Infuriato

— Мне не хватает последнего паззла в картине, — сходу выложил претензии Реддл, впихивая возмутившегося было Поттера в пустующий класс. — Выкладывай. — Да что ты прикопался, как клещ?! Я на обед шел! — Ешь, — он знакомым жестом протянул в руки парня коробочку. — Ешь, и поговорим. Гарри хотел было высказаться, что при таком благоухании химикатов растерял весь аппетит, но все возражения были прерваны угрозой во взгляде и демонстративно выставленной палочкой. Парень со вздохом развернул очередной принесенный омегой шедевр — на дне небольшой коробки поблескивало золотом пирожное, крупный плод клубники и нежный крем. — Это съедобно? — осторожно спросил гриффиндорец, разглядывая золотую присыпку и украшения. Выглядело пирожное слишком роскошно для пренебрежительного отношения Тома к нему. — Сколько это стоило? — А есть разница? — резковато откликнулся парень. Поттер вздохнул и пристукнул пару раз волшебной палочкой по коробке под недовольным взглядом слизеринца. Затем ошарашенно посмотрел на него. — Я не стану есть золото. — Оно не настоящее, не будь глупцом. — По цене так вполне! — Гарри с величайшей осторожностью поставил приобретшую фирменный вид коробку с надписью «Golden Phoenix Cupcake. Bloomsbury» и ценником в 3810 галлеонов. — Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что все остальное было самым обыкновенным. — Оно было обыкновенным. Реддл широко ухмыльнулся под подозрительным взглядом Гарри. — Разве что немного, — с издевкой над пришибленным видом альфы произнес тот. — Белые трюфели в шоколаде и некоторые виды сыра… Как и ожидалось, ты мало замечаешь, чем питаешься. Наверное, поспешил со съедобным золотом. Я собирался скормить тебе новорожденную акулу-альбиноса. Гарри спрятал лицо в ладонях, раскрасневшись от стыда и смущения. От последнего заявления начало подташнивать. — Больше ни крошки в рот не возьму из твоих рук. — Хоть в чем-то деньги никчемного папаши после моих инвестиций смогли пригодиться, так что не вороти нос от того, что простые люди могут видеть лишь в мечтах. А теперь замолкай, жуй несчастный кекс, да, Поттер, все на дне коробки съедобное, и мы поговорим. Переборол себя парень далеко не сразу. Вспыхнувшее любопытство при упоминании родителя слизеринца быстро улеглось под очередным устрашающим взглядом. Когда с нежным лакомством было покончено, Том взмахом палочки уничтожил коробку и жестом приказал сесть на парту. — Мы разобрались, что расстояние и близость роли не играют. Омега «заболевала» странным недугом и при долгих отношениях со своей парой, и при разлуке. Однако я заметил странную закономерность: чаще всего это происходит в новых родах или полукровных. Еще чаще среди грязнокровок. И я не могу понять, что становится причиной. — Ревность? — Поттер пожал плечами. — Всегда рядом был кто-то посторонний. — Не всегда. Четыре случая, когда в парах были мир и согласие. — Тебе-то почем знать? Свечку держал? Том смерил парня одним из своих великолепных презрительных взглядов. — Связи решают многое, если не все. Нарскин едва ли не молился на своего омегу, он был весьма религиозен. Для таких измена мужу — величайший грех. — Тогда омега приревновала к богу, — огрызнулся Гарри, не замечая, как вытянулось от изумления лицо Тома. — Эй, стой, ты куда? — Мне нужно кое-что проверить, — бросил на ходу волшебник и вылетел из класса, оставляя гриффиндорца сидеть там в одиночестве. — И что это? — устало вздохнул Невилл, смотря на нетерпеливо читавшего письмо Поттера. — Хм? — он быстро пробежался глазами по ровным строкам. — Вечером нужно кое-куда отлучиться ненадолго. — И это совсем не связано с запахом от этой посылки. — Какой посылки? О. Гарри сдавленно застонал, разглядев и привязанный к лапке совы сверток. Ну конечно. Он настороженно отвязал небольшую посылку от лапки угрюмой птицы одного из чистокровок-старшекурсников Слизерина, и та мгновенно упорхнула прочь — похоже, Реддл и не стал дожидаться ответа, уверенный, что Гарри без вопросов придет на встречу. Явив свету обыкновенную клубнику, парень вздохнул с облегчением, на которое Лонгботтом посмотрел со священным ужасом. — Нет. Нет, ты же не станешь есть что-то от слизеринца. Он тебе лицо трансфигурировал! — Ну не обглодал же. А где ты клубнику в начале зимы встретишь да еще и огромную такую? — слабо возразил гриффиндорец уже с набитым ртом, едва ли не закатывая глаза от блаженства сладкого и сочного вкуса. Даже аромат хлорки мало мешал наслаждаться. — Я во время каникул ничего кроме недожаренного мяса диких животных не ем, ты себе даже не представляешь. — Я бета, но даже я понимаю, что принимать подарки от омеги — ненормально. Тем более от Тома Реддла. Гарри, ты уже на всю гостиную им разишь. Мне стоит переживать? Я верю тебе, но твои похождения похожи на измену. Я бы мог простить тебе Джинни, она твоя… — Не смей! — вскинулся Поттер, оглядываясь по сторонам, но их никто не слушал. — У нас же собственные расследования, Нев, какие еще похождения? Измены? — Такие, когда тебе дарят редкие «Бидзинхиме» с самой Японии. Парень подавился вставшей поперек горла ягодой. — Реддл, клубника? Какая пошлость. Том не обратил внимания на пышущего злостью Поттера и указал на стул рядом с собой, не отрываясь от чтения свитка. Он так же особо не впечатлился направленным на себя негодованием, пока не закончил, туго сворачивая пергамент. — Я нашел, что искал. — И? — «И» теперь стало понятно, зачем Аврорату списки омег с росчерком имен на запястьях. Министерство Магии попытается ввести новый закон, в котором подобные омеги обязаны сочетать себя законными узами брака со своими истинными парами. Разумеется, у министерских ничего с этим не выйдет. Куда им пробиться сквозь заслон из чистокровных родов? А когда догадаются, что браком ничего не решить, могут принять более жесткие меры. Отобрать на время палочку, подчинить, совсем смешать с животными, как тебе такое? — Да бред полнейший, не нагнетай ситуацию. Омега — священна. Министерство падет от рук абсолютно всех волшебников, если те хотя бы попытаются помыслить о подобном. — У страха глаза велики. Конечно, ничего у них не выйдет. Далее. Я говорил, что заболевания случаются больше у грязнокровок, потому что воспитаны они совершенно в других реалиях. Твои отношения с Лонгботтомом их идеал. Знаешь, я так же ближе к такому отношению. Мое воспитание прошло в маггловской среде. — Ты ненавидишь Невилла, — угрюмо возразил Гарри, разглядев в синих глазах парня злость. — Потому что он бесполезный. Нет, хватит. Я не собираюсь тратить на него свое бесценное время. Сейчас не о червях речь, а о достойных магах, у которых свобода и свобода выбора стоят на первом месте. Новомодное американское воспитание, этого нет у древних родов, где вся жизнь проходит по устоявшемуся расписанию. И когда твое привычное существование разрушает имя на запястье, начинается борьба. Они могут быть вместе, могут друг друга и полюбить, но эта борьба и неприятие гложет изнутри. Омеги — чувственны по своей натуре, они ощущают эмоции партнера. И если сердце альфы занимают не всецело они, инстинкты велят устранить помеху любой ценой. А как ты убьешь любовь? Смертью. Это инстинкты. — Как же… Но… — Гарри растерялся. — Ведь себя не пересилишь. Ты жил, жил, зная, что твоя пара есть, но возможно где-то далеко. И, возможно, не разделяет твои взгляды или убеждения. Ты счастлив в браке, имеешь прекрасных детей и карьеру. Или напротив, ненавидишь это все. И вдруг — получите, распишитесь, пара на всю оставшуюся жизнь и ваше непомерное желание трахаться до потери сознания ради потомства. А что омеги? Реддл, я не думаю, что для большинства из вас сейчас предел мечтания понести от незнакомца. — Поэтому они и не сходят с ума поголовно. Но чем дольше контакт запахов с истинной парой, тем сильнее укрепляется связь. Ты не осознавал, но на подсознании чувствовал, что нужно ограничить общение с девчонкой Уизли. А почему именно омеги объясняется банально и просто — мы созданы для продолжения рода, в животном мире у самок лишь одна цель, это произвести на свет здоровое потомство. — Самка-Реддл, ебануться… — Поттер вскрикнул, когда его повалили на пол, а в глаз прилетел маггловский удар от взбешенного парня. — Да шутка это, ш… Его прервал еще один чертовски болезненный удар кулаком прямо в болтливый рот. Том скривил губы и напоследок приложил голову охавшего гриффиндорца о каменную плитку. — Полежи пока там и подумай над тем, что извергает твоя болтливая бесполезная дырка. Итак, продолжим. Поттер обиженно прижал пальцы к рассеченной губе и принял сидячее положение, но спорить со скорым на расправу слизеринцем не стал, опершись спиной о ножки парты. Реддл назвал и описал несколько известных и неизвестных собеседнику преступлений, разобрав каждое по деталям, пока не запнулся на последнем в своем списке. Его взгляд неожиданно смягчился, и Гарри мгновенно понял, почему. — Мы НЕ станем обсуждать моих мертвых родителей. Ничего странного или особенного в том преступлении не было. — Вообще-то кое-что было, Гарри, — парень впервые обратился к Поттеру по имени, и тот сразу напрягся. — И это что-то сидит сейчас передо мной. Но ты прав, я не стану затрагивать подобную болезненную для тебя тему, ведь все нужное я уже выяснил. — Что мы будем делать? — Ничего. Я узнал для себя, что подобному недугу не буду подвержен. Меня не волнуют остальные, кто уподобится зверью. Предупредить я предупрежу, но разбираться со своими парами волшебники будут самостоятельно. Вплоть до изоляции от них с первых дней появления чужого имени на руке. Гарри довольно хлопнул в ладоши и поднялся на ноги, бодро провозгласив: — Ну, раз наше скучное сотрудничество подошло к концу, и я, наконец, избавлюсь от ароматной компании хлорки и растворителя, спешу напомнить о… — Я что, разрешал тебе подниматься с пола? — Твою ж мать, каков гандон! — почти с восхищением воскликнул гриффиндорец. И был моментально подвешен в воздух в привычной перевернутой позиции. Том скучающе наблюдал за попытками дотянуться за лежащей на парте волшебной палочкой. К успокаивающему и бальзамически-нейтральному запаху альфы он успел привыкнуть и даже по-своему наслаждался встречами, и мысль так резко их оборвать отчего-то доставляла дискомфорт. Хотя, скорее, довольный жизнью вид Поттера порядком выбешивал. Отказываться от компании Тома Реддла? Таких прецедентов еще не было. — Мне нужно расположение Люпина и его супруги. Думаю, неплохое знакомство на всех правах нужно устроить на зимних каникулах. Как раз к этому времени успею разобраться с подарком нетипичному родителю — с оборотнями я общения еще не имел. Поттер даже рот приоткрыл от такой бессовестной наглости. А Реддл тем временем невозмутимо продолжил: — Мне необходимо скорректировать некоторые планы относительно тебя. Так что будь уверен — терпеть мои ароматы тебе еще долго, поэтому никаких пьяных вечеринок и постельных похождений не планируй. Что до твоих опекунов — я напишу им самостоятельно, видеть последствия очередной звериной драки выше моих моральных сил. — Конечно, как жопы кусать, так первый на очереди, а как потерпеть запахи — Реддл, я терплю твои благоухания уже пару месяцев — так идите-ка вы все в пень дырявый! Мой организм требует развлечений, а не нудного жужжания ПОД ухом. — Мстительный, — удовлетворенно улыбнулся Реддл, опуская палочку и заставляя альфу тем самым шмякнуться на каменный пол с приличной высоты. — Надо же, все еще живучий. А я надеялся, что шею свернешь. Хотя... Знаешь, во время течки я отложу в сторону подавители и убью тебя одним лишь запахом. Поттер сверкнул глазами, решительно приблизился к слизеринцу вплотную и прижался носом к его шее, вдыхая удушливый ужасный запах полной грудью, а затем для лучшего эффекта потерся о теплую кожу носом. Второй парень настолько опешил от неожиданных действий волшебника, что тщательно выверенные оскорбления застряли где-то в глотке. Сам же Гарри, ноги которого едва не подкосились от резанувшей легкие хлорки, от жара чужого присутствия на пару секунд позабыл зачем вообще решился на подобное самоубийство. — И что ты делаешь? — спокойно спросил, наконец, Реддл, коснувшись напряженной подрагивающей спины рукой, приобнимая альфу. Будь на его месте любой другой — был бы немедленно и жестоко проклят, но Поттер буквально фонил своей неприязнью к феромонам Тома. Гарри ответил, блаженно улыбаясь, а руки на его спине застыли камнем: — Собираюсь тебя всего обблевать. — В общем, Ремус поверит, что между нами нет никакой сложной химии, ах, прости, кроме тебя самого, если ты выдержишь наше семейное испытание. Гарри нависал над парнем в библиотеке, не обращая внимания на поглядывающих в их сторону слизеринцев с другого конца длинного стола. — Ты писал ему в обход моих приказов, — безразлично ответил Том, не собираясь отвлекаться от написания эссе. — Мне плевать. Ничего никому доказывать не собираюсь, а тем более участвовать в сомнительных развлечениях оборотней. — Тебе оставят одежду, ведь ты всего лишь… — жалостливо протянул Гарри и широко улыбнулся, довольный полученным эффектом: Реддл застыл и медленно поднял на гриффиндорца потемневший взгляд. — …Но я понимаю, правда. Это мало под силам даже развитым альфам. Разумеется, я справился… — Да, разумеется. Иначе и быть не могло. Ведь твоему опекуну не с руки терять единственного наследника богатого рода, как и его честь. Гарри улыбался уже натянуто, тогда как от опасно подобравшегося слизеринца веяло льдом и душной химической угрозой, от чего привычно заслезились глаза. — Реддл. Если бы я не справился, меня бы растерзали на законных основаниях. Я был несовершеннолетний и был под опекой у стаи. Там свои законы и порядки. Это зверье. Волшебник откинулся на стуле, во все глаза рассматривая склонившегося над ним альфу. Его брови сошлись на переносице. — Ты никуда не поедешь на каникулах. — Мой Ремус очень адекватный, добрый и чуткий, правда. Такого больше не случается, и живем мы почти, как обыкновенные магические семьи лишь с некоторыми поправками. И не было его вины в происходящем. Во время обрядов и испытаний наблюдает остальная стая. Люпин не вожак в ней. А я там — никто и ничто, — взгляд зеленых глаз потеплел. — Теперь они не имеют права вплетать меня в свои пляски. Ремус не позволяет, а кусать меня в обращенном состоянии грозит для стаи смертной казнью. — Когда я думаю, что омегам приходится непросто, кажется, это настоящая нелепость по сравнению с этими ужасами, — Том выглядел все еще непреклонно сердитым и над чем-то усиленно размышлял. — И что за испытание уготовлено мне? — Выжить. Гарри отстранился от парты и, отходя от парня в сторону стеллажа с книгами, добавил: — Без палочки в лесу. В мороз. Я сказал Ремусу, что от омеги в тебе только запах, и он захотел в этом убедиться. — Стой. Пошли, выйдем. Когда они покинули библиотеку и оказались в пустынном коридоре, слизеринец начал шарить по карманам, заставив Поттера обреченно взвыть и отступить назад: — Только не это, нет!       Когда пошел первый снег, Гарри стоял и наблюдал за бегающими первокурсниками из окна гостиной. Зима навевала ужасающие воспоминания, и мороз парень ненавидел. Именно тогда убили его семью. Тогда его похитили и держали в холодной, продуваемой всеми ветрами хижине, в это время года проводилось большинство испытаний на выживание.       Поттер не допустил бы, чтобы в таком участвовала омега, даже если это великий и ужасный Том Реддл. Не потому что он мог не справиться или тело может подвести в жестоких условиях, где нельзя применять волшебную палочку, совсем нет. Такой участи парень не пожелал бы и сильному альфе. Но Гарри знал, что Люпин всегда будет поблизости и сможет защитить и спасти в случае ошибки. Конечно, пострадавшую униженную гордость слизеринца оборотень вряд ли сбережет, но жизнь и даже здоровое состояние — в первую очередь, его даже просить не нужно, звать.       Гарри отвлекла знакомая походка фигуры внизу, и парень мигом наколдовал патронус, отсылая его куда-то шедшему Реддлу, прося его немного подождать. И сорвался с места, на ходу призывая сумку и верхнюю одежду, не замечая направленного в его сторону укоризненного и разочарованного взгляда.       И уже стоя возле приподнявшего брови парня, взмыленный от долгого бега, опирающийся руками о колени, тяжело переводящий дыхание, он пытался заговорить. В итоге повалился на землю и рассмеялся, понимая, насколько нелепо с красной мордой и прилипшими к голове волосами выглядит. Том покачал головой, аккуратно присаживаясь рядом на корточки и скрупулезно застегивая верхние пуговицы на распахнутой и перекошенной на бок теплой мантии гриффиндорца. — И чего ты выскочил в холод? Сказал же — сиди в башне, пока сам не вызову. Гарри, поддавшись какому-то шальному порыву, протянул руку и растрепал каштановые мягкие кудри на макушке Реддла. Волшебник изумленно отпрянул назад на несколько сантиметров, не ожидая от обычно бесконтактного Поттера любого проявления близости. Но второй парень, уже сообразив, что делает нечто неправильное, побледнел, а рука замерла в воздухе. — Я не… То есть… Черт, иди нахуй, — покраснел Гарри, отвернувшись и убирая дрогнувшую руку. — Опять эта твоя болтливая дырка, — вздохнул слизеринец и поднялся на ноги, стягивая с себя перчатки и кидая их на грудь Поттера. Он вопросительно посмотрел на них, будто в него змею ядовитую швырнули. — Мне неприятны твои ледяные лягушачьи пальцы. Впредь держи их в тепле. — Если я надену их, это будет равносильно тому, что я руки хлоркой натру, — пробормотал обескураженный поступком Реддла Поттер, приподнимая одну кожаную черную перчатку кончиками большого и указательного пальцев. — Ты нестерпимо воняешь. — Оставишь на себе хоть какой-то запах, укушенная омежка, — тон парня похолодел на несколько градусов, и Гарри поспешно натянул теплые пропахшие химикатами перчатки на окоченевшие руки. — И не ходи за мной. Если твоей целью было погладить меня по голове, то, считай, она выполнена. Можешь возвращаться в замок. В замок, Поттер, ни правее, ни левее. — А! — он хлопнул себя по лбу и покривился, когда в нос моментально ударил запах Реддла. — Не утешай себя, мне стало жалко твою промерзшую головушку, поэтому… Гарри с предвкушающим видом выудил из сумки жутковатого вида вязанную шапку, что хорошо закрывала и шею, и уши. Том смотрел на это безобразие с явственным омерзением, даже отступил назад. — Я ни за что не надену это убогое дерьмо. — Но я потратил несколько ночей, не спал, не доедал, пальцы спицами исколол, — со вселенской тоской ответил Гарри, разглядывая свой шедевр современного искусства неопределенного цвета. Он поджал губы, чтобы не рассмеяться. — Это нанесет мне смертельную обиду, ведь от моего подарка ты отказываешься. — Если ты начнешь дарить мне подарки, я устрою тебе нелегкую жизнь, — разозлился на что-то слизеринец и с силой потер лоб. — Хорошо. Пусть на этот раз будет так, как ты хочешь. Один-единственный. Но что-нибудь другое. А это творение слепых пьяных троллей — сожги. — Вообще-то это была шутка, и я на самом деле принес другое, но тоже своего великолепного производства, — все же рассмеялся Поттер и вытащил из сумки уже приличный и красивый шарф сдержанного бежевого цвета мелкой вязки. — Уже магией. Реддл придирчиво осмотрел вещь цепким пристальным взглядом и проверил волшебной палочкой на наличие неприятных мелких проклятий, но на удивление — шарф был чист. Гарри с усмешкой наблюдал за его манипуляциями, но не сказал ни слова, понимая, насколько недоверчив был омега. — Сойдет, — бросил он и под удивленным взглядом небрежно обернул шарф вокруг шеи. — А теперь разворачивайся и уходи прочь с глаз, мне уже осточертело твое навязчивое общество, видишь ли, у обычных волшебников днем бывают дела. Гриффиндорец рассмеялся, нисколько не обиженный или сердитый, и пошел в сторону замка, засунув руки в перчатках глубоко в карманы, дабы феромоны слизеринца ощущались менее крепко. На душе отчего-то было легко и спокойно.