Infuriato

      Гарри блуждал между деревьев, с небольшим трудом проходя густой валежник и пробираясь сквозь ледяные ручьи — в этом году в Англии не было сильных морозов, и альфа с неудовольствием ощущал свои абсолютно промокшие ноги. На нем не было очков, и Поттер не мог с точностью определить время суток: над головой тяжело серело низкое небо, и валил густой снег.       Парень на пробу позвал Тома, но звук тревожного эха заставил довольно быстро замолчать. Палочка не прощупывалась, и Гарри догадывался, где она и у кого. Вдалеке слышался тусклый вой волчьей стаи, но волшебник не переживал — судя по звуку, они не вели охоту, а лишь переговаривались на своей территории. Да и альфа их не боялся больше.       Он ожидал, что этот сон выведет куда-то, придет к какой-то логике, но лес так и не заканчивался, а бурелом становился совершенно непроходимым. Да, Гарри довольно быстро понял, что спит. Однако все тревоги по поводу очередного пришествия Мары не подтвердились — Поттер ее не чувствовал. Страха тоже не было.       Лес вовсе не был огромным, как полагал альфа. Во сне время тянулось бесконечно и скоротечно одновременно, но в итоге Гарри увидел размытые темные пятна, что при приближении оказались полуразвалившимися домиками. Подойдя к ближайшему, Гарри с удивлением не заметил на нем ни дверей, ни окон. Это вызвало легкую нарастающую тревожность. У остальных так же были лишь грязно-бурые бревенчатые стены без единого прохода или отверстия. Тяжелые покосившиеся крыши свисали до самой земли, еще в теплое время поросшие кустами и сорняком, что сейчас проглядывались из-под снега желто-коричневой колючкой.       Это не было самым пугающим. Вокруг заброшенного поселения были те же сугробы, что и в Норвегии. Курганы. В голове проскользнула холодная мысль, что жители деревни все еще здесь, под землей. И древние домики походили на захоронения даже больше земляных насыпей и подземных могил со своим отсутствием дверей. Могилы и были тем прибежищем тел, куда не стоит заходить и откуда нельзя выйти. Гарри смотрел на темные стены с этим осознанием, с этим чужеродным осознанием, что пришло извне. Быть может, Мара, быть может, это было чем-то еще, кем-то еще. Жирный намек на существование Тома Реддла, намек на его неправильное горестное существование, что противоречит всем законам мироздания и человечности.       Парень не стал больше взывать к омеге, опасаясь, что на крик отзовутся, но из-под земли и снега. Из домов без дверей. Оттуда, откуда Гарри не сможет его спасти, вернуть, защитить. Лес, что вокруг мертвого поселения, был так же тих, и Поттер не собирался прерывать эту тишину. Зайдя в глубь построек, он остановился перед самым старым из стоявших вокруг зданий. В нем была дверь, и это было самым жутким среди творившейся чертовщины в кошмаре.       Гарри подошел вплотную, неуверенно потянувшись к облезлой дверной ручке, однако остановил себя, сжимая пальцы в кулак. Опрометчиво. Он стучался уже, и закончилось это плохо. Могло закончиться. Было смутное чувство чего-то неправильного, недосказанного, будто Поттер упустил нечто важное и непоправимое. Но Мары не ощущалось рядом, а Том был живым. Смертным.       Нечто коснулось сознания, но альфа не успел зацепиться за мысль, когда взгляд уловил какой-то рисунок на старой двери. Это была выцарапанная руна, смутно напоминавшая букву «N».       Гарри медленно открыл глаза, а уходящий в темноту сон так же медленно отошел на второй план. Судя по полумраку в палатке, было раннее утро. Повернув голову, альфа присмотрелся ко все еще спящему парню возле себя. Когда они начали спать вместе, обычно Том прижимался к нему, мешаясь и не давая уснуть из-за запаха химии. После, засыпая, откатывался прочь, раздраженный жаром, теснотой и неудобством, однако к утру сам Гарри нащупывал омегу, ища тепла, — и тот не возражал.       Аккуратно выпутавшись из его объятий, волшебник бесшумно шмыгнул носом и на корячках полез к выходу, так же тихо отстегнув вход. Выбираться наружу не стал, помня о предостережении слизеринца, а просто разместился рядом с улицей, остужая тело и выветривая накопившиеся за ночь в закрытом пространстве феромоны омеги.       Том замер с вытянутой рукой и зажатой в ней волшебной палочкой, которая была нацелена в спину гриффиндорца. Он проснулся моментально, едва его руку отодвинули в сторону от чужой груди. Сокрытые линзами глаза были широко распахнуты и даже не моргали, улавливая каждое движение тела альфы, парень был готов мгновенно отреагировать на любой порыв выйти прочь из палатки, за пределы антиаппарационных чар. Однако Поттер оставался неподвижным, и бешено стучащий пульс постепенно приходил в норму, как и расшатанные внезапным пробуждением нервы. Реддл медленно опустил палочку и, подцепив плед, придвинулся ближе, крепко обхватывая чужой торс обеими руками, опутывая оба тела тяжелой тканью и внимательно осматривая еще темное предрассветное пространство леса.       Гарри опустил взгляд вниз, едва его талию буквально сковала чужая хватка, что с учетом худосочной и тонкокостной фигуры омеги была впечатляющей. Затем тихо вздохнул, увидев стиснутую пальцами волшебную палочку. Поттер коснулся чужих костяшек рукой, успокаивающе погладив их. — Ты рано встал, — тихо произнес он. — Тебе бы еще несколько часов поспать перед дорогой, Том. Дурные сны? — Нет, — Реддл сжал руки крепче, уперев подбородок в бедро гриффиндорца. Он провел кончиком волшебной палочки по линии ребер второго парня, вызывая этим легкие мурашки. — Ты слишком беспокойно спишь. Беспокойнее обычного. — Думаю, это смена обстановки. Много кислорода за раз. Гарри перевел взгляд на мерно покачивающиеся верхушки деревьев, намеренно выдыхая ртом облачко пара. Ощутив движение позади себя, волшебник не стал оборачиваться. Том потянулся за небольшой сумкой, вытащив оттуда пачку сигарет и зажигалку. Было неудобно делать это одной рукой, но отпускать Поттера не было никакого желания.       Альфа с удивлением ощутил у своего рта уже зажженную сигарету и послушно обхватил ее кончик губами, затягиваясь. Том вернул ее к собственному рту, так же затянувшись никотином и с удовольствием улыбаясь. Кровь знакомо забурлила в венах, вызывая легкое головокружение. — Ты такой напряженный, — пробормотал Гарри, выдыхая сизый дым из легких. Он с намеком коснулся прижатого к животу предплечья второго парня. — Мышцы будто каменные. — А ты слишком расслабленный, — парировал Том, вновь затянувшись и прикладывая сигарету к приоткрытым губам Поттера, позволяя ему вдохнуть дыма. — Это приятное ощущение. Ты мягкий, словно теплое тесто в руках. Словно я могу вылепить из твоей сущности что угодно, что подбросит мне воображение. Но ты все равно примешь прежнюю форму, неподвластную насильственным изменениям. — Я вообще удивлен, что ты держал в руках тесто. Даже больше, чем сравнению меня с ним. Это… — Что? — Не особо привлекательный комплимент, — тихо посмеялся Гарри. — Меня называли по-разному, но такое?.. Реддл хмыкнул, подумав о том, что не позволит никому прийти к тем же сравнениям, не позволит увидеть гриффиндорца в том же расслабленном, доверчивом и полусонном состоянии. Он нашел на ощупь край измятой сном кофты и забрался под нее теплой ладонью, пригладив твердые мышцы пресса, раздражаясь мешающейся волшебной палочки в пальцах. Однако и откладывать в сторону оружие было слишком беззаботным глупым решением.       Придвинувшись ближе для удобства, омега испустил тихое шипение от внезапной боли в тяжелых ватных ногах. Гарри тут же повернулся к нему, подслеповато прищурив глаза. Понимание пришло довольно быстро. — О, — он слегка нахмурился и качнул головой. — Туши сигарету, я помогу тебе. Реддл приподнял бровь, не сдвинувшись ни на сантиметр, однако недокуренную сигарету подбросил в воздух и уничтожил взмахом волшебной палочки. — Ты за ночь стал колдомедиком? Или сотворишь из воздуха нужные зелья? Поттер развернулся полностью, мягко опрокидывая омегу обратно на матрас. Слизеринец вновь удивленно вздернул брови, но возражать не стал, заинтересованный странным пониманием в рассеянных слабым зрением глазах. Гарри выглядел так, будто был абсолютно уверен в своих действиях, что было еще одной загадкой, требующей немедленного поиска ответа на нее. Альфа замер, посчитав нужным все-таки пояснить: — Я сделаю массаж. Будет больно, но после него мышцам станет гораздо легче. — Да? — второй волшебник ухмыльнулся, подкладывая под голову подушку для удобства. — Звучит весьма эротично: массаж от твоего лица. — Это ужасно, — посмеялся Гарри, расстегивая чужую одежду и осторожно выпутывая стройные ноги из штанин. — Последнее, о чем ты подумаешь, это секс. Том, правда, будет больно. У тебя совсем слабые мышцы, и ты не занимаешься спортом, а быть два раза за день в верхней активной позиции?.. — он покачал головой, медленно положив к себе на колени правую ногу слизеринца. — Вступив в команду по квиддичу, я ощутил все эти боли на собственной шкуре. Но по всему телу. — И кто же делал массаж тебе самому? Лицо альфы покривилось ужасом и неприятием: — Вот этого я точно не хочу вспоминать. Меня вообще не жалели. Было дико. Прости, Том, сейчас будет непросто, — он крепко сжал твердую мышцу бедра, постепенно увеличивая давление пальцами. — Черт, нужно было сделать это раньше. Или устроить небольшую прогулку. В этом моя вина. Гарри с удивлением не услышал ни единого звука, вызванного болью или раздражением — Реддл оставался поразительно тихим и спокойным, хотя ощущения были далеки от приятных.       Том с легкой улыбкой наблюдал за медленными уверенными движениями рук парня, не обращая внимания на боль в перенапряженных ногах. Забота от лица Поттера стоила ее, полностью перекрывала. Это было чем-то совершенным и прекрасным, и он готов был терпеть вечную боль, если в ответ будет получать столь же чувственную ласку и любовь.       Это действительно не было эротичным или возбуждающим, как по-началу подумал омега. Да и сам Поттер выглядел спокойным и уверенным, не источая неловкость и смущение, что были присущи ему во время близости. Сильные сжатия не вызывали реакций со стороны тела, но прогревали разорванную душу до самых пугающих глубин.       Закончив с массажем обеих ног, Гарри пригладил чужое колено уже безо всякого давления, улыбнувшись. Том сморщился, подтягивая к себе конечности и надевая обратно штаны. Затем вновь обнял альфу, целуя его в благодарность в покрытую густой щетиной скулу. Руки привычно скользнули за кофту, оглаживая теплую кожу — это приносило удовольствие им обоим. Поттер прижался носом к виску омеги, задерживая дыхание и прикрывая глаза. — Не уходи от меня, — неожиданно произнес Реддл, поддавшись порыву высказать свои эмоции вслух. Движения его рук были столь же мягкими, но взгляд, направленный за спину второго мага был жестким и мрачным. — Никуда. И никогда. Не делай этого даже в мыслях, даже если я сам в порыве ярости это предложу. — Том? — в голосе парня были удивление и тревога. — Да что с тобой сегодня? Реддл продолжил немного погодя: — Я часто несправедлив к тебе, часто говорю грубые вещи, постоянно поднимаю на тебя руку. Это моя несдержанность, я просто не привык к иной манере поведения, это вовсе не значит, что я сам приемлю подобное к тебе отношение от себя. Не значит, что я не борюсь с ним, — Том вновь поцеловал скулу альфы. — Я стану лучше, чем ты встретил меня. И тебе не придется проглатывать и душить в себе неприятие, обиды, гнев, твое расстройство. Я работаю над этим. Постарайся понять это. Мне важно это понимание с твоей стороны. Поттер ответил вздохом, осторожно погладив твердую от нервозности спину парня, оставив мягкую дорожку поцелуев от его виска до выступающей косточки ключицы. Иногда он думал, что не заслужил Тома Реддла, этого поразительного человека. Хорошо быть изначально терпеливым, спокойным и добрым, и гораздо более восхитителен тот факт, что омега, не обладающий этими качествами, борется со своим тяжёлым вспыльчивым характером, со своей личностью ради другого человека.       А еще Гарри понимал причины подобных настроений у волшебника. С учетом произошедших событий дело принимало совсем мрачные обороты. Переживать течку парня с его убийственными феромонами в одной палатке — кошмар, однако это не то, о чем сейчас Поттеру стоило говорить вслух. Молчание также губительно. — Я понимаю, — просто произнес Гарри, оставив целомудренный поцелуй на открытой шее. — Это ничего, что мы ссоримся. В противовес всегда идет перемирие, верно? И мы с этим прекрасно справляемся. Том недоверчиво хмыкнул: в этом он был бесконечно плох. В утешениях, извинениях, оправданиях и перемириях. Но в этом был хорош очаровательный Поттер, и это здорово уравновешивало их отношения. — Ты колючий, — он прокомментировал легкие поцелуи, сопровождавшиеся трением густой щетины о моментально покрасневшую от раздражения кожу. — Начинаешь выглядеть, как дикарь. Знаешь, это в некотором роде привлекательно. Такой мягкий и ласковый, а на вид, как лихой бандит из подворотни, пока в глаза жабьи не взглянешь. — Человек из теста с жабьими глазами из подворотни, — парень рассмеялся, успокаивая волнение и надевая на ноги теплые носки. — Ты все так же не умеешь делать комплименты. — Ты хочешь, чтобы я попытался произнести нечто неуклюже-милое? В наших взаимодействиях уже недостаточно твоего сопливого носа, и ты хочешь моих сопливых признаний? Что же, — Реддл усмехнулся, скрупулезно сворачивая теплый плед, под которым они спали. — Ты… И замолчал. Омега понятия не имел, что сказать, чтобы это действительно выглядело правильным, достойным и естественным, не подслушанным извне, не взятым у других. Гарри спрятал улыбку за поворотом головы в сторону, не прерывая ступор второго волшебника. Пытающийся сделать искренний комплимент Том Реддл был интересным новшеством, и нисколько не разочаровывал в своем неумении. — Ты спокойный? — задумчиво выдал, наконец, староста Слизерина, останавливая движение рук. — Уравновешенный? — Это просто факты, Том. И не совсем верные. — Комплименты должны быть правдивыми. Если ты скажешь мне какую-то фальшь, я уловлю лесть. Хорошо, ладно, — заметив скептический сощуренный от слепоты взгляд, Том попытался продолжить иначе: — Нужны метафоры, но жабы не подходят? Я не знаю романтичной чуши про зеленый цвет. Тогда… Твои волосы черны, как тоска? Что, тоже нет? — Ужас какой. — Как классная грифельная доска? — он расфыркался, протягивая плед альфе. — Про это можно написать отвратительное стихотворение, что трахнет твою моральную выдержку. В голове уже складываются мерзкие слюнявые рифмы, чего ты и хотел. Черный цвет так же не определишь чем-то ласковым. Но этот цвет достаточно хорош для твоей внешности, не вижу смысла говорить обо всем вслух. Он не делает тебя мрачным, тогда как на мне это выглядит зловеще. — Если тебя это утешит, я тоже не вижу особого смысла во флирте, это пошло. В любом случае — твои старания мне приятны, Том. Выдвигаемся в путь или еще здесь задержимся? — спросил гриффиндорец, когда они выбрались из тесной палатки. — Мне нравится это место. Спокойно здесь. Не чувствую никакой опасности. — Если хочешь, — улыбнулся омега, разминая плечи. — И идея пройтись мне кажется заманчивой. Спорт, песик? Твоя уверенность выглядит даже привлекательнее смятения. Смех альфы прервал появившийся из ниоткуда Патронус Невилла, заставив Реддла принять моментальную боевую стойку и вскинуть все еще зажатую в руке волшебную палочку. Серебристая жаба подлетела к удивленному Гарри и заговорила голосом беты: — Твой Блэк напал на меня. Родителям удалось возвести защиту на поместье, и его вышвырнуло за ее пределы. Какого черта происходит? Он целился лишь в меня. Гарри, он один из заболевших омег? «Омег»? У него были звериные повадки. Его внешность соответствовала описанию. Не аппарируй никуда, слышишь? Ты все еще вместе со своим слизеринцем? Блэк выкрал у отца контракты с вашими рунами. Украден так же контракт на аппарацию Джинни Уизли. Он попросил папу восстановить его в должности аврора, и отец сопроводил Блэка в личный кабинет, чтобы его собственный контракт перестал числиться в папках с преступниками. Я догадался обо всем. Подслушал, вообще-то. Полагаю, Реддл так же знает. Джинни ничего не говорил, отец связался с твоим опекуном. Я шлю Патронус тайно. Вы в дерьме. Гарри, Блэк ищет вас. Гарри ошарашенно смотрел в пространство перед собой, не совсем осознав, что серебристый Патронус уже растворился в воздухе, и не замечая что-то говорившего ему Тома. Его слегка потряхивало.       В чувства альфу привела хлесткая пощечина, что вернула звук, цвет и запах. Поттер проморгался, отшатнувшись было назад, но перед ним был лишь сам Реддл, пышущий гневом и бешенством. Его тоже колотило, но от нескрываемой агрессии. Невозможность аппарации словно лишала ног, подрезала крылья. Собственная ошибка, ошибка Гарри Поттера преследовала их по пятам. — Возьми себя в руки! — прикрикнул омега сквозь стиснутые зубы. — Не конец света. Поместье Лонгботтомов у черта на куличках, мы далеко от него. Мой дом выставлен на продажу, а эту машину невозможно выследить даже маггловскими методами. Мэнор на колесах, помнишь? — Прости, я… В порядке, — альфа подавил дрожь в голосе. — Это все — выбивает меня из колеи. — Разумеется ты не в порядке, — мрачно процедил парень, взмахом палочки машинально усиливая защиту вокруг поляны. — Но здесь я, и ты будешь. Давай, нас ждет прогулка. Я не собираюсь утопать в ожидании нападения. Дождемся Патронуса от Ремуса, и — скорее всего — твой блядский… — он осекся. — Прости. Твой крестный, не обнаружив нас в поместье Реддлов, рванет в Норвегию. Том властно протянул Поттеру руку, и тот обхватил его теплые пальцы своими, глубоко вздыхая и отпуская клокочущую где-то в горле паническую атаку. Омега подошел ближе и пригладил колючую щеку, впервые пожалев о слабом зрении Гарри, пожалев, что не может дать ему уверенность в своей улыбке, в своем взгляде. Сказать по правде, собственная уверенность была непоколебимой при взгляде на ставшее родным лицо Поттера. Реддлу казалось, несмотря на свою смертность, на появившуюся вторую слабость в виде альфы, он стал куда сильнее, куда более полноценным и взрослым. Появившаяся ответственность — первая и единственная в его жизни — не была утяжеляющим грузом. Это было ощущение собственной защищенности. — Возможно, это ничего не стоит, но мне сегодня снился странный сон, — задумчиво произнес Поттер, выбирая более проходимую дорогу сквозь валежник. — Словно я был у раскрытия значимой тайны, но мне не хватало чего-то важного, чего-то… Там не было Мары, однако было нечто более глубинное, нужное. Том молча шел рядом, осматривая местность суровым сканирующим взглядом, кротко кивнув в просьбе продолжить. — Это был похожий лес, но… Я чувствовал, что то было другое место. Это был заброшенный могильник в покинутой деревне, — альфа поежился, с удивлением ощутив сжавшиеся на его ладони чужие пальцы — даже смотрящий по сторонам Реддл замечал каждое изменение в своем спутнике. — У домов не было ни дверей, ни окон. Но у одного из зданий они были. — И ты постучался. — Нет. Не один ты учишься на собственных ошибках. Я не знал, что все это значит, но открывать ту дверь было худшим, нежели пригласить в наш мир Мару. В том доме скрывалось Зло. — Это кошмар, Поттер, — недовольным голосом ответил Том, наконец, обратив свое внимание на лицо волшебника. — Кошмар, и только. Ты такой проблемный. Притягиваешь неприятности. Что за взгляд? Считаешь, я не прав? Да, неприятности, Гарри. Ведь я же здесь. Твоя самая большая проблема, — он рассмеялся, сбрасывая напряжение с себя и второго колдуна. — Твой прошлый кошмар не имел смысла, и он не сбылся. Игра воспаленного воображения. Все будет хорошо. Возвращаемся? Хочу съездить к горам.       Когда они сложили палатку, Том внезапно напряженно выпрямился и сказал: — Отправь Уизли Патронус. Если ее убьют, это отразится на твоем здоровье, на твоем теле. Я приставлю к ней и ее дому самых адекватных Пожирателей Смерти, они выполнят свою работу безупречно, и их даже не заметят. Едва твой крестный появится возле нее… Лучше твоя девчонка будет считаться похищенной до тех пор, пока ситуация с Сириусом Блэком не нормализуется. — Их будут считать преступниками, если до такого, все же, дойдет, — поморщился Поттер, принимая из рук омеги брезент с палаткой и складывая его в бездонную сумку. — Они и есть преступники. Практически все. Том окинул парня оценивающим прищуренным взглядом, но Гарри ничего на это высказывание не ответил, лишь вздохнув и кивнув головой. Поэтому Реддл добавил: — Они ничего ей не сделают, и объяснят ситуацию. Гарри, Джиневра Уизли не пострадает. Я обещал. — Я верю тебе, — спокойно произнес тот и взмахнул палочкой, вызывая Патронус. После чего оторопело замер и залился алым цветом. — Я это предполагал… Черт. Реддл прикрыл на несколько секунд глаза ладонью, буквально чувствуя собственные порозовевшие скулы. Перед ними застыла небольшая серебристая медуза.       Гарри прокашлялся и сипло произнес сияющему Патронусу свой приказ: — Джинни. Твой контракт на аппарацию пропал. Никуда не ходи одна, будь в защищенном месте ради собственной безопасности. Перестрахуйся на всякий случай. Не присылай ответ, твой папа скоро обо всем узнает и сообщит более полный план действий. Доверься, все будет хорошо. Еще раз взмахнув рукой, парень выслал серебристую медузу прочь. Том подал голос далеко не сразу, и Гарри терялся в смятении этого очевидного доказательства своей любви. — Пожалуй, я изучу Патронус только для того, чтобы увидеть чертового серебристого волка в нем, — хрипло произнес, наконец, омега, смутив этим Поттера еще острее. — Но, полагаю, это будет волчица, — словив изумленный вопросительный взгляд, Том уже совершенно невозмутимо добавил: — Альфа-самка нашей маленькой «стаи». Стремный отвратительный факт: защитники волшебников — животные. Я с многими вещами нахожу примирение, в конце концов, занятие сексом — одна из них, но мне буквально швыряют в нос: «Ты зверье, Лорд Волдеморт, так сделай все, вывернись наизнанку, чтобы себя превзойти». И вот — очередной порог пересиливания. Сущность моей человечной любви — животное. Интересный опыт. — Опять эти твои странные выводы, — тихо сказал Гарри. — Меня поражают твои взгляды на жизнь. — Они привлекательны для тебя? Том фыркнул, поднимая в воздух заклинанием сумки и подходя ближе к альфе. — В конце концов, я сделаю все, чтобы наше существование было идеальным. И исключу все звериные составляющие этого отвратительного мира. Идем, питомец. Время путешествия в никуда.       Когда они уже подходили к пикапу, их настиг другой Патронус. Гарри приподнял ладонь, останавливая Тома, и направился к большому волку. — Гарри, где бы ты сейчас ни находился — не пользуйся аппарацией. Со мной связался Лонгботтом и оказался прав, я проверил. Контракты украдены — твои, Тома и твоей истинной пары. Аврорат стоит на ушах, подобного не случалось еще. Мы не способны вновь объявить Блэка преступником после шумихи в обществе, выход один — искать его своими силами, не привлекая внимания гражданских. Гарри, я не стану говорить тебе, что делать, — это ты знаешь и без меня. Готовься. И мужайся, по-другому не выйдет. Мы тайно выставили несколько бет у домов Уизли и Лонгботтомов, однако серьезно навредить те Сириусу не смогут. Министерство знает о естестве Бродяги, и даже моих сослуживцев за серьезный вред, а тем более убийство омеги ждет суровое наказание. К вечеру у меня будет более полная информация о произошедшем, и я отправлю вам письмо. Парень провел ладонью по лицу. Том же отошел в сторону, нашарив в сумке сквозное зеркало и с кем-то тихо переговариваясь. — Я отвечу, — негромко произнес Гарри через несколько минут размышлений, обернувшись на омегу, который пристально его разглядывал. — Он должен знать, что мы путешествуем. Экспекто Патронум! — Мне это все не нравится, — наконец, произнес Поттер, смотря перед собой в лобовое стекло. — Ремус все равно настаивает на нашем молчании. Могли пострадать Лонгботтомы, может пострадать Уизли. Сириус… Он действует уже не как животное, если сумел выкрасть — блять — наши контракты. Омерзительное ощущение. — Словно в твоем грязном белье копались, — согласно кивнул Том, скривив в отвращении уголок губ. Он разделял это ощущение полностью. — Я не предполагал, что у кого-то хватит наглости выкрасть нечто настолько личное. Иначе озаботился раньше о сохранности контракта с рунами аппарации. Наши существующие законы позволяют хранить их в общем доступе для авроров, и это дополнительная проблема в копилку моих будущих действий касательно Министерства Магии. Нас зажимают. А противопоставить, кроме отпора загнанного в угол несмышленыша, мы ничего не можем. Я не намерен прятаться. И буду ждать твоего крестного, готовиться к этой встрече. Призвать Пожирателей Смерти я не могу сейчас, пока ты рядом. — В чем дело? Реддл сжал пальцы на руле, и ответил не сразу, подбирая слова и попутно выискивая взглядом поворот — пора было останавливаться на ночевку. — Когда ты совершил свой акт самопожертвования, то пострадал. Я призвал не особо надежных подчиненных и показал им свою несдержанность. Это не вояки, и они достаточно умны, чтобы отличить мой привычный гнев от страха. За тебя. Они знают мое слабое место, и давать какой-либо шанс, любой шанс, я не собираюсь. А теперь помолчи и не отвлекай меня от дороги, уже темнеет.       На этот раз парни не стали искать себе еду в лесу, ограничиваясь фруктами и легкой мясной закуской, что были прихвачены из поместья Реддлов. Том по большей части задумчиво смотрел на черные горы за лесом, на опустившуюся темноту ночи в ветвях, на снег у кромки подготовленной для ночлега поляне. Несмотря на выходку Блэка внутрь возвращалось то странное спокойствие. Немного погодя он тихо произнес: — Если мы не изловим твоего крестного до окончания каникул, если этого не сделают омеги оборотней или Аврорат — нас не пустят в школу. Там дети. Дамблдор не позволит, будь к этому готов. Экзамены будем сдавать дистанционно, я найму тебе хороших репетиторов. Не нужно беспокойств — я хорошо тебя подтяну. И если Ремус не пишет об этом — не значит, что я не понимаю его намеков. Тебя будут использовать, как наживку, в крайнем случае. И я им этого не позволю. Будь и к этому готов. Я атакую оборотней и Аврорат, если до подобного дойдет. — Я не переживаю. Не дойдет. Не успеют — Сириус найдет меня раньше. Ты себе не представляешь, насколько он силен. Мы встретимся, и я все еще надеюсь с ним поговорить. Он меня любит, сейчас у Сириуса есть разумность, он обязательно услышит. Гарри оставил без комментария угрозу оборотням и всему Аврорату — учитывая планы всеобщего геноцида, это не самое жуткое, что альфа слышал от Тома. — Ты наивен. — Я оптимистичен. И если мой оптимизм спасет моего крестного — пусть меня считают дважды дураком, но я буду бороться до последнего. Реддл кивнул, принимая такой ответ. Что же, он подобных взглядов не разделял и был готов убить Блэка, если тот приблизится к Поттеру. — Еще кое что. С завтрашнего дня начнется течка. Теперь тебе нужно знать мой цикл. Некоторые вещи мы позволить себе не можем, но довольно многие — в отличие от других пар — вполне. Гарри растерялся внезапной сменой темы разговора и не сразу нашелся с ответом.       Он знал, о чем говорит волшебник. Буквально — думал об их возможностях и невозможностях сам. Они могли прижиматься друг к другу, обнаженные и возбужденные, во время течки и гона даже одновременно, и при этом легко остановить себя от секса. Они могли заняться им и все равно остановиться в любую минуту. И они могли вообще о нем не думать. В то же время — никакую близость парни себе разрешить не могли даже при желании. Из-за организма альфы. Поттер чувствовал острое сожаление, что омеге придется принимать Подавители — они не требовались парню в его присутствии, и опасаться им обоим было нечего, помимо страшной интоксикации. Таблетки подавляли желание, подавляли в сто крат усиленный запах, но смазка все равно была как естественная реакция тела, правда, не в таком количестве. Неделя чудовищной головной боли, с учетом дозы таблеток, била по Поттеру так же сильно. Сильнее, чем возможные ожоги. — Да, я это заметил и записал дату, — кивнул альфа и на вопросительный поворот головы в свою сторону чуть тише дополнил: — Ощутил твое тело вчера, пока касался. И ты стал агрессивнее, пытаешься спрятать меня. Это удивило по-началу, но я быстро все сопоставил. — Спрятать? — в голосе Темного Лорда было изумление. Он подобного не замечал. Какой, к черту, признак течки, если он пытается сберечь Гарри буквально всегда? — Объясни. — Ты же отгоняешь от себя инстинкты, но они не ограничиваются односложными действиями сексуального или полностью бессознательного характера, когда… — гриффиндорец покраснел, ощущая колкое стеснение, что они говорят на эту тему. Омеге должны были это объяснить еще в детстве родители или опекуны. — Защита семьи, защита пары и своего дома. Когда я жил с Люпинами, Дора едва не убила меня, когда я сцепился с Ремусом в ссоре. Набросилась, повалила на землю, а когда ее схватил Рем, то напала на него самого — уволокла его домой, заперлась с ним там. Просто держала взаперти, не позволяя к себе прикоснуться — ей достаточно одного ребенка. Честно, никогда не видел у него такого покорного вида — знает, что жена не права, знает, что ее агрессия вызвана течкой, но… — И что ты будешь делать, если во время течки я затащу тебя в гнездо из одеял и потребую ответа? — с интересом спросил другой волшебник. — Накинусь на твой узел в желании заиметь детишек. Что тогда? — Обрыгаю тебя и потеряю сознание? — Поттер покачал головой под смех Реддла. — Ты какой еще реакции от меня ждешь? Знаешь же, что не дам надломить тебе твой контроль над инстинктами, и если это в невозможной теории случится — обездвижу тебя. Или, быть может, приму такую дозу Отводителей, что вызову у себя импотенцию на несколько недель? Если тебе важно услышать это, то я скажу — мы не станем заниматься сексом во время обострения наших сущностей, если заранее это не обговорим, если сами того не захотим в обычное время, — он резковато выдохнул из себя воздух, вновь смутившись откровенностей, но голос был уверенным — внутри так же не было сомнений. — В конце концов, ты и вовсе не хочешь детей или быть в природной позиции. И мы прекрасно знаем, что никакого надлома над контролем у тебя никогда не произойдет. Том хмыкнул, не ожидая такого потока серьезности — вопрос был задан в шутку, и ответ на него омега уже знал. Посмотрев на сидящего рядом альфу, насмешливый излом губ сменился теплой улыбкой.       Очаровательный мужчина Гарри Поттер продолжал очаровывать в самых простых и одновременно сложных вещах. Казалось бы, удушающе: быть с течным любовником, с кем планируешь связать свою жизнь, надеешься на большую семью, но с легкостью останавливаешь себя от подобной близости, даже бровью не ведя. Том не ощущал в словах Гарри ни малейшего сожаления. Вторая сторона — согласиться быть подобно омеге просто по прихоти другого парня, согласиться на все эти извращения над природой и разумом — Гарри сделал это и был ослепляюще счастлив, разобравшись с внутренними проблемами. Не должен был. Да никто с нормальной психикой, оставаясь при этом адекватным взрослым мужчиной, все тем же альфой. Пойти на такое, только чтобы сохранить гордость партнера — уже который раз — ослепляло счастьем в ответ. Реддл чувствовал его уверенность, силу, и они делали его столь же сильным в ответ. Настоящим, полноценным, целостным.       Кивнув своим мыслям, парень призвал сквозное зеркало и отдал несколько приказов юному Нотту — тот уже знал о привязанности своего повелителя к Поттеру, и был достаточно преданным, чтобы это скрыть. Произнеся несколько названий на латыни, приказал доставить почтой, как можно расторопнее. Кто знает, как долго продлится это состояние уверенности.       Когда они расположились в палатке, Том уже принял нужную дозу препарата, чтобы по утру не убить альфу своими феромонами — в присутствии возлюбленного течка могла наступить раньше. Подтянувшись к еще бодрствующему гриффиндорцу, он сомкнул руки на его талии, уткнувшись острым подбородком в плечо и разглядывая смутные очертания волшебника. — Ты в безопасности. Ты ведь знаешь это? Гарри ничего не ответил, смотря в чернющий потолок палатки, и слизеринец мягко продолжил, тогда как пальцы сжались в кулаки: — Ну же. Ведь я обещал. И не собираюсь нарушать своих обещаний. Будет сложно. Даже тяжело. Я не хочу, чтобы это было проблемой. — Почему ты считаешь себя моей проблемой? — альфа повернул к нему голову, хоть и не мог видеть чужого лица. — Почему ты искажаешь реальность, зачем мне уходить, зачем мне терять веру в тебя? Эти опасения — беспочвенны. Реддл потянулся к шее парня, коснувшись пальцами его сонной артерии и читая размеренный пульс. Спокойствие и умиротворенность альфы вернули ему самому самообладание, поэтому омега смог ответить достаточно ровно: — Я не собираюсь быть твоим травмирующим воспоминанием, что со временем ты попытаешься выкинуть из жизни и забыть, но отношения с Лордом Волдемортом не могут быть иными. Ты был прав. Нам действительно сложно. И всегда — из-за меня самого. Ты обвиняешь себя из-за происшествия в Норвегии, но не будь меня там, и Мара вернулась бы обратно в Преисподнюю. Или откуда вылезла эта мразь — я не знаю. Поттер молча слушал тихую речь мага, не прерывая его, ощущая легкое поглаживание тонких пальцев на своей шее. — Через некоторое время мы вернемся обратно в мир волшебников. Я рад, что до тебя не доносятся вести о творящемся там. Однако мы все равно столкнемся с этим, ты познаешь жестокость алчных людей, жестокость страха и ненависти. И они не будут в зверином состоянии, и у тебя не будет для них оправданий. Быть может, ранее я был бы рад твоему пониманию этих животных. Теперь я пытаюсь оградить тебя от зла. Пытаюсь не быть травмирующим воспоминанием наряду с остальными. — Нам не обязательно оставаться в Британии, — пробормотал Гарри, перехватив чужую ладонь и переплетая пальцы. — Или возвращаться к волшебникам. Если ты хочешь. — А ты? — Реддл отрицательно покачал головой. — Мне не нужна твоя жертвенность. Ты сам создаешь «железный ошейник», сам себя заковываешь в него. Будто бы я слепой и глухой, будто я ничего не понимаю. Песик, ограничь свою жизнь от этих аксессуаров и оставь их для постели, — разрядил напряжение омега, хмыкнув. — Оставим подобные разговоры до утра. Иначе вновь всю ночь шуршать будешь со своими кошмарами, мешая мне спать. Я — агрессивная и без пяти минут течная самка, не забывай. Гарри рассмеялся, а волнение отступило. Было дико слышать, как легко отпускает Том шутки о своем естестве. — Что за странные препараты ты заказал по зеркалу? Не слышал о таких. — Конечно, не слышал. Ты не увлекаешься зельеварением. Защита от реактивных составов, несколько разных зелий, мази. Посмотрим, что подойдет лучше для нас. Поттер вновь испустил смешок: — Я буду подопытным кроликом? Кажется, мы уже нашли неплохой способ безболезненной близости. — Я собираюсь быть сверху, когда это омерзение с моим телом подойдет к концу, — пожал плечами Том, накрывая их обоих одеялом и размыкая объятия, отодвигаясь как можно дальше. — Это все равно произойдет, и ты прав — упускать такой «неплохой способ» — расточительство ресурсов времени. Думаю, я с этим справлюсь. Ты — справился. Посмотрим. В любом случае, мы уже имели дело с неудачным сексом. Прошу, не подтягивайся ко мне утром, иначе весь обожжешься. Мази еще не пришли. Спи. До Гарри дошел смысл сказанного лишь через несколько минут, и он сел, пораженно глядя на размытый темный силуэт омеги. Тот хмыкнул, ощутив движение за своей спиной, но не повернулся. — П-постой... — Догадался, наконец? Если презерватив и спасет твой драгоценный член, то промежность, ноги, твое щенячье пузо — беззащитны. Вернемся к этому разговору через неделю, питомец. Не открывай свою болтливую дырку сейчас, я все еще думаю, — Том продолжил, немного помолчав: произнесенное было довольно грубым и односторонним, пусть Поттер и говорил о своем желании. — Если тебе интересны причины моих решений, то лишь скажу, почему я вообще захотел предоставить нам подобную возможность. Меня не привлекали поцелуи до тебя. Как и секс в целом, тем более с подобными звериными фетишами. Я не чувствовал себя животным, взяв тебя на четвереньках, в лесу. Члены я тоже отсасывать не планировал, уж прости. И вот — убеждаю часть своей души, что предаваться разврату совершенно естественно, и делает меня человеком. Быть может, дело не в инстинктах, сущностях и ролях — а в тебе. Упускать возможность еще одного проявления любви от тебя? Чушь. — Честно говоря, по ощущениям — я словно опять в стену впечатался, — севшим голосом отозвался Гарри, все еще ошарашенно смотря в темноту. — Это, блять, так похоже на тебя. Эти рассуждения вовсе не чувственного характера — трезвость и холодный расчет в принятии ролей — Вау. Но ты… — Нет, не уверен. Сказал же: думаю над этим. Просто спи. Том устроился удобнее, сунув под небольшую подушку руку и прикрывая глаза. Он не стал говорить вслух насмешливую мысль о своей безусловной практичности — еще до поездки омега приобрел пачку презервативов под размер Поттера. Более того, Реддл ни за что не скажет, что это решение было порывистым, именно на волне чувств, сердца — никакого холодного расчета. Потому что если все-таки ничего не получится, и Гарри будет знать о настоящей эмоциональной чувственности решения, это разобьет парня.       И Том не собирался перекладывать заботу о чужой гордости, о чужих чувствах на единственные плечи. В этом было куда больше унижения, чем ощущать себя чертовой омегой в полной мере.