Infuriato

      Для Гарри Поттера было огромным откровением узнать, насколько Том Реддл ненавидит самого себя. Он догадывался, что эта проблема имела место быть, судя по тому, как омега относился к своей сущности и к своему имени. Но при взгляде на взаимодействия двух осколков одной души тянуло плакать. Том буквально выплескивал яд на самого себя, словно дорвавшись, наконец, получить ответ и озвученный вслух вопрос.       Гарри пытался вмешаться и остановить склоку, но Том воспринял действия альфы достаточно агрессивно, и тот оставил попытки, сменив тактику: если не прямыми убеждениями во время жарких ругательств, то мягкими подталкиваниями во время покоя. Выходило откровенно плохо. Поттер всегда находил правильные слова, когда их не подготавливал. Но когда пытался высказать нечто правильное и нужное, продуманное заранее, получался жуткий поток неловкости. И Реддл просто смеялся. Или хмурился. Зависело от части его души, с которой гриффиндорец хотел поговорить.       Были некоторые плюсы: часть души вне тела была наиболее откровенной в плане информации, пусть и закрыта для чувств. Том не жалел чувства самого Поттера, потому что они его не столь волновали. Да, альфа был ему интересен — но не более. Но когда Гарри говорил нечто обыденное и простое для них, для него и Тома, хоркрукс впадал в легкий ступор. Иногда просто сбегал.       Второе: душа вне тела не источала никакого запаха. Это было столь комфортно для организма альфы, что все его первоначальные переживания по поводу «теперь я точно подохну от двойной дозы Реддла» испарились. Зато это дало повод для подозрительности Тома. Некоторое время он переживал, что Гарри предпочтет ему осколок, что не травит тело. Это быстро прошло: гриффиндорец относился к двум осколкам абсолютно одинаково.       И, наконец, третье: оба осколка пришли к какому-то дурному мирному договору, и к его подписи был привлечен Поттер. Осколок в телесной оболочке стал свободно покидать дом на долгое время, оставляя альфу на осколок в кольце. Тот согласился при некоторых условиях. И теперь Гарри чем и занимался целыми днями, так это рассказывал и читал. Читал и рассказывал. А к вечеру изматывался так, что просто доползал до кровати и почти мгновенно засыпал. Когда обнаружил, что их договор основывался на малой части вытянутых из альфы сил, закатил скандал. Его покоробил тот факт, что Реддл даже бровью не повел. Ни физической, ни призрачной. — Ты гандон, — спокойно подтвердил неоспоримый факт Поттер, обведя взглядом две фигуры. — Я и без твоего маневра сидел в чертовой комнате, как провинившийся ребенок. А ребенок здесь только ты сам. Ни слова тебе не скажу более, ни единой книги не прочитаю, если замечу за собой еще хоть каплю нездорового утомления. — Я, конечно, сожалею, — ответил Том, в голосе которого не было ни капли стыда: забирал его осколок очень малую дозу энергии, она не вредила совершенно. — Однако в прошлый раз был риск пострадать от руки Пожирателя Смерти. И Мордред знает чего еще. Меня устраивает твоя усталость, если ты остаешься в безопасности. Можешь считать ее ментальными наручниками, которые ты приобрести хотел. Реддл фыркнул, развалившись на диване и с насмешкой наблюдая за перепалкой двух волшебников. Сам он на упреки Гарри не отвечал, проверяя пределы его терпения. Впрочем, альфе было плевать, кто ответит за его состояние. Однако от замечания вслух призрак удержать себя не смог: — Особенно он радуется, когда тискает тебя полусонного. Как слепой котенок. Безмозглый и доверчивый. Это такое отвратное зрелище, скажу я тебе. Готов поспорить, что даже терся бы о тебя, не будь он таким вонючим. Поттер приподнял брови, а омега моментально взъярился, зашипев, как рассерженная змея: — Вот уж не думал, что заключение в кольце сделает тебя извращенцем, что подсматривает за спящими. Животное — это ты. Без единого проблеска чувств, что делает тебя им еще больше. Я возвысился над людьми. Я убил свою пару, чего ты — ущерб, сделать не смог. — Чувства — помеха, — прохладно отозвался тот, скрестив руки на груди. Призрачный взгляд окрасился злобой. — Посмотри, без меня ты бы застрял возле Поттера, как нянька с надоедливым карапузом. Вы даже не трахались ни разу за это время. Ты просто ослабел настолько, что ищешь любого калеку, с кем поиграть в семью. Но не очень-то и получается, да? — Я не заметил твоей неприязни к «калеке», — ласково хмыкнул Том, источая едкую химию агрессии во все стороны так, что Гарри накрыл нос кофтой. — Пока ты подглядывал и рассматривал его. Ты просто боишься признаться себе, что я стал сильнее. Я стал человеком. А ты застрял, застрял в состоянии полуживотного. И единственную любовь… Ах, прости, похоть ты получал от чокнутой Беллы. — А ты? Собираешься стать женщиной только чтобы твоя калека тебя приголубила на своей груди? Разобьешь все наши планы чтобы получить ласковое слово? Низко. Это Ты опустился и закопал себя. Наши идеи. Наши… — Так, стоп! — вклинился Поттер, подняв руки. — Не забывай, что я все еще здесь и слушаю, как ты себя расцарапываешь до костей и нервов. Том, ты уверен, что хочешь продолжить? Я, в общем-то, забывчивостью не страдаю. Как и ты. После каждого самобичевания, твоя злость выплескивается и на меня, — он нахмурился. — Меня это тоже царапает до костей. Том опомнился, побледнев, и все его лицо перекосилось от злости на свой чертов осколок. Другой Реддл тоже замолчал — у него не было цели изранить альфу, он лишь пытался докричаться до самого себя. Гарри был весьма приятным для общения и сосуществования, интересным и загадочным для его понимания. И отталкивать то, до чего самостоятельно добраться не сможет — глупо.       Омега что-то зашипел на Парселтанге, и призрачная фигура с недовольным восклицанием была насильно втянута обратно в кольцо. Затем он быстрым шагом оказался возле парня, потянувшись пальцами к его щеке, но Гарри отпрянул, покачав головой: — Если решил, что наш разговор закончился, когда ты начал самокопаться, ты ошибаешься. Том, я не малолетка, чтобы творить одни неприятности. И коли я попросту мешаюсь под ногами — скажи прямо. И в зависимости от ситуации я приму решение — уехать обратно в Хогвартс или в леса Норвегии, к альфам. И — нет — это не ссора. Если твои обязанности Лорда… — Постой, — прервал его Реддл. Он изобразил на лице искреннее раскаяние. — Мне очень жаль. Ты не путаешься под ногами, я всего лишь хотел быть уверенным, что встречу тебя в своей комнате, когда вернусь. Живого и здорового. И, к слову, твоя спокойная реакция, что за нашей близостью могут наблюдать… Меня это беспокоит. — О, Том. Ты постоянно меня разглядываешь. А я не отвожу глаз от тебя. Почему это вдруг стало проблемой? — он нахмурился, распознав маневры второго парня — он попросту хотел сбить собеседника с толку. — Если бы я хотел уйти или с кем-то подраться, усталость не была бы помехой для этого. А если бы на меня напали, я попросту не успел среагировать. Слизеринец промолчал о том, что все эти три раза наглухо запечатывал двери и окна. Гарри со вздохом покачал головой и развел руки, предлагая объятия — он и этот факт знал. От самого же Реддла, который не упускал возможности подставить себя самого, жестоко за что-то мстя.       Том коснулся невесомым поцелуем скулы уставшего мага и с удовольствием улыбнулся, когда Поттер в ответ погладил его спину. Омега заговорил вновь: — Однако это довольно приятно — обниматься с тобой. Ты очень податлив в таком состоянии. Не источаешь напряжение, неловкость или смятение. Не такой зажатый. Не беспокойся, границы не перехожу. И капаю на язык малую дозу Подавителей, чтобы тебя не травить. — Сложно испытывать смущение, когда твое единственное желание — зарыться носом в подушку, — закатил глаза альфа, подталкивая второго колдуна к сдвоенной кровати — энергия и сегодня была высосана, и глаза уже слипались. — Но не могу не согласиться, мне нравится обнимать тебя, не испытывая жуткого смятения от близости. Это не согласие на дальнейшую эксплуатацию моей энергии, — тут же добавил Гарри, заметив, как сверкнули глаза Тома. Омега рассмеялся, первым падая на кровать и рассматривая парня, который неторопливо стягивал с себя верхний слой одежды и переодевался в пижаму. Поттер фыркнул: — Меня и теперь должно беспокоить, что за моими телодвижениями пристально следят? Или все-таки ты перестанешь делить себя на кучу личностей? Вот, что действительно должно волновать. — Меня волнует, что ты близок с тем, кто тебя не любит, — тон голоса снизился на несколько градусов. Реддл подвинулся, уступая место парню и придвинулся вновь, упершись руками по бокам от его тела и нависая сверху, чтобы не прерывать контакт взглядов. — Что ты близок с ним, как со мной. Я не чувствую ревности, нет, Мордреда ради, это все-таки часть моей души, и даже если вы сексом заняться решите — ни слова против не скажу, но это должно тебя ранить. Мне действительно интересно, как ты воспринимаешь эту ситуацию. И хочу, чтобы ты ее подробно описал. Так, как ее видишь. И не говори, что это лишь я — здесь ясно прослеживаются две личности, два отдельных тела — наглядно, два осколка с разным опытом. Гарри некоторое время молчал, и омега не торопил его с ответом, все так же разглядывая каждую черточку эмоций. — Если вкратце — ты растолстел и заимел два бесконечно болтливых рта. Крикливых даже. Я четыре раза просыпался по твоей вине. Том приоткрыл рот от удивления. И остановил себя от иррационального желания ощупать свое тело — он прекрасно знал свои формы, но ответ Поттера был неожиданным. Однако не удержался от потребности смутить: — Я округляюсь во время течки. Что же, тогда стану втрое толще? — Реддл безжалостно рассмеялся на появившийся яркий румянец на чужих щеках. — Надо же, это было так просто. Почти так же просто, как моя реакция — ранее я, скорее, отрезал бы себе язык, нежели сказал кому-либо о форме моей груди, которую она приобретает в этот период. И удавил того, кто мог бы это заметить. Услышать. Это же испытывает хоркрукс. Ненависть к особенностям тела. Вот она, разница — я способен тебе об этом сказать, не испытывая к тебе агрессии. — Ты — черт, — с сожалением признал гриффиндорец. — Однажды ты разберешься с собой. Поймешь, что причиняешь себе боль. Режешь себя, рвешь на части. Признаешь это, когда оставишь от себя один оголенный нерв. Я еще ни разу не ругался с твоим осколком. Поверить не могу, что это делаешь ты — второй осколок. Не менее значимый, но не самый главный. Бред, что твое преимущество в физическом теле. — Да? И почему же? — с интересом спросил Реддл, укладываясь с боку и собственнически положив руку на мерно вздымающийся живот Поттера. — Я могу делать так, например. Разве это не мое преимущество? — В некотором роде, — согласился Гарри, опустив ладонь на чужие пальцы и нежно их пригладив. — Но ты, не имея тела, неуязвим, разве нет? От болезней, от старости, от того, что так не любишь. Ты сам мне рассказал. Ты счастлив в своем положении. Тебя не интересуют физические влечения, есть возможность уйти во время разговора, можешь даже путешествовать и влиять на сознание людей. Я… Не совсем понял, как это можно осуществить, но… Если тебе не нужно тело, это не становится недостатком. И если тебе не нужно меня касаться, это не является потерей. Признай, нам хорошо, даже когда мы просто разговариваем и видим друг друга. Ты и вовсе планировал нашу жизнь без постельных отношений. Как и я. Это не было нашей великой бедой, разве не так? — Так, — немного погодя кивнул Том. Это было правдой. Омега задумался на несколько минут. — Но ты любишь осколок, что не любит тебя. Неужели и на такое ответ найдешь? — Найду, — легко улыбнулся Гарри и, подтянувшись, оставил поцелуй на лбу мага. — Если моя рука перестанет меня слушаться, если она заимеет шрамы, я не стану ее отрезать или считать частью чего-то чужого. Она часть моего организма, и я не могу любить одну свою ногу больше, а другую меньше. Есть и такие люди, не спорю. Есть ситуации, когда для сохранения жизни всего тела приходится лишаться конечности, как бы сильно ты ее не любил. Но у нас разве подобная ситуация? Нет, Том. Твой осколок — конечность, что я потерял в аварии — если говорить без метафор, то у меня ее никогда и не было. Но она стала частью организма — тебя, почему я должен ее не любить? Восхитительно, если я становлюсь целее, ты становишься целее. Более полным. Да, это нечто новое, невообразимое — толстый болтливый Ты. Поттер рассмеялся, когда его невесомо шлепнули по губам. Отдышавшись от долгого монолога, альфа продолжил: — Я не влюбился в тебя с первого взгляда. Да, меня восхищала твоя личность, но любовь?.. Нет. Это произошло не сразу, как-то незаметно для меня. Ведь ты действительно сложный человек. Неоднозначный. Мммм… Я не знаю, какое сравнение тебе предложить, чтобы ты понял. Быть может, вновь используем старый изученный прием? Попробуй переложить ощущения на себя. Представить уже мой хоркрукс до того, как я встретился с тобой. Твои чувства изменятся? — А если я отвечу «да», ты убежишь в Норвегию к оборотням? — фыркнул Реддл, и Гарри в отместку оттянул его щеку в сторону. — Я понял тебя. Возможно. Ты и до встречи со мной был слишком хорош, чтобы тебя не полюбить. Быть может, не такой покладистый и послушный песик… — и засмеялся громче, когда Поттер возмущенно засопел и перевернулся на другой бок. — Гарри, Гарри, я люблю, когда ты проявляешь характер, — поспешно промурлыкал слизеринец, разворачивая его обратно. — Это всегда заканчивается чем-то определенно положительным. — Вы собираетесь трахаться или мне всю ночь смотреть, как вы лижете друг другу пятки? — раздраженно прошипел голос со стороны. — Что за блевотные представления опять? Том на кровати оцепенел и медленно повернул голову в сторону хоркрукса, который парил в самой скучающей позе в метре от них. Гарри цыкнул и откинулся на подушки, рассерженно уставившись в потолок: сейчас начнется. И не прогадал. Реддл тут же зашипел, напрягаясь каждой клеточкой тела: — Если тебя настолько ебут наши с Поттером отношения — можешь хотя бы не притворяться, что ненавидишь их. Или жаждешь присоединиться? Тогда ты ничем меня не лучше. Ты многим хуже. Это не я подглядываю за жизнью, которой лишен. И на которую ты уже можешь не рассчитывать. — Полегче, животное, — сладко улыбнулась призрачная фигура. — Мне любопытно, как ты будешь изворачиваться. Ты даже целоваться не умеешь. Надеюсь, хоть Гарри знает, куда вставлять. Иначе… Да о чем я? Я только этого и жду. Посмотреть, как вы кувыркаетесь. Это однозначно весело. Наблюдать за убожеством. — Том, — негромко осадил его Поттер. — Хватит. Что-то случилось? Что с тобой? Осколок перевел потеплевший и уже ласковый взгляд на альфу и молча кивнул ему, вновь приветствуя. К нему он претензий не имел. Том услышал, что Гарри говорил. Это были хорошие слова. Но он был простым смертным и имел право желать чужого тела и чужого тепла. Лорд Волдеморт же — существо за пределами плотских утех, и его появившаяся низкая греховность вызывала ярость. — Случилось. Он, — призрак кивнул на пышущего злостью омегу. — Потерял себя. Я дожидался окончательного позора. Мне жаль тебя, Гарри, тебе достался абсолютно некомпетентный партнер. Но я тебя не виню, нет. Это огромная мужественная выдержка — терпеть возле себя слюнявые попытки поиграть в отсталое животное. Том, что на кровати, сцепил зубы до боли, но промолчал, помня слова своего парня. Его начинало потряхивать от невозможности проклясть уже практически врага. Вообще-то он мог. Но это бы приблизило Реддла к смерти.       Заметив состояние волшебника, Поттер мягко коснулся его каменного плеча, слегка его помассировав. — Ты не животное, — печально вздохнул Гарри. — Никогда им не был и не станешь. Пожалуйста, перестань. — Ложись спать, — улыбнулся призрачный осколок. — А мы — закончим снаружи. О, у меня еще много невысказанных слов. — Я не… — альфа не успел ничего произнести, как омегу попросту сдуло с кровати: он схватил кольцо и вылетел из комнаты прочь, громоподобно хлопнув дверью и накладывая на нее какие-то свои чары. В коридоре послышались шаги и гневная речь, что была быстро прервана заглушкой. — Черт бы тебя побрал. — И что, оно стоило того? — хмуро спросил Поттер у призрачной фигуры. Он проснулся несколько минут назад, и в комнате был лишь осколок из кольца, задумчиво его разглядывающий. Том качнулся, будто под дуновением ветра, и благосклонно улыбнулся: — Сегодня мы поговорим о стае, в которой ты жил. Какова их численность? Они поддерживают политику Министерства Магии? Гарри сдавленно застонал в подушку, предвещая многочасовой разговор, в котором уже имел честь участвовать.       Многие их диалоги действительно повторялись, точно копировали предыдущие. Поттер не ругался и не спорил, а лишь терпеливо объяснял то, что говорил ранее. В ответ была точно такая же реакция, до последнего выражения, до последнего слова. И альфа абсолютно не понимал, почему оба осколка так яро ненавидели друг друга.       Все те же комментарии о дикости и неприемлемости жизни оборотней, удивление об их позиции относительно омег, о том, кто вожак стаи.       Тот же легкий ступор и скрытая улыбка, когда Гарри пояснил свое отношение к нему. Что видит в первую очередь Тома, Тома Реддла, восхитительную личность. Описал невыносимый запах, жутковатость мимики в начале их знакомства, жутковатость странной еды. Поттер закатил глаза, когда слизеринец вдруг начал понимающе ухмыляться. — У меня слов нет, — говорил он. — Ты на самом чертовом деле нечто совершенно нездешнее. Я с ума сходил от неопределенности и тревоги, а тебе смешно. Каждый раз трясся над чертовой коробкой, думая, что там… Угадай, что? Слизеринец размышлял над ответом несколько долгих минут, перед этим с угрозой приказав альфе не отвечать на собственный вопрос. В итоге выдал то, от чего сердце парня затрепетало: — Я бы тайком скормил тебе новорожденную акулу-альбиноса. И только спустя время об этом признался. Давай, скажи, что то животное додумалось до такого! Это невозможно. Я выбрал то, что найти так просто нельзя. По-началу выбирал нечто дорогое и редкое, но… — Реддл насмешливо приподнял бровь. — Ткнул наугад. И выиграл. — О, Том…       Когда на новость о поцелуе с Джинни Том неожиданно взорвался оскорблениями, Гарри не выдержал, рассмеявшись. И спустя несколько секунд провалился в темноту, сопровождающуюся неприятным звоном в ушах. Из бессознательного состояния его выдернуло так же резко, и первым что альфа увидел — обеспокоенное прозрачное лицо над своим собственным. Он мрачно произнес: — Спасибо, Том. Это было гораздо мягче, чем в прошлый раз. Но я не договорил. Это именно ты поспособствовал нашему поцелую с Джинни. И пытался вывести из нее спятившую омегу, чтобы лично пронаблюдать ее состояние. И ты не учел той вещи, что не все способны справляться с собственным организмом. И меня не было бы сейчас здесь, с тобой, если бы не… — Поттер провел ладонью по лицу, смахивая выступивший пот от воспоминаний. — Это будет еще один тяжелый разговор, а на этот раз во мне нет ни капли успокоительных составов. Я не готов. — Как я и думал. Изнасилование, — убежденно ответил Реддл, дублируя самого себя и оскалившись от гнева. — В прошлый раз я тебя послал за такие слова. А ты именно после этого начал таскать странную жуткую еду. И вновь этот взгляд. Господи. Нет, не изнасилование. Меня злит, что все каждый раз на него указывают. Быть может, тебя удивит, но некоторые вещи бывают многим хуже насилия. Многим, Том. Гарри поднялся с пола, куда он и свалился в обморок из-за вытянутой энергии, и потер ладонью разбитый подбородок. Осколку нужно отдать должное — усталости альфа не ощущал, а значит Том вернул все, что забрал в порыве ревности и гнева. — Успокоительное на кухне, в подвесном шкафу, на верхней полке, — быстро произнес Реддл. — Я готов услышать. Я хочу услышать. Мне это нужно знать. — А я не готов рассказать вновь. Это ранит. — Я… — он несколько секунд пожевал губы, бегло осматривая комнату. Затем, сдвинув брови к переносице, кивнул: — Хорошо. Заживляющее ты найдешь там же, но на средней полке, — затем строго добавил: — Если это приносит тебе такую боль, то с чего ради ты вообще раскрыл свою уродливую дырку про Уизли? Будто мне изначально интересны истории мира животных. Я спросил… — Том вновь запнулся. Даже в таком состоянии было заметно явственное смятение. Он и спросил про пару альфы. — Убирайся за зельем, и не возвращайся, пока не сотрешь с морды кровь. И Гарри улыбнулся ему ослепляющей нежной улыбкой. — Сегодня без Пожирателей Смерти? — Гарри мягко поцеловал Реддла в шею, склонившись к нему. — Тебе стоит больше отдыхать. Скоро школа и бесконечная подготовка к экзаменам. Ты вновь перестанешь высыпаться. Реддл задумчиво хмыкнул, не отрываясь от написания письма-приказа. Альфа нахмурился. — Том. Омега, наконец, отклонился к спинке стула и потер пальцами усталые веки. Он улыбнулся, ощутив на плечах крепкие сжатия — массаж. И расслабленно выдохнул, наслаждаясь движениями сильных рук. Склонив голову, он прижался губами к грубоватым костяшкам. Гарри переместил другую руку ему на макушку, почесывая кожу головы и задерживая дыхание. Уловив изменения за своей спиной, Том обернулся, озадачено разглядывая лицо парня. — Чем ты занимаешься? — Подумал, что стоит научиться задерживать дыхание. Довольно полезный навык в твоем присутствии, — на выдохе произнес Гарри и судорожно глотнул воздуха, задышав чаще. — Сложновато, с учетом того, что во время близости сердце бьется, как сумасшедшее. Но лучше так, чем… Неприятно, когда ты целуешь, а в ответ партнер борется с тошнотой и втягивает в себя сопли. Отвратно. Я… — Практикуй, если хочешь, — слизеринец дернул уголком губ. — Мне все равно, сколько соплей из тебя вытечет. Однако обмороки и интоксикация — дело серьезное. Мы вместе не больше четырех месяцев, я опасаюсь последствий. Скажем, через десять лет? Тридцать? Подобные реакции не встречал, не читал о них. Вообще не слышал, чтобы были… Как подобное назвать? «Анти-пары»? «Злостные нарушители судьбы»? «Противоположности, что вместе наперекор животным инстинктам»? Мне нравится каждое из этих определений. Гарри рассмеялся, оставив поцелуй на макушке и невольно вдыхая едкий аромат хлорки, отчего тут же закашлялся — от волос разило достаточно крепко. — Мне кажется, «возлюбленные» идеально подходит для нас, — парень склонился ниже, прошептав на ухо: — Мой Хозяин. Том перехватил одной рукой чужую голову, притягивая ближе к себе и с наслаждением припал к губам, все так же не закрывая глаза при поцелуе и внимательно-цепко разглядывая смущенное покрасневшее лицо, в котором не было ни капли неприятия от произнесенной фразы. Реддл осторожно облизал нижнюю губу парня и мягко потянул ее зубами в сторону, втягивая в свой рот и чувственно посасывая. Пальцы погладили шею альфы, вызывая мурашки по всему телу. Гарри жарко выдохнул в чужой рот, целуя его активнее и обвивая тело Тома обеими руками, чувствуя нарастающее возбуждение — тело реагировало быстро, учитывая, как давно они друг друга не трогали столь лично. На этот раз альфа слышал в полной мере разливающиеся по комнате феромоны, вызывавшие першение в горле. — Разденься? — прошептал слизеринец, отстраняясь. — Я еще не видел тебя полностью обнаженным. Гарри, помедлив, кивнул. Верхнюю одежду он стягивал с себя вполне уверенно — второй волшебник все равно уже видел эти шрамы, но вот дойдя до нижнего белья, Поттер остановился, замешкавшись. Сердце кольнул страх, что Том увидит самые уродливые шрамы на его теле, самые позорные и тошнотворные. Нет, нутром осознавал, что Реддлу попросту плевать на их наличие, но самого себя в своем отвращении пересилить сложнее.       Том увидел и это. — Мы должны через это пройти, — негромко ответил он на молчаливое напряжение. — Я помню каждое твое слово, и знаю, что увижу. Шрамы внутри меня куда уродливее и нетерпимие для постороннего глаза. Но ты принял их уже почти все, — Реддл помолчал и с ухмылкой разрядил обстановку, заставив плечи второго волшебника расслабиться: — Давай, покажи свои волчьи отметины. И я — так уж и быть — прощу тебя за наглую голову в шаре. Ложись на кровать кверху булками, питомец. Гарри рассмеялся, падая на постель грудью и чувствуя, как омега присел рядом. Он провел пальцами по широкой спине, оглаживая светлые шрамы, и с интересом спросил: — Откуда они? — А. Во время драк напарывался на все подряд. Это не когти, иначе… Сам понимаешь. Не стал их сводить, это… — он смущенно буркнул в подушку: — Мне это показалось прикольным. Не смейся. — Что ты, это все еще выглядит для меня достаточно мужественно. Гарри, — движения руки на коже остановилось. — Я назвал свою отметину от зубов уродливой, потому что это напоминало проявление инстинктов. Это напоминало спятившую омегу. Это говорило о моей несдержанной агрессии, которая тебя коснулась. Это делало уродливым меня, потому что это отметина от меня. Мой след. — Эти шрамы — тоже проявление инстинктов оборотней, Том. И дрался я, прости, но тоже их используя. Реддл некоторое время помолчал. Гарри дрогнул, когда к его спине неожиданно прижались мягкие губы. — Не по отношению к омегам. Не в желании завладеть. А при обороне. Нападении. Ты показывал силу другим сильным людям. Я же — блядская омега — прикусил твою прекрасную нежную шейку во время близости. Когда ты не был к этому готов. Я уже делал подобное с тобой в желании мести, в злобе и жажде унизить. Это так же различается, — он спускался поцелуями ниже, неспешно оглаживая бока руками. Затем остановился. — Я могу посмотреть? Поттер молча кивнул, не поворачивая головы. Том улыбнулся, осторожно стягивая с альфы нижнее белье — тот слегка приподнял бедра, помогая ему в этом. Реддл опустил ладони на округлые ягодицы, огладив действительно довольно непривлекательные рваные шрамы-укусы на них. Ему определенно нравилась форма, она была приятна и глазу и пальцам. На ощупь задница была восхитительно упругой и твердой, что не было удивительным для спортсмена. В этом омега ему страшно завидовал — собственное тело могло дать лишь мягкость и костистость, учитывая детство впроголодь.       Гарри напряженно подал голос: — Ну что там, не отрос хвост? Или ты чего странное увидел? Меня чутка настораживает твое молчание. Том тряхнул головой и фыркнул. — Я еще не все внимательно изучил, — он широко раздвинул ягодицы в стороны, открывая взгляду маленькую звездочку сфинктера, и Гарри потрясенно ахнул, едва не отпнув на пол легкое тело от неожиданности. — Да какой же ты волк? — Реддл хмуро потер ушибленный живот. — Лягаешься, как кобыла, Поттер. — Прости, прости! — он спешно перевернулся и на его лице застыло смущенное раскаяние. — Ты несносный. Слизеринец вновь хмыкнул и оттолкнул альфу обратно к подушкам, подбираясь ближе. Гарри внезапно зарделся, отворачиваясь: — Я бы тоже хотел, если ты позволишь, конечно, — и добавил совсем тихо: — Посмотреть на тебя. Пожалуйста. — И даже прикоснуться, — улыбнулся Реддл, огладив кончиками пальцев проколотые соски уже с самым обыкновенным пирсингом. — Не ртом. Иначе это закончится слишком быстро. А сейчас — полежи спокойно, мой хороший. Если пнешь меня опять, мне придется тебя как следует сковать. И это значит — потрогать меня не получится, какая жалость. Омега переместился ниже, скользнув ладонью по прессу живота и опуская ее на слегка напряженный член. Гарри прикусил губу — это прикосновение было приятным. Том развел чужие ноги шире для удобства и опер локти в покрывало постели, склонившись ниже. Член Поттера был гораздо больше его собственного и гораздо красивее, размышлял Реддл, мягко оглаживая его кончиком пальца по всей длине, нежно стягивая кожу с большой головки. Это именно то, как и должен выглядеть пенис у мужчины, а не жалкий отросток, как у ребенка. У чертовой омеги. По крайней мере это было так во всей грязи среди журналов и фильмов, что слизеринец перерыл, чтобы иметь хоть какие-то очертания опыта.       Узел в живую он и вовсе видел впервые, и он казался странным, неуместным дополнением к уже идеальному естеству. Неким доказательством их различия. Но, коснувшись плотного и ярко-красного кольца-узла и вырвав тем самым тихий низкий стон, посчитал, что это не так уж и плохо. Ладонь сместилась к крупным яичкам, осторожно перекатывая их между пальцами, и вернулась к затвердевшему пенису. Реддл обхватил его, приподнимая и, наконец, заметил то, чего Поттер так сильно стыдился — два бледных тонких шрама у основания. Омега ласково коснулся их, огладив и принимая. — Все хорошо, — тихо сказал он, поцеловав внутреннюю сторону бедра. — Мой питомец бесконечно красивый, даже если бы члена и вовсе не было. — Жутковатые вещи говоришь, — пробормотал альфа, слегка бледнея. — Теперь я могу?.. — Том отстранился, кивая, и потянулся к краям плотного свитера, но Гарри покачал головой. — Я бы хотел раздеть тебя сам, если ты не против. Реддл улыбнулся, останавливая себя и предоставляя Поттеру действовать самому. Движения его были немного неловкими, но основательно заботливыми, и от этого омегу конкретно вело — никаких животных порывов, никакой неуместной спешки, Гарри его точно так же изучал, как и слизеринец до этого. В глазах не было тумана звериных инстинктов, только нежность и любовь. Том не выдержал бездействия и столкнулся губами с губами альфы на короткое мгновение, вызвав двойной смешок от удара носами. — Настало время практиковаться с задержкой дыхания, — пробормотал Гарри, когда коснулся влажного нижнего белья партнера. — Не уверен, что получится. Но если я внезапно… — Если ты обрыгаешь меня без предупреждения, мало тебе не покажется. Я смирился с соплями и потоком слез, но это, — альфа с диким шоком отпрянул, когда Том действительно безо всякого отвращения подтер пальцем его нос, смазывая текшую оттуда жидкость. — Что? Ты сейчас трогаешь на моем белье то, что я ненавижу больше всего на свете. И, вообще-то, в куда большем количестве, чем твои несчастные сопли на моей руке. — Ты такой!.. Я не!.. Боже мой, — простонал Поттер, полыхая от стыда за свои реакции на феромоны, но слов подобрать не смог. Поэтому он заткнулся, опустив ладонь на грудную клетку парня, и тот уже сам опустился на подушки, с интересом рассматривая гамму эмоций и чувств на лице альфы. Он навис сверху, уже не дыша, и коснулся пальцами идентичного пирсинга, на что Том ответил едва заметным выдохом. Гарри повторил свои действия, мягко потерев горошинку соска, а затем склонился, накрыв ее ртом. Реддл испустил тихий довольный стон, вплетая руку в растрепанные черные волосы и с налетом раздражения замечая, что смазка из отверстия потекла сильнее.       Гарри обвел языком напряженный сосок, сдвигая в сторону шарики украшения, и втянул его в рот, усилив давление воздуха. Омега внезапно издал странный звук, и Поттер скосил на него взгляд: Том сдерживал себя от смеха. — Будет забавно, если ты сожрешь мой пирсинг, — пояснил он и вновь расфыркался. — Многофункциональная дырка. — Иди на хрен! — рассмеялся альфа, прикрыв воспаленные глаза, из которых уже текли слезы. — Я пытаюсь доставить тебе удовольствие, а ты все никак не успокоишься. — Одно другому не мешает, волчок. Продолжай. — Да, мой Лорд, — Гарри проскользил языком вниз. — Теперь я успел тобой надышаться. Тебе лучше приготовить палочку. — О, моя палочка готова для тебя. Поттер с усмешкой потянул вниз нижнее белье, вновь зардевшись от откровенных разговоров. Впрочем, скулы Тома покрывал точно такой же румянец. — Я практически это и имел в виду, — он медленно стянул мокрые трусы, выпутывая из них ноги. Уловив ошарашенный вздох, волшебник посмотрел в пораженно распахнутые глаза. И тихо добавил: — Если разрешишь. Я на самом деле хочу доставить тебе удовольствие. — Что, хороший опыт за плечами? — бездумно пробормотал омега, все еще обескураженный предложением Поттера. Всю голову забила звенящая кричащая мысль: какого хрена он сам этого не сделал первым, пока была возможность. И было абсолютно плевать, что не умел. С Гарри у Реддла вообще все — впервые. — Неплохая была практика? — Да, опыт, — спокойно согласился с ним Гарри. — Это сейчас нас очень выручает, если честно. Как ты и сказал тогда, могло выйти, прости, прости, немного убого, если бы ни у кого из нас не было ни малейшей практики. — Это не я сказал! — рыкнул волшебник. — Хватит повторять за ним всю эту поганую чушь! Гриффиндорец покачал головой, но спорить не стал — только этого сейчас не хватало. Он успокаивающе погладил чужое острое колено и демонстративно вздохнул воздух полной грудью, сдержав порыв закашляться от горевших огнем и сухостью слизистых. Живот скрутила появившаяся тошнота. Том сел, чтобы в извинении погладить щеку альфы. Перед тем, как вновь принять полу-лежачее положение, он оставил на подбородке поцелуй. — Если почувствуешь себя плохо — остановись. Поттер молча кивнул и лег на живот, расположившись у разведенных ног партнера. Опустив голову, он ласково провел губами по всей длине аккуратного члена, находя его невыносимо притягательным — обрезанный, с некрупной головкой и красиво изогнутый. Гарри приходил в восторг, что в отличие от омег, с кем он встречался, Том вообще не брился, не видя в этом смысла или надобности. Мягкие русые волосы завитками обрамляли гениталии заметной дорожкой от пупка и уходили вниз, к ягодицам.       Альфа провел языком по стволу напряженной плоти, с облегчением осознав, что едкие химикаты феромонов не распространяются на привычный солоноватый вкус тела. И припал к пенису уже увереннее, заглотив сочащуюся головку и вбирая орган в рот полностью, вырывая из груди Реддла громкий стон удовольствия. Он тяжело дышал, во все глаза рассматривая раскрасневшееся лицо Поттера, который неторопливо двигал головой, насаживая себя на член. Все тело прошивали волны удовольствия от вида партнера и его уверенных прикосновений, Том сосредоточил взгляд на волшебнике, опуская руку и почесывая альфу за ухом, словно пса. — Пожалуйста, посмотри на меня. Да, Гарри, мой ласковый песик.       Гарри подчинился, переведя взгляд на чужое порозовевшее от наслаждения лицо, огладил ладонями подрагивающие бедра, прислушиваясь к дыханию и стонам, и по мере их учащения наращивал темп движений, начиная ощущать странные покалывания во рту и смутно догадываясь в чем дело, но не останавливаясь. Перед глазами начинало рябить от нехватки воздуха, но Поттер понимал, если сейчас отстранится и начнет судорожно дышать, глотнет феромонов возбужденного омеги так, что завершить минет будет не в состоянии — в прошлый раз альфа едва на руках себя смог удержать, а затем и вовсе на краткий миг сознание потерял.       Волшебник уловил еле заметную дрожь тела под собой и усилил давление воздуха во рту, сжав губы плотнее на скользком от слюны и смазки члене. Сделать что-то более личное, чего всегда просили партнеры, он не решился без разрешения. — Гарри, — хрипло выдавил Том, стискивая зубы, и протяжно застонал, больше не в состоянии удерживать себя от оргазма. — Блять, блять, прости, не успел вытащить! Он резковато отстранил от себя голову альфы, приоткрытый рот и губы которого были пошло заляпаны белесой полупрозрачной спермой. Реддл отбросил посторонние мерзкие мысли, что даже в таком состоянии Поттер выглядел достаточно привлекательно — весь покрытый жидкостями тела, покрасневший и такой же возбужденный. Он внезапно выдохнул из себя воздух и громко надсадно задышал, быстро двигая грудной клеткой. Хлорка моментально ударила в голову так, что в глазах потемнело. Гарри тяжело сипло вздохнул и что-то невнятно проговорил. — Что? Только попробуй проглотить. Выплевывай полностью, ну же. Альфа поморщился и сплюнул сперму Тома себе в ладонь, утирая ярко-красные распухшие губы. Глаза омеги расширились при взгляде на них. — Твой рот… Немедленно открой его и покажи. Давай, без пререканий. Поттер нехотя подчинился, опуская челюсть вниз и немного напрягаясь, ожидая реакции и понятия не имея, чего там волшебник разглядит. — Блядские боги, ты будто кипятка наглотался, — Реддл скривился и его слегка затрясло. Он уже видел такое. И это должно быть очень больно. — Сукин сын, какого хуя ты продолжал? Я что тебе говорил?! — Не сразу почувствовал, — прошепелявил Гарри, вновь сморщившись. Говорить по ощущениям было ужасно. Правда, вслух он этого ни за что не скажет. — Успокойся, это не больно. Просто распух и чешется. Я не мазохист. Прошу, не переживай. — У папаши есть мазь от химических ожогов, и будь ты в здравом рассудке, подготовил бы ее заранее. Истинный сын нашей покойной мамаши, — раздался скучающий голос неподалеку, и Реддл то ли простонал, то ли зарычал от неверия и ярости. — Сам знаешь, где ее искать. Здравствуй, Гарри, неплохая задница, а ты — богомерзкое животное — мог бы и не кончать ему в рот. — И давно ты здесь? — высоким от злобы тоном спросил слизеринец, спешно натягивая на себя вещи и устраняя собственную смазку взмахом палочки. — Волчок, прости, я займусь твоим возбуждением только после того, как вылечим рот. Тот махнул рукой, покачнувшись на ослабевших конечностях и просто оставив неловкий поцелуй на чужом плече — распухшие губы плохо слушались. — Ну, порядочно так, — осколок с ухмылкой разглядывал абсолютно голого Поттера, который с невозмутимостью так же надевал свои вещи — смущение от обнажения тела уже прошло. — Успел разглядеть все пикантные моменты вашего сношения. Раньше у меня были некоторые представления о самом отвратительном виде на свете. Но теперь это, несомненно, твое кончающее лицо. Думал, расплачешься. Отвратно знать, что оно - копия моего. — Я тебя уничтожу, как только разберусь с языком Гарри, — спокойно откликнулся Реддл, наскоро обуваясь. Услышав недовольное и возмущенное мычание, омега погладил рассердившегося за такие слова Поттера по ноге. — Тише, тише, питомец, я сам разберусь, что делать с этим огрызком. Лежи спокойно. — Питомец?.. Ласковый песик. Я… — у призрачной фигуры вытянулось лицо от понимания. Он судорожно прижал ладонь к своему рту, в спешке растворяясь в воздухе. — Блеск, — невнятно проговорил Гарри, когда Том выскочил за дверь. Он посмотрел в потолок, борясь с желанием рассмеяться — рот страшно жгло изнутри. Тряхнув головой, парень поспешил к распахнутому окну, ибо интоксикация дала о себе знать с пугающей силой. — Растолстевший Реддл вновь добрался до определения моей личности.