податься? Наставник Норвазис правильно сказал — Хтон не умел ничего, кроме как ворожить. И большинство магов не умели тоже, им просто неоткуда да некогда научиться. А, значит, у потерявших искру первая потребность — переквалификация. Получение средств к существованию. Поиск безопасного пристанища. Хтон сильно сомневался, что хоть чем-то из этого занимались Никарен или Альянс: нет у них денег и ресурсов на пустышки. И, наверное, нет желания, чтобы само явление потери доступа к магии становилось общеизвестным. И вот тут на сцену самое время выйти спасителю. Ни’Ро.       Хтон не обманывался: вряд ли и Ни’Ро есть дело до этих несчастных. Но правда в том, что потерявшие искру маги умирали только для Альянса, но не для близких. Наверняка после травмы, или проклятья, или что там могло отрезать их от силы, таких людей отчисляли из литэрарумов не сразу. В магов вкладывались большие деньги, и списывать их со счетов до того, как не будет стопроцентной уверенности в том, что магия не вернётся к ним, слишком расточительно. А, значит, они могли оставаться в литэрарумах неделями, если не месяцами. Да и после — наверняка поддерживали контакт с сокурсниками, наставниками. При желании из этих людей можно взращивать замечательных агитаторов.       В сознании Хтона версия складывалась достаточно логичная, чтобы хотя бы её проверить. Ну, точнее, Хтон надеялся, что логика тут была, а не мерещилась ему в очередной галлюцинации.       — А ты, если не остановить, действительно лбом в стенку впишешься?       Хтон вздрогнул и остановился. Норвазис стоял, опираясь бедром о подоконник, и с сомнением разглядывал его. Обычно мэвару нравился этот наставник: в меру саркастичный и без меры талантливый, хорошо знающий своё дело, наблюдательный и умный. Но прямо сейчас Хтон напоминал себе: пока у него нет уверенности, что Норвазис не работает заодно с Ни’Ро, все эти качества — проблема, да и Норвазис — потенциальный враг. Ну а сам Хтон — его чуточку нерадивый, потерянный, напуганный курсант, который разбивает лоб о стенки, срывается в истерики, не может ворожить и готов душу продать, лишь бы исправить всё это.       — Ой, прошу прощения. У меня сейчас… небольшая проблема с концентрацией внимания.       — Небольшая? Ну как скажешь, — иронично подметил Норвазис, которого явно повеселили эти неловкие попытки оправдаться. Не задавая больше вопросов, наставник открыл дверь Перекрёстка, подошёл к столу в центре комнаты и прижал к нему какой-то небольшой предмет, как подозревал Хтон, портальный «якорь». Дверь с гербом Айревина засветилась. — Пошли.       — Маги, потерявшие силу, живут в Айревине? — поинтересовался Хтон, следуя за ним сквозь пространственный переход. Эта новость беспокоила: она могла угробить всю теорию с порога.       — Не живут. Но большинство из них всё ещё чувствуют причастность к нашему миру. А потому, если их зовут на встречу или просят поучаствовать в исследовании природы их болезни — приходят. — Норвазис поманил Хтона за собой, кивнул местным цолнерам, что ожидали их у двери, и пошёл за ними. — А ты любопытный, курсант Мэвар. Честно, и подумать не мог. Ты обычно такой тихоня. Стоишь позади, глаза таращишь, а они стеклянные, как у игрушки-пищалки. И не поймёшь, слушаешь ты вообще, нет, и что там в твоей голове происходит.       — Вокруг столько нового… Приходится любопытствовать.       — И то верно! — хмыкнул Норвазис, вполне удовлетворённый таким ответом, а затем спросил. — Так что, как тебе Айревин?       Хтон с интересом огляделся. Они шли по длинному коридору, с обеих сторон которого за стеклом виднелись атриумы, засаженные цветами. Высокие и тонкие частые колонны вздымались к потолку литэрарума. Когда Хтон видел настолько высокие потолки, даже художник в нём затихал и пробуждался прагматик, который не понимал, как эдакую махину отапливать и к чему столь нерационально использовать пространство. Но, свернув в другой коридор, Хтон на мгновение увидел открытую террасу, выходящую на пляж, ощутил запах соли и раскалённую жару, даже более душную, чем в Никарене.       «Айревин находится где-то на латэрецкких островах?» — подумал мэвар.       Литэрарумы, несмотря на то, что принимали посетителей, не наносились на карты, а их расположение тщательно скрывалось. Попасть в них можно было лишь через тонко настроенные порталы, поэтому единственное, что знали чужаки — на землях каждого великого народа располагалось по два литэрарума. Ванакор скрывался в песках Айнавийской пустыни у натаиннов, Никарен — в заливе на юге Езовии, у неромов. В Айревине же, таком огромном, воздушном, красивом, выразительном и абсолютно не функциональном, угадывался чисто латэрецккий колорит.       — Красиво, — наконец вынес вердикт Хтон. — И просторно. Здание будто дышит.       — «Красиво»! — передразнил его Норвазис, но Хтон не обижался. Колкая, полуироничная манера общения наставника только поначалу напрягала. Но она не отменяла того, что Норвазис, вообще-то, неплохой мужик, который заморочился, чтобы привести проблемного ученика сюда. — Что ж ещё важно художнику. А Никарен тебе, значит, не по вкусу?       — Никарен построен как крепость. Низкие давящие потолки, узкие бойницы на внешних стенах, толстые стены и общая планировка, цель которой — запутать захватчика. У нас некомфортно, да.       — Мой тебе совет, красноглазый: сосредоточься на внутреннем содержании. В Никарене ты получишь много полезного. А если что-то на тебя давит, будь то потолки или, — Норвазис смерил Хтона цепким взглядом, — кто-то из старших по званию, то это стоит воспринимать не серьёзнее чем рядовую проверку на прочность. Ты не сможешь стать сильнее в тепличных условиях. Посмотри, вон, на айревинцев.       За одной из стеклянных стен по саду действительно шли двое старших курсантов. Оба — худощавые, «тонкие-звонкие», как называл этот тип телосложения Нермор, в них не угадывалось опасности. В бою Хтон мог бы их обеих просто переломать, как карандаши.       — Да, я смотрю на айревинцев, — согласился Хтон, отводя взгляд от парней в нарядной зелёной форме, расшитой у горловины растительным узором. Очередную нашивку торжественно добавляли к камзолам айревинцев, когда они осваивали новый раздел целительства. Хтон помнил, как Вьен почти плакал от счастья, получив первую — и как гордо рассказывал об остальных, а глаза у него светились. Хтон так давно с ним не говорил… — И знаете, что вижу? Магов, которые гораздо выносливее меня. Вы в курсе, что даже средненький младшекурсник-целитель способен удерживать поток силы больше десяти минут? Мой рекорд на пике формы — четыре, если что.       Хтон заметил, как двое их провожатых-цолнеров переглянулись, а потому добавил, стараясь звучать не менее запальчиво:       — Мне это директор Найвин рассказывал. Он же Айревин закончил, а я как раз мечтал поступить именно сюда. Так что, те двое, на которых вы, наставник, смотрели, как на кустики какие-то чахлые, наверняка могут вообще часами целительные чары поддерживать! И всему этому их обучили без силовых воздействий и бесконечной конкуренции, цель которой — заставить курсантов ненавидеть себя за малейшую неудачу. Да, айревинцы, как и мы, тяжело работают, но при этом — живут в красивом месте, где уютно и удобно, и не думают, как же пристроить порезанные расписанием руки так, чтобы те хоть немного меньше болели. У них будут хорошие воспоминания об учёбе и об этом литэраруме. А в Никарене многие курсанты друг друга порвать готовы, ходят толпами у этого тупого рейтинга, выше головы прыгнуть пытаются, чтобы в нём подняться, падают от истощения, и тех, кто упал, обвиняют в слабости. Да у нас «каникулами» называется период, когда курсант крышей начинает отъезжать от нагрузок, и его отправляют домой немного в себя прийти! И при этом результаты мы показываем хуже. Но, конечно, выпендриваемся, какие мы сильные. Воины! — Хтон раздражённо фыркнул, краем глаза следя за реакцией Норвазиса. Он уже наговорил довольно много провокационных вещей, и не сомневался: если этот наставник заодно с Ни’Ро, его слова передадут куда надо. — Хотя стоило бы пообщаться с айревинцами и узнать, как это они разгоняют выносливость курсантов до таких безумных пределов. Впрочем, о чём это я, айревинцы не скажут, наверняка же авторская методика. Такие выдавать нельзя, литэрарумы же между собой тоже грызутся, да здравствует конкуренция. И это — вообще фарс, который только вредит, но в нём замешано слишком много денег.       Норвазис будто не мог найти слов. Их шаги гулко разносились по коридору, пока наставник, наконец, не проворчал:       — И где ты этого нахватался, Мэвар?       — Нахватался — чего? Умения держать глаза открытыми, чтобы замечать очевидное?       Хтон мог бы много чего ещё вкинуть, но их подчёркнуто прервали.       — Мы пришли, — подал голос один из цолнеров, останавливаясь у высокой белой двери, декорированной под ствол дерева, увитого плющом. — Вы правила подопечному объясняли?       — Не успел, — недовольно отозвался Норвазис, и Хтон подавил улыбку. Было в этом мастере меча нечто раздолбаистое.       Цолнер кивнул, повернулся к Хтону и скучающим тоном завёл:       — На встречу вам выделено два часа, в это время входит дорога до и от места. Перед проходом в помещение требуется сдать оружие, а также взрывчатые вещества и любые жидкости. Запрещено заводить беседы с обучающимися и наставниками литэрарума, покидать помещения, отведённые для беседы с гостями. В случае, если что-то потребуется, вы можете постучать, мы пройдём к вам и поможем. Также запрещается колдовать…       — Серьёзно что ли? — не выдержал Хтон. — Хороший запрет, учитывая специфику встречи. А вы остальным участникам это тоже брякнули? Они посмеялись?       — С одной стороны, он хамло малолетнее, — вклинился наставник Норвазис, прежде чем цолнеры успели вставить хоть слово. — С другой — это показывает, что он слушал и даже обдумывал, чего нам и нужно. Спасибо за помощь.       Хтон закатил глаза, но аргумент в виде крепкой хватки на плече заставил его пройти в помещение, которое оказалось крохотной комнаткой ожидания. Там помещались всего пара кресел да ряд изящных вешалок для одежды, похожих на деревца. Норвазис скинул камзол, пристроил его на вешалке и прошипел:       — Постарайся не позорить звание никаренца хотя бы два часа, идёт?       — Вы так говорите, будто не хотите присутствовать.       — У меня другие дела, — уклончиво отозвался Норвазис. — Так что приду за тобой ровно через час сорок. Как раз хватит, чтобы закончить травить душещипательные байки и подготовиться к обратному порталу. Поэтому, будь так добр, постарайся не завести врагов, не вклиниться в драку и не поймать приступ за это время. И слушай внимательно: правила, которые тебе озвучили, никакая не формальность, директор Жеуради не терпит хаоса и тех, кто его приносит. Так что…       — Буду паинькой, наставник, — пообещал Хтон и, дождавшись кивка Норвазиса, пошёл в следующее помещение.       То оказался большой кабинет, в центре которого красовался стеклянный стол и два изогнутых дивана рядом с ним. Одна стена от пола до потолка представляла собой окно, сейчас — открытое, отчего тончайшая тюль подлетала от каждого дуновения ветерка. Впрочем, Хтон видел на окне ещё и армаду защитных заклятий, а потому понимал: сбежать отсюда нельзя.       В комнате обнаружилось четыре человека: двое парней и женщина восседали на диванах и негромко переговаривались, наблюдая за Хтоном, третий мужчина стоял у окна, вглядываясь в морской пейзаж. Или, если они и правда на островах — океанический.       — Доброго дня, — поздоровался Хтон, пытаясь держаться уверенно и зная, что не выходит.       Знакомства с новыми людьми и тем более общение с ними давались ему тяжело. Мэвар предпочитал за человеком сначала понаблюдать, чтобы сложить о нём мнение — год, может, два. Благо, именно сейчас его трудности в коммуникации, скованность и общий разбитый вид играли на руку.       — Привет-привет, — хмыкнул один из парней, Хтон с натяжкой дал бы ему года двадцать три. Худощавый натаинн с острыми чертами лица, он походил на хищную птичку и сразу, как Хтон вошёл, следил за ним взглядом, не отрываясь. — Падай.       — Я рад, что вы согласились встретиться, — начал мэвар, аккуратно присаживаясь на край дивана и отмечая, что тот кожаный. Белая кожа, с ума сойти. У Айревина явно не было проблем с финансированием, несмотря на то, что литэрарум не в звании великого. — И… Здравствуй, Авирэ.       Мэвар перевёл взгляд на второго парня, который полулежал на диване и опирал о грудь чашечку с чаем, будто его разморило от жары. После обращения непосредственно к нему Авирэ открыл яркие золотые глаза и с улыбкой кивнул.       — И тебе не хворать, вредная мелочь.       — Сведения устарели.       — Да, от мелочи мало что осталось. А вредность и острый язык ещё при тебе?       — Оставил в Никарене. Мне сказали, сюда с оружием нельзя.       — Забавный, — с мягким южным акцентом протянула женщина, рядом с которой Хтон и сел.       Тоже натаиннка, но, в отличие от первого мага, пустынница: темнокожая, более приземистая и ширококостная, она поставила чашку и протянула Хтону руку.       — Нарв’Ида, можно Ида. И не стоит благодарности, мы рады, что ещё можем кому-то помочь, пусть даже и своим неказистым примером. Давай-ка представлю нашу расчудесную компанию. Авирэ ты, если я правильно понимаю, знаешь?       — Да, — тихо сказал Хтон, глядя в золотые глаза напротив. — Виделись, но давно.       Он помнил Авирэ, тогда ещё — курсанта Никарена, переломанным и отчаянно сражающимся за жизнь после обвала в Канердане. Именно его травма стала поводом для Роймо и Иса остаться в мэварской деревне и, в конце концов, выкрасть Хтона. Всеблагая Мать считала, что и сам обвал, и травма этого парня подстроены. Но Авирэ умирал взаправду, и сейчас, таращась на грубые шрамы этого парня, Хтон вспоминал его повреждения. Почти снятый скальп — длинная кривая отметина вдоль черепа. Раздробленное плечо — даже сейчас оно чуть ниже другого, возможно, Авирэ сам держал руку так, не желая на неё опираться. Пробитое лёгкое — видимых следов не сохранилось, но Хтон и без них помнил свистящее дыхание этого нерома. Хуже всего пришлось ногам. Изломанные, они не выглядели так, будто приделаны к живому человеку, а при касании к ним кости под кожей шевелились, словно хворост в холщовом мешке.       Хтон жалел его в детстве, Авирэ был единственным из группы захвата, кому он не желал смерти в те страшные дни. Даже напротив, когда Хтона изловили, а Авирэ пришёл в себя, они довольно мирно общались. Оба — своего рода пленники одной повозки, только Хтона сдерживала клетка, а Авирэ — собственное тело.       — Это Ри’Тир, — продолжила Ида, которая в этой компашке явно отвечала за связи с общественностью. Она указала на второго натаинна в помещении, и тот снова кивнул Хтону. — Не пугайся этого хмурого взгляда, Ти не слишком любит сюда приходить, но в остальном он прелесть.       — Почему не любит? — поинтересовался Хтон у Иды, хотя смотрел на самого Ри’Тира. И тот, колко усмехнувшись, пояснил:       — Ну, терять силы-то можно по-разному. С кем-то с самого начало очевидно, что ничего нельзя сделать. Со мной — не было. Я три года к целителям таскался, слушал: «Ситуация не ясна, ваша искра откликается, её ещё можно спасти» — и таскался, хотя мог бы это время потратить на принятие и как-то устраиваться без магии. А в итоге все развели руками, мол, ошиблись. Бывает.       Хтон поёжился: столько в этом «бывает» скрывалось подавленного отчаяния и, пожалуй, злости.       — Извини.       — Пустое. — Ри’Тир отсалютовал Хтону чашкой. Мэвар вдруг обратил внимание, что правую руку он явно берёг, а в конце движения поморщился, будто от боли. Но, пытаясь это скрыть, саркастично добавил: — Мы всё равно собрались тут ворошить старые раны и хвастаться увечьями, к чему извиняться, если ты просто следуешь сценарию?       — Прекращай, Ти, — попросил Авирэ и неодобрительно покосился на товарища по несчастью. — Не принимай близко к сердцу, мелочь. Ти до сих пор не смирился.       — А ты?       — Я с тем, что больше не буду магом, смирился в первые же дни после того, как очнулся.       — Иногда вовремя перестать бегать за иллюзиями — лучшее, что ты можешь сделать для своего покоя и покоя своих близких, — заметила Ида безрадостно, но спокойно.       Как она, да и все эти люди, умудрялись каждый день бороться, и даже больше — приходить на такие встречи, рассказывать о своём опыте, помогать курсантам, было выше понимания Хтона. Сам он бы так не смог.       Между тем Ида покосилась в сторону мужчины, который стоял, опираясь о приоткрытое окно, и наблюдал за океаном.       — Ты ждёшь, пока тебя красиво представят?       — Просто задумался. — Он обернулся и пересёк комнату, присоединяясь к остальным. Садиться не стал, оперся руками об изголовье дивана недалеко от Ри’Тира и смерил Хтона трудночитаемым взглядом. — Тем более повод есть. «Тот-самый-Резервуар» в наших кругах, надо же.       На вид ему было под сорок. Высокий, хорошо сложённый мужчина с узнаваемой военной выправкой, серыми глазами и коротко стриженными тёмными волосами, он умудрился убить воцарившуюся дружелюбную атмосферу. Не словами даже — взглядом. Хтон не сразу понял, в чём дело, а потом заметил — этот человек почти не моргал, оттого и взгляд казался таким давящим, неприятно пристальным.       — Предпочитаю всё же по имени. Я Хтон.       — Любопытно. Ты представляешься неполным именем, потому что надеешься на неформальный контакт?       — Просто поверьте, вам это не надо, — вздохнул Хтон, который вполне представлял массовый ступор в ответ на «Умуорвухтон Мэвар из рода Всеблагой Матери Тэртакватсурэ». Не стоило настраивать людей против себя с порога.       Авирэ усмехнулся, но ничего не сказал. Ида хмыкнула и рассудила:       — Так даже проще. Хтон, это Оирим Дариас, и да, это тоже нормальное поведение. И вообще, Дариас у нас неформальный лидер, ему положено чуточку нагнетать. — Ида посмотрела в сторону вырожденца и добавила без улыбки. — Но только чуточку.       — А нужен лидер? — искренне удивился Хтон, на что Ида пожала плечами.       — Кому-то нужно брать на себя ответственность, связываться со всеми, если появляется возможность новой встречи, и их же организовывать, с новичками общаться. У Дариаса достаточно недовольное… В смысле, представительное лицо, чтобы такие вопросы решались быстро. Но я понимаю твоё удивление и ты прав, в прямом смысле нами никто не руководит. Да и не может: мы свободные независимые люди.       «Глубоко несчастные, я бы сказал», — подумал Хтон, который то и дело подмечал, как в словах то одного, то другого проскакивала горькая самоирония.       Хтон не позволял себе «уходить в рефлексию», опасался задумываться, потому что не хотел приходить к выводу: то, что он делает, вообще-то не по-людски. Эти четверо и так ударов от судьбы получили сверх меры, а Хтон подозревал их ещё и в пособничестве террористу. Мэвар утешал себя мыслью, что он хотя бы об этих подозрениях никому не сказал, и, если они не оправдаются, то это останется просто его теорией. А если он всё же окажется прав и кто-то из этой четвёрки, если не все, помогает Ни’Ро, то повода их жалеть уже не будет. Да, у этих людей случилась трагедия. Но, даже если твоя жизнь разбита, это не даёт тебе права гробить чужие.       Такие рассуждения помогали не грызть себя изнутри, поэтому Хтон включил релиз профессиональной сволочи. «Я — забитый паническими атаками, лекарствами и проблемами с магией подросток, которому нужно успокоение от более опытных товарищей. Надо втереться в доверие и задавать вопросы», — дал себе установку Хтон и с деланым недоумением спросил:       — И вас всего четверо? Я знал, что аномалия редкая, но всё же…       — Семеро, — ответил за всех Оирим. Мэвар мысленно поморщился, понимая, что неплохо бы увидеть всех. — У многих из нас проблемы со здоровьем, другие ещё не восстановили финансовое положение после потери магии, кому-то просто тяжело говорить о себе и видеть нормальных магов. А потому собраться всем вместе проблематично.       — Да ты сам пропускаешь три из четырёх встреч, самый занятой ты наш, — беззлобно поддел Авирэ, а затем ободряюще улыбнулся Хтону. — Нас периодически надо останавливать, а то заболтаемся и обо всём забудем. Опять. А мы вообще-то собрались тут ради тебя. Делись, что случилось?       На рассказ Хтона присутствующие отреагировали без удивления. Странный контраст: в Никарене даже наставники таращились на Хтона с недоумением. Если бы не приличия, наверняка засыпали бы его вопросами: «Как это так, потерял способность колдовать? А хорошо искал? А не притворяешься?» Но для людей, которым подобные аномалии не в новинку, в рассказе мэвара оказалась всего одна неожиданная деталь:       — Не знал, что такое случается и с Резервуарами, — протянул Ри’Тир.       — Мы, кроме запаса мощи, ничем не отличаемся от других магов. Почему тогда у нас не может быть проблем с искрой?       — Ты не прав, — фыркнул Ти, но больше ничего пояснять не стал, только нахохлился ещё сильнее.       Остальные выражали только задумчивость в разной степени. Это для Хтона потеря способности создавать и удерживать заклятья ощущалась концом света. Эти четверо же столкнулись со знакомой проблемой и уже прикидывали пути решения.       — Значит, осознанно применить даже хорошо знакомые заклятья не можешь, потоки удерживаешь через раз, и даже если всё делаешь правильно, чары не сплетаются. С другими занятиями, требующими творческой концентрации, например, с рисованием, проблем не возникает, — задумчиво подытожил Оирим, потирая острый подбородок. — При этом в критической ситуации и при угрозе жизни магию применить можешь.       — Не магию в целом, — тихо поправил Хтон. На него покосились с интересом, а мэвар сжал кулаки, чувствуя, как снова дрожат пальцы. И, наконец, выдохнул то, что беспокоило его уже давно: — Только убивающие. Почему-то всегда только убивающие.       — Вот это и правда любопытно.       — То есть остальное вопросов не вызывает?       Оирим пожал плечами, а Авирэ пояснил:       — В остальном проблема типичная. У тебе на лбу написано: «Истощение», а колдовство требует выносливости. Ты просто не выдерживаешь давления энергии как внутри, так и вне себя, поэтому и не в состоянии удержать потоки. Это единственная причина, почему чары рушатся, если обращение с векторами правильное. К тому же, — он с интересом поглядел на Хтона и тише, хоть и не менее уверенно заметил, — у тебя непрекращающийся тремор рук и взгляд затравленный. Выглядишь напуганным, будто ты не единственный маг в помещении, который хотя бы теоретически может колдовать. От стресса в бессилие впадает не меньше магов, чем от истощения. А уж от их комбинации…       Хтон досадливо поморщился. Он не любил, когда кто-то замечал его состояние. Почему-то именно трясучка, которая нападала на мэвара по сто раз на дню, вызывала смущение. Хотелось спрятать руки, и от этого тремор усиливался.       — Вероятность того, что ты придёшь в норму, довольно высокая, — резюмировал Оирим.       — Забавно, все в моём окружении, от наставников до целителей, обычно говорят, что магия вернётся обязательно.       — Это лучший исход, — кивнул Оирим. — Но, к сожалению, не гарантированный. Бывает такое, что даже при отсутствии аномалии искры маг психологически больше не может колдовать. У нас раньше была в компании такая.       — Раньше?       — Девочка познала радость свободного полёта, — хмыкнул Ри’Тир и сразу же удостоился трёх взбешённых взглядов.       — Ти!       — Держи себя в рамках, пожалуйста.       — А что я такого сказал? Мерея и правда не выдержала. Её проблемы. Нам не надо каждый раз устраивать минуту молчания и многозначительных переглядок, когда речь заходит о ней. — Ри’Тир, оказавшись один против всех, презрительно усмехнулся и откинулся на спинку дивана. Вроде бы вальяжно, но в каждом его движении скрывались боль и беспомощность. — Мы тут вроде все ради этого, а? Не допустить, чтобы ещё кто-то решил свести счёты с жизнью от страха перед будущим. Именно поэтому о Мерее надо говорить, о ней и о её слабости, которая всё равно ничего не решила! Дурёха только лишила себя шанса. Хотя у неё, в отличие от нас всех, он был!       Хтон машинально прикоснулся рукой к шее. Там прощупывался шрам с рваными краями. Хтон ещё не привык к нему и вздрагивал, когда случайно замечал его в зеркале или натыкался рукой. Шрам напоминал о том, от чего на самом деле его спасли две недели назад.       Казалось бы, рвани он горло посильнее, и можно выйти из игры на своих правилах. Он бы тихо поставил точку в своей истории провалов, поражений и клеток. Но мэвар упорно называл случившееся не попыткой самоубийства, а последствием галлюцинации, амока, помутнения. Потому что не настолько он отчаялся, жить ему хотелось. Хотелось снова радоваться общению с друзьями, наслаждаться встречами с Ноусой, творить искусство на холстах — и на полигонах, испытывая новые интересные чары. Ставить цели, достигать их, увидеть, в конце-то концов, тот самый большой мир, что закрывали от Хтона сначала неприступные Канерданские горы, а затем — барьеры литэрарумов. Хотелось сделать что-то хорошее и избавиться от клейма непонятного страшного чужака.       — О. — Ри’Тир вдруг заметил жест Хтона, сощурился и спросил. — К слову. Говорят, ты и сам пытался счёты с жизнью свести недавно.       «А вот это — опасно! — уверенно подумал мэвар, хотя атмосфера не менялась. Эти четверо всё ещё смотрели на него с любопытством, будто люди, что просто хотели услышать подтверждение или опровержение свежей сплетни. Но Хтон спинным мозгом ощущал: сейчас решается вопрос доверия к нему. И от правильного ответа, возможно, зависело, предложат ли ему попросить помощи у Ни’Ро. — Как будто очков драматичности моей истории добавляет именно этот инцидент. Нельзя не жалеть и нельзя подозревать человека, который пытался вырвать себе же трахею, не пойдёт на такое засланный разведчик. Подтвердить слушок? Сделать глаза пожалобнее и рассказать слезливую историю? А не перебор ли будет?»       — Кто говорит? — осторожно спросил Хтон, давая себе ещё немного времени. Он сместился ближе к углу дивана, словно стараясь оказаться подальше ото всех. — Мне обещали, что этот… инцидент… не станет всеобщим достоянием.       — О, дорогой, без шансов, — рассмеялась Ида, которая до сих пор увлечённо наблюдала за диалогом и словно жалела, что не прихватила с собой никаких закусок, чтобы заесть зрелище. — Там кто-то брякнул, здесь по секрету рассказал, тут в отчёте написали, вдобавок всем запретили распространяться на эту тему, и вуоля, весь мир в курсе.       — Вот-вот, мы, может, тоже не хотели, чтобы наши утраченные силы обсуждали, но нет. — Оирим развёл руками. — А нас чуть ли не в персонажи страшной сказки для самых маленьких мажат записали.       Чем больше они говорили, тем чётче Хтон видел, что надо делать.       «Смирились они или нет, устроились в жизни или не смогли, злость и разочарование никуда не делить. Они готовы ощериться в ответ на любой удар мира и точно не хотят, чтобы их жалели, — понимал мэвар, когда слышал эти язвительные фразы. — Так и я — боюсь, не понимаю ситуации, ищу поддержку, но я очень не хочу сойти за психа, который себя не контролирует».       — Я не пытался свести счёты с жизнью, — наконец, решившись, объявил Хтон. Голос удачно дрогнул. — Вернее… Это могло выглядеть так, но это не так, всё… Сложнее, понимаете?       — Ну да, в этом мире всё непросто, — фыркнул Ри’Тир.       — Да ладно тебе, мы же не осуждаем! — улыбнулась Ида, протянула Хтону руку, но тот аж вжался в спинку дивана. — Поняла, не лезу. Я хотела сказать, что здесь-то точно все понимают, до какой степени отчаяния можно дойти.       — Да не самоубийца я! — воскликнул Хтон и вцепился пальцами в волосы. — Я в жизни ни о чём подобном не думал! Сам не знаю, зачем это сделал! Это было временное помешательство, которое я к тому же почти не помню. Такое не считается, понятно?       Его попытки отпираться прозвучали именно так, как должны были: как порывы подростка выставить себя в лучшем свете, чтобы новые знакомые не глядели на него как на импульсивного ребёнка.       — Понятно. Не кричи, — спокойно потребовал Оирим, и — да, из его взгляда исчезло подозрение, сменившись ещё большей задумчивостью.       — Прошу прощения, — почти прошептал Хтон, который «в запале» успел подняться с дивана. Он упал обратно, занимая отрепетированное положение: поза не то чтобы закрытая, но сама посадка специфическая. Казалось, что Хтон в любой момент мог вскочить и уйти. — Я не… Не буйный, просто ничего не понимаю. Я же и сюда пришёл, чтобы хоть немного разобраться, успокоиться… Узнать, что будет, если мои проблемы с магией так и не решатся.       Присутствующие переглянулись. То ли у них имелся коллективный разум, то ли они без слов согласовывали действия. Наконец Оирим чуть мягче сказал:       — Что будет дальше — вопрос индивидуальный. Мы же все разные люди, с разным стартом в жизни. Даже мы четверо посвятили жизнь разным сферам, ведь ужиться все вместе не смогли бы. К чему ежедневно друг другу напоминать о нашей доле?       «Вот оно!»       — И чем вы… То есть… — «замялся» мэвар, и Оирим даже улыбнулся.       — Спроси то, что тебя на самом деле волнует. Поверь, мы иногда выслушиваем столько всего, что разучились обижаться.       Хтон рвано кивнул, открыл рот, снова закрыл. Наблюдавший за ним Авирэ молча налил в пустую чашку чай и придвинул к мэвару, и тот схватился за неё, будто за спасательный круг. Попытался поднять чашку, но руки дрожали. Снова поставил. Хтону и не надо было ничего говорить: его состояние все видели сами. Хтон надеялся, что кто-то себя всё же проявит. Если «люди в беде» — твой основной ресурс, как удержаться и не сыграть по-крупному, если «в беде» аж целый Резервуар?       — Наставник Норвазис недавно сказал, что мысли, а не было бы спокойнее без магии, это самообман, — начал Хтон, бросив попытки удержать чашку. — Что покой покоем, но я, как и большинство магов, в жизни ничего не умею, только заклятья ваять. Это не выходит у меня из головы, если честно. Я же действительно… Ну, много лет был на положении дурачка, которому нужно объяснять очевидные остальным вещи. Я саму концепцию денег пытался понять уйму времени, и то не уверен, что понял, или даже что видел их хоть раз в жизни, а ведь это вроде как важно. — Хтон наклонил голову, глядя в чашку так, словно надеялся там найти ответы. — Честно говоря, не знаю, что мне делать, даже если магия всё же вернётся. А что делать, если она ушла навсегда, даже думать боюсь. Чувствую себя потерянно. Даже сейчас, вы предлагаете задавать вопросы, но я не знаю, что спросить! Наверное, я эгоистично поступил, когда вообще попросил о встрече с вами, ведь я не знаю, чем это может помочь. Но мне просто хотелось… Увидеть людей, которые были в том же положении и смогли справиться. Увидеть, что это не конец света. Сейчас слушаю о том, что многим из вас сложно сюда добраться, и так мерзко от себя. Я вообще об этом не подумал.       — А вы говорите, я зря Мерею вспомнил, — заметил Ри’Тир, но спокойнее, будто изо всех сил старался сдерживать буйный нрав и не «пугать» Хтона ещё больше. — Тоже любительница самобичевания была. Эй, парень, давай спокойнее, ладно? Нас и по менее серьёзным поводам дёргали.       — Вот-вот, — поддержал Авирэ, а затем подумал, взял нетронутую кружку Хтона и вылил оттуда половину чая. Теперь тем, что осталось, при треморе облиться было бы сложно. Разве что при землетрясении. — Я вот, например, вообще не жалею, что пришёл. Повод увидеться со старым знакомым. И к тому же, можешь ты задавать вопросы или нет, если тебе после этой встречи станет легче, значит, она была не зря. Правильно говорю?       — Абсолютно! — горячо поддержала Ида.       — Не недооценивай силу той поддержки, которую люди могут дарить друг другу, — добавил Оирим наставительно, и Хтон, чтобы скрыть подозрение во взгляде, снова опустил голову и взял чашку. — И да, неважно, временно у тебя проблемы или навсегда, сейчас ты в компании своих. Ты не один и знаешь, к кому обратиться, если станет невыносимо.       Делая глоток восхитительного, хоть и слегка остывшего чая, мэвар думал, просто так ли местный самозваный лидер начал продвигать тему единства и сплочения, или это стандартная часть его агитационных речей?..       Часом позже, следуя за Норвазисом к Перекрёстку, Хтон думал о том, как же всё перепуталось в мире с появлением Ни’Ро. Обычного доброго человека стало сложно отличить от скрытого агитатора. Альтруистов первыми начинали подозревать в терроризме.       — Ты как? Узнал что-то интересное? — спросил наставник на прощание, то ли для проформы, то ли действительно беспокоился, кто же его разберёт.       — Не уверен, — честно сказал Хтон. Он и не сомневался, что с одного раза раскусить помощника Ни’Ро не удастся. Но с одного и не нужно было: новые знакомые сами пригласили его встретиться ещё. — Но мне определённо стало легче. А как ваши «другие дела», наставник? Вы не слишком радостным выглядите, всё получилось?       — А ты как зеркало, перенимаешь особенности тех, с кем недавно говорил? Сейчас, вот, сочувствия нахватался? — недовольно уточнил Норвазис. — Нормально всё. И не то чтобы это тебя касалось.       — Конечно, прошу прощения, — уверил мэвар, думая о том, как ему хотелось в следующий раз прицепить к наставнику следилку. Пожалуй, он и правда «понахватался» чужих заскоков. Правда, от Вирела.       «Интересно, как они все там, — тут же невольно задался вопросом Хтон, вспоминая свою группу. — Надеюсь, расследование идёт хорошо. Всё-таки при Роймо остались лучшие. А мне только и остаётся что гоняться за тенями и проверять версии, которые я сам себе придумал».       Норвазис ответственно проводил Хтона до казарм, аргументировав тем, что у него по невероятному совпадению образовалось свободное время. Хтон же думал, что наставник просто не желал, чтобы он удавился где-нибудь в коридоре.       Уже в комнате Хтон съехал вниз по двери и закрыл лицо руками, пытаясь прийти в себя. Мыслей было много, они путались, сталкивались, будто шальные потоки энергии от брошенного заклятья, но самой яркой из них была: «Я не верю, что правда это делаю».       После всех попыток уверить себя, что ему нет дела. После того состояния, в которое мэвара загнала работа с Роймо. После апатичного падения в пропасть, когда не хотелось спать, есть, дышать, видеть и слышать людей. После всего этого Хтон и правда попёрся к потенциальным помощникам Ни’Ро и пытался втереться к ним в доверие. И главное — собирался это повторить.       Сердце колотилось как сумасшедшее, и Хтону казалось, что он чуточку, самую малость пьян, то ли азартом, то ли непривычным уже ощущением контроля над собственной жизнью. Это было так дико, оглушающе правильно. Словно измотанный штормом Хтон, уставший захлёбываться и тонуть, едва чувствующий тело после ударов о камни, вдруг поднял голову и увидел среди туч просвет неба и лучи Фира.

***

      Ноусы не было. Совсем.       То есть где-то она, конечно, была, Хтон запретил себе думать по-другому. Но в литэраруме не появлялась. «Долгосрочная миссия», как, посмеиваясь, говорила директор Витскар. Хтон в тот момент испытал желание придушить стерву, но даже от взгляда Хиды его всё ещё бросало в дрожь. Да и Хтон сомневался, что такую выходку простят даже Резервуару. Убийство директора — не безобидный подрыв башни. И, главное, это ничего бы не решило.       После проклятой «затяжной миссии» Ноусе вдруг выдали несколько дней отдыха, чтобы она провела время с семьёй. И, хотя Хтон скучал, он искренне порадовался за Ноусу, пока мрачный Ихои не предрёк:       — Это плохо. Очень, очень плохо.       — Что плохо? Почему плохо? — тут же среагировал Хтон. Друзья разом прикинулись глухими, и мэвар, закатив глаза, сцапал Ихои за шиворот и легонько потряс. — Тваино, во мне снова просыпается желание отвернуть тебе голову. Не знаешь, с чего бы это?       — С того, что ты агрессивный, — предположил Ихои. — Не знаю, что для этого с тобой целители делали, может, за косу таскали…       Ответ был неверный, так что Хтон потянул приятеля выше, заставляя привстать на цыпочки. Поднять и выкинуть Ихои в окно мэвар сейчас физически не мог. Но, если найти опору, протереть им стенку — запросто. Хотя все здесь понимали: как Хтон не собирался причинять приятелю боль, так Ихои даже и не подумал пугаться. Но элемент «давления» на Ихои был нужен, чтобы тот потом мог рассказывать, мол, не по своей воле чужие тайны выболтал, а буквально под дулом пистолета.       — Почему ты у неё сам не спросишь? — резонно поинтересовался Шииз, не предпринимая попыток Тваино спасти.       — Я спрашивал. Ноуса то прикидывалась глухой, то говорила что-то вроде: «Ты пытаешься сменить тему, чтобы не говорить о себе». — Хтон отпустил Ихои, и тот, весело фыркнув, стал разглаживать залом на рубашке. — То ли не верит, что я могу за неё беспокоиться, то ли намекает, что это не моё дело…       Хтон уже собирался подбирать слова, чтобы уговаривать друзей не городить тайну, как дверь с грохотом распахнулась. Эфаро, на ходу застёгивая камзол, вбежала в лекторий, огляделась, определяя фактор наличия наставника в помещении, и упала рядом с мэваром.       — Хтон! — Эфи, едва скинув сумку, тут же кинулась обниматься, и, судя по силе и интенсивности её хватки, неромка пребывала в великолепном настроении. — Я уже отвыкла тебя видеть здесь.       Акцентировать внимание на том, что Эфаро и сама явно только что прибежала из Дома Скорби и пропустила первые лекции, Хтон не стал. Эфи заметно расслабилась, когда он сновал стал выходить на занятия, ходила за мэваром хвостом, а сейчас и вовсе казалась такой счастливой, что и окружающих тянуло улыбнуться от взгляда на неё. Сегодня Эфаро ещё и выглядела как-то по-другому, но Хтон никак не мог найти отличие, а потому решил не ломать голову.       — Мне и самому непривычно.       — Непривычно? О нет, где же тот Хтон, которому доставляло удовольствие поспать на лекции? — рассмеялась Эфаро, убрала от него руки и стукнулась кулачками сначала с Шиизом, затем с Тваино.       — Что у матрасов в казарме, что у этих парт, — Хтон демонстративно постучал по деревянной поверхности, — мягкость примерно одинаковая. Так что у меня срабатывает рефлекс.       Эфаро тихо фыркнула от смеха и полюбопытствовала:       — О чём болтаете?       — Шаквар, говорят, домой вызвали.       — О, — Эфаро резко перестала улыбаться. — Снова буду прятаться у вас в ближайшую неделю. А надолго вызвали?       — Не в курсе, но она уже третий день там.       — Тогда две недели. — Шииз и Тваино демонстративно закатили глаза. Эфаро наморщила нос и пожаловалась. — Ну не выношу я, когда другим плохо! А ей будет плохо, и всё, в комнату даже не зайдёшь, когда там кто-то сидит и плачет.       Хтону от всего этого рассуждения казалось, что его режут. Очень хотелось что-то предпринять, но что и, главное, как, раз Ноуса обреталась где-то на другом краю света, он не знал.       — Но её же вызвали не куда-то на нестабильные границы! — беспомощно возмутился Хтон. — Она уехала домой!       Шииз вздохнул и осторожно заметил:       — Но ты же понимаешь, что не для всех дом и семья — такая ценность, как для тебя. Кто-то, наоборот, готов на многое пойти, лишь бы запереться в литэраруме и годами туда не приезжать.       Проблемы с семьёй — это было что-то выше понимания Хтона, ведь как вообще можно испортить отношения с людьми, которые видели тебя любым, знают тебя лучше тебя самого, а потому даже неосторожные слова их не оскорбят? И как можно оборвать ту безусловную любовь и принятие, которые в понимании мэвара были обязательным атрибутом семьи?       — У неё какой-то конфликт с родными? — предположил Хтон, и увидел, как все поморщились.       — Нет, насколько я знаю, Ноусу очень ценят и уважают на островах, — подметила Эфаро, но как-то так, что легче Хтону не стало, и он совсем запутался.       — А кто-то может нормально объяснить, в чём именно проблема? — недовольно заворчал он. — Если дома её любят…       — Уважать и любить — это чуточку разное, не находишь? — перебил его Ихои, и Хтон пристально взглянул на него. — Океанические очень уважают своих магов. Те им позарез нужны: без нормальных защитников местные катаклизмы, которые и так латэрекков не жалеют, вообще весь их народ смоют. Вот ты видал, как Ноуса колдует? Нас же такому не учат. Я при всей своей памяти повторить такое не смогу!       Хтон невольно кивнул. Он мог бы пошутить, что Ихои и заклятье попроще повторить мог не всегда, но язык не поворачивался. Ноусси и правда колдовала по-другому, её подход потрясал воображение. Именно на её чары Хтон обращал внимание задолго до того, как разглядел саму Ноусу.       — Океанические латэрекки сами обучают своих защитников, — тихо продолжил Шииз. — Ноуса не говорит, сложно ли там. Но она на пятом курсе Ванакора уже владела защитными чарами, которые нам даже сейчас не по зубам. Так что, думаю, нагрузки порядочные. А потом, когда молодые маги поднатореют, защита островов становится их прямой зоной ответственности. И ладно крупные острова, там и по нескольку магов живут и делят между собой всю эту жесть. Но маленькие, отдалённые участки суши — с ними труднее. У островитян столько магов нет, чтобы это всё защитить. Поэтому у Ноусы, насколько я знаю, в ведении два острова. А это значит — каждая буря, которая началась, пока она в литэраруме, каждое разрушенное здание и каждый труп там — это её вина и её проблема.       «Не к морю!» — вдруг вспомнился задушенный шёпот Ноусы в тот момент, когда они выбирали фон для портрета. В тот момент в глазах девушки стоял страх, слишком сильный для человека, который замечательно плавает. Да и утонуть, вообще-то, не может, учитывая свободное владение заклятьем Заплыва.       Для Хтона не было ничего необычного в защите родного края. Мэвары тоже с сознательного возраста готовились к тому, чтобы при необходимости встать за Канердан стеной и, если потребуется, омыть его и своей кровью, и кровью врагов. Но ключевым тут было — с сознательного возраста. Никогда рисковать жизнью не просили детей. Никогда не внушали им, что от их мастерства и находчивости зависит жизнь всего Рода. Это давило даже сейчас, а как такие «внушения» ломали латэрецкких детей, Хтон и представить не мог.       Но да, это круговски многое объясняло. Например, то, как невзрачная, почти безвольная в быту, Ноуса преображалась именно в моменты опасности и реагировала так, будто и правда могла сдержать саму стихию. Как она не пугалась ответственности, даже наоборот, принимала её привычно: этого подтянуть, того спасти, здесь показать мастер-класс и обязательно — быть лучшей. А в конце, когда угроза минует и никто не будет смотреть, тихо плакать где-то в уголке от эмоциональной перегрузки.       «Ноусси всегда извиняется, если что-то идёт не по плану, — подумал Хтон, невольно сжимая кулаки. — Даже если её вины нет, ей всё равно плохо от мысли, что она сделала недостаточно».       — С другой стороны, это очень статусно, — попыталась внести немного позитива в ситуацию Эфаро.       На взгляд Хтона, не получилось. Если от того, что ты делаешь, портится здоровье, снятся кошмары, ты превращаешься в тень себя самого — какая разница, насколько тебя уважают окружающие?       — Ага, и платят, наверное, хорошо, — ядовито усмехнулся мэвар.       На удивление, все трое его приятелей дружно вздохнули.       — Какая плата, она же несовершеннолетняя.       — Да она на два года меня старше, — удивился Хтон, но Шииз покачал головой.       — Как раз на такие случаи у океанических латэрекков совершеннолетие в двадцать семь. Шаквар еще почти шесть лет всё это терпеть. А так как она — несовершеннолетняя, ещё и гражданка Океанического Содружества, вопросы её дохода решаются местным советом. По сути, платят только литэраруму за найм.       Чем больше Хтон слушал, тем яснее понимал, почему Ноуса не хотела ничего ему рассказывать. Она не любила жаловаться и вряд ли надеялась на помощь. А помочь Хтону хотелось так, что аж пекло, и мэвар не сомневался: ему проще какой-нибудь проклятый остров подорвать, чем вообще ничего не сделать.       — Как от этого можно отказаться? — скрипнув зубами, уточнил Хтон. — И почему она вообще ходит на миссии, если несовершеннолетняя?       — Несовершеннолетним работать можно с согласия семьи, — пояснил Ихои недовольно. — А, как Эфи уже сказала… У латэрекков это престижно. Разумеется, согласие есть. Нам тоже это не нравится, Хтон, но тут ничего не сделаешь: всё по правилам. Если будем вмешиваться, виноваты будем мы. А заиметь в числе врагов целую страну и администрацию Никарена на сдачу — так себе перспектива.       — В жопу такие правила! — рыкнул Хтон, и Эфаро вытаращилась на него с нескрываемым удивлением.       — Ты чего?       — Ничего. Просто мне так резко захотелось перечитать литэрарумские правила, — проворчал Хтон. Он ни секунды не сомневался: при должной упёртости там можно найти какие-то лазейки. Или, в худшем случае, понять, что их там нет, и искать выход в другом месте. — Беспредел какой-то! Да как можно столько перекладывать на одного человека? У латэрекков что, вообще нет возможности защищать свои долбанные острова как-то по-другому, не ломая собственных, между прочим, магов? Обычно, если речь о внутренней безопасности идёт, для этого целую армию привлекают, снабженцев, инженеров…       — Есть возможности, но только для крупнейших островов, это же безумно дорого. А несовершеннолетние маги почти бесплатные… — протянула Эфаро. Злой, как сто форосс, Хтон не сразу заметил нотку хищного интереса в её голосе, а потом было уже поздно. Эфаро сцапала мэвара за руку и наклонилась к нему, пристально вглядываясь в глаза. — А ты чего так взбесился? Раньше тебя её проблемы не трогали.       Это тоже было по больному. Справедливости ради, зашуганную безобидную Шаквар Хтон и раньше жалел. Но его участие действительно выражалось лишь в том, чтобы не давить, не унижать эту девушку попытками представить её беспомощной и не лезть к ней в душу. С остальным, как Хтон думал раньше, великолепно справлялся Дальо. А лезть к Ноусе, которая Меатару очевидно нравилась, и этим испортить отношения ещё сильнее, казалось глупым решением. И вот как всё обернулось.       Шииз и Тваино переглянулись с неподдельной тревогой. Они так же таращились, когда Хтон с Эфи были в ссоре — будто великолепная история любви рушилась на их глазах.       — Ну это же хорошо, что Хтон начал думать о других! — неестественно возликовал Шииз.       Эфи его реплику пропустила мимо ушей. Её интересовало другое, и Хтон, который прекрасно знал подругу, понимал: леди Рандари не станет терпеть, чтобы устроить допрос наедине. Так и вышло.       — Хтон, вы что, вместе?       — Да что за глупости, конечно нет! — фыркнул Тваино, но заметил взгляд Шииза, затем выражение лица самого Хтона и, похоже, чуть в обморок не упал от наплыва чувств. — Погоди, да?!       — Не совсем, — нервно усмехнулся Хтон и потёр шею. Наверное, он отбирал друзей по принципу «должны уметь поставить его в неловкую ситуацию». — Вроде да, но как бы… Сложно всё.       — Что сложного? — деловито осведомилась Эфаро. Даже слишком деловито. — Хотя понятно, почему ты дёрганый… Вы почти не видитесь. Может, вам свидание устроить?       Хтону стало страшно. Спасибо большое, это была не паническая атака. Наоборот, вполне прагматичный ужас.       — Значит так, — как мог спокойно выдохнул мэвар. — Смотрите сюда все трое. Никаких спасательных операций, гениальных планов и тем более — попыток ускорить события. Совершенно серьёзно говорю, узнаю — отверну головы. Поняли?       — Но… — Хтон мрачно покосился на Шииза, тот поёжился, но упрямо договорил. — Хтон, а как же Меатар?       — Предлагаешь его третьим взять? — Хтон покосился на дальние ряды, где Дальо что-то читал в гордом одиночестве.       Без Ноусы ему очевидно не с кем оказалось даже поболтать. То есть, конечно, у такого мирового-парня-Меатара не было конфликтов в группе, он мирно общался с Тваино, перебрасывался колкостями с Эфаро или посмеивался над Тваино, но на расстоянии. То ли не хотел лезть в зону комфорта Хтона и к его друзьям, то ли ещё что вбил в свою аристократическую голову. Мэвар его не понимал. Оказаться в изоляции по любой причине — ужасно. Даже для Хтона, хотя, видит Круг, он никогда не считался зависимым от общения. А уж для Меатара, который с младых ногтей был в кругу людей…       — Не знаю, с чего могут быть претензии у Меатара. Это у меня с Ноусой некоторые сложности, а он просто любуется на расстоянии и ничего не делает.       — Если вы с ней не вместе, то ты занимаешься примерно тем же самым, — заметила Эфаро тоном эксперта.       — А у нас проблема не в том, что кто-то медлит лишний раз, а в том… — Хтон тяжело вздохнул. Спустя столько времени, что они провели вместе, он понемногу начал понимать, как Ноуса мыслила, чего опасалась. Новые факты о её жизни только укрепляли Хтона в его предположениях. И, хотя они с Ноусой никогда не обсуждали это, сейчас мэвар уверенно рассудил. — Проблема в том, что я себя не контролирую. Боль, страх и несознанка — плохой фундамент для всего. А строить на них отношения… Я не хочу, чтобы мы потом задавались вопросом, настоящие они вообще, или это просто нездоровая потребность друг в друге. Думаю, Ноусси тоже это понимает. То, что между нами сейчас, похоже на зависимость от сильных лекарств. А быть просто лекарством она не захочет. И правильно, слишком мелкая и незначительная для неё роль. Так что первое, что мне нужно сделать — это не придумывать поводы для свиданий, а сделать так, чтобы я мог отвечать за то, что говорю и делаю.       Эфаро, которая поначалу смотрела с тёплой насмешкой, будто умиляющаяся мамочка: «Ох, мой мальчик впервые задумался о любви!», теперь казалась обескураженной. Затем она улыбнулась и с непривычной мягкостью сказала:       — Звучит как план. Я рада за тебя, Хтон.       За партой перед ними изумлённый Ихои шёпотом удивлялся, как так и почему Эфи не ревновала. Хтон послушал немного, подмигнул Эфаро, и они оба рассмеялись. И тут мэвар всё-таки заметил, что ему казалось странным в облике подруги.       — Погоди, что у тебя с глазами?       — А что у меня с глазами? — испугалась леди Рандари и принялась рыться в сумке, отыскивая зеркальце. — Размазалось?       — Э… Вроде нет, меня больше беспокоит, зачем оно вообще намазалось, — честно ответил Хтон, рассматривая непривычный макияж подруги. Эфаро занималась таким непотребством только когда готовилась отправиться на встречу с родными. Те очень хотели видеть её в формате леди, а потому настаивали на сложных причёсках, изысканных украшениях и блестящей мути, размазанной по лицу. Но обычно Эфаро из всех «женских причуд» ограничивалась тем, что закручивала гульки, и то потому что это занимало у неё от силы пару минут. Тратить время, наводя красоту, которую всё равно смоет потом и размажет в ходе тренировок, Эфи считала глупостью и вслух об этом заявляла. А тут… — Да ты глаза накрасила! С чего вдруг?       Хтон готов был поклясться, что Эфаро смутилась. Не то чтобы она покраснела или у неё забегали глаза, просто мэвар знал, куда смотреть. Но его боевая подруга взяла себя в руки практически моментально и отчеканила:       — Настроение такое было.       — Я скорее поверю в контузию. Да ты же раньше такие «настроения» глупой блажью называла, что изме…       Эфаро гневно сощурила глаза. Из-за непривычных длинных стрелок они сейчас походили на кошачьи.       — Хтон, голову отверну. Понял?       — Понял, — хмыкнул мэвар и благоразумно решил пока что не допытываться. А то Эфи — это не он сам. Она и правда голову отвернёт и не запыхается.

***

      Второй раз на встречу с Оиримом и компанией Хтона отпустили уже через четыре дня: невиданная щедрость от директора Витскар. Когда Норвазис снова проводил его от дверей до дверей, а в последний момент отговорился делами и скрылся, Хтон не удивился. Отсутствие наставников и других надзирателей было ему на руку, так оставалось больше свободы для манёвра. Получасом позже мэвар уже пил сок и с неподдельным интересом слушал местного лидера, Оирима Дариаса.       Тот с самого утра пребывал в хорошем настроении: мирно поприветствовал Хтона, с искренним, похоже, любопытством спросил, нет ли сдвигов с магией, а затем с пылом вдруг переключился на местные байки.       — Я вообще из присутствующих силы потерял первым, — рассказывал он, разливая всем чай. — Лет… Да, двадцать три года назад. Веселье такое: все силы получают от свеженькой Трещины, и я, такой красивый, после дуэли со стригоем ни на что не способен и никому не нужен.       — Дуэли… Со стригоем? — переспросил Хтон и даже чай отставил. Ему не надо было разыгрывать удивление, и так изумился до крайности. — А я могу спросить, как вас так занесло, или лучше не стоит?       — Оирим, если не хочет что-то рассказать, вообще рот не раскрывает, — дружелюбно поделилась Ида. — А если раскрыл, задавай ему любые вопросы.       Хтон тут же предложением воспользовался и выпалил:       — Кто это был?       — Алиэртан. Опережая вопрос: да, я знал, что это он, да, на тот момент он уже был стригоем, и да, я прекрасно понимал, что легко не отделаюсь. И не то чтобы это я его вызвал.       На сей раз удивлённые восклицания мэвар подавил. Алиэртана он знал, как знали все маги ныне живущих стригоев. Алиэртан возглавлял совет главнокомандующих неромов уже лет тридцать, а по уровню убойной мощи и сам был как небольшая армия. Поговаривали, он продал душу Кругу за могущество — впрочем, что-то подобное всегда «поговаривали» о тех, кого не понимали.       — Я по профилю разведчик, — продолжил Оирим невозмутимо. — Дальше стандартно. Получил приказ вынести кое-какую документацию у неромов. Алиэртан был тем, кто меня застал, или, вернее, я вляпался в его сигналки. Под стражу он меня не отдал, хотя имел право: маги, застигнутые на месте преступления, Альянсом не защищаются. Просто сказал, что для него унизительно, что его считают человеком, которого можно ограбить, и проклял. Я, когда понял, что магия не слушается, ни секунды не сомневался, что это навсегда. Вернулся домой, платил неустойку за провал задания, благо деньги были, и на этом весёлая часть истории заканчивается.       Хтон невольно поёжился. Он не особенно любил шатааровцев, в первую очередь за «гибкую совесть», как называл это Найвин. Не попадись Оирим стригою при исполнении, наверняка бы выкрал спокойно свои документы и продолжил заниматься политическим шпионажем, кражами, подделкой документов и прочими вещами, которые жизнь из честной игры превращали в соревнование коварства. Но с другой стороны — Оирим не сам придумал себе такое задание. Как и остальные шатааровцы, не выбирали ни этот литэрарум, ни неприглядную роль разведчика.       Молодых магов учили не задумываться над заданиями, делать, что говорят, и жёстко карали за попытки мятежей. Зато, если уж случалась такая ситуация, как у Оирима: «Альянс ни при чём, мы никого не защищаем, если попался — сам дурак. И никому не интересно, что это мы убедили тебя принять опасный заказ и мы же готовили как раз для таких миссий».       — …а мне-то несложно. Стал временами ходить к айревинцам, пусть изучают проклятье, гладишь, что-то путное придумают. А потом с Идой познакомился, и мы уже вдвоём придумали, что надо бы вместе держаться. Это было лет…       — Не так давно, — с нажимом перебила сама Ида, и Хтон с трудом удержал нейтральное выражение лица. Поинтересоваться, сколько же натаиннке лет, если она потеряла силы, похоже, даже не в этом десятилетии, было равносильно самоубийству, так что Хтон зацепился за другое:       — Получается, раньше маги, с которыми случалось что-то подобное, связь не поддерживали?       — Насколько я знаю, централизованно — нет. — Оирим пожал плечами. — Но я командный игрок. Не вижу смысла ломать стены одному, если впятером можно её перелезть, а вдесятером — даже отодвинуть. К тому же я хорошо понимал, что это мне повезло: я из Шатаара, за мою работу хорошо платили, и я этими деньгами распорядился так, что смерть на улице не грозила. Но у кого другого похожие проблемы с магией могут обернуться крахом, и вот таким людям потребуется помощь. Прав был, на самом деле, у той же Иды всё сложилось хуже некуда.       Натаиннка усмехнулась так, что Хтон поёжился. И в её улыбке, и в словах Оирима он угадывал то самое, за что Ни’Ро так легко ухватиться: обиду на судьбу и злость после всех накопившихся испытаний.       «Наверное, мне не хватает именно этого для правдоподобности, — подумал мэвар и отпил чай. — После всего, что было со мной, у меня копились скорее страх и вопросы. А здесь — настоящая ярость. Они её подавляют, кто-то хуже, кто-то лучше, но во всех она одинаковая. И я не знаю, на что она может толкнуть. Может, потому никто и не пытается всерьёз обработать меня? Все видят, что готовности пойти по костям и менять надоевший мир во мне нет?»       — А что было? — осторожно спросил Хтон, стараясь не смотреть в фиолетовые глаза женщины, похожие на тёмные озёра. Казалось, что вся эта злость прольётся из них и выжжет реальность до основания.       — Ничего необычного. Я же не из Шатаара, — Ида насмешливо кивнула Оириму, и тот пожал плечами. — Меня не учили, как делать деньги из воздуха. У меня и уровень силы был ниже среднего, так что спонсора для оплаты обучения мне не нашлось. Сама выплачивала процент от гонораров. Потеряла силы — ещё и должна литэраруму оказалась. А суммы там… Представляешь, наверное.       — Нет, если честно.       — Скажем так, будь у меня эти деньги, могла бы купить дом где-то в глуши и заниматься земледелием.       Ситуация понятнее не стала, в мэварской системе координат дома — вещь бесплатная. И даже больше, их лучше раздавать всем желающим, чтобы присматривали и землю вокруг возделывали, ведь дополнительные руки при деле всегда полезны. Но общий тон разговора показывал: в мире-под-горами вопрос жилища относится к числу самых дорогих.       — Сейчас всё в порядке? — сочувствующе поинтересовался Хтон, и Ида мягко улыбнулась ему.       — Скажем так, я уже лет… э… не так и много лет, в общем, сильно должна Оириму, но он хотя бы мягкий кредитор. Не требует конкретных сумм каждый месяц, только процент от прибыли. — Нарв’Ида завозилась, пытаясь отыскать что-то в карманах платья, а затем радостно улыбнулась, извлекла на свет блестящий кругляш и вложила в ладонь Хтону. — У меня крошечная мастерская. Леплю посуду, всякую милую сердцу мелочь. Года три в убытках сидела, потом мне подкинули красивую глазурь, теперь пробую новое, стараюсь создавать что-то уникальное под разные интерьеры. И, знаешь, неплохо пошло. Всего-то почти десяток лет потребовалось помучиться, не зная, что будет завтра.       — Завтра всё будет хорошо, а дальше — ещё лучше, — уверил её Оирим и, заметив взгляд Хтона, подмигнул ему. — Не смотри так. Да, иногда поддержка других — это точно такой же хороший способ выгодно вложить деньги. Потому и стоит быть командным игроком.       — Потрясающе! Хотя и порождает вопрос, а как-то без деловой хватки в этом мире можно выжить? — пробормотал Хтон, и маги, переглянувшись, рассмеялись. Мэвар улыбнулся про себя: ненавязчивая лесть работала отлично.       — Проблематично, — проворчал Ри’Тир.       — Ну ты сам виноват, я звал тебя к себе, — ненавязчиво поддел Авирэ, и Ти испепелил его взглядом. — Было бы меньше проблем.       — Уж прости, не люблю общаться с людьми, тем более с магами.       Хтон невольно кивнул: на его скромный взгляд, Ри’Тира выпускать к людям и правда неосмотрительно. Этот молодой натаинн напоминал ему Нермора, только ещё более колкого, несдержанного и озлобленного. Вернее, Нерм был вне конкуренции, но яд умудрялся держать при себе, выпуская маленькими порциями и обозначая отношение к людям мимикой, взглядами и демонстративными попытками быть лучше них. Ри’Тир же так и полыхал желанием кому-то язвительно высказаться, и удерживал его, похоже, лишь авторитет Оирима да присутствие чужака.       — Ну и дерись на своих аренах, сколько угодно. Но я хочу верить, что ты повзрослеешь и поймёшь, что неплохо бы поберечься, пока не всё здоровье выбили, — фыркнул Оирим осуждающе, и Ти огрызнулся:       — Поберечься? Да чего ради? Чтобы продлить эту игру в жизнь подольше? Сами этим развлекайтесь, я уж точно жалеть не буду, если сдохну побыстрее. К тому же, что хорошо именно в моей работе — деньги на красивые похороны точно будут.       «Бои со ставками, — понял Хтон и про себя тяжело вздохнул. Он и не сомневался, что агрессии в Ри’Тире скопилось столько, что ему физически необходимо куда-то её выпускать. — Готов спорить, ты никаренец. И уж тебе-то азарта и адреналина до боли не хватает».       — Поверь моему опыту: тебя с большей вероятностью переломают, чем убьют, и всё станет ещё хуже, чем сейчас, — с явным знанием дела, но без задора заметил Авирэ. Похоже, этот разговор между ними происходил не в первый раз.       — Твоему опыту? Тоже увлекался платным мордобоем? — не удержался Хтон, и Ри’Тир фыркнул:       — Как можно! Я один такой злой и неправильный.       — Давай остановимся на характеристике «рисковый», — дипломатично предложила Ида, ненавязчиво снижая общий градус напряжения.       Оирим демонстративно читал газету, Ида перемешивала сахар в чае, Авирэ как будто даже дремал, но Хтон подсознательно чувствовал, что они, все трое, готовы среагировать на любой выпад Ри’Тира. Возможно, в какой-то степени они жалели, что буйный натаинн присутствовал на собраниях и вносил в них сумятицу. Пожалуй, и сам Ти восторга от таких встреч не испытывал. И Хтону подсознательно знакомо. Наверное, Оирим, Ида и Авирэ переживали за друга и надеялись хоть как-то Ти социализировать, и этим напоминали Шииза и Тваино, которые «очеловичивали» самого Хтона годами.       Безусловно, не стоило их сравнивать, не стоило в поведении этих людей угадывать что-то понятное и близкое. В такие моменты мэвар начинал думать: он бы хотел, чтобы эти четверо оказались просто несчастными, которые нашли утешение друг в друге и новой жизни. Которые ни в чём не виноваты. Наверное, он плохо отделял работу от «личного».       — Кем ещё могут стать бывшие никаренцы? — тихо спросил Хтон, глядя на Авирэ, и потому что следовало разведать расстановку сил до конца, и потому что было интересно, как сложилась жизнь у старого знакомца.       — А никаренцы бывают бывшими? — усмехнулся Авирэ, лениво приоткрывая один глаз. — В какой-то степени я тоже зарабатываю на жизнь руками, но не так, как Ти. Скорее уж зарабатываю на таких, как он. Я помогаю восстанавливаться после травм, особенно боевых или спортивных, составляю индивидуальные программы тренировок для тех, кому хочется вернуться в форму побыстрее, вправляю позвонки тем, кто совсем себя умотал, и мозги — тем, кому кажется, что умотал недостаточно.       — Авирэ у нас из тех, кто сделал себя сам, — с гордостью заметил Оирим, и Ти закатил глаза. Похоже, и такой разговор у них случался не впервые. — Сам выбрался, теперь помогает другим, и не бесплатно.       — По ситуации, — поправил его сам Авирэ и, с интересом взглянув на Хтона, предложил. — Ты, если хочешь, тоже загляни ко мне. Знаю я, что сейчас в Никарене: у наставников нет возможности, а у тебя — времени, чтобы восстановиться как положено. Тебе дают чуть облегчённую общую программу, а ты её не вытягиваешь, верно думаю?       Хтон поморщился. К сожалению, Авирэ был прав. Если на практикумах мэвар позорился ожидаемо и неумолимо, потому что банально не мог колдовать, то за результаты по долбанной выносливости было стыдно. Наставник Гуле, который как раз принимал у остальных полосу препятствий, не смог предложить Хтону ничего лучше, чем попробовать пройти облегчённую трассу для первашей.       Он ничего не сказал, когда Хтон не справился. Никто ничего не сказал. Просто друзья таращились в изумлении, будто впервые поняли, насколько мэвар на самом деле ослабел и как уступал им всем.       — Если разрешат — я с удовольствием, — осторожно согласился Хтон, и тут Ида с громким щелчком захлопнула крышку часов.       — Время.       — Уже всё? Ой, как жалко, — искренне расстроился Хтон. А как не расстраиваться, если снова ничего не узнал? Хотя верил, чувствовал, что ответ близок, только руку протяни.       Ида рассмеялась, оперлась о протянутую руку Оирима и грациозно поднялась.       — Ох уж эти строгие регламенты! Но не переживай, мы ещё увидимся, — прощебетала она, требовательно поглядела на Оирима, и тот кивнул.       — Согласен. Ты обратился к нам за помощью, и мы тебя не оставим, пока ситуация с твоей искрой не прояснится.       Хтон светло улыбался, с улыбкой кивал, когда оттаявший Оирим обещался к следующей встрече выдернуть ещё кого-нибудь. Они расходились мирно, как хорошие приятели, и Хтон чувствовал, что это не показное. Пожалуй, Хтона если ещё не приняли в ближний круг, то за чужака уже точно не держали.       Пакуясь обратно в камзол, мэвар всё думал, чего ему не хватает. Следовало сыграть тоньше, сделать что-то такое, после чего ему обязаны «сделать предложение, от которого не отказываются». Хтона беспокоило только то, что актёр он такой себе, и, если провалится, ему светило лишь предложение проверить голову.       — Правда, приходи, — негромко сказал Авирэ из-за спины. Хтон чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он был уверен, что все уже разошлись, но Авирэ почему-то ещё торчал рядом и улыбался. — Ты без здравого подхода к восстановлению формы все мышцы забьёшь и проклянёшь тот день, когда вышел из больницы. К тому же… — Авирэ улыбнулся уже теплее и добавил. — Буду рад поболтать без лишних ушей. Я люблю ребят, они — лучшее, что со мной случилось за последние годы. Но при них я не могу спросить то, что мне действительно интересно. А если спрошу, тебе вряд ли захочется отвечать.       Тактичность, умение заинтриговать, уверенность в себе Хтону очень нравились. Мэвар кивнул быстрее, чем задумался, не опасно ли соглашаться.       — Я попробую. Подам запрос директору…       — Лучше не обращайся к Хиде, — тут же перебил Авирэ и снова улыбнулся. — Думаю, она и так не в восторге, что её Резервуара обрабатывают магические отщепенцы.       — Не назвал бы это обработкой.       — На нас всегда влияет то, с кем мы общаемся, о чём и в каких обстоятельствах. — Авирэ прошёл мимо Хтона и снял с вешалки простую, но тщательно выделанную куртку. Мэвар мимоходом отметил, что летом это довольно странный аксессуар. Похоже, Авирэ жил в местах довольно отдалённых. — Даже если ты не принимаешь чужие слова как должное, они навсегда остаются с тобой. Ты начинаешь задумываться: а вдруг они правдивы? А после этого уже можно до такого додуматься… Именно поэтому общение таких полезных магов, как ты, и желательно контролировать. На месте директора Витскар я бы сделал всё, чтобы ты вообще общался лишь с «идеологически верными» людьми, успешными, всем довольными и преданными.       — А вы — идеологически неверные? — переспросил Хтон и рассмеялся, как хорошей шутке. На самом деле напряжение от этого нежданного разговора стало таким, что пальцы дрожали.       — Смотря для кого, — пояснил Авирэ, задумчиво улыбаясь. — Наверное, в твоём случае — да. Ведь мы рассказываем об опасности и лишениях. Сложном пути и цене за него. А для контроля над Резервуарами нужны другие спикеры. Кто-то, кто скажет, как маги возвели его к величию. Кто-то, кто получил шанс на лучшую жизнь только благодаря литэраруму, Альянсу да директору Витскар лично. И, поверь, такие люди существуют, и их история — не менее реальна, чем наша. Просто, как я и сказал, люди влияют друг на друга, перенимают чужой опыт и знания. Если бы ты общался только с теми, для кого магия и всё, что с ней связано — источник счастья, ты бы тоже был таким. Восторженным, не видящим минусов и надеющимся на лучшее. Был бы готов умереть за правое дело — а сторона магов для тебя была бы несомненно правой. Словом… — Авирэ снова улыбнулся и подмигнул Хтону. — Странно, почему это тебе разрешают ознакомиться, скажем так, и с другой стороной медали. Но если тебе дают право слушать разные мнения и самому выбирать свой путь, может, жизнь не так уж и плоха?       «Ты сейчас пытаешься убедить меня, что надо быть благодарным Хиде? — не понимал Хтон. Он старался не выдать изумления, хотя Авирэ даже не смотрел на него, слишком увлёкся шнуровкой тяжёлых армейских сапог. — Разве ты не должен быть на стороне… На своей собственной стороне? Ри’Тир, Оирим, Ида — им всем не повезло, но ты! Тебя же выкинули, списали, ты пострадал только для того, чтобы Саигрей и Роймо получили шанс добраться до меня! Почему тогда не злишься, неужели тебе плевать? Как можно быть настолько преданным Магическому Альянсу?»       — Ну да, мне так повезло, до меня допускают вольнодумцев вроде вас и Роиргана, — проворчал Хтон просто чтобы сказать хоть что-то.       Авирэ удивлённо покосился на него.       — Нерма? Ух! Беру свои слова назад. Оставить тебя с Роирганом — это не привилегия, а издевательство. Вот где можно наслушаться на свою голову.       — Вы знакомы?       — Вроде того. Я ему помогал снова научиться пользоваться руками. Ещё в самом начале своего пути. Давно. — Авирэ печально улыбнулся. Хтон старался не таращиться на него слишком сильно. — Он сложный случай, и как человек не легче. Основная проблема с ним как раз в том, что он слабо отличает реальность от собственных фантазий. Сам придумал себе врагов, друзей, цели, и надеется, что мир прогнётся под его буйное воображение. А самое страшное то, что у него достаточно жестокости, магической мощи и влияния, чтобы мир и правда начал прогибаться. Будь осторожнее с ним. Реальность Нерму, может, и сопротивляется, но вот одного человека изломать гораздо проще.       Дверь рывком открылась, но Авирэ даже не вздрогнул, лишь продолжил с чуть наигранным энтузиазмом:       — …словом, приходи! Подберём тебе комплекс упражнений для восстановления мышц, над выносливостью поработаем. Может даже массаж порекомендую, потому что, поверь на слово, после долгого перерыва физические нагрузки тебя будут убивать.       — А ведь верная мысль, Авирэ, — чуть смущённо пробасил возникший на пороге Норвазис. Он посмотрел на Хтона, как тому показалось, виновато. По сути, он был обычным наставником, специалистом по обращению с оружием, не сведущим в медицине и вопросах реабилитации курсантов. А даже если бы какие-то специфические знания у него и имелись, то никто всё равно не стал бы платить Норвазису или выделять время на дополнительные нагрузки вроде работы с травмированными или ослабевшими курсантами. — Хиленький ты сейчас, помощь тебе бы не помешала. Я как-то и не подумал про чудо-методы Авирэ.       — Немного обидно, — усмехнулся тот. — Но понимаю. Вы тренируете десятки магов, и все проблемные. Тут и своё имя легко забыть, не то что такие мелочи. Я не в обиде и буду рад, если вы поможете Хтону договориться об индивидуальных занятиях. Даже сам могу приезжать в Никарен.       — Решим, — пообещал Норвазис, коротко кивнул Авирэ и подпихнул Хтона в плечо по направлению к выходу.       Дурацкое правило «не более двух часов на встречу» и Норвазис, который то исчезал со встреч, то появлялся и строил из себя принципиального, страшно Хтону мешали. Мэвара нервировало ощущение, будто он топтался на одном месте, хотя мог и должен был сделать больше.       «Если я не смогу даже проверить теорию о причастности этих четверых, значит, из группы меня выгнали правильно, — думал Хтон, машинально потирая чистое предплечье. — К следующему разу нужно подготовиться лучше».

***

      Осмотры у целителей теперь проходили при обязательном присутствии цолнеров и очень нервировали.       — Запрокиньте голову, курсант.       Хтон приподнял подбородок и поморщился от натяжения в шраме, а потом и от острожных ощупываний. Как только с мэваром произошла вся эта ситуация, целители не рискнули «закрывать» ему рану магией: во-первых, опасная область, а, во-вторых, та могла отреагировать непредсказуемо или не лечь вообще, а времени на эксперименты не было. Поэтому всё, что смогли, Хтону сшивали, остальное латали магией. Неудивительно, что на эту рану обращали повышенное внимание. Когда швы почему-то воспалились, у целителей вообще воцарилась настоящая паника. Впрочем, сейчас Атиан смотрел так, словно был бы не против, упади Хтон вообще замертво.       — Заживление идёт штатно, — флегматично надиктовывал Атиан, и миниатюрная стажёрка в форме Айревина строчила вслед за ним.       Эту девушку Хтон не знал, по всей видимости, она очутилась на практике в Никарене недавно. Зато Хтон догадывался, из-за чего её вообще сюда занесло. Судя по тому, что девушка держалась от него на расстоянии пяти шагов и прятала глаза, она тоже была в курсе.       — Потеря веса остановлена. Реакции на механические воздействия наконец-то в пределах нормы. — Хтон отметил это «в пределах нормы» и подумал, что, должно быть, он снова прошёл по нижней границе. Атиан же повернулся к цолнеру Хатани. — Состояние искры стабильное… Что же, думаю, мы наконец-то добились устойчивой позитивной динамики. Пусть продолжает придерживаться диеты и умеренных физических нагрузок с высокой периодичностью. Я бы порекомендовал что-то вроде плавания, как раз море уже тёплое.       — Авось утонет, да? — шёпотом спросил Хтон, и целитель поджал губы, но головы к нему не повернул.       — Спасибо. Оплату передадим после, — прохладно поблагодарил цолнер. Как и большинство латэрекков, к деньгам он относился ревностно и наверняка пребывал в ужасе, что Атиану платили за каждый осмотр. Хтон влетал Никарену в копеечку. — Курсант?       Хатани протянул руку к Хтону, чтобы увести его из приёмной. Мэвар увернулся быстрее, чем осознал, что именно делает, и шагнул обратно к целителю.       — Не надо на меня так смотреть, будто древнее зло во плоти увидели! — зашипел Хтон, которого порядком бесила эта брезгливость, с которой Атиан проводил осмотр. Будто только заоблачные выплаты заставляли его действительно лечить, а не тихонечко дорезать недорезанное горло пациента.       Наверное, менее обидно было бы, окажись на месте Атиана новый, незнакомый маг. Но с этим целителем у Хтона раньше царили взаимопонимание и доброжелательность. Теперь испорченных отношений было жаль. А ещё Хтона бесило, что всё снова происходило по сцене: «Он что-то натворил, и ещё один неплохой человек теперь смотрит на него со страхом и брезгливостью».       — Я не знаю, кого я вижу, — сдержанно отозвался Атиан, стянул с рук перчатки, судя по выражению лица, подавил желание тут же выкинуть их. — Или что. В этом и проблема.       — Я не «что», — процедил Хтон и заметил, что стажерка попятилась, а Атиан тут же переместился, закрывая её собой. Такой очевидный страх слегка остудил мэвара, и он с неудовольствием добавил. — И вредить я никому не хотел. Да и как? Вы же помните моё состояние на тот момент? А я — почти не помню, настолько слабо осознавал происходящее! И, поверьте, я больше всех хочу узнать, что именно произошло и как всё исправить. И если бы от меня не шарахались, как от прокажённого, а попробовали определить причину…       Цолнер Хатани закатил глаза и без предупреждения долбанул заклятьем. Хтон охнул, машинально сгибаясь пополам. Таких чар он не знал: короткая вспышка боли от места прикосновения, постепенно стекающая к ногам. Когда она дошла до колен, мэвар с изумлением осознал, что те подогнулись, и он свалился, чудом успев выставить перед собой руки.       — Не наигрался ещё? Расскажешь целителям, что и как им выяснять, когда станешь кем-то более значимым, чем отстающий курсант, которого непонятно за какие заслуги весь литэрарум обхаживает. Всё в порядке? — Хатани покосился на целителей. Атиан отрывисто кивнул и потянул стажёрку к двери. Только тогда цолнер посмотрел на Хтона. — Теперь к себе пойдёшь? Я не гордый, могу и оттащить, но гарантирую: тебе не понравится.       Хтону уже не нравилось, но он понимал, когда следует заткнуться и сделать, что говорят. Ну, обычно понимал. Со второго раза — вообще гарантированно. Поэтому он поднялся и пошёл за цолнером, стараясь вести себя как можно тише. И при случае разведать, что же это всё-таки за заклятье — не обездвиживающее, не наносящее повреждений, а нацеленное на что-то вроде краткой дезориентации. Дело оставалось за малым: самому вспомнить, как колдовать.       — Здоров? — вскинулась Эфаро, как только цолнер Хатани открыл перед мэваром дверь в его же комнату.       Эфи была в своём репертуаре: валялась на койке самого Хтона и с интересом перебирала его же наброски, будто инспекцию проводила. Но, увидев Хатани, она осеклась.       — Даже слишком, — фыркнул цолнер. И смерил Эфаро таким взглядом, что та мигом подорвалась и пригладила рубашку. — Женские казармы в соседнем корпусе.       — Но там все говорят о каблуках и щипчиках для ресниц, наставник! — ахнула Эфаро, и мэвар с интересом покосился на неё.       Эфи и правда часто жаловалась на то, что «в девчачьем корпусе невыносимо много девчачьего». Но обычно это звучало убедительнее, чем теперь, когда леди Рандари снова щеголяла с острыми стрелками и как будто даже подкрашенными ресницами. Хтон не знал, пала ли его подруга до щипчиков, его и всё остальное регулярно шокировало.       — Думаю, вы как-нибудь переживёте, — протянул цолнер Хатани, но не слишком уверенно. Должно быть, упомянутые Эфаро орудия пыток его тоже немного пугали. Но Хатани был при исполнении, а потому указал девушке на дверь. — Я вас провожу.       Хтон виновато посмотрел на Эфаро, понимая: не устрой он сцену, цолнер отстал бы от него задолго до двери в казарму. Но Эфаро решительно задрала подбородок и взяла дело в свои руки.       — Я-то да, переживу. А насчёт него вы уверены? — Эфи сцапала Хтона за руку и трагически заметила. — Дурачок же! Куда он без присмотра? Тем более что ему надо нагонять программу, и мне бы не хотелось, чтобы он делал это самостоятельно. А то такого надогоняет…       Хтону было что сказать насчёт дурачка, но начинать спорить и снова угодить к целителям ему не хотелось. Поэтому мэвар молча наблюдал, как ломалась принципиальность цолнера.       — Ладно. Сидите тут. Под вашу ответственность, курсант Рандари!       Эфаро козырнула и, стоило только двери закрыться, игриво ткнула Хтона в плечо кулачком.       — Как я его, а?       — Как всегда — непревзойдённо, — улыбнулся в ответ мэвар. В последнее дело всё это: улыбки, нормальное общение, концентрация на моменте, а не растворение в бреду да воспоминаниях, давались Хтону всё легче.       Хтон приходил в себя. Жаль только, что он не мог поделиться этим с Ноусой, которая и не позволила ему захлебнуться в шторме. Впрочем, наверное у Вселенной закончились причины его ненавидеть, ведь не успел Хтон открыть учебник, как Ихои влетел в комнату и с порога объявил:       — Шаквар вернулась!       — Пойду встречу, — тут же среагировал Хтон и подорвался с места.       Шииз придержал дверь, которой его приятель от избытка чувств чуть не шарахнул об косяк, и с иронией посмотрел на торопливые сборы Хтона. Сияющий от радости Тваино махнул рукой:       — Я тоже хочу её увидеть, но всё нормально. Меатар уже утопал её встречать.       — Тогда тем более пойду.       — Это разрушающее чувство, Хтон, — с ухмылкой заметил Шииз, но мэвар стал косить под дурачка:       — Какое? Сострадание? Да Дальо же придурок, он брякнет что-то не то, и мы Ноусу нормальной ещё неделю не увидим.       — Хтон, задание по теории магии… Просчёт дополнительных затрат при волшбе в экстремальных погодных условиях… — протянула Эфаро, но без особой надежды. Её, как и Шииза, явно веселило происходящее.       — Сделаю ночью, — пообещал Хтон и выскочил из комнаты.       Он скучал. Он очень скучал по Ноусе, так сильно, что заставлял себя приходить в норму: таскался к целителям, запихивался лекарствами, ел через силу и каждый день позорился на тренировках. Всё для того, лишь бы в голове прояснилось, и он мог наконец быть рядом с Ноусой, а не висеть на её плечах мёртвым грузом.       Сокурсников Хтон заметил на переходе между корпусами. Дальо шёл, закинув на плечо сумку явно измотанной Шаквар. Он ничего не говорил, Ноуса тоже, и это молчание казалось неловким даже на расстоянии. Меатар хранил дистанцию, в прямом и переносном смысле: смотрел перед собой, держался на шаг в стороне и избегал любых касаний, хотя Хтон видел, как ему хотелось.       «Ну и сам дурак, что медлишь, — решил Хтон и стал торопливо спускаться по лестнице. — Вы столько лет вместе провели, да ты мог забрать её себе уже давно! Теперь, уж прости…»       — Ноусси! — позвал Хтон, и оба третьекурсника замерли.       Меатар глядел на приближающегося Хтона мрачно, словно раздумывал, а не кинуть ли в него той же сумкой. Ноуса вздрогнула, подняла голову, но, увидев Хтона, даже улыбнулась и шагнула навстречу.       Хтон так обрадовался Ноусе, тому, что она выглядела целой и здоровой, что даже не попытался в своей излюбленной манере придумать план, как же поздороваться тепло, но без тактильного контакта или хотя бы минимизировать его. С Эфи, например, работала тактика стукаться кулачками и быстро переключать её внимание. Сейчас Хтон просто сгрёб Ноусу в объятия и прижал к себе, игнорируя её вежливое: «Рада видеть тебя в добром здравии». Если Хтон над чем-то и задумался, то лишь о том, как бы поймать девушку аккуратно, чтобы она не поранилась об острые застёжки его камзола, а точно не о всяких мелочах вроде: «А не стоит ли тоже при людях вести себя нейтрально».       На мгновение Ноуса будто закаменела, но когда Хтон чуть наклонился и прижался щекой к её виску, уже осознала ситуацию и осторожно устроила руки на спине мэвара.       — И я тебе рад, — прошептал Хтон. В отличие от той же Ноусы, он даже не пытался сдержать так и рвущиеся на свет облегчение и нежность. — Тебя так долго не было, что я уже начал делать глупости.       — Насколько серьёзные?       — Ты бы не удивилась, наверное.       Он разжал объятия, и Ноуса предсказуемо попятилась. Симптом оказался знаком: латэречкка старалась оказаться подальше от людей в моменты, когда ей плохо или грустно. Хтон без труда представил, как Ноуса снова ускользает, только появившись, и директор Витскар помогает ей «обеспечить дистанцию», услав на очередную миссию. Такой расклад Хтону не нравился, а потому он осторожно поймал Ноусу за руку и удержал, не давая отойти далеко.       Несмотря на то, что Ноуса выглядела спокойной, не нервничала от аномального количества касаний, а её рука не дрожала, Хтон угадывал в облике девушки следы затянувшегося нервного напряжения. Явственные круги под глазами — ничего удивительного, если Ноуса одна отвечала за безопасность двух островов, вряд ли она могла себе позволить хоть иногда расслабиться. Свежие корки на прокушенных губах — туда Хтон вообще старался лишний раз не смотреть, а взгляд все равно падал. Точно такие же корки угадывались и на костяшках пальцев Ноусы — та имела привычку буквально закусывать руки, чтобы сдержать крик. Да и в тяжёлом, как будто мутном взгляде девушки читалась усталость, словно Ноуса держалась на ногах из чистого упрямства.       Хтон тяжело вздохнул и посмотрел на Меатара поверх головы Ноусы. Дальо стоял в нескольких шагах от них. Молчал. Он всем своим видом давал понять, что Хтон их задерживает. Но сам Хтон, который Меатара знал достаточно, видел в его поведении скорее печаль и бессилие, чем пренебрежение.       — Спасибо, что встретил её.       — Твоя благодарность мне точно не нужна, — фыркнул Дальо и после краткого колебания поставил сумку Ноусы на пол. — Сам тогда донесёшь.       Хтон кивнул, а Ноуса, развернувшись, со слегка неестественной улыбкой пообещала:       — Да, спасибо. Увидимся потом, хорошо?       — Конечно, — заметно теплее сказал Меатар и, ещё раз смерив сокурсников взглядом, развернулся и ушёл.       Без него Хтон почувствовал себя свободнее. Да, они с Меатаром не в лучших отношениях, и да, он сам дурак. Но причинять старому другу боль Хтону не хотелось, а потому он старался держать себя в рамках. Только от объятий удержаться не смог, но, право, это меньшее, что Хтону хотелось сделать.       — Меатар кажется расстроенным, — печально заметила Ноуса. Надо было её срочно отвлекать, и Хтон прижал её пострадавшие пальцы к губам. Ноуса вздрогнула. — Тебя же не подменили?.. А то ты сегодня на удивление тактильный.       — Соскучился, — просто отозвался Хтон, а затем поднял сумку Ноусы и обнял её саму за талию. — Давай провожу тебя. Устала?       — Нет, с чего ты взял? — спохватилась Ноуса.       Но Хтон ощутил, как Шаквар всё же с облегчением оперлась о него, заметил, как медленно она шла, чуть ли не спотыкаясь. И это была ещё одна причина, почему Хтон не понимал, что творит Дальо — он почему-то держал дистанцию, хотя мог поразить две цели разом, и Ноусе помочь, и потискать её в своё удовольствие.       — Правда? После такой длительной миссии — и не устать? Тогда ты, наверное, не человек. Человек так не может. Мне даже как-то жутковато стало, — притворно изумился Хтон. Загон Ноусы о том, что ей якобы всегда нужно быть в лучшей форме, чтобы выполнить любое поручение, мэвар тоже знал. Сейчас Хтон болтал, пытаясь ненавязчиво намекнуть, что это нормально: чувствовать усталость, не держать марку, быть обычным курсантом, а не «великолепной Шаквар, которую ставят в пример и чьи способности потрясают воображение». — Ты хоть не пострадала, или нужно заглянуть к целителям?       Ноуса подняла голову и пристально поглядела на Хтона. Забавно, как ему не хватало и этого пронизывающего взгляда тоже. Казалось, им вообще не нужно говорить, сверхразум Ноусы уже провёл анализ и сделал выводы. И следствием этих выводов оказалось то, что Ноуса после краткого колебания расслабилась и всё-таки перенесла вес на Хтона, позволяя себя то ли придерживать, то ли тащить.       — Нет, не пострадала. Собственная безопасность в приоритете. Нужно уметь себя беречь, чтобы не выйти из строя до конца миссии, — устало отозвалась Шаквар, подумала и тише добавила. — Будешь задавать вопросы, да?       Хтон окинул девушку взглядом. Казалось, перестань мэвар её держать, и Ноуса упадёт, засыпая в падении.       — Буду. Но позже. Сейчас я просто рад тебя видеть, и это перевешивает желание тебя допросить, а потом отвернуть головы всем, до кого дотянусь. Осторожно.       Хтон, пытаясь удержать и Ноусу, и сумку, с трудом открыл дверь в казарму. В комнате, где проживала Эфаро, он бывал нечасто. Эфи нравились большие компании и сам акт интервенции в чужие зоны комфорта, поэтому у себя она торчала редко.       На половине спальни Эфаро шагу нельзя было ступить, чтобы не углядеть её характер в каждой мелочи. Там не царил бардак в прямом смысле этого слова (а по меркам Ихои, вообще околоидеальная чистота), скорее, вещи были сложены в стиле «не мешается под ногами, на мусор не похоже, значит, сойдёт». Например, вещи и учебники, вместо того чтобы прятаться по шкафам, лежали стопками на всех доступных стульях и тумбе. Все мелочи первой необходимости тоже торчали на виду и загромождали пространство перед кроватью. Хтон легко представил, как Эфаро по утрам носится посреди всего этого хаоса, умудряясь не сбить ни единой башни из вещей, и намётанным взглядом выбирает нужные предметы, не повреждая общую конструкцию.       Половина комнаты, где жила Ноуса, казалась воплощением фразы «армейский порядок». Идеально, без единой складочки, заправленная постель, выровненная по линейке обувь… На обитаемость этой части комнаты указывали лишь раскрытая книга на прикроватной тумбе да пушистое покрывало на кровати, слишком мягкое и яркое, чтобы быть частью казённого никаренского имущества. Нарушать эту гармонию было неловко, так что Хтон попытался даже сумку поставить ровно и осторожно.       — Ого. — Ноуса мимоходом взяла со стола забытую Эфи баночку с какой-то косметической приблудой. Хтон разглядел на упаковке надпись «Феерия выразительности ваших глаз» и содрогнулся. Ноуса тоже удивлённо приподняла брови и поставила на место. — Подкинули?       — Боюсь, что нет. Меня это самого пугает, — искренне отозвался Хтон и помог Ноусе сесть.       Хтону хотелось поговорить, задать вопросы. Оставлять Ноусу одну, уставшей и грустной, казалось плохой идеей. Но Хтон всё равно стал отступать к двери, понимая: при нём девушка продолжит храбриться и делать вид, что ей под силу горы свернуть.       «Ей-то под силу, но чего это будет стоить…» — мрачно подумал Хтон.       — Извини, — вдруг тихо сказала Ноуса, и Хтон непонимающе покосился на неё. — Я правда хотела с тобой увидеться, но сейчас засыпаю на ходу.       — Ты сейчас извиняешься за то, что тебя загоняли? — уточнил Хтон. — Ну да, конечно, давай. Ещё извинись за то, что физически можешь чувствовать усталость. И за то, что директор Витскар — стерва бешеная. А, ещё я жду извинений за то, что недостаточно сильно на себя давишь и вообще…       — Тебе полегчало, — с улыбкой подметила Ноуса, и Хтон подавился своим возмущением. — Замечательные новости. Расскажешь завтра, что я пропустила?       Несмотря на навязчивые попытки Хтона доказать, что со стороны Ноусы глупо себя хоть в чём-то винить, в этом её «пропустила» звучало сожаление. Будто девушка сама на себя злилась за то, что позволила себе уехать в такой важный для Хтона момент.       «Сейчас уйду, и она себя съест, что недостаточно, мол, для меня сделала, — понял мэвар и стал искать варианты. Этим его нынешнее состояния и отличалось от того, что было ещё три недели назад. Раньше, столкнувшись с проблемой, мэвар покорно позволял ей затопить себя с головой, и лишь надеялся, что его не утопит. Сейчас же Хтон первым делом пытался придумать, как избежать неприятностей. — Надо её переключить. Но рассказывать байки и вспоминать выходки Ихои — плохой вариант, она поймёт. С Эфи бы сработало, конечно, но Ноусси…»       Ноусси была особенной — и требовала особенного подхода, так что Хтон выдал шальную улыбку.       — К чему ждать? Сейчас скажу. Я по тебе скучал и пытался приносить пользу. Так что взялся выслеживать помощников Ни’Ро в Никарене, — весело начал Хтон, и глаза Ноусы, и без того огромные, стали ещё больше. — Вернее, не совсем в Никарене, меня сейчас за его пределы выгуливают, но не суть. Пока что пытаюсь втереться в доверие. А ещё Норвазис как будто что-то мутит, тоже хочется разведать. Лучше так, чтобы из литэрарума не вылететь, но это уже опционально.       Ноуса таращилась на Хтона так, словно тот заявил, что научился отращивать вторую голову. Эфаро уже на этом моменте начала бы заявлять, что мэвар сошёл с ума, что он едва на ногах стоит, а уже вполз в новую авантюру. Ноуса же… Вдруг начала смеяться.       У Хтона в один миг рухнули все планы, что и как говорить. Он наблюдал, как Ноуса сидела, прикрыв рот руками, будто пытаясь сохранить серьёзность, а смех всё равно звенел, проскальзывал между пальцами и заполнял тишину комнаты.       — Полторы недели, Хтон! — весело выдохнула Ноуса. Лукавый блеск в её глазах Хтон видел впервые, но уже влюбился в него.       — Вот именно! Уехала бы ты на месяц, я бы вообще самого Ни’Ро разыскал, чтобы чем-то дни заполнить. — Хтон чуть подумал, сел рядом с Ноусой и осторожно, едва касаясь, потянул за ленту в её волосах. Ноуса молчала, но сейчас в её молчании не угадывалось зажатости и желания поскорее остаться одной, а потому Хтон не убирал руки, а наоборот, принялся аккуратно расплетать тугую косу. Когда кудрявые пряди рассыпались по плечам Ноусы, та будто бы с облегчением выдохнула, и Хтон улыбнулся. — Шучу, не надо на месяц. Не косись на меня так, я же вижу: ты в таком состоянии, что упадёшь спать прямо так, в одежде и с косой. А наутро голова отвалится.       — Раздеться тоже хочешь помочь?       Хтон подумал и ответил честно:       — Хочу. Очень. Но слишком хорошо представляю, что услышу в ответ. Что-то о трезвомыслии, поспешных решениях, неустойчивой психике, а также о неподходящем времени и месте. Ты бы красивее сказала. Я даже согласен, если что. К тому же я сейчас не в форме, ты рискуешь уснуть каждый раз, как моргаешь, так себе обстоятельства. Так что не вижу смысла излишне фантазировать. Я правда скучал, Ноусси, и теперь не могу удержаться: пользуюсь шансом остаться подольше и немного о тебе позаботиться. — Хтон и правда не спешил: аккуратно разбирал туго стянутые пряди волос Ноусы и с интересом наблюдал, как они, не зафиксированные больше заклятьем, начинали скручиваться волнами и крупными кольцами. Эти легкомысленные колечки, да и сама причёска Ноусы, похожая на пышное чёрное облако, очень контрастировали с обычным обликом девушки, и потому Хтон никак не мог насмотреться. Потом он и вовсе с любопытством накрутил особо крупную завитушку на палец и улыбнулся. — Ну и да, мне очень нравится сам этот процесс.       — А, по-моему, ты просто подсмотрел у Эфаро её способы проявлять заботу, и теперь экспериментируешь, — беззлобно поддела Ноуса, намекая на все те многочисленные конструкции из кос, которые Эфи делала самому Хтону, едва на неё нападал раж цирюльника.       Хтон тихо фыркнул от смеха:       — Не без этого! Но вообще, Эфи просто слишком нравилась идея придать мне более цивилизованный вид. А ещё интересно было поупражняться в причёсках, но на себе сложно и жалко, а у меня есть где разгуляться. Ну и жертва я молчаливая, так что…       То была правда: Эфаро, которая в детстве отстригла, как говорили, свои длинные пышные волосы, чтобы попробовать незаметно сбежать из дома для поступления в литэрарум, в какой-то момент столкнулась с тем, что прежняя её шевелюра никак не желала возвращаться. За прошедшие почти четыре года мальчишеское каре сменилось «каре девчачьим», и страшно обиженная этим Эфи не придумала ничего лучше, чем закреплять его в гульки и делать вид, что это такой стиль. Хтона зацепило по касательной примерно в тот же промежуток времени, и ему ничего не оставалось, кроме как позволить подруге отводить душу на нём, придумывая всё новые причёски, на которые у самой Эфи длины волос не хватало.       Нынешняя ситуация могла выглядеть похожей со стороны, но по ощущениям отличалась кардинально. Обычно Хтон всё с той же Эфаро, скорее, терпел, прекрасно зная: его подруга сейчас сотворит очередной шедевр, погордится собой пару минут, потом заскучает, и вот тогда его мучения кончатся. Ну, или только начнутся, зависит от того, что взбредёт Эфи в голову. Сейчас Хтон просто и странно наслаждался прикосновением к другому человеку. Косу Ноусы он давно расплёл и теперь бесцельно перебирал тёмные прядки, улыбался и наблюдал, как девушка сонно приваливалась к его плечу.       — И правда… Тебе полегчало, — повторила Ноуса, но уже будто сквозь дрёму. — Ты не представляешь, как я рада… Хотя это так неожиданно и странно.       — Сам удивляюсь, — пожал плечами Хтон. — Не знаю, что мне прописали, но оно действует замечательно.       — Принеси потом посмотреть, что за чудо-средство, — попросила Ноуса, и, помимо усталости, в её тоне Хтон разобрал что-то, похожее на недоверие. Но чему латэречкка не доверяла, неизвестным лекарствам или быстрому приходу Хтона в норму, мэвар так и не понял. А прерывать сон Ноусы, чтобы заставлять её что-то объяснять, было для него неприемлемым вариантом.       Хтон, едва касаясь, на мгновение прижался губами к тёмной макушке Ноусы, а затем всё-таки сместился, помогая девушке улечься. Как он и подозревал, засыпала Шаквар прямо в камзоле, не обращая внимание на многочисленные давящие застёжки. По-хорошему его стоило снять, но Хтон не сомневался: раньше, чем он успеет на Ноусе пояс ослабить, та уже вскочит и спать сразу передумает. Возможно, на ближайшие несколько дней. Не говоря уже о том, что Хтон чётко сказал, пообещал практически, что не будет Ноусу трогать, и пользоваться теперь чужим доверием было такой себе идеей.       — Принесу, — шёпотом пообещал Хтон и осторожно укрыл Ноусу тем самым примеченным цветным пледом. — Если ты, в свою очередь, пообещаешь поберечься.       На ответ мэвар не рассчитывал, но Ноуса приоткрыла глаза, виновато улыбнулась и с искренностью, которой можно ожидать только от наполовину спящего, тихо сказала:       — Это… Не от меня зависит, Хтон. Сейчас ещё неплохо. Наоборот, меня могут вызывать ещё чаще. Время сейчас неспокойное.       — Я знаю. Что-нибудь придумаю, — пообещал мэвар и поднялся с койки. На прощание он жестом указал на камзол Ноусы, и девушка кивнула. — Увидимся завтра.       Хтон вышел за дверь и тихонько покрался к выходу из женских казарм. Попасться на глаза цолнерам тут означало влипнуть в неприятности до конца года, поэтому мэвар осторожничал. Правда, думал он в это время о другом.       «Ноуса уверена, что дальше будет хуже, а она и сейчас едва справляется. Нужно что-то делать».

***

      На занятия Ноуса вышла уже на следующий день: чуточку помятая, сонная и самую малость рассеянная. Эфаро посмеивалась, Хтон невольно умилялся и в пять минут раз ловил то перо, то учебник, которые Ноуса, задумавшись, спихивала с парты.       — Ты вообще спала? — хмыкнул Шииз, когда Ноуса третий раз подряд случайно пролистала нужный параграф.       — Спрашиваешь! Почти весь вчерашний день. Я её едва разбудила. Думала, придётся тащить на лекцию с койкой вместе. — Эфаро дружелюбно пихнула Ноусу в бок, и та вскинулась:       — А? Да, с койкой не надо. Грани, что я несу. — Ноуса устало потёрла веки и попыталась улыбнуться. — Я сейчас приду в себя, честно.       — Пора бы, а то Кодан… — начал было Шииз, но наставник напомнил о себе сам. Ворвался в лекторий слишком резко, что уже говорило: Иют Кодан не в настроении. — Ну вот. Помянем наш рейтинг, сейчас его уведут в минус.       — После Кодана стрельбы! — весело, но тихо фыркнул Ихои. Стрельбы он, не менее меткий, чем Эфи, обожал, быстро осваивал новые виды вооружения и вообще набирал рейтинг по большей части за счёт стрелковых достижений. — Наверстаем. Знаешь, как говорят? Быстро поднятое грязным не считается!       — Но это же не так работает! — изумился Хтон громче, чем следовало, и Кодан недобро прищурился. — Ай.       — Жалко тебя, — вздохнул Шииз едва слышно.       — Курсант Мэвар, для человека, который не справляется с вектором силы, вы очень много шума издаёте, — предсказуемо принял подачу наставник Кодан. Хтон вздохнул, понимая, что сегодня ему снова позориться. — С вас и начнём.       Мэвар с неохотой спустился в центр лектория. Кодан почти каждое занятие пытался спровоцировать его: приглашал «продемонстрировать таланты», сочувствующе цокал языком, выдавал язвительные комментарии и всячески давал понять, что Хтона держали тут лишь из-за статуса Резервуара, хотя такого бесталанного курсанта лично он бы выгнал.       — Давайте посмотрим, будут ли у нас какие-то сдвиги сегодня, — объявил Кодан. — Но они наверняка будут, верно? Не просто же так, без причины, вы позволяете себе болтать на занятии?       Ну, Хтон пытался. Правда пытался. Как и все разы до этого. Проблема заключалась в том, что мэвар искренне не понимал, в чём причина его неспособности сваять заклятье. Раньше это получалось без проблем. Начаровать убивающее во время миссии тоже было легко, Хтон даже не задумывался. Но почему-то теперь, в безопасной, контролируемой среде, магия не слушалась, Хтон нервничал, и действительно даже прямой поток энергии удержать не мог. Кодан, в котором никто и не сомневался, фонтанировал остроумием:       — Как всегда, блестящая демонстрация того, что запас силы — это ещё не всё. Скажите, вас правда всё устраивает? У вас такие данные, весь Никарен тратит время, деньги и ресурсы, чтобы развить их, а вы позволяете себе вальяжность, болтовню и недостаточные старания. Считаете, что вам нужно уделять ещё больше времени? Раскрою тайну: появится новое поколение детей катаклизма, и острое внимание к вам уляжется. Считаете, с такими успехами вы справитесь хоть с чем-то, если окажетесь на положении остальных курсантов? Я сомневаюсь. Впрочем, хочу посмотреть, что вы будете делать в таком случае. Вам давненько не хватало урока. Садитесь.       Хтон так же молча развернулся и пошёл на своё место. Спорить с Коданом было себе дороже, с наставника сталось бы загонять его до утра. А Хтон, честно сказать, вообще не хотел больше терпеть его подначки. Да, сейчас мэвар реагировал на провалы спокойнее, но проверять предел своего терпения не хотел.       Сокурсники старательно прикидывались глухими и ждали, кого Кодан выберет следующей жертвой. Да, остальные третьекурсники колдовать могли, но какая разница? Наставник уже вышел из себя. А, значит, чтобы не получить от него нагоняй, просто «колдовать» или даже «колдовать на приличном уровне» мало.       «О новых Резервуарах говорят всё чаще. Целых девять лет прошло с последней Трещины, как раз время подходящее. — думал Умуорвухтон, поднимаясь к нужной парте. Он покосился на Ноусу, которая едва держала глаза открытыми, и сердце кольнуло тревогой. — Но если будет Трещина, то мир опять тряхнёт. Беда, конечно, будет везде, что станет с латэрецккими островами, где и без этого катаклизмы раз в две недели?.. И, главное, что будет с магами океанических, если их снова заставят грудью принять этот удар?»       Мэвар понимал: нужно что-то сделать. Катаклизм уровня открывшейся Трещины — это не безобидное торнадо, которое опытный воздушник сумеет остановить почти без потерь. Защитить острова от неё — это угроза жизни даже для лучших магов. А даже если удастся выстоять, то потом месяцами придётся гасить афтершоки и цунами, с нуля выстраивать защиту островов и работать на износ. А Ноуса и нынешний темп едва выдерживала. У Хтона было дурное предчувствие, и оно только росло от воспоминаний об усталой покорности Ноусы и её уверенных словах, что дальше будет хуже.       Иронично, что именно Ноусу Кодан вдруг тоже решил испытать на прочность.       — Курсант Шаквар, может, вы? — предположил он, и Хтон увидел, как Ноуса нервно закусила губу.       «Она представления не имеет, что за заклятье мы отрабатываем», — понял Хтон. Спасибо большое паршивому настроению Кодана, тот не повторил тему перед началом занятия, сразу начал с опроса. И спасибо самому Хтону, который нужные чары показать не смог.       Сейчас Ноуса очевидно паниковала. Она всегда делала чуточку больше и чуточку лучше, держалась на шаг впереди группы, и при этом не зазнавалась. Хтону казалось, что она боялась не справиться даже в мелочах. Если Ноусси в вину ставили каждую жертву катаклизмов на островах и каждую монету убытка называли её недоработкой — неудивительно.       — Наставник, а можно мне попробовать ещё раз? — Хтон обернулся и состроил на лице выражение мрачной решимости. — Не может же быть, чтобы совсем ничего не получалось!       Такое быть могло: опыт последних недель показывал, что магия Хтона игнорировала. Но слегка опешивший Кодан не мог знать, как часто и как безуспешно мэвар пытался вернуть эту важную часть жизни, а потому принял решимость своего курсанта за чистую монету.       — Какое редкое рвение от вас. Но кто я такой, чтобы убивать в курсантах энтузиазм, верно? — Кодан приглашающе повёл рукой, и Хтон пошёл обратно.       Он успел заметить, как Ноуса тихонько выдохнула и обхватила собственные плечи руками, выдавая нервозность. Латэречкка так явно хотела стать незаметной или вовсе исчезнуть, что Хтон понял: Кодана придётся занять надолго. Чтобы у того банально не осталось времени пристать к Ноусе. Специфическая, но выполнимая задачка: пусть Хтон и не блистал навыками нормального общения, доколёбываться до людей он учился у лучших.       — Давайте попробуем ещё раз с этим заклятьем, — сам предлагал Хтон раньше, чем Кодан успевал вставить хоть слово.       — Может, это потому что связка сложная? Наставник, вы не будете против, если пройдёмся по чему-то более базовому? — строил невинные глаза Хтон после первого… Или, возможно, второго… В общем, где-то между пятым и восьмым провалом.       — А существуют какие-то методики, чтобы лучше взаимодействовать с колдопотоком? — наседал мэвар позже, не давая наставнику отвлечься. — Или, я не знаю, чтобы настроиться на сложное колдовство? А методики для людей с такой проблемой как у меня? Никто из известных магов не был замечен в том, что временно не мог колдовать?       — А какой всё-таки шанс, что проблема не во мне, а в заклятьях? Ну посмотрите сюда, наставник, мне физически плохо от этой связки! Повторить я её не могу, но мне и не надо, глаза-то мне не отказали. Я же вижу, что она кривая и халтурная. Вам самому никогда не хотелось её заменить на что-то более эргономичное? А на что? А как? А что для этого нужно? А много времени уйдёт? А давайте протестируем, что получится!       Наставник Кодан такого напора не ожидал. Да и с чего бы: Хтон на его занятиях обычно либо притворялся мёртвым, либо рисовал и пару раз даже попадался с этим, либо неохотно отвечал на опросе, если тема выпадала действительно простая. Разок Хтон на лекции Июта уснул, не ради поддержания имиджа отстающего, а потому что всю ночь возился с пейзажем, и этот инцидент чуть не превратил мэвара в смертельного врага наставника. А тут — Хтон буквально под руку лез, задавал вопросы, пытаясь чередовать идиотские с довольно меткими, требовал внимания, оценки и практики, да побольше, побольше!.. К моменту, когда Кодан с горящими глазами уже начал спорить с Хтоном касаемо той самой «кривой» связки, занятие было окончательно сорвано. Хтон был собой доволен, но под конец всё пошло не по плану.       — Честно сказать, я ожидал, что вы будете вести себя… как обычно, — протянул Кодан час или чуть больше спустя пытки болтовнёй. Хтон насторожился. — Будете тихонько сидеть в стороне и ждать особого отношения, а также когда ваши проблемы решат за вас. Но вы и правда стараетесь. Это… Похвально.       «Даже не вздумай! — пришёл в ужас Хтон. — Не хвали меня! Да я от этого до выпуска не отмоюсь! Проклятье, надо срочно что-то испортить… Проклятье, и портить нечего!»       Хтон аж на расстоянии чувствовал, как Эфаро им в этот момент гордилась. Ну и как смешно Ноусе, он догадывался тоже. Наставник же, даже не догадываясь, что чуть не довёл Хтона до сердечного приступа, с непривычным для него добродушием предложил:       — Подойди потом, посмотрим, вдруг смогу тебе чем-то помочь.       — Я вам так признателен, наставник, — с лёгким полупоклоном отозвался Хтон, а сам подумал: катастрофа, вот этого ему и не хватало для полного счастья.       Чуть позже, следуя вместе с Ноусой по направлению к библиотеке, Хтон вполголоса жаловался:       — Я не понимаю, чего ему в стороне не сидится! Да Кодан меня терпеть не может! Я для него слишком неувлечённый, ленивый и невнимательный. Так нет, туда же, лезет помочь почему-то.       Ноуса улыбалась и подставляла лицо свету Фира. Лето подбиралось к середине, и Никарен из грозной крепости превращался в сказочный замок, укрытый цветами, пением птиц и выпестованный тёплым морем. Уже не строгий красно-чёрный, а яркий и цветастый, литэрарум преображался и не казался таким воинственным. Пожалуй, в эту пору его и правда можно было полюбить.       — Никогда не замечал, что люди к тебе тянутся? — с улыбкой спросила Ноуса, и Хтон ухмыльнулся.       — Ага, с оружием. Тянутся? Не смеши. Вот как шарахаются — замечал.       — Ты просто делаешь такое лицо, будто давно никого не ел по понедельникам, вот и держатся подальше, — пожала плечами Ноуса. Хтона раз за разом выбивала из колеи её манера шутить таким серьёзным тоном. — А если здраво смотреть на вещи, то вообще-то… Ты умеешь понравиться. Понимаешь, что и кому сказать, чтобы расположить людей к себе, при этом не навязываешься, не особо любишь говорить, а поэтому много слушаешь. А если за тобой понаблюдать, то замечаешь ещё много моментов, которые убеждают: ты хороший, и к тебе надо держаться поближе.       Хтон нервно потёр шею. Ему не нравилось, когда говорили о нём.       — Э… Приятно, что ты так думаешь… — попытался мэвар. — Правда, льстит. Но не надо делать из меня…       — Знаешь, что я заметила?       Ноуса остановилась и повернулась к Хтону. В ярком свете Фира эта девушка и сама словно светилась изнутри. Её хотелось нарисовать. Снова. Вот такой. Хтон не сомневался, что с такой моделью картина выйдет потрясающая. А что ещё лучше — оригинал можно оставить себе. Правда, расслабленное и чуть игривое настроение разбивал пристальный взгляд Ноусы, пробирающий до нутра.       — Не уверен, что хочу знать.       — Ты очень боишься остаться один, — безжалостно оповестила девушка, и Хтон поморщился. О да, он догадывался, что это будет неприятно. — Но в упор не замечаешь, что как раз одиночество тебе не грозит. И все те люди, которые тебя называли чудовищем и пугали тем, что весь мир от тебя отвернётся, сами в итоге и остались одни. Что дознаватель Ирнеин, который, по твоим рассказам, такой стеной от мира отгородился, что никаким лбом не расшибить, что… — тут Ноуса вздохнула и с неудовольствием закончила: — Меатар.       Хтон невольно кивнул. Что происходило с Меатаром, он и сам не понимал. Его старый друг с детства казался ярким, любил помогать, вот уж кто точно умел не то что «нравиться» — Меатар очаровывал всех, кто попадал под его влияние. Ещё в Ванакоре он приятельствовал с Конту, человеком своего круга, таскался в обнимку с Ноусой и решал проблемы всей группы. Сейчас же Дальо отдалился: на занятиях и в столовой садился отдельно, вся его дружба с Шиизом сошла на нет, и даже Ноуса…       — Не моя вина, что Меатар сейчас ходит, как одинокий неупокоенный дух, — проворчал Хтон, и Ноуса печально улыбнулась.       — Конечно, не твоя. Он сам. Я не представляю, как бы продержалась столько без Меатара, и очень ценю его, но в последнее время было невыносимо. — Ноуса зябко поёжилась, несмотря на жару, и снова обхватила себя руками, выдавая дискомфорт. — Меатар не прощает себе ошибок, всегда идеален. Во всём. Безукоризненно вежлив, безукоризненно одет, безукоризненно эффективен… Безукоризненно делает вид, что не замечает чужой неидеальности, но ты чувствуешь, что нет, всё он замечает. Рядом с такими людьми ты и сам пытаешься стать лучше, а потом ещё и ещё, и каждый твой промах так подчёркивает разницу между вами… А я так устала от этой гонки: быть зачем-то самой лучшей да самой сильной. Хочется выдохнуть и просто жить. И, разумеется, Меатар это замечает, и, разумеется, сразу же предлагает просто погулять по саду или поболтать ни о чём. Но ты смотришь на него и видишь в его голове часы, которые отсчитывают: за время этой пустой болтовни можно было выучить новое наречие на латэрецкком. Или опробовать пять новых связок. Или комплекс упражнений выполнить. Столько всего важного, нужного, полезного Меатар мог бы сделать… И ты мог бы сделать. А ты тратишь время на то, чтобы мячик погонять или на песке поваляться, и это убивает. С тобой проще. — Ноуса улыбнулась Хтону уже искреннее. — Хотя ты тоже не беспроблемный. Но тебе как будто и правда нравится не то, где, как да зачем проводить время, а то, с кем.       — Как будто? — удивился Хтон, но спорить не стал. Он всё больше убеждался, что у Ноусы имелись серьёзные проблемы с самооценкой, что в целом неудивительно на фоне всех невыполнимых требований, что к ней предъявляли окружающие — и она сама. Хтон подумал и сказал другое. — Дальо и самому некомфортно в этих рамках. Я его совсем другим помню. Ребёнком, с которым мы на льдинах по реке катались и изобретали способы, как улизнуть с особо скучных уроков.       Думать о том, что Хтон сам был причиной таких перемен в Меатаре, не хотелось. Девять лет назад Дальо, пытаясь спасти сестёр и их выводок восторженных идиотов, и не справился. Как не справился с Хтоном, который выиграл в их короткой схватке, и не справился позже, когда вдруг получил магические силы и уехал из Канердана, чем серьёзно растянул своё обучение как наследника. Хтон догадывался, что требования к Меатару выдвигались не менее, если не более, абсурдные, чем к Ноусе.       И порой замечал взгляды, которыми старый друг обводил весёлую компанию сокурсников, хохочущую над очередной выходной Ихои. В тех взглядах прятались любопытство и тоска человека, который не мог себе позволить ни «бессмысленное веселье», ни трату времени, ни появление в раздолбаистых компаниях.       — Ты его понимаешь, хотя вы даже не общаетесь, — улыбнулась Ноуса, и Хтон машинально ощерился:       — Общались. Хватило.       — И ты даже не на Меатара злишься, — проницательно подметила Ноуса. — Вернее, отчасти на него, отчасти — на себя, куда больше — на саму ситуацию, а совсем выводит тебя понимание, что человека, которого ты очень ценил, больше не будет в твоей жизни. И точно так же со всеми остальными — ты злишься на то, что потерял, и стараешься сделать всё, чтобы этого не повторилось: огрызаешься, в сторонке держишься, а чтобы тебя не оставили, пытаешься остаться один по своей воле. А люди всё равно тянутся к тебе, хотят быть рядом, и, думаю, с тем, чтобы помириться с Меатаром, ты бы тоже справился. Здесь вопрос только твоего выбора, надо тебе это, или ты хочешь продолжать играть в изоляции.       — Считаешь, мне надо с ним помириться? — тихо уточнил Хтон, и Ноуса нахмурилась.       — Что считаю я, значения не имеет. Любое твоё решение не повлияет ни на моё отношение к Меатару, ни на моё отношение к тебе. И вообще, это твоя жизнь, не хотелось бы её прогибать под то, что считаю правильным я.       Хтон невольно улыбнулся, хотя эта тема неприятно била в самый нарыв, даже факт наличия которого мэвар привык игнорировать. Авирэ был прав: влияние людей друг на друга огромно. Даже Ноуса, которая наоборот всячески пыталась вернуть Хтона на путь самостоятельности, своими словами, желанием помочь, всё же вела за собой. И Хтон прекрасно знал: не затей Ноуса этот разговор, сам он продолжал бы годами наблюдать за Дальо и жалеть его, но, может, так и не решился бы что-то изменить.       — Если я не согласен, меня сложно переубедить даже тебе, — наконец заметил Хтон. — И решать я буду сам, не сомневайся. Но твоё мнение всё равно для меня важно, и я бы хотел его услышать.       — Тогда — да, я считаю, что вам нужно помириться. И не потому что это правильно или из-за жалости к разбитой дружбе. Это нужно именно тебе самому.       Ноуса ободряюще улыбнулась и знакомым жестом протянула Хтону руку ладонью вверх, и мэвар, не задумываясь, потянулся к ней навстречу. Неизвестно, как там с остальными, но рядом с Ноусой нелюбовь к прикосновениям куда-то исчезала. Даже больше: Хтону впервые так хотелось касаться другого человека. Сократить расстояние до нуля, дышать одним воздухом, рассмотреть её всю, узнать больше, полнее, образовать новую связь — не взамен утраченного дара, семьи или чего-то ещё, а создать что-то самобытное. Превратиться из двух изломанных, битых «я» во взаимодополняющее «мы».       — Тебе надо понять, что даже самую жуткую проблему часто можно преодолеть, а потерянное — вернуть, если перестать бегать от себя, а начать прилагать усилия. Умом-то ты всё это понимаешь, но настолько боишься обжечься, что ничего не пытаешься сделать.       Хтон подумал, что наладить отношения с Меатаром было бы гораздо проще задолго до всей этой ситуации. И, пожалуй, до того, как он влип в девушку, на которую Дальо таращился с безнадёжной нежностью чуть ли не с первого дня знакомства. И это было как раз тем, о чём говорила Ноуса: хотя Хтон затаённо и правда надеялся, что друг детства перестанет видеть в нём чудовище, сам Хтон не пытался этому поспособствовать. Даже наоборот, огрызался, вёлся на провокации, отворачивался, если пересекался в коридоре с Дальо.       Примерно так же Хтон вёл себя и в рабочей группе с Роймо: всё думал, как будет сложно под началом этого дознавателя, что он не справится и что его считают врагом в сердце команды. Можно было бы продемонстрировать свои способности, доказать полезность, поискать компромиссы, а Хтон сбежал. И глупостью было бы сказать, что мэвар не жалел об этом.       — Извини, я слишком наседаю, — вдруг с гораздо меньшей решимостью выдохнула Ноуса. — Именно поэтому и не люблю влезать со своим мнением, если не просят.       — Но я-то просил! И ты права. — Хтон притянул девушку к себе, обнял и прикоснулся лбом ко лбу Ноусы, ловя её внимательный взгляд. — Я хочу всё исправить. Помоги мне, Ноусси. Кинь снова то заклятье, которое контролирует сны.       — Уверен? В прошлый раз тебе стало от него хуже.       — Надо дойти до конца. Испытать все способы. Я больше не хочу оставлять за спиной проблемы и надеяться, что они не свалятся на голову.       Сосредоточиться, когда Ноуса была так близко, оказалось сложно. Хотелось думать не о сложностях да проблемах, а о том, что случится, если он прямо сейчас поцелует эту девушку. Впрочем, Хтон догадывался, что ничего хорошего. Ноуса не пугалась, когда Хтон тянулся к ней, слегка смущалась от внимания и пыталась не слишком очевидно радоваться ему. И всё же порой в её поведении чудилось напряжение. Хтон снова знал, с чем это связано: вздумай он влезть ближе, чем следовало, прямо сейчас, и это будет похоже на попытку «скрепить просьбу поцелуем» или даже хуже — потянуться за новой дозой лекарства. Это была ещё одна причина не медлить, а добиться выздоровления: это бы позволило быть вместе безо всяких «но».       — А ну-ка шаг назад каждый! — рявкнули из-за спины, и Хтон с Ноусой аж шарахнулись друг от друга. Мэвар обернулся и мысленно застонал, увидев цолнера Лааго. У них назревали проблемы.       Позже, сидя в одном из административных помещений, Хтон с тоской слушал многократное:       — Вы двое с ума сошли! Разврат прямо в сердце литэрарума! Ты бы ещё на центральной лестнице ей под юбку залезть попытался, курсант. В Никарене есть дети, которым и двенадцати ещё нет, с какой стати они должны смотреть, как вы друг другу гланды вылизываете, а?!       Ноуса была в штанах, они не целовались, да и часть сада, в которой их поймали, была не самым популярным местом для прогулок, но пояснять было себе дороже. Поэтому Хтон просто иногда с виноватым видом кивал, старался не посмеиваться с вида краснющей, как никаренский камзол, Ноусы, и думал о том, что с ними сделает цолнер Лааго, если когда-нибудь позже они его страшные подозрения оправдают. Право слово, идеи цолнер высказывал интересные.       Дело оставалось за малым: добиться полного исцеления, любой ценой помочь Ноусе, и вот тогда уже можно и о разврате в сердце литэрарума подумать. В идеале ещё в процессе умудриться вывести на чистую воду потенциальных помощников Ни’Ро и отрезать этому фанатику доступ в Никарен.