Infuriato

      Гарри быстро стер с себя непотребные следы секса, переодевшись в теплые зимние вещи. В ванне уже несколько минут шумела вода. Постучавшись, альфа заглянул в приоткрытую дверь: — Ухожу. Встретимся через полчаса у столовой. Реддл вместо ответа вскинул руку, окатывая парня брызгами воды, и тот со смешком скрылся обратно. Поттер накинул на верхнюю одежду мантию-невидимку и, крадучись, добрался до своего дома. Там он поспешно собрал в прихваченную сумку несколько свертков и шкатулок, свернул теплый шерстяной плед и закинул пару подушек, намереваясь досыпать остаток положенных часов сна на природе — глаза неумолимо слипались, а губы то и дело растягивались от зевков. Выйдя из дома уже не таясь, волшебник поздоровался с сонным патрулем и направился к большому деревянному дому, куда уже начали стягиваться другие омеги. Гарри окликнули. — Дорогой, через четыре часа прибудут Дурсли, — сообщила ему до жути сонная и растрепанная Нимфадора. Парень заметил в ее ярко-красных волосах запутавшиеся веточки и понимающе хмыкнул, догадываясь о причине усталости. — Они займут пустующий дом неподалеку от Флеи. Пусть особо не высовываются, стая не в восторге от магглов. Михаэль должен понести со дня на день. Слишком большие волнения, — женщина подавила очередной зевок и поправила широкий шарф на шее. — Я в лес дней на пять смотаюсь. Если вожак на меня сейчас наткнется — запрут, как девицу. Присмотришь за Тедди? — Передавай привет Ремусу, — улыбнулся Поттер себе под нос, и миссис Люпин отвесила ему шуточный подзатыльник. — Присмотрю одним глазом.       А вот Эдвард Люпин был категорически против присмотра и контроля. Он задрал маленький курносый носик, уперев руки в бока: — У меня дела. Хватит ходить за мной! Иди к своей омеге и за ним приглядывай! Гарри вздохнул, покосившись на угрюмого Реддла, дожидавшегося его возле столовой и зорко следящего за своим парнем издалека. Ему была понятна ревность ребенка. Любимый крестный вновь приехал в гости, однако привел с собой постороннего. Альфа хотел было потрепать крестника по взъерошенным, как у воробья, волосам, но тот скривился и отпрянул. Поттер пораженно замер с вытянутой рукой. Сердце кольнул знакомый застарелый страх, и ребенок его с первой секунды разглядел. — От тебя воняет, — опомнился мальчик и резковато врезался в живот волшебника, крепко обнимая вместо извинений. — Ты, как больной, из-за этого запаха ты… Ну, раненый, подыхающий — не знаю. Мать ничего не заметила, я расспрашивал, — Тедди зыркнул на Тома, стискивая тонкие ручонки крепче. — Вы вместе взаимодействуете, как трупная вонь? — Ты вскрыл переписку отца? — нахмурился Гарри. — Ага, — нисколечко не смутился маленький альфа. — Но я нюхал трупы. Не похоже. Твой омега болеет? Умирает, поэтому пришел с тобой, как наживка? С ним близко стоять вообще невозможно. Я не… Это ужасный запах. — Что? — опешил гриффиндорец, вновь оглянувшись в сторону Реддла. Тедди же, напротив, отвел взгляд от лица незнакомца. От его внешнего вида кидало в дрожь, а запах… Ребенок не мог подобрать точных слов, но от этих больных ущербных и испорченных феромонов хотелось спрятаться, их хотелось разорвать, уничтожить, и от последних эмоций отчего-то мышцы будто каменели, а тело наливалось слабостью. Инстинкты вступали в силу. Убивать омегу нельзя. Невозможно.       Люпин-младший мало понимал, что происходило с этим незнакомцем, однако все нутро сверлило простое односложное осознание: так нельзя. Нельзя, чтобы такой запах существовал. Это неправильно. При мысли о прикосновении к источнику запаха тело опутывало страшное отвращение, будто это липкая грязь, странная скверна, которая не отмоется от тела, если вдруг измараешься в ней. Заразная болезнь, которую нужно изолировать. И Тедди действительно с беспокойством попытался донести свои ощущения до матери, но та будто бы и не замечала странностей этого Реддла и даже отругала сына за подобные грубые слова о чужом запахе. Мальчик быстро отстал от Доры — ее нюх не был подобен нюху оборотней, и мама просто не видела этой кошмарной картины, не чувствовала тошнотворную вонь больной жуткой омеги.       Поттер попытался расспросить юного оборотня конкретнее, но того уже позвали друзья, и дети опрометью умчались в сторону леса. Гарри же растеряно остался стоять на одном месте, глядя им в след и прокручивая эти кошмарные вещи, сказанные крестником. Что-то вспыхнуло в мыслях, но не успело сформироваться до конца — альфу довольно резко развернули за плечи в другую сторону. Перед ним стоял недовольный ожиданием Том, который сам подошел к гриффиндорцу. Гарри склонился вниз и принюхался к омеге. Ничего особенного. Тот же химический запах с едва заметной сладковатой гнильцой. — Какого дьявола ты меня обнюхиваешь? — приподнял брови Реддл. — Что с твоим лицом? Тебя крестник расстроил? — Говорил что-то о твоих феромонах, — пожал плечами парень. — Он уже оборотень. Нос чувствительный. Если ты подождешь еще немного, я стащу с кухни наш завтрак и мы сможем выдвинуться в путь. Дурсли через четыре часа появятся. Том сдвинул брови и скупо кивнул. Поттер тут же метнулся в сторону столовой, заходя на кухню, где уже вовсю трудились несколько омег. Завидев гостя, они весело ему помахали ладонями. Альфа постарался выглядеть беззаботным и радостным от встречи, однако запахи стольких течных омег подрывали все спокойствие, руки тряслись, а дыхание сбивалось, как от марафона. Они были слишком привлекательными, приятными, притягивающими возбуждение — это вызывало страх. — Что, уже сбегаете? — ласково спросила женщина в возрасте, протягивая парню сверток с едой. — Молодость, амурные дела, Флея уже сказала, что вы можете убежать за пределы поселения, она не слишком против, хотя ворчит. — Только если вы полностью скроете запах секса, — скучным голосом добавил молодой мужчина, невозмутимо переворачивая ароматные лепешки на сковороде. — И выпей контрацептическое зелье. Если нужны презервативы — могу дать их, но зелье все равно лучше принять — молодость и буйные головы с телом и осторожностью не дружат. — О, но у них все равно ничего не выйдет, — посмеялась совсем молодая девушка, что помогала накладывать еду в тарелки. — Лучше предложить Поттеру зелье от тошноты! Верно? Гарри отчаянно покраснел, не найдя никаких слов для ответа. Говорить на тему секса со взрослыми было возмутительно, даже если он сам — уже совершеннолетний. Когда на его напряженное плечо легла рука, он вздрогнул. Позади стояла Флея, и она не улыбалась, глядя в сторону юной помощницы. — В этом нет ни капли юмора. И Поттер обязан это осознавать, осознавать все последствия своих подростковых необдуманных решений. — О чем вы опять? Флея, я способен отвечать за свои решения. И мы уже много раз говорили об этом. — У вас не будет ни детей, ни будущего, и я лишь надеюсь, что подростковая влюбленность быстро увянет. Так будет лучше для всех. Для вас обоих — в первую очередь. У тебя есть истинная пара, не забывай. И ты делаешь ее глубоко несчастной на весь остаток жизни. Гарри отвел взгляд, чувствуя испарину на спине. — Джинни прекрасно справится и без меня. Она сильная девушка. Дело ведь не только в постели, любви — меня притягивают ее феромоны, но более — ничего. Я не хочу связывать свою жизнь с тем, с кем у меня так много «ничего». — А ты пытался? — смягчилась женщина. — Ты пытался хоть раз попробовать это сделать? Дать шанс вашим меткам? Вашей судьбе? Почему ты решил, что мистер Реддл — единственный, кого ты способен полюбить и с кем создаешь семью? Он просто единственный, с кем ты сблизился. — Я с ним не только ввиду отсутствия страха или неприятия феромонов, — нахмурился альфа. — Вы не знаете его. — А ты знаешь мисс Уизли? — проникновенно парировала Флея. — Почему ты решил, что она менее восхитительна? С Томасом просто легче, не так ли? В каждом человеке есть нечто прекрасное. Просто нужно набраться терпения и смелости разглядеть это. Гриффиндорец при этих словах думал вовсе не о Джинни. Перед глазами всплыло пышущее яростью лицо Тома Реддла, его частая агрессия, жестокость, но — НО — Гарри, все же, сделал это. Разглядел. Огромную Вселенную, которой парень не переставал удивляться.       То, что предлагала ему Флея, было отвратительным.       Хорошо, пусть он увидит такую же Вселенную в Джинни Уизли, Гарри не сомневался, что увидит. Она действительно хорошая девушка, и чтобы разглядеть ее личность, не нужно будет прорываться сквозь дурман злобы, неприятия, темноты. Не нужно натыкаться на острые пики проблем, что были и есть в отношениях с Томом Реддлом.       Вообще-то эта Вселенная была открыта и у Невилла, и Гарри на самом деле думал, что они свяжут свою жизнь вместе. Поттер не сомневался, что также был бы счастлив. На свете великое множество восхитительных людей, и самое отвратительное — метаться между ними, от одного к другому, искать «лучшее местечко», более удобное, более интересное, прекрасное. Оставляя позади себя разбитые сердца и надежды, а свое собственное сердце заставляя черстветь и испытывать жадность. Невилл был разбит расставанием, пусть это не было столь тяжелым для него — не было сильной влюбленности, однако надежды, планы, устойчивые отношения и верность — были для них двоих не менее важны.       Надежды и планы Тома и Гарри были столь же ценными, что и любовь. И Поттер сделает все возможное, чтобы их семья была счастлива, даже если это бесконечно сложно, долго, идет наперекор судьбе на запястье. — Нет, — просто ответил Гарри. — Я не собираюсь разглядывать других людей. Флея долго не отвечала. Другие омеги также притихли. — Твои ночные перемещения были замечены. Учитывай: если ты ведешь себя, как альфа, мы и относиться будем к тебе, как к альфе. Наравне с остальными альфами стаи. Ты сын Ремуса Люпина. И ты знаешь о нас слишком многое, чтобы так просто уйти. После совершеннолетия твоей истинной пары, ее заберут в стаю. Волшебник сильно побледнел. — Это угроза? Вы угрожаете мне? — Это предупреждение, мальчик, о том, что будет. Если ты хочешь быть с нами — это будет по всем законам. Мы преступили многие правила, учитывая твое прошлое. Мы не изуверы, не монстры. Однако теперь ты вяжешься с омегой. И это значит — мы будем обращаться с тобой, как с полноценно здоровым альфой. Этот вопрос будет решен, как только Сириус Блэк будет пойман. На этих словах Флея развернулась и вышла прочь из кухни. Одна из омег что-то вытащила из холодильника и протянула в руки колотящегося от подступившей паники парню. — Вот, возьми, полакомитесь, — тихо сказала она, опустив глаза в пол. — Прости, мы не хотели шутить над подобным. Нам искренне жаль, Гарри. Альфа молча принял дрожащими пальцами небольшую холодную шкатулку с волчьим угощением и вышел обратно на улицу, пытаясь на ходу попрятать еду в свою сумку. Замок все не хотел расстегиваться под дерганными движениями непослушных пальцев, и, в конец раздосадованный, Поттер едва не взвыл. Его кисть накрыла чужая теплая ладонь, останавливая неудачные попытки распахнуть нутро сумки.       Том стоял рядом и внимательно разглядывал выражение лица альфы. Ничего не сказав, он мягко отнял свертки и шкатулку, самостоятельно положив их в свою собственную сумку. Затем его рука вновь обхватила пальцы Гарри. Гриффиндорец прикрыл на несколько секунд глаза, пытаясь унять учащенное дыхание, и кивнул в знак благодарности. По большей части потому что Реддл ни о чем не расспрашивал, предоставляя возможность успокоиться и взять себя в руки.       Когда они приземлились на небольшой клочок ровной земли, окруженный скалами, Гарри сбросил вниз сумку и отошел к краю обрыва, рассматривая спокойное море. Сердцебиение уже пришло в норму, и думать, дышать, чувствовать было легче. Нутро охватила горечь. Флея не шутила. Люпин слишком верен семье, стае, его инстинкты слишком сильны, а Флея — его вожак. И ее слово — закон. А Гарри Поттер уже слишком взрослый, ему больше не нужна опека крестного — не нужна защита. Волшебник знал, что произойдет. — Когда Сириус будет пойман, мы тут же уедем из Норвегии, — резковато сказал Гарри, разворачиваясь. Том недвижно стоял возле брошенных на землю вещей и метлы, пристально смотря на альфу. Затем без слов принялся доставать из сумки вещи, расстелая на уже растопленной от снега земле толстый большой плед, складывая на него книги, письменные принадлежности и еду. Поманив пальцем гриффиндорца, Темный Лорд первым сел на покрывало. Поттер еще несколько раз глубоко вздохнул, прежде, чем присоединиться. — А теперь без истерик, — спокойно ответил Реддл, опустив ладонь на колено мага. — Что произошло? — Я — альфа, — голос все же дрогнул. — Если я останусь здесь, меня обернут в оборотня. Это должно было произойти куда раньше. Но Люпин… Если его поставят перед выбором, это будет Тедди, которого просто не отпустят. Я был несовершеннолетний, а теперь… Блять, — Гарри провел рукой по лицу. — Если Флея даст согласие, они укусят меня на законных правах. Она его даст. Если я хочу остаться с семьей — она сделает это. Если я захочу поддерживать родственные связи с Люпинами — меня превратят в оборотня. Он мой опекун. У стаи нет такого понятия. Для них — Ремус мой отец. — Хорошо, если это цена твоей связи с семьей — не вижу критичных проблем, — медленно, не выказывая эмоций произнес Том, едва сдерживая себя от видимой вспышки ярости — Гарри и без того на взводе, и пугать парня еще больше было ни к чему. Поттер ответил не сразу. Он не смотрел в сторону Волдеморта. — Но я не хочу быть оборотнем. Я не хочу, чтобы инстинкты заставили меня пометить Джинни. Я не хочу, чтобы из-за инстинктов я попытался пометить тебя. Я не хочу. — Я могу потерпеть твою метку, — голос Тома был на полтона выше обычного, отчего Гарри поднял глаза на омегу. Слизеринец быстро исправился, и голос вернулся к прежним мягкости и спокойствию. Пальцы погладили вспотевшую от волнения ладонь Поттера. — Если дело дойдет до крайности, я могу убить всех оборотней, и Люпины больше не будут обязаны подчиняться законам стаи. Не смотри так на меня. «Устранять помехи», разве я не прекрасно владею этим навыком? Это пока что не мое окончательное решение, я всего лишь предлагаю один из выходов, что могу дать. Но я вижу твое состояние. И если так продолжится — я предотвращу его ухудшение любыми из методов. — Кем я буду после этого? — альфа высвободил руку из чужой хватки. Предложение Реддла вызвало отвращение и гнев. — Ты и детей собираешься убить? Лишить их родителей? Разрушить семьи? — Люпины… — Люпины возненавидят нас обоих. И я потеряю семью куда в большей степени, я потеряю их любовь. Твои решения вызывают чужую ненависть, — Гарри отвел взгляд, прикусив губу. Он чувствовал себя лицемером, говоря подобное. Ведь альфа собственноручно убил человека, не найдя иного выхода. Но это не значит, что можно окончательно запустить ситуацию, ухудшить ее, гнать в пропасть. — Мне неприятны твои слова. Пожалуйста, не предлагай мне чье-либо убийство, как выход. Это отвратительно в крайней степени. — Я отвращаю тебя? — все так же мягко переспросил Том, но его глаза полыхали ослепительным гневом. — Или, быть может, теперь ты будешь попрекать меня титулом Темного Лорда? Темный Лорд Волдеморт — тиран и убийца, быть может, кто-то и когда-то может назвать меня даже диктатором. И ты станешь критиковать каждое мое решение? Каждое чертово убийство ты будешь воротить нос от меня? — Меня отвращают твои взгляды на чужие жизни. Оборотни убивают — но они ничего не могут с собой поделать в зверином состоянии. Ты же — делаешь это намерено, с легкой поступью и в здравом сознании. Я... Я убил мистера Реддла и, Господи, я бесконечно сожалею об этом, переживаю тот день вновь и вновь. Мне страшно думать, насколько ты спокоен после каждого из убийств. И что они делают с тобой в итоге. — Делают сильным. Неуязвимым. И дают защиту единственному близкому мне человеку — тебе. — Я хочу, чтобы твоя пустота была наполнена теплом и… — Моя пустота будет наполнена силой и всем тем, что приведет меня к ней! — прорычал Том, теряя самообладание. — Ты потратишь огромное количество лет, истязая себя сожалениями или уподобишься зверью, это твои решения? Доведешь девчонку Уизли до сумасшествия, укусив ее и привязав к себе? И сдохнешь от ее рук? Это — лучшая альтернатива убийству?! Забудь свои ебанутые метафоры, хватит жить в сказке! Глаза раскрой, слепой глупец! — А кто снял с меня очки? Не ты ли? — альфа постучал пальцем по виску. — Я понятия не имею, кто ты такой и что сделал с моим Томом Реддлом. Это не ты. Вырезать несколько десятков ни в чем не повинных омег? — До сих пор видишь сраный идеал во мне? — Идеал? Ты ведешь себя сейчас, как чертов психопат с жаждой бессмысленных убийств. — Я разрешил жизни Блэка продолжаться, ради тебя, даже после всего, что эта тварь натворила. Я сохранил жизнь Джинни Уизли, тоже ради тебя. Сохраняю дружелюбие возле этих блядских животных, ради этой своры собак. Разве я не милосерден ради тебя? Почему бы тебе СЕЙЧАС просто не СОГЛАСИТЬСЯ с моими решениями, с моими устоявшимися константами поведения? Устранение помех — сделает тебя счастливым, пусть это сложно. Неприемлемо для простых людей. Но это жизнь, Поттер. Приходится жертвовать чем-то, чтобы обретать это счастье. — Мое мнение тебя уже не интересует? — холодно спросил Гарри. — Будешь ломать меня, мою жизнь, моих близких, чтобы оставаться Темным Лордом в той полной ублюдочной мере? — Единственный, кто ломает себя ради отношений — Я, — зашипел омега, сжимая кулаки. — И ради тебя я делал немыслимые вещи, Поттер, как смеешь ты говорить, что мне плевать на твое мнение?! Ты нихуя не знаешь, что происходит за пределами твоего идеального маленького мирка! — Немыслимые вещи — это какие же?! — прорычал альфа, также начиная полыхать от гнева и поднимаясь на ноги. — Порнушку маггловскую смотреть? Трахаться в нижней позиции?! Реддл в секунду вскочил и молниеносно впечатал кулак в лицо Поттера. Перед глазами стояло обезображенное лицо Мары, а в груди горели сквозные дыры его ущербной разорванной души. Гарри не дал слизеринцу заговорить первым: — Прости. Прости, Том, но ты не единственный, кто себя ломает. Сплюнув кровь из разбитой губы на землю, он уже спокойно продолжил: — Ты просил меня не забывать о том, что ты нехороший человек. И я не забываю. Гарри вытащил из кармана куртки свою волшебную палочку и призвал с земли ближайший довольно крупный камень. Затем он трансфигурировал его под расширившимся от шока взглядом омеги. — Я согласен. Можешь убивать оборотней и вести свою излюбленную роль, больше никогда себя не меняя ради другого человека, — альфа приподнял руки и защелкнул на шее трансфигурированный железный ошейник, поморщившись от ледяного соприкосновения металла с теплой кожей. — Вот, какого итога ты хочешь? Это — твое желание? Хочешь, чтобы я согласился на… — Сними это! Немедленно сними! — Том бросился на Поттера, как растревоженная гадюка, пытаясь коснуться палочкой ошейника и уничтожить его, но Гарри довольно проворно уворачивался, отступая назад. — Трансфигурируй его обратно, сними! — Да успокойся ты! Это всего лишь… — НЕМЕДЛЕННО УБЕРИ ЭТОТ БЛЯДСКИЙ ОШЕЙНИК СО СВОЕЙ ШЕИ! — Господи! — воскликнул Гарри, когда камни под их ногами посыпались вниз и обвалились, едва не утянув парней вместе с собой со скалы. — Осторожнее! Он стиснул Тома в крепкой хватке объятий, переводя дыхание и оттаскивая оба тела дальше от края обрыва. И едва не зарычал повторно, когда спустя мгновение холод с шеи пропал, а трансфигурированный обратно камень упал вниз — словно Темного Лорда волновал лишь чертов ошейник, а не то, что они чуть было не рухнули к морю на острые пики скал.       Гарри пораженно отпрянул, размыкая объятия и пытаясь отстраниться, когда на его горло легли руки, однако это оказалось вовсе не удушением — Том обхватил шею, едва касаясь, будто убеждая себя, что жуткого железного ошейника больше нет. Однако когда его взгляд натолкнулся на собственные бледные пальцы, обернутые вокруг шеи альфы, ошейник причудился вновь. Темный Лорд тут же отдернул руки, словно ошпарившись. Подтянувшись ближе, Том прижался к горлу губами, бездумно скользя ими по коже и что-то шипя на змеином языке.       Гарри все это время шокировано молчал, больше не предпринимая попыток увернуться от касаний. Он и подумать не мог, что эта банальная и глупая демонстрация вызовет настолько неспокойную реакцию со стороны Реддла. Это было абсолютно ненормально. — Том, я не… — Тебя разрушит одиночество, — перебил его Темный Лорд все тем же сбивчивым шепотом, не отрывая губ от нежной кожи на шее. — Без семьи, это произойдет с тобой, рано или поздно, а я не могу быть постоянно рядом, Гарри, физически не получается, не выходит быть одновременно Лордом Волдемортом и твоим возлюбленным. Станешь оборотнем — ты разрушишь себя сам, борьбой инстинктов и разума. Или это сделает с тобой Уизли. В любом случае — тебя разломает на куски, а что мне делать? Что Лорд Волдеморт может предложить тебе помимо убийства? Что я могу делать лучше, чем убивать других людей? И сколько раз я буду ощущать себя Меропой Гонт, что заковывает моего отца в кандалы, обрезая волю и свободу? Почему ты делаешь меня Меропой? — он вновь коснулся пальцами чужой шеи. — Почему я в итоге все равно кажусь ею? — Так вот, в чем дело, — выдавил из себя Гарри в остром надломе горечи. — Ты сравниваешь себя с ней. Том ничего не ответил, легко целуя кадык парня, пытаясь стереть из памяти образ железного рабского ошейника, пустого взгляда отца, лишенного смысла существования, улыбку разбитых губ Поттера, бесконечного насилия в семье Гонт.       Альфа мягко отстранил от себя слизеринца, сильно щуря глаза, чтобы разглядеть его лицо, как можно лучше. Сейчас он бы многое отдал за очки, и прекрасно знал, что потребуй он у Тома сейчас — и омега без слов отдаст их. Однако это было жестокой манипуляцией, а Реддл сейчас абсолютно невменяем. Была затронута некая жуткая нетерпимая грань в нем, что довела до края. И Гарри не стал. — Что Лорд Волдеморт может предложить помимо убийства? Если я попрошу любви, это будет смешно, — весьма прямолинейно сказал парень и ощутил, как второй волшебник напрягся до самого своего предела. — Любовь — то, что предлагает Том Реддл, и то, что у него есть в огромном количестве. Убийства? Почему бы Лорду Волдеморту не предложить свой великолепный ум, а не исключительную жестокость? — Гарри нахмурился. — Я бы не стал рассказывать тебе о решении оборотней, если бы жаждал предложения убить их всех. Рассказал, потому что хочу увидеть выход из этой ситуации, который не смогу найти я. Потому что ты во сто крат умнее, догадливее меня. Я прошу о помощи не для того, чтобы выволочь твою жестокость наружу, а чтобы это были твои поразительные решения. Я… Прости, не такой умный. Реддл невольно хмыкнул, хотя никакого веселья не ощущал. Его глаза все еще были направлены на шею Поттера, и альфа со вздохом продолжил: — И твоя семья не была плохой. Они были больны. Просто психически больны, мать раньше, отец позже. И, я думаю, самое время об этом поговорить. Отложим проблему с оборотнями до момента поимки Сириуса. Он до окончания гнилых ночей точно не появится. Гарри улыбнулся, прекрасно зная, что последнее высказывание Том точно не сможет проигнорировать, погрузившись в свои болезненные нелегкие думы. Болезненные. Да, Поттер видел, что Реддл был болен, как и его семья. Однако в отличие от них, у омеги есть тот, кто сможет ему помочь. А гениальный ум не позволит кануть в сумасшествие окончательно. — Может, и поговорим, — пробормотал Том, протягивая руку и снова касаясь шеи кончиками пальцев, наслаждаясь ее естественной теплотой, гладкостью, нежностью — убеждая себя, что горло ничего не окольцовывает. — Очередные демоны? — Очередные демоны, — со смехом кивнул гриффиндорец, присаживаясь обратно на плед.       Все же, начали трудный разговор парни далеко не сразу.       Гарри осторожно сжимал и сдавливал твердые мышцы слизеринца, положив на себя его ногу — привычное занятие для спортсмена успокаивало, мысли постепенно приходили в порядок. Первое время Том просто наблюдал за действиями альфы, а затем повернул голову в сторону горизонта, молча разглядывая серую линию спокойного моря.       Здесь было тихо. Никаких признаков цивилизации, внешнего мира, чужих проблем. Шумело море, разбиваясь пеной у скал на берегу, ветер скрежетал голыми ветками кустов о камни, и единственным посторонним звуком был легкий шорох ткани, на которой сидели волшебники. Их окружали мощные защитные и согревающие чары, пусть никто и не смог бы преодолеть преграду из высоких скал за спиной.       Через некоторое время Реддл притянул беспалочковой магией книгу и начал негромко читать. Гарри ненадолго остановил движения рук, прислушиваясь. — Это не школьная программа, — хмыкнул гриффиндорец, возобновив массаж. — Знаю, — спокойно ответил Том, отвлекаясь от книги и смотря на мага. — Я хочу подтянуть твои знания не только ради оценки. Ты должен научиться многим вещам, я должен научиться. Я совершенно не разбираюсь в лечащих заклинаниях. Ничего, чем можно оказывать первую помощь. Одному из моих Пожирателей Смерти несколько дней назад сломали нос, и он умер. Поттер приподнял брови. — Отключился. Кровь попала в легкие. Это уже магглы при вскрытии выяснили, волшебникам больше нет дела до умерших. Если есть деньги — тебе помогут. Маггловские деньги. Магическая валюта больше не имеет никакой цены, — омега опустил взгляд на страницы. — Я уже прочел эту книгу. И заказал другие, маггловские. Ты должен будешь вызубрить анатомию человека, выучить расположение каждой кости, где проходят артерии, в какой части до сантиметра располагаются твои внутренние органы. Я тоже этим займусь, мое тело более хрупкое, слабое. Я могу отключиться от сильной боли, поэтому… — Чем нам помогут знания анатомии? Без зелий мы ничего не вылечим. Да, можно вправить заклинанием нос, но… — С чего ты взял, что заклинанием можно излечить только нос? Песик… — Том оборвал себя, а его пальцы сжались на твердой обложке книги. — Гарри. Это заклинание создано для общедоступного использования. Как ты думаешь, что в некоторых случаях используют колдомедики, чтобы собрать воедино целостность скелета? — Костерост. Они зелья используют. — А если у тебя непереносимость ингредиентов этого чудесного напитка? Или помимо сломанных костей ты отравлен? — омега улыбнулся. — «Репаро». Но оно не подействует, если ты не знаешь, что именно повреждено, как выглядит кость или разорванная мышца. Омертвевшие ткани также нельзя восстановить, и если ты соединишь мертвые клетки с живыми — начнется отторжение. Наш организм — живой. Это не предмет. И чтобы «починить» тело, ты должен очистить его от мертвых тканей точечным применением очищающих чар. А для этого ты — опять же — обязан знать анатомию. Том немного помолчал, бездумно листая книгу в изящных руках. — Однако лечение без зелий — трудоемкий и болезненный процесс. Могут быть последствия, тяжелые последствия. «Репаро» не предназначен для лечения, это крайний метод, когда других средств нет. Исключительный случай. Редкость. Я не могу сидеть в четырех стенах вечность, и мое правление, как Темного Лорда, будет весьма… Тяжелым болезненным трудом. Ты будешь рядом, и можешь пострадать. Я вполне перенесу лечение в маггловской больнице, однако я — омега. Никто толком не способен на меня напасть и навредить осознанно. Только если это не волк, мертвец или край обрыва, — он усмехнулся, а затем с интересом посмотрел на задумчивого парня. — Какие у тебя отношения с Эдвардом Люпином? — Отличные, — Гарри тепло улыбнулся, рассеянно поглаживая ступню второго волшебника. — Ты знаешь, у меня должна была быть сестра. Тедди будто заменяет ее. Даже больше — он мне, как сын. Непослушный суетливый ребенок, слишком прямолинейный и справедливый. Умный для своего возраста, но мозгами совершенно не пользуется, — альфа рассмеялся. — Мне нравится о нем заботиться. Надеюсь… Я выгляжу в его глазах хорошим крестным отцом. — Ты любишь его. Разумеется, ты выглядишь прекрасным отцом. Ребенок метаморф, как и его мать. За все то время, что я его здесь видел, у младшего Люпина были зеленые глаза и черные взъерошенные волосы. Уж твою внешность даже в ребенке разглядеть смогу, — Том улыбнулся уголками губ, с удовольствием разглядывая посветлевшее и заметно похорошевшее от положительных эмоций лицо Поттера. Но через пару секунд улыбка увяла, а все нутро охватило нечто нетерпимое, уродливое и злое. Однако Реддл постарался держать в своем голосе лишь легкий интерес: — Ты действительно хочешь детей? — Это невозможно, — альфа пожал плечами. — Я это понимаю. Но у меня есть Тедди, и мы отлично справляемся. Я имею ввиду… Он на самом деле мне практически, как родной сын. Много времени проводили вместе, я тоже занимался его воспитанием. Это… Было забавно. Сам еще был мальчишкой-подростком, а вел себя, как старец, поучая и наставляя. Я… Хочу, чтобы все оставалось, как прежде. Хочу, чтобы я был настоящим, поддержкой, другом, членом семьи, а не воспоминанием из детства. Реддл отвернулся в сторону моря. — Ты был бы хорошим воспоминанием. Для любого человека, не только для Тедди. Я не могу сказать, что найду выход из сложившейся ситуации. Что найду способ сохранить твою человечность и одновременно место в стае, среди семьи. Если этот способ будет заключаться в становлении тебя оборотнем… Свое обещание я не дам, — он свел брови к переносице, когда ему ничего не ответили, и повернулся обратно к Поттеру. Тот пытался не показывать свои подавленные чувства, однако глаза говорили однозначно. — Это оборотни. Оборотни, Гарри. Магические существа. Они все — исчезают. Стая тоже исчезнет, и если ты будешь ее полноправным членом, исчезнешь и ты. — Ты бы… Смог уйти со мной? — очень тихо вырвалось у Гарри, и он впился глазами в свои руки, боясь поднять взгляд. Это был отвратительный непростительный вопрос, но парень не успел остановить себя. Том не ответил. На подобное нельзя отвечать сиюминутно, единым порывом, на волне эмоций. Вместо этого омега подтянул к животу разгоряченные массажем ноги и быстро надел теплые штаны. Затем подобрался ближе к альфе, упершись ладонями в его колени, и прижался губами к чужим губам, что были разбиты и вновь улыбались ему. Темный Лорд немигая смотрел в рассеянные зеленые глаза. — Грань. Это моя нетерпимая грань, — без предупреждения перевел тему Реддл, повторяя недавние мысли гриффиндорца. — Я всегда боялся повторить судьбу отца. Быть подчиненным, взятым в вечный плен насилием, слабым и всеми забытым. За этим страхом я не осознавал простую истину. Во мне гораздо больше от матери. И Гонт я куда в большей степени, нежели Реддл. От отца у меня лишь внешность. Быть может, очищенный от полного безумия рассудок. И только. Это кровь, наследственность, гены. Гонты — безумцы, и во мне течет их кровь. Каждый из этой семьи сошел с ума. И это страх, что ты вскрыл, — омега отстранился, его взгляд стал жестким и сосредоточенным. — Я не хочу становиться сумасшедшим. Я не хочу быть, как мать. Я не хочу иметь ничего общего с любым из членов моей почившей семьи. Я вновь смертен, и теряю от этого рассудок. Я создаю хоркруксы — и сумасшествие все равно настигает. Это замкнутый круг, который я пытаюсь разорвать — кровь Гонтов. Знаешь, я просматривал воспоминания папаши. Мать была уродливым спятившим созданием с отвратительным нетерпимым запахом, отец описывал его вонью этанола, он даже хуже моего. Она едва говорила, не была обучена грамоте, не знала заклинаний, не могла пользоваться палочкой. Из-за своего сумасшествия. И вот оно — уродливый Я. Ее родной сын. Ожидающий, что та же участь настигнет и его самого. Все мои планы, достижения, успехи, знания, они… Какой в них будет смысл? Все исчезнет. И мое имя исчезнет. Все, что останется — очередной сумасшедший Гонт.