Infuriato

— Это так странно, почему на тебе совсем нет посторонних запахов? Как тебе удается избежать прикосновений друзей? Реддл ответил не сразу, рассматривая в руках наколдованный фужер с вином из тонкого хрусталя. Поттер же рьяно отказался от подобных извращений и пил из безобразного бокала, как плебей. Том смотрел на его шедевр с отвращением, но про себя поставил галочку: трансфигурация гриффиндорца на должном уровне. Уродский бокал был в форме детально проработанного льва, нервируя взгляд. — Тактильная жажда меня никогда не преследовала. Поощрять или наказывать можно без соприкосновений тела. — Наказывать? — Гарри удивленно покачал головой, не уверенный, что понял все правильно. — За что, например? — Люди должны подчиняться, а когда ты перестаешь контролировать их поведение, то теряешь влияние на них. Они должны ясно осознавать свое положение. Кнут и пряник, так это зовется у магглов. Слизеринец улыбнулся уголками губ, видя настороженность собеседника. Немного забавляла его неосведомленность, что сидящий рядом маг может влегкую убить, не то что боль причинить за непослушание. Гарри уткнулся в свой бокал. Ему не очень понравился ответ парня. Звучало так, словно у него не было друзей. — Но ведь так было не всегда? — Нет, не всегда, — спустя минуту молчания соизволил ответить Том. Он недолго боролся с желанием сохранить жалкую правду о своем прошлом и стать еще ближе к странному альфе. Быть может, это был алкоголь, быть может уютная тишина вечера, но Реддл решился. — Человек не может стать сильным лишь от одного желания, по мановению бесполезной палочки в руках тощего ребенка. Уже тогда я не был наивным, но это был жуткий мир волшебников в уродливых одеждах. Мужчины носили длинные волосы и ложились под других мужчин, беременели, люди превращались в животных в переносном и буквальном смысле, они летали на метлах, как в бульварных сказках. Естественно, я был страшно напуган и растерян, и не было никого, кто мог бы мне помочь. Кто мог бы подсказать, помочь разобраться и прижиться в этом мире. — И все же, ты справился. — Потому что я и не ждал спасения. Мне было уже одиннадцать лет, Поттер. За это время перестаешь надеяться на чудесную сказку. Я ожидал трудностей, но такого предвидеть никак не мог. Мне пришлось драться, много, бесконечно много. Доказывая свое место под солнцем, увеличивая опытом и знаниями силу. В начале своего пути было забавным разбивать носы маггловским способом. — Ты дрался кулаками?! — восторженно вскричал Поттер, окидывая взглядом хрупкую невысокую фигуру. — Я из приюта. Конечно, я дрался кулаками. Дрался грязно и без правил. Остальные три факультета меня мало волновали, ибо я их не волновал. На Слизерине не умеют вульгарным образом драться голыми руками, — с удовольствием в голосе произнес Том. — В том возрасте палочкой можно лишь искры пускать, а причинять боль стихийной магией… разве это выпустит мою ярость? И едва бы я начал это делать, волшебникам был бы подан зеленый сигнал к магической дуэли. Я был еще слишком неопытен для нее, и мой проигрыш вылился бы позором. Ранее мне казалось забавным, что омеге не могли причинить существенного вреда в ответ. Ранее. Тогда еще не задумывался, что эта проблема станет причинять дискомфорт. Помимо вреда, и учить меня никто не собирался. Знаешь, даже у безродных приютских сирот были репетиторы, если их способности выделялись из общей массы. Мои выделялись. Пришлось вертеться. Шантаж, драки, угрозы… В то время, как дети продолжали наслаждаться своим детством, я все еще продолжал бороться за жизнь и право стать сильным. — Я могу обнять тебя? Реддл удивленно посмотрел в сторону парня, не ожидая такое услышать от него. По крайней мере точно не так рано. Гарри выглядел пришибленным от рассказа слизеринца, ведь он сам всегда просто плыл по течению и не обращал внимания на то, что ему так легко и просто доставалось. Быть может, в голову ударило выпитое спиртное, но гриффиндорец отчаянно хотел выразить свою поддержку, его всего переполняло желание коснуться, ощутить теплую кожу невозможного парня, убедиться, что подобный человек вообще существует. Нет. Он просто хотел его коснуться. — Ты можешь, — Том поставил свой фужер на пол рядом с бутылкой и протянул волшебнику свою руку, приглашая. Поттер неловко убрал бокал, расплескав его содержимое, и подался вперед. Он сел рядом с терпеливо смотрящим на его неуклюжесть волшебником и слабо обернул свою руку вокруг его спины, совершенно растеряв былые зачатки храбрости. Казалось, едва он сделает неверное движение, как окажется на полу с избитым лицом. Однако вместо этого ощутил на своей талии и спине чужие руки, и их прикосновения были уверенными. — Я похож на кактус? Сильнее, — недовольно процедил Реддл, ощутив вместо предложенных объятий прикосновения мотылька. — Дыхание задержи. — Окно все еще открыто, — пробормотал Поттер, радуясь, что его отчаянно покрасневшие щеки не были видны — он неаккуратно уткнулся носом в грудь слизеринца. Химикатами ударило так крепко, что запершило горло. — Хотя, пожалуй, ты прав. Он действительно задержал дыхание, но для этого пришлось глубоко вдохнуть воздух, и голова немного закружилась. Том хмыкнул, впервые раздражаясь, что его феромоны не просто не нравятся Поттеру, он ими буквально травится. И улыбнулся уже мягче, когда почувствовал более крепкую хватку рук на своем теле. Он незаметно склонил голову, вдыхая еле слышный запах альфы, на который его тело никак не реагировало. Это было более, чем просто восхитительно. От волос шел простой и приятный аромат чая с чабрецом и еще что-то. Том немного напрягся и наклонился ниже, раздраженный распластанным положением Поттера на диване, тот не хотел, чтобы их тела плотно соприкасались, и зарылся носом в волосы, глубже вдыхая чужой запах. Как это выглядело со стороны парня мало волновало. Как и ожидалось, Гарри весь застыл: — Что ты делаешь? — Подожди, не дергайся. От тебя чем-то… Прости, но пованивает. — Реддл!.. — Да тихо ты! — Том стиснул дернувшегося парня сильнее, и его шлепнули рукой по спине. — Почему это тебе можно меня обнюхивать, а я тебя не могу? — Потому что я пахну, как человек, а не бочонок с отравой! — И что же, я немедленно потечь от этого факта должен? — Господи, у меня воздух закончился, — задушено пробормотал Гарри, невольно вдыхая запах хлорки полными легкими. — Не понимаю, почему другие так не реагируют на тебя… — Быть может, сама Вселенная не хочет, чтобы я от тебя понес? — издевательски ответил Реддл, продолжая обнюхивать спутанные растрепанные волосы. — Хочешь ребеночка копию-Томми, а? — А что не так с копией-Томми? — раздраженно фыркнул Гарри, начиная терять терпение. — Если мое дитя будет характером, как у тебя, это будет чудесный ребенок. В любом случае мой ребенок будет чудесным. — Я понял, — парень, наконец, отстранился, всматриваясь в покрасневшее лицо немного задыхавшегося гриффиндорца. — Это смешение запахов. Мой подавил твой даже без спаривания, потому что твой слишком слабый. По той же причине я тобой совершенно не пахну. — Ты… — Гарри счастливо улыбнулся. — Ты признал, что пованиваешь? — Сочетание запахов имеет неприятный оттенок, — ухмыльнулся Реддл и мягко потрепал альфу по щеке. — Не чувствуешь? Его волновало, что, осознав, Поттер начнет сторониться встреч. — Да как можно что-то почувствовать помимо хлорки… — Что ж, столкновение феромонов дало неожиданный результат. — И на что это похоже? — Трупный запах, — Том успокаивающе погладил напрягшуюся спину Поттера, они все еще сидели в несильных объятиях. — Легкий совсем, всего лишь сладковатый привкус гниения первого дня разложения, не более. Сладость чабреца и химия не союзники. — Травы, химия, гниение… — Поттер поднял на слизеринца такой тоскливый и огорченный взгляд, что тот просто затылком ощутил назревавшую шутку. — Я что, теперь пахну, как мертвая бабушка? Второй волшебник рассмеялся, расслабившись. Глаза Реддла ярко блестели, а на щеках Гарри пестрил румянец уже не только от интоксикации резким запахом. Он мягко улыбнулся в ответ. — А ты знаешь, как они пахнут? Поттер демонстративно обнюхал себя, но ничего помимо хлорки не ощущал, она будто въелась в одежду. Гарри торжественно кивнул и вновь стиснул парня в объятиях, получая взаимность и тихий искренний смех в чужой груди в ответ. — Как для тебя пахнет твоя пара? — Отвратительно, — резковато ответил Реддл. Гарри выразительно посмотрел на него из дальнего конца комнаты, куда его насильно поместили, когда он начал беспрерывно кашлять. Бутылка стояла рядом с ним: Том не стал пить много, омег слишком развозило от спиртного. — Врешь. — Наркотики называют отвратительными, однако эффект для наркоманов это лучшее, что с ними происходило, — слизеринец сдался под укоризненным взглядом. — Талой водой и дорогим табаком. Это было восхитительно. Я едва нашел в себе силы отказать ей. — А… Почему? Если у меня есть причина отказывать Джинни, ведь имя на руке появилось лишь шесть месяцев назад, то почему ты не захотел? — Животный мир меня не… — Отбросив это. Том смерил его раздраженным взглядом. — Может, мы тогда обсудим причины твоей неприязни к омегам? Ведь тебе так нравится меня обнажать, стало быть, нет ничего дурного, чтобы обнажиться перед другими самому. Так? — Может, и обсудим, — спокойно ответил Гарри, отхлебывая еще вина. — Я доверяю тебе. Просто был не готов встречать панические атаки. — Это шантаж. Ты же знаешь, как сильно я хочу узнать. Поттер в ответ лишь безжалостно рассмеялся, а Том покачал головой. — Уже надышался? Иди сюда. — Ты же хотел поговорить? — спросил гриффиндорец, плюхнувшись рядом на диван. — А ты в состоянии поддержать беседу? Мне не придется нести твою обрыганную тушку до башни? Гарри удержался от подкалывания, что Том его даже поднять на руки не сможет, не то, что нести. Его остановило осознание того факта, что со слизеринцем даже просто шутить на подобные темы нельзя. — Обижаешь. Я стекл. — Тупая шутка, но ничего умнее я от тебя и не ожидал. Хорошо. Твои родственники. Как они относятся к политике Министерства? Кого поддерживают? — Ремус что ли? Ты шутишь, нет? Они оба, и Рем, и Дора работают в Аврорате. Аврорат подчиняется Министерству Магии, — Поттер хлебнул из бокала горько-сладкий напиток с легким фисташковым послевкусием. — Хотя стая ненавидит их. Слизеринец украдкой удовлетворенно улыбнулся, но второй волшебник этого не заметил. Реддл позволил себе наполнить еще один фужер вином. — Какова численность стаи? — Четыре десятка примерно, — Гарри фыркнул над пораженным взглядом Тома. — Уже страшно? — Я могу за себя постоять. Как они скрываются? Часто ли обращают волшебников? — Хочешь испортить себе сюрприз? Том, тебя ждут незабываемые каникулы. Гриффиндорец продолжал смеяться, не беспокоясь, как легко стал называть мага по имени. Видя, что его не устраивает ответ, альфа продолжил: — Редко, когда они обращают кого-то случайно. И как раз подобное случилось с дядей Ремом. Выбрал не то время и не то место для прогулки, вот и поплатился. В основном обращают детей, если родились альфы, в возрасте шести лет. — Зверье. Поттер немного помолчал, разглядывая темный напиток в руках. — Скажи, ты считаешь себя зверьем потому что во время течки основные твои мысли — найти альфу и понести от него? Считаешь меня зверьем только потому что у меня с рождения есть узел на члене? — Если ты продолжишь, то сильно пострадаешь. — Не будь таким мудаком, Реддл, мы говорим о самых обыкновенных вещах в нашем мире. И самая обыкновенная вещь среди оборотней — защита стаи, более того, потомства. Ты же в курсе, что во время полнолуния они с удовольствием пожрут человека? Редко когда их жертва остается живой. А знаешь, что для них самое вкусное? Дети. И как только те начинают осмысленно бегать по окрестностям… Сам понимаешь. Обращение альф — безопасность. Они грызут друг дружку за право сильного и главенствующего. — Ах, альфы, — Том тонко ухмыльнулся, а хрупкий хрусталь в его пальцах треснул и разбился, впиваясь в нежную кожу. — Ну конечно. — Том, твои руки!.. — Именно поэтому я ненавижу реалии волшебного мира. Равноправия не существует, но здесь это переходит всякие разумные границы. Все всегда решает сила и ум. Остальное при наличии них — приложится. А что я увидел в итоге? Что нашел в этом мире, надеясь, что после приюта попаду в лучшее место? Лучшее место. Моя жизнь — постоянная борьба за нее. Борьба за место в ней. В итоге твою судьбу решает собачий узел или слизь из дырки. Поттер, чего ты уставился на меня? Я до одиннадцати лет не знал о существовании альф и омег. Для меня все это отвратительно, мерзко и пошло. И моя сущность в этом животном мире в самом низу. — В самом низу?! — Поттер озлобленно зарычал на эти слова и вскочил на ноги. — Омеги — неприкосновенны! Вы даже вне закона! Они сходят с ума, убивают, и за это их не могут убить в ответ! — Только потому что мы рожаем новых волшебников, — насмешливо ответил Реддл, не впечатлившись видом разъяренного альфы. И он не особо понимал, почему тот вообще пришел в ярость от правды. — И нас крайне мало. Твой оборотень лишь живое подтверждение моим словам. Он смотрит на таких, как я, сверху вниз не по причине своей силы или власти, а потому что запах велит так. — Знаешь, что из себя представляют омеги у оборотней и почему их не обращают? — дрожащим голосом проговорил парень, подходя ближе и нависая над слизеринцем. — Ты знаешь, что происходит с омегами, когда их истинная пара, оборотень, помечает их? Ты вообще видел их? Бог тебе судья, если один из них тебя невзлюбит! — Довольно. Оборотни — наиболее близкие к зверью магические существа. Они волки. И альфы стоят во главе стаи. — А знаешь, какую роль играют самки в волчьей стае? Там нет разделения пола, что в волшебном мире. То есть… Блять, — Гарри со злостью провел рукой по лицу: он был слишком пьян, чтобы объяснить простые вещи человеку, который в них ничего не смыслит. — Есть, конечно. Я не об этом. Они равны. В волчьей стае есть альфа-самки, и я не о параллели с девушками-альфами волшебного мира. Именно самки. Да-да, те, что рожают. Беременный альфа, как тебе такое? Роль играет старшинство и опыт. Реддл, омега Фенрира старше его, и она вожак стаи. Стала ею, как только они друг друга отыскали. Передралась с другими омегами по волчьему обычаю, как только ее пометил новоявленный супруг, точно так же, как делают это альфы между собой. И не обращают омег-детей лишь потому, что омега-оборотень неконтролируемый. Как ты и сказал, оборотни ближе других к животным. А среди животного мира — самки самые агрессивные. И если ты в ночном лесу встретишь обращенного оборотня, будь он хоть тысячу раз голоден, он сбежит от тебя, едва почуяв. А теперь дай сюда свои ебучие руки, пока я не проблевался от твоей вони! Гарри резко присел на корточки перед опешившим от его речи Реддлом и выхватил волшебную палочку, направляя ее на окровавленные пальцы. Том тут же убрал их из-под прицела, а его глаза потемнели от предостерегающего взгляда. Поттер чуть отстранился: — Меня научили заживлять раны, — парень перешел на спокойный уверенный тон. — Пожалуйста, Том, я никогда не попытаюсь тебе навредить. — Будто ты сможешь. — Я сказал «попытаюсь», — улыбнулся Гарри, когда руки вернулись на место. Он ласково коснулся тонких пальцев, магией вытягивая из них осколки. — Ремус действительно смотрит на тебя, как на омегу, потому что ты омега. Вот и все. Это не делает тебя ничтожным или годным лишь к спариванию. — Я не хочу, чтобы на меня так смотрели. Я желаю, чтобы видели меня, а не мою текущую раз в месяц дырку. — Что ты видишь, когда смотришь на незнакомого человека? — Что, прости? Гарри улыбнулся, осторожно делая махи волшебной палочкой рукой, другой же мягко поддерживая чужие пальцы. — Ты видел меня самого, когда впервые посмотрел? А если бы мои феромоны были бы так же сильны, что и у остальных, ты в первую очередь увидел бы альфу. Просто потому что иных знаний нет. — Пытаешься выгородить опекуна? Он оборотень. Животные инстинкты будут преобладать, даже если он внезапно осознает, какой я хороший и пригожий не только в постели. — Гроза подушек и пододеяльников, — расфыркался гриффиндорец, за что его щелкнули по носу. — Да знаю я, что ты не о себе, а в целом, но все равно не удержался. — Поттер… Реддл вздохнул. Обычно он не позволял другим подшучивать над собой. Но от Гарри не веяло ничем плохим или угрожающим его достоинству. По большей части разговор с ним вызывал приятные чувства. — Я не пытаюсь его выгородить. Просто оборотни не заморачиваются над этим всем, как мы. Они называют тебя омегой, а меня альфой просто по факту. Как мы называем очертание тела женским или мужским. Или ты станешь вдобавок мучиться от осознания, что тебя и человеком стали называть? Черт, какой кошмар, ведь Том Реддл это отдельное от Вселенной существо. И несмотря на то, как чудесно вы пахнете… — Ты называешь меня ведром с химикатами. — У меня хлорка ассоциируется с чистотой, — обезоруживающе улыбнулся Гарри, и Том смолк в приближении гнева. — Но все равно ты воняешь, как бочка с химикатами. Злобный бочоночек. — Я все еще могу убить тебя, сорняк, — напомнил ему Реддл, повеселев. Гарри рассмеялся. Он это знал. — Прости, что сорвался. Омега убила мою семью. А потом я жил в стае среди агрессивных альф и не менее агрессивных омег. Убийца моей семьи похитил меня и держал взаперти. Чуть позже одна злобная омега завалила меня и надавала по мордасам. Мне все равно, кто ты. И что там у тебя в штанах. Но твое отношение к самому себе меня убивает, к твоему естеству. Хотя… Вру. Том оскалился из-за этой заминки. — Нет, мне не все равно, что в штанах у людей. Я боюсь омег. И боюсь не напрасно. Вы же священны, вам не писан закон, вам не причинят вреда даже для защиты. Правильно ты сказал, начни меня насиловать убийца семьи — я бы ничего с этим сделать не смог. Господи, не смотри так, никто меня не насиловал. Все. Готово. Не болит? — Поттер, ты не прав, — Том откинулся на спинку дивана и наколдовал себе еще один фужер, наливая туда вино. Затем отпил и прикрыл глаза. — Если бы все было так, как ты говоришь, мне не пришлось бы из кожи вон лезть ради того места, где я сейчас. Не все жили среди оборотней, не всем хватает сил бороться. Это исключения из правил. И что же, ради равноправного отношения я должен становиться членом стаи? Исключено. — Я знаю. Это мироустройство. Это реальность среди волшебников. Как ты сказал? Альфы ничего не ждут от вас, кроме семьи. Но скажи мне, а чего сами омеги ждут от нас? Почему ищут в нас защитников? Почему всегда стараются казаться привлекательными перед альфами? Ты скажешь — так воспитали. А тебя воспитывали быть сильным и харизматичным волшебником? Тебя в детстве учили самоконтролю над сущностью? Нет. Ты пришел к этому самостоятельно. Дело не в воспитании или окружении. Омеги разрешают считать себя «инкубаторами», потому что сами так себя ведут. Альфы позволяют считать себя членами петушиных боев, потому что не ведут себя иначе. Им кто-то запрещает? Существует такой закон? — Ты говоришь так, будто это что-то решит. Знаешь, как на меня смотрели? Как относились сначала к моему происхождению, а затем к стремлению подавить всех вокруг себя? Будто я предложил альфам понести от омег и выкармливать детей своей грудью. Будто моя сила противоречит законам природы. Все считали это бесполезными трепыханиями и голословными заявлениями. Меня считали сумасшедшим. И те, кто сейчас не подчиняется мне, до сих пор так думают. Да, Поттер, это мироустройство. Никто не пытается изменить порядок вещей, потому что в обществе уже устоявшиеся нормы поведения. Поэтому твоего Блэка и посадили за убийство спятившей омеги. За защиту ребенка от нее. Будь любой другой на ее месте, и твой крестный стал бы героем. Странно, что вообще не убили, а дело замяли даже в архивах. — Мой Блэк… — пробормотал Гарри и прикрыл глаза. Он тяжело и медленно вздохнул токсичный воздух. Сердце на несколько секунд сбилось с ритма. — Собираюсь набухаться. Сильно набухаться. Том внезапно нахмурился. Он почувствовал идущие от парня волны отчаяния и страха. Слизеринец осознавал, что причинял боль своими словами, но абсолютно ничего не мог с собой поделать в желании вывернуть душу Поттера наизнанку перед собой. Он не предвидел, что легкая беседа выльется в обсуждение проблем общественности. Что под конец диалога гриффиндорец будет сидеть, как в воду опущенный, а не радоваться приятной компании и выигранному матчу. Реддл подлил вина парню, недовольно покривив уголок губ. И решил для себя, что вытащит из Азкабана Блэка, только чтобы увидеть в глазах поломанного альфы благодарность и счастье.