Infuriato

      Гарри хмуро продирался сквозь колючие заросли кустарника, утопая по колено в снегу, слыша за собой преследующие шаги. Благо, останавливать его Реддл не намеревался, лишь молчаливо шел позади. Когда злость немного утихла, гриффиндорец сменил маршрут, выбирая более удобную местность для передвижения — если уж даже ему с крепким накачанным телом было трудно идти, то омеге — подавно. Закатывать ссору или драку Поттер не собирался: его достоинство и без того захоронено ниже плинтуса.       Когда он повернул в сторону башни Гриффиндора, его запястье обхватили чужие пальцы, дернув назад. Гарри нахмурился, мрачно взглянув на такого же мрачного Реддла. Том заговорил не сразу, что-то выискивая взглядом в лице альфы. — Выспись, — наконец, прохладно произнес Том, расцепляя хватку и поворачиваясь к изумившемуся парню спиной. Реддл не хотел вот так отпускать неуправляемого Поттера на все четыре стороны, но тому нужно было успокоиться, а воевать с взбешенным гриффиндорцем, которого не было возможности проклясть, Том решительно не желал.       И пожалел о своем решении уже через пару часов, когда ему доложили о том, что Гарри Поттер покинул свою гостиную почти сразу, как вернулся в нее. Уизли закатила истерику, пыталась даже попасть к слизеринцам, но из подземелий ее быстро вышвырнули. На девушку многие смотрели с грустью: слух дошел до чужих ушей, и истинную пару было искренне жаль. Том пока оставил в покое омегу, разослав своих «друзей» разыскать бесконтрольного парня, а того и вовсе в замке не оказалось. К вечеру же Реддлу пришла прямо в руки записка «Не в лесу», вызвавшая гнев. Поттера так и не нашли.       Когда после четырех дней глухой тишины со стороны альфы, он объявился сам, Том успел поднять на уши всех преподавателей и некоторых взрослых волшебников на стороне. Гарри вошел в слизеринскую гостиную поздно вечером, придерживая в руках охапку каких-то пергаментов. Он приподнял брови, первым делом увидев скопление старшекурсников возле старосты школы. Те, заметив нежданного гостя, подавили всплеск угроз и вопросов, выжидающе уставившись на своего предводителя. Том тихо приказал оставить их наедине, не меняясь в лице. Поттер подошел к омеге, устало опустившись на соседнее кресло и прикрывая глаза. Они некоторое время молчали. — Когда ты злишься, я совсем дышать не могу, — пробормотал Гарри со все еще закрытыми глазами. — Как же хорошо было где-то вдали от этих химикатов. — Никто тебя сюда не звал. Где выход, ты знаешь. — Ты не менял пароль в вашу гостиную уже почти полторы недели, — заметил второй парень, слабо улыбнувшись. — Ждал меня? Прости, не злись, нужно было уйти. Вообще-то я не собирался возвращаться так рано, но Рем все мозги выклевал — наш дом атаковали письма непонятной свежести магов. Что за черт? — И объясняться перед тобой никто не обязан, Поттер, если своих мозгов не хватает сообразить, в чем дело, — холодно ответил Том, разглядывая лицо альфы. — Что за записка? Посчитал ее наличие достаточным? — Ты сказал предупредить тебя, и я это сделал, — резковато откликнулся Поттер, а без того плохое настроение совсем упало. — Мое отсутствие сделало тебя совершенно невыносимым. Я вернулся не для того чтобы впитывать твою химозность. — Тогда для чего? Или нашел миролюбивое оправдание моим поступкам? — Реддл сдвинул брови, и правда, сбавляя уровень холода и презрения в голосе. Ведь Поттер на самом деле предупредил, перед тем, как уйти. В какой-то степени. А учитывая его обиду, это было даже подвигом. — Твое спокойствие удивляет. Только не говори, что наглотался зелий. — Да, наглотался, и что? — огрызнулся волшебник, потирая болевшую шею. — Я не собираюсь ругаться с тобой, нам просто нужно спокойно поговорить. Том мрачно промолчал, подмечая тяжелые синие круги под воспаленными глазами, темную многодневную щетину и заметные укусы на неприкрытых свитером частях тела. Становилось ясно, где пропадал гриффиндорец. И от этого было не легче, совсем наоборот. Внешний вид уставшего и пропитанного успокоительными человека угнетал. — Я принес тебе кое-что, — продолжил Гарри, протягивая в сторону Реддла перевязанную связку пергамента. — Чтобы ты оставил в покое Джинни. Это из засекреченных архивов, более полная информация о расследованиях. Одну из выживших омег смогли допросить и описать ее поведение, внешние изменения. Этого будет достаточно для твоего исследования? Слизеринец не обратил никакого внимания на протянутую руку, поднимаясь со своего места и глядя на Поттера с тем же холодком. Он бросил ему: — Идем. Оказавшись в комнате старосты, Гарри неловко помялся на месте, сморщившись от резкого неприятного запаха, от которого обдало жаром слизистые. — Слушай, когда мы поговорим… — Мы не будем разговаривать. Реддл отвернулся от опешившего заявлением парня, трансфигурируя кресло в простую одноместную кровать. Гарри приподнял брови. — Ты не скажешь ни слова, пока не проспишься. Видел себя в зеркале? Я подобное уродство наблюдать не собираюсь. Так же, как и говорить с накачанным зельями зверьем, — Том скользнул глазами по укусам. — Уизли я больше не касался в твое отсутствие. Гарри не стал возражать, что не сможет выспаться в наполненной феромонами комнате — от Реддла стала распространяться ощутимая угроза и предупреждение, мол, только попробуй отказаться или сослаться на хлорку. Да и спать хотелось нестерпимо. За эти дни он и есть нормально не мог, переживая эмоции, воспоминания, встряску от лица стаи, занимаясь поиском секретной информации.       Он настороженно присел на край кровати, стягивая с себя толстый шерстяной свитер, пропахший оборотнями. Том же невозмутимо скрылся в ванной, чтобы переодеться самому и дать такую возможность парню. Гарри хмыкнул, заметив на подушке и наколдованную пижаму, немного раздражаясь слизеринской расцветкой. Но это была забота Реддла, и она была приятна.       Альфа долгое время смотрел в потолок погруженной в темноту комнаты, не зная, уснул ли уже второй волшебник. Вопреки самочувствию, уставшие сухие глаза все никак не закрывались. Через пару часов Гарри тихо заговорил, не уверенный, что его услышат: — Когда омега похитила меня, я был настолько ослаблен пережитым, что не сумел должным образом сопротивляться. Поэтому не попытался вырваться, а когда меня связали по рукам и ногам, эта возможность была упущена. Он выбрал момент во время полнолуния, когда альфы были далеко и не смогли учуять чужака — местные омеги таким нюхом не обладают, они все еще люди, несмотря на доставшиеся от пары повадки. К сожалению, вернулись в поселение те слишком поздно. Его слова встретила тишина, и Гарри немного успокоился. Он накрыл одеялом часть лица, чтобы не ощущать едкую хлорку, от которой уже давно слезились глаза и текли сопли. — Он уже не выглядел человеком. И от человека в нем не оставалось ничего. Меня спас и погубил слабый запах, он напоминал отцовский, поэтому я и оказался в той ситуации. Погубил — меня едва живого оттуда вытащили, а спас — все-таки не изнасиловали. Хотя, в каком я состоянии тогда был, у него это вряд ли бы получилось, — он невесело хмыкнул. — Пах омегой, а лицо, как у зверя. Глаза красные стали, мог только рычать и скалиться, а из слов говорить лишь имя отца. Он расцарапывал мне лицо и повторял: Джеймс, Джеймс. Думал, наверное, что под этой кожей он и скрывался. Гарри потрогал свое лицо. Абсолютно все шрамы, что ему нанесли за время похищения, были вылечены, но парень до сих пор ощущал каждый из них. Он не чувствовал особо изменений состояния своим монологом, крепкие зелья действовали хорошо. — Когда он пришел к нам в дом, это уже не было человеком. И действовало по-звериному, на инстинктах. Мне повезло… наверное. Что не заметил меня за сильными феромонами родителей, — Поттер вздохнул. — Он на моих глазах растерзал мать и отца, знаешь, палочек дома при себе мы не носили. Мама была беременна, на последних сроках уже. Папа в тот вечер слишком устал на работе и физически был не сильным противником. Я же… Просто испугался. Зажался в углу и не мог найти в себе сил, чтобы позвать на помощь или убежать. Смотрел, как он рвет на части их тела заживо, смотрел, смотрел и смотрел. Даже сестренку свою видел. И все равно не сдвинулся с места. Он настороженно прислушался, но в комнате стояла гробовая тишина. — Я тогда размышлял, что мамин живот был очень большим, а ребенок все равно оказался каким-то маленьким. Под конец все адекватные мысли из головы вышибло. Это в итоге мне и помогло спастись. Я знал, что меня ищут, весь дом переворачивают в моих поисках. Мой запах был слабым, но он все равно был. И будь я в адекватном состоянии, никогда не сделал бы то, что сделал. Это звучит словно оправдание, но… Да, это все же оправдания. Я подполз к уже мертвому отцу и вымазался в его крови, внутренностях, в его запахе. Не было в тот момент отвращения, боли, горя и… Всего того, что пришло ко мне потом. Выполнял механические действия, голова была пуста. И выпрыгнул из окна, переломав себе обе руки и вывихнув лодыжку. Позже Рем почти до смерти загонял меня, приучая делать это без последствий и с большей высоты. Вспоминая все полученные за недолгую жизнь травмы, становилось даже смешно. Большую часть он получил именно в стае, а не в плену у психопата. — Некоторое время меня гоняли по судам. Только представь, альфа-подросток, перемазанный в крови, сбегает из собственного дома. Ведь раньше омеги после убийства кончали с собой сразу же, а мой дом был пуст. Ремус с трудом сумел доказать мою невиновность, к этому времени омега бесследно пропала. Я мало что соображал в то время, это уже потом мне рассказали о произошедшем: пока Сириус преследовал свою цель по запаху, я перебрался в стаю. Меня собирались было обратить, но Ремус, как опекун, на полных правах запретил. Поэтому он и не усыновил меня. Ребенка оборотня обращают. Поначалу я даже радовался, что меня не усыновили. Но… Кажется, ради этого я бы даже потерпел звериную жизнь. Ты не видел, насколько близка вся стая. Насколько крепки их семейные узы. Это восхитительно. Несмотря на все эти испытания, драки, звериные повадки и животные инстинкты, что было частью жизни оборотней, Гарри искренне нравилось сосуществовать с ними. И пусть это было сложно, неприятно в некоторых случаях и почти всегда малокомфортно для тела. — Понятное дело, что новость о том, что вновь увижу заболевшую омегу, я воспринял максимально ужасно. Тем более, если ее психоз будет вновь направлен на меня. Джинни не заслуживает такой участи, никто не заслуживает. Ты поступил мерзко, самый настоящий гандон в десятикратной степени. Слов моих нет, как хотелось вмазать тебе. Однако… Насилие никогда не будет выходом. Никогда ничему не поможет, только породит еще больше насилия. А я не хочу причинять тебе боль, даже если ты этого заслужил. Бочонок с химическими отходами, твою мать, — пробормотал Гарри удовлетворенный, что мог произнести это в присутствии Реддла и не быть за это избитым. — Не удивительно, Рем морщил нос в моем присутствии, пока я не сменил одежду и не оттерся мочалкой несколько раз. «Ты воняешь мертвецами, Гарри, во что ты на этот раз влип?» Вот, как это было. Я после тебя воняю трупами. Клоп ты, Реддл, вонючий. Правда, остальные члены стаи старались говорить более мягко: «попахиваешь ты, Поттер, гнильцой». Обычно он встречал довольно забавные шутки, но оборотни видели состояние парня, припоминая, каким он был после гибели семьи и похищения. Гарри был им за это благодарен.       Он некоторое время молчал, думая, что после монолога сможет заснуть. Но сна все еще ни в одном глазу, и Поттер тихо и устало продолжил говорить: — Я никого не виню. Это было нетипичное преступление, детей не оставляют в живых. А омеги-убийцы совершают суицид. Получить дозволение использовать зелья и заклинания, влияющие на память, возможно далеко не сразу. Куча бумаг и… Не виню их. Меня силком перенесли в Аврорат. Я два дня просидел там, покрытый останками родного отца. Меня оставили так одного в камере, думая, я сознаюсь под гнетом вины. Они принесли туда фотографии матери и папы в камеру, думая, это так же поможет. Даже останки моей сестры, они были на фотографиях. Ко мне не пускали никого, даже Рема. Думали, он помешает расследованию, ведь он также работает в Аврорате. Сири же не подавал признаков жизни, занятый поиском, по всей видимости. О нем не было вестей. Я варился в этом дерьме один, никакого психолога не было. И, как последствие, — психологическая травма. Мне помогли не спятить и не сойти с ума в стае, но я все еще чувствовал себя одиноко. А потом было похищение. Гарри вздрогнул от неожиданности, когда до слуха донеслась возня с соседней кровати. И совсем побелел лицом, когда услышал грязное ругательство. — Да еб твою мать, Поттер! — послышались шлепки босых ног по полу, а матрас на кровати гриффиндорца продавился под весом чужого тела. Альфа напряженно замер, разглядывая нависшее над собой тело и почему-то ощущая волны звериной ярости. Он чего угодно ожидал, но точно не сильного жестокого удара кулаком в лицо. Гарри пораженно дернулся, а разбитый нос опалило жаром. Том резко развернул его лицо обратно за подбородок и обрушил еще один удар, но уже в губы, прорычав при этом: — Дерись со мной! — и вновь удар, но уже в скулу. Удивительно, но несмотря на достаточно изящные формы тела, бил Реддл чудовищно болезненно, зная в этом толк. — Бей в ответ, сейчас же! Жалкое и бессильное создание, никчемное, мерзкое, больное и!.. Гарри накинулся на безостановочно избивавшего его омегу и повалил на пол, разозленно ударил в ответ, с первого раза рассекая бровь. Долго оставаться в такой позиции парню не дали — Том ловко вывернулся, ударив при этом в пах, отчего Поттер вскрикнул и упал набок.       Дальнейшая драка была без слов, оскорблений, ругательств. Гарри не сдерживал силу, а Том применял опыт и все грязные болезненные приемы, на которые был способен, так же нисколько не жалея противника. Они швыряли друг друга об мебель, разламывая собой препятствия, и вскоре комната превратилась в полигон разрушений, а сами парни в два разукрашенных куска мяса.       Гарри в последний раз замахнулся, но не рассчитал силы, заваливаясь на пол. Том попытался его поймать, но ему было гораздо хуже, поэтому волшебники упали ничком. Слизеринец болезненно зашипел и грязно выругался, стукнувшись головой о каменный пол, в глазах все зарябило от удара. Поттер не стал вырываться, пытаться подняться или продолжить драку, и Том сам не стал ее продолжать, удерживая в объятиях тяжелое тело. Они оба прерывисто дышали, вспотели, покрытые ссадинами, шишками и синяками. Гарри неприязненно застонал от резкого усилившегося запаха хлорки, бившего по рецепторам, однако отстраниться не смог, все еще прижатый к часто вздымающейся груди омеги. — Блевану. Господи, блевану прямо сейчас, — пробулькал он с трудом и чуть не закричал, когда ему безжалостно воткнули прямо в глотку волшебную палочку, пропихивая ее внутрь, а пищевод и желудок обдало льдом неизвестного заклинания. Когда руку убрали, горло сдавил спазм, но его пределы ничего не покинуло. — Блять, что… — Нечем теперь, кретин, чего непонятного? — хрипло ответил Том, который ни в коем случае не мог позволить себе быть обблеванным. Даже если это Гарри Поттер. — Позже дам зелье, я убрал из тебя даже желудочный сок, не говоря об остальном. Ты сучий ублюдок. Все это время держал это лютое дерьмо в себе? Поттер тяжело вздохнул, пряча лицо в ткани чужой пижамы, а горло и живот все не прекращали судорожно сжиматься от ужасной тошноты. Это было поразительно, странно, невыносимо — но после драки, после этого насилия внутри была одуряющая пустота. Или это было заклинание Реддла?.. — Не думаешь же ты, что я разревусь? — он потерся носом, мстительно вытирая о пижаму кровь и сопли, отчего Том тихо зарычал сквозь зубы. — Во мне успокоительных, как в тебе химикатов. — Если бы ты заплакал, я бы опять тебя ударил, — соврал Том, душу которого вывернуло наизнанку от монолога волшебника. Он попросту не смог дальше терпеть свою боль, не мог терпеть боль Поттера, которому никто правильно помочь не смог. Который сам себе не смог помочь. Темный волшебник с осторожностью погладил широкую спину над собой. — Видишь теперь, насилие помогает. Иди, избей старину Тома Реддла, и станет легче. — Черт, прости, я не рассчитал силу, я… — он охнул, когда за его ухо потянули. — Я сам приказал тебе бить в ответ. Все в порядке, тебе досталось не меньше. — Благослови Господь тех, кто выжил после кулачных боев с тобой, — пробормотал Гарри и рассмеялся, чуть ли не задыхаясь. — Ты монстр. — Монстр. Как это в самую суть, — засмеялся омега, но после нескольких секунд тишины строго добавил: — Вонючий клоп? Ты правда сказал мне такое? Мне? — Я думал, ты спишь. Поттер поморщился и приподнялся было, но Том тут же жестко сцепил свои руки на его спине. — Хватит рыпаться, лежи спокойно. — Дай мне лечь удобнее, ты, черт угловатый, мне твои кости повсюду упираются! — Гарри неловко сполз ниже, чтобы лечь щекой на живот, а не на ребра. Он не ощущал никаких признаков физического влечения к телу омеги при таком тесном контакте, пусть Том и нравился ему. Сейчас альфа чувствовал только свое избитое тело, дурной запах хлорки, остаточную боль от пережитого и — более всего — огромную монолитную благодарность. Ему на самом деле стало легче. — Прости, я это не всерьез. Ты же знаешь, я считаю тебя восхитительным. Такой восхитительный клоп. Он вновь рассмеялся, когда Том отвесил болезненный подзатыльник. Впервые слизеринец не чувствовал себя разозленным от оскорбления. Староста вновь ласково погладил чужую спину. — Я не знал, что ты хочешь поговорить о подобном. Я не должен был тебя затыкать. Прости меня. — Я вообще не собирался кому-либо об этом рассказывать! — рыкнул Гарри, а его щеки покрылись лихорадочным румянцем. — Повторяю, я не знал, что ты партизански подслушиваешь. А поговорить желал о твоем мерзком поведении! — Я хочу услышать. Не для исследования. И сожгу бумаги, которые ты принес. Уизли не пострадает ни от меня, ни по моей наводке более. Я защищу тебя от нее. — Да, давай, сожги секретные материалы, которые я с таким большим трудом для тебя выкрал… Ох, Реддл, ты невозможный человек, — едва слышно произнес Поттер, лицо которого раскраснелось до предела, а в сердце случился локальный взрыв бешеного пульса. — Ты абсолютное зло. Том фыркнул и тут же скривился от пульсирующей боли в разбитых губах. К сожалению, лечащих составов при себе в данный момент не было. Но сейчас это было и не нужно — тело Гарри Поттера должно болеть сильнее, чем душа. И мерзотно излечить себя, а парня оставить, как есть, в таком состоянии. — Так ты поделишься? Про убийство, похищение. Тебе нужно выговориться. Ты говорил, что доверяешь мне. И вернулся, даже после того, как я предал твое доверие. Пожалуйста? Я хочу тебе помочь. Я пытаюсь исправиться. Гарри боролся с собой несколько минут, и Том не мешал ему думать, лишь легко и мягко поглаживая напряженные, покрытые гематомами плечи. — Пошли, нажремся. Расскажу. Но перед этим нахуяримся так, что на ногах стоять не сможем. — Мы уже не можем. — Я подгоню тебе пачку сигарет?.. — Идем.